Текст книги "Виконт Линейных Войск 8 (СИ)"

Автор книги: Алекс Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Получается, демонические силы тьмы еще и пе’геодели мельника в кузнеца? – Невинно поинтересовался он.

Глашатай оторопел. Мысль о темных силах, что переодевали мельников – вывела его из колеи.

Фарс. Даже те, кто слушал историю о Якове, открыв рот – прыснули. По толпе прокатились смешки. Магия всеобщего одурманивания рассеялась в один миг.

– Это одежда… – Принялся объяснять он, но Лен крикнул.

– Вся в п’гогалинах от… бвм-бммв!

Договорить ему не дали. Димитрий ловко заткнул ему рот и елейно обратился к Глашатаю.

– Простите моего друга, он новенький и сам не понимает, что несет. Конечно же он перепутал фартуки кузнеца и мельника, дурачок!

– Где ваш надсмотрщик? – Вместо того чтобы принять извинения, поинтересовался Глашатай.

– Он в городе, господин.

– Лентяй. Что ж, тогда придется навестить его и поговорить насчет того, что его крестьяне не умеют себя вести и напомнить, как нужно выполнять свою работу.

Оборвав выступление на полуслове, Глашатай приказал страже запереть мертвеца обратно в клетку, а сам направился в фургон. Толпа постепенно начала рассасываться, но Лен не участвовал, чтобы они сердились на него. Напротив, накрученная злость рассеялась, люди расходились в хорошем настроении. Вероятно, у них было не так уж много поводов посмеяться. Жаль только, одна шутка не способна была поколебать их глубоко укоренившуюся веру в то, что является злом, а что – добром.

– А ты вег’ишь во все это? – Поинтересовался Лен и Димитрия.

Он лишь пожал плечами, но Лен хотел добиться ответа. Ведь Димитрий был единственным, кто не поддался ненависти, что накручивал глашатай.

– Скажи, ты ве’гишь, что все, что он сказал – было пг’авдой? – Настойчиво повторил Лен.

– Какая разница, правда или неправда? Во что верить положено в то и верю. Так живется спокойней. А ты случаем не из Шира?

– Нет, я жил в ба’гонстве Батто’ги. – Соврал Лен.

– Да, слышал о ней. Дура баба, хоть и благородная. Бабе вообще править нельзя! Надо было ей раньше на поклон к Герцогу идти, глядишь и жива была бы…

Но Лен не поддержал разговор. В Рейкланде жило не так много людей, чтобы можно было оставить женщин слоняться без работы. Напротив, сложилась довольно забавная картина, из-за большего количества свободного времени, женщин в школе было куда, чем мужчин, как следствие они быстрее становились грамотными и как следствие, женщины все чаще и чаще занимали чиновничьи должности, к немалому ворчанию мужского пола. Впрочем, Лена это совершенно не тревожило. Тот, кто может работать – должен работать, прикладывая все силы ради светлого будущего. Лишь труд делает человека – человеком и двигает прогресс вперед. Если бы женщинам было по силам работать в шахтах – он их бы и в шахты загнал. Но увы, далеко не всюду они могли хорошо показать себя… Если же им по силу заполнять бумаги – лучше пусть это делают они, чем тот, кто мог бы заниматься более тяжелым трудом. От каждого, как говорится, по способностям.

– Как протекает работа? – Поняв, что Лену это не интересно, Димитрий тут же сменил тему.

– Па’га дней и можно будет испытать. Доб’говольцы только нужны будут.

– Ну, на такое дело целая очередь добровольцев выстроиться, ха-ха. Благостно знать, что уже заканчиваешь, томко ты это… Знай. Ты унизил нашего гостя, он того не простит. Я прикрою тебе перед надсмотрщиком, он мужик понимающий, если ты будешь полезным – он не станет от тебя избавляться. Но если из твоей затеи ничего не выйдет, то не обессудь. Я предупреждал тебя не создавать проблем.

Лен лишь улыбнулся. Димитрий еще не знал, какие проблемы он собирался создать всем им.

* * *

Спустя три дня, плотно закрытый крышкой котел, свирепо бурлил.

Пар шел через медную трубку, опускался в медную емкость, после чего, оставив дрянные, летучие масла – шел дальше. По извилистым медным внутренностям, сквозь ящик, полный ледяной водой – пока каплями не стекал в подставленную кружку.

Димитрий ловко поменял кружку на пустую, не позволив ни капли напитка пропасть даром, и приложился к самогону.

– Очень крепкий, но чистый. – Выдал свой вердикт он.

– Можно попробовать? – Попросил один из крестьян. Кружка быстро пошла по рукам.

– Это можно пить для удовольствия, а не просто чтобы забыться. – Удовлетворенно прокряхтел один.

По всему подвалу разнеслись призыва отметить. Никто даже не хотел ждать, чтобы дать напитку отстояться.

– Неплохо, неплохо. Томко раньше с этой браги три литра получалось, а теперь и литра нет. – Огорчил всех Димитрий.

Лен мог бы указать на то, что теперь его можно разбавлять, делать на основе напитки. Но тогда его победа была бы неполной.

Перед ним стоит еще одна задача. Масштабировать выпуск браги.

Он даже вполне представлял, как это сделать, ведь лично посещал целлюлозный завод. Вот только… Для него это закрытый путь. Он не сможет собрать паровую машину, даже зная, как она устроена.

Однако, у него было еще кое-что. Знание.

Знание того, что гнать брагу можно было из чего угодно, главное, это что-то должно быть сладковатым. Лорд называл это углеводами, но причем тут вода и уголь, Лен так и не понял. Однако зато он знал, где этой штуки вполне прилично. В проклятом трубочнике, что заполонил всю округу! Конечно, чтобы с него получилась брага, придется постараться, однако она должна была получиться, он уверен.

– То есть, мы в самом деле сможем пить… это? – Недоверчиво спросил один из крестьян, не веря своему счастью. Что ж, даже после лишь одного глотка той бурды, что они пили раньше – Лен вполне понимал его радость.

– Как бы надсмотрщик к руке не прибрал, если узнает… – Обеспокоился другой. В его голосе звучала враждебность и готовность костьми лечь ради райского источника.

В голове Лена словно зажглась искра. Вот оно.

С первого дня, как он понял, где оказался – его грызла неуверенность.

Жизнь обычного крестьянина тяжела. Даже если лорд не лютует с оброком, все равно ему приходится очень много работать, всегда держать в уме риски.

Крестьянская семья – не так уж сильно отличалась от ремесленников. Община во главе старосты решала, какие излишки продавать, сколько оставить на посевную, лорд очень редко вмешивался в такие дела. Те, кто пытался воровать у общины – получали затрещину у самой общины, ведь все понимали – что выжить в этом мире можно лишь сообща. Кто прикроет твою спину, если нападут гоблины? Кто отправится вместе с тобой искать пропавшего ребенка? Крестьяне привыкли брать ответственность за свою жизнь даже в большей степени, чем наемники. Напротив, наемниками зачастую были те, кто бежали от ответственности перед своей общиной, перед своей семьей.

Эти же «крестьяне»… Совершенно не походили на своих собратьев по рабочему классу. Слишком привыкли вредить общине, ради крошечного кусочка себе. Они готовы были не просто попытаться зарезать чужую курицу ради мяса, они были готовы умереть в этой попытке и сами. Ведь жить им было настолько противно, что они сознательно топили свою жизнь в алкоголе.

Они не видели ценности в своей жизни, и тем более не видели ее в чужой. Взаимопомощь? Пустой звук. Лен был уверен, если на деревню нападут гоблины, каждый спрячется в своем бараке, а не попытается совместно дать отпор.

Таким людям невозможно дать свободу, они не понимают, что это. Напротив, дать ее им насильно – обернется катастрофой. Слишком уж они привыкли паразитировать, оставь им запас на посевную, они перегонят его на брагу и умрут с голода. Привыкли, что лорд позаботится о них и не даст им умереть. Оставить все как есть, лишь сменив руководство… И они начнут подтачивать и его.

Но почему так происходило?

У этих людей не было ничего. Они получали еду, что валилась на них практически просто так, потому что надсмотрщик провернул мошенническую схему. Все, что им было нужно – это не поднимать голову и молчать. Им не платили деньги, поэтому они не могли накопить и что-то поменять в своей жизни. Единственная их валюта – это алкоголь. Единственная радость – бессмысленная гордость за успехи Герцогства, ведь своих успехов у них не было. Бессмысленная ненависть ко всем вокруг, ведь на самом деле теми, кого они в глубине души ненавидели – были они сами.

Он нашел ответ на вопрос, что мучил его почти с первого дня – «как заставить их бороться»? Ведь у них нечего отнять, им не за что было бороться. Ответ оказался прост. Надо сделать жизнь людей лучше. Только так, когда у них появится то, что можно отнять – они начнут за это бороться. Нет ни малейшего смысла рассказывать им, что работник может жить в тепле и сытости. Им надо это показать.

Пусть даже первый шаг – это все лишь приличное пойло, что не пахнет клопами.

Месяц пролетел незаметно. Деревню засыпало снегом. Каждый день Лен старался провести на благо общины, залатал щели в бараке, срубил неопрятные стебли травы, что выглядывали из-под снега. Прочищал тропинки и дорожки, чтобы по ним можно было легко пройти. Разумеется, он не делал это просто так. Его цель была не обслуживать погрязших в лености людей, а заразить их своим примером. Показать, что может быть лучше. Грубым словом, матом, упреками, угрозами, спорами, пари и добрым словом – постепенно он добился того, что все больше людей выходили с ним заниматься полезными делами.

Вскоре каждую субботу он выводил на морозные улицы почти половину деревни. Конечно, не всем это пришлось по вкусу, но видя улучшения вокруг, эти люди могли лишь ворчать и напиваться.

Качественный спирт позволил Димитрию разжиться новыми вещами для деревни, выменивая их через патрули или изредка проходившие караваны торговцев. Постепенно люди даже заговорили о том, не стоит ли им приобрести наковальню. Конечно, это были лишь мечты, для этого требовались бы целые бочки алкоголя, но… раньше у них не было даже фантазий об этом.

Надсмотрщик не мешал этой идиллии, хотя требовал все большую и большую долю за то, что закрывает на это глаза. Лен видел зреющее недовольство людей, когда те отдавали борову свой алкоголь, полученный с таким большим трудом. Видел и потирал руки.

Все шло по его плану.

По крайней мере, пока из города не прибыла весть.

Герцог назначил нового лорда, взамен погибшего. Сезон раздолья для надсмотрщиков закончился.

Как только Барон Манус закончит обживаться в замке – он посетит с инспекцией каждую из своих деревень.

Глава 19

– … сегодня я жду от вас полной отдачи… и только попробуйте мне лодырничать! – Прошипел Надсмотрщик, тщательно пытаясь втянуть свое пузо. Получалось плохо. Расстегнутая кираса топорщилась на животе, подпирая подбородок. Застегнуть ее не было не никакой возможности, ремни давным-давно стали коротки для тела надсмотрщика.

Впрочем, сама кираса была начищена до невыносимого блеска и слепила глаза даже лучше, чем снег в солнечный день.

Обычно надсмотрщик ее даже не надевал… Да что уж там, обычно он вообще не посещал делянку, но сегодня был особый случай.

Услышал топот копыт вдалеке, надсмотрщик взялся за хлыст и яростными криками принялся подгонять лесорубов. Правда, больше мешая им работать, чем мотивируя.

Он весь взмок от непривычных усилий… а, быть может – от банального страха. Его маленькие глазки бегали туда-сюда, но надсмотрщик боялся обернуться к приближающимся шагам, предпочитая имитировать бурную деятельность.

Зато Лен без труда улучил секунду, чтобы оторвать взгляд от дерева и оценить прибывшего лорда.

На первый взгляд, Барон Манус был довольно типичным представителем своего социального класса. Расфуфыренная свита, что состояла скорее из бандитов, чем воинов. Крупный конь, однако не детриец. Трудно было определить рост барона, пока он был в седле – однако, он точно выше среднего. В меру мускулистый, однако едва ли кто-то счел бы его красивым. Уродливые, бугристые шрамы ветвились по шее, нос словно обрублен и щека неправильной формы. Сложно было разглядеть больше – кафтан и меховой плащ, скрывали не только шрамы, но и толстый доспех… Хм. Странно. В доспех была облачена лишь правая рука и почему-то стопа. Когда Барон повернулся другой стороной, Лен без труда заметил, что она вовсе не закрыта доспехом.

Какой смысл надевать лишь половину доспеха?

Поняв, что бездействует слишком долго, Лен опустил голову и сделал несколько ударов топором. Ему не следовало привлекать к себе много внимания.

– Работников меньше, чем полагается, согласно численности деревни. – Сухим голосом произнес Барон, заставив надсмотрщика трястись еще сильнее.

– Они… Они ра-работают на дру-дру-другой деляне. – Замявшись, выдавил из себя он.

– Вот как? Тогда пойдем, проведаем и их?

– О, ваше б-б-благородие, это дальняя деляна в г-г-глубине леса, вам не стоит тратить своего дра-дра-драгоценного времени!

– Хм. Хорошо. – Кивнул Барон, заставляя надсмотрщика облегченно выдохнуть и вытереть пот. Преждевременно.

– Тогда мы поедем в деревню и посчитаем всех жителей.

– В-возможно произошла ошибка и количество…

– Хватит! Я уже все знаю. Твой друг, что помогал тебе обманывать герцогство, уже висит в петле. Твое последнее слово, прежде чем ты к нему присоединишься?

Вместо ответа Надсмотрщик бросился бежать. Конечно, у него не было и шанса. Его повалили в снег практически сразу, спустя десяток шагов.

– Я-я отдам всё серебро! Пощадите! – Кричал он, пока его вели к барону.

– Мне не нужно серебро, мне нужно мясо. А из-за таких как ты, оказалось, что мяса у меня меньше, чем я думал. Это ставит меня в неловкое положение перед нашим Герцогом. – Спокойно ответил Манус.

– Я запишусь в армию!

– Какой от тебя толк? В тебе больше жира, чем мяса. – Фыркнул Барон и достал из седельной сумки веревку, явно подготовленную заранее. – На ближайшее дерево его!

Визжащего надсмотрщика поволокли к дереву, закинув петлю на шею. Стук топоров прекратился, лесорубы оставили работу, чтобы молча наблюдать за казнью.

Двое стражников безуспешно тянули веревку, пытаясь поднять бывшего надсмотрщика в воздух. Лишь когда к ним присоединилось еще двое – у них это удалось и, болтая ногами, толстая груша начала подниматься на дерево. Складки жира были столь велики, что казалось, будто петля не причиняет ему никаких неудобств. По крайней мере, надсмотрщик не затыкался ни на секунду, умоляя барона о снисхождении.

Вдруг раздался треск! С глухим ударом туша упала в снег и слегка отпружинив, быстро поползла в сторону Лена. На массивной шее болталась оборванная веревка, она просто не выдержала вес надсмотрщика.

Хмыкнув, Барон слез с коня и быстрым шагом нагнал беглеца и нанес сокрушительный удар латной перчаткой. Череп вмяло внутрь, а Лена обрызгала горячая кровь.

– Эх, хотел же не марать руки… – Посетовал барон и принялся неуклюже вытирать перчатку об одежду покойного.

Лишь взглянув на руку, Лен сразу все понял. У Барона попросту не было ее.

Пустой доспех, вместо стопы и правой руки… Да и шрамы с правой стороны лица были крупнее. Нетрудно было понять их причину.

Взрыв. И едва ли взрыв огненного шара, а не артиллерии.

Это был ветеран, искалеченный орудиями Графа и отосланный в тыл.

Калека, пусть на первый взгляд это было сложно понять.

Каждый рыцарь тренировался использовать магию металла, чтобы облегчать свой доспех, усиливать свои удары, а то и вовсе управлять им, если рука, например, сломана.

Но вот почему Барон использовал свой доспех для замены конечностей, а не отрастил новые у целителя?

Лишь на первый взгляд стальные протезы казались идеальными, но на деле – серьезно уступали человеческим рукам. Даже самый искусный маг покажет лучший результат магией вместе с руками, чем просто магией.

Похоже, в Первом Герцогстве была тотальная нехватка целителей.

Хорошо новость.

– Так. Вам нужен новый надсмотрщик, верно? Рик, возьмешь этих дармоедов под присмотр?

– Да, ваша милость!

– Итак, смерды, слушайте меня. Это Рик. – Произнес Барон, похлопав стальной рукой по плечу довольно молодого стражника, бандитского вида. – Теперь Рик является вашим надсмотрщиком, и вы должны слушать его как меня, вам ясно?

Лесорубы издали нестройный, но согласный гул.

– Отныне норма повышается в десять раз. – Спокойно объявил он.

Тишина. Было слышно лишь то, как кровь бывшего надсмотрщика капает на мерзлую землю.

– Ваше благородие, это древо не так просто срубить… – Осмелился подать голос Димитрий.

– Мда?

Шелест клинка. Удар!

Меч звонко врубается в древесину на четверть ствола. Потрясающий результат, что показывал сила Барона, но…

Манус гневно сдвигает брови. Он ожидал срубить эту деревяшку одним ударом. Какой позор.

Вытянув магией застрявший клинок, он совершает еще удар. И еще!

Ровно шесть взмахов и дерево валится на землю, с оглушительным хрустом ломаются ветки.

– Думаю, даже каждый из вас, отбросов, сможет свалить по десять штук к концу смены. Рик. Жду от тебя хороших новостей. – С трудом вложив погнутый меч в ножны, Барон взобрался на коня и уехал, оставляя нового надсмотрщика работать.

Димитрий облегченно выдохнул, он ожидал худшего. Лен же молча анализировал надсмотрщика. Заросший, неухоженный, но достаточно молодой, а значит, не окостеневший. Станет ли он их союзником или будет врагом?

– А когда покушать принесут? – Спросил один из лесорубов.

– Во-первых, обращайся ко мне, «господин». – Мгновенно подскочил к нему Рик и наградил ударом под дых, от которого рабочий скорчился у его ног. – Во-вторых, из-за вашего борова с едой возникли проблемы. Если вам повезет, ее привезут вечером, в деревню. А пока – за работу! Норма – пятнадцать деревьев с рыла!

– Но барон сказал…

Удар заставил заткнуться еще одного рабочего.

– У вашего надсмотрщика была свои способы заработка… У меня – свои. Норма – пятнадцать деревьев с каждого, не выполните – спущу шкуру. Всем ясно?

Ответом ему стал неуверенный стук топоров по древесине. С двух до пятнадцати! Норма увеличилась в семь с половиной раз! Мало кто верил, что это вообще возможно. Кто-то отчаянно принялся рубить деревья, кто-то заранее опустил руки. Лен же хладнокровно подсчитал свою скорость. Он успеет, но работать придется до самого вечера. А ведь наверняка будут еще и отстающие.

Работа продолжалась до потемок. Короткий перерыв, чтобы сходить в деревню за факелами и работа продолжилась вновь.

В отличие от прошлого надсмотрщика, Рик не отлучался с делянки, даже перекусывал прямо там, достав сухари из котомки. Пусть это и была невесть какая снедь, даже она вызвала зависть у обессиленных рабочих. Над горизонтом взошла луна, когда последнее дерево упало.

– Ну наконец-то. Работаете, будто ленивые каракатицы. Кто из вас главный? Организуй тут все, чтобы они утащили мою долю в город. До утра чтобы там была!

Прежде чем усталые люди сумели осмыслить это, Лен вышел вперед.

– Это невозможно. – Уверенно ответил он. Удар под дых не заставил себя долго ждать.

– Так сделай, чтобы это было возможно!

– Нужны… Лошади… Повозка… – Выдавил из себя Лен, несмотря на боль.

Надсмотрщик замахнулся вновь, но перед ним выбежал Димитрий и замахал руками.

– Я этим займусь, все попробую организовать!

– Другое дело. Если не выполнишь – получишь плетей. – Бросил Рик и сев на лошадь, уехал, подсвечивая дорогу факелом.

Огонек скрылся в темноте.

Димитрий выдохнул:

– Ну и денек, а, Лен?

– Зачем ты пообещал доставить дег’евья в гог’од? Ты же знаешь, что это невозможно.

– А зачем ты вышел вперед? Ведь главный тут все еще я. – Напомнил ему Димитрий.

Лен промолчал. Да, он знал, что этот день настанет. Пускай, ему нравился Димитрий… Он обязан перехватить власть. Не ради себя. Ради всех. Но к его удивлению, куратор не стал ему угрожать, а напротив, подал руку и помог подняться.

– Я не сержусь. Чувствую, наступают хреновые времена и… Твоя помощь мне понадобится. Но знай, я присматриваю за тобой. Хоть ты и прожил тут месяц, ты еще мало что понимаешь, как тут все устроенно. Наш новый друг не хуже нас знал, что это невозможно, ему нужно лишь утвердить свою власть. Не беспокойся, я уже через это проходил, с ним мы тоже договоримся. – Улыбнулся Димитрий.

Лен кивнул. Живот бурчал, под ложечкой сосало.

Первый рабочий день был окончен глубокой ночью. Люди, сложив инструмент, устало побрели в деревню, едва перебирая ногами. Кто-то пошутил про полный паек, и все приободрились. Действительно, быть может теперь их хотя бы начнут нормально кормить?

Последний рывок на пределе сил и вот уже деревня. Несмотря на поздний час, все оставшиеся жители стояли вокруг телег и что-то обсуждали.

Почуяв неладное, Лен с Димитрием ускорили шаг. Увидел возвращающихся с работ мужчин, им навстречу, из толпы побежали женщины и дети. Была среди них и Оливия, жена Димитрия. Она тут же накинулась на мужа, взяла его за руку и потащила к телегам.

– Ты видел, что они нам привезли? Это ужасно!

В свете факела влажно блестело зерно, пораженное агатовыми пятнами. Черная плесень.

* * *

Их лишили еды. Пришедшая в субботу телега привезла зерно на целых три недели вперед, а это значит, что еще целых три недели еды не будет совсем.

Что хуже всего, в деревне просто не было больших запасов. Сказывалось и то, что еды всегда было впритык и то, что люди слишком привыкли, что кто-то всегда позаботится о них. Лишь немногие держали небольшие запасы на случай, если телега где-то застрянет из-за бурана. Даже они не думали, что в какой-то момент им просто привезут настолько негодное к пище, зерно.

Есть что-то, что было поражено черной плесенью – не просто опасно, это был смертельный яд. Не помогала ни обмывка, ни варка.

Но могло помочь кое-что другое. Каким дрянным не был бы материал для браги – с него можно было получить спирт, если только дрожжи выживут. Впервые пристрастие к алкоголю сыграло деревне на руку.

Пожив здесь какое-то время Лен понял, что люди пили не только потому что хотели забыться, но и по строго практическим причинам. Алкоголь давал силы. Старый надсмотрщик урезал пайки, из-за чего алкоголь стал приемлемой заменой для многих. Они адаптировались и могли существовать, но… Жить на одном лишь спирте невозможно.

Даже если Лен добьется успеха и спирт из испорченного зерна можно будет пить – это лишь отсрочит их гибель.

Лен высыпал новую партию зерна бродить и хотел было зажечь огонь, чтобы перегнать брагу, но остановился.

Бездна! Ведь у них есть еще одна проблема. Старый надсмотрщик мертв, а значит, мертвы и все их договоры. С одной стороны, они могут больше продукта оставить себе. С другой – им жизненно необходимо сохранить производство втайне, иначе все станет еще хуже, если новый надсмотрщик наложит на него лапы.

Лен вышел из подвала и нос к носу встретился с Димитрием.

– Как идет варка? – Первым делом поинтересовался он.

– Пока никак. – Лен махнул рукой на выходящую из подвала трубу. – Мы должны что-то с этим сделать, иначе даже идиот поймет, что тут что-то скг’ывают.

Димитрий мигом помрачнел. Он не был дураком и тут же понял, что имеет в виду Лен.

– Можно использовать древесный уголь… – Предложил он, но Лен покачал головой.

– Все г’авно будет заметно. Я думал над тем, чтобы слепить из глины тг’убу и пг’овести ее к баг’акам, но… Пг’оклятый снег г’астает от тепла и выдаст нас, а закопать тг’убу в землю мы уже не сможем. Слишком уж промег’зла. Похоже, пг’идется постг’оить над подвалом дом. Это будет подозг’ительно, но дег’и меня бездна, не так подозг’ительно, как коптящая из-под земли, тг’уба!

– Хорошо, я приведу ребят, чтобы пока что развели тут костер и начали работу. Но… Может зайдем в подвал? Надо поговорить.

Лен вернулся к котлу, параллельно заметив, что его соперник спускается по ступенькам как-то излишне неуклюже.

– Упал?

– Почти. Я уже встретился с Риком. Он утверждает, что сегодня тоже рабочий день.

– В воскг’есенье? – Подняв бровь Лен. Сам он нисколько не удивился таким новостям, но для местных это было чуть ли не святотатство.

– Да. Он приказал всем быть на делянке после обеда, а сейчас он уехал в город вместе с парнями. Разжигай огонь, нам нужно поспешить и как можно больше наварить до обеда. Можешь пренебречь качеством.

Лен потянулся к бересте, но его рука остановилась на полпути.

– Погоди, ты сказал с паг’нями?

– Да. Ростославом и Кином. Они отправились к вербовщику.

– Что? – Оторопел Лен.

– Они умные ребята, почуяли куда ветер дует.

– Ты их не остановил!

– А должен был? На нас надвигается дерьмо таких масштабов, что поверь, им будет куда лучше, чем нам. Ты что, даже не пожелаешь им удачи?

– Нет. – Отрезал Лен. – Они уже живые мег’твецы. Мег’твецам ни к чему удача. Нам она больше пг’игодится.

– Брось. Я согласен, что военная кампания зимой – это сущая преисподняя, уж поверь мне, я знаю это по своему опыту, но…

По подвалу раздался громкий звон – это Лен с силой удар рукой по котлу.

– Бездна!

Это он виноват. Да, он не мог прямо начать рассказывать им все как есть, его бы просто записали во враги и не стали бы слушать, но… Он должен был заметить их мысли и переубедить. Теперь уже поздно.

Им конец. Их попросту сотрут в порошок, без единого шанса. Они даже не узнают, что их убило, смерть просто обрушится с небес.

Новое оружие становилось все более смертоносным и ужасающим. Когда Лен покидал Графство, он слышал, что одно новое ружье может заменить целый полк стрелков. Возможно, слухи преувеличивали, но… Будем честными, даже прошлого оружия хватило бы, чтобы новая попытка Герцога атаковать захлебнулась кровью. У тех, кто записываются в армию Герцога – просто нет шансов уцелеть.

И… Узнав их поближе, Лен испытал противоречивые эмоции. Впервые он немного жалел, что у них нет этих шансов. Они… Были не так уж и плохи. Обычные люди.

Голос Димитрия вывел его из размышлений.

– Знаешь, в прошлом году Олаф тоже собирался. Тогда я рассказал ему, как ужасны зимние походы. Ну знаешь, историю, как лекарь отрезал мне два пальца на каждой ноге и что я не хочу, чтобы такая же участь постигла и его. Тогда я его отговорил, но сейчас ушли его друзья… Сегодня, когда я встал у порога и сказал, зимой он никуда не пойдет, я не верил, что он меня послушает, но…

– Он тебя послушал? – Поднял бровь Лен,

– Он сказал, что здесь он нужнее и уйдет весной. Мне кажется, я могу тебя пока что благодарить, но… не мешай ему сделать свой выбор.

Лен облегченно вздохнул, пропустив слова Димитрия сквозь уши. Конечно, он помешает сделать Олафу ошибку, что будет стоить ему жизни. Пусть он не сумел спасти Ростославом и Кином, это не значит, что все потеряно. Нельзя отступать, нельзя опускать руки – иначе погибнет еще больше. Может стоит устроить Глашатаю несчастный случай?

Лен задумчиво запалил огонь. Ярость разгоралась в нем вместе с печью.

– Бездна, неужели эти двое испугались тяжелой г’аботы? – Воскликнул Лен, пытаясь заглушить внутренний голос.

– Послушай, дело не только в тяжелой работе. – Мотнул головой Димитрий и тяжело вздохнул. – Видишь ли, Рик говорит, что нормального зерна мы не получим. Вообще. Ни через неделю, ни через месяц. Барон похоже сильно осерчал на эту аферу с пайками и такое чувство, что решил заморить нас голодом. Пока знаешь лишь ты и я. Нам нужно придумать выход в ближайшие недели, до того как приедет новая партия порченого зерна. Когда это случится – начнется паника, а люди склонны делать глупости, когда паникуют. Так что Рос с Кином еще удачно отделались, по крайней мере их будут кормить, в отличие от нас.

– Но сына своего ты не пустил. – Мигом ударил в брешь Лен.

Димитрий кивнул.

– Ты прав, не пустил. Но если мы не справимся, я лично свяжу его и утащу к вербовщику. Лучше так, чем от голода помирать.

– Г’азве ты не понял, что именно этого и добивается баг’он⁉ – Фыркнул Лен. – Он об этом почти пг’ямо сказал на делянке, бездна тебя дег’и!

– Я понял. Прекрасно понял, но что мы можем сделать? Ну и вот.

Брага закипела. Самогон начал по каплям конденсироваться и стекать в емкость.

– Хочешь обменять все, что у нас есть на еду? Чег’ез патг’ули?

– Да, но не через патрули. Они не занимаются такими объемами, это не отрез ткани с города привезти. Нам нужна еда на всю деревню. – Серьезно произнес Димитрий и улыбнулся.

Эта улыбка заставила Лена шевелить мозгами. Значит у него есть план. Стоп, наварить как можно больше до обеда. В обед новый надсмотрщик погонит всех на деляну, так как нормы в этот день нет – заготавливать они будут исключительно для него, а пока его нет, потому что он уехал в город… Уехал за телегой?

Все встало на свои места.

– Патг’ули пг’опустят телегу в дг’угую дег’евню? – Задал один-единственный вопрос Лен и Димитрий улыбнулся еще шире.

– Не зря я сделал тебя своей правой рукой. Да, обычно они не пускают крестьян, но если договариваться будет надсмотрщик… Проблем быть не должно. Мы воспользуемся этим и купим зерно у соседних деревень на обратном пути. Это единственное, что я могу придумать.

План был хорош.

Им повезло, Рик не собирался тратить свое время, чтобы контролировать каждую отправку древесины в город. Едва груженная повозка исчезла с его поля зрения, как на нее добавился новый груз в виде глиняных кувшинов с очищенным самогоном.

– Не пролейте, не пролейте! – Нервно ворчал Димитрий, помогая укладывать кувшины рядом с черными стволами.

Деревенские провожали импровизированные продуктовые караваны с надеждой и слезами на глазах. Из-за половинчатых пайков у них практически не было запасов на черный день. Над ними всегда висел призрак голода.

Спустя четыре часа первая телега вернулась из города.

– Едет! – Крикнул чумазый парень и побежал к ней прямо по снегу, оставляя босые следы.

Целая толпа тут же высыпала на улицу. Все с восхищением и радостью осматривали мешки, которыми была нагружена телега.

– Сбрасывайте, только быстро! Мне надо ехать на деляну. – Резко воскликнул Димитрий. Вид у него был чрезвычайно мрачный. Люди не обратили на это внимания.

Зря.

Один спешно развязал мешок и запустил туда грязную руку. По морозному воздуху тут же разнесся затхлый, мокрый запах. Запах гнили. Запах плесени. Крепостной неверяще смотрел на свою руку, в которой чернела горсть зерна.

Дело оказалось не в махинации с продовольственными пайками. Это было не наказание за вороватого надсмотрщика.

Все деревни в округе тоже получили лишь черное зерно.