Текст книги "Лишний (СИ)"
Автор книги: Алекс Извозчиков
Жанр:
Попаданцы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Выкидыш тролля увернулся! Даже мясо не сбросил гад! А Шейн гаденыш стоит как засватанный. Планка упала окончательно, заревев медведем, хуторянин ломанулся вперед…
20.05.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.День
Захват хутора прошел быстро и без проблем. Уже через полчаса мужики, все трое сидели в глубоком но сухом пустом погребе. Ведро холодной воды из колодца, чистые тряпки и охапка листьев подорожника. Местным названием сей весьма полезной травы Алекс не заморачивался. Если что-то выглядит как подорожник, применяется как подорожник и растет там же, где подорожник, то и быть ему подорожником. В качестве медсестры к мужикам отправилась старшая сестра Шейна. Загоняя девку в погреб, захватчик пообещал ее выпороть если провозится дольше, чем горит огрызок свечи.
Жена Грига, та самая красивая баба со злым взглядом, стояла на коленях посреди мощеного двора и со страхом смотрела на нового хозяина. После достаточно длительного общения на Земле с Олей и Леной, Алекс не комплексовал, толпа хуторян—это просто нерадивое стадо, собственность, которую нужно побыстрее привести к покорности и заставить работать. Да и некогда было рефлексировать, не ловить же эту гопоту потом по всему хутору, а то и не дай бог лесу. Шейна хотел отправить вниз, к папаше, но понял, придушат по-тихому, и привязал к столбику навеса над длинным столом. Надоел ему недоросль хуже горькой редьки. Вообще, он даже не заметил, как образовался этот табор во дворе. Похоже принеслись с огорода. Рьянга загнала бездельников в пустой амбар и сейчас носилась с гавканьем по хутору изображая поисково-карательную деятельность, хотя Алекс упорно подозревал, что она просо бесится в свое удовольствие после отлично выполненной работы. Пусть ее, уж она то точно молодец и умница.
–Мясо холод. Совсем хорошо хранить. Чуть-чуть плохо кормить люди. Плохо кормить свиньи. Очень плохо кидать лес. Быстро, быстро,—захватчик несильно подтолкнул Зиту к лежащим на камнях кускам туши. Женщина какое-то время оторопело вслушивалась в корявую речь страшного незнакомца, а затем она заполошно, словно наступил конец света, бросилась к мясу. Уловив осторожный взгляд женщины брошенный на лежащий на столе большой нож, Алекс кивнул и повернувшись спиной, зашагал к калитке. Сама разберется а ему пора обозреть неожиданно обретенную собственность.
Форма номер раз—часы, трусы, противогаз.
Ну противогаза у Алекса никогда не было. Часы, при наличии сотика, всего лишь статусная деталь, поэтому в ТОТ раз он их и не надел. А вот трусы были, но они как последняя земная одежка, покоились в походной сумке, что еще недавно принадлежала Шейну. Вместо них на чреслах красовалась набедренная повязка из самой настоящей фирменной, штатовской джинсы.
Выглядел бывший студент весьма прикольно, ибо кроме набедренной повязки облачился в охотничьи поршни из сыромятной кожи, в руках дубинка приличных размеров из очень твердого дерева—любимое оружие Грига. На шее вместо креста, который Алекс и так не носил, ну не определился парень в своем отношении к богу, на крепком шнурке кожаный мешочек с зажигалкой. Загоревшее до черна тело не пугало мышцами а-ля Шварценнеггер, но изучать анатомию по нему смог бы самый тупой студент, а сильно проступившие жесткие как веревки жилы, предостерегали знающего человека от слишком близкого знакомства.
Отросшие волосы сдерживала самодельная бандана. Щетина уже миновала стадию раздражающей чесотки и хоть медленно, но верно формировалась в плотную короткую бородку. Подобное лицевое украшение слегка беспокоило своей непривычностью, но бриться тем, что Шейн считал ножом, Алекс не рискнул. Шкурка дороже. Скоро на теле не останется ни одного шрама, кроме заковыристой белесой звезды на плече. След клыка. Про себя Алекс называл ее печатью оборотня. Вырванное мясо наросло, кожа огрубела и шрам выглядел диковинной татуировкой. Зато другие повреждения заживали с ужаснувшей Алекса быстротой. Регенерация оборотня, это что-то с чем-то. Разрывы и борозды на спине в палец глубиной исчезали превращаясь в белесые шрамы, которые уже начинали рассасываться. Еще три—четыре дня и ужасный сон пластического хирурга на спине оборотня исчезнет безо всякого следа. Алекс помнил какой испытал шок, когда удалось, пусть в первом приближении, рассмотреть свою спину. Раздраженный, что кожу на спине тянет и она постоянно чешется, новоявленная гроза местной флоры и фауны на второй день после охоты не поленился выкопать ямку диаметром в метр и натаскать в нее воды. Изогнувшись буквой зю, Алекс наконец увидел свою спину…
“Тянет значит, чешется. Это когда же меня успели кнутом то отходить со всем усердием? На Земле с такими ранами в реанимации под капельницей лежат, а врачи на вопросы родственников тягостно вздыхают и отводят глаза отказываясь от взяток, уж слишком все мрачно-определенно. Заражение крови. Ау! Где ты? Одно из двух, либо чья-то добрая душа заботливо продезинфицировала всю землю около водопоя, либо хищный организм истинного оборотня жрет местные микробы не хуже первого пенициллина.”
Добрых душ, кроме той, что зафигачила его сюда, у Алекса на примете не было и поразмыслив, он решил не грузить Истинное Зло добрыми делами, а считать, что заражение крови ему не грозит, тем более, обычное кровотечение прекращалось почти сразу, стоило расслабиться, а если еще притормозить сердце…
Спешить Алекс совсем не хотел. Хватит. Эта гонка уже достала. Остановиться, оглянуться. Встать на паузу. Хутор вполне самодостаточная система, от внешнего мира обособленная, налоги да ярмарки, вот пожалуй и все основные контакты. Пришлых особо не приветствуют и сами в гости почти не ходят. Так что отсидеться, адаптироваться по максимуму можно очень и очень неплохо. Тем более, хутор был просто великолепен. Он совсем не походил на кучу развалюх с картины “Хутор в Малороссии”, а ведь там изображена вторая половина девятнадцатого века, уж на память-то Алекс больше не жаловался. Во-первых размеры… Почти квадратный со стороной не меньше ста метров. Три больших жилых дома буквой “п” и огромное количество хозяйственных построек. Одних только погребов целых четыре. Все по санитарным нормам: мясо-молочный, овощи-соленья-варенья, ледник и один совершенно пустой, похоже только что построенный. Именно построенный—добротная деревянная лестница, каменная отделка пола и стен, деревянный потолок, мощные подпорки. Заглубление метров шесть и высота в рост человека. Остальные—близнецы-братья. Но больше всего Алекса восхитил частокол—высота не менее пяти метров, толщина хм… кольев сантиметров сорок не меньше, черные обожженные острия. Может при такой высоте стоило сделать частокол двойным с земляной засыпкой. Впрочем, изнутри стена была сплошняком застроена. Конюшни, амбары, хлева, кузня и прочие нежилые хозяйственные постройки окружали дома широким защитным кольцом. Да не дощатые сарайчики, а добротные срубы из солидных бревен. Задние стены крепко сплочены с частоколом, а боковые, укрепленные наклонными бревнами, упертыми в частокол, оказались неплохими ребрами жесткости. Широкие плоские крыши покрытые толстым слоем хорошо утоптанной глины составляли единое целое и служили прекрасной галереей для обороняющихся. Да еще и легкий навес из тонких жердей прикрывал защитников от навесной стрельбы. Солидный таран, конечно, разнесет частокол хоть и не сразу, ведь и укрепленный хутор совсем не замок. Но! Даже сотня разбойников останется с носом, если на каждой из четырех угловых башен будет хотя бы один-два средних лучника. Так, что весьма крепкое и разностороннее хозяйство хутора было совсем не плохо защищено. Впрочем суровое средневековье жестоко посмеялось оскалив свои гнилые зубы, когда Алекс отправился на поиски несуществующего туалета. Второй удар потомственному горожанину нанес задний двор—этот кусок утоптанной каменистой земли возле стены, прикрытый общей крышей-галереей, оказался местным центром гигиены, а три грубых деревянных корыта—прачечной наивысшего класса.
Центральный мощенный двор ограниченный жилым домом, располагался ближе к правой стене и выходил прямиком на большие, в две телеги, ворота, рядом небольшая калитка для пеших. Сами ворота набранные из толстенных деревянных плах, стянутых ржавыми железными полосами, очень тяжелые и даже на вид прочные, тем не менее, на взгляд Алекса, были совсем не те и совсем не на месте. Жилой дом, громадная п-образная хоромина в полтора этажа. Сразу за домом, по левой стороне и сзади, огороды. Ровные как по линеечке грядки с редкими, пока еще хилыми кустиками рассады. Дальний от домов край прикрыт ягодными кустами и невысокими деревьями, не сад, а так, по мелочи. Ну и конечно плетень, прочный и аккуратный, который окружал все это великолепие. Калитка и неширокие ворота прикрывали вход во двор. Такая завеса глушила даже запах навоза, да и всякой дворовой живности не место на чистом дворе.
“Странно. Очень странно. Частокол ставили явно с умом, но кто же громоздит ворота вдвое шире необходимого, да еще прямо перед цитаделью последней обороны. Нет, если конница прорвав ворота ворвется прямо на мощенный двор, получится неплохой мешок и обстрел с трех сторон свою роль несомненно сыграет, но так штурмовать может только идиот, да и навряд ли хутор способен выставить много бойцов, так, что баррикада перед узкими воротами даже на взгляд такого профана как я куда надежнее. Хм… похоже Григ фортификатор еще тот. Слышал звон, да не знает откуда он. Придется до хрена переделывать.
Да, Григ, конечно, кулак и мироед, но хозяйство у него справное, как впрочем и положено кулаку и мироеду, который по необразованности не знает, что рабский труд менее производителен, чем наемный. На хуторе Григ из своего большого семейства выколачивал вполне приличную производительность и качество. А для непонятливых на заднем дворе была вкопана широкая прочная лавка, привязав к которой, отец-командир не торопясь, вдумчиво объяснял политику отдельно взятого хутора особо тупым и ленивым, грамотно используя широкую плеть из мягкой кожи. Почему мягкой? А кому нужно, чтоб выпоротый работник потом три-четыре дня встать не мог. И работать не может, да еще корми его зазря.”
В том, что воспитательный комплекс используется по полной, новый владелец убедился обнаружив на лавке привязанную бабу. Вытянутые руки и ноги связаны и крепко прихвачены веревкой к лавке. Задранное на голову платье, оголяет тело до самых лопаток. Похоже как и на средневековой Руси сервы обходятся без нижнего белья. Красных полос на теле нет, только синие—и старые и почти свежие, видать Григ не ленился на ниве воспитания.
Помедлив, Алекс вынул нож, конечно, эта женщина в чем-то провинилась, работы на хуторе много и просто так никого “отдыхать” рачительный хозяин днем не отправит, для этого вечер есть, но… пусть уж будет амнистия в честь смены хозяина. Уже поднеся лезвие к веревке, Алекс сплюнул и отложив нож, принялся распутывать нехитрые узлы. Это не Земля, веревочку в супермаркете не купишь.
–Имя. Кто ты?—вопрос прозвучал помимо воли брезгливо—развязывая веревки, Алекс низко наклонился к грязному потному телу и уловил весьма характерный, знакомый каждому мужику, запах. Похоже баба угодила на экзекуцию за недостаточную старательность.
–Лиза. Я жена брата хозяина, господин,—женщина скатилась с лавки прямо на колени и говорила едва слышно, с трудом шевеля пересохшим горлом.
–Мыться. Вся. Очень чисто. Потом идти двор, помогать Зита.
–Да, господин!
Не оглядываясь, Алекс пошел к амбару, почему-то он совершенно не сомневался, женщине даже в голову не придет ослушаться.
Захват хутора вывел бывшего студента из жестко-однонаправленного состояния последних дней. “Дойти и не умереть”,—все остальное, как несущественное, безжалостно отметалось на второй план. Так юзер сплавляет все второстепенное с дисплея, загоняет программы в фоновый режим, полностью загружая процессор основной задачей. Сейчас, эта несомненно важная, но узкая и, скажем прямо, прикладная задача, выполнена и мозговой процессор попаданца свободен, для дальнейшего успешного выживания, стало чрезвычайно важно установить приоритеты, иначе мозги тупо висли под градом проблем. Нужен тайм-аут. Его удивляло и несколько беспокоило собственное равнодушие к коренным обирателям хутора. Как-то совсем не грузила проблема рабства, бесправия и насилия. Рулил прагматизм. Нет бесправно угнетенных, есть сервы, которые живут и работают именно так. Здесь и сейчас по другому быть не могло.
Уж как учителя еще советской школы убеждали Алекса в прогрессивности Пугачева с Разиным! Увы, даже самый распоследний двоечник-второгодник понимал, что поднятые ими восстания не более чем бандитский беспредел в особо крупных размерах, а сами народные вожаки кроме кровавой бани ничего сотворить не способны. Всему свое время… Это конечно не отменяло возможности всяческих послаблений вроде “замены продразверстки продуктовым налогом”… тьфу! Барщины арендой, крепостной зависимости контрактом и прочая, тому подобная, бодяга. Даже не штудируя труды всевозможных создателей-разработчиков теории и практики развития человечества, он понимал, что сии революционные пертурбации здесь и сейчас реальны только сверху и то лишь, так сказать, в зоне личной ответственности. Эволюция, короче, и главное не переборщить, не переспешить. Экономика—да, а вот социально-политическими реформы ничего кроме сумятицы не принесут. Смертельной сумятицы. Крестьянский бунт не нужен, не нужна конфронтация с соседями. А свалившаяся как снег на голову свобода—штука опасная. Умные, трудолюбивые, а главное, не слишком морально-озабоченные, никуда не денутся и все плюсики унюхают и схавают, быстренько прибрав братьев своих, тех кто по-проще, по-честнее и победнее, к рукам. Нет, производительность конечно повысится и в закромах возможно станет получше, но основную часть прибыли прихватизируют именно эти шустренькие. На Земле за отмену и рабства, и крепостного права ратовали социалисты-бездельники, но дело с мертвой точки сдернули нарождающиеся промышленники—раба нужно кормить и содержать, а крепостному что-то дать в аренду. Зачем собственнику завода такие сложности?! Куда проще платить, а чтоб особо рот не разевали, на улице должно быть много-много голодных желающих. Самих же угнетенных столь глобальные вопросы, по большей мере, просто не интересовали. Люди по своей натуре очень консервативны, особенно крестьяне. Смешно, но когда при рождении Советской власти большевики решили освободить угнетенных восточных женщин от паранджи, больше всего протестовали сами освобождаемые!{2}
Лишь глянув в глаза толпы хуторян сразу после стихийного захвата, Алекс прямо таки нутром почувствовал, что братание народов отменяется. Освободителя в нем не увидели, зато явно углядели злобного поработителя и насильника. И сейчас, стоя в дверях амбара, он всем телом ощущал волны страха и ненависти.
–Работать огород. Хорошо работать. Ходить за хутор нет.
–Да, господин,—нестройный хор голосов и шум поднимающихся с колен людей. На хуторе появился новый хозяин.
Хуторян Алекс не презирал и даже не осуждал. Нормальное поведение безответного рабочего быдла. Он для них захватчик и если Алекс начнет разговор на тему “мир, дружба, жвачка”, его просто не поймут. Значит не стоит спешить и идти совсем уж поперек ожиданий. Ловля вшей и блох не его хобби.”
Алекс усмехнулся:
“Вот же кокетка, блин! Что делать, что делать. Да моя личная жаба с моим же личным хомяком давно уже добазарилась, определив захваченный хутор в разряд “Мое, отстаньте все, не то покусаю”. Я захватчик и поработитель, но в своем праве. Они напали и схлопотали вполне адекватную ответку. Может кому-то покажется, что слишком жестоко. Но понятие “необходимая оборона” на Аренге отсутствует, голимое право сильного. И дать слабину, значит похоронить себя.”
Мировая с Григом невозможна по определению, это только в книжках, после смертельно опасной драки, по очень серьезному, а что может быть серьезней собственности и денег, поводу, взрослые мужики выпивают на мировую обсуждая взаимные претензии, а после последнего кувшинчика, готовы жизнь отдать друг за друга. А уж незыблемые правила кабацкой драки… Все эти “разойдись рука и раззудись плечо” красивы только с виду, сам Алекс предпочитал руководствоваться гораздо более реальным: “Будь сдержан, но обнажив ствол—стреляй!”. Какие правила могут остановить разогретого дурным алкоголем и так-то не шибко умного любителя почесать кулаки, если он получил серьезный отпор. Хорошо если хоть нож под руку не ввернется. А все эти стенка на стенку, не более чем возня в курятнике. Алекс в живую представил себе, как дюжий кузнец с фингалом на половину морды, ворочается в навозной луже, пока стражники хором пользуют его жену с дочкой, и злобно бормочет сквозь зубы: “Зато мы вчера стенкой свинопадским наваляли”. Сюр, конечно, полный и преувеличение, да, что там, гротеск голимый. Но сердцевинка-то вполне реальная. Пусть долбятся стенка на стенка, да в кабаках и тавернах наикрутейшего ищут. Зато, спустив по-мелочи пар, под любые капризы владетеля[11]подставит и холку, и задницу чуть ли не с радостью.
Глава 5
Крестьянин городского типа.
Алекс.20.05.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.День
Если отбросить прелести общения на птичьем языке, то я возвращался довольный собой. Удалось втереться со своим захватом в самое удачное время. Пахота, посев и прочие трудоемкие весенние крестьянские прелести Григ со товарищи успели завершить буквально за день до моего появления, а для огорода день-два задержки плохо, но не смертельно. Лиза на хуторе занималась скотом, на земле хозяйничала Зита. Сам Григ справлял тяжелую мужскую работу да в кузне возился понемногу, хотя мастер из него был так себе, наблатыкался в армейской оружейке за время службы, да своими мозгами кой до чего допер. Но другого на всей Хуторской равнине не было, так, что и другие хутора за денежку малую осчастливливал как мог. Главное кузня на хуторе была и даже с приличным набором инструмента.
Вот только в отличие от стандартного попаданца, производство булата и прочие железноделательные премудрости я представлял, по большей мере, именно из книг фэнтези, ну и самую малость по детской энциклопедии. Благо дома было еще советское 12-томное издание, а читал я с удовольствием еще с детского сада. Покопавшись в небольшом, полутемном помещение и погремев всяческим железом, решил отложить прогрессорство до более детального ознакомления с хуторским хозяйством.
Осмотр богатого, но какого-то неряшливого хозяйства заинтересовал настолько, что все остальное вылетело из головы. К суровой реальности вернуло ленивое, предупреждающее рычание. Похоже во дворе Рьянга кого-то воспитывала.
–Нет!! Сынок, не надо!
–Мать, не лезь, иди Гри с Ладкой воспитывай, а этим гадом займутся мужчины…
–Это ты себя мужчиной посчитал, шпиндель недоделанный?!
Шейн резко обернулся на голос. Слов он не понял, от злости я заговорил по русски, но угрозу почувствовал и отскочил от двери погреба чуть не сбив по дороге мать, которая пыталась его удержать. Довольная Рьянга продолжила заниматься мослом, которым ее попыталась подкупить Лиза. Собака с удовольствием пасла хозяйское стадо. Двуногая добыча Старого Вожака совершенно бесполезна, молока не надоишь, да и шерсти с нее много не настрижешь, но приглядывать за ней куда интересней, чем просто носиться по хутору. Пусть Гера с кобелями частокол снаружи охраняет, хозяйская отара куда опаснее глупых овец, тем более кусать ее сложно, уж больно нежные, да и защитного слоя шерсти внизу нет…
–Женщина, я приказывать, ты слушать и делать. Я ловить, сажать, выпускать.
Зита с ужасом вслушивалась в мои корявые слова и сжималась, стараясь стать как можно меньше. Она выпустила руку сына и упала на колени.
Шейна Зита отвязала от столба не сразу, сначала разделала меньший кусок оленьей туши и с помощью пришедшей Лизы отмыла и перетаскала получившиеся куски на ледник. Мясо припахивало чуть-чуть, самую малость, собственно только с верху. Провозились почти час, но хозяин не появлялся и Зита решила—можно, мужик наверняка уже дрыхнет насосавшись браги, по крайней мере, Григ бы уже давно добрался до заначки…
–Плеть. Быстро. Здесь,—Хозяин с такой силой ткнул пальцем, что Лиза отлетела на два-три шага и едва удержалась на ногах. Ее развернуло спиной к воротам и она с ужасом попятилась, ожидая следующего удара, который просто проломит ей грудную клетку. Тяжелый взгляд темных глаз казалось швырнул ее в открытые ворота плетня. Мгновенно, как во сне, обернувшись до заднего двора и обратно, она неловко сунула сдернутую со стены плеть в руку хозяина. Казалось, никто во дворе за эти минуты не сдвинулся с места.
–Ты отпускать Шейн сама. Плохо. Много плохо. Первый раз пять удар. Снова отпускать смерть.
Тяжелый взгляд темных глаз уперся в Зиту, поэтому Шейн никак не ожидавший сильного толчка рукояткой плети, схватился за нее от испуга. Жесткая ладонь ухватила его за плечо и швырнула к стоящей на коленях матери. Женщина принялась покорно развязывать завязки платья.
–Пять ударов. Сейчас. Сильно.
“Давай, гаденыш, правильно себя поведешь, оставлю хутор тебе, если с Григом так и не найдем общий язык. Пограблю конечно, не без этого, но лет за десять сможешь стать вполне справным хозяином. Разбойников и сборщиков налогов тут похоже и не водится, какой-то заповедник, право. Хотя, прибыль с таких хуторов невелика, большевики, в свое время, даже с помощью продотрядов много не выколотили. Проще купцов взять за кадык, не хлебом единым жив человек, а значит все равно поедет на ярмарку…”
Отвлеченные мысли вяло ворочались в голове словно отторгая меня от происходящего. Как при замедленной съемке поднялась рука с плетью, взметнулся и тут же оборвался полный боли крик женщины, перейдя в хрип.
Шейн старался во всю. Я смотрел и медленно охреневал от столь горячего проявления сыновьей привязанности, любящий сын даже не дал снять платье. Кровь быстро пропитывала рассеченную материю. Похоже, гаденыш окончательно уяснил, чьи в лесу шишки и демонстрирует полную лояльность, вот только спиной к нему поворачиваться… опасно для здоровья.
–Все, господин,—голос, полный готовности служить, оборвал глубокомысленные рассуждения. Слегка испуганный, но довольный собственной исполнительностью, Шейн пнул ногой опершуюся на руки Зиту и та, вскрикнув, завалилась на бок. Я не сразу заметил, что парень протягивает плеть, очень нерешительно, даже неохотно протягивает.
“Боится? Конечно боится, но не на столько же. Хм… плеть символ власти и этот достойный наследник кулака-мироеда видать совсем не прочь слегка повысить свой статус. Хрен те по всей морде. Только местного варианта представителя золотой молодежи мне не хватало. Уж ты точно будешь самым последним кому я эту плеть доверю.”
–Работать.
Лиза тут же опустилась на колени и вновь занялась куском оленьей туши, что я притащил утром, а мне пришлось заняться Шейном, Отобрал плеть и толчком в плечо погнал со двора. Мы довольно быстро оказались на огородах прямо за центральной частью жилого дома около черного хода. По дороге я заглянул в сарай и прихватил деревянную лопату с оковкой по лопасти и всунул ее Шейну в руки.
–Ты баран. Портить платье сейчас плохо. Много плохо,—я отошел от заднего крыльца на три шага и отмерил на земле шагами прямоугольник примерно полтора на три метра.
–Копать так,—показал на отметки, а потом ткнул его в лоб,—Копать быстро. Всегда я думать, ты делать.
20.05.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.День
“Чужак словно с цепи сорвался. Конечно отец бы уже давно спустил мне шкуру за испорченное платье. Все из-за этой коровы. Сыночек, сыночек… Идиотка как и все бабы, испугалась, что Рьянга за задницу схватит. Совсем чуть-чуть времени не хватило.”
Шейн махал лопатой изо всех сил. Хотя пацан и храбрился, непонятный разговор с новым хозяином изрядно его напугал, особенно тычок в лоб. За недолгое общение Шейн проникся безжалостной жестокостью Чужака и сейчас готов был поверить, что копает собственную могилу, правда успокаивал явно избыточный размер заказанной ямы…
*
Зита натаскала воды в огромный кухонный котел и принялась помогать Лизе. Плечи саднило, она спустила платье до пояса и перетянула грудь лизиным фартуком, что нашла на кухне. Под ярким и теплым весенним солнцем ссадины от плети начали подсыхать. На сына женщина зла не держала. Четырнадцать лет, старший сын-наследник, детство закончилось. Хозяин не должен прятаться за мамкиной юбкой. Да и за дело получила—шустрей нужно поворачиваться. Глядишь и успели бы мужиков выпустить. Все Лизка—змея подколодная. Вполне ведь могла успеть открыть погреб, пока Зита возилась у коновязи. Не съела бы ее Рьянга, подумаешь, хватила бы за задницу…
*
Рина привычно рыхлила грядку деревянной тяпкой. Аккуратно, умело, быстро. Впереди нее маячила только согнутая спина сестры хозяйки хутора Гретты. Но за этой здоровой лошадью все равно не угнаться. Хотелось жрать. Время почти обед, но варевом даже не пахло. На завтрак—ломоть хлеба и вчерашняя пустая каша, еще неделю назад такую бы отдали собакам и свиньям, но хозяин—Григ пятый день пьет и гоняет маму Лизу с мамой Зитой. Раньше мама Гретта встревала и совестила брата, но пять месяцев назад, после страшной драки старших, хозяин завалил ее на сеновале вместе с Лизой и теперь сестренка помалкивает, ублажает братца по-тихому и никуда не лезет. А папашке бошку на бабах совсем заклинило, уже и ее и Шадди за задницу хватает. В этом году если не продаст, точно оприходует обеих, а то и вместе с Радкой, козел озабоченный. Так страшно сегодня было, когда в погребе Чужак ее с мужиками запер…
*
Лиза подкладывала дрова в плиту и мешала густое варево в огромном котле. Медное чудовище было так велико, что его почти никогда не снимали с плиты, только для мытья раз-два в полгода. Когда они с Лизой хорошенько промыли самое прихваченное мясо и уже начали складывать его в котел, приперся Чужак, ухватил лежащий на камнях последний кусок мяса, понюхал, злобно рыкнул и с криком: “Плохо мясо, очень плохо!”, швырнул кусок в Лизу! Ту чуть не снесло с невысокой скамейки. Потом хозяин сам заскочил на скамейку и сунул нос в котел вместе с руками.
–Мясо убрать. Вода греть. Котел,—он поочередно ткнул пальцем во все котлы, стоящие на плите и полках,—мыть, много мыть. Хорошо мыть.
Сунул руку в притопок, прихватил горсть золы:
–Песок мыть, потом это мыть.
“Я не понял, где мудрый седовласый гуру с сыном, мастером меча? По законам жанра я должен постигать перлы мудрости и хитрости местных способов смертоубийства уединившись в тиши с этими двумя придурками! Нет, я согласен и на прекрасную аборигенку, что будет греть мне постель и кормить местными деликатесами, я даже согласен спасти ее от какого-нибудь кровожадного дракона, но только в карманном издании! А эти средневековые бабы меня с ума сведут или доведут до греха. Не-е-е, совсем до другого, до греха чревоугодия.
Съем я их, вымою и съем, причем обязательно сырыми! Они же котлы моют раз в полгода, как в Российской Армии! Да еще людей собрались тухлым мясом кормить. Я их матерю, а они сжались в комок и смотрят как девственница на дракона. Глаза по семь копеек, а в голове только эхо от моей ругани гуляет.”
Алекс сам разлил воду из большого котла по всем остальным, что нашел на кухне, а потом коротким рывком вырвал медного монстра из гнезда и медленно опустил его на камни двора. Женщины с ужасом смотрели, как малорельефные мышцы на руках и плечах Чужака вспухли перевитые толстыми веревками жил и опали, когда огромный котел с негромким лязгом коснулся камней.
Потом Лиза помчалась к амбару с инструментами за песком, пока Зита прикрыв в плите дыру от котла железным листом кидала полешки и шурудила железякой в топке, раскочегаривая пламя. Вернулась Лиза вместе с Ларгом и они вовсю принялись надраивать котлы. Грубым шлепком по заднице Чужак бросил бывшую хозяйку к котлу, а повариху ухватил за волосы и потащил к леднику. Сильная рука безжалостно согнула женщину так, что голова почти касалась ног Алекса и Лиза судорожно перебирая ногами, нелепо взмахивая руками, почти на четвереньках бежала за своим мучителем. Видимо от страха включился инстинкт самосохранения. Женщина не видела куда ее тащат, но услышав скрип открываемой наружной двери, напряглась. Грубым рывком Чужак вбросил Лизу в тамбур ледника. Чудом женщина успела вывернуться и ударилась о вторую дверь не головой, а судорожно выставленными руками. Больно, но шишка на черепушке, а то и сотрясение мозга, много хуже. Буквально вцепившись в тяжелую дверь, Лиза попыталась одновременно выпрямиться и открыть ее. Конечно не стоило открывать обе двери одновременно, тамбур и сделали для сохранения холода, но если она промедлит и получит толчок в спину, то на пол ледника с крутой лестницы скатится уже труп. Разбухшая дверь, как всегда, открывалась медленно, с трудом, но вместо толчка тяжелая рука вновь сграбастала Лизу за волосы и оттащила от двери. От страха бедняга зажмурила глаза.
–Свет. Вниз. Осторожно. Портить вещь, накажу,—в руки ткнулась горящая свеча.
–К-к-какую вещь?—язык просто онемел от страха.
–Ты вещь. Моя вещь. Говорить много. Думать мало. Плохо. Глупая вещь. Надо много наказать.
“Этот гад издевался!”
От обиды на глаза навернулись слезы и Лиза чуть не полетела вниз зацепившись за ступеньку. Рука хозяина больно дернула за волосы, но удержала от падения.
–Слезы глупо. Плохо. Думать хорошо.
*
—Люди сейчас.
Волосы хозяин не отпустил и ткнул ее носом в самую большую кучу мяса.
–Собаки сейчас. Люди если еда нет.
Нос уткнулся в слегка припахивающее мясо. Его было меньше, примерно треть от всего.
–Только свиньи сейчас.
Самая маленькая куча. Наконец-то отпустил волосы и Лиза смогла набрать мясо. Отложила один кусок, подумав, несмело добавила еще и повернулась к хозяину.
–Плохо. Мало.
Но не ударил, только несильно ткнул пальцем в лоб и тут же, отхватив ножом огромный кусок, добавил к отложенному Лизой.
–Столько. Я есть вместе.
–Хозяин не ест вместе с вещами,—Лиза испугалась собственной смелости, но слова уже вылетели.
–Я хитрый. Сытый вещь работать хорошо. Мягкий вещь,—он вдруг слегка ущипнул ее за попу,—хороший вещь. Вкусный.
И оскалил огромные острые зубы…
“Как там положено у общечеловеков? Поговорить, прийти к консенсусу, найти точки соприкосновения. Рассказать о радости совместного свободного труда для обшей пользы… Да меня тут просто сожрут особо не заморачиваясь, или мы все сдохнем с голоду выясняя кто самый равный среди равных и чьи в лесу шишки. Пахать надо в прямом и переносном смысле, а эти все дядю с плеткой ждут, иначе кто в лес, кто по дрова, самки шакала, блин. Прости меня Рьянга и не обижайся, ты у меня классная сука и они совсем тебе не родственники.
