Текст книги "Лишний (СИ)"

Автор книги: Алекс Извозчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

–Чей будешь, добрый человек?—Оторопь прошла, а страха не было изначально, скорее его грызла злость на самого себя—зажирел на хуторе, расслабился. Пустить за спину такого амбала! Хорошо, Дальний Лес уже не тот, в прежнем столь беззаботный охотник очень быстро сгинул бы от зубов и когтей его обитателей. Вместо ответа парень резко дернул рукой и за спиной Дедала раздался короткий стон сменившийся шумом падения тяжелого тела.

–Тихо, старче, живой он, живой… пока. И второй жив будет, если ручонки шаловливые уберет от деревяшки, да к тебе подойдет поближе.

Дедал недовольно засопел, но переть дуром совсем глупо, он даже не понял, чем враг свалил старшего оболтуса. Сейчас в правой руке незнакомца поблескивал средней длины кинжал, а рядом, выставив широкий и длинный наконечник, опиралась на то же бревно отличная рогатина. Оценив тяжесть оружия, толщину и прочность древка, Дедал стал еще осторожнее. Ни лука, ни арбалета на глазах не было, но и характерного шелеста летящего ножа он не услышал, зато треск сучьев под ногами второго братца буквально терзал уши.

–Цыц,—Хуторянин попытался взять ситуацию под контроль. За спиной раздалось злобное бурчание, но арбалет оболтус похоже опустил. Не сводя глаз с незнакомца, старик осторожно выпрямился и оперся на свой посох.

–Чей будешь, добрый человек?—повторяя вопрос слово в слово, он как бы предлагал начать всю сначала.

–Свой собственный, злой человек.

Дедал предпочел не заметить, явного издевательства и насмешки в словах чужака, ему совсем не нравилась происходящее. Умом оболтусы не блистали, но двигались и соображали в стандартных ситуациях быстро и решительно, не воины, конечно, но и не увальни деревенские…

–Нельзя так, добрый человек, зачем чужого зверя убил? В чужом лесу так только плохие люди охотятся. Почему хозяина не нашел, разрешения не спросил?

Словесный понос вытекал туманя мозги и растягивая время словно молодую, только что обработанную кожу, а старый хитрец чуть заметно поворачивался одновременно вытягивая совсем по чуть-чуть ставшую внезапно тяжелой и неуклюжей каракатицу арбалета. Странно, хотя от коренастой фигуры просто несло опасностью, страха не было, только здоровая злость переполняла вновь ставшее упругим тело. Оружия незнакомца Дедал не боялся, увернуться от открытого, ожидаемого, броска кинжала на таком расстоянии дело нехитрое, а рогатина хороша лишь один на один…

–Их знали только в лицо…,—крепыш непонятно засмеялся.

Поймав момент, Дедал внезапно посунулся, резко, давно отработанным движением довернул тело, привычным рывком провернул арбалет на ремне вниз, под правую руку, и, направляя его в сторону незнакомца, вдавил спусковую скобу. Взведенная тяжелая машинка висевшая на плече охотника неправильно—прикладом вверх, послушно щелкнула, освобожденная тетива вырвала тяжелый металлический болт из-под прижимной пружины и швырнула его в цель. В следующее мгновение выпущенный из руки перевернутый арбалет упал, стягивая ремень с расслабленного плеча, а сам Дедал рыбкой нырнул вперед, опираясь на правую руку, и нанося левой встречный копейный удар посохом. Странной, внешне неуклюжей, неправильной связке его обучил спившийся наемник. Из перевернутого арбалета метко стрелять тяжело, один раз болт всего лишь раздробил противнику плечо, один раз вообще пролетел мимо, но и тогда излишне любопытный ценитель лечебных снадобий во встречном прыжке напоролся на узкий конец импровизированного копья.

Посох, не встретив сопротивления, начал проваливаться вперед, значит тяжелый болт нашел свою цель или же враг бежал. Подчиняясь вбитым боевым рефлексам мышцы напряглись, но внезапный рывок сбил настрой, увлек тело вперед и тут же его слегка подкинуло, а грудь рвануло резкой тупой болью.

Сознания старик не потерял, но впал в ступор. Уже почти ничего не соображая, он услышал выкрики крепыша на совершенно незнакомом языке.

–Быстрый, сцуко!—от неожиданности Алекс выругался по русски. Болт свистнул у него над самой башкой, хотя начало атаки и даже хитрый переброс арбалета попаданец засек совершенно точно, но дедушка-божий одуванчик едва его не опередил, вот с посохом все вышло как по учебнику—рассчитано-то было на тупых дурачков умевших либо атаковать сломя голову, либо драпать. Оборотень, замерший после выстрела, спокойно поймал и дернул за конец слегка не дошедшую до него дубинку. Второй оболтус оторопел настолько, что не заметив летящего кинжала, получил в лоб его рукоятью и улегся под бочек братану, словившему минуту назад тем же местом гальку-голыш.

–Вот же козел жадный, сижу спокойно, примус починяю, никого не трогаю,—Алекс встал и слегка потыкал носком сапога соседушку по ребрам и переходя на местный начал общение,—Чего тебе надобно-то было, старче?

Старик застонал, лицо начало принимать осмысленное выражение, в глаза вернулся блеск. Боль не прошла, но притупилась и он даже сумел смять вырвавшийся при попытке втянуть воздух стон, когда услышал насмешливый вопрос незнакомца.

–Чей будешь, добрый человек?

От неприкрытого наглого издевательства самолюбие владетеля хутора просто вскипело, подобное он был готов стерпеть лишь от высокопочтенных Зиггера и Литара. Но… не здесь и не сейчас. Побагровев от злости и от боли он все же сдержался и назвал имя тихим бесцветным голосом. Алекс помолчал. Знакомое имечко. Лиза многое порассказала о своем папаше. Ну не походил Хозяин Речного на тупого и жадного кулака-овцевода. Видать жирком оброс на хуторе, обленился… ну-ну не он первый, вот только мирная шкурка с этой змеюки слезет в мгновение ока. Решив, что начал разговор не в той тональности, Чужак вернулся на облюбованное ранее бревно и заговорил более доброжелательно:

–Я здесь недавно, почтенный Дедал, мой старый друг почтенный Григ порадовал меня ночью загонной охотой. Мы гнали антилоп с Проклятого Отрога и просто зацепили краешек твоих земель.

Дедал окончательно оклемался и даже сумел сесть, правда, со второй попытки. Утвердившись спиной на антилопьей туше, заговорил сварливо, но с явно слышными примирительными нотками:

–Давно ли почтенный Григ стал великим знатоком законов и охотничьих обычаев?

–А не хочет ли почтенный Дедал объяснить каких демонов ради он с сыновьями напал с оружием на свободного жителя Великого Аренга?

–На браконь…

–Почтенный Дедал сам видел как я убивал этих бедных животных?

–Я согласен отпустить тебя из уважения к почтенному Григу если ты сейчас же уберешься с моих земель…

–Значит так, старче, я человек простой, мирный и незатейливый, но время дорого, вон сколько мяса на дороге портится, а солнце-то просто печет. Сейчас ты хватаешь в охапку свой посох, молча топаешь на свой хутор и начисто забываешь о нашей встрече…—резко взмахнул рукой, прерывая Дедала,—Не дергайся, старче, Высокий суд Пограничья… он далеко в Рейнске, зачем его беспокоить? Вояк твоих я добью, да прямо здесь и закопаю, под ближайшим деревом.

Вот сейчас Дедал испугался. Слишком знакомые спокойные интонации наполнили душу холодом. Так же спокойно много лет назад он сам забросал ветками труп слишком любопытного соседа.

–Почтенный… э-э-э,—Дедал обнаружил, что не знает имени браконьера.

–Алексом меня зовут, почтенный Дедал.

–Почтенный Алекс, зачем ругаться добрым соседям. Мои сыновья несомненно виноваты перед тобой и я готов выплатить отступное.[40]

–И сколько же ты готов уплатить, почтенный Дедал?

Хуторянин замялся и Алекс сухо и неприятно рассмеялся:

–Пять золотых, почтенный Дедал. Никчемную жизнь твоих отпрысков я оцениваю в пять полновесных золотых кругляшей.

Дедал затосковал. Проклятый браконьер своим ударом не просто выбил дух из его тела, поражение и боль сломали постаревшего охотника. Спокойная и богатая жизнь на хуторе слишком сильно изменила бесшабашного охотника:

–Это слишком дорого, высокопочтенный Алекс, у меня очень маленький и очень бедный хутор, мне повезло в жизни куда меньше чем высокопочтенному Григу, силы уже совсем не те, а сыновья хоть и старательные, но не очень умелые работники. Вот, удалось к ярмарке скопить пяток серебряных…

–Не смешите меня, почтенный Дедал, только из сострадания к их молодости я готов снизить виру до четырех золотых.

Торговаться надо уметь. Торговаться надо любить. Пообтесавшись за два десятка лет, охотник переродился в прожженного торгаша. За полчаса неприкрытой лести смешанной с непрерывным потоком сетований на судьбу, голод, дороговизну и врожденное невезение крестьянин сбил виру до двух золотых.

–Вставай, вставай, орясина!—Дедал совершенно преобразился в маленького, суетливого старичка. Сгорбленная спина, опущенные плечи и низко опущенная голова, постоянно ныряющая к земле, скрыли и высокий рост, и широкие плечи. Он растолкал сыновей, заставил их подняться и подталкивая погнал в сторону хутора совершенно не обращая внимания на тихо сидящего чужака.

–Стоит ли так спешить, высокопочтенный Дедал?

В этот раз хуторянин оборачивался медленно, можно сказать неспешно. Глаза настороженно и зло мазанули Алекса и тут же их прикрыли тяжелые веки. А вот Чужак уже не притворялся, трофейный тяжелый арбалет недвусмысленно уставился в спины уходящих крестьян.

–Мы же все обговорили, уважаемый,—голос старина похолодел, а тело напряглось. Из скорлупы суетливого старикашки на мгновение выглянул жестокий и циничный хищник.

–Ты свои обещания сомни, да засунь себе же в задницу, уважаемый. Рассчитаемся да и иди себе с миром.

–Я сказал свое слово, уважаемый! Мне доверяют самые высокопочтенные купцы в Рейнске!

“Эка как тебя корежит-то! Хорошо, хоть взглядом испепелять не способен. Сам виноват. С такими прихватами только лохов деревенских разводить, а мне твои высокопочтенные до одного места. Что ж вы все такие одинаковые-то! Ей богу тоска пробирает по Остапу Бендеру. После этакого-то знакомства ставить свое слово против двух золотых. Не ценят меня здешние, совсем не ценят, однако.”

–Вот этим высокопочтенным и будешь обещания давать, почтенный Дедал, а я человек маленький, незамысловатый. со мной по простому можно. Пошли сыночка на хутор за отступными, а мы здесь подождем, скучно не будет, вон сколько антилоп валяется, таскать да таскать.

Дедал постоял, потом повернулся и сделал несколько шагов к чужаку. Блеф провалился, отделаться тремя арбалетами не удалось, но и деньги этому шустрику отдавать не хотелось. Махнув сыновьям, те самостоятельно стояли с трудом, торгаш вновь устроился на туше антилопы и начал торг по новой.

–Почтенный Алекс, зачем нам ругаться! Два золотых деньги немалые, откуда они на бедном маленьком хуторе. Вот пройдет ярмарка, будут деньги с продажи урожая, там и рассчитаемся.

–Согласен, конечно, высокопочтенный Дедал! Я с удовольствием подожду до конца ярмарки. Я не спрошу плату за отсрочку долга, более того, даже кормить сыночков сам буду, ну и работать поучу. Я же понимаю, добрым соседям помогать следует.

От добродушного и даже заботливого тона Дедала просто перекосило. Чужак уже неприкрыто издевался. Еще бы! Пара сильных рабов задарма, а уж работать он их заставит. Хоть войну начинай, вот только сынам это не поможет, земли много, ищи потом в каком овраге их закопали. Дедал совершенно поскучнел и принялся договариваться:

–Зачем столько расходов, почтенный Алекс! Вместо денег возьми рабыню. И кормить дешевле, а девка красивая, на любой ярмарке с руками за десяток золотых оторвут.

–Стоит ли такой дорогой залог предлагать. Да и откуда на маленьком бедном хуторе такая дорогая рабыня.

–Кровиночку свою отдаю. Брат мой старший помер два года назад, вот и приходится деток его кормить, да поднимать. Умные детки, старшей девке четырнадцать зимой минуло, невеста уже.

–Вот пусть младшенький девку сюда и приведет, да телегу с лошадью. Посмотрим, оценим. Прав ты, высокопочтенный Дедал, за нетронутую девку пяток золотых на ярмарке всяко дадут.

“Опа, опа, Америка, Европа. Так мы с пацанами орали в классе этак пятом. На большее-то этот паук меня никак ценить не желает. Не играть тебе, старче, в покер с такой-то рожей. Стоило про нетронутую девку помянуть ты и поплыл. Вот же козел упрямый. Да такой как ты удавится два года никчемную девку кормить. Видать пошалили твои дегенераты, вот и не удалось братское отродье с прибытком спихнуть. Уж о вашей-то нежной любви с братиком мне Лиза порассказала.

А за такое учить следует. Привык, панымаэшь, незнакомых людей за идиотов считать. Девку-то проверить труд невеликий, да и ума много не надо.

Нет, точно, сыночки отличились, вон какие рожи постные.”

20.06.3003 года от Явления Богини.Вечер

Неспешно ползущая по плохой лесной дороге телега притормозила преодолевая лежавшее поперек деревце и бегущая за ней на короткой веревке голая девушка тяжело вздохнула и тоскливо глянула на тусклое солнце. Тонюсенькая ниточка надежды на милость Богини оборвалась с жалобным всхлипом под ругань и хрипы младшенького оболтуса, когда он привычно нагнув рабыню, драл ее в хлеву. Оба старших братца исчезли после завтрака вместе с папашей, хозяином хутора. Хуторской народец вздохнул с облегчением. За три дня от братцев-овцеводов, заявившихся с овечьего пастбища проветриться и покуролесить на хуторе, досталось всем. Счастье длилось недолго, младший оболтус вернулся уже через пару часов. Врезав мимоходом по морде открывшему калитку рабу—шевелиться нужно шустрее, он ринулся искать Арису. Девка обнаружилась в хлеву и вскоре покорно повисла на невысокой загородке с задранным подолом. Мужик опростался неожиданно быстро и как-то совсем вяло, словно дедок на излете. Едва затянул веревочную опояску на штанах и, окончательно взбешенный, пинками погнал бабу на конюшню. Под ругань и тумаки Ариса быстро справилась с нехитрой упряжью и взяв лошадь под уздцы, вывела телегу за ворота хутора. Овцевод не на шутку спешил, нервничал и злился, он даже не пнул склонившегося в поклоне воротного раба.

Ариса молча понукала лошадь не задавая вопросов, год рабства полный унижения, избиений, грязной и тяжелой работы вылечил ее от излишнего любопытства и приучил к покорности.

–Стоять, шлюха.

Рефлекторно натянув вожжи, Ариса обернулась и тут же зашипела от боли, схлопотав черенком плети поперек груди. Рывок от резкой остановки свалил оболтуса с задка и сейчас он неуклюже барахтался пытаясь выпутаться из дерюги прикрывавшей сено на дне телеги. Вот его злобная харя уставилась на девушку и та ойкнула, увидев громадную шишку на лбу хозяйского сына. Уловив направление ее взгляда, мужик злобно рыкнул и неожиданным толчком правой ноги сшиб рабыню с телеги. Свалившись с телеги, девушка привычно свернулась в позу эмбриона ожидая пинков ногами и ударов плетью. Но оболтус неожиданно успокоился, гнетущий его страх задавил его обычную вспыльчивость. Злобно зыркнув на сжавшуюся жертву, он приказал:

–Скидай одежку, животное, побалуемся напоследок.

Схватив голую рабыню за волосы подтащил ее к задку телеги и швырнул так, что она больно ударившись животом повисла на телеге. Продышавшись, Ариса вцепилась в борта телеги и как можно шире раздвинула ноги, стараясь не стонать от боли—навалившийся сверху тяжеленный бугай буквально размазал ее по телеге. Грубые пальцы безжалостно ковырялись между ног, щипали и дергали нежные складки, врывались во все отверстия. Не сдержавшись, девушка застонала от резкой боли—похожая на лопату ладонь вдавилась в поясницу, буквально натянув хрупкое тельце на доски тележного задка, выгибая его совершенно невозможным способом. Внезапно тяжесть исчезла и в тоже мгновение резануло между ног. Мужик глубоко вогнал пальцы и грубо рвал тело пытаясь вогнать отросток, но впервые в жизни даже издевательство над беспомощной жертвой не спасло от мужской несостоятельности.

Первые два удара кнута Ариса просто не ощутила, она почти потеряла сознание, но исчезновение рвущей промежность боли наполнило тело пусть кратковременным, но блаженством.

Страх безжалостно корежил оболтуса. Стегая кнутом неподвижную тушку, он не испытал привычного удовольствия и, прекратив избиение после десятка ударов, сдернул безвольное тело на землю. Загнал палку между зубов, стянул вытянутые вперед руки в локтях и запястьях. Короткая веревка протянулась от ошейника к задку телеги. Несильный пинок по бедру вызвал лишь короткий тихий стон. Очень хотелось привычно оросить ненавистную рабыню, но страх вновь предательски сжал низ живота и оболтус понял, что даже на это неспособен. Пересиливая себя, вновь несильно ткнул тело рабыни.

Увидев сидящих на берегу реки мужчин, Ариса испытала двойственное чувство—пропал страх—она всерьез опасалась, что столь жестоко начавшаяся поездка окончится петлей на шее в ближайшей чащобе. Одновременно сердце захолодело, несмотря ни на что, покидать род было страшно. Телега остановилась и девушка устало повалилась на колени…{4}

И вновь колеса тяжело нагруженной телеги мягко катились по твердым каменистым колеям старой лесной дороги. Ариса не торопила лошадь, ей спешить некуда, так зачем напрягать животинку. Сбор попадающихся по дороге антилопьих туш рабыню не беспокоил, ее дело вовремя за вожжи дергать, говорящее животное, оно животное и есть…

Еще бы это дерьмо, сопящее за спиной, потерялось где-нибудь в лесу. Сидящий на задке телеги младший оболтус шумно испортил воздух и тут же, рыгнув, шустро соскочил с телеги и вломился в придорожные кусты. Опять приперло. Видать от избиения вкупе с пережитым страхом на великовозрастного недотепу напал жесточайший долгоиграющий понос. Урчание пустого живота двоюродного братца и его тягучие стоны, доносящиеся сквозь кусты, слух девушки не ласкали, но она ощущала хоть какую-то тень справедливости—за два жутких года прожитых на дядином хуторе, трое его сыночков так изгадили существование девушки, что их папашка на фоне своих отпрысков выглядел белым и пушистым. Ариса злорадно хмыкнула вспоминая как встретил папаша сыночка.

Досталось недоноску неслабо—ее опекун, дядя по отцу, владетель хутора Речной охаживал великовозрастного недотепу навершием посоха долго и со знанием дела. От первого же удара, что пришелся в толстый живот вечно голодного отпрыска, дерьмо хлынуло и сзади и спереди наполняя воздух специфичным противным запахом. Но столь унизительная слабость обернулась для оболтуса благом—папаша брезгливо обошел измазанную морду. Удары сыпались на ноги и жирное туловище. Угомонился разъяренный родитель лишь загнав едва хрипящего грязнулю на мелководье.

Тяжело дыша, Дедал дошел до племянницы и хватанул ножом веревку стягивающую ее запястья и локти. Он не успел разогнуться, когда насмешливый голос чужака словно плеть хлестнул гордого овцевода:

–Пожалуй ты прав, уважаемый, я прямо отсюда вижу, что это животное девственно как твоя мамаша. Дерьмом и слизью твоего ублюдка несет так, что я только рад, что не пообедал…

Уязвленный Дедал резко выпрямился, но тут же повалился на песок сбитый жестоким ударом. Когда чужак успел проскочить разделявшие их почти десять метров, хуторянин не понял, не уловил и это перепугало его куда больше чем блеснувшая перед глазами острая кромка черненого лезвия ножа. Чужак оказался намного быстрее охотника, такого врага он встретил впервые.

–Не наигрался еще, гроза Хуторского края? Ты кому по ушам ездить вздумал, демонов выкидыш?!

Резкий удар в солнечное сплетение и хрипящий старик безвольно обвис на вцепившейся в ворот железной руке. Из последних сил он замотал головой и тут же кулем рухнул на траву—Алекс разжал руку. Повернувшись к новому приобретению, он брезгливо сморщился и, поймав мутный взгляд, зло ткнул в направлении реки.

Прохладная ночная вода была просто чудесна, в ранах на истерзанном теле вспыхнула нестерпимая боль, но вода почти сразу ее пригасила и Ариса погрузилась в неземное блаженство. Раздавшийся сбоку хрипы и всхлипывания спугнули хрупкую пелену нирваны и пришедшая в себя девушка принялась осторожно смывать грязь с истерзанного тела. Пока она мылась потасовка, ругань и торг затихли, сделка свершилась. Непривычно свежая и чистая Ариса выбравшись из воды застыла на коленях уже перед новым хозяином. Ее лохмотья остались на телеге, не смея их взять без разрешения, она так и стояла голышом, тем более в руках ее господин держал кнут. Прервав затянувшуюся паузу, чужак бросил кнут на телегу и коротко приказал:

–Езжай по следам стада пока не встретишь хуторян с Овечьего,—он повернулся к младшему и продолжил уже гораздо холоднее,—а ты, отрыжка демона, будешь собирать и грузить антилопьи туши и если я найду хоть одну забытую или незамеченную, то живьем скормлю тебя своим сторожевым собакам.

Звонкий голос оборвал видения и рабыня натянула поводья.

–Ариса, девочка!

Смутно знакомое женщина с радостным удивлением уставилась на девушку. Глаза защипало, Ариса даже не услышала злобного рычания где-то за спиной. Непослушные слезы катились по щекам и попадали в рот, а несчастная девчонка впервые, пусть несмело, но понадеялась, что возможно все не так уж и плохо, если ее встречает уже почти забытая двоюродная сестра Лиза, та самая Лизка-вредина, что давным давно дарила ей тряпичные куклы и подсовывала тайком от родителей сладкие медовые соты…

22.06.3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий.День

Ариса покрутилась пытаясь устроиться поудобнее. Лежать на дощатом полу амбара было жестковато, овечьи шкуры в два слоя положения не спасали. В конце концов она улеглась на спину и уставилась в потолок. Несмотря на усталость сон не шел. Да, наломалась сдирая шкуры так, что запястья ломило, пока не облилась холодной водой возле колодца. Девушка тихонько посмеялась. Сейчас, на мягкой овчине, под теплым овечьим одеялом, стало действительно смешно, а вот два часа назад ей показалось, что камни мощенного двора прыгнули ей в лицо когда голые плечи обжег удар плети и она повалилась, привычно сворачиваясь в почти бесполезной попытке защититься.

–Совсем с ума сошел?!

–Рот закрой, шалава!

Вместо ответа раздался смачный удар и Ариса почувствовала, что рядом валится еще чья-то тушка.

–Вставая, бедолажка.

Тонкие, но сильные пальцы вцепились в худенькие плечи и ничего не понимающая девушка боязливо распрямилась подчиняясь рукам, что уверенно тянули ее вверх. Осторожно открыла глаза и сразу уткнулась взглядом в тонкую стройную шею. Вместо давно ставшего привычным ошейника, увидела тоненькую серебряную цепочку и непроизвольно напряглась. Ноги ослабли, но мгновенно напрягшиеся на плечах чужие руки не дали упасть на колени. Ее крепко держала молодая, лет двадцати девка, единственная из встреченных на хуторе, чью шею не охватывал ярко начищенный медный ошейник. Ариса похолодела.

С самого появления на хуторе работа захлестнула ее с головой. Вокруг бурлил аврал. Весь ледник оказался завален антилопьими тушами. Впервые она видела столько мяса, а ведь еще десяток с лишним остались берегу. Работала до упада, крестьянская натура бесилась от одной только мысли, что еда, да еще такая, может пропасть. Лиза сразу после встречи, едва обменявшись с родственницей парой слов, сунула ей нож и пробормотала:

–Потом, малышка, потом поговорим.

Повернулась к офонаревшему оболтусу и приказала:

–Хорош сидеть, хватай туши, да тащи на свою колымагу.

Ткнула в стоящую за спиной телегу и отвернулась, сразу выкинув чужого незнакомого мужика из головы. Оболтус взбеленился. Ему, сыну владетеля немаленького хутора, смеет приказывать грязная рабыня в медном ошейнике. Но едва зародившийся в горле рык мгновенно растворился и угас в другом, куда более грозном рычании за спиной и гордый сын хуторянина молча побежал к чужой телеге. Ариса перехватила по-удобнее нож и присела. Вскоре на освободившуюся телегу, на неизвестно откуда взявшуюся толстую мешковину легла первая ободранная шкура. Увидев, как шустро мелькает острейший нож в ее руках, довольная Лиза что-то негромко приказала и на помощь новой рабыне подошли двое подростков. Довольная Лиза понаблюдала за их работой и куда-то пошла буркнув в сторону оболтуса:

–Пошел вон отсюда, обмылок.

Сколько она освежевала туш, Ариса так и не сосчитала, бросила отвлекаться на ерунду уже после первого десятка. Сколько есть, все сделать надо. Вот помощники менялись больше трех раз. Ножом махала как заведенная, пару раз отвлеклась и быстро-быстро сжевала по большому ломтю хлеба, с… Не поверила, даже слопав громадный бутерброд с маслом и сыром, не поверила. Когда последнюю ободранную антилопу очередная пара помощников оттащила к компании засольщиков осторожно распрямила затекшую спину и медленно побрела к колодцу.

Гретта с интересом рассматривала новую рабыню.

–Молодец, нам такие шустрые нужны,—довольная увиденным, повернулась к Лизе и усмехнувшись проговорила,—забирай родственницу, она же стоя спит.

–Куда ее,—подошедшая Лиза осторожно обняла Арису.

–Пока в амбаре поживет грязнуля. Отоспится, покажу хозяину, тогда уж все и сделаем.

Лиза ласково повлекла работягу за собой. Внезапно остановилась и заботливо спросила:

–Лопать хочешь?

Ариса только отрицательно помотала головой, сейчас, когда страх ушел, сон неподъемным мешком навалился на плечи и она с трудом понимала куда ее ведут.

В огромном пустом амбаре из-за прикрытых ворот царили полумрак и прохлада, приятно пахло травами, даже усталость слегка отпустила. Рабыня несмело огляделась. Чистенько, даже запаха грязи и пота не слышно, но увы, нет ни сена ни соломы, только высоко под потолком видно множество травяных пучков, да в дальнем, самом темном углу куча овчин и каких-то тряпок. Спать на голом полу очень не хотелось, но девок и женщин с рабскими ошейниками на хуторе много и у более мягких и удобных постелей явно имеются непростые хозяйки, та же Лиза, например… Сзади раздался негромкий смешок и Арису легко подтолкнули в вожделенный угол.

–Устраивайся получше, малышка. Устраивайся, спи и ничего не бойся, все остальное потом…

Она еще копалась в овчинах сооружая постель, когда за спиной негромко заскрипели и закрылись амбарные ворота. Ариса устроила себе очень уютное гнездышко—овчины в два слоя накрыла большим куском плотного чистого полотна, улеглась, спряталась под мягкое овечье одеяло… Наконец-то вожделенно закрыла глаза.

Вот только сон запропал. То ли нервы фокус выкинули, то ли еще что…

Мысли скакали бешеными блохами. Странный хутор. Внезапно до Арисы дошло, что она так и не увидела никого из старших мужиков, хозяев хутора. Даже Григ за два дня так и не появился. И страшный чужак, ее господин, запропал. А хутор жил. Рабы, она видела только подростков не старше четырнадцати, работали так, словно за плечами стоял надсмотрщик с огромной плетью. Ошейники на детях Грига Арису совсем не удивили, Дедал с полгода назад в разговоре с заезжим купцом посмеялся, мол сосед с Овечьего готов весь молодняк на хуторе за особых овчарок отдать. Всех хуторян она не раз встречала на ярмарках и признала весь молодняк кроме той молодой красивой девки, что отшвырнула хлестнувшего ее Шейна. А вот из старших, кроме Лизы, мелькнула лишь Зита, да и то бегом, издали. И только новая красотка со странно-знакомым лицом рассекала без ошейника.

Ариса повернулась и наконец-то ее веки отяжелели и смежились. Уже уносясь на волнах сна, девушка поняла, что шустрая властная незнакомка очень похожа на совладелицу хутора, сестру Грига Гретту. Очень похожа, просто одно лицо, то самое лицо, что наверное было у тети Гретты лет двадцать назад…

22.06.3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий.Вечер

Наконец-то пробило на пот. С обновленным улучшенным телом удалось справиться не сразу. Высокая температура, обжигающий пар и нереально высокий запах хлеба рефлекторно опознавались как высокая степень агрессии. В защитной реакции кожа сжимала поры и уплотнялась—водно-солевой и термический режимы жестче некуда, возможен перегрев, но внутренний контакт с аномально агрессивной средой сведен к минимуму. Унял защитные реакции и расслабил взвинченный организм далеко не сразу. Зато и приход нового тела от парилки оказался много сильнее хотя и мягче.

Выскочил из парилки и шустро взбежал по лесенкам обрушился в наполненную огромную деревянную лохань. Этакий деревянный бассейн или ванна японскус гигантус, ежели хотите. Вынырнул, пофыркал в чистейшей воде и резко, одним толчком выскочил на ступеньки. Никто кроме него бассейном не пользовался, хуторяне решили всем скопом, без малейшего его участия, что бассейн дань его и только его статусу. Пусть их, лезть в лепшие друзья каждому встречному-поперечному будет только идиот. Соблюдение статуса в строго сословном обществе не просто важно, жизненно необходимо. Главное не увлечься лишнего.

Вода охладила тело и смыла пот, Алекс прислушался к себе, но желания повторить заход в парилку не ощутил. Нет, так нет, будем мылом грязь смывать. Мыло-мыло мягкое, душистое на травах вареное. Земная химия китайско-турецкого изготовления по сравнению с такой няшкой, просто отрава. Зита постаралась. Опять же только для него. Остальные щелоком и близнецом земного хозяйственного пользуются. И сварить-то мыло не сложно, Лиза влет восприняла его невнятные объяснения, но низ-з-зя.

Намылил голову и нырнул под душ-обливалку. Вода зашумела в ушах, Алекс с удовольствием промывал волосы, когда ощутил спиной чье-то присутствие. Враждебности не учуял, потому оборачиваться не стал, а вот адреналином пахнуло. Вновь наступил на педаль, окончательно опорожняя водяною бочку и застыл под лавиной прохладной воды.

На левое плечо легла теплая узкая ладонь и через мгновение его спину принялись ловко намыливать нежные женские руки. Неслышно втянув носом воздух, мгновенно узнал тонкий, чистый и приятный запах зрелой женщины:

“Гретта! Не утерпела самочка. И, судя по запаху, возбуждена до предела. Бедный маленький волкалчок-серый бочок, тебя же сейчас изнасилуют словно свежую наложницу в гареме. Похоже придется расслабиться от получаемого удовольствия.”

В этот момент руки переместились на грудь и намыливание окончательно превратилось в жадные ласки, к спине прижались упругие груди и твердые от напряжения соски заскользили по мгновенно покрывшейся мурашками коже. Алекс завел руки за спину и пристроил ладони на аппетитную попку. Гретта на мгновение замерла, а потом ее руки нырнули вниз, к животу и сразу же заскользили еще ниже, становясь все активнее, ненасытнее…

Возбуждение постепенно сходило на нет, словно ласковая волна на песчаном пляже. Безумствовали неожиданные любовники больше часа и сейчас грозный рабовладелец отмокал в полупустой моечной лохани. Таких, в отличие от японкус гигантус, в мойне было несколько, и помельче, и поглубже. Плеснула вода, Алекс приоткрыл один глаз и сразу же второй. Уж больно захватывающее открылось видение. Невысокая, ему всего-то по плечо, тоненькая, но совсем не хрупкая… женщина. Хуторская жизнь с Григом, особенно в последние годы, к полноте не располагала, но за пару месяцев нормального питания болезненная худоба плавно перешла в приятную худощавую подтянутость. Откровенно и неприкрыто залюбовался, тем более, ушлая баба мгновенно уловила в хозяйском взгляде весомую толику чисто мужского интереса и откровенно демонстрировала соблазнительное тело.