Текст книги "Свадебное путешествие Лелика"

Автор книги: Алекс Экслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Дядя Витя, – решительно сказал Славик, – так мы чего остановились-то? У нас посадка уже объявлена.

– Не видишь, дождь пошел, – сказал дядя Витя, крайне недовольный тем, что прервали его волнующий рассказ.

– И что? – бестактно спросил Славик.

– У меня дворники не работают, – объяснил дядя Витя. – Поэтому нужно принять меры.

Меры были приняты довольно своеобразно. Дядя Витя из-под сиденья достал веревочку, связал ею дворники на переднем стекле, один свободный конец через раскрытое окно забросил к себе, а другой протянул Лелику через его боковое окно.

– Боже мой, что это? – спросил Лелик.

– Гениальное изобретение, – объяснил дядя Витя. – Сначала я за веревочку тяну к себе, а потом вы к себе. И дворники будут очищать. Тогда мы сможем ехать.

– Хорошо еще, – пробормотал Лелик, беря в руки веревочку, – что движок пока работает. А то бы пришлось туда Макса засовывать.

– Между прочим, – сказал Макс Славику, – поездка только начинается, а он меня уже шпыняет со страшной силой. Что дальше-то будет?

– Девочки, не ругайтесь, – миролюбиво сказал Славик.

Машина тронулась и потихоньку поехала. У Лелика поначалу не очень получалось войти в нужный ритм с дядей Витей, однако чуть позже он привык, и к аэропорту машина подъехала настолько лихо болтая дворниками, что стоящий на посту гаишник, увидев эту потрясающую картину, от неожиданности даже отдал честь.

– Видали, – спросил Макс приятелей, – как меня гаишники встречают? Даже честь отдают.

– Ну да, ну да, – язвительно ответил Лелик. – Прям так и заглядывают в окна – неужели сам Максюта к нам в Шереметьево пожаловал? Что-то его давно видно не было. Не отдать ли нам по такому поводу честь?

– Ну и кому они тогда честь отдают, – обиделся Макс, – тебе, что ли?

– Они отдают честь манере езды дяди Вити, – объяснил Лелик, – и его гениальным дворникам на веревочке. Даже они, гаишники, которые уже все повидали в этой жизни, такого еще не встречали.

– Точно, – ответил довольный дядя Витя. – Я поэтому их и не чиню уже месяца три. Все время гаишники честь отдают и не штрафуют. Верите ли, один даже прослезился, когда меня увидел.

– Кхм-м… – хмыкнул Лелик. – Дядь Вить, а когда ты один едешь, то как выходишь из положения?

– Очень просто, – охотно объяснил дядя Витя. – Сам за обе веревочки дергаю.

– Не понял, – сказал Лелик. – Тогда же две руки будут заняты. А рулить чем?

– Руль зажимается между коленями, – открыл свою жуткую тайну дядя Витя. – Я уже наловчился.

– Понял, – сказал Лелик. – Спасибо за консультацию. Я теперь улетаю за границу просветленный. Есть еще Кулибины в русских селениях.

– Точно, – совсем загордился дядя Витя. – У меня и фамилия почти такая.

– В каком смысле? – не понял Лелик.

– В смысле фамилии, – объяснил дядя Витя. – Моя фамилия – Кудричкин. Почти Кулибин.

– Интересно, – вмешался в их увлекательную беседу Славик, – вы тут до завтра будете обсуждать автомобильные вопросы? У нас посадка давно идет.

– Точно, – спохватился Лелик и стал открывать дверь машины.

Друзья вылезли, подхватили свой багаж и стали прощаться с дядей Витей.

– Дядь Вить, – спросил Лелик, пожимая руку народного умельца, – а можешь напоследок еще одну тайну раскрыть?

– Элементарно, – сделал приглашающий жест рукой дядя Витя.

– Почему ты не пользуешься второй и третьей передачей? – поинтересовался Лелик, понизив голос. – Они же должны там быть, я точно знаю.

– Силы экономлю, – так же тихо ответил дядя Витя.

– Чьи? – не понял Лелик.

– Мои, – ответил дядя Витя. – Ведь если весь день туда-сюда рукоятку дергать, артрит можно заработать. А так я четвертую воткнул – и не парюсь.

– Тогда зачем первую все-таки используешь? – полюбопытствовал Лелик.

– С четвертой не трогается, – сокрушенно ответил дядя Витя. – Глохнет, падла. Я уже пробовал.

– Все, – сказал Лелик, – вопросов больше нет. Спасибо за науку.

– Не за что, завсегда рады, – ответил дядя Витя. – Удачно вам обжениться.

Лелик еще раз пожал руку дяде Вите и побежал вслед за друзьями, которые уже скрылись в здании аэропорта.

Внутри, как обычно и бывает в субботу утром, стояла жуткая толкотня. Народ с выпученными глазами и грудами багажа носился туда-сюда, размахивая декларациями, одновременно дикими криками созывая своих родственников и провожатых.

– Какой ужас, – сказал Макс. – Прям какое-то новгородское вече. Нас тут не затопчут?

– Так ты что, здесь первый раз, что ли? – удивился Славик.

– Конечно, первый, – рассеянно сказал Лелик. – Он же за границей ни разу не был. На какие шиши ему туда летать?

– Вот и неправда, – заспорил Макс. – Меня брат один раз в Египет вывозил. Я же тебе рассказывал, как мне там верблюд прямо в рожу плюнул.

– Слав, зря мы все-таки его с собой взяли, – сказал Лелик. – С ним в Москве-то одни проблемы, а за границей вообще будет полный кошмар.

– Без него поездка не имеет смысла, – ответил Славик, – потому что я за тебя замуж точно не пойду.

– Так-то оно так, но у меня плохие предчувствия, – вздохнув, сказал Лелик. – Ты сам подумай, ну в кого еще верблюд может плюнуть?

– В тебя бы он тоже плюнул в такой ситуации, – сказал Макс. – Его араб по заду палкой огрел.

– Зачем? – удивился Лелик.

– А я откуда знаю? – сердито ответил Макс. – Он какой-то треканутый был, этот араб. Я ему флажок подарил, а он после этого сделал такую гадость…

– Небось флажок был израильский? – пошутил Лелик.

– Ну да, – ответил Макс совершенно серьезным тоном.

– Не понял, – сказал Лелик. – Ты подарил арабу израильский флажок? Зачем?

– Чтобы крепла дружба арабского и еврейского народа. Меня этот вопрос очень волнует. У Маринки бывший муж в Израиль уехал и там сражается, – ответил Макс патетичным тоном.

– Макс, – сказал Лелик. – Я тебя сколько лет знаю, но все никак не могу понять: у тебя действительно мозги не в ту сторону работают или ты просто так долго перед всеми выдуривался, что придурел окончательно?

– Человека творческого обидеть может каждый, – сказал Макс, надувшись.

– Подожди, – сказал Максу Славик, – так ты за границу не отсюда летал, что ли?

– Нет, – ответил Макс. – Из Шереметьево-1. Там намного лучше – нет такой толкотни.

– Ладно, – сказал Лелик, – хватит трепаться, побежали декларации заполнять.

Однако это легче было сказать, чем сделать. Во-первых, побежать они при всем желании не могли, потому что в такой толпе можно было передвигаться только небыстрым шагом. Во-вторых, когда друзья пришли к месту заполнения деклараций, выяснилось, что все русскоязычные бумажки разобраны, а достать можно только бланки на английском, немецком и французском языках. Славик с Леликом схватили англоязычные декларации, поставили Макса буквой «Г», потому что все столы были заняты, и стали на его спине заполнять бумажки.

– Я так и знал, что меня будут иметь как девочку и даром, – застонал Макс, когда спину начали использовать в качестве стола.

– Пострадать за отечество – это счастье для человека, – назидательно сказал ему Славик.

– Во-во, – подтвердил Лелик, чертыхнувшись, когда ручка на мягкой Максовой спине прорвала бланк. – Должна же от тебя быть хоть какая-то польза…

Наконец декларации были заполнены, и Славик с Леликом пошли занимать очередь на регистрацию. Макс попробовал было намекнуть, что теперь кто-то из них должен подставить свою спину, чтобы он в свою очередь мог заполнить декларацию, однако и Лелик, и Славик вежливо ответили на это предложение «No. Thank you!» и гордо удалились, поэтому Максу пришлось заполнять декларацию, приложив ее к стеклянной витрине какого-то ларька…

Народу на регистрацию было очень много, но таможенники работали довольно шустро, и очередь продвигалась быстро. Так что Макс присоединился к друзьям уже тогда, когда до стойки оставалось буквально пять человек.

– Ну-ка, – сказал Лелик Максу, – давай сюда твою декларацию. Посмотрим, чего ты там накалякал.

– Прошу, – ответил Макс и гордо протянул свой листочек.

– Пардон, – сказал Лелик, взглянув на бланк. – Это же на французском. Ты зачем на французском заполнял?

– А мне пофиг, – ответил Макс. – Я все равно ни одного языка не знаю. А французский Маринка учила и со мной делилась. Я даже помню выражение «пердю монокль». Это значит «видел я вас всех в гробу».

– Ничего подобного, – ответил Славик. – Это означает «потерянный монокль». Я французский немного знаю.

– Ну раз знаешь, тогда и проверяй его бредни, – решил Лелик, протягивая Славику бланк. Славик спорить не стал, взял листок и углубился в его изучение.

– Макс, – вдруг сказал Славик через минуту. – У тебя вообще как с головой?

– С головой хорошо, – ответил Макс. – Я так думаю, что без головы мне было бы намного хуже.

– Значит, ты этой головой обо что-то сильно ударился. Возможно, еще в детстве, – поставил диагноз Славик.

– Что случилось? – всполошился Лелик. – Макс разучился писать?

– Наоборот, – сказал Славик. – Переучился. Он в графе «наркотики» нацарапал «упаковка».

– Где? – заволновался Макс. – Ни о каких наркотиках я ничего не писал. Там вообще про них не спрашивали.

– Вот, – сказал Славик, тыча пальцем в соответствующий пункт декларации. – Читай, что написано напротив пункта «La drouge».

– Напротив пункта «драже» написано «упаковка драже», – ответил Макс. – У меня в кармане упаковка драже. Чтобы сосать. Лелик же сказал, что все надо писать, чтобы не придирались…

Славик с Леликом посмотрели друг на друга и скорбно вздохнули.

– Он всю декларацию так заполнил? – спросил Лелик Славика.

– Ну да, – ответил тот. – Нас с ней тут же арестуют, выведут за сортир и расстреляют, потому что все равно вышка светит.

Лелик ничего не ответил, а только взял у Славика декларацию, эффектным жестом порвал ее на мелкие кусочки и засунул их Максу за шиворот. Тот стоял смирно и почти не сопротивлялся. После этого Лелик сам отправился к стойке с декларациями, взял там английский вариант, вернулся в очередь, снова заставил Макса встать в позу небольшого журнального столика и заполнил за него бумажку, задавая наводящие вопросы. За это время пришлось пропустить вперед себя человек десять, так как их очередь уже давно подошла. Лелик, воспользовавшись удобной позой, в которой стоял Макс, пару раз пнул его в соответствующее место, указав на то, что из-за него они теперь вынуждены пропускать свою очередь.

– Слышь, Лелик, – возмутился Макс, – давай что-нибудь одно: или меня используют как стол, но тогда не пинают, или пинают, но не используют как стол. Даже у самого бесправного существа должны быть хоть какие-то права.

– Ты сначала французский выучи, – сказал Лелик. – А то так и будешь покупать драже вместо наркотиков.

– Я люблю драже, – сказал Макс. – Я его даже больше наркотиков люблю, потому что оно стоит не в пример дешевле, а в башку шибает, особенно если его с водкой употребить.

– Макс, – сказал Лелик строго, – ты опять вчера пил какую-нибудь мерзость? Я такого потока идиотизмов от тебя уже месяца два не слышал.

– Я пил коктейль «Дранг Нах Остен», – признался Макс. – В преддверии поездки в Германию.

– А что за коктейль? – заинтересовался Лелик и даже заглянул «под стол», чтобы лучше слышать.

– Драже растворяется в водке и пьется под любимую песню Гитлера, – объяснил Макс.

– И какая, интересно, у Гитлера была любимая песня? – заинтересовался Славик, который прислушивался к этому разговору.

– Игловская «Отель Калифорния», – ответил Макс.

– Что ты гонишь? – возмутился Славик. – Ее написали годах в семидесятых.

– Ну и что? – невозмутимо ответил Макс. – Это и есть моя любимая песня Гитлера.

– У меня сейчас крыша поедет от этих разговоров, – признался Лелик. – Макс сегодня явно в ударе.

– Надо его чем-нибудь отвлечь, – сказал Славик, – а то у нас обоих крыша поедет и отряд останется без командования. Может, купить ему что-нибудь выпить?

– Я за! – отреагировал Макс, на спине которого Лелик дописывал декларацию.

– Пока в самолет не сядем, никаких выпить, – сурово заявил Лелик. Макс замолчал.

Наконец декларация была заполнена. Друзья быстро прошли через первого таможенника (тот одним глазком глянул на их паспорта и билеты, а декларации даже и не читал), потолкались у стойки регистрации, где с облегчением выяснили, что их вылет задерживается на полчаса, получили в паспорта штампик о выезде и пошли в зону вылета.

– А теперь, – весело скомандовал Макс, – бежим в «дюти-фри».

С этими словами он побежал в магазин. Славик с Леликом остались на месте. Через две минуты Макс, увидев, что его веселому призыву никто не последовал, прибежал обратно.

– Ну где вы? – недоуменно спросил он. – Надо же затариться в дорогу.

– Затаривайся, – безразлично сказал Лелик.

– У меня денег нет, и ты это прекрасно знаешь, – сказал Макс с достоинством лорда, рассказывающего премьер-министру о том, что он вчера проиграл в бридж родовое поместье.

– Ну, значит, не затаривайся, – невозмутимо сказал Лелик.

– Лелик, – разозлился Макс, – если ты меня намерен всю поездку попрекать деньгами, то я лучше сразу обратно вернусь. Тем более что Маринка на вечер обещала голубцы сделать.

– Максик, – любезно ответил Лелик, – я тебя ничем не буду попрекать, если ты прекратишь командовать. В этой поездке я – капитан корабля и главный спонсор. Славик – штурман с совещательным голосом.

– А я кто, – заинтересовался Макс, – боцман?

– Еще скажи Кацман, – ответил Лелик. – Ты простой матрос. Причем в лучшем случае. В худшем – юнга. Поэтому выполняй указания и ешь, что дают.

– Хорошо, – уныло ответил Макс. – Буду пить, что нальют.

– Договорились, – сказал Лелик. – Поэтому действуем так: находим наш гейт, усаживаем там тебя с вещами, после чего мы со Славиком идем в «дюти-фри».

Макс скривился.

– Но если ты себя будешь хорошо вести, – продолжил Лелик, – тебе в полет будет куплена дорожная бутылочка «Столичной».

– Тогда уж «Джони Уокер», – мгновенно сориентировался Макс.

– Договорились, – сказал Лелик. – Они все равно стоят одинаково.

В самолет они загрузились без приключений, расселись по местам и приготовились к полету. Максу была выдана небольшая бутылочка с виски и минеральная вода, из которых он тут же принялся сооружать свой «Дранг Нах Остен», заявив, что этот коктейль он может с легкостью приготовить из любых ингредиентов. Лелик ничего не пил, потому что ему предстояло вести машину, и Славик тоже ничего не пил, так как он надеялся, что Лелик даст ему порулить. Поэтому друзья достали карты, откинули один столик и стали играть в преферанс «с гусариком».

Через полчаса после взлета Макс решил, что он уже достаточно умиротворен алкоголем и ему теперь пора чем-нибудь себя развлечь.

– Ну что, друзья, по пять баксов за вист? – громко обратился он к Славе с Леликом.

– Отстань, – не глядя на него ответил Лелик. – Не видишь, что мы играем без тебя?

– Тем более, – подхватил Славик, – что я с ним в жизни в преф играть не сяду. Он на любой карте мизер объявляет.

– Ну и что? – спросил Лелик. – Ловить его, и все дела.

– Ловить-то не проблема, – объяснил Славик, – но он же не расплачивается никогда. Вот и получается не игра, а какой-то идиотизм.

– У меня просто рисковая натура, – заявил Макс.

– Это у нас рисковая натура, – сказал Славик, – раз мы тебя в поездку взяли.

Макс обиделся, отвернулся от ребят и зачем-то полез в свою сумку.

В этот момент к ним подошла стюардесса и предложила прохладительные напитки: минеральную воду, соки и вино.

– Мы все будем вино! – среагировал Макс так быстро, что ребята не успели даже рты раскрыть.

Стюардесса налила три стаканчика вина, и Макс забрал их к себе на столик.

– Куда тебе столько выпивки? – возмутился Лелик. – Я тебе что – мало виски купил?

– Конечно, мало, – ответил Макс. – Выпивки много не бывает.

– Алкаш, – сказал Славик, но Макс в ответ промолчал и снова полез в свою сумку.

– Сейчас Макс достанет из сумки базуку, – сказал Славик Лелику, – и перестреляет нас всех по одному. Он, типа, обиделся.

– Если ты думаешь, – злобно сказал Макс Славику, роясь в сумке, – что Лелик растает от твоего омерзительного подлизывания и даст порулить, то ты сильно ошибаешься.

– Точно, – согласился Лелик. – Руль я никому не доверю. Сразу предупреждаю, чтобы не было разночтений.

– Не понял, – возмутился Славик, – а какого черта я тогда ничего не пью, раз меня за руль все равно не пустят?

– Почем мне знать? – пожал плечами Лелик. – Я тебе не запрещаю. Но только сильно не напивайся, а то тебе штурманить, и как бы мы вместо Голландии не уехали куда-нибудь в Польшу.

– За меня не беспокойся, – заверил его Славик и быстро взял два стаканчика с вином со столика Макса. – Я себя всегда в руках держу.

– Эй, – возмутился Макс, – куда забрал мое вино? Я на него уже настроился.

– Придется обратно расстроиться, – холодно сказал Славик, прихлебывая из стаканчика. – Тебе полезно.

Макс допил свой стаканчик, совсем разобиделся, снова полез в сумку и достал оттуда какую-то картонную коробку.

– Это что? – заинтересовался Лелик. – Самодельная бомба?

На этих словах люди, сидящие на предыдущих креслах, обернулись и внимательно посмотрели в сторону приятелей. Лелик бросил взгляд на Макса и подумал, что приятель, в общем-то, вполне похож на изможденного наркотиками террориста.

– Это пазл, – громко сказал Макс, показывая коробку всем заинтересованным. – Игра такая. Картинку из кусочков собирать.

Пассажиры разочарованно, как показалось Лелику, отвернулись.

– Ну и зачем ты ее достал? – удивился Славик.

– Собирать, – невинно ответил Макс. – Вы же без меня играете, а мне скучно.

Лелик слегка обалдел. Он за годы общения с Максом ко многому привык, но все равно приятель ухитрялся периодически ставить его в тупик.

– Ты хочешь сказать, что будешь собирать пазл в самолете? – спросил он Макса.

– Ну да, – ответил тот.

– Но самолет же периодически потрясывает, – продолжал допытываться Лелик, который всему любил найти хотя бы какое-то разумное объяснение. – У тебя все развалится. Кроме того, куда ты все это денешь, когда мы сядем? Снова разберешь и сложишь в коробку?

– Спокойно, Маша, я Дубровский, – важно ответил Макс. – Все учтено великим ураганом. Партия все продумала.

– Макс, – сказал Лелик, – можно тебя попросить не изъясняться штампами? Они меня раздражают. Так что там надумала партия?

Макс вместо ответа открыл коробку, и Лелик со Славиком увидели в ней лист ватмана, сложенный пополам, и тюбик клея «Момент».

– Мощный ум, – раздуваясь от гордости, сказал Макс, – не пропьешь. В нужный момент он все равно сработает.

– Так и чего надумал мощный ум? – поинтересовался Лелик.

– Берем ватман, – сказал Макс, доставая лист и разворачивая его. – Подбираем соответствующий кусочек мозаики. После этого приклеиваем его. И все дела! Самолет может хоть петлю Нестерова делать. А после посадки я листочек складываю и засовываю обратно в коробку. Как идея?

– Потрясающе, – сказал Лелик. – А если ты кусочек случайно не на место поставишь? Такое с этими игрушками часто бывает.

– Только не у меня, – заявил Макс. – Я все ставлю туда, куда нужно. Засекайте время, еще до посадки пазл будет собран. Мы его затем в отеле будем на полочку ставить, чтобы ощутить теплое дыхание дома.

Лелик хмыкнул, но вслух ничего говорить не стал. Вместо этого они со Славиком вернулись к своему преферансу, а Макс углубился в пазл.

Через пять минут со стороны окна, где сидел Макс, послышался треск раздираемой бумаги.

– Что такое? – поинтересовался Лелик.

– Пазульку, блин, вверх ногами приклеил, – пожаловался Макс. – Пришлось отдирать. Но ничего. У меня кусочек бумажки есть в запасе. Подклею снизу – ничего видно не будет.

Лелик снова хмыкнул и вернулся к преферансу. Но через минуту со стороны Макса снова послышался шум.

– Опять вверх ногами приклеил? – поинтересовался Лелик.

– Нет, – признался Макс, – это все тот же кусок. Я его перевернул, приклеил, так оказалось, что он вообще из другого места. Опять пришлось отдирать.

Тут вместе с Леликом хмыкнул и Славик. Но Макс заявил, что это был классический форс-мажор, вызванный внезапной турбулентностью, и что его стройная теория по-прежнему верна. С этим никто спорить не стал, и Макс продолжил свое увлекательное занятие.

Шум разрываемой бумаги доносился до преферансистов все чаще и чаще, однако они перестали обращать на него внимание. Через полчаса Макс потребовал у игроков бумаги, чтобы подклеить очередную прореху в ватмане, и им пришлось отдать ему половину своего игрового поля. Но и этого запаса Максу не хватило. Тогда он вызвал стюардессу и попросил принести ему что-нибудь бумажное. Стюардесса в рейсах всякого насмотрелась, поэтому не удивилась, а просто ушла, не задавая лишних вопросов, и затем вернулась с пачкой газет. Макс обрадовался и взялся за свой пазл с новыми силами.

После этого у их кресел по очереди побывали все стюардесы, которые с интересом наблюдали за Максом, а один раз они даже удостоились визита одного из пилотов, который сделал вид, что его срочно ждут в хвостовом отсеке, однако следил за Максом минут пять. Преферансистов это внимание публики сильно злило, потому что мешало игре, а Макс, казалось, был настолько увлечен своим приобщением к прекрасному, что не обращал на зрителей никакого внимания.

Наконец самолет приземлился во Франкфурте.

– Готово! – воскликнул Макс и повернул лист ватмана лицом к игрокам. – Теперь теплое дыхание дома всегда будет с нами.

Преферансисты кинули взгляд на Максовы труды. «Теплое дыхание» представляло собой достаточно хаотичное нагромождение кусочков пазла, среди которых белыми айсбергами торчали куски бумаги и газет. Никакого внятного рисунка на листе обнаружить не удалось.

– Что это? – спросил Лелик, когда понял, что его попытки идентифицировать объект совершенно тщетны. – Рассвет над Шпицбергеном? Или, быть может, серверный ледовитый океан?

– Лелик, ты чего, дурак, что ли? – бестактно спросил Макс. – А еще хвалишься своим художественным вкусом и образованием. Это же Красная площадь! Собор Василия Блаженного!

– Блаженного – не спорю, – ответил Лелик. – Однако Василия не наблюдаю.

Макс совсем оскорбился и начал тыкать пальцем в бумажные островки, с пеной у рта доказывая, что где-то в этом месте должны быть Минин с Пожарским.

– Макс, нету там Минина с Пожарским, – сказал другу Лелик, который всегда исповедовал принцип, что лучше горькая правда, чем ложь во спасение. – Нету, вот те крест. Минин уломал-таки Пожарского, и тот поперся возглавлять историческую борьбу с супостатами. – А сам Минин куда делся? – заинтересовался Макс.

– Спрятался в соборе, – объяснил Лелик. – А собор у тебя натолкнулся на целую кучу айсбергов и затонул. Короче говоря, – сказал Лелик, увидев, что к самолету подали «рукав» и народ уже потянулся к выходу, – сворачивай свой цветастый квадрат, Кандинский фигов, и пошли к выходу.

Макс попытался сложить лист ватмана вдвое (в этом и состояла его «гениальная» идея), однако выяснилось, что сцепленные друг с другом и намертво приклеенные к ватману кусочки картона не дадут сложить лист ни под каким видом. Макс хотел было нести «картину» под мышкой, однако Лелик заявил, что им совершенно ни к чему привлекать к себе внимание полиции, и заставил Макса подарить это произведение искусств стюардессе. Та приняла подарок, но обиженно поинтересовалась, неужели их так плохо обслуживали в полете. Макс попытался было объяснить, что наоборот – этот подарок является символом восхищения, однако Лелику вся эта возня с пазлом уже надоела, и он вытолкнул Макса в «рукав». И через две минуты друзья оказались внутри здания аэропорта Франкфурта.

Суета вокруг аренды

Первыми словами Макса на гостеприимной немецкой земле были: «Ух, ты!» Этим восклицанием Макс щедро оросил гулкие стены коридора, в который друзья попали прямо из «рукава» самолета, затем еще раз оросил и еще.

– Макс, не строй из себя деревенщину, – брезгливо сказал ему Лелик, которому не понравилось, что на них оглядываются остальные пассажиры самолета. – Между прочим, наше Шереметьево-2 не хуже. Точнее, – поправился Лелик, – не намного хуже. Точнее, – еще раз поправился Лелик, – издаля выглядит вполне более-менее.

– Ты что, Лелик, – изумился Макс, – всерьез считаешь, что я могу восхититься каким-то гребаным немецким коридором?

– А чем же ты так восхитился? – поинтересовался Лелик.

– Ты посмотри, какая телка там идет! – заорал Макс. – У нас таких даже в ПТУ не часто встретить можно!

Лелик посмотрел в указанном направлении и увидел крутобедрую пергидролевую блондинку, которая явно прилетела в Германию на соответствующие ее формам заработки.

– Тьфу ты, – плюнул он. – Меня всегда удивляла твоя любовь к синюхам.

– Да это ты в тетках никогда ничего не понимал! – заспорил было Макс, однако тут в их разговор вмешался Славик и напомнил, что им вообще-то еще машину брать напрокат и долго ехать в направлении Голландии, так что не лучше было бы все-таки направиться в сторону Europcar…

Лелик признал доводы Славика разумными и приказал трогаться в сторону выхода. Тронулись они, правда, довольно своеобразно. Славик с Леликом встали на движущуюся полосу, которая повезла их по коридору, а Макс едущей полосы с непривычки испугался, поэтому схватил свой баул и побежал по узенькому проходу рядом с полосой. Но по этому проходу народ двигался очень медленно и невозмутимо, так что Макс со своей громоздкой сумкой быстро запутался во всяких немцах и немках, и Лелик со Славиком его быстро потеряли из виду. Однако примерное местоположение Макса им все время было известно по очагам конфликта, вспыхивающего там, где Макс пытался пробить себе дорогу…

– Наконец-то, – сказал Лелик, когда Макс, завершив свое победоносное шествие по узкому проходу, присоединился к друзьям, которые уже получили багаж. – Мы тебя уже полчаса ждем. Почему ты на эскалатор не встал?

– Да кто ж знал, – огрызнулся Макс, – что тут эти чертовы эскалаторы ведут не вверх и не вниз, а едут прямо! Я думал, что меня сейчас под землю затянет, поэтому туда и не пошел…

– А почему тогда так долго полз по этому коридору? – провокационно поинтересовался Славик, подмигивая Лелику.

– Блин, да вы что – этих бундесов не знаете, что ли? – совсем рассердился Макс. – Ползут, как черепахи. Я их и так, и эдак, и «битте-дритте», и «дайте, блин, пройти, на хрен, пожалуйста» – ноль реакции. А как пробуешь их чуть-чуть сумкой подтолкнуть, так сразу надуваются и начинают что-то лаять по-своему. Я так думаю, что они матерятся, гниды. Их счастье, что я по-немецки знаю только «шайсе» и «швайн»…

– Кстати, этого вполне достаточно, – заметил Лелик, – чтобы тебе набили морду. Так что не преуменьшай свои лингвистические способности.

Макс польщенно улыбнулся.

– Ладно, – посерьезнел Лелик. – Побежали тачку арендовать…

Друзья отправились в последний зал аэропорта Франкфурта, где находились различные фирмы по прокату автомобилей. Макс бросился к первой же стойке и начал жестами показывать, что хотел бы взять напрокат «шестисотый мерседес», однако Лелик со Славиком степенно проследовали к стойке Europcar, где Лелик предъявил номер своего заказа. Менеджер взял у Лелика листочек и стал копаться в компьютере.

– Леля, а ты какую тачку-то заказал? – возбужденно спросил догнавший их Макс, чьи переговоры не увенчались успехом, потому что менеджер в упор не желал понимать международного, как считал Макс, термина «шестисотый мерин». – Надеюсь, мы поедем на солидной машине? Лелик, не жлобись, у нас же свадебное путешествие! Один раз живем, в конце концов.

– Да на солидной, на солидной, – отмахнулся от Макса Лелик. – Здесь несолидных вообще не бывает.

– «Мерседес» – лучший выбор, – напомнил Лелику Макс.

– Не для меня, – отрезал Лелик.

– Ах, ну да, ну да, – сказал Макс. – Мы и забыли, что вы, сударь, поэт. А у поэтов иногда бывают очень странные предпочтения. Я так думаю, что ты сейчас потребуешь пару жеребцов и крытую карету…

– Я сейчас потребую, – сказал Лелик, – чтобы ты заткнулся.

– Кстати, – сказал Славик, – а действительно, ты какую тачку-то берешь?

– Там в заявке конкретные модели не указываются, – объяснил Лелик. – Там только выбираешь класс машины. Я так думаю, что этот хрен меня сейчас спросит, на чем господа желают ехать.

Однако «хрен» быстро заполнил какие-то бумаги и попросил у Лелика кредитку. Лелик, раздуваясь от гордости, протянул свою Visa Classic…

– А так надулся, – прокомментировал Макс, – как будто бы это золотая Visa.

– У тебя и такой нет, – огрызнулся Лелик, – так что помалкивай.

Менеджер, по-прежнему не задавая никаких вопросов, прокатал карточку через кассовый аппарат, вернул ее обратно и выдал Лелику несколько бумаг вместе с ключом от машины.

– Мерси, – сказал Лелик, беря бумаги и отходя от стойки.

– Как все быстро и деловито, – похвалил Славик. – Кстати, а дальше куда?

Тут Лелик остановился.

– Действительно, – сказал он. – А дальше куда?

Впрочем, для выяснения этого вопроса даже не понадобилось обращаться к менеджеру. На бумажке, выданной Лелику, стоял код парковочной площадки и номер места, на котором их ждала прокатная машина. Направление к площадкам было написано на указателях, висевших в зале. Поэтому уже через несколько минут друзья стояли на нужной парковке и искали нужную машину.

– Нашел, – заорал Макс. – Эврика! Every, как говорится, car! Вон место 32-B. А вон наша… Не понял! – вдруг осекся он.

Славик с Леликом посмотрели в указанном Максом направлении и тоже, что называется, «не поняли». Над маркировкой «32-B», выведенной белой краской на асфальте, стояла крохотная малолитражка неизвестной марки. Было даже не очень понятно, смогут ли они залезть туда втроем. Похоже, что больше двух человек туда просто не поместилось бы.

– Одобряю ваш выбор, – сказал Макс, радуясь, что сейчас он на Лелике сможет отыграться за все предыдущие унижения. – И действительно – солидная машина для солидного человека…

– Хватит болтать, – сказал Лелик неуверенным голосом. – Здесь явно какая-то ошибка. Я заказывал машину среднего класса, а не малолитражку.

– Это и есть средний класс, херр Лелик, – бодро сказал Макс. – А что, очень удобно. Расход бензина – минимальный, двигатель никогда троить не будет, потому что там два или даже один цилиндр, обслуживание – вообще элементарное: в бензобак писанул, в колеса пукнул, сел и поехал.

– Макс, – сказал Лелик, которому было очень обидно все это слышать, – если ты сейчас же не прекратишь, между нами все будет кончено.

– И между нами, – поддакнул Славик, который тоже себя не очень хорошо чувствовал при мысли о том, что им предстоит целую неделю путешествовать на такой уродской машине.

– Повторяю, – сказал Лелик, – что это какая-то ошибка, и на эдаком угробище мы не поедем.

– Я за, – вскинул руку Славик.

– Присоединяюсь к большинству, – согласился Макс. – Я лучше пешком пойду, чем сяду в машину, где задница проваливается в багажник, а ноги упираются в двигатель.