Текст книги "Свадебное путешествие Лелика"

Автор книги: Алекс Экслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Лех, мы с Эдиком собираемся выпить, – сказал Макс, который уже подружился с соседним мужиком-россиянином, – а ты мне тут мозги полоскаешь. Танцуй с кем хочешь. Только не забывай каждый танец фиксировать у высокой комиссии.

– А кто комиссия? – поинтересовался Лелик.

– Мы с Эдиком, – сказал Макс.

– Договорились, – сказал Лелик и громко сказал даме напротив: – Ирочка, пойдемте потанцуем!

– Легко, – откликнулась Ирочка и начала вставать со стула.

– Эй, – зашептал Лелику Макс, – я тетку Ирку первый застолбил. Так не честно!

– Женщину, мой милый, застолбить нельзя, – величественно сказал ему Лелик. – Это тебе не вещь какая-нибудь. Фиксируй первый танец, комиссия.

Макс злобно посмотрел на него, но ничего не сказал, а только чокнулся с Эдиком полным фужером и стал провозглашать тост за всех россиян: чтобы они всегда встречались на просторах загнивающей Европы с полными бокалами водки в руках.

Лелик подумал, что сейчас Макс ухрюкается и вот тогда спор точно не выиграет, обрадовался этому обстоятельству (честно говоря, он боялся проиграть «американку», потому что Макс мог пожелать чего-нибудь очень странного) и отправился танцевать с Ирой.

Веселье в зале между тем шло вовсю. Официальная часть, как видно, закончилась, и народ развлекался кто во что горазд. Кто-то, подобно Лелику с Ирой, танцевал, кто-то болтал, сидя за столом, некоторые слушали музыку, молодежь играла в какие-то тихие игры, общаясь по-французски, Хохлов носился по залу, уделяя внимание гостям, словом, вечер продолжался и никто не скучал. Один из приглашенных гостей даже достал из принесенного с собой футляра саксофон, залез на сцену и начал довольно прилично играть в сопровождении подыгрывающего ему ансамбля.

– Класс, – сказал Лелик, танцуя с Ирой. – Я тоже так хочу. Приходишь на званый вечер со своим инструментом и, если не нравится музыка, залезаешь на сцену и дудишь в свою дуду.

– Да, это мысль, – согласилась Ира. – Я тоже думала свой любимый инструмент принести, но потом постеснялась.

– К чему стеснения? – удивился Лелик. – Сейчас бы порадовали окружающих. А вы на чем играете, кстати?

– На арфе, – невозмутимо ответила Ира. – С детства.

– Понял, – сказал Лелик. – Богатый инструмент. Одних струн сколько.

– Это вам не гитара, – довольно сказала Ира. – Струн десять лопнет – никто и не заметит.

– Точно, – согласился Лелик. – Пилить – не перепилить, если захотеть вам сделать подлянку, как Паганини…

– Что мы все о музыке да о музыке? – вдруг сказала Ира. – Вы лучше расскажите, как там в России.

– В России все хорошо, – ответил Лелик. – Живем, работаем. Сложновато, конечно, но зато весело.

– А как справляетесь со сложностями? – поинтересовалась Ира.

– Обычным образом, – пожал плечами Лелик. – С наскоку.

– Кстати, Лелик, – сказала Ира, – вы же вроде компьютерщик?

– Я не просто компьютерщик, – важно заметил Лелик. – Я постановщик задач.

– Тем более, – сказала Ира. – Почему в Европу не переедете? Здесь бы отличные деньги зарабатывали. У моей сестры муж – как раз этот… как его… постановщик. Он получает чуть ли не тысячу в день.

– Бельгийских франков?

– Долларов.

– Мне это не годится, – решительно сказал Лелик. – Я не знаю, что делать с такой кучей денег. Потому что на самом деле мои потребности – довольно скромные. Что мне в жизни надо? Кусок хлеба, крышу над головой и соседей, которые вместо «Металлики» любят классическую музыку. Больше ничего. А это все у меня и в России есть. Кроме того, общение! – многозначительно сказал Лелик. – Менталитет и все такое.

– Ну и много вы там в России общаетесь? – поинтересовалась Ира. – И главное – с кем? Что, вот так выходите на улицу и общаетесь со всяким быдлом?

– Зачем же с быдлом? – возмутился Лелик. – Я через Интернет общаюсь. Там знаете, сколько интересных людей? Со всех краев Земли, между прочим. Англия, Франция, Америка, Швеция, Бельгия, Германия, Канада, Турция, – начал было перечислять Лелик…

– Ну да, ну да, – кивнула Ира, – типично российские страны.

– В смысле? – остановился Лелик.

– В том смысле, что общаетесь вы с нашими, но из других стран, – сказала Ира. – Они, может, с российским менталитетом, но живут не в России. Так что непонятно, что вы там до сих пор делаете.

– Да не поеду я никуда из России! – возмутился Лелик, недовольный тем, что какая-то эмигрантка еще и пытается его на чем-то подловить. – Мне там нравится. К черту все эти европы и америки. Можно подумать, что здесь своих тараканов мало. Вот вы, к примеру, сколько налогов платите?

– До черта, – призналась Ира. – Больше пятидесяти процентов. Здесь же налоги безумные.

– Ну вот! – торжествующе сказал Лелик.

– А вы сколько платите? – заинтересовалась Ира.

Лелик скромно потупился.

– Что, прям вот так? – сделала огромные глаза Ира. – Что, прям вообще не платите?

Лелик зарделся, как маков цвет, и смущенно кивнул – ну да, а что делать, если Россия такая благословенная страна…

– Зато у вас стреляют на улицах, – придралась Ира.

– Это только в плохих людей, – решительно заявил Лелик. – Да и то – чаще стреляют просто от полноты чувств, а не в кого-то.

– И кризисы у вас бывают, – продолжала Ира.

– Они нас только закаляют, – заявил Лелик. – Мы же поднялись после кризиса 1998 года? Поднялись. Причем обновленными! Лично я даже место работы не менял. Правда, полгода сидел без зарплаты, но потом все выплатили. Так что к черту ваши Европы… Кстати, – спохватился он, – а вы тут как живете?

– Да нормально, – пожала плечами Ира. – Живем, работаем. Сложно тут все. Да и скучно, если честно. В России, конечно, геморроя хватало, но было значительно веселее.

– Бросайте все и приезжайте назад, – предложил Лелик.

– Да я-то без проблем, – сказала Ира. – Но куда я дену свои миллионы?

– Какие миллионы? – опешил Лелик.

– Свои, – сказала Ира. – У меня муж недавно помер, бедолага. А он худо-бедно был миллионер. Скромный такой миллионер. Малозаметный. Но денег оставил солидно.

– Э… – сказал Лелик. – Кстати, а почему мы до сих пор на «вы»? Может, по-нашему, по-российски выпьем на брудершафт и перейдем на «ты»?

– Легко, – сказала Ира. – Я и сама не люблю эти официозы.

Лелик остановил танец, предложил Ире взять его под руку и повел ее к их столу, за которым сдружившиеся Макс с Эдиком уже затянули «Ой, мороз, мороз»…

Лелик был в небольшой растерянности. Он первый раз общался с живой миллионершей. Нет, конечно, по роду работы ему приходилось встречаться с очень богатыми людьми, но Лелик или делал им компьютеры, или консультировал по каким-то вопросам. Однако он никогда не танцевал с ними медленные танцы, и они не прижимались бедром к Леликову бедру. Ведя Иру к столу, Лелик вспоминал прикосновение миллионного бедра, и это грело ему душу. Надо же, думал Лелик, когда это бедро еще не было в его глазах миллионным, оно так не грело душу. Все-таки, думал Лелик, много таинственного в этом мире, а человеческая психика – величайшая из загадок. Первый раз, вдохновлялся Лелик, настоящая миллионерша не только прижималась бедром к его бедру, но и явно относилась к нему с интересом и симпатией. И Лелику, несмотря на то что принципы альфонсизма ему были духовно чужды, это было очень приятно.

– Уф, – сказала Ира, садясь на свое место. – Водки хочу.

– Эдуардас, – заорал уже основательно нетрезвый Макс, – набулькайте даме водки! Только по-нашему, по-российски, чтобы ни один еврей не посмел нас упрекнуть в том, что мы не напились!

– Эк тебя разобрало, – неодобрительно сказал ему Лелик, которому было неприятно, что Макс так фамильярно заказывает миллионерше выпивку. – Кстати, заканчивай тут бытовой антисемитизм разводить. Не та ситуация. Морду набьют, однозначно.

– Да ладно вам, – сказала Ира. – Лелик, мы будем пить на брудершафт?

– На брудершафт? – поразился Макс. – С ним? Ирочка, не пейте с ним на брудершафт. Вы посмотрите на него! Он вообще пить не умеет, не то что на брудершафт. Выпейте на брудершафт со мной. Мы сразу породнимся, станем на «ты», и я спою вам песенку «Осенний день, вы плакали, малютка».

– А что, – кокетливо сказала Ира, – хорошая мысль. Хочу со всеми на «ты» и осенний день.

Лелик ощутил укол ревности. Он бы предпочел, чтобы на «ты» Ира пила только с ним. Но разве можно было остановить Макса… Тот быстро налил водки всем в бокалы (Леликов, впрочем, остался пустым) и начал произносить какой-то витиеватый тост.

– Ира, – громко сказал Лелик, – пойдемте еще потанцуем. А то скоро опять какое-то мероприятие начнется и танцы закончатся.

– Лелик, вы начинайте без меня, – безжалостно сказала Ира, чокаясь с Максом, – а я скоро подойду.

Тут Лелик понял, что он отринут и полностью отставлен. Роман с миллионершей, не успев начаться, рушился на самом взлете. «Что значит „вы начинайте“ применительно к медленному танцу?» – печально думал Лелик, направляясь к Хохлову, который издалека делал ему приглашающие жесты.

– Какая печаль тебе ковыряет душу? – осведомился Хохлов, когда Лелик грустно присел за его стол.

– А, пустяки, – сказал Лелик многозначительно. – Не обращай внимания.

При этом Лелик сделал выражение лица, которое явно свидетельствовало: настаивай, друг мой, настаивай, и я тебе все расскажу.

– Ну, если пустяки, – добродушно сказал Хохлов, не поняв тонкой психологической игры, в которую играл Лелик, – тогда ладно. Как тебе праздник?

– Безусловно, удался, – со вздохом ответил Лелик. – Отличная компания, приятные люди, шикарное обслуживание, вкусная еда.

– Как-то в твоих устах это все безразлично прозвучало, – немного обиделся Хохлов. – Говори, чего не хватает. Почему нет праздника в душе?

– Сань, да все в порядке, – успокоил его Лелик. – Наоборот – очень приятно побыть среди простых и обычных людей, а не среди каких-то бизнес-монстров. Я-то думал, что ты при своей нынешней крутизне пригласишь всяких надутых директоров и топ-менеджеров, а у тебя только самые близкие. Одна Ира – миллионерша, но она себя ведет относительно демократично.

– Какая Ира? Та, которая за твоим столом? – заинтересовался Хохлов.

– Ну да, – ответил Лелик. – У нее муж недавно умер и оставил кучу миллионов.

– Так-то оно так, – ответил Хохлов, – вот только оставил он их жене, а вовсе не Ирке. Она пытается себе хоть что-нибудь отсудить, но это вряд ли получится. У жены контракт составлен очень хитро. Даже несмотря на завещание, Ирка получит какие-то копейки. Жить, конечно, будет на что, но не более того.

– Ах, вот оно как! – поразился Лелик.

– Именно так, – ответил Хохлов. – Ирка, когда завещание огласили, чуть крышей от счастья не поехала. Дня два шлялась по магазинам и интересовалась в Интернете ценами на виллы. А когда выяснилось, что реально она черта с два что получит, – тут с ней чуть удар и не случился. Однако она стала себя считать миллионершей и теперь никак не успокоится. Впрочем, она и есть миллионерша. Потенциально и пожизненно. Только денег этих никогда не увидит.

– Жалко тетку, – сказал Лелик, который сначала немного разозлился на то, что его некоторым образом обманули, но затем, как человек добрый сердцем, проникся сочувствием к нелегкой судьбе бывшей соотечественницы.

– Не то слово, – подмигнул ему Хохлов. – Поэтому все мы, ее друзья, Ирку утешаем и зовем на всевозможные мероприятия, чтобы она развеялась.

– Понял, – сказал Лелик. – Значит, получается, что все тут совсем простые и без пафоса?

– Разумеется, – подтвердил Хохлов. – Разве могло быть иначе? Теплая компания самых близких друзей. Вот, например, знаешь, что это за мужик, который на сцене играет на саксофоне?

– Подожди, – сказал Лелик, – сейчас угадаю. Солидная внешность, – начал перечислять он, – неплохой костюм, любовь к инструменту в виде хобби… Вероятно, у него свой хлебобулочный или колбасный магазин. Причем он там хозяин.

– Ты глянь, – сказал Хохлов, – почти угадал.

– Дык, – обрадовался Лелик. – Психология и наблюдательность – мой конек. Давай еще кого-нибудь угадаю… Кстати, а почему «почти»?

– Потому что этот мужик – эксклюзивный дилер по продаже на территории Бельгии автомобилей «Пежо», – сказал Хохлов. – Разумеется, миллионер. Причем самый настоящий.

– Во, блин, – поразился Лелик. – А держится так простецки. Даже на саксофоне играет.

– А здесь почти все такие, – признался Хохлов. – Вон тот мужик, который снял пиджак и на бутылках наигрывает вилками, – генеральный директор очень крупной экспортной фирмы. Пузан, отплясывающий в центре зала, – владелец крупного мясного комбината в Антверпене. Сухонький старичок в дурацком синем костюмчике – очень известный ювелир из Голландии.

– Да брось ты! – возмутился Лелик. – Он же выглядит, как какой-нибудь пенсионер.

– А он и есть пенсионер, – объяснил Хохлов. – Сам не работает, только консультирует. Час его консультации стоит пять тысяч долларов.

– Черт, – ахнул Лелик, – а я только его хотел спросить, где он взял такой чудесный костюмчик. Попал бы баксов на двести, да и то – если мужик не словоохотливый.

– Так что здесь, друг мой, – сказал Хохлов, – в самом деле – простые и очень приятные в общении люди. Кстати, они действительно все мои хорошие друзья. Я не приглашаю на семейные мероприятия посторонних.

– Ну прости, прости, – сказал Лелик. – Вовсе не хотел тебя обидеть. Кто же знал, что даже миллионеры ведут себя, как простые булочники.

– Интересно, – пожал плечами Хохлов, – а что ты от них хотел? Чтобы они пришли с дюжиной головорезов и в окружении девок, которые прикуривают им сигареты? Так себя ведут только наркобароны. А это совсем другой сорт людей. Мы, простые миллионеры, не считаем себя лучше других только из-за того, что у нас на банковском счету на несколько нулей больше, чем у других.

– Подожди, – сказал Лелик, – так ты тоже миллионер?

– В общем, да, – скромно ответил Хохлов. – Правда, смотря что ты вкладываешь в это понятие. Если для тебя миллионер – это тот, у кого больше миллиона долларов на счету, тогда тут практически все миллионеры. Кроме Ирки, конечно, – и Хохлов радушно улыбнулся.

– Саш, – осторожно сказал Лелик, – а что ты делаешь с такими деньгами?

– С какими деньгами? – не сразу понял Хохлов.

– Ну, с миллионом долларов, – пояснил Лелик.

– Лех, – просто ответил Хохлов, – так это же немного. Это со стороны кажется, что лимон – такая куча денег, что можно взять телку под мышку и свалить навсегда на Канары. На самом деле нынче приличный отдельный дом стоит не один лимон, а его еще надо отделывать и набивать техникой. Так что ничего я с ним не делаю. Кроме того, он у меня и не лежит. Он пущен в мое же дело.

– Но ты можешь все остановить, все продать и остаться при этом с миллионом? – допытывался Лелик.

– Конечно, – кивнул Хохлов. – Там, вообще говоря, лимона три получится. У меня в недвижимость и технику много всего вложено. Вот только что я с ними буду делать? Проем, а потом буду лапу сосать?

– Ну, три лимона, – размечтался Лелик, – это же сколько надо проедать.

– Очень быстро, друг мой, я тебя уверяю, – сказал Хохлов, поджав губы.

– Короче говоря, – сказал Лелик, – я смотрю, у вас тут все очень и очень непросто.

– Не то слово, – пожаловался Хохлов. – Живем в сплошном враждебном окружении.

– А у нас, – похвастался Лелик, – заработал тыщу баков, прожрал их – и счастье! Ни о чем голова не болит.

– Честное слово, – сказал Хохлов, – я тебе по-хорошему завидую. Такая простота! Такая свобода! Никаких проблем! А меня налоговая как возьмет за одно интересное место, вот тогда такие проблемы начинаются, что хоть стой, хоть падай, а хоть вообще бери лопату и начинай окапываться. Главное, от них вообще не скроешься.

– Бросай все и возвращайся в Россию, – великодушно сказал Лелик.

– Мерси, – наклонил голову Хохлов, – я подумаю над вашим великодушным предложением.

– Подумай, подумай, – покровительственно сказал Лелик. – Бери свои лимоны, приезжай – забабахаем с тобой какой-нибудь крутой бизнес. Я тебе посоветую, не волнуйся.

– Ага, – сказал Хохлов. – Карамельки будем у ВДНХ продавать. Я всю жизнь мечтал.

В этот момент к их столу подошла Ира. Глаза ее явно блестели.

– Лелик, негодяй, – сказала она. – Это ты так начал танцевать? Я тебя ищу по всему залу.

– Пардон, – сказал Лелик Хохлову, вспоминая, что для выигрывания спора ему нужно сделать еще три танца, – я пойду потанцую, а ты обдумай мое предложение.

– Договорились, – сказал Хохлов. – Ты танцуй, а я буду мучительно размышлять.

– Хохлов размышлять не умеет, – громко заявила Ира. – Он вообще – поц в полосатой рубашке.

– Дорогая, – сказал Хохлов, – мой российский друг не в курсе наших с тобой крайне запутанных взаимоотношений. Поэтому оставь эти намеки на потом, прошу тебя.

– Ну и фиг с тобой, – ответила Ира. – Леля, пошли танцевать.

– Я весь ваш, мадам, – любезно ответил Лелик, и они направились к центру зала.

Второй раз танцевать с Ирой было весьма непросто. Она периодически сбивалась, а кроме того, напрочь перестала чувствовать Лелика как партнера.

– Ира, – с упреком сказал Лелик, когда они в очередной раз одновременно двинулись в разные стороны, – вы меня не чувствуете как партнера.

– Вот уж какие глупые слова ваши, – отозвалась Ира хмельным голосом. – Я прекрасно почувствовала, как ты мне два раза на ногу наступил.

– Я не в этом смысле, – объяснил Лелик. – Я просто пытаюсь задать направление, а вы ему не следуете.

– Лелик, а оно тебе надо? – спросила Ира, смотря Лелику прямо в глаза.

– Что именно? – растерялся Лелик.

– Задавать направление, – сказала Ира. – Давай танцевать так, как танцевали наши предки: легко, вольготно, безо всяких этих чертовых направлений!

С этими словами Ира вдруг резко дернулась в сторону так, что Лелик еле-еле удержал ее и себя от позорного падения.

– Это медленный танец, – на всякий случай предупредил ее Лелик. – Можно не дергаться.

– Кстати, – сказала Ира, – этот Максим – очень мил.

– Совершенно верно, – согласился Лелик. – Очень. Очень, очень мил. Когда трезв. Но это с ним бывает настолько редко, что даже и не заслуживает упоминания.

– Вами движет злоба, – заявила Ира, которая Лелика все время называла то на «ты», то на «вы». – Нехорошо такие слова о друге говорить. Вот он о вас очень хорошо отзывался. Он сказал, что пока вы в Европу не приехали, то были очень классный парень. Это в Европе, по словам Максима, вы стали полным придурком.

– Интересно, кем это движет злоба?… – как бы про себя спросил Лелик.

– Вами, Лелик, вами, – серьезно заявила Ира. – А мною движете вы. Причем довольно неудачно. Кстати, а почему вы меня все время на «вы» называете?

– Мы же так и не выпили на брудершафт, – напомнил Лелик. – Вы были заняты с милашкой Максом.

– Непорядок, – сурово сказала Ира. – Мы должны выпить на брудершафт, чтобы перейти на «ты». А то вы мне три раза уже на ногу наступили, а мы все на «вы» и на «вы». Не могу же я вам сказать: «„Лелик, да вы совсем офигели, что мне на ногу наступаете!“ Такие вещи надо говорить только на „ты“«.

– Вот уж какие обидные слова ваши, – сказал Лелик, пытаясь подстроиться под Ирину пьяную болтовню. – Вы себе сами на ногу наступаете, а все валите на меня.

– Да? – удивилась Ира. – Я-то смотрю, что когда на одну ногу ты… вы… мне наступаете… шь… то другая нога вроде как куда-то девается.

– Может, присядем? – предложил Лелик.

– Лучше приляжем, – боевито заявила Ира. – Короче, мы будем пить на брудершафт?

– Обязательно, – пообещал Лелик.

– Тогда пошли в мой номер, – по-простецки предложила Ира. – Я не могу пить на брудершафт в толпе пьяных мужланов. Твой Максим, между прочим, меня уже оскорбил, назвав теткой. Ты его должен вызвать на дуэль.

– Что, действительно идем в ваш номер? – переспросил Лелик, бросая на Иру взгляд с весьма легко идентифицируемым вопросом.

– Прямо сейчас, – ответила Ира, возвращая Леликов взгляд с процентами в виде положительного ответа. По ее взгляду было все понятно совершенно четко: одним брудершафтом дело не ограничится.

– Что-нибудь взять с собой? – поинтересовался Лелик.

– В смысле, зайдем в аптеку, купим что-нибудь к чаю? – переспросила Ира. – Нет, не нужно, у меня все есть. Я женщина запасливая.

Лелик подал Ире руку, и они направились в сторону выхода. Никто на них не обратил никакого внимания, потому что все веселились, как могли. Один Хохлов заметил удаляющуюся парочку и подмигнул им. Причем кому было адресовано это подмигивание – Лелику, Ире или им обоим, – Лелик так и не понял…

***

– Пардон, – сказал Лелик несколько смущенно. – Честно говоря, у меня уже довольно давно не было секса. Все в бегах, заботах…

– Не переживай, милый, – утешила его Ира, садясь на постели и закуривая. – И то хлеб. Мне даже понравилось, если честно.

– Не утешай меня, – сказал Лелик, смущаясь все больше и больше. – Обычно-то я – о-го-го какой обычно… Просто у меня давно уже ничего не было… Может, попробуем через несколько минут?

– Ты имеешь в виду – через часок? – любезно, но несколько язвительно осведомилась Ира, взглянув на Лелика сквозь дым сигареты. – Прости, милый, но нам хорошо бы вернуться обратно. Одно дело, когда мы исчезли на десять… на полчаса, – поправилась она, увидев Леликовы глаза, полные муки, – а другое, когда мы черт знает где болтаемся пару часов. Так-то они подумают, что мы просто вышли освежиться в холл.

– Ну, как скажешь, – вздохнул Лелик. – Дай мне сигаретку…

Через десять минут они снова входили в банкетный зал. Хохлов, завидев их, понимающе хмыкнул, а бестактный Макс при виде парочки заорал на весь зал:

– Ну и где вы шлялись двадцать минут? Только не говорите, что ходили к Ире в номер! За это время нельзя было даже успеть добежать туда и обратно!

Лелик покраснел как маков цвет и готов был убить Макса на месте. Однако Ира не растерялась.

– Максим, – сказала она холодно, – я очень вас прошу, приберегите свои скабрезные намеки для более подходящего общества. Здесь же не пивная. Здесь это не оценят.

Тут уже Макс раскраснелся как помидор.

– Да я вовсе не ЭТО имел в виду, – забормотал было он, однако Ира прервала его величественным движением руки.

– А не выпить ли нам? – поспешил разрядить обстановку Лелик.

– На брудершафт, – сказала Ира, повернувшись к Лелику. – Ведь мы на брудершафт так и не выпили, между прочим.

– Точно, – согласился Лелик. – Забыли о такой важной вещи…

С этими словами он протянул Максу свой и Ирин бокал…

Вечер потихоньку подходил к своему логическому завершению. Часть гостей уже разошлась, кто-то продолжал танцевать, а некоторые сидели за столами и беседовали о чем-то своем. Лелик попытался было присоединиться к беседе молодежной тусовки, однако там говорили исключительно по-французски, поэтому он быстро ощутил себя чужим на этом празднике жизни. Хохлов вообще куда-то исчез – видимо, поехал отправлять кого-то из гостей по домам. Макс пил с Эдиком. Ира в другом конце зала кокетливо беседовала с каким-то седовласым мужиком, словом, Лелик откровенно заскучал.

Он еще минут двадцать поболтался по залу, становясь противным сам себе, а потом подхватил Славика, который сидел с необычайно тупым видом рядом с Максом и Эдиком, что-то бормоча себе под нос, и они отправились в номер. Макс предложение «пойти в номера» проигнорировал и сказал, что у него еще здесь остались дела, в ответ на что получил издевательское, но тем не менее дружеское напутствие.

В номере они легли в кровати, включили телевизор и тут же заснули под новости CNN. Что ни говори, а день получился весьма утомительный.

Кредитка

Утром Лелик проснулся от громкого стука в дверь. Он чертыхнулся и попытался было убедить себя, что противный звук ему только снится, однако стук повторился, причем с еще большей настойчивостью. Лелик открыл глаза и окинул взглядом комнату. На соседней кровати мирно дрых Славик. Топчан Макса был пуст. Лелик чертыхнулся, поднялся, скривился от внезапного приступа головной боли и пошел открывать.

На пороге стоял Макс. Впрочем, он не просто стоял! Его тщедушная фигура, казалось, выросла во много раз и заполняла весь проем. Он вздымался вверх, растекался вширь и уходил тенью куда-то вглубь коридора. Был он свеж, чисто выбрит и пах каким-то хорошим парфюмом. На лице его сияла злобная и торжествующая улыбка, а в правой руке он небрежно вертел… Ну да, женские кружевные трусики.

– Не может быть! – беспомощно пробормотал Лелик, нутром понимая, что случилось непоправимое.

– Получите, – важно сказал Макс, – и распишитесь.

С этими словами Макс небрежно кинул трусики Лелику, прошел в комнату, упал на свою кровать, потянулся и сказал томным голосом:

– Господи, хорошо-то как! Я имею в виду – ей-то как хорошо было…

Лелик растерянно посмотрел на Макса, а потом на трусики…

– Стоп! – сказал он, и лицо его исказилось от гнева. – Это же Ирины трусики. Я их помню! Я их сам с нее снимал!

– Мои комплименты твоей наблюдательности, – небрежно ответил Макс со своей кровати. – Именно Ирины. А я разве сказал, что это трусики бельгийской королевы?

– Ну ты и гад, – аж задохнулся Лелик. – Это же моя подруга!

– Вот уж черта с два, – лениво отозвался Макс. – Своих подруг на произвол судьбы не бросают. Тем более, – многозначительно произнес он, – в таком неудовлетворенном состоянии. Между прочим, она мне сказала, что…

– Избавь меня от этих скабрезных подробностей, – быстро произнес Лелик, которому совершенно не хотелось посвящать в эту историю Славика, который делал вид, что еще спит, однако внимательно прислушивался к разговору. – Даже и слышать ничего не хочу.

– Но ты согласен, что я выполнил условия спора? – спросил Макс, мерзко улыбаясь.

– Это нечестно, но согласен, – ответил Лелик, понимая, что ему некуда деваться. – Просто я теперь буду знать, что ты низкий человек.

– Не низкий, а невысокий, – сказал Макс. – Кроме того, все маленькие – отличные любовники. Спроси у любой тетки. Хоть у Иры. А вот высокие – совсем не фонтан. Спроси у любой тетки. Хоть…

– Ты достал уже, – сказал Лелик. – Хочешь со мной на всю жизнь разругаться?

– Вовсе нет, – ответил Макс. – Я просто объясняю теорию.

– Я не нуждаюсь в твоих объяснениях, – сказал Лелик, который был в самом паршивом расположении духа.

– Кстати, – сказал Макс небрежно, – ты же вчера, если не ошибаюсь, с одной партнершей всего два танца протанцевал, да?

– Слушай, – не выдержал Лелик, – ну это уже просто скотство! Ты же знаешь, что я с ней вчера спал. Ты что, пересыпон не можешь за один танец посчитать? Может, мы с ней это в танце делали!

– Ага, ага, – сказал Макс, явно издеваясь. – Быстрый танец краковяк. Очень, очень быстрый танец краковяк…

Этого издевательства Лелик уже не выдержал, схватил свою подушку, подбежал к Максу и стал с ожесточением его лупить. Макс с хохотом отбивался, пытался прятаться под одеяло, но Лелик разозлился не на шутку. В конце концов его оттащил мрачный Славик, которого шум боев окончательно разбудил.

– Ну ладно, уговорил, – сказал Макс, пытаясь поправить прическу с помощью рекламного буклета, лежащего рядом на тумбочке. – Пересыпон засчитаю как за короткий, но танец.

– Можно подумать, – пробурчал Лелик, – что ты у нас там вчера чудеса сексуальности показывал.

– Ну, чудеса не чудеса, – самодовольно усмехнулся Макс, – но Ира сказала, что такого у нее уже сто лет не было. Теперь, сказала Ира, она понимает, что такое настоящий русский мужик. Она меня даже пригласила приехать через месяцок-другой. Сказала, что все оплатит.

– Завоевал сердце миллионерши, – злобно усмехнулся Лелик. – Ты в курсе, что она не миллионерша на самом деле?

– В курсе, – ответил Макс. – Между прочим, мне в женщине важна душа, а не ее миллионы.

– Браво, – встрял в разговор Славик. – Максим, я горжусь тобой.

– Тем более, – продолжил Макс, – что она все равно довольно состоятельная женщина. У нас с ней, можно сказать, любовь.

– Так что, – поинтересовался Лелик, – ты здесь остаешься?

– Вовсе нет, – ответил Макс. – К ней я приеду позже. Уже без вас, друзья. Зачем вы мне здесь? Нет, вы мне здесь не нужны. Я один прилечу к любимой, и нас ждет поездка в Ниццу…

– Очень мило, – прокомментировал Лелик, изо всех сил стараясь не озвереть. – Я просто сейчас разрыдаюсь от этих милых картин.

– Это очень поэтично, – согласился Славик. – Я всегда верил в Макса. Он меня не подвел. Защитил честь россиянина. В отличие, между прочим, от тебя, Лелик.

– Так, все это, конечно, замечательно, – заторопился Лелик, пытаясь перевести разговор на другое, – но мы из этого номера должны съехать через двадцать минут. Иначе платить за лишние сутки. Давайте быстро собираться.

– Макс, – обратился он к приятелю, – давай, высказывай свое желание-американку. Только быстро. Чтобы у меня над душой не висело.

– Вот уж вряд ли, – сказал Макс. – Суть американки именно в том, чтобы она над тобой висела как дамоклов меч. Так что жди и бойся. Бойся и жди.

– Так не честно, – сказал Лелик.

– Жалуйся в ООН, – предложил Макс.

Лелик только вздохнул. Но у него в запасе тоже была выигранная у Макса американка, поэтому он не без оснований надеялся, что Макс не будет заниматься беспределом, чтобы не получить такой же в ответ…

Через пятнадцать минут они с вещами уже стояли внизу. Вежливый портье выдал Лелику распечатку со счетом. Лелик, посмотрев на счет, чертыхнулся.

– Теперь понятно, – сказал он, – почему Хохлов миллионер. А я-то считал, что он заплатит за номер, но оказалось – ничего подобного. Все мне оплачивать, между прочим.

Макс со Славиком сделали сдержанно-сочувствующие выражения на лицах, однако было видно, что им на эту проблему все равно наплевать с высокой башни.

– Кстати, – сказал Лелик, внимательно разглядывая распечатку. – Это что еще за «Влажные губки»? Какие, к черту, влажные губки? Мы не смотрели никаких влажных губок.

– Это вы не смотрели, – сказал Макс, немного смутившись. – А я вчера днем не мог заснуть, поэтому включил без звука платный канал. Но я посмотрел всего-то минут пять, не больше! Ирой клянусь!

– Козел ты, братец, – не сдержался Лелик. – Любовник хренов. Какая разница – пять минут или полтора часа? Если смотришь больше бесплатной минуты или двух – в разных отелях по-разному, – то в счет ставят весь фильм. А это немаленькие деньги, между прочим.

– Ну убей меня за это, – миролюбиво сказал Макс. – Выведи за сортир и расстреляй.

Лелик в ответ на это только тяжело вздохнул и полез в карман за кредиткой…

Однако кредитки в этом кармане не было. Не было ее и в другом кармане. И в брюках. И в пиджаке. И в багаже кредитки тоже не было. Не было ее даже в номере, куда Лелик сбегал раза два и обшарил там все закоулки. Наконец через полчаса Лелик понял совершенно четко, что кредитки у него больше нет. Она как будто испарилась.

Между тем ситуация была довольно неприятной. Не смертельной, конечно, но неприятной. Сумма была не особенно большая – все-таки они прожили в «Хилтоне» одни сутки и даже со счетами из лобби-бара получалось вовсе не так уж и много. Однако у Лелика наличных почти не было. Он привык, что в Европе наличные и не требуются – потому что практически везде платишь кредиткой, а если вдруг понадобился налик, его тут же можно получить в ближайшем банкомате, – поэтому ничего с собой и не брал. Но европейцы обычно с собой таскали целую пачку всяких разных кредиток, так что потеря одной никаких проблем не создала бы, однако в России Лелик кредитки почти не использовал, так что у него была всего одна… Вот именно что была, потому что кредитка как сквозь землю провалилась.