Текст книги "Искра (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Я протянула руку и обхватила его щеки, приблизив его губы к своим, пробуя на вкус мою сущность, и мы снова стали одним целым. Сначала медленнее, но мы двигались синхронно. Это было похоже на езду на велосипеде – тот, который ты любил в детстве, был потерян, а теперь найден. В объятиях Патрика, когда его подбородок терся о мою кожу, а в ушах звенели его одобрения, я была чем-то большим.
Больше, чем киска, которую нужно трахнуть.
Больше, чем женщина, возвращающая долг всем, кому она должна.
Я была большим.
Это было необычное чувство собственного достоинства, которое мне трудно понять. Не после всего.
Патрик замер, оторвав лицо от моего плеча.
– Оттолкни их, Мэдди. Отбрось все мысли, которые уводят тебя от меня, от тебя. Посмотри на меня. Здесь и сейчас. Вот. Это все, о чем тебе позволено думать.
– Откуда ты знаешь? – Я была профессиональным игроком, как в покере, так и в жизни. Не показывать своих эмоций было ключом к моему успеху. – Откуда ты можешь знать?
– Потому что ты моя жена. Я знаю тебя. То, как движется твое тело, врезалось в мою память. – Его большой палец коснулся моей щеки и вытер слезу. – Я не хочу заставлять тебя плакать.
Я покачала головой.
– Ты не заставляешь.
Дотянувшись до моих бедер, Патрик перекатил нас, и я оказалась сверху.
– Трахни меня, Мэдди. В конце концов, именно поэтому ты приехала в Чикаго. Сделай это.
Потянувшись вперед, мои руки легли на его широкие плечи, а мои длинные волосы каскадом рассыпались вокруг нас. Я уставилась в его голубые глаза.
– Я здесь не поэтому.
– Эти облака? Они не смогут добраться до тебя, если ты будешь двигаться.
Он покачал бедрами, двигая членом внутри меня. Если бы только было так легко сбежать.
– Ты хочешь, чтобы я была сверху? – спросила я.
– Я хочу смотреть, как моя жена кончает, когда скачет на мне верхом. Сделай это.
Я сделала глубокий вдох. Я делала это раньше, но, честно говоря, это было очень давно. Сколько я себя помню, моей участью было принимать и добровольно уступать. Не было возможности даже для видимости контроля. И все же это было то, что предлагал Патрик.
Расставив колени, я приподнялась, испытывая невероятное ощущение, пока его твердый ствол дразнил мою сердцевину. Я медленно опустилась. Мои губы приоткрылись, накрашенные ногти крепко вцепились в его плечи. Я могла это сделать. Могла.
Ниже, его объем растягивал меня. Двигаясь вверх, я вытянула ноги. Согнув их, я двинулась обратно. Каждое изменение положения добавляло мне уверенности. Вверх и вниз. Ощущения усиливались и ослабевали в зависимости от моей позы. Это было приятно, вдохновляюще и утомительно.
Мое дыхание становилось все более поверхностным по мере увеличения скорости. Руки Патрика снова легли на мои бедра, помогая и координируя, мышцы моих бедер ныли от изнеможения.
– Иди сюда?
Его глубокий голос проник сквозь туман, вызванный сексом, поселился в моем сознании. Я была так близок к краю. От удовольствия, доминирующего в моих мыслях, облака рассеялись. Я замерла, пытаясь понять, что он сказал.
– Сюда? Куда? – спросила я.
Его сильные руки подняли меня, потянув вперед.
– Что?
– Ты почти на месте. Я собираюсь взять все на себя.
О, мой Бог.
Мой желудок скрутило. Он хотел, чтобы я оседлала не его член, а лицо.
– Патрик... Я-я...
Он подтянул каждое мое колено к своему лицу, когда я подобралась к верхней части изголовья кровати. Я не могу описать, что произошло дальше. Не было слов.
Я кончала снова и снова, мои внутренности сжались до боли, когда колени сжали его голову, и моя смазка потекла по его языку. К тому времени, когда все закончилось, у меня ничего не осталось.
Как увядающий цветок, я рухнула на кровать.
– Завтра мы поговорим.
Это было последнее, что я услышала, прежде чем заснуть.
Глава 9
Мэдлин
Стук проник в мои сны.
Быстрый.
Повторяющийся.
Срывая пелену дремоты.
Раскрывая реальность.
– Кто? – спросила я слишком тихо, чтобы быть услышанной.
– Мэдлин, открой чертову дверь.
Черт.
Сердитый голос Митчелла заставил мои глаза открыться, пока я пыталась разобраться в окружающем. Я оттолкнулась, чтобы сесть, будучи обнаженной на мягких простынях. Приводя себя в порядок в затемненной комнате, я застонала.
Черт, каждая мышца болела. Даже грудь была нежной под тяжестью одеяла. На моих губах появилась усмешка, вспомнив заявление Патрика.
«Завтра, когда ты будешь ходить, сидеть или даже, черт возьми, стоять на месте, я хочу, чтобы ты чувствовала меня, знала, что я был там, где мне место. Я хочу, чтобы ты подумала обо всем, что я с тобой сделал. Каждый раз, когда ты кончаешь, пока не сможешь кончить снова. Миссис Келли, я хочу, чтобы ты признала, что принадлежишь мне.»
Я не признавала этого, по крайней мере, на словах. Я бы никогда этого не сделала. Я могла признаться, по крайней мере, самой себе, что, двигаясь, я вспоминала его и то, что он сделал.
Моя голова поворачивалась из стороны в сторону.
Когда мы, наконец, заснули прошлой ночью, шторы были раздвинуты, а свет все еще горел. Теперь, когда я огляделась, комната выглядела, если не считать скомканных простыней вокруг меня, так, как будто ее готовили ко сну, задернув шторы и погасив свет.
Была еще одна разительная разница между тем, когда я засыпала и тем, что было сейчас.
Я провела ладонью по простыням. Кровать рядом со мной была прохладной и пустой.
– Черт возьми, открой эту чертову дверь, или я возьму ключ и приведу кого-нибудь из персонала.
У меня не было времени подумать об уходе Патрика, когда предупреждение Митчелла разнеслось по комнате.
– Нет, подожди, – крикнула я ему, заставляя свои больные ноги двигаться и освобождаться от простыней. – Митчелл, я здесь. Дай мне чертову минуту.
Освободившись от путаницы простыней, я набросила одеяло на кровать. Затем подошла к окну и отдернула занавеску. Это действие принесло свет в комнату, заставив меня прищуриться на голубое небо за покрытым коркой льда окном.
Моя нога коснулась чего-то мягкого. Посмотрев вниз, я улыбнулась, обнаружив свой халат там, где он был брошен возле окна. Когда я наклонилась поднять его, что-то привлекло мое внимание. Черт.
Раздвинутые шторы принесли больше, чем просто освещение. На стекле были многочисленные отпечатки ладоней и, возможно, лба, подтверждающие мои воспоминания об их появлении. Покачав головой, я задернула занавеску и потянулась к лампе, поворачивая выключатель. Это определенно было не так откровенно.
Окно нужно вымыть. Не нужно быть гением, чтобы понять, как на окне оказались отпечатки ладоней. Не то чтобы Митчелл был даже близок к гению, но он был мужчиной.
– Минутку, – снова крикнула я, торопливо обходя комнату, собирая сброшенную одежду, платье, которое в какой-то момент упало с кровати, и трусики.
Шагнув в трусики, я натянула их, плотнее обернула халат вокруг себя и закрепила пояс. Сделав глубокий вдох, я направилась к двери. Прежде чем открыть ту, я быстро оглядела комнату. Поскольку воссоединение прошлой ночью не ограничивалось кроватью, в комнате царил некоторый беспорядок. Щелкнув выключателем, я заглянула в пустую ванную. Быстрый взгляд на свое отражение заставил меня ухмыльнуться. Мои волосы были в беспорядке, большая часть макияжа исчезла, а губы все еще были розовыми. Я поднесла к ним свои пальцы. Болезненно. Да, синяки от поцелуев были неплохи. Проведя пальцами по волосам, я вернулась в прихожую.
Мой быстрый поиск был последней выполненной задачей, которая подтвердила, что я определенно была одна.
Хотя это вызвало у меня грусть, из-за Митчелла снаружи так было лучше.
Оглянувшись на дверь, я заметила, что цепочка снята. Это имело смысл, так как Патрик ушел ночью.
– Мэдлин, сейчас же, – послышалось рычание Митчелла из-за двери.
Задвинув замок на цепочке, я приоткрыла дверь, насколько это было возможно.
– Что? – спросила я, звуча так же раздраженно, как и себя чувствовала.
– Уже больше десяти утра. Босс в ярости, а ты в жопе.
Да, но не в том смысле, как он считал.
Я выпрямилась.
– Почему? Турнир начнется только вечером.
Взгляд Митчелла скользнул по цепочке и снова вернулся ко мне. Его слова вырвались сквозь стиснутые зубы.
– Открой эту чертову дверь. Это не публичный разговор.
Здравый смысл подсказывал мне не впускать в комнату раздраженного мужчину с проблемой управления гневом. Однако, когда дело касалось Андроса и, следовательно, Митчелла, здравый смысл был неприменим. Митчелл здесь из-за босса, из-за Андроса, и я по опыту знала, что споры не сулят ничего хорошего. Покачав головой, я закрыла дверь и отодвинула цепочку.
Как только ручка повернулась с моей стороны, Митчелл толкнул дверь со своей. Я отступила в сторону как раз вовремя, и та отскочила от внутренней стены.
Не говоря ни слова, он прошествовал внутрь, осматривая комнату, подходя к окнам и обратно, и разглядывая кровать, где, несмотря на мои попытки, покрывала были в полном беспорядке. Он протиснулся мимо меня, заглядывая в ванную. О чем он думал? Знал ли он, что прошлой ночью здесь был мужчина?
Его поиски только усилили мой и без того учащенный пульс.
– Что ты делаешь? Почему ты в моей комнате?
– Где твой чертов телефон?
– Что? Мой телефон?
– Я не вижу, чтобы он был подключен. – Он указал на зарядное устройство на тумбочке. – Твой GPS замолчал, и ты не отвечала ни на какие звонки.
Черт. Неудивительно, что Андрос взбешен.
Оглядевшись вокруг, я попыталась вспомнить. На турнире у меня была сумочка. Телефон был в ней.
– О, черт. Я забыла подключить его прошлой ночью. Он у меня в сумочке. Я поспешила к краю кровати, где оставила сумочку перед приходом Патрика. Я была уверена, что положила его на тумбочку. Я провела рукой по глянцевой поверхности.
– Клянусь, он был здесь.
Сухожилия ожили на толстой шее Митчелла, он молча смотрел.
– Где твоя сумочка?
– Эм... Дай подумать, – пробормотала я, пока глаза торопливо осматривали комнату.
Мой разум пытался вспомнить, что я делала, но была только одна мысль. Патрик.
В сумочке был не только телефон.
Черт, я почувствовала слабость. В сумочке была квитанция за фишки на сорок тысяч. Знал ли об этом Патрик? Наблюдал ли он за происходящим в клубе?
Мой желудок скрутило от осознания.
Тот Патрик, которого я знала, более молодая его версия, был опытным карманником. Он мог украсть бумажник человека, вынуть пару банкнот и вернуть его, прежде чем жертва что-нибудь сообразит. Это было лучше, чем украсть все целиком. В большинстве случаев жертвы так и не понимали, что стали мишенью. Туристы были слишком сосредоточены на достопримечательностях. Потерю двадцатидолларовой банкноты можно списать на забывчивость. Это было еще не все. Мы могли зайти в магазин, где я покупала шоколадный батончик, но, когда мы выходили, у него были крекеры или печенье и бутылка газировки. Если владелец магазина обратит на меня внимание, он или она никогда не узнают, что произошло.
Я не хотела думать о том, что у меня было, но не могла придумать альтернативы. Неужели Патрик перешел к более крупным ограблениям? Было ли что-нибудь прошлой ночью реальным?
– Твой гребаный телефон, – повторил Митчелл. – Ты не ответила на него ни вчера вечером, ни сегодня утром, и теперь GPS мертв. Найди его сейчас.
Я встала и прошлась по комнате, подняла платье, которое бросила на диван, и поспешила в ванную. Тумбочка была завалена косметикой, но телефона не было. Я вернулась в комнату, у меня задрожали руки.
– Я…я... Сигнал был отключен на турнире. Наверное, я забыла включить его снова.
– Забыла? Ты знала, что босс позвонит.
Знала.
– Я забыла.
Поджав губы в угрожающей усмешке, Митчелл подошел ближе.
– Не думаю, что он сочтет это приемлемым оправданием. И мне не нужно говорить тебе, что он чертовски зол. Когда ты скажешь ему, что сумка пропала...
Он не договорил. Ему и не нужно было этого делать.
Я сделала шаг назад.
– Она не пропала. Я... мне просто нужно найти ее.
Глаза Митчелла широко раскрылись – он только что соединил точки.
– Чертова квитанция?
Я сглотнула.
– Квитанция лежит вместе с телефоном в сумочке. Я помню, что видела ее, когда мы ехали в такси. – Я посмотрела в его темные глаза. – Помнишь? Ты что-то говорил об этом.
Покачав головой, он глубоко вздохнул.
– Черт, ты действительно облажалась.
– Нет. Нет.
Мой голос стал громче, когда я начала расхаживать по комнате. Дрожь перешла на всё тело.
– Послушай. Просто остановись. Она должна быть здесь. – Я молилась, чтобы это было так. – Я заснула. Было поздно...
Не было альтернатив, которые я могла придумать. Андрос уже разозлился, что я проигнорировала его звонки и стук Митчелла. Это было бы ничем по сравнению с его гневом из-за того, что потеряна квитанция на сорок тысяч и неполучение своей доли.
Он слетит с катушек – или еще хуже.
– Пожалуйста, Митчелл, – сказала я, – дай мне время.
Я начала подбрасывать подушки, молясь о том, чего, как я считала, не было. Черт.
Я потеряла бдительность.
Со вздохом я повернулась и посмотрела Митчеллу в глаза, борясь со слезами.
Я не была плаксой. Или, по крайней мере, я научилась не быть ей.
Последствия прошлой ночи будут гораздо серьезнее, чем боль в мышцах.
Патрик обвинил меня в том, что я приехала в город, чтобы трахаться с ним. На самом деле, он выследил меня, чтобы сделать то же самое.
Буквально, а теперь и фигурально.
«Я хочу убить тебя или трахнуть.»
Мои колени подогнулись от нарастающей тошноты, я опустилась на край кровати. Похоже, он сделал и то, и другое. Потому что потеря денег Андроса означает мою смерть.
Слеза сорвалась с уголка глаза и скатилась по щеке.
Наклонив голову, я увидела ботинки Митчелла, когда он приблизился. Проглотив слезы, я подняла глаза и подняла руку ладонью вперед.
– Пожалуйста, Митчелл, остановись. Я спала. – Я посмотрела на халат. – Я имею в виду, посмотри на меня. Ты разбудил меня. Я была измотана прошлой ночью. Я же тебе говорила. Я дезориентирована. Кошелек здесь. Он был у меня в такси и на стойке регистрации прошлой ночью, помнишь?
Он кивнул.
– Ладно. Просто дай мне чертову минуту. Я найду его и буду готова к турниру.
Нерешительность отразилась в его глазах, когда он полез в карман, вытаскивая телефон. Не говоря ни слова, он набрал номер.
Я обхватила себя руками за живот, зная, кто будет на другом конце провода. Желчь продолжала бурлить у меня в животе, напоминая, что я не заказывала обслуживание в номер.
Это то, что мне было нужно, – еда.
Правильно, потому что еда спасла бы меня от Андроса.
– Да, сэр, – сказал Митчелл в телефон, продолжая смотреть в мою сторону. – Она здесь. Похоже, она спала.
Пауза.
– Нет, я так не думаю. – Он пожал плечами. – Не знаю.
Он посмотрел на меня.
– Ты выходила из комнаты с тех пор, как я оставил тебя здесь?
Я покачала головой. Это был единственный вопрос, на который я могла ответить честно.
– Нет. Не выходила.
– Да, сэр.
Митчелл протянул телефон в мою сторону с предупреждающим взглядом.
– Он хочет поговорить с тобой.
Глава 10
Патрик
Три пары глаз повернулись в мою сторону, когда металлическая дверь открылась, и я вошел на уровень 2.
Уровень 2, так мы называли этаж нашего высокой башни в Чикаго, где располагалась штаб-квартира организации Спарроу. На самом деле это был девяносто четвертый этаж одного из самых высоких зданий Чикаго, этаж, доступный только для элиты. Именно там лидеры организации делали то, что делали мы, то, что мы делаем сейчас, – управляли Чикаго.
Преступным и легальным.
Ничего не происходило без нашего одобрения.
На этом этаже с нашим богатством технологий мы были способны контролировать улицы города так, как бывалые и представить себе не могли. Это не означало, что у нас не было глаз и ушей на местах, они у нас были. Технологии же были нашим способом подтвердить, что все, что говорили нам глаза и уши, было точным.
Одна пара глаз, смотревших в мою сторону, принадлежала боссу преступного мира Чикаго, генеральному директору Fortune 500 и одному из моих ближайших друзей Стерлингу Спарроу. Две пары других принадлежали двум мужчинам, моим близким друзьям, с которыми мы со Спарроу имели честь служить нашей стране, прежде чем сосредоточить таланты на 234 квадратных милях, известных как город Чикаго: Риду Мюррею и Мейсону Пирсу.
Сделав глубокий вдох, я провел рукой по своим влажным, только что вымытым волосам.
– Вернулся поздно? – спросил Спарроу.
– Позже, чем планировал, – ответил я.
Я оставался с Мэдди до поздней ночи, на самом деле до раннего утра. Уход от нее потребовал больше силы воли, чем я боялся, что смогу собрать. Она была так чертовски красива, ее длинные волосы были растрепаны, макияж размазан или стерт, губы в синяках и припухли, и самое приятное: ее мягкое, теплое, обнаженное тело прижималось ко мне, как это было давным-давно в старом потрепанном спальном мешке. Черт, даже мысль об этом заставляла мой член дергаться.
Было около четырех утра, когда я вернулся в свою квартиру этажом выше. Насколько я знал, некоторые из этих людей, возможно, были на ногах и работали прямо там, где мы сейчас находились. Однако появляться посреди ночи растрепанным и после лучшего секса в моей жизни не казалось мудрым выбором – не в том случае, если я хотел тысячи вопросов или раскрыть секрет, который, как я не осознавал, скрывал все эти годы, пока не увидел Мэдлин.
Быстро приняв душ, я рухнул в постель только для того, чтобы проснуться примерно тридцать минут назад от сообщения от Рида, спрашивающего, почему меня нет. Вместо ответа я снова принял душ, взял кружку горячего кофе и направился в нашу штаб-квартиру.
Сделав глоток дымящегося кофе, я посмотрел на экран над головой, который был в центре всеобщего внимания.
– Я что-то пропустил?
– Ты был там. Мы ждем, когда ты введешь нас в курс дела, – сказал Мейсон.
Сидя в кресле, я уставился вверх. То, что было перед нами, казалось видом с высоты птичьего полета, похожим на карты Google, но с точностью реального времени. Рид придумал, как подключаться не только к уличным камерам и каналам частной охраны, но и к спутникам. Что делало это еще более впечатляющим, так это то, что с помощью Мейсона они открыли, как управлять фокусом, увеличивая и уменьшая масштаб, опять же в реальном времени. Я неплохо разбирался во всех технологиях, как и Спарроу. Однако ни один из нас не хвастался тем, что знает больше, чем наши гики.
Недостаток сна не был чем-то необычным в нашем мире. Когда случались пожары – в буквальном и метафорическом смысле – требующие нашего внимания, мы могли не спать целыми сутками. Разница для меня заключалась в том, что прошлой ночью не было обычного пожара. Был другой вид огня, который тлел в моей душе. От всего, что произошло ночью, у меня закружилась голова, а тело было на пределе.
Я покачал головой.
– Снег, выпавший несколько дней назад, все еще покрывает крыши. Выручите человека. Что это?
– Где ты был прошлой ночью, Патрик? – спросил Спарроу.
Хотя я мог сделать больше выводов из его вопроса, его тон не предполагал проблемы.
– В клубе «Регал», – ответил я. – Вчера состоялся первый раунд их большого покерного турнира. Все началось с сорока двух игроков, каждый из которых заплатил солидный вступительный взнос. Теперь их стало тридцать.
Когда я ответил, то понял, что это было то, что мы видели, крыши клуба «Регал», а также соседних зданий.
– Слухи распространяются на всех уровнях города, – сказал Рид. – Скажи нам, правда ли они.
Слухи?
Я этого не ожидал. Кто видел, как мы с Мэдлин разговаривали? Был ли я замечен входящим в ее гостиничный номер или выходящим?
Подняв кофе, я встал и сделал несколько шагов, определяя наилучшую стратегию для признания для того, чтобы рассказать своим трем лучшим друзьям, что я утаил небольшую, но важную часть из своей биографии. Это было не то, что я был готов признать. Тем не менее, они заслуживали знать. Предложения формировались в моей голове. О, кстати, когда мне было восемнадцать, еще до того, как я встретил всех вас, я женился на девушке. Через несколько месяцев она исчезла. На улице ходили слухи, что она умерла, став жертвой случайного насильника. Такое случается даже сегодня. Когда я не нашел никаких зацепок, то сдался. Я пошел в армию, чтобы избавиться от воспоминаний. Но, эй, не волнуйтесь. Прошлой ночью я снова увидел ее. И поскольку мы так и не развелись, она все еще моя жена.
Затем глубокий голос Рида проник сквозь мой туман.
– ...сказал, что он купил участие. Он уехал из города после того, как его отец и МакФадден потерпели неудачу. Зачем ему возвращаться?
Я глубоко вздохнул.
Они говорили не о Мэдди. Слухи касались Антонио Хиллмана, человека, имеющего тесные связи с ныне несуществующей организацией МакФаддена, организацией, которая управляла Чикаго задолго до того, как кто–либо из нас родился, та, чей лидер сейчас отбывал срок за невообразимые преступления против детей.
Я сосредоточился на том, что услышал.
– В конце вечера, – сказал я, – прежде чем объявить места во втором раунде, клуб сделал объявление о Хиллмане.
– И ты не подумал, что это важно? – спросил Мейсон.
Я выпрямился.
– Подумал. Да. – Я перевел дыхание. – Антонио там не было. Я проверил весь клуб. Я не видел никого, кто ранее был в окружении его или его отца. Согласно объявлению, младший Хиллман должен прибыть в «Регал» сегодня.
– Он самоуверенный сукин сын, – сказал Рид.
Спарроу встал.
– Мне это не нравится. Ход чертовски наглый. Сын заключенного в тюрьму советника МакФаддена, занимающийся отмыванием денег, которого здесь не видели со времени суда над отцом, возвращается в Чикаго и скрывается от посторонних глаз. Он возвращается, заплатив семьдесят пять тысяч за участие в покерном турнире. Почему?
– Он не был осужден за отмывание денег, – сказал Рид.
– Потому что ему никогда не предъявляли обвинений, – добавил я. – Федералы сосредоточились на Рубио и Венделле.
– Что, как мы уже говорили, оставляет других игроков в команде МакФаддена, до которых мы еще не добрались, тех, кто исчез, как Антонио.
Спарроу вдохнул и поднял обе руки к макушке головы. Его бицепсы напряглись под рукавами серой футболки, как это бывало, когда он концентрировался.
– Происходит что-то еще. – Спарроу повернулся ко мне. – Расскажи нам все, что было в «Регале» прошлой ночью. Всё. Я чертовски рад, что у нас там был свой человек. Один из лучших. – Он потянулся к стулу, развернул и оседлал его. – Было ли что-нибудь необычное? Что-нибудь или кто-нибудь, кто выделялся – привлек твое внимание?
Черт. Да, но я не был готов сказать, пока не узнаю больше.
Я начал пересказывать свои честные воспоминания о той ночи, посетителях, безопасности и самом турнире. Во время этих воспоминаний я удобно исключил упоминание о Мэдлин; тем не менее, я упомянул мажора Мариона Эллиота. В его присутствии постоянно шептались. Я провел кое-какие исследования, он заслужил такую шумиху. У него был один из самых длинных списков побед в турнирах и, следовательно, один из самых высоких заработков за всю жизнь. Его возраст был очевидным способствующим фактором.
– Я видел его, – сказал я, – И наблюдал, как он играет. Он заслуживает своей репутации, но он стар.
Рид печатал на клавиатуре. На другом экране появилось изображение Мариона Эллиота.
– Это он?
– Да, – ответил я, – Но эта фотография старая или отфотошоплена. Прошлой ночью он выглядел по меньшей мере на десять лет старше.
– Здесь написано, – начал читать Рид, – Марион Эллиот, родился в Хьюстоне, штат Техас. – Он кивнул, продолжая читать. – Ну, согласно этому, он на тридцать лет старше нас.
Конечно, у нас не одинаковая дата рождения. Однако все мы, вступив в армию в восемнадцать и пройдя базовую подготовку, были близки по возрасту. Мы вчетвером обменялись взглядами, обдумывая находку Рида.
– Сколько сейчас лет МакФаддену? – спросил я.
– Около семидесяти, – сказал Спарроу. – Мой отец был бы на год старше. – Он глубоко вздохнул. – Не знаю. Нет никакой прозрачной связи с компанией Эллиота и МакФаддена.
– Пока ничего не всплыло, – сказал Мейсон.
– Да, это не значит, что ее не существовало, – сказал я.
– И мы знаем, что есть связь между Хиллманом и МакФадденом.
– Почему здесь? Почему сейчас? – спросил Рид.
– Потому что с тех пор, как мы раздавили МакФаддена, каждый мелкий жулик думает, что Чикаго созрел для выбора, – сказал Спарроу с большим раздражением в голосе. – Это чертовски утомительно.
– Ты доказал, что они все ошибались, когда захватил команду Спарроу, а затем, когда раздавил МакФаддена, – сказал я. – Теперь ты продолжишь доказывать, что они ошибаются. Думаю, это связано с самим МакФадденом. Он был чертовски могуч, и судебный процесс над ним привлек много внимания прессы. Теперь он обжалует обвинения о торговле людьми, и об этом пишут все СМИ. Это как реклама для людей, окружающих город: приезжайте в Чикаго и займите место Рубио МакФаддена на вершине. Эти придурки не знают ни тебя, ни того, на что способны Спарроу. Черт возьми, чего мы достигли.
Я не подлизывался, потому что прошлой ночью потерял концентрацию. Я верил каждому чертову слову, которое говорил.
– Они не знают подразделений Спарроу, – ответил Стерлинг. – Мы должны быть готовы к этому на сто процентов. Мне не нравится то, что чувствую. Я, блять, не могу понять, в чем дело, но, черт возьми, это...
– Чутье, – сказал Мейсон. – Я доверяю любому из нас больше, чем всем гребаным технологиям в этой комнате.
Мейсон повернулся ко мне.
– Как отреагировал Эллиот, когда было сделано объявление о Хиллмане?
Эллиот не был тем, кто привлек мое внимание.
– Все были взбешены, – сказал я. – Вздохи, бормотание и прочее. Я был удивлен, что клуб «Регал» разрешил это на второй день. Мне это показалось дерьмовым.
– Он казался удивленным? – спросил Мейсон.
Я покачал головой.
– Один из лучших игроков в покер в мире не проявляет эмоций.
Пока мои друзья кивали, я вспомнил об одном игроке в покер, который наконец-то это сделал. Когда приехал в ее гостиничный номер, я не был уверен, что мы можем быть честны друг с другом, Мэдлин и я. Но мы были, по крайней мере, физически, грубыми, первобытными и чертовски настоящими.
Расхаживание Спарроу прекратилось. Он повернулся на 180 градусов и посмотрел в мою сторону. Его карие глаза были широко открыты.
– Что ты только что сказал?
– Не проявляет эмоций?
Черт, у меня были проблемы с тем, чтобы не отставать.
– Нет, – сказал Мейсон, его глаза тоже расширились. – Клуб «Регал».
Спарроу кивнул.
– Да, именно. Это может быть дерьмово, но клуб разрешил Хиллману выкуп.
Когда мы с Ридом обменялись взглядами, на мгновение мне стало приятно, что я не единственный, кто не следит за ходом этих мыслей.
Ухмылка Спарроу стала шире.
– Мы все знаем, кто из нас лучший шахматист.
Его темный взгляд остановился на Мейсоне, тот покачал головой.
Эти двое спорили о своем превосходстве столько, сколько я себя помнил.
– Я бы поставил деньги на Патрика за покерным столом, – продолжал Спарроу.
– Карты – это не что иное, как математика и память. В этой комнате наебать никто не умеет лучше, чем ты.
Он смотрел прямо на меня.
К тому времени, как он закончил говорить, моя кровь остыла, пока не осела у моих ног. Я редко чувствовал головокружение, но сейчас это было так. Я мог перерезать человеку горло и смотреть, как он истекает кровью. Тут было по-другому. Я потянулся к стулу.
– Ты хочешь, чтобы я купил билет на турнир в «Регале»? Сейчас? И сыграл сегодня?
– Черт возьми, да, – ответил Спарроу. – Хиллман получил семьдесят пять. Позвони или, еще лучше, нанеси визит. Клуб ни за что не откажет в просьбе «Спарроу». Нет, если они хотят остаться в бизнесе. Хиллман уже некоторое время молчит, но, черт возьми, я бы предположил, что его выкуп был оплачен грязными деньгами МакФаддена. Этот гребаный старикан может гнить в тюрьме до конца своей жизни, но он не собирается отступать и позволять мне править. Его ненависть слишком сильна. Он хочет отомстить. И это может затронуть Аранию. Мы этого не допустим. Этому нужно положить конец.
Арания была его женой. Женой.
– Они поставили Хиллмана в конце сегодняшней игры, под тридцатым номером, – сказал я.
Спарроу кивнул.
– Семьдесят пять тысяч принесли ему нижнюю позицию. Узнай, что даст сотня и двадцатипятипроцентное снижение налогов на этот турнир.
Мои глаза широко раскрылись. Это сумасшедшая сумма денег.
– И ты ожидаешь, что я останусь на этом турнире и доживу до завтра?
Ухмылка, расползающаяся по лицу Спарроу, достигла его глаз.
– Нет, я этого не ожидаю.
Я выдохнул.
– Я ожидаю, что ты выиграешь это гребаное дело.
Глава 11
Мэдлин
Стараясь, чтобы моя рука не дрожала, я потянулась к телефону Митчелла. Один вдох и один выдох. Я закрыла глаза, представляя лицо человека на другом конце провода. Изображение не было утешительным. Андрос был лидером Ивановской братвы не просто так. Он был почти на десять лет старше меня, высокий и широкоплечий, с командным голосом, который мог запугать самых крутых приспешников. А еще у него был взгляд, от которого по спине могли пробежать мурашки. Холодный, мертвый взгляд, как у акулы. Андрос чуял добычу так же, как акула чует кровь. Это была сверхъестественная способность, которая, без сомнения, помогала ему в его положении.
Я покорно стояла рядом, когда он отдавал приказы о чудовищных преступлениях против мужчин и женщин, зная, что он получает извращенное удовольствие от осознания их страданий. Я была его освобождением от удовольствия и гнева. Я наблюдала, как он радовался победам и приходил в ярость из-за поражений. Независимо от обстоятельств, ничто не оживляло его темные глаза.
Сделав последний глубокий вдох, я подношу телефон к уху.
– Привет, Андрос.
На мгновение я подумала, что, возможно, слишком долго ждала, чтобы заговорить, и что линия оборвалась.
Только на мгновенье.
– Моя дорогая, я беспокоился.
Для неподготовленного уха главарь детройтского подполья может показаться джентльменом или даже жизнерадостным. Тот же самый человек мог неправильно истолковать тембр его баритона, похожего на жидкий шелк, как искренность, а его слова – как заботу.
Я не была неподготовленной.
Годы рабства преподали мне суровые уроки.
Андрос Иванов не был джентльменом, обходительным, искренним или заботливым.
Да, он мог подражать этим качествам.
Если бы я была человеком из его братвы, который игнорировал его звонки – я надеялась, что он не знал о получении фишек, – мое приветствие, без сомнения, было бы более жестким. Если бы мы были вместе в одной комнате, я была совершенно уверена, что было бы так же.
Я произнесла небольшую молитву за то, что ни одно из этих обстоятельств не изменилось.
– Прости, – сказала я, – я не хотела тебя беспокоить. Надеюсь, ты это знаешь. Это было не намеренно.
– Надеюсь. Такой интересный выбор слова – надеяться значит чувствовать ожидание. Видишь ли, моя дорогая, это было то, что я испытал прошлой ночью, когда услышал от Митчелла, что ты благополучно вернулась в свою комнату, возместила большую часть моих потерь и обеспечила себе место за сегодняшними столами. У меня была надежда. Я надеялся обсудить это с тобой лично.
