Текст книги "Круги на воде (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
У неё вырвался шумный вздох от абсурдности этого утверждения.
Декстер схватил её распущенные волосы и дёрнул назад, заставив её сморщиться.
– Не надо этого. Не делай предположений. Не думай, что я унижаю тебя, чтобы обесценить. Когда наше путешествие завершится, ты будешь намного значимей, чем можешь себе представить. – Отпустив её волосы, он отступил на шаг.
– Перед тем, как я вошёл сюда, был шум, гудящий звук. Ты слышала?
– Да. – Она думала, что это в трубах.
– Когда ты услышала этот звук… – он постучал мыском ботинка по полу, – …ты стояла тут, лицом к двери, предлагая всю себя. – Его глаза сузились. – Тебе нужно, чтобы я пометил это место крестиком?
– Нет.
Она хотела пометить крестиком его, нарисовать на груди мишень.
– День или ночь, не важно. Ты должна быть тут. Ты будешь стоять так, как сейчас. Ноги в стороны, чтобы я мог видеть твою милую киску. Грудь вперёд, чтобы я мог видеть твои напрягшиеся соски. Руки по швам, покорная, и, что особенно важно, плечи назад и подбородок вперёд. Знаешь почему?
В её мыслях смешались негодование и страх. Как она вообще может знать, почему этот человек что-то требует и делает? Его взгляд требовал ответа, по её щеке потекла слеза, и она ответила:
– Нет.
Подойдя ближе, он поласкал её скулу, как в самолёте. Для остывшей кожи это было как огонь.
– Потому что ты мой клопик, моя Нат, но больше ничья. Ты больше не балованная папочкина принцесса, а королева. Королева, которая научится ценить и понимать уроки жизни. Это понимание принесёт тебе королевскую мудрость, а другие, видя это, будут тебя уважать. – Его широкая улыбка заставила её желудок сжаться. – А королева кланяется только одной персоне. – Он стал обходить вокруг неё, и она осмелилась сменить требуемую им позу. Один круг, ещё один. Осматривая её, восхищаясь её телом, молча заявляя своё право собственности.
Это напомнило Натали то, как отец или брат смотрели на новую спортивную машину, осматривая с разных углов, зная, что она теперь их, и они могут делать с ней, что заблагорассудится. Водить её, ухаживать за ней или безрассудно разбить и купить другую.
Слова Декстера вернули её обратно к своей незавидной реальности.
– Скажи мне, моя королева, кому ты кланяешься?
Ответ был очевиден, прямо перед ней. Но Декстер Смитерс не был её королём. Никогда не будет. Не тогда, когда он обращается с ней как с вещью, объектом, которому приказывают. Она Натали Роулингс, и она не кланяется.
Не дождавшись ответа, Декстер резко надавил ей на плечи, опуская её вниз, приказывая:
– На колени.
Пошёл ты.
Слова повисли на кончике языка, мудро задержавшись там. Колени ударились об пол. Она начала падать вперёд, выставив руки, чтобы не удариться лицом о бетон, но в этот момент её волосы были схвачены в кулак, и голова отдёрнулась назад.
– Нет. Не на руки. Ты не будешь ползать. Не сейчас. На коленях стоят, как обычно, только внизу. Теперь ты приняла правильную позу.
Слёзы потекли быстрее.
– Я не знаю…
Он опустился на корточки, держа за волосы её голову запрокинутой, пока их глаза не оказались друг перед другом.
– Ты выучишь. Теперь скажи мне, ты раньше была на коленях перед другим мужчиной?
– Нет. – Слово скомкалось от новых слёз, вызванных болью и унижением.
– Никогда не брала член в рот?
Она затрясла головой, насколько смогла в его хватке.
– Нет. – Несмотря на поток слёз, её разум был ясен. Если он заставит её это сделать, она его укусит. Это, скорей всего, кончится плохо для неё, но она так сделает.
– Так-так, клопик… – Он наклонился и поцеловал её щёку, мокрую и солёную. – Ты сберегла слёзы для меня. – Он облизал губы. – Они на вкус лучше, чем я воображал. Я уверен, что буду не раз наслаждаться ими. Теперь, так и стоя, расставь ноги… – Он отпустил её волосы и носком ботинка раздвинул её ноги. – Спина прямая, сядь на пятки.
Она села, как он сказал, расположив руки по бокам, расправив кулачки и повернув вверх ладони.
– Очень хорошо. Теперь скажи, какая позиция удобнее, стоя или на коленях?
Она сглотнула.
– Стоя. Пол жёсткий.
– Ты не повернулась, когда я велел повернуться. Где ты будешь, когда я в следующий раз войду?
Боже, она ненавидела этого человека. Но она также ненавидела стоять на коленях.
– Я буду стоять, где ты сказал… – Сердце сдавило, но эти слова могли спасти её от унижения: —…как ты сказал.
Декстер кивнул.
– Хорошая девочка, но нет. В будущем, но не в следующий раз.
Её глаза расширились.
– Я обещал тебе наказание. Это оно. Ты будешь оставаться в этом положении. – Он посмотрел вверх на окно, на камеру. – Ты уже знаешь, что я вижу тебя. Только двинься, повернись, или, ещё хуже, сдвинь свою розовую киску, и следующее наказание будет хуже, а следующее ещё хуже; я тогда твою кровь попробую, а не слёзы.
Всё её тело напряглось. Он не может иметь в виду то, что говорит. Цемент впивался в её колени, пальцы ног были неудобно согнуты. Она не могла представить, что долго это выдержит.
– Как долго?
Её желудок опять заурчал.
Вместо ответа, словно отвлекшись на звук её голода, Декстер улыбнулся и встал.
– Я почти забыл об этом.
Он пошёл назад, и в воздухе прозвучал жужжащий звук. Она стояла лицом к кровати, но поток тёплого воздуха сказал ей, что дверь открылась, и что за ней было тепло. Вот бы ей обернуться и посмотреть, но тут Декстер вернулся с подносом.
Затхлость воздуха сменилась ароматом кофе и булочек с ромом. У неё, как у собаки Павлова, рот наполнился слюной.
Декстер поставил поднос на кровать, повернул одну из чашек и налил из кофейника крепкий, горячий кофе. Поднеся чашку к своим губам, он хмыкнул.
– Слишком горячий пока, но кружка хорошая, тёплая. – Он поставил чашку на поднос рядом с тарелкой, наполненной знаменитыми австралийскими кексами.
Означает ли это, что они в Австралии? Или такие пекут и в Германии?
Натали не могла думать, её губы раскрылись в молчаливой мольбе, а пальцы зудели от желания почувствовать тепло чашки.
– У меня были планы, клоп. Планы, которые, как ты сама решила, тебе не по нраву. Планы, которым ты устроила саботаж своим непослушанием. – Он налил вторую чашку. – Это могло быть твоим. – Он пожал плечами. – Думаю, технически, и сейчас твоё.
Её сердце застучало быстрее. Да, даже кофе успокоил бы голод.
Он поставил полную чашку на поднос.
– Хорошие девочки получают награды. Плохих девочек наказывают. Не двигайся, и даже не думай дотронуться до этого подноса. Ты его не заслужила.
Боль от голодного желудка отозвалась в груди, столь подавляющим чувством горечи, что она и не попыталась остановить новый поток слёз. Это был какой-то сумасшедший вид пытки.
Что он ещё может сделать хуже, чем это? Что бы это ни было, оно не может быть так ужасно, как морить голодом на холодном полу, правда?
Не двигаясь, она следила за его взглядом.
– О чём бы ты ни думала, – сказал он, – обещаю, что твоё воображение не готово ко всем возможностям. – Он наклонился и поцеловал её в макушку. – Не испытывай меня. Клопа можно раздавить. – Он потянул вперёд ногу в ботинке и раздвинул мыском её колени ещё шире, до боли в бёдрах, так, что стала видна её женская сущность. – Я буду смотреть.
В холодном воздухе зазвучали его шаги, и она больше не могла его видеть. Опять был гудящий звук, поток тёплого воздуха, и хлопок закрывающейся двери.
Этого не может происходить. Это не может быть реальностью.
Её глаза закрылись. Возможно, ей удалось бы забыть про поднос, но это невозможно, когда вокруг такой восхитительный аромат. Видеть его на расстоянии вытянутой руки было хуже, чем если бы его не было совсем. С каждой минутой всё больше болели пальцы на ногах. Даже бёдра начали болеть.
Возможно, из-за голода или из-за лекарства её голова начала качаться, падать вперёд, но глаза оставались открыты. Каждый раз она поднимала голову, когда та опускалась. Ко всему прочему, мышцы шеи и плеч болели от усилий сохранять положение. Натали перестала чувствовать конечности. Их покалывало, потом и это прошло, они онемели.
Натали не знала, сколько она здесь. Нечем было измерить время. Она попыталась понять. Свет сквозь узкое окно был сейчас ярче. Кофе уже остыл, и пар перестал подниматься над тёмной, насыщенной жидкостью. Хотя она ничего не пила, её мочевой пузырь был опять полон.
Глава 10
Имейте терпение. Все вещи бывают трудны, пока нестанут легче.
Саади.
Ждал ли он, что это будет легко?
Когда Декстер выходил из комнаты, в нём боролись два чувства: гнев, от того, что всё идёт не так, как он планировал, и удовлетворение, что она теперь его. Он её заполучил. Месяцы, нет – годы он провёл в подготовке к претворению своего плана в жизнь.
Натали Роулингс теперь принадлежит ему.
Вначале он не знал, что она была завершением пророчества, приведённого в движение до рождения их обоих, но после терпеливого наблюдения это стало явным. Сколько раз он сидел и наблюдал, как она общается с другими? Лично и через видео. Сложнее было наблюдать лично. Не потому, что он боялся быть замеченным. Чёрт, он распознавал её охрану с одного взгляда, и знал, что ей не нравится постоянно быть у них на глазах.
Это было трудно, потому что она тут, в доступной близости, но он не мог дотронуться до неё.
Теперь всё по-другому.
В общении Натали с друзьями и семьёй он видел все те качества, которые он хотел и которые были ему нужны. Она не была похожа на других женщин, с которыми он сталкивался. В ней был элемент покорности, который даже она сама, возможно, не замечала. Это было в ней, её часть, и он хотел развить её.
Да, придёт день, когда она станет его королевой и законной женой. Он был в этом уверен.
Но она будет, в то же время, и его рабыней, он будет повелевать, наказывать и награждать.
Он видел это так, что всё, что он ей даст и чему научит, будет для неё подарком. Натали научится принимать то, что нет более великой радости, чем быть всем для мужчины, который её любит.
Конечно, у неё уже был опыт в том, как радовать мужчин.
Декстер видел, как некоторые парни из Гарварда смотрели на неё. Он сидел за несколько столиков от них, когда она ходила на свидания. Конечно, он не мог последовать за ними в комнаты кампуса, но он знал, какими были девушки в это время, а доставлять удовольствие другим людям было в натуре Натали.
Он бы солгал, если бы сказал, что его не беспокоило то, что он не будет её первым мужчиной, но утешение от того, что он будет последним, было топливом, питающим его одержимость.
Натали опустится перед ним на колени по собственной воле, и он вознаградит за покорность болью и наслаждением – двумя контрастными элементами, комбинация которых была инь и янь того, что им необходимо обоим. Если она не поняла этого до сих пор, он научит её.
Он был честен, когда сказал ей, что не оторвёт её от семьи навсегда. Нет, однажды досточтимые Энтони и Клэр Роулингс будут счастливы пригласить его в свой дом, где он давно уже должен быть.
Его план был совершенен. Декстер обдумал всё, кроме элемента человеческого несовершенства. Он не терпел некомпетентность в себе и не допускал в других.
Диана Ятес, женщина, которую он нанял играть роль Натали в самолёте и в аэропорту, та, что проходила паспортный контроль, играла прекрасно до определённого момента. Её промах чуть всё не разрушил.
– Герр Смитерс, – сказала управляющая дома, когда Декстер поднялся на основной этаж виллы.
– Фрау Шмитт.
– Сэр, я что-то ещё могу для вас сделать? Всё в порядке? – Она говорила на немецком, который Декстер освоил несколько лет назад.
Было ли всё хорошо?
Ответ был – да, но нет.
Декстер ответил на безупречном немецком, как местный, а не иностранец.
– Да, всё хорошо. Я собирался поесть после тренажёров. Я спускался вниз и оставил там пирожные. Принесите мне ещё в кабинет.
Говоря это, он открыл массивную дверь в роскошный кабинет, который отличался от обители Натали как день от ночи. Толстый, богатый ковёр с золотыми и красными орнаментами покрывал пол. Величественные резные деревянные панели декорировали стены, шли вокруг окон, обрамляли книжные шкафы. Тяжёлые занавеси висели на окнах, в которые был виден заснеженный пейзаж.
Его связь с этой виллой была непростой. Она принадлежала первой жене его отца. Это её фамилию тут знали. Когда её не стало, та перешла к отцу Декстера. Хотя и её фамилия была Смитерс, когда она унаследовала её, местные жители до сих пор называли виллу домом Беккера: Беккеры долгое время тут жили. Он нанял совсем немного обслуги, по сравнению с тем, сколько было у его родителей, и они знали его как Смитерса. Всё это было удобно для сохранения анонимности и делало виллу прекрасным местом для превращения Натали из Принцессы Роулингс в королеву Смитерс.
– Да, сэр, сейчас. Вам принести ещё кофе?
– Да. – Не задумываясь, ответил он, включил компьютер и стал смотреть на маленькую картинку в углу основного экрана с Натали, стоящей на коленях, как и перед его уходом. На его лице расплылась улыбка.
Несмотря на серьёзную оплошность Дианы, семья Натали не найдёт её до тех пор, пока он не будет готов.
– Сэр, мне забрать предыдущий поднос?
Он ясно объяснил персоналу правила. Им был запрещён вход в нижний этаж. Скорее всего они не найдут коридор, спрятанный за фальшпанелью в богато обставленной библиотеке. Но он не хотел рисковать.
– Нет. Не беспокойтесь. Я принесу его позже.
– Да, сэр.
Когда фрау Шмитт заспешила прочь, чтобы собрать ему еды, он откинулся на кожаном кресле. Продолжая наблюдать за своим призом, своей королевой, своей ученицей, Декстер набрал номер Дианы на телефоне, который невозможно отследить.
Он звонил на аппарат, который купил ей сам. Если она не хотела себе неприятностей, то избавилась от телефона Натали, как он инструктировал.
– Мистер Сойер? – Декстер не сказал Диане своё настоящее имя. Это была ещё одна мера, чтобы сохранить свой приз. Даже хорошо оплачиваемые ресурсы могут создать проблемы.
– Диана, скажи мне, что телефон больше не с тобой.
– Да, сэр, я сделала, как вы сказали. Извините, что я ответила. Просто он позвонил сразу, как я отправила сообщение, которое вы велели…
Декстер покачал головой. Некомпетентность. Он уже слышал её оправдания. У него не хватало терпения слушать их ещё раз.
– Ты забрала багаж?
– Да, сэр, обе сумки.
– Избавься от чемоданов, как мы обговаривали. Содержимое должно быть пожертвовано по адресам, которые я тебе дал. Сообщи мне о готовности, и оплата появится на твоём счету, ни раньше, ни позже. Время не тяни.
– Да, сэр, у меня есть все ваши указания.
– После того, как избавишься от всего, езжай в Цугшпитце и жди моего звонка.
Не дожидаясь её ответа, Декстер отключился, услышав стук в дверь.
– Герр Смитерс, я принесла завтрак.
Декстер бросил последний взгляд на Натали на экране. Если бы время на часах не изменилось, он бы мог подумать, что это статичная картинка, а не видеотрансляция. Она не шевельнулась.
Он расцвёл улыбкой.
Решительность её отца и покорность её матери.
Прекрасная комбинация.
Его член затвердел, когда он представил все возможные вещи, которые он сможет сделать со своей королевой. Своей и ничьей больше. Скоро она будет удовлетворять каждое его желание.
Предвкушение забурлило в его крови. Удовольствие скоро начнётся, но сначала он даст ей испытать его наказание до конца. У него в планах был марафон, а не спринт. Это не последний раз, когда он наказывает своего клопика. Нет. Но он вознаградит её за покорность. Придёт день, когда она будет умолять о том, что только он может ей дать.
Свернув вкладку на экране, он привёл себя в порядок и ответил фрау Шмитт:
– Войдите.
Да, не только Натали была голодна. Но только ей нужно этого ждать.
– Фрау, пусть повар закончит с меню, которое я дал, и затем все могут быть свободны до завтрашнего утра.
– Сэр, мы можем остаться.
Он изобразил улыбку.
– Я сам по себе одинокий человек. Мне не нужна обслуга круглые сутки.
– Просто…
Он махнул рукой.
– Фрау, ваша оплата не изменится. Наслаждайтесь передышкой, пока есть возможность. Я приехал сюда в поисках уединения.
Она кивнула.
– Благодарю.
Глава 11
Некоторые вещи настолько неожиданны, что никто к ним не готов.
Лео Ростен
Натали разговаривала сама с собой на протяжении так называемого наказания, или что это было по воле Декстера. Она не говорила вслух, он мог смотреть в свою маленькую мигающую камеру. Может эта камера даже была со звуком. Она говорила в уме. Это помогало ей не заснуть. Если упасть в обморок, что было возможно, это помогло бы ей не чувствовать боль от этой позы на жёстком полу, но что потом?
Что он тогда сделает?
Он сказал, чтобы она даже не пыталась представить. По правде, она даже не могла позволить себе об этом думать.
Натали не упадёт в обморок. Она будет умолять. Она выживет. Она сделает это, не давая ему повода для ещё одного наказания или проявления власти над ней, которую, по его мнению, он получил. Если он будет холоден и невнимателен к ней, она ответит тем же. Она будет льдом бороться со льдом, не пасуя перед ним. Как-нибудь она сможет его убедить, что можно ей доверять, и потом, как только она окажется по ту сторону двери, снова на солнечном свету, она убежит.
Даже не важно, где они находятся. Не важно, куда он её привёз, в какую страну, здесь должно быть американское посольство. Её отец богат и влиятелен. У Энтони Роулингса есть друзья и партнёры по всему миру. Это, может, не настолько близкие друзья, которых приглашают в гости на барбекю, но такие, которые придут на помощь, если их позовут. Её отец небеса перевернёт для неё. В этом она не сомневалась.
Про Натали не забудут и не позволят пропасть только потому, что она якобы передумала встретиться с семьёй. Неважно, кто была та, другая женщина, Декстер ошибся в своих планах. Может её семья сейчас и в Ницце, но это не значит, что у её отца нет связей. Резкая смена её планов будет красным флагом для службы безопасности семьи, для людей Фила, знаком, сигнализирующим что нужно её найти. Когда они найдут ту Натали и поймут, что она самозванка, эта новость появится на всех международных каналах: Натали Роулингс пропала.
Время шло, и боль от её позы стала стихать, потом она перестала совсем что-нибудь чувствовать. Её конечности онемели, острое желание забыться сном превратилось в апатию. Чтобы сохранить способность мыслить, она обдумывала свою ситуацию. Было ясно, что она была целью Декстера с самого начала.
Но почему?
Что им двигало?
Раз она была раздета, сидела, нет – стояла на коленях на цементном полу, предположительно – в подвале, понятно, что присутствовал сексуальный мотив. Но тут должно быть большее. Он мог украсть любую женщину, но он этого не сделал. Он положил взгляд на неё. Не нужно быть гением, чтобы понять, что – большее – это деньги. Дочь Энтони и Клэр Роулингс была ценным товаром.
Всю её жизнь родители проповедовали осторожность и безопасность. Камеры и охрана были составной частью их жизни, но казались преувеличенной мерой. Натали за двадцать лет никогда не чувствовала угрозы. Может, от того, что команда Фила их предотвращала? Может, до неё не доводили все подробности, чтобы не волновать?
Чего это фальшивое чувство безопасности ей стоило?
Если бы она полетела в Ниццу на самолёте компании Роулингс, как хотела мама…
Запоздалое сожаление душило её, давило; слёзы текли потоком.
Натали вспомнила, как мечтала о жизни вдали от наблюдающих глаз отцовских охранников. Её не беспокоило их присутствие. Сознание, что за ней смотрят, не меняло её планы или поведение, потому что это было всегда. Но, всё же, часть её жаждала простой жизни, не хотела жить по высоким стандартам, установленным Николь.
Освободиться от ожиданий семьи Роулингс казалось мечтой. Если то, что происходило сейчас, и было воплощением мечты, то реальность кошмарна. Осознание того, что это действительно происходит с ней: обнажённость, холодная камера, близко стоящие остывшие питьё и еда, которые запрещено трогать, – вызвало новый поток слёз. Каждая текущая капля выжигала свой путь вниз по щеке, падая со скулы и приземляясь с тёплыми брызгами на груди. Кусочек её души присутствовал в каждой слезе, пока все эти частички не взмолились о воссоединении, чтобы вернуться вместе назад.
Она не сдастся. Натали питалась надеждой на свою семью, в которой была уверена. Роулингсы, не задумываясь, заплатят за неё выкуп. Её задачей было убедить Декстера, что они заплатят больше, если она вернётся невредимой, или, так сказать, – незапятнанной.
Бззз…
Подбородок Натали поднялся вперёд. Слёзы уже почти все высохли, и из носа перестало течь. Пора претворять свой план в жизнь. У неё было достаточно времени для раскисания. Теперь надо быть сильной и казаться равнодушной, такой же, каким казался он. Если Декстер верит, что она будет играть в его больные игры, пусть.
Сначала её настиг его запах, аромат одеколона. Это напомнило о его пиджаке, который он ей дал, чтобы укрыться в машине.
Всё ещё стоя лицом к кровати и подносу с нетронутой едой, Натали не могла видеть, что происходит, только слышать: стук шагов и шуршание колёс.
Колёс? Она действительно слышит движение колёс по твёрдому полу похожее по звуку на движение тележки?
Если бы она могла повернуться, но нет, она не даст ему возможность отомстить. Вместо этого её воображение наполнилось возможными вариантами. Она вспомнила тележки, на которых прислуга вывозила в поместье еду в столовую или в комнаты. Тележки были в отелях для обслуживания номеров. Все её мысли имели нечто общее – еду.
Её желудок, свыкшийся с пустотой, уже не урчал. До тех пор, пока во влажном, затхлом воздухе не послышались новые звуки – позвякивание и тихий перестук.
Она закрыла глаза и попыталась вызвать непищевые образы. Есть тележки, на которых в поместье, как и в отелях, горничные развозят постельное бельё и принадлежности. Этот вариант даже обрадовал её. Полотенце для ванной и простыни для постели. Такие простые вещи.
Натали отвергла ожидания. Если она не будет питать надежды, Декстер не сможет её разочаровать. Она боялась, что это будет хуже, чем наказание.
Проходили секунды, отмериваемые стуком его ботинок по цементу, и она подумала, собирается ли он говорить с ней, признать её послушание, что-нибудь. Предположения утомили её, возрождая боль в теле, восстанавливая кровоток, что дало болезненное ощущение в венах, словно уколы иглами.
Натали подавила крик, закусив губу, стараясь сохранять тишину, поклявшись не выдавать своих страданий. А потом Декстер изменил правилам, дав ей то, чего она боялась больше всего и верила, что только сама может найти – надежду.
Дверь с шумом захлопнулась. Натали решила было, что он снова ушёл, но тут её качнуло от обволакивающего тело тепла.
Приблизив свои губы к её шее, он обернул одеяло вокруг её плеч.
– Я очень горжусь тобой, клопик, – он поцеловал её в макушку.
Это было не просто одеяло. Это было согретое одеяло, наподобие салфеток в самолёте или белья, вынутого из сушилки. Мягкий тёплый ворс щекотал её озябшее тело. Кровь потекла ещё быстрее, разгоняемая предвкушением. Тепло было раем, но обстоятельства были адом. Удовольствие и боль. Натали не знала, что из этого подстегнуло её слёзы.
Декстер присел рядом с ней, запахнув плотнее одеяло. Затем, держа руки на её плечах, спросил, может ли она встать.
Натали уставилась на него.
Что-то в его взгляде изменилось. Он был светлее, спокойнее.
– Клоп, ответь мне.
Она попыталась поднять руки, хотя бы ладони. Руки весили тонну, поднять их на пару дюймов еле хватило сил. Ноги словно истыканные иголками макаронины с размягчёнными костями. Она затрясла головой.
– Я-я не думаю.
Что он скажет? Будет недоволен?
Декстер кивнул и встал. У неё упало сердце. Он оставит её здесь?
Сняв поднос с кровати и поставив его на пол, он одним махом наклонился и подхватил Натали с пола на руки, словно она ничего не весила.
Натали вскрикнула от боли, наполнившей ноги и пальцы на них. Это было хуже, чем судороги. Скрипнув зубами, она уткнулась лицом в его широкую грудь.
Она не искала утешения у него, но нашла. Его рубашка вызвала воспоминание о свежем воздухе – чистом и прохладном, так непохожем на то, что её тут окружало, а аромат одеколона добавил оттенков мускуса и специй.
Декстер сел на кровать, держа её на руках.
Она не знала, что сказать или сделать. Это был не тот человек, который поставил её на колени на несколько часов. Это он, и не он. Измождённая, она не могла собраться с мыслями.
– Скажи мне, – произнёс Декстер.
Натали взглянула вверх ему в лицо, пытаясь расшифровать загадку. Даже голос был другим. Может быть, от голода у Натали появились иллюзии. Она не была уверена, придерживается ли она ещё своего плана быть холодной. Ей хотелось ответить.
– Мои пальцы… – Её глаза с мокрыми от слёз ресницами закрылись. – Мои ноги…
– Они болят?
Натали кивнула.
Балансируя с ней на коленях, Декстер протянул свою большую руку к её ступне и резко сжал.
Ногу пронзила острая боль. Натали вскрикнула громче, чем до этого.
– Нет, клопик, – сказал он успокаивающе, – будет лучше. Дай минуту.
Закусив губу, она смотрела, как он массирует одну ногу, затем другую. Он чередовал поглаживания и нажим, и она поняла, что он был прав: колющая боль уменьшалась, и становилось легче.
– Помнишь, я сказал, что поток крови для изголодавшихся тканей может быть больнее, чем защемление?
Она кивнула.
– Это и произошло. – Он поцеловал её в лоб. – Не думал, что ты это сможешь. Правда. Ты намного сильнее, чем мне казалось.
Его слова, пройдя сквозь неё, оказали тот же эффект, что и одеяло. Она не хотела, чтобы ей было приятно от того, что она радует этого человека, но это было именно так. Она наслаждалась тоном его голоса, то, как он держал её и как вытирал слёзы. А затем он переместил её на край матраса и встал. И в этот момент её поразило открытие, что она не хочет, чтобы он уходил. Она не хотела опять остаться в одиночестве, даже под одеялом.
– Декстер? Ты уходишь?
Он обернулся с приоткрытым ртом. В его взгляде было нечто новое: шок или удивление. Она была слишком измучена и голодна, чтобы понять.
Он быстро опустился на одно колено и положил руку на её ногу, покрытую одеялом.
– Скажи это ещё раз.
Это прозвучало не как приказ, а скорее как просьба.
– Я-я извиняюсь, если не должна…
Это всё было так странно. Она не знала, что он хочет от неё услышать.
Гладя её ногу поверх одеяла, он объяснил: – Просто скажи, то, что сказала, точно так же. Я хочу это снова услышать.
– Ты уходишь?
Он покачал головой.
– Моё имя. Ты сказала моё имя.
– Декстер?
– Ты первый раз его произнесла.
Она моргнула.
– Разве?
Он снова провёл костяшками пальцев вдоль её скулы.
– Да, клопик. И мне нравится слышать его из твоих губ.
– Ты опять уходишь?
– Нет ещё.
От его ответа она неожиданно почувствовала облегчение.
Он взял её за руки.
– Теперь ты можешь встать?
– Я попробую.
Кровообращение восстановилось, и она снова чувствовала свои ноги. Она осторожно перенесла вес на ноги и поднялась. Ноги дрожали, а ступни были тяжёлые, но он поддерживал её за руки, подстраховывая. Она стояла неуверенно, как новорожденный оленёнок.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Тяжело, но стоять могу.
– А идти?
Натали кивнула.
Декстер наклонил голову в сторону ванной.
– Иди, сделай, что тебе нужно. Я дам тебе возможность уединиться. Когда вернёшься, у нас будет разговор, который не получился утром.
Она запахнула вокруг себя одеяло, но, сделав один шаг, остановилась.
– Могу я…с– Было странно спрашивать разрешения о таких простых вещах. Декстер сказал, они обсудили правила, но это не так. Она не хотела опять его разозлить. Она сделает что угодно, чтобы избежать цементного пола. – …могу я оставить одеяло… на себе?
Он кивнул.
– Думаю, что на данный момент… ты его заслужила.
– Спасибо.
Противоположные эмоции боролись в ней, когда Нат заспешила в сторону ванной.
Каким-то образом, после всего произошедшего, в борьбе её чувств побеждала благодарность.
Разум говорил ей, что она смешна. Благодарна за одеяло? Да, благодарна. Она могла идти в нём в ванную. Она могла разговаривать, завернувшись в него. Ещё вчера она сказала бы себе, что это глупо, благодарить за одеяло. Это было вчера.
Сегодня её жизнь изменилась.
Глава 12
Лучший способ узнать, можешь ли вы доверять
человеку – довериться ему.
Эрнест Хемингуэй.
Натали встала неподвижно в дверном проёме ванной, задумавшись о реальности того, что Декстер угрожал ей психиатрической клиникой. Возможно, она бредит. Стресс и голод могли это спровоцировать. И недостаток сна. Она спала, точнее – была под действием лекарств. Это не одно и то же?
– Подойди и сядь, – сказал он, повернувшись и поймав её взгляд.
Закутанная в одеяло, она осторожно двинулась вперёд.
За короткое время, что она была в ванной комнате, он принёс круглый столик с двумя стульями. Тележка, которую она раньше слышала, теперь стояла в комнате, а на ней – большая стеклянная бутылка воды и две накрытые тарелки.
Натали опустилась на отодвинутый им стул.
– Вода без газа, – сказал он, указав на бутылку. – Могу в следующий раз принести с газом, если хочешь.
Она потрясла головой.
– Я люблю без газа, спасибо.
Действительно бред, вести беседу о воде, когда она, голая, сидит в одеяле по милостивому разрешению Декстера.
Он поставил тарелки на стол, сняв с них серебряные крышки. Пирожных уже не было, вместо них лежали поджаренные на гриле сандвичи и овощной салат.
Голод Натали снова заявил о себе со всей мстительностью явно слышимым урчанием во внутренностях.
Когда она потянулась за сандвичем, он её остановил:
– Пока нет. Терпение.
Она неохотно положила руку на колени. Будет ли он опять её дразнить едой, чтоб потом не разрешить поесть?
Декстер поставил кружку на стол и налил в неё из кувшина, но это не был крепкий кофе, об аромате которого она мечтала; жидкость была светлее. В воздухе поплыл знакомый аромат. Прежде, чем она смогла распознать, что это, он заговорил:
– Имбирный чай. Это должно помочь твоим мускулам.
– Спасибо. – Её научили быть вежливой, но она не могла перестать думать, что это он и виноват в состоянии её мускулов.
Декстер сел на второй стул и оглядел еду.
– Скажи мне, клопик, что ты хочешь?
Она закрыла глаза, сжала губы и подумала, что список уже готов, он прост и ясен: её жизнь обратно, свободу, семью, свежий воздух, солнечный свет, одежду, душ…
Звук ножек второго стула, царапающего цементный пол, заставил её глаза открыться. Декстер уже был не по другую сторону стола, а прямо перед ней, его лицо – перед её лицом. Челюсти сжаты. Она ахнула.
– Не надо медлить, – скомандовал он резким голосом. – Если я задаю тебе вопрос, не надо его обдумывать. Отвечай немедленно, или потеряешь возможности и придётся ждать, когда я снова соизволю быть щедрым. – Он снова сжал челюсти прежде, чем добавить: – Начиная с этого момента, всё в твоей жизни будет зависеть от меня. Не забывай.
