Текст книги "Круги на воде (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Перевод: Taziana
Сверка: Amelie_Holman
Бета-коррект: Султана
Редактор: Amelie_Holman
Оформление: Skalapendra
Взгляд в будущее
История – это великая система раннего предупреждения.
Норман Казинс.
– Папа, я хочу представить тебе своего жениха.
Карие глаза отца Натали потемнели, когда он взглянул на мужчину рядом с дочерью. Несмотря на возраст, Энтони Роулингс всё ещё был пугающе внушительным человеком как личность, и как бизнесмен. Слова «пенсия» не было в его лексиконе. Он построил богатство своей семьи, начав с нуля, и будет приумножать его до последнего вздоха.
Это не значит, что он был вечно отсутствующим отцом. Наоборот, он был чересчур ответственным, как, собственно, во всём, что делал.
Такое приветствие из уст Натали, появившейся после своего исчезновения, было сложно переварить, и они с женой были выбиты из колеи. Девушка, сделавшая это серьезное заявление, была их прекрасной малышкой, их второй дочерью, от которой окружающие не слишком много ожидали. У него, тем не менее, как и у её матери, были на неё свои планы, ожидания и мечты, ни одно из которых не включало человека, стоящего сейчас с ней рядом.
Её путь, может, был не настолько ясно определён, как у её брата и сестры, но сейчас не о них. Эта история о ней.
У Энтони напряглась шея, он расправил плечи. Прежде, чем Натали успела сказать что-либо ещё, её мать положила свою маленькую ладонь на рукав отца. Бриллиантовое кольцо на её руке сверкнуло радужными гранями, когда она своим мягким касанием напомнила Тони, что это их любимая принцесса и, возможно, выбранный ею принц. Не тот случай, когда надо демонстрировать своё превосходство.
Но он знал, что всё это не то.
Не такое будущее они планировали для своей малышки.
В голове у Тони сформулировался вопрос, нет, требование – как этот союз вообще случился? Вопрос повис на кончике языка, но Клэр сильнее сжала его руку, моля о понимании, хотя бы на этот момент. Это был её дар – способность утихомиривать бурю без единого слова.
В те мгновения, когда их взгляды скрестились, ответы на гневные вопросы забрезжили где-то в тумане прошлого и настоящего. В этом человеке, том, кто имел наглость держать руку на спине Натали, было нечто большее. В нём присутствовала слишком знакомая темнота.
Её отец глубоко вздохнул и подал руку. Его рукопожатие нельзя было принять за белый флаг. Энтони Роулингс не смирился.
Крепко пожав протянутую руку, Тони с пониманием уставился в глаза дьявола. Их не трудно было распознать. Он достаточно часто видел такие в зеркале.
Этот урок он выучил слишком хорошо. Некоторые вещи лучше держать за закрытыми дверями. Потому что, если правда выплывет, то, несмотря на все их с женой усилия по сохранению их малышки в безопасности, обнаружится, что жизнь Натали была предопределена много лет назад.
Глава 1
Между прошлым и будущим
Если у вас есть ожидания, то настройтесь на разочарования.
Райан Рейнольдс.
Мрачное пасмурное небо обволокло здания, скрывая их высоту, когда машина медленно пробиралась сквозь бостонские пробки. Вот и выходные. Скоро Натали столкнётся со всей правдой своего бытия.
Даже все деньги её отца не смогут больше удержать ситуацию. Время Натали Роулингс в Гарварде истекло.
Она умудрилась скрывать от обоих родителей правду, но скоро они сами всё узнают, и, раз уж это случится, то пусть узнают от неё. Сейчас же это просто чудо, что они ещё не слышали либо от голодных на сплетни слизняков соцсетей, либо из офиса администрации. Конечно, были правила конфиденциальности, касающиеся студентов старших курсов, но, когда дело касалось Энтони Роулингса, правила устанавливал он.
Она репетировала свою речь сотни раз, но ничего хорошего не выходило. Она так и не придумала, как сказать им, а точнее – ему, что она вылетела. Не важно, что она скажет – четвёртого семестра в Гарварде в её жизни не случится. Она не была похожа на своего отца и других его детей. Может, мир бизнеса и всё, с чем это связано, был в её генах, но не в сердце. Никогда не был.
Может она пошла в мать?
Жизнь вне стен завышенных ожиданий, кусочек времени, когда она может быть собой, а не чьей-то дочерью или сестрой, возможно – той, которой себя ещё не знала, – вот где можно было обнаружить её мечты. В мире было много того, что ей незнакомо. Были люди, свободные делать собственный выбор и следовать своим путём, в соответствии с их собственными желаниями.
У неё были желания, такие, которые она не могла озвучить, словно они были неизвестной её частью, которую ещё надо открыть. Эти мысли возникали всё чаще и дошли до точки, когда идея превратилась в ненасытное желание.
Так как направление её образования было выбрано отцом, её способность концентрироваться сошла на нет, а амбиции так и не появились. Всё провалилось. Вместо того чтобы попросить помощи, она сдалась неизбежному, и теперь её присутствие в Гарварде закончено.
Натали ахнула, когда машину занесло на слякотной дороге. Её отбросило вперёд, но ремень безопасности оттянул её назад. Это было метафорой её жизни: каждая попытка освободиться встречала деликатное, но твёрдое напоминание, что кокон безопасности вокруг неё создан для её же пользы. Для неё было определено место, и она должна была в нём находиться.
– Извините, мисс Натали, – сказал пожилой водитель, продолжая цепко следить за дорогой и потоком машин. – Движение всё хуже.
Она не ответила. Ей было наплевать на движение. В данный момент в топ-листе её мыслей был перелёт до Ниццы с пересадкой в Мюнхене и ожидающий её там разговор.
Тротуары за окном, обрамлённые снегом, представляли собой простые полосы из мокрого, покрытого солью асфальта. Пешеходы ёжились в своих шапках и пальто, и Натали представляла хруст под их ботинками. Это было несложно, под её ногами пол тоже был усеян крошкой.
– Мисс, мистер Роулингс всё забронировал для вас. Вылет первого рейса через полтора часа, но пробки всё осложняют. У меня ваш паспорт и посадочные талоны. У вас статус упрощённой проверки в аэропорту, но всё же придётся поторопиться. Они рекомендуют для международных вылетов…
Поторопиться. А если она не станет? Что, если она опоздает?
Её профессор по психологии мог бы высказать догадку, что опоздание на самолёт было в планах Натали с самого начала. По этой причине она откладывала сборы чемодана и не была готова, когда за ней пришла машина. Менее догадливый наблюдатель сказал бы, что она задержалась, потому что слишком долго прощалась с друзьями, однокурсниками и соседями по комнате.
Они знали то, что не знала её семья.
Натали также знала, как будет переживать мама, если Нат не приедет провести время с семьёй. Выбор казался Нат несправедливым: поехать на выходные и всех расстроить или не поехать с тем же результатом. В любом случае стресс от её провала будет ещё одной строчкой в списке расстройств её родителей периода взросления Нат.
Она подумала о матери, кажущейся хрупкой, будучи сильной. Она говорила спокойно, но её всегда слышали. Клэр Роулингс отличалась от властного отца Натали, как день от ночи, но, несмотря на это, мать каким-то непостижимым образом представляла собой реальную силу.
Натали задумалась. В таком случае – если мать была силой – почему Натали сейчас едет на Рождество во Францию? Ведь мама ненавидела холод.
С тех пор, как они выехали из кампуса, мягкий, холодный туман за окнами рассеялся, сменившись сначала ледяной крупой, а потом огромными снежинками. Каждая трансформация ещё больше скрывала послеполуденное солнце. Даже мигающие фонари вдоль улиц не могли наполнить Нат праздничным настроением.
Если бы она могла сделать что-то ещё.
Натали вспомнила про содержимое чемодана. Она не купила родителям подарки. Фуфайка из книжного магазина кампуса с фирменной надписью уже не прокатит. Но это решаемо, в Ницце полно магазинов.
Дрожа, она потёрла одетые в перчатки руки. Этот глубоко сидящий озноб не исчезнет. Он будет не только сейчас, но и завтра. В замке во Франции, даже на юге, может, на несколько градусов теплее, чем Бостоне, но, скорее всего, такой же тоскливый. Обычно из-за маминых предпочтений они отмечали семейные праздники под тропическим солнцем. Франция вместо тропиков?
Если бы она хоть раз поговорила с обоими родителями больше нескольких минут, то могла бы знать причину. Но, опять же, она ведь могла бы тогда проговориться об отчислении. Замалчивание казалось лучшим ответом, пока можно было.
– Мисс? Вы всё время молчите. Всё нормально?
– Нет, не совсем.
– Не беспокойтесь о полёте. Когда вы задерживались в кампусе, я позвонил в авиакомпанию. Они не улетят без вас.
– Конечно, не улетят. А родители? – спросила Натали.
– Они уже во Франции. Они летели частным самолётом.
Она тоже должна была так летать. Но быть самой младшей неплохо. Частенько отец не мог ей отказать. Она сказала ему, что не хочет лететь личным самолётом и не полетела. Правда же в том, что она не хотела лететь во Францию совсем.
– Уверен, вы знаете, что ваш брат… – продолжал водитель.
Да, её брат, Нэйт. Она читала что-то недавно в сети о его головокружительных подвигах на европейских рынках. Несколько лет назад политические изменения позволили отцу закрепиться в ЕС, и, по словам статьи, её брат недавно смог это капитализировать. Каков отец, таков и сын.
По правде, успехи старшей сестры Натали были не менее впечатляющи, чем у их брата, хотя в её истории были интересные, даже скандальные моменты, о которых в их семье никогда не упоминали.
– Извините, – сказала Натали, – Уверена, мне уже говорили, но всё же, там будут все?
– Все? Будут все члены вашей семьи, если вы об этом спрашиваете.
Больше ушей услышат её заявление и больше глаз засвидетельствуют разочарование её отца.
Машина замедлила ход, чтобы остановиться под козырьком входа Бостонского аэропорта. Водитель сорвался с места, чтобы открыть ей дверь. Холодный воздух вытеснил тепло. Она вышла на тротуар.
Хорошо, что козырёк спасал от падающего снега, хотя от холодного ветра нет. Пожилой джентльмен подал Натали конверт с надписью «Роулингс» в углу.
– Ваш паспорт и посадочный талон, мисс Натали. Поспешите на стойку безопасности. Я зарегистрирую ваш багаж.
– Спасибо, Джемисон.
– Мисс, знаю, вы думаете, что мистер Роуч будет там, но у него возникли дела. Он присоединится к вам в самолёте на Ниццу.
Она думала, что он на месте. Где же он? Должен был встретиться с ней в Бостоне, но присоединится в самолёте на Ниццу. Вопрос быстро вылетел из её головы, так как она поняла, что Фил Роуч будет ещё одним свидетелем, смотрящим на неё с полным разочарованием, когда она будет рассказывать историю о том, как вылетела из Гарварда.
Делая ещё один шаг, Натали прищурилась. Земля, там, где не было крыши и знаков различных авиакомпаний, быстро покрывалась снежным одеялом.
– Как думаете, они отложат вылет? – спросила она.
– Нет, мисс. Они знают, что ваш отец ждёт.
Обычно он не любил ждать, но Натали знала – свою малышку он ждёт.
Глава 2
Мы используем слово «совпадение»,
когда не можем увидеть весь механизм происшедшего.
Эмма Булл.
– Вы успели, – сказал мужчина, вставая с места 2В, чтобы Натали прошла к своему креслу у окна.
– Ну да, – скорее выдохнула, чем произнесла она, запихнув свой маленький чемодан на верхнюю полку багажа и мельком оценивая попутчика. – Даже с предварительной регистрацией контроль безопасности – это что-то. – Устроившись на своём месте, она взглянула вверх. Мужчина ещё стоял, и она не видела его лица. Тогда она окинула взглядом его тело, начиная с длинных ног, поднимаясь вверх к стройной талии, крепкому торсу и широким плечам. Ей понравился этот вид, может полёт будет не так уж и плох. Так она размышляла, пока он не сел и снова не заговорил.
Его слова вылетали грубо сквозь сжатые челюсти.
– А вы не ожидали? Вас должны были предупредить о задержке. Это праздники. Ещё несколько минут и закроют дверь. Вы понимаете, что могли опоздать на рейс?
Она опешила от его грубого тона и холодного блеска в глазах. Он словно делал ей выговор.
– Извините, а я что, знаю вас?
Тут его сердитое лицо смягчилось, лёд в глазах растаял, а скулы приподнялись в улыбке. Он поднял руку.
– Нас официально не представляли. Я – Декстер. Декстер Смитерс.
Годы хороших манер забыть невозможно, даже когда человек так сурово себя представляет. Натали медленно протянула ладонь, и они пожали руки. Его ладонь была твёрдой и тёплой – хороший контраст с температурой снаружи.
– Приятно познакомиться. Я – Натали. Мои друзья зовут меня Нат.
– Мои зовут меня Декс, – сказал он, – но, если честно, я это ненавижу.
Она засмеялась. Может полёт всё-таки будет неплохим.
Она украдкой бросила на него взгляд, пока он застёгивал ремень безопасности. Теперь, когда выражение его лица смягчилось, он выглядел так, что Натали определённо могла бы посчитать его симпатичным мужчиной. Возможно старше неё на несколько лет, со светлыми волосами, доходящими ему до ушей, с зеленовато-голубыми глазами, он был похож на учтивого и сексуального норвежца. Она по прибытии так быстро мимо него прошмыгнула, что не заметила, какой у него рост, но, учитывая, что он наклонялся, чтобы встать и то, как он расположился в кресле салона первого класса, значит он был около шести футов.
Натали находила высоких мужчин более привлекательными. Она унаследовала рост своего отца, который был намного выше матери – около пяти футов девяти дюймов. Будучи фанаткой высоких каблуков, она думала, что высокие мужчины как нельзя лучше ей подходят в качестве спутника.
В нём было что-то, что казалось ей смутно знакомым, словно она видела его раньше. Может, они проходили мимо друг друга в аэропорту или, может, это ей кажется.
Громкий звук отвлёк её от своих мыслей, и она посмотрела в окно. Чуть позади машина поливала крыло горячим антиобледенителем. Снежный воздух наполнялся парами, и громкий шипящий звук проникал в салон.
– Я это ненавижу. Лучше бы они отложили рейс, чем предпринимать эти меры предосторожности. Я не чувствую себя в безопасности.
– Чувство безопасности – это лишь вопрос доверия. Никто и никогда по-настоящему не находится в безопасности. К тому же задержка не годится. Мои планы ждали слишком долго.
Закрыв глаза, она глубоко вздохнула и откинулась на мягкую спинку.
– Полагаю, я должна доверять авиакомпаниям. Они не разрешат взлёт, если это опасно, так ведь?
– Опасность, еще одна проблема. Это может всё испортить.
Она похолодела.
– Вашим планам? – спросила она, открывая глаза и надеясь стряхнуть с себя странное чувство, что этот человек навлекает беду. Она потёрла ладони о свитер, пытаясь справиться с мурашками по всему телу. – Это планы на праздники?
– Праздники? Нет, у меня планы намного длиннее нескольких недель.
– Правда? Вы живёте в Европе?
Уголки его губ приподнялись.
– Не постоянно. Но после изоляции это показалось хорошим вариантом. Вы не согласны? – Его слова тревожили, чтобы не концентрироваться на них, Натали решила вспомнить свои путешествия:
– Мне Европа показалась магической: история, замки…
– Расскажите мне, Натали. – Он наклонился к ней. – Хочу узнать вас получше, прежде чем начну звать вас Нат.
У неё внезапно пересохло во рту, и она сглотнула слюну.
Где стюардесса?
Слушая Декстера, она сканировала взглядом салон, борясь с внезапным нетерпеливым желанием, возникшим где-то в подсознании. Что-то было в этом человеке, доводящее её до края. Что-то в интенсивности взгляда, словно он имел право называть её Нат, словно он знал о ней больше, чем она о нём. Но это было глупо. Она никогда раньше его не встречала.
Воображение разыгрывало её. Из-за отчисления из Гарварда, тревоги о предстоящей встрече с родителями и холодной погоде во Франции она плохо спала. Это смятение было вызвано стрессом. Если бы только она могла избежать этого, не ехать прямо в львиное логово дома, арендованного на праздники родителями.
– Ты меня слышишь? Ты слушаешь? – его упрекающий тон отвлёк её от тревожных мыслей.
– Нет, извини. Я, похоже, задумалась. Ты не видел стюардессу?
– Я спросил, веришь ли ты в магию. – Она не ответила, и он продолжил: – Ты сказала, что Европа магическая.
– Не буквально, – усмехнулась она. – Это не о ведьмах, колдунах, заклинаниях и приворотах. Если бы они существовали, то я бы ехала куда-нибудь в другое место, а не во Францию к родителям на праздники. – Она огляделась вокруг.
– Куда бы ты поехала?
Прищурив глаза, она спросила:
– Скажите мне, любезный господин, Вы – моя волшебная фея-крёстная, или правильнее сказать – крёстный? Вы здесь для того, чтобы исполнять мои желания?
Он поднял руку и нажал на кнопку около светильников на верхней панели. Через пару секунд материализовалась женщина в синей юбке и блузке с именным бейджем и эмблемой авиакомпании.
– Вы что – то хотите, сэр?
– Да. – Он повернулся к Натали. – Что ты хотела?
Его вопрос застал её врасплох.
– Ммм… стакан воды, пожалуйста.
Стюардесса кивнула, быстро повернулась и заспешила в скрытое от глаз помещение между салоном и кабиной пилота.
– Не нужно было этого делать. Я опоздала, поэтому она ко мне не подходила. Сейчас она недовольна, что её оторвали от дел. – Пикающий звук привлёк её внимание – за окном грузовик с антиобледенителем отъезжал. – Мы, похоже, готовы к вылету.
Декстер затряс головой.
– Ни разу не видел, чтобы коммерческий рейс Логан взлетел без двадцати минут рулёжки, минимум. Иногда кажется, что мы не полетим, а поедем по земле до места назначения. Кроме того, ты спрашивала про стюардессу. Это было твоё желание.
Через несколько секунд женщина вернулась с салфеткой и пластиковым стаканчиком, наполненным ледяной водой. Взяв стакан, Натали поблагодарила стюардессу и повернулась к Декстеру.
– Это было моё желание, и ты исполнил его? Так ты моя фея-крёстный?
Он взял салфетку, болтающуюся меж её пальцев, провёл мягкой белой бумагой по своей ладони и положил её на подлокотник между ними.
– Я слишком молод, чтобы быть твоим крёстным. Давай, пей воду. А что до остального – полёт будет долгим, впереди еще много часов над землей. – Он откинулся на спинку.
Взору Натали предстал профиль Декстера: выступающая бровь, высокая скула, точёная челюсть и одновременно – сконцентрированный взгляд. Мышцы шеи и щеки надулись, словно он сжимал зубы, обдумывая какой-то серьёзный вопрос, который требовал полной концентрации. Несмотря на стройное тело и светлые волосы, его вид был успокаивающе знаком, такой сконцентрированный взгляд она видела много раз.
Она глотнула воды. Самолёт начал двигаться. Она повернулась к Декстеру. Его глаза были открыты, но у неё было впечатление, что он ничего не видел перед собой: ни спинки впереди стоящего сиденья, ни маленького экрана, ни пакета с принадлежностями для дальнего полёта.
– Всё нормально? – спросила она, поставив стаканчик на салфетку.
Он повернулся к ней. Свет в салоне сейчас был приглушен, и его глаза казались темнее, чем раньше – ближе к цвету морской воды, темнеющей в океанских глубинах.
– Я думал о том, что ты сказала. Ты упомянула историю.
– Да, мне всегда была интересна история Европы больше, чем Америки.
– Так что, история собственной страны, в которой твой дом, тебе не интересна?
Самолёт внезапно остановился, встав в очередь на взлёт. Декстер взял стаканчик, в котором плескалось содержимое.
– Спасибо за спасение моей воды.
Декстер улыбнулся.
– Не могу позволить твоим желаниям выплеснуться. – Он указал пальцем на окно. – Похоже, они чистят взлётные полосы.
Это было так. На взлётном поле было много грузовиков со снегоочистителями, что, несомненно, и явилось задержкой вылета самолётов.
– Я спрашивал о твоём интересе, о том, что происходило в прошлом, там, где твой дом.
Натали отвернулась от окна и пожала плечами.
– Мне интересно не это, а короли и династии прошлого.
– А я нахожу, что верна одна старая поговорка.
– Какая из них?
– Та, где говорится, что тот, кто не знает своей истории, обречён на её повторение.
Глава 3
Ни осмысление, ни познание не могут найти себе места в
Атмосфере страха.
Роза Кеннеди.
Для Натали такое путешествие, как сейчас – на восток, удалявшее от солнца, но приближавшее к будущему, вызывало ощущение потери времени. Образно говоря, часы с каждой милей словно летели в лобовое стекло, а километры исчезали в зеркале заднего вида. Разница в единицах измерения не объясняла этот феномен. Время в Бостоне и Мюнхене никогда не было одинаковым. Часы терялись навсегда, растворяясь в безвестности подобно выхлопным газам турбин самолёта в его следе.
Время, запертое в кабине первого класса у места 2А, ускорялось. Тело Нат может и повзрослело на шесть часов, но минуты бежали быстрее, отсчитав двенадцать. После того, как она покинула Бостон, реальность тоже начала ускользать.
Натали видела, что происходит вокруг, трогала, пробовала и даже нюхала. Она не была в одиночестве. Ей помогали, помощь была постоянной и вездесущей. Чем хуже она соображала, тем внимательнее становился Декстер.
По меркам США Натали не была достаточно взрослой для употребления алкоголя, по крайней мере, законно. Это не значит, что она никогда не пила. На домашних обедах и вечеринках она могла выпить бокал вина. Она бывала на школьных вечеринках. И да, даже в Гарварде были вечеринки такого типа.
Но она никогда не напивалась. Она видела, как друзья начинали спотыкаться и путаться в словах. Иногда она кому-то помогала добраться до дома. Бывало даже, что приходилось подержать кому-то над унитазом волосы. Но сама она никогда не терялась во времени, никогда не просыпалась с вопросом – что она наделала? Да и родители, благодушно относящиеся ко многому, определённые вещи считали непростительными.
Появляться в непотребном виде было непростительным грехом. Вокруг люди, и они смотрят. Человек никогда не бывает абсолютно один. Да и правда, приятели-студенты с телефонами могли мгновенно распространить фото в соцсетях на посмешище сотням, тысячам, а может и больше. А ещё правда и то, что жёлтая пресса с радостью подхватит историю о младшей дочери прославленного бизнесмена, позорящейся на публике. Это касалось даже их дома. Камеры были установлены для безопасности, но запись-то велась постоянно.
Так было всегда. Мать Натали с этим смирилась. Брат с сестрой пытались с этим бороться, но безуспешно. Это было им неподвластно, как восход и заход солнца.
Зачем бороться, если не можешь ничего изменить?
Об этом, среди прочего, мать ей говорила не раз, и Натали выучила это наизусть. Оно так, как есть – научись это принимать. Возможно, именно поэтому она смирилась с отчислением из Гарварда. Могла ли она это изменить?
Покинув Бостон семь часов назад и приближаясь к Мюнхену, она была не в состоянии ответить на этот вопрос. И не только на этот. Простые уравнения, её любимый цвет, имя её первого питомца…
На самом деле всё было слегка за гранью её осмысления и артикуляции. Вся информация была просто недостижима, словно она видела, но не могла функционировать.
Декстер помог ей усесться на место, когда она вернулась из туалета, и достал её ботинки из-под впереди стоящего кресла.
– Нат, пора готовиться к высадке.
Ботинки, лежащие у неё на коленях, принадлежали ей, она их узнала. Почему они у нее на коленях?
– Я-я…
Он неодобрительно покачал головой.
– Дорогая, не говори мне, что глоток вина всё ещё на тебя действует даже после отдыха.
Дорогая? Отдых?
Она сощурила глаза:
– Я-я вас не знаю. – Слова тяжело сходили с её языка, который казался липким. – Так ведь?
– Сэр, всё хорошо?
Это была женщина в синем. Может, она поможет Натали понять. Но прежде, чем Натали смогла ответить, заговорил Декстер. Их губы двигались, но Нат не могла разобрать слов. Женщина улыбнулась и кивнула. Нат повернулся к Декстеру, он сделал то же самое.
Женщина наклонилась к Натали:
– Мои поздравления. Вы счастливая женщина. Я тоже буду отмечать.
Натали покачала головой, но слова не формировались. Не так быстро, как нужно для диалога. Один человек говорит, потом другой. Длинные паузы приводят к неудобству.
Наконец Декстер сжал её руку, Натали решила улыбнуться – бессловесное общение. Это работало. Женщина отошла.
Подождите, разве она этого хотела?
– Давай помогу, – сказал Декстер, перекидывая обе её ноги, обутые в одноразовые тапочки, через подлокотник себе на колени. Он бережно снял с неё бумажную обувь, предоставленную авиакомпанией, и натянул на каждую ногу чёрный ботинок. Застегнув их, он аккуратно поставил её ноги обратно на пол.
– Спасибо, – проговорила она, – …но почему?
– Давай я подам тебе сумку, может, захочешь освежиться.
Она вспомнила его сине-зелёные глаза, длинные ноги и улыбнулась. Ей понравилось, что он увидел её улыбку. Разве это важно?
Он открыл её прямоугольную сумку, которой она всегда пользовалась для путешествий, и стал копаться внутри. Она хотела его остановить, напомнить о недопустимости копаться в личных вещах, но слова всё ещё не складывались. Они были у неё в голове, но не двигались к языку.
Внезапно в её руках оказался паспорт, раскрытый на странице с её фотографией.
Он наклонился ближе и заговорил приглушённым голосом, что привлекло её внимание.
– Я знаю, ты не в себе. Это нормально. Посмотри на это. – Он постучал пальцем по строчкам в маленькой книжке. Когда она посмотрела туда, он продолжил: – У нас мало времени. Слушай внимательно и делай, что я говорю. С паспортным контролем всё несложно, но они могут задать тебе пару вопросов. Я объясню, что сочетание недосыпа и алкоголя вывело тебя из строя, но важно, чтобы ты знала своё имя.
Она моргнула, формулируя слова.
– М-м-моё имя – Натали…
– Твоё имя Нелли Смитерс.
Она затрясла головой.
– Нет, Натали…
– Нелли Смитерс, – медленно произнёс он. – Повтори.
– Почему?
Он не ответил, лишь несколько раз всё медленнее повторял имя, которое она не знала. Она попыталась отгородиться от него, всматриваясь в паспорт в своих руках. Там было её фото, но не то, которое должно быть в её паспорте. Этой фотографии было от силы месяц или два. Откуда она взялась? Фотография в её паспорте была сделана четыре года назад, когда закончился её детский паспорт. На этом же фото она была в сегодняшнем возрасте с длинными каштановыми волосами и большими зелёными глазами.
Хотя по характеру они со старшей сестрой были совсем разные, внешне Натали была копией Николь, только с зелёными глазами. Николь унаследовала от отца карие. Нат всегда думала, что они придают той строгости, даже отцовской устрашающей силы. Отец этого никогда не говорил. Когда он смотрел на Нат, он говорил, что она, его малышка – прекрасное сочетание тёмного и светлого. Мамы и папы.
– Нет… Я лечу в… – Она пробовала вспомнить, куда она едет. Куда-то, где холодно. Её родители уже там. И Нэйт, её брат. Она точно едет в… – в… я еду в… – Веки были тяжёлыми, такими тяжёлыми.
Может, она спит? Ей казалось, она помнила, что спала.
– Нелли…
– Нет, Натали! – Она говорила слишком громко, слишком раздражённо. Люди будут смотреть.
Декстер улыбнулся.
– Всё хорошо, дорогая. Я обо всём позабочусь.
Он позаботится о чём? Чему он радуется? Она сказала: «Натали». Она тихонько назвала имя опять, шёпотом, больше для себя, чем для него. «Нат…ли.»
Это прозвучало неправильно. Она облизала губы. «Т» было слишком мягкое, хотя согласные нечасто бывают мягкими, и не звучало тремя слогами.
– На-али…
Нет, так неправильно.
И тут она заметила на пальце кольцо.
Декстер, видно, заметил, что она смотрит на левую руку, потому что он помог девушке, поднимая её кисть, и комбинация золота и бриллиантов оказалась прямо перед её лицом.
– Я так рад, что оно тебе нравится.
Это так странно, когда самолёт начинает снижаться. Тонны металла, сотни людей, вес, который трудно представить, вдруг замедляет движение вперёд, ненадёжно зависая в воздухе, словно падая. Это пугающее ощущение – пассажиры не могут изменить убийственную траекторию.
Так сейчас себя почувствовала Натали: свободное падение с высоты нескольких миль, её желудок сжался. Кожа покрылась потом, руки стали влажными, и завтрак, который она не помнила, как ела, просился наружу.
– Я… меня… вырвет…
Губы Декстера изогнулись в полуулыбке, глаза просветлели.
– Нет, дорогая, не вырвет. Я позаботился об этом. Препарат против тошноты в твоём коктейле этого не позволит.
– К…коктейле?
– Ну да. Мы скоро приземлимся в Мюнхене. Ты тут достаточно взрослая, чтобы пить. В Германии с шестнадцати можно пиво и вино, с восемнадцати крепкий алкоголь. Такой же закон и в конечном пункте нашего путешествия. Хотя, как твой муж, должен сказать, что нужно присмотреться к твоей реакции. Скорее всего, у тебя низкий порог переносимости алкоголя.
В его речи было слишком много всего, слишком, для восприятия.
– Конечном пункте? – У неё сдавило в груди. – М…моя мама… Франция.
– Да, хорошо, что ты её вспомнила. Конечно, мы её навестим как-нибудь. У меня нет цели держать тебя вдали от семьи. Сомневаюсь, что мы навестим их во Франции. Ты не будешь готова. К тому же они просто арендовали это шато. Я бы с удовольствием посетил их остров. Уверен, там прекрасно. Но ты не думаешь, что нам нужно получше узнать друг друга? – Он обхватил её ногу выше колена, и сквозь материал джинсов она почувствовала, как горяча его ладонь. – Моя дорогая жена.
Глава 4
Принять – не значит смириться; это значит понять,
что что-то происходит, как происходит, и через это нужно пройти.
Майкл Джей Фокс.
Натали молча уставилась на него, не зная, что сказать, но хватка Декстера усиливалась с каждой секундой так, что побелели кончики пальцев. Ей стало больно глубоко под кожей.
Уронив паспорт, она схватилась за его неподвижную руку.
– Хватит. Т-ты делаешь мне больно, – сказала она уже быстрее. Боль вернула ей способность говорить, хотя слова, вылетавшие сквозь сжатые губы, были едва слышны.
Рука Декстера не двинулась. Нажим не уменьшился и не увеличился, но его слова были ясными и резкими, рассекая шум самолёта как ножи:
– Здесь, при рокоте двигателей нашу беседу не слышно. Ты можешь запомнить, что надо говорить, когда мы сойдём?
Его пальцы надавили ещё сильнее.
Натали ахнула, кусая губу, чтобы не вскрикнуть.
– Пожалуйста.
– На вопрос должен быть дан ответ.
Путаясь мыслями, она пыталась осознать его слова и игнорировать боль. Закусив губу, она кивнула.
Давление ещё усилилось.
– Пожалуйста… я могу запомнить.
Давление сохранилось таким же. Она молилась, чтоб не стало хуже. Она может это выдержать, если не будет хуже.
– Скажи мне своё имя, – потребовал он.
Она пыталась вспомнить. Всё пока было как в тумане. Ответ был в её паспорте. Не правильный ответ, а тот, который облегчит её участь. Маленькая книжица валялась сбоку у её ноги, куда она её уронила.
