Текст книги "Прощай, мое мужество"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Слышь! Там в больнице еще сто боевиков есть. Ты их попроси сдать документы перед штурмом или вместе с "Альфой" штурмуй больницу. – посоветовал ему комбат. – Заодно будешь смотреть за соблюдением законности при штурмовой операции.

Военный следователь не стал выслушивать комбата до конца и быстро зашагал обратно.

– Вот, суки. Устроили социалистическое соревнование – кто больше доказательств соберет. – вырвалось у меня.

Подошел наш солдат, проторчавший около трупов более часа.

– Тот, у кого нашли военный билет, местный. Жил тут рядом с городом. – рассказал он. – Ему двадцать лет. А второму, который помладше, должно скоро восемнадцать было стукнуть.

– Хрен его знает, и чего ему дома не сиделось. – с досадой сказал и сплюнул доктор.

На взлетку опустилось два Ми-8 и два Ми-24. Это наша вторая группа вернулась с облёта.

Из вертолета выскочил командир роты и побежал к комбату:

– Товарищ майор, там из Зеленокумска к Буденновску по шоссе несется какая-то левая колонна машин "скорой помощи". На сигналы остановиться не реагируют. Мы бы ими занялись, но керосин заканчивался на восьмерках.

– Ладно. Если дежурный по полетам даст добро на вылет, то полетим. Тут до обеда полчаса осталось. – сказал комбат.

Мы вылетели и на указанной трассе действительно обнаружили десяток машин "скорой помощи", которые на большой скорости неслись к Буденновску.

Наш Ми-8 развернулся и стал догонять колонну, держась справа от нее. Вертолет поравнялся с головной машиной и теперь мы двигались в одном направлении и на одной скорости, только они по автостраде, а мы по воздуху.

В открытую дверь комбат несколько раз махнул рукой вниз, давая знак остановиться. Но сидевший справа от водителя дородный врач лишь равнодушно посмотрел на нас. Но сам водитель наш знак понял и тем не менее показал рукой на свое начальство.

– Дай-ка очередь в воздух! – приказал мне комбат.

– У меня же бесшумная. – сказал я про свою винтовку.

– Ну тогда очередь по дороге перед первой машиной. – уточнил Маркусин.

"Это мы запросто." – подумал я и выпустил три патрона по дороге за десяток метров от автомобиля. Пули выбили мелкую крошку из дороги. Это видел я, это же заметили и в передней "скорой помощи". Водитель дал по тормозам и выехал на обочину.

Не дожидаясь пока вся колонна остановится, командир вертолета направил Ми-8 через дорогу на поле. Десантировавшись, подгруппа бросилась к каретам "скорой помощи". Я подбежал к головной машине и увидал рядом с ней водителя и важного вида мужчину в белом халате и больших очках.

– Досмотр автомашин. – коротко объяснил я. – Переведите своих людей на другую сторону дороги.

Главный доктор попытался что-то возразить, но времени было в обрез и я крикнул своим бойцам:

– Всех пассажиров – на эту сторону дороги. Убрать всех от машин. Досмотреть и людей и машины.

Солдаты стали направлять людей в белых халатах на противоположную сторону дороги. Старший колонны тоже пошел на другую обочину и при этом шел так нарочито медленно и важно. Но меня разозлили его надменные и презрительные взгляды, которые он, оборачиваясь, бросал на меня. И в большей мере из-за этого я был вынужден поторопить его:

– Эй, в очках! На ту сторону – живо!

Солдат осмотрел изнутри "скорую помощь",но ничего подозрительного не нашел:

– Пусто. Даже спирта нету!

Другие автомобили также были чисты в плане какого-либо подозрительного груза.

– Блин, только зря пробегали. – коротко выругался я. – Что у них?

Я побежал к бойцам, которые досматривали пассажиров колонны. Медперсонал тоже оказался "чистым" от оружия и взрывчатки.

– На борт! – скомандовал я своим, а людям в белых халатах высказал свое пожелание:

– Свободны. В следующий раз останавливайтесь сразу.

Когда мы взлетели медицинская колонна уже трогалась в путь.

– Этот старший, в очках, нам кулаком не грозит, случайно? – крикнул я солдату, вместе со мной досматривавшему головную карету. Боец сидел по правому борту и наблюдал за автомобилями "Скорой помощи".

– Нет. Только смотрит как на врагов народа. – ответил солдат.

– А у них спирта не было? – спросил доктор.

– Вроде бы нет. – ответил я.

– Что это за доктора, если без медицинского спирта на такое задание едут? Как они людям помощь будут оказывать? – возмущенно прокричал наш военный Гиппократ.

– Спирт – это горючее вещество. Можно приравнять к жидкообразному взрывчатому веществу. – констатировал комбат. – В следующий раз обязательно найти и изъять для дальнейшего уничтожения. Способ уничтожения определю я.

Я лишь покривился – мой организм не воспринимал такого варварского отношения к себе.

Нам было жарко и в открытую дверь иногда залетали порывы встречного потока. Час назад мы были чистыми и свежими после купания под струей из брандспойта. А сейчас все, кто бегал на досмотр опять были черными от грязи и со струйками пота на почерневших лицах. При десантировании и возвращении на борт нам приходилось пробираться сквозь черную тучу пыли, поднимаемой с земли стремительно вращающимися лопастями вертолета. А земля здесь была добротным ставропольским черноземом…

– Получено задание. На окраине какого-то большого села обнаружен крытый грузовик с вооруженными людьми. – Из кабины летчиков вышел комбат. – сейчас будем досматривать.

Наведение на цель было произведено очень точно и спустя несколько минут наш борт прибыл прямо к месту назначения. С ходу пролетев над указанной нам сельской окраиной, мы убедились, что именно на этом въезде в село стоит подозрительный автофургон, рядом с которым находилось до полутора десятка мужчин. У большинства из них на руках виднелись длинные металлические предметы.

Вертолетчики решили не рисковать и поэтому высадили нас в полукилометре от этого грузовика. Десантировавшись, я направил пол-группы охватывать врага со стороны поля, а сам с другой половиной пробежал через посадку чтобы зажать неприятеля слева со стороны шоссейки.

До фургона оставалось каких-то сто метров когда мы заметили несущийся на нас "Жигуль".Мы уже бежали во весь дух, быстро развертываясь в боевой порядок по расширяющемуся асфальтовому покрытию. Впереди пустая автомагистраль раздваивалась и прямая главная дорога продолжалась до самого села со странным фургоном и уже встревоженными людьми… Ну а влево с плавным изгибом и подъёмом на виадук уходило другое ответвление трассы. И именно от туда прямиком на нас и вылетел этот правнук "Фиата". Увидав нас, водитель резко затормозил в полусотне метров, не останавливаясь, лихо развернулся и сразу же погнал своего стального коня обратно на виадук.

Ну разумеется "своего" мы никогда не упустим и охотничьи инстинкты сработали моментально.

– Стой! – раздалось несколько голосов, в том числе и мой.

Но, заслышав наши грозные окрики, владелец легковой автомашины цвета перезрелых помидоров тут же записался в отчаянные автогонщики и моментально прибавил еще больше газу своему высокоскоростному болиду. В салоне "жигулей" не наблюдалось больше никого, кроме единственного лихача-водителя. Мне показалось, что это какой-то мирный дядька со страху принял нас за боевиков и теперь изо всех сил пытается дать дёру.

Но остановить и досмотреть зарвавшегося автолюбителя следовало во что бы то ни стало…

– Стой! Стрелять будем! – Комбат Маркусин опять вошел во вкус. – По лобовому – огонь!

Слева раздался очень близкий и потому оглушительно-звонкий одиночный выстрел АКСа комбата. Я уже успел присесть на колено и привычно поймать в прицел "свою" цель, но не лобовое стекло, а правый задний фонарь и тоже нажал на курок.

В оптику было хорошо видно, как наши пули пробили стекла автомобиля, но водитель оказался упертым храбрецом и ни в какую не останавливался даже при прямых попаданиях.

– По колесам. – крикнул Маркусин и сразу выпустил две короткие очереди.

Мой треугольник прицела стал подбираться к одному из колес, но было уже поздно… Стрелявший очередями майор проявил очень даже быструю реакцию и неплохую меткость…

"Жигуленок" как бы нехотя вильнул вправо и, медленно останавливаясь, съехал на обочину. Оставшись без "работы", я рванул вперёд… Из-за пробитых обоих правых колес автомобиль прямо на наших глазах неудержимо кренился вправо. Но водитель решил не сдаваться до последнего… Он мигом выскочил из подбитого автотранспортного средства и трясущимися руками пытался вставить ключ в замок своей двери. По правой половине его лица обильно текло что-то красное.

– Точно какой-то местный. Куркуль. Его чуть не убило, а он свою машину старается закрыть. – на бегу подумал я. – Чья же пуля его задела? Я же вправо бил.

Бережливому автовладельцу все-таки удалось закрыть левую дверь, после чего он молниеносно выдернул ключ и крупным аллюром побежал по направлению к злополучному ГАЗ-66, который уже досматривали наши солдаты.

– Перехвати его! – крикнул мне комбат и по главной дороге понесся дальше к грузовику.

Я с каким-то бойцом свернул с пологой шоссейки на пустырь и, перескакивая на ходу через ямы да бугры, помчался наперерез… Мы оказались резвее и вскоре остановили громким окриком незадачливого водителя, уже успевшего одолеть половину пути до спасительной толпы…

– Стой! Руки – вверх!

Тяжело дыша, мужик медленно остановился и послушно поднял обе руки вверх. Правая половина лица была полностью залита кровью, стекавшей откуда-то с виска.

– Что же вы от нас убегали? – спросил я его, на всякий случай хлопая по его карманам.

Водителю было лет под пятьдесят, он с трудом дышал и еще хуже разговаривал:

– В-в-вы-ыы к-к-т-т-о-оо?

– Да мы свои! – попытался успокоить его я.

– Дядь Ваня! Что же вы от нас уехать хотели? – прокричал подбегающий сзади солдат. – Мы же кричали "стой".

– А-а т-ты от-куда мен-ня з-знаешь? – к мужику постепенно стал возвращаться дар речи.

– Да я же Васька Ермаков. Сосед ваш. – сказал, отдуваясь разведчик.

Его черное от копоти и пыли лицо было залито струйками пота и сейчас он менее всего был похож на недавно проживавшего рядом мальченку…

– Антихрист ты! А не сосед! – воздев в сильнейшем отчаяньи свои руки к небу, искренне возопил куда-то вверх обладатель "Жигулей".– Кто же своих соседей стреляет средь бела дня?

– Да я не стрелял… – смущаясь, начал было оправдываться мой подчинённый.

– Надо было остановиться по приказу. – строго сказал я и протянул руку ко лбу пожилого человека.

Ровнёхонько по середине лба под кожей бугрилось что-то, похожее на маленький кубик. Под пальцем он легко переворачивался и перемещался в разные стороны. В том месте, где лоб постепенно переходил в височную область была небольшая ранка, из которой густо текла кровь.

– Ой, сынок! Меня ж там ранило! – спохватился водитель и совсем как дед Щукарь запричитал: – У меня там пуля застряла… В голове – пуля. Меня ж в больницу, на операцию нужно…

– Это не пуля. А осколок от стекла лобового. – я ткнул пальцы мужика в прямоугольный бугорок под кожей.

Тот запричитал еще сильнее:

– Какое стекло! Я же чую – пуля. Можа маленькая, но пуля. Ой, лихо. Тут и помру…

– Осколок стекла вот тут вошел под кожу, а здесь застрял. – Я провел пальцем мужика от ранки до бугорка.

Но это его совсем не успокоило:

– Помру я тут…

– Дед, беги быстрей к врачам. Пусть тебе пулю достают, может не помрешь.

– С этими словами я развернул раненого водителя к окраине села, где стоял фургон и уже собралось человек тридцать-сорок. Словно повинуясь моему распоряжению, обливающийся кровью пожилой мужчина ходко побрел к смотрящим на нас людям…

Теперь нам следовало изучить внимательнейшим образом место происшествия.

– Ермаков, пошли машину осмотрим.

Колеса оказались пробитыми комбатовскими выстрелами – это было и так ясно. Свою пулю, то есть отверстия от неё я нашел быстро – они были гораздо больше и по диаметру совпадали с девятимиллиметровыми патронами моего Винтореза. Моя пуля пошла выше на 10– 15 сантиметров от заднего фонаря "шестерки" и пробила отверстия аккурат в створе заднего и лобового стекла. От "моих" отверстий было сантиметров пять до нижнего края стекла и, по моему глубокому убеждению, не могли выбить осколок стекла, попавший водителю в голову. Ну а комбатовская пуля попала точно посередине обоих лобовых стекол, но на миллиметры ниже зеркала заднего вида. Диаметр этих отверстий как раз соответствовал калибру 5,45 миллиметров. По высоте эти небольшие отверстия располагались на уровне головы водителя.

– Смотри, вот моя большая пуля. А вот маленькая – комбатовская. – показал я отверстия солдату Ермакову.

Но того в данную минуту больше интересовал материальный ущерб, причинённый дорогому соседу…

– Да машина-то целая. Только колеса заклеить и стекла поменять. – Оценил он убыток нанесенный своему "дяде Ване". – Да и вообще эти дырочки можно болтами закрутить, чтобы трещины не пошли на остальное стекло и все.

От автофургона нам уже кричали и свистели, предлагая нам поторопиться с возвращением. Основная часть разведчиков уже начала скрываться в лесополосе, сразу за которой на поле садились наши два борта. Лишь Маркусин с кем-то ещё продолжали надрывать свои глотки… Мы оставили в покое легковую машину и побежали эвакуироваться.

И ГАЗ-66 с цельнометаллическим кузовом и стоявшие рядом с ним люди с несколькими ружьями оказались еще одним казачьим кордоном, выставленным местными жителями на въезде в свое село. Пробегая мимо людей, мы не заметили среди них нашего "соседа". Видно его увезли для оказания срочной медицинской помощи и извлечения из головы "маленькой, но пули".

Внезапно мое внимание привлёк крепкий парень, явно что-то прятавший в кабине за водительским сиденьем…

– Так… Что там у тебя? – крикнул я ему, подбегая ближе. – Доставай!

Одетый в промасленную спецовку молодой человек так же оказался водителем и из бумажного свёртка появилась поллитровка беленькой. Ни капли не сомневаясь, парень добродушно протянул её нам…

– Ребята! Ну хоть вы возьмите…

– Спасибо! Нет!

Это почти дуплетом отказались наши практически не дрогнувшие голоса и мы с Василием побежали к вертолёту. Война войной, но "облико" должно быть всегда "морале"…

Второй борт уже поднялся, а на нашем оказалась втянутой и лесенка… Но нас они все-таки дождались и мы устало вскарабкались во внутрь отечественного геликоптера…

– Ну что там с водителем? – спросил меня в вертолете комбат.

– Да, пустяк. – махнул я рукой. – Пуля выбила осколок стекла. Он влетел под кожу и застрял во лбу.

– А чья пуля? – решил уточнить Меркосин.

– Ваша. – по-честному сказал я. Моя пошла внизу и справа. А ваша как раз справа от головы.

– А может наоборот? – засомневался комбат.

Но субординация и есть субординация… Только вот для военного прокурора она почти не важна и в вопросе разграничения содеянного, а следовательно и наступающей ответственности всё должно соответствовать справедливой истине…

– Нет. У меня – девять миллиметров. Сразу видно. А у вас – пять сорок пять. Маленькая дырочка. – твёрдо возразил я. – Вот Ермаков видел.

Солдат Василий подтверждающе закивал головой.

– Да ничего с ним не случится! Стекло вырежут. И на память ему отдадут. – прокричал я Маркусину. – Водила оказался соседом Ермакова. Это у которого сын дезертир.

Данный факт незаконного уклонения военнообязанного соседского отпрыска от всеобщей воинской службы успел мне поведать на бегу разведчик Вася, который невзирая на неподходящесть момента, всё-таки не смог удержаться от возможности высказать свою обиду на такую большую несправедливость…

– Да ну?!… Эх, бля. Надо было бы ему по двигателю стрелять. – самым натуральным образом огорчился комбат. А то мы тут воюем, а его сынок дома отсиживается. Непорядок!

– Зато сейчас мы его чуток компенсировали… – прокричал я Маркусину…

Шутки шутками, но на мой взгляд это действительно было так…

Уже за обедом нашим офицерам стало подробно известно про всю эту историю с соседом дядей Ваней и мы еще долго смеялись над куркулистым водителем, закрывающем под свистящими пулями свою машину, а также над его "маленькой, но пулей".

– А он еще врачам не поверит когда ему стеклянную крошку дадут. Еще потребует настоящую пулю поискать в голове. – говорил, беззлобно потешаясь, доктор.

– Ну что, Ермаков, ты почто своих соседей стреляешь? – шутливо спросил я солдата по возвращении с обеда.

– Товарищ лейтенант, так может заскочим в мое село. – Улыбаясь, попросил Ермаков. – А то этот дядь Ваня на всю округу слух пустит, что я на вертолете летаю и соседей почем зря стреляю.

– Не знаю. Командир борта должен за каждую посадку отчитываться. – сказал всерьез я. – Если договоримся с летунами – попробуем.

Послеобеденного отдыха у нас так и не получилось и пришлось вновь усаживаться в нашу "воздушную колесницу", чтобы старательно обшаривать ставропольские поля и лесополки, автострады и проселочные дороги, кустарники и прочие естественные изгибы местности.

Пролетая через час над обстрелянным "жигуленком", мы заметили рядом с ним отчаянно махавших руками людей. На "нашей" машине же отсутствовали переднее и заднее стекла.

– Давай-ка приземлимся, так, на всякий случай. – сказал комбат, направляясь в кабину пилотов.

По его просьбе борт приземлился как можно ближе. Мы благополучно десантировались и вот около подстрелянной машины к нам подбежало несколько возбужденных мужчин.

– Тут только что чеченцы были. Двадцать человек на "Камазе". С автоматами. – загалдели они наперебой.

Комбат в этот раз с нами почему-то не побежал, а остался на вертушке и оценивать обстановку нужно было мне.

– Кто видел их? Что они сделали?

– Мы все видели. Вот, расстреляли эту машину. – докладывали наперебой местные жители. – Водителя чуть не убили, до реанимации еле довезли. А потом сели на "Камаз" и во-он туда поехали.

Я доверчиво посмотрел на виадук, на который и показывали всезнающие селяне, но затем решил всё-таки их разочаровать.

– В эту машину я стрелял.

От искреннего удивления у сельчан начали отвисать челюсти.

– А зачем? – недоверчиво спросил один из них.

Тут мне пришлось выкладывать всё начистоту.

– Мы досматривали ваш пост. А он хотел удрать. На команды "стой" не реагировал. Вот и пришлось стрелять по колесам. Стараясь не улыбаться, я доводил до селян истинные причины случившегося.

Не знаю поверили они мне или нет, но после моего рассказа одним слухом о кровавых злодеяниях Басаева на Ставрополье должно было стать меньше.

В вертолете я обрадовал комбата тем, что нас приняли за чеченцев, а наш Ми-8 за чеченский "Камаз", в который мы потом сели и улетели на аэродром.

– А деда, говорят, в реанимацию повезли. – открыто сокрушался я и по-моему от этого комбату было невесело. – Боятся, что не довезут…

Кое-кто из бойцов стал в этот откровенно ответственный момент стал улыбаться и тут я, не выдержав, и рассмеялся. Маркусин облегченно вздохнул, но показал мне кулак.

Когда наш борт приземлился на аэродроме и по-автомобильному заруливал на свою стоянку, мы увидали, что лежавшие на траве тела боевиков исчезли. Не было и брезентового полотна, на котором их притащили. Чуть позже нам сказали, что трупы забрали с собой прокурорские и милицейские работники. Там, в городе для хранения трупов боевиков был приспособлен грузовик-рефрижератор.

А тела мирных жителей Буденновска, погибших в первый день нападения, уже к вечеру того же дня всех свезли в городскую баню. Там на кафельном полу они и лежали, пока не установили личности убитых, после чего их забрали родственники.

Еще стало нам известно, что в город приехал известный правозащитник, то ли Ковалев, то ли Кораблев. С ходу он предложил свои услуги, как посредника, в переговорах наших властей с Басаевым. Московский правозащитник был категорически против операции по штурму больницы и призывал наше руководство выполнить все условия боевиков. Но наши правители были настроены решительно и воинственно и услуги правозащитника быстренько отклонили.

На свою беду незадачливый правозащитник стал высказываться против проведения штурма и выполнения всех условий боевиков уже на улицах города, пытаясь собрать вокруг себя местный электорат и журналистов. Но речи заезжего московского гостя, оправдывающего в некоторой степени действия Басаева и его боевиков, явно не пришлись по душе местным жителям, испытавшим за считанные дни столько горя и страданий. Буденновская общественность от услышанного вскипела и пришла в ярость – правозащитник был взят в плотное кольцо женщин, которые от души и вволю намяли ему бока. Проезжавшими мимо милиционерами залетный гость был вызволен из осады и доставлен в безопасное для него место.

Говорят, что в городе его потом не видели и не слышали.