Текст книги "Прощай, мое мужество"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

И вот в течении двух дней мы вчетвером выпиливали распорки в оружейных пирамидах, выклеивали там же бумажные бирочки под прикручиваемых поверх оргалитовыми прозрачными пластинами, получали со склада и закрепляли за каждым солдатиком его уже личное оружие… А сердце-то всё болело и ныло в ожидании обязательных проступков моих оставленных на воле молодых, но потенциально опасных "преступников"… Тревожные предчувствия меня естественно не обманули и ко второму вечеру начальник медицинской службы бригады в срочном порядке пригласил меня в санчасть для обозрения моего же молодого солдатика, только что привезенного в тяжелейшем состоянии, ну разумеется, с парашютных прыжков… На негнущихся ногах я всё-таки доковылял но нашего местного лазарета и раскрыл свои зажмуренные глазки только лишь в самой палате, куда меня за ручку привел добрый доктор Айболит… Каково же было мое искренне-восторженное удивление, когда вместо окровавленного куска человеческого мяса, как результата неудачного приземления или же дедушкинского воспитания, я увидал на больничной койке вполне целенького юношу… Правда, почти голенького, но зато в армейских трусишках…

– Ты чему радуешься? – откинувший, как заправский фокусник, одеяло начмед возмущенно повесил его на спинку кровати и продолжил бурно выражать свое сочувствие. – У него же язва! А вы…

Со вздохом облегчения я тут же возразил врачу, что в желудок, да еще и солдатский, вообще-то заглянуть сложновато в полевых условиях… Никаких жалоб на здоровье он никогда не высказывал и в санчасть не обращался… Книга записи больных в роте имеется и регулярно мной проверяется…

– Да ты посмотри, сколько у него насекомых ползает! – в благородном гневе вскричал доктор. – Сейчас по всей санчасти расползутся…

Вот тут-то мне возразить было нечего – ведь я являлся пусть временным, но всё-таки командиром целого подразделения, откуда и поступил этот "ветеринарный донор". Хотя в принципе вещей санитарным контролем и соответственно дезинсекцией солдатского обмундирования должна заниматься всё та же медицинская служба… Да и могли сначала помыть бойчишку в душе, перед тем как ложить его на свеженькие простынки. А сейчас было уже слишком поздно и тучные животинки быстренько разбредались по белоснежному полю, навек оставляя своего недавнего "кормильца" на произвол судьбы…

– Вот как я его сейчас в госпиталь повезу? – успокоившимся тоном спросил майор медицинской службы. – Его-то камуфляж уже сам собой под кровать заполз… кишмя кишит…

Ну это было делом поправимым и я строго посмотрел на почти голенького бойца спецназа:

– Кто командир отделения?

– Младший сержант Стрекинов. – довольно-таки бодрым голосом изрек он.

Хоть несчастная жертва террора бельевых вшей и лежала в соответствующей страдальческой позе да и разговаривала с невыносимо болезненной гримасой на лице, но его истинную симулянтскую сущность очень хорошо выдавал затаившийся в глазах сильнейший страх… Или даже скорей панический ужас от одной только мысли, что сейчас его раскусят… (тьфу ты… Черт бы тебя побрал…) то есть разоблачат и отправят обратно изучать сложную и трудную солдатскую науку…

Но медицина всегда права, а командиры отделений в любое время несут полнейшую ответственность за молодых подчиненных и я спокойно отправился в казарму, где в ружпарке продолжал в поте лица трудиться ни о чем не подозревающий Стрек… Ведь наша жизнь настолько многогранна и неприятные сюрпризы сваливаются порой ну прямо как майский снег на обритую голову…

Вот и для меня оказалось абсолютной неожиданностью то, что я когда-нибудь столкнуться нос к носу с моим бывшим подчиненным, да еще и при выполнении боевых заданий… Кажется днем ранее я стоял в очереди за своей порцией так называемого офицерского завтрака, когда случайно заметил непонятный мне испуг в глазах молодого здоровяка-повара, внезапно уставившегося на меня словно бедный кролик на голодного удава… А ведь я тогда его не узнал…

– Вот… Товарищ лейтенант! – еще издали заорал мне Ермаков, тащивший за рукав безропотно переступающее тело в белом халате. – Да иди-иди… Не бойся…

Следом за ними уже толпой валили наши разведчики, которые успели поесть хлеба да каши и теперь никак не преминули развлечься великолепным зрелищем… Еще бы! Оказывается разжиревший повар, который теперь скуповато накладывает черпаком овсяную жижу в их котелки, в прошлом году являлся их коллегой…

С минуту мы молча смотрели друг на друга… Исхудавший хищник в уже истрепанной шкурке и откормленное до безобразия длинноухое "белый великан".

– Не понял! Где доклад и воинское приветствие? А?! – серьезным тоном процедил я сквозь сжатые зубы в полной тишине.

Если уж играть роль ужасного и жестокого босса, то играть её до самого конца… И рослый повар моментально вскинул к своему белому колпаку правую руку и стал громким голосом рапортовать…

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! Рядовой такой-то по вашему приказанию прибыл! В настоящее время исполняю обязанности старшего повара на солдатской кухне…

– Вольно-вольно… – не выдержав, я всё-таки залился громким смехом… – Ру-ку… опусти…

Под веселый хохот и улюлюканье своих прежних товарищей сконфуженный Вовчара убрал от головы выпрямленную ладонь, потом зачем-то сдернул белую шапчонку и стал её мять да переминаться с ноги на ногу…

– Да ты не волнуйся! Мы тебя с собой не возьмем… – улыбнулся я.

– В вертолет не влезет… – произнес согнувшийся пополам Ермаков. – Только через рампу…

Но я тут же пресек всевозможное злословие и неприличные шуточки в адрес кухонного специалиста.

– Василий! Не смущай своего земляка.

– Да какой же это земляк! – возмущенно фыркнул Ермаков. – Удавил бы…

Ну это было уж слишком и я даже шикнул на наглеца, прогоняя его с глаз долой…

– Кыш… Отсель! Пернатый коростель! Чтоб я тебя не видел полчаса хотя бы…

Возмутитель спокойствия мигом скрылся в задних рядах зрительской толпы и теперь можно было поговорить почти по душам…

– Ну, рассказывай как живешь! А то я тебя-то и не узнал вчера… Рожу отъел капитальную…

Повар поначалу был немногословен:

– Комиссовали меня тогда… Я еще обратно просился… Но врачи отказались…

– Ну, конечно!… – сплюнул крепкий солдат из второй, кажется, группы. – От этих "извергов" всего можно ожидать… Ты сопротивлялся изо всех сил… А они тебя насильно отправили домой…

– Небось и мамка уже за воротами поджидала на машине… – хохотнул уже другой солдат.

– Цыц! Не мешайте нам общаться… – нарочито грозно прикрикнул я на них обоих, а затем опять ласково вопрошал более мирного собеседника. – А как же твоя язва? Ну давай-давай… Выкладывай всё начистоту…

– Домой приехал… Работы нигде нет… Вот по знакомству сюда помогли устроиться… – прозвучал невнятный ответ.

– А болезнь твоя? – громко спросил кто-то из бойцов. – Куда она подевалась… Ты ведь тогда еле ходил… За животик держался…

– Язва зарубцевалась. – еле слышно произнес Вовчара. – Сейчас не беспокоит…

– Понятно! – сказал я. – А мы вот сюда воевать прилетели… Твой город от Чеченов защищать… А ведь и ты мог бы вместе с нами быть… Если б тогда не закосил… И не стыдно тебе?

Здоровенный повар молчал и нам даже стало жалко его…

– Да ну его! Нормальные пацаны всё выдержали и сейчас сюда приехали людей спасать! А это чмо…

Так и не договорив, крепыш демонстративно развернулся и ушел к месту расположения своей второй группы…

Вокруг стало очень тихо…

Если откровенно… То я даже и не ожидал такого поворота событий, так как намеревался чуточку побалагурить с бывшим бойцом… Ну а тут разговор перешел в очень уж серьезное русло…

– Ну… Ты уж на него не обижайся! – тоном помягче сказал я повару. – Мы же тут по нескольку раз в день вылетаем на облеты… Вот и устал человек… Брякнул не подумавши…

– Да ничего… – странно дрогнувшим голосом ответил Вовчара. – я же не знал…

По нему было заметно, что и мои насмешливые уколы, и искренние издевательски-оскорбительные высказывания бывших товарищей очень уж сильно задели его душу, не говоря уже о самолюбии, уязвленном до самых глубин… Но ведь человек сам является творцом своей же судьбы и личный выбор он сделал в прошлом году…

– А кто же знал, что всё вот так получится? – философски изрек я. – Только вот надо бы всегда оставаться мужиком…

– Это точно… – неожиданно с каким-то внутренним вызовом согласился со мной здоровяк и через коротенькую паузу решительно обратился ко мне вновь. – Разрешите идти, товарищ лейтенант?

– Иди. – ответил я.

Стоявшие рядом разведчики расступились и пропустили парня в белом одеянии. Затем и они стали постепенно расходиться по своим дневкам.

Уже на ужине наш доктор тоже сперва не поверил моему сообщению о столь необычной встрече.

– Это какой-такой Вовчара? У меня их столько перебывало…

– Которому его командир отделения принес свой дембельский камуфляж, чтобы отправить его в госпиталь… Ну, самый вшивый ваш больной… Как вы сами говорили…

– А-а-а… Как же, как же… Был такой… – затараторил военный врач. -Он еще полчаса не хотел одевать сержантскую форму…

– Вот это он… – подтвердил я. – На полевой кухне нашей работает…

Ну разумеется, наш добрый доктор Айболит обрадовался от всей души и сразу же отправился на поиски своего прошлогоднего пациента. Вернулся он минут через двадцать и немедленно обрадовал нас своим заключением…

– Ну что? Военная медицина способна творить чудеса…

– Особенно на бумаге… – мрачно пошутил командир третьей роты, из которой комиссовалось немало солдат.

– Это уж как почитать… – тут же отпарировал ему начмед. – Ведь почти все язвенники тощие, как смерть… И этот был таким же… А сейчас? Богатырь! Гвардеец!

– Отожрался на солдатских харчах… – недовольно поморщился я. – Не следовало его отправлять тогда в госпиталь… Служил бы сейчас в бригаде и защищал свой родной город вместе с нами…

Подошедший к нам командир группы Сарыгин имел такое же мнение.

– Стал бы уважаемым человеком… А он тут на кухне ошивается…

– Каждому – свое… – сказал ротный-3. – Кому кастрюли драить, а кому с автоматом бегать…

На этом перемывание бойцовских косточек незаметно и прекратилось…

После ужина все наши группы такой же длинной вереницей отправились обратно в свою казарму, где разведчики могли наконец-то выложить на кровати свои бронежилеты вместе с оружием, выпрямиться в полный рост да вздохнуть полной грудью и наконец хоть как-то обмыть разгоряченные и грязные тела холодной водой из-под ведра. Ополоснуться также можно было и в солдатском душе под открытым небом, который мы обнаружили накануне. Но водичка из нескольких трубок текла очень слабо, а желающих освежиться там всегда толпилось хоть отбавляй и мыльная пена успевала превратиться в стягивающую кожу пленку, пока подходила долгожданная очередь встать под тепловатую струйку…

И несмотря ни на что, у нас это считалось комфортом…

Уже ночью мы узнали об одном трагическом инциденте. Для того, чтобы предотвратить массовое появление в городе граждан, не имеющих буденновской прописки, на всех въездах в город были выставлены блокпосты, на которых дежурили милиционеры и солдаты внутренних войск. Эти блокпосты также занимались проверкой всех лиц, прибывающих в город в командировки или по иным служебным делам.

Вечером на одном из въездов в Буденновск была остановлена автомашина, в которой находилось двое журналистов, направлявшихся к буденновской больнице. Мужчина представился гражданином Германии и корреспондентом одной из западных газет. Вместе с ним ехала его жена, которая также являлась журналисткой, да еще и уроженкой здешних мест.

Поскольку у них не было с собой каких-то документов оба репортера были остановлены военнослужащими ВВ для выяснения обстоятельств их прибытия в город Буденновск. Но время уже было позднее и никто из дежуривших на блокпосту не мог принять решение пропустить задержанных в город или отправить обратно. Может быть, это ожидание надоело супругам и они решили на свой страх и риск в темноте незаметно уехать от блокпоста. Но их попытка скрыться была замечена и военнослужащие ВВ МВД, как впрочем и другие служащие из других, якобы, военных ведомств, заорали во всю глотку предусмотренные слова:

– Стой! Стой, стрелять будем!

А на блокпосту для усиления находилась боевая машина пехоты, в которой тоже дежурил солдатик. Сидевший в башне вевешник услыхал истошные вопли сослуживцев и в прицел ясно различил отъезжавший автомобиль. Курсовой пулемет выпустил одну короткую очередь, убившей наповал супругу немца, управлявшую легковым автомашиной.

Спустя некоторое время на блокпост прибыло все командование этого подразделения, которое тут же приступило к расследованию случившегося происшествия. Стрелявшего солдатика сразу арестовала военная прокуратура, которая немедленно возбудила уголовное дело по факту убийства журналистки. Следователям военной прокуратуры теперь предстояло установить было ли это убийство случайным или умышленным, группой лиц или одиночкой, по предварительному сговору или…

Глава 4
ПЕРВЫЕ ВЫСТРЕЛЫ…

День начался как обычно. В четыре утра группы построились и направились на аэродром. Там они разбрелись к своим лежбищам. Из-за утренней прохлады мы разлеглись на досках разобранных ящиков и пытались согреться в слабых лучах восходящего солнца. Заниматься наземной тренировкой и таким образом греться уже не имело смысла. Все разведчики уже достаточно четко усвоили тактику своих действий и теперь нужно было доводить ее до нужной кондиции на реальных боевых вылетах с десантированием из зависшего или низколетящего вертолета с развертыванием в боевой порядок, досмотром местности и последующей эвакуацией.

Да и силы солдат следовало поберечь, ведь за день мы совершали по четыре-пять двухчасовых вылетов, в ходе которых приходилось по нескольку раз десантироваться и досматривать то автомашины, то группы людей, то отдельно стоящие строения. Длительное пребывание в воздухе сказывалось на всех – первые полчаса на земле мы ходили, шатаясь, как моряки в качку.

Сегодня должны были состояться похороны людей, погибших в первый день нападения Басаева на город. Пролетая утром над сельским кладбищем, расположенном в нескольких километрах от Буденновска, мы насчитали около двадцати пяти свежевырытых могил, готовых для погребения.

– Да…Если только на этом дальнем кладбище столько людей будут хоронить, то сколько народу эти чечены поубивали. – Прокричал борттехник после увиденного.

Досмотрев стоявший в чистом поле Камаз-самосвал и не дожидаясь, пока к нему подойдут работающие вдалеке несколько человек, мы после одиннадцати вернулись на свою базу.

Но не успели мы еще проверить оружие на разряженность, как к нам подбежал запыхавшийся дежурный по КДП.

– Только что вертолетчики с двадцатьчетвертых передали. Там у пожарного депо обнаружили боевиков. Идет бой. Команда на вылет. – Прокричал он комбату.

Загрузившись на другие борта, группа сразу взмыла в воздух. До пожарного депо железнодорожной станции было несколько минут лета и вертолеты даже не стали набирать большую высоту. Я заглянул в кабину летчиков и старался разобрать где боевики. Мы подлетали со стороны широкого поля, на краю которого у лесополосы было четко видно как рвутся гранаты. Сначала ярко-желтым пламенем вспыхивали разрывы, над которыми затем разрастаясь поднимались небольшие клубы черного дыма. Вертолет направился на 200– 250 метров вправо от места боя и начал снижаться.

Я быстро обернулся к своей подгруппе:

– К бою!

Бойцы держали оружие в руках и были готовы к десантированию. Их лица выражали суровую решимость и серьезность. Стоя у открытой двери, я дождался нужной высоты, зачем-то крикнул "Гоу" и спрыгнул вниз.

Зеленое сверху поле внизу оказалось вспаханной землей, засеянной подсолнухом. Бежать по рыхлой почве, да еще сквозь выросший до пояса подсолнечник было тяжеловато. Пробежав метров пятьдесят, я присел и оглянулся назад. Группа уже десантировалась вся и сейчас разворачивалась в дугу, охватывая место боя. Опять слева и сзади бежал комбат. Внезапно впереди на поле боя раздался резкий и сочный взрыв. Сразу же после него раздалось несколько беспорядочных щелчков, похожих на пистолетные выстрелы. Я обернулся и увидал, как у самой лесополосы поднимается черный дымок. Расстояние до него было метров 150.Пригибаясь как можно ниже, я рванул вперед, но не успел пробежать и двух десятков метров, как впереди опять рвануло. Но теперь взрыв раздался на поле, по эту сторону грунтовой дороги. Пробежав свои положенные полсотни метров, я снова присел и огляделся.

Солдаты, пригибаясь и петляя, делали короткие перебежки. Интервал между бойцами был нормальный – до 10– 15 метров. Впереди было подозрительно тихо. Из лесополосы стал осторожно выбираться человек в какой-то полувоенной форме. В прицел я разглядел, что это мужик лет сорока славянской внешности. Из лесопосадки также осторожно выбрался второй. В руках у обоих, похоже, были пистолеты.

Когда я подбежал к этим полувоенным людям, они уже стояли на проселочной дороге. Но в руках у них было уже по автомату АК-74. На земле лежал армейский вещмешок, до половины набитый магазинами.

– Вы кто? – подбегая, крикнул я.

– ВОХРа. С пожарной части. – Оглянулись они на меня.

– Автоматы откуда? – спросил я.

По затыльнику было видно, что это были АК-74, с которых были сняты деревянные приклады.

– Да этих, двоих. Но их сначала было трое, третий куда-то забежал. Или в поле прячется или в посадке.

– А где эти двое? – уточнил я.

– Да они вон лежат. – сказал один из вохровцев и выпустил длинную очередь из автомата по кромке поля.

Пробежав метров десять, я наткнулся на двоих боевиков. Они лежали на спинах, с развороченными животами. Один из них уже затих и не подавал признаков жизни. Второй, который выглядел постарше, что-то бессвязное еще бормотал. Но его тело уже изгибалось в агонии и жить ему оставалось немного. Я обежал их и стал быстро осматривать поле, надеясь по шевелящемуся подсолнуху определить местоположение третьего боевика.

Внезапно за моей спиной ударила длинная автоматная очередь.

– "Бля, может от чего-то отрикошетить и меня зацепить"– моментально пронеслась мысль и, оборачиваясь, я заорал:

– Долбаеб! Нахуя стрелять?!

– Чего?! – стрелявший оказался комбатом Маркусиным, который был явно возмущен и удивлен таким моим обращением к старшему начальнику.

– Извиняюсь, товарищ майор. Не заметил. Я был тоже удивлен прытью комбата, ненамного отставшего от меня.

– Собаке – собачья смерть! – сказал комбат сквозь зубы и выпустил длинную очередь в грудь второму боевику.

По расположению мужских тел стало ясно, что они подорвали себя последней гранатой. Полегший вокруг подсолнух оказался густо забрызган их красной, но уже чернеющей кровью. Кожа на животах начисто отсутствовала и хорошо виднелись сизые и почему-то дымящиеся внутренние органы. Убитые были одеты в черные джинсы и клетчатые рубашки с закатанными рукавами.

Я приказал подбежавшим солдатам осмотреть мертвые тела. Может быть у них оставались документы или еще что-нибудь из оружия.

На дороге стояло уже несколько вохровцев. К первым двум подошло еще двое охранников пожарного депо.

– А мы стояли на вышке и вдруг видим, как из леса вышло трое кавказцев. И в руках что-то несут. А идут-то в нашу сторону по грунтовке. Мы по посадке пробежались в их сторону. А когда двое из них поравнялись с нами мы с пистолетами к ним шасть из посадки. – С азартом рассказывал первый вохровец. – Кричим им "Руки вверх".Они подняли. Мы подходим и спрашиваем документы. Он засмеялся и полез в карман. Достал гранату и в нас бросил. А мы упали и один раз стрельнули. Потом она ка-а-ак шарахнет. А мы целые и в них палим с этой стороны дороги. А они залегли с другой стороны и гранаты в нас бросают.

– А автоматы у них в мешке были? – уточняя детали, спросил я.

– Поначалу-то мешок у младшего за спиной был. Он его рукой за верх придерживал. Видно когда они от дороги ломанулись он мешок и выронил. А мы его потом уже на дороге подобрали. Если бы мешок с автоматами у них остался, то они и нас застрелили бы и вам досталось бы.

Эта бурная тирада пожарника завершилась его же нервно-счастливым смешком.

– Ну а потом? – спросил комбат.

– А что потом! Мы слышим, что шарахнуло уже у них и стонет кто-то. Мы подумали, что или вы их подбили или вертолет стрельнул. Подходим к дороге, а там мешок и стволы торчат из него. Гля, кто-то едет.

Из лесополосы на грунтовку выехала белая легковушка, оказавшаяся милицейской "шестеркой". Из нее вылезло несколько оперативников, которые после короткого опроса вохровцев направились к телам боевиков.

– Ребята, надо бы третьего найти. – встревожено обратился к нам первый охранник.

– Ну пойдем до вашего пожарного депо, узнаем у вашего наблюдателя куда он мог пропасть. – сказал Маркусин.

Вместе с группой мы подбежали к высокому строению, на крыше которого находился наблюдательный пост пожарников. Пока вохровцы выясняли куда мог подеваться третий боевик, к пожарному депо вышла группа ОМОНовцев. Они весьма оперативно были направлены для прочесывания местности для поиска пропавшего боевика.

Но наблюдатель с вышки не видел никого и наш комбат принял мудрое решение:

– Берешь с собой четырех бойцов и вместе с милиционерами идешь на проческу. А я с оставшимися бойцами нахожусь в вертушке и прикрываю вас с воздуха.

Такая задача меня не порадовала – менты могли и самостоятельно прочесать местность, а я спокойно сидеть в вертолете и не хуже Маркусина прикрывать их с воздуха. Но приказ есть приказ и я подозвал к себе четверых бойцов. Ми-8 вместе с комбатом и остатками подгруппы птицей вознесся в небо, а я пошел к милицейскому начальнику согласовывать задачу.

После совместного обсуждения того, какой именно участок местности нам нужно прочесать в первую очередь, было решено досмотреть прилегающую к месту боя лесополосу и открытый участок местности между этой лесопосадкой и полотном железной дороги.

Наше совещание происходило рядом с угольной кучей, от которой мы и решили начать прочесывание местности. Я со своими солдатами поднялся на железнодорожный путь. Два бойца пошли впереди меня, а двое прикрывали нас сзади. Идти по шпалам оказалось делом несложным и менее хлопотным, чем продираться сквозь заросли колючей акации в лесополосе, или же брести по пояс в высокой траве, густо поросшей на открытом пространстве между железкой и посадкой.

Через пять минут бойцы ОМОНа поняли, что родное начальство все равно не оценит их героических усилий по поиску террориста в дремучих и шипастых джунглях ставропольского края. Так они все вылезли из посадки и пошли вереницей вдоль нее. Один из них выпустил длинную очередь из своего автомата по большому и длинному кусту, стоявшему на краю лесополосы. Кустарник зашелестел опадающими листьями и все затихло. Но через несколько секунд этот же куст ожил, зашевелил ветками и именно из него на свет божий выбрался еще один ОМОНовец. На нем не было ни единой царапины. Опешившие от такого зрелища милиционеры сначала онемели, а потом загалдели, кто ругая стрелявшего, кто удивляясь везучести другого.

– Ни хрена себе, как ребята работают! – раздался возглас одного из моих солдат.

Я хотел что-то сказать, но справа впереди раздался негромкий хлопок.

– Из подствольника долбанули. Всем сесть! – быстро скомандовал я.

Ждать пришлось недолго и через несколько секунд граната от подствольного гранатомета разорвалась рядом с угольной кучей. Как раз в том самом месте, где мы пять минут назад обсуждали с милиционерами задачу.

– Там блокпост вевешников стоит. Может они и стрельнули на звук автоматной очереди. – Сказал сержант-милиционер.

Мне оставалось только матюкнуться. Через десять метров мои бойцы обнаружили впереди бетонный колодец рядом с бетонной дренажной трубой под железной дорогой.

– Товарищ лейтенант, заглянуть? – спросил солдат.

– Подожди.

Я подошел к бетонному колодцу, вынул РГДшку и, выдернув чеку, бросил гранату вниз. – Садись!

В колодце раздался гулкий взрыв и я выдал солдату свое разрешение:

– Теперь можешь смотреть.

Но в колодце никого не было и мы подошли к дренажной трубе. Солдат поглядел на меня и стал ждать. Я зашвырнул в трубу вторую гранату и после более громкого взрыва еще выпустил одну очередь из своего винтореза.

– Так, смотри быстрее и пошли обратно. Что-то мне не нравится это прочесывание.

Вернувшись на грунтовую дророгу рядом с пожаркой, я приказал одному бойцу зажечь сигнальный дым. Солдат неуверенными движениями развел металлические усы на одном торце сигнального патрона и дернул за кольцо на втором. Из зеленого цилиндрика повалил густой оранжевый дым. Это был сигнал нашему борту вернуться за нами.

Через несколько минут на дорогу приземлился наш Ми-8, из которого выпрыгнул Маркусин.

– Ну что там?

– Да эти менты если не своих, то нас случайно подстрелят. Потом расскажу. – Ответил я. – Товарищ майор, нам надо бы эти автоматы конфисковать у пожарников.

– Зачем? – спросил майор.

– Ну у них автоматы все равно отберут. А кто принесет трофейное оружие, то тому и результат запишут. Уж лучше мы заберем стволы, чем эти эмведешники. Все равно мы здесь самые первые оказались.

Комбату эта идея понравилась и мы вдвоем отправились на поиски пожарников. Те сначала пытались возражать, напирая на то, что теперь оставшиеся в живых чеченцы их будут вычислять, а у них есть семьи, которые нужно защищать. Выслушав эту околесицу, комбат молча взял оба трофейных автомата за стволы и попросту выдернул их из рук вохровцев. Я же потянулся за двумя револьверами, заткнутыми у них за поясами.

– Ребята, вы что? Автоматы берите, а наганы это наши служебные. – Растерянно попятились пожарники.

Мы повернулись и побежали к вертолету. Один из вОХРы все-таки увязался за нами:

– Мужики, ну вы хоть гранаты подкиньте нам! – взмолился он на бегу.

Я достал на ходу две оставшиеся гранаты РГД-5.

– На, больше нету. – И мы разошлись довольные друг другом.

Комбату идея с трофеями явно понравилась и, подбежав к вертолету, он приказал летчику перелететь поближе к убитым боевикам.

– Мы их тоже заберем. – Радостно и возбужденно прокричал он нам.

– Товарищ майор, да зачем кровью салон пачкать? – закричал борттехник, но Маркусин уже побежал к трупам.

Стоявшие у "шестерки" оперативники попытались остановить комбата.

– Автоматы являются вещественным доказательством и мы должны приложить их к протоколам. – Кричал один из милиционеров.

Но эта детская уловка нам уже давно была знакома… Майор Маркусин, не останавливаясь, обежал стороной оперов и прокричал:

– Ни хрена, мальчики! Автоматы мы забираем с собой! Все вопросы – к начальнику разведки Северокавказского военного округа.

Наш вертолет уже приземлился на поле и солдаты на брезентовом полотнище тащили тела погибших боевиков к двери. Погрузив их, мы сами забрались на борт. Дверь захлопнулась и мы пошли на базу.

На аэродроме уже знали, что мы везем с собой двух погибших. Сообщивший на КДП эту информацию командир нашего Ми-восьмого не уточнил чьи это трупы и теперь к нашему приземляющемуся борту со всех сторон бежали солдаты, офицеры, официантки из столовой и прочий гражданский народ.

Когда стало ясно, что наши солдаты и офицеры все живы и здоровы, народное волнение заметно поутихло. Но вот из вертолета вынесли тела погибших басаевцев и оттащили подальше от вертака. Сразу же вокруг них образовалось сборище любопытных.

Мне было понятно, что никто из них никогда в жизни не видел ни живого, ни мертвого боевика. Людям хотелось наяву посмотреть хотя бы на их трупы. Но почему-то у меня возникло неприятное чувство от этого зрелища. Если бы один из боевиков хотя бы пошевелил рукой или ногой, то добрая половина этих зевак сразу разбежалась бы в разные стороны. Но мертвый боевик совсем не опасен.

– Сбежались на потеху. – недовольно проворчал борттехник.

Он поливал из канистры воду на пол вертолета, пытаясь смыть запекшуюся кровь.

– И зачем только их сюда привезли. Уж лучше бы там оставили, чем вот так лежать под ногами у всякой швали.

Но вода у бурчащего механика закончилась и он пошел за пожарной машиной. Скоро пол вертушки был промыт водой из брандспойта. После этого мы попросили водителя пожарки направить струю на нас. Было очень приятно смыть с себя грязь и пот, которые мы вобрали в себя за этот вылет.

– Там у пожарной части через железную дорогу и еще одну посадку находится поворот от шоссейной дороги. А поворот как-раз на кладбище. В двенадцать должна была пойти похоронная процессия на это кладбище. Может эти духи хотели сделать на повороте засаду на траурную колонну. И народу положили бы там до хрена.– выдвинул наш доктор свою версию случившегося.

– Да, если бы они успели до автоматов добраться, то еще неизвестно на кого бы они так глазели. – задумчиво сказал комбат, сидя в тени нашего борта.

– Ну их могли бы из пушек расстрелять двадцатьчетверки. – отреагировал наш доктор. – А с другой стороны, чего им нужно было себя подрывать? Сдались бы в плен, потом их на наших обменяли бы.

– Да нет. Сдаться в плен – это для них хуже смерти. – Сказал я. – Что там нашел?

От сборища шел наш солдат, который осторожно держал что-то пальцами. Это оказался развороченный корпус от запала гранаты.

– Еле выковырял. – сказал довольный боец. – Из печенки достал.

Зазубренный кусок железа был весь покрыт кровью и кусочками чего-то красно-коричневого. Еще на поле у боевиков при досмотре нашли простенький охотничий нож. Сейчас его носил на поясе один из моих бойцов.

– И охота тебе было ковыряться в этом мясе? – спросил солдата доктор.

– А что я. – отнекивался разведчик. – Вон кто-то у одного ухо отрезал уже.

Я коротко выругался и приказал своему кукану:

– Иди и найди две лопаты. Как эти прокурорские закончат досматривать их, пойдешь со мной трупы хоронить.

– Это еще зачем? – удивился Маркусин. Оттащить их за колючку, пусть там собаки их растащат.

– Нет. – неожиданно твердо сказал я. – Убитого врага нужно уважать. Издеваться над трупами противника – это большой грех. До захода солнца я их похороню. Я не хочу на себя грех брать.

– А-А – протянул комбат. – Так ты ведь тоже мусульманин. Свою веру соблюдаешь?

– Может и соблюдаю – согласился я. – Но если на войне потерять человеческий облик, то значит – тебе скоро каюк.

От тел боевиков к нам шел какой-то следователь из военной прокуратуры.

– Ну что же вы так плохо их обыскали? – спросил он комбата. – Милиционеры только что нашли военный билет в кармане у одного из трупов.

– А какая разница, кто нашел? – возмутился Маркусин, главное, что нашли.

– Так военный билет милиционеры с собой заберут. – объяснил военный следователь. А у военной прокуратуры нет ничего из доказательной базы.