Текст книги "Прощай, мое мужество"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ, ПЯТНИЦА.

Прибыв на аэродром в половине пятого утра, я решил потренировать свою группу по технике оказания первой медицинской помощи раненому и выносу его с поля боя.

Вчера мы получили на каждого по одному Индивидуальному Перевязочному Пакету и резиновому жгуту, которые являлись предметами наипервейшей медицинской помощи. Ведь в случае огнестрельного или осколочного ранения прежде всего следует остановить кровопотерю… Кроме этого наш доктор выделил на каждую группы по новенькой медицинской сумке, укомплектованной лекарствами и всякими хитроумными приспособлениями. С некоторыми из них мог управляться только опытный врач и сначала я попытался отделаться от сумки, как от ненужного барахла. Но доктор объявил нам, что тоже будет летать и именно с моей группой и в случае необходимости окажет нам же квалифицированную медицинскую помощь, благодаря этой самой сумке. Меня это вполне устроило. Носить ее будет сам доктор и нам она не будет мешать.

Дотошно досматривая эту "полевую аптечку", я наконец-то обнаружил в ней то, что искал -зеленого цвета косынку, предназначенную для поддержания раненой руки. Из нее я быстро сделал шейный платок, который дополнил мой полувоенный костюм. Некоторые солдаты тоже "родили" для себя такие же зеленые косынки и теперь тоже щеголяли в них как заправские киношные рейнджеры.

А сегодня этих рембов и ван даммов нужно было научить вытаскивать с поля боя какого-нибудь подраненного шварценеггера их же призыва.

Построив бойцов полукругом, чтобы всем было всё видно, я приступил к занятию… Сначала нужно было объяснить им то, что же именно представляет собой индивидуальный перевязочный пакет, который есть теперь у каждого из них…

– Слушайте меня внимательно и смотрите, как можно лучше… Индивидуальный перевязочный пакет, то есть ИПП в сокращенном обозначении, – это обычный белый стерильный бинт с двумя ватно-марлевыми тампонами прямоугольной формы, к которым дополнительно прилагается такая же обыкновенная металлическая булавка… То есть ничего сверхестественного или суперсовременного… Всё это элементарнейшее "богатство" упаковано в прорезиненный материал, который снаружи имеет такой сероватый цвет… И именно вот этой непривлекательной на вид подушечкой, имеющей размеры с ладонь, вы и только вы способны, а также должны и еще как обязаны вытворять чудеса по спасению человеческой жизни… Ясно-понятно?

С недоверчивыми нотками все потенциальные спасатели почти дружно ответили мне, что всё сказанное только что мной им разумеется ясно да понятно. После такой вводной части мне следовало приступить к основному вопросу…

– Если ваш боевой товарищ серьезно ранен и он самостоятельно не может оказать себе медицинскую помощь, то находящийся рядом солдат не только должен, но и непременно обязан спасти своего друга-товарища-брата… А чтобы грамотно оказать ему первую помощь, то вам следует сначала скрытно подползти к раненому и достать у него его собственный индивидуальный перевязочный пакет. Первым делом, постарайтесь оттащить его в безопасное место, чтобы вас не накрыло обоих. Если укрыться негде, тогда вам следует находиться за вашим товарищем, чтобы ненароком и вас не зацепило. Все манипуляции вы должны делать в лежачем положении, если вы хотите жить. Не стоя и не согнувшись раком, не на коленках и даже не сидя на заднице… Только лежа… Второе… Разрываете со специально надорванного края прорезиненную оболочку ИПП и внутренней стерильной стороной эту оболочку накладываете на рану…

Подробно рассказывая эту жизненно важную теорию, Я аккуратно разорвал ИПП и приложил прорезиненную оболочку к воображаемой ране на теле "подстреленного" понарошку бойца. А кровоточащая дырка располагалась в области живота…

– Напоминаю, что мы сейчас ранение не сквозное. После этого начинаете перебинтовывать его бинтом, пока он сам по себе не закончится. И вам остается только закрепить свободный конец повязки булавкой, которая имеется в комплекте ИПП. Третье… Если ранение сквозное, то оболочка разрывается на две отдельные части, которые раздельно накладываются соответственно на входное и выходное отверстия. Вот на бинте есть два ватно-марлевых тампона в виде небольших подушечек, один из которых пришит к кончику бинта, а второй может перемещаться по этому же бинту. Всем видно? Второй раз показывать не буду… Итак… Неподвижный тампон прикладываете поверх прорезиненной оболочки, которая уже прижата к входному отверстию раны… Всю эту конструкцию прижимаете одной рукой ко входному отверстию, а второй рукой по кратчайшему пути прокладываете бинт и вместе с ним второй тампон до выходного отверстия, где уже имеется вторая часть прорезиненной оболочки… После этого вам следует прижать второй тампон вместе с оболочкой к выходному отверстию и после этого обмотать бинтом всё тело и добраться до входного отверстия… Это было самое трудное… Когда оба тампона худо-бедно закреплены на входном и выходном отверстиях раны, то после этого вам следует перебинтовать товарища таким образом, чтобы каждый новый слой бинта располагался поверх этих тампонов… Потом закрепляете кончик бинта булавкой и всё… Понятно? Запомните главный принцип при сквозном ранении: оба ватно-марлевых тампона вместе с прорезиненными частями нужно закрепить на сквозных отверстиях раны и аккуратно и сильно всё перебинтовать.

Я терпеливо довел свой рассказ до своего логического окончания, после чего продемонстрировал еще раз перевязанного мной "тяжелораненого" бойца, повертев его пару раз вокруг оси.

– Попозже подойдет доктор и покажет вам, как нужно оказывать другую неотложную помощь. Как кровь резиновым жгутом останавливать, делать искусственное дыхание или непрямой массаж сердца… Ему можете задавать любые вопросы по медицине. Но запомните, я в бою к вам ползти не буду, чтобы не потерять управление всем подразделением. Разведгруппа без командира считается уже мертвой группой. Поэтому вас будет перевязывать ближайший к вам солдат. А ближайшим к вам разведчиком окажется ваш же товарищ из вашей же тройки или двойки. Ясно? Отлично… Снимайте повязку…

С бойца аккуратно сняли бинт с подушечками-тампонами и половинками оболочки, которые я распорядился всем лично осмотреть и общупать пальчиками, чтобы у них остались в памяти четкие представления об индивидуальном перевязочном пакете. Тут я объявил небольшой перекур, во время которого эти медицинские принадлежности солдаты смогли обследовать получше. Конечно со стерильностью можно было попрощаться, но я решил не "мелочиться". Ведь мне нужно проводить занятие дальше… Да и при наличии свободного времени мои солдаты смогли бы при помощи этого, уже однажды использованного ИПП, потренироваться самостоятельно на своих же товарищах…

А ближе к завтраку должен подойти наш добрый доктор Айболит в звании майора медицинской службы, который и продолжит просвещать бойцов всех трех групп по грамотному оказанию первой неотложной помощи… Мои скромные познания в этой области являлись вполне самодостаточными, но я слегка путался при определении артериального и венозного кровотечения, когда кровь может пульсировать алым фонтанчиком или же попросту вытекать бурым потоком… Исходя из чего эластичный резиновый жгут следовало накручивать то повыше раны, то пониже… В случае острой нужды, чтобы не мучить самого себя и тем более раненого солдатика, лично я затянул бы жгутом и выше и ниже места кровотечения… Так, для надежности… Ну а сейчас у меня не было даже учебного конспекта или же полевого блокнота, откуда я смог бы в полной мере черпануть точные сведения. И потому следовало уповать на нашего военного Эскулапа… Всё-таки каждый, по моему личному мнению, должен делать именно свою работу, чтобы затем с чистой совестью есть персональный кусок хлеба с маслом или же заполнять наградной лист…

Вскоре время отдыха закончилось и по моему приказу разведчики построилась вновь…

Теперь нужно было показать способы транспортировки раненого. Я вывел из строя рослого пулеметчика и забрал у него пулемет и РД с патронами. Одев на себя рюкзак, я взял в руки ПКМ. По моему приказу пулеметчик Ульджиев, забрав у другого солдата автомат и бронежилет, экипировался и лег на землю, старательно изображая раненого с непременными стонами и криками. В первые минуты над ним потешались некоторые солдаты, но после моего объяснения, что его будут поочередно вытаскивать все разведчики, смешки и приколы разом прекратились.

Я с пулеметом в руках и РД за плечами подбежал к раненому и плюхнулся рядом с ним." Выпустив" несколько воображаемых очередей из пулемета, я достал все тот же использованный ИПП и стал перевязывать калмыку пробитую грудь. Делать перевязку когда мы оба лежали на земле было немного сложновато. Раненый вошел в свою роль и теперь издавал громкие вопли при каждой моей попытке кантовать его туловище. Наконец-то бинт был наложен и "вколот промедол". Тут уже нужно было приступать к транспортировке.

– Показываю первый способ. На себе. – Крикнул я своим бойцам.

Те сразу же оживились от предвкушения увлекательного зрелища.

– Сначала раненого нужно приподнять на ноги или хотя бы на колени. – С этими словами я поднял раненого за шиворот и взялся своей правой рукой за его левую. – Автомат раненого должен быть за его спиной, чтобы не потерять его оружие. Берете раненого за левую руку и взваливаете его себе на плечи и спину.

Повернувшись к нему спиной, я подсел так, чтобы левое предплечье раненого оказалось на моем правом плече. Теперь мне следовало своей правой рукой за его левую кисть и потянуть вниз так, чтобы бедолага невольно навалился на мое правое плечо всем своим телом. Затем нужно было позаботиться о своем оружии и я накинул ремень пулемета себе на шею и осторожно встал на ноги со всем грузом. Мои позвонки жалобно взвыли и я с легким ужасом подумал, что одного показа им будет достаточно. Затем я взялся левой рукой за левую ногу раненого и подкинул его вверх, чтобы мне было удобнее его тащить. Ульджиев уже по-настоящему подал голос. Не обращая на него внимания, я повернулся к солдатам:

– Смотрите. Правой рукой держите его левую руку, а левой рукой, согнутой в локте, захватываете его левую ногу. И бежите изо всех сил в безопасное место. Не забывайте петлять, а то получите пули в спину себе и раненому.

Пытаясь петлять из стороны в сторону, я пробежал десяток метров и остановился. Повернувшись к группе как к предполагаемому противнику, я перехватил левой рукой левую руку раненого, а правой рукой взялся за рукоятку пулемета.

– Чтобы не дать противнику возможности очухаться и открыть по вам огонь, нужно изредка останавливаться, освобождать правую руку и выпускать несколько очередей по врагу. Вот для этого и должен ваш автомат висеть у вас на шее. Только очереди должны быть как можно точными, чтобы ваши пули хотя бы пролетали над головами неприятеля.

После этого я пробежал еще десяток метров и на этом мучения для моего уже многострадального позвоночника закончились. Тяжело дыша, я опустил раненого на ноги и осторожно выпрямился.

– Ну как? – с трудом переводя дыхание, спросил я калмыка, который держался руками за грудь и живот. – А ты говорил, что пулеметчик не может раненого вытащить. Я, такой маленький, а тебя, бугая вытащил.

– Да это РД набитое все внутренности отдавил. А так – все нормально было. – Пулеметчик постепенно приходил в свое прежнее состояние. – Может они кого-то другого потаскают, а то я точно раненым стану от этих тренировок.

Я лишь усмехнулся, вспомнив свои мучения с перетаскиваниями раненых…

– С тебя еще три ходки, а потом заменим.

Мы вернулись к группе. Разведчики были заметно огорчены предстоящими тренировками и один из них осторожно спросил:

– Товарищ лейтенант, а мы тоже будем его пулемет таскать на этом занятии?

– Нет. Вы будете со своим штатным оружием, а пулемет будет у Ульджиева. Это же его личное оружие.

После получасовой тренировки вся группа оказалась взмокшей – каждому солдату пришлось по нескольку раз вытаскивать раненого с поля боя. К вящей радости моих подчиненных отрабатывались только два способа транспортировки раненого: на своей собственной спине и на карачках… Буксировка пострадавшего волоком за его же ноги была признана мной приемлимой только в боевой обстановке, а для тренировок – черезчур уж варварской…

Чтобы тренировка проходила более интенсивно, в группе появилось уже трое "раненых", которых одновременно и в персональном порядке выносило тоже трое бойцов-спасателей. Расстояние между каждой парой спецназовцев являлось вполне достаточным, чтобы одна связка "санитар-больной" не мешала своим пыхтящим да реально стонущим коллегам. Остальные разведчики в это время отдыхали и наблюдали за "работой" трех товарищей, тащивших на себе своих же друзей-братьев…

Вскоре мной был объявлен перекур и я начал рассказывать сидящим на земле разведчикам про другие способы эвакуации раненого.

– Второй способ. Раненый в сознании и может держаться за вас. Он стоит сзади своего спасителя. Вы приседаете и он кладет свои руки, то есть предплечья вам на плечи и крепко берется руками за предметы амуниции у вас на груди. Вы встаете и подхватываете его ноги под коленки своими руками. Еще это называется – нести на карачках…При таком способе можете его нести на большие расстояния. Но если у него есть силы и сознание, то пусть лучше сам ковыляет и за вас держится.

– Товарищ лейтенант, а какой способ самый легкий? – поинтересовался кто-то из бойцов.

– Ну самый легкий – это за ноги. Перевязали раненого и одели его автомат себе на шею. Иди-ка сюда.

Один солдат лег на землю вниз лицом. Я забрал его оружие и перевернул его на спину. После этого я встал у него между ног и повернулся спиной к раненому:

– Берете его ботинки себе под мышки и тащите его за собой по земле.

Я протащил солдата десяток метров по твердой почве с какой-то колючей растительностью, во время чего "раненый" только охал и кряхтел.

– Ясно?

Всем было яснее некуда. Пока я тащил волоком бойца по земле у него задрались бронежилет и куртка. Последние метры затвердевшего грунта, особенно камни и колючки, он прочувствовал своей кожей спины.

Пока солдат кряхтел и наощупь вытаскивал колючки из спины я оглядел его еще раз. Что-то слишком легко задрался у него бронежилет. Подозвав солдата, я потрогал броник на спине. В прикрывающие спереди грудь, а сзади спину части бронежилета были чешуей уложены специальные пулестойкие пластины, которые и придавали солидный вес всему изделию нашей оборонки. Вернее, должны были быть вставлены. Так и есть, у этого бойца из задней половины были вытащены титановые пластины для того, чтобы бронежилет весил наполовину меньше…

– Где пластины? – спросил я его. – Фамилия!

– Рядовой Дегтярев. Мне такой дали. – успев представиться, начал заливать боец.

– Не свисти. Я лично каждый бронежилет проверял. – не на шутку рассердился я.

После проверки всей группы выяснилось, что почти у каждого разведчика отсутствовали пластины на задней половине броника. Оказалось, что эти пластины они подкинули на временное хранение нашим связистам. Можно, конечно, было их тут же укомплектовать по новому, но закончилось время перекура и солдаты были отправлены на тренаж.

Так как вся группа была разбита на тройки и двойки теперь разведчики тренировались друг на друге. Если бы ранение получил боец из тройки, то второй солдат перевязывал его и эвакуировал, а третий разведчик прикрывал их огнем.

На очередном отдыхе я объявил свое решение:

– Ладно. Бегайте с пластинами впереди. Задние пластины пусть остаются у связистов, но при возвращении обратно в бригаду лично проверю укомплектованность каждого жилета. Если не будет хватать – заплатите в десять раз больше. По приказам бронежилет приравнен к оружию и в случае потери хотя бы одной пластины, то начфин вычтет стоимость пластины, умноженную на десять.

Некоторое время все молча обдумывали в своем сознании мои слова.

– А почему на десять? – спросил контрактник.

– Десять – это самый высокий коэффициент, по которому финансисты вычитают за утрату, порчу и пропажу оружия, средств связи и наблюдения.

С моим мудрым решением при урегулировании этой щекотливой ситуации довольными оказались все, но я добавил себе радости чуть больше:

– Чтобы передняя часть броника не перевешивала заднюю, в карман на задней половине бронежилета вам следует положить дополнительно патроны, чтобы у каждого было по два боекомплекта. После завтрака проверю.

Чем таскать тяжелые пластины на задней половине броника, пусть бойцы возьмут с собой дополнительный запас патронов. Так, на всякий случай.

За несколько часов тренировок моя группа была измотана почти полностью. За час до завтрака был объявлен часовой отдых. Бойцы сразу скинули с себя всю амуницию и растянулись на досках.

Хоть они и служили в роте антитеррора, но за месяц пребывания в этой роте солдаты научились только бегать с полной выкладкой и отлично стрелять, как утверждал их ротный. Но учить их нужно было многому.

Поэтому даже тогда, когда все они лежали вповалку почти без сил, я продолжал вдалбливать в их подсознание элементарные законы выживания…

– Запомните раз и навсегда. Разведчик должен полагаться в любой ситуации на трех человек: на самого себя, потому что его жизнь находится в его руках, ногах и, особенно, в голове. Второй-это командир группы, потому что он отвечает за жизнь каждого солдата своей группы и он должен предусмотреть все опасности и неприятности. Третий-это ваш товарищ из тройки или двойки, который будет прикрывать тебя огнем или вытаскивать тебя раненого на своей шкуре. Что касается меня. Может видели фильм "Одиночное плавание",когда боевые товарищи с кисло-суровыми рожами приходят к старенькому отцу и вручают ему посмертный орден и известие о гибели сына. Меня такой вариант ни хрена не устраивает. Уж лучше я буду с суровым лицом драть вас, как сидоровых коз, на тренировках, а вы с кислыми рожами подыхать на этих занятиях. Зато в бою вы будете перебегать правильно, стрелять куда нужно и живыми-невредимыми уходить на дембель. Ясно?

Всем было ясно и понятно.

– Что же касается вашего товарища тире друга тире брата, то здесь всё в ваших руках. Тем более, что вы все одного призыва. Никакого дембелизма и дедовщины. Никто не заставляет вас "рожать" сигареты, водку, еду и другую дребедень. Вы живете в своей роте одним призывом, поэтому вам гораздо легче служить. Вам нужно только учиться и тренироваться.

Молодежь молча слушала и мысленно переваривала услышанное.А может и не переваривала, а просто лежала и отдыхала. Ну ничего, впереди еще целый день и можно будет довести эти прописные истины через их руки и ноги.

– Товарищ лейтенант, а в Афгане была дедовщина?

Молодых солдат во все времена всегда мучал больной вопрос дедовщины. В третью роту, в качестве эксперимента, были набраны солдаты только одного призыва с самого начала их армейской службы.

– Конечно была. Дедовщина в разумных пределах даже полезна. Наш главный дед был замкомгруппы. Поначалу всех молодых гоняли для проверки, как мне казалось. Если ты не косишь и соображаешь, то гонять переставали. Зато сразу на войну брали, а там уже свои особенности. На войне если замок поймает молодого спящим на фишке, то задрочит по-черному. войне главное – это не спать на фишке, не тормозить и всегда выручать своего товарища в любой ситуации.

– А кого на войну не брали, с ними что было? – спросил контрактник.

– На войну не брали тормозов и шлангов. А кому они нужны, если сдохнут от груза на первом километре. Такие оставались в роте, а когда дембеля возвращались с войны, то пахали на них: рожали еду, форму на дембель, знаки и все остальное.

– А на войне дембеля как гоняли? – спросил солдат, как мне показалось по голосу – Ермаков из моей первой роты.

– Как положено после ужина дедушка должен выкурить борзую сигарету, на которой написано столько-то дней до приказа. В нашей тройке было двое молодых и один некурящий дембель.

– А ему что давали?

– Ему мы подписывали шоколадки из пятого сухпайка или сок и конфетки из девятого.

– А если дембелю не подадут подписанную сигарету, то что было?

Эта тема явно заинтересовала солдат.

– Ну молодой мог ночью за себя на фишке отдежурить, а днем за дембеля. То есть поспать днем у него остается меньше времени.

– А там и днем спали?

– Спали, если командир разрешит и если группа находится в засаде несколько суток. Днем в пустыне видно далеко и поэтому с утра обычно группа маскировалась на дневке и отлеживалась.

– А были случаи, когда приходилось друг друга спасать?

– Ну один дурной пример был. В полку в Чирчике нам один прапор рассказывал, как его с пятью-шестью солдатами отправили копать котлован для продсклада. Это уже на базе, в Лашкаревке. Когда солдаты вырыли яму глубиной в несколько метров этот прапорщик вытащил оттуда лестницу. Мол мешает вам копать. Потом как бы случайно достает из кармана гранату – эфку и сверху спрашивает: что это такое? А солдаты снизу говорят, что это граната Ф-1 с разлетом осколков до двухсот метров. Прапор спрашивает, что будет если выдернуть боевую чеку. Ну тут уже всем понятно, что граната будет на взводе. Прапорщик молча выдергивает чеку и спокойно бросает гранату в яму под ноги солдатам…

У моих подчиненных всю сонливость как ветром сдуло и все слушали, разинув даже рты.

– Тут прапор чуть не упал со смеха. Бойцы минут пятнадцать пытались выскочить из ямы. Содрали ногти и кожу на руках. Пока не выдохлись в этой самой яме. А граната лежит себе спокойно на дне ямы и не взрывается. Оказывается, этот прапорюга тонкой стальной проволокой прижал откидной рычаг запала к корпусу гранаты. У эфки корпус ребристый и проволочка незаметна. А солдаты со страху не заметили, что рычаг от гранаты не отлетел и хлопка не было, когда запал срабатывает. По словам прапорщика, ну взяли бы одного и положили бы животом на гранату. Он бы получил звание Героя посмертно, зато все живы остались бы. Или же кто-то из них сам лег бы на"Эфку" ради спасения своих товарищей, так ведь никто же этого не сделал. Как тараканы в банке, метались по этой яме.

– Ну а как они потом вылезли?

– Нам он не рассказывал. Но если бы я был его ротным, то заставил бы этого прапора выкопать такую же яму для солдатского туалета. А вдруг от удара проволочка соскочила бы или порвалась и граната сработала?… Все бы там и остались. Так вот, это пример дурости и тупорылости. А на всякий случай запомните, если у вас в руках случайно сработала граната или вы нарвались на растяжку от гранаты, то сначала будет слышен громкий хлопок. Это ударник ударил по капсюлю запала и в запале начинает гореть замедляющий состав. Горит он три-четыре секунды. После этого граната взрывается. Если в руках сработал запал, то у вас еще есть три-четыре секунды отбросить гранату подальше от себя. Если вы наткнулись на растяжку от гранаты, то сначала почувствуете, как ногой задели за проволоку. Сразу же слева или справа услышите хлопок сработавшего запала. Если хлопок слышен слева, нужно сразу же сориентироваться и сделать три-четыре прыжка в противоположную сторону, то есть вправо. Если увидите ямку-падайте в ямку. Если камень, то за камень нужно заскочить. Если ничего нет, то падаете лицом вниз и ногами обязательно в сторону гранаты, чтобы уменьшить поражаемую поверхность вашего драгоценного тельца. Обычно этого хватает, чтобы спастись. Ну может получите небольшие осколочные ранения. Зато живой останешься. У меня один друг так пару раз нарывался на гранатные растяжки. И ничего – ни одной царапины. Это если на растяжку от мины нарвешся, то можешь только богу молиться за сохранение своей души и тела. На мине растяжка моментально инициирует взрыв самой мины. А с гранатой гораздо проще и легче.

– А вот по телеку передают, что солдаты и даже офицеры подорвались на растяжке. Столько убитых и раненых. – Спросил контрактник Русин. – А потом находили колышек, к которому гранату привязывали.

– Так это же тупорылая пехота. Пушечное мясо. Как обычно разинут едальники и идут как лоси. Растяжку очень даже хорошо видно в светлое время. А они…

Мне вообще-то не очень хотелось высказываться в таком уничижительном и пренебрежительном тоне о других подразделениях, но это приходилось делать для того, чтобы у моих солдат уже на подсознательном уровне закладывалось непременно свое спецназовское мировоззрение, которое должно заметно отличать их от других военнослужащих именно тем, что они являются особо подготовленными разведчиками, имеющими достаточный уровень подготовки, чтобы не допускать глупых и грубых ошибок…

Что же касается непосредственно самой пехоты… То я конечно же всегда уважал наши многострадальные мотострелковые части, которые в этой войне понесли самые тяжелые потери… И ведь эта массовая гибель военнослужащих и в первую очередь рядовых солдат, являлась прямым следствием преступного бездействия старших начальников, своевременно не обучивших и не натренировавших своих подчиненных… И хотя ротные да взводные командиры и стремились что-то сделать, ведь им-то как раз и идти вместе с солдатами в одной цепи, но они порой из-за груза ответственности за вверенные жизни находились в более худшем положении и испивали свою горькую чашу достойно и до самого дна…

"… Земля им пухом, память – вечная, а царствие естественно небесное…"

Во внезапно наступившей тишине даже послышалось жужжание каких-то крылатых насекомых…

– А вы сами подрывались? – осторожно спросил Ермаков.

– Один раз. Я шел и глядел под ноги. А растяжка была на уровне груди и я ее заметил, когда плечом ее толкнул. Но это была не граната. Потом как-нибудь расскажу. Вперед – на завтрак. После завтрака проверю, чтобы у каждого в заднем кармане было по два БК патронов в пачках.

Но проверять солдат мне пришлось уже в вертолете – сразу же по окончании завтрака наша группа была направлена на облет с заданием найти и досмотреть крытый грузовик с десятком человек в кузове.

Полетав в заданном квадрате около часа, мы так ничего и не обнаружили.

Обследовав дополнительно уже другой район, мы наконец-то увидали Газ-66 с металлическим кузовом, стоящий на грунтовой дороге вдоль лесопосадки. Рядом с автомашиной стояло несколько человек и смотрело в небо на пролетающие вертушки. Вроде бы ничего подозрительного, но в глубине посадки были два вагончика и еще какие-то домики, еле различимые сквозь зеленую листву.

Начальство в лице комбата приняло решение досмотреть все это хозяйство. Вертолет уже зашел на посадку, когда я уже через стекло кабины летчиков еще раз взглянул на лесополосу с непонятными объектами. Внезапно догадка прояснила всю картину и я прокричал стоявшему у открытой двери комбату:

– Там пасека.

– Ну и что. Досмотрим. – Маркусин был как всегда решителен и неотвратим в своем решении. Мне пришлось уточнять со всеми деталями:

– Там ульи с пчелами. Они нас, потных и бегающих, закусают до…

Пока я подбирал обозначение состояния, до которого нас могут зажалить разъяренные пчелы, из кабины выглянул наш доктор, только что заскочивший к летунам:

– Там точно пасека с пчелами. Вас всех закусают.

Вертолет уже стоял на земле и в открытую дверь залетали клубы черной пыли. Подумав с секунду-другую, Маркусин захлопнул дверь.

– Взлетаем. – Крикнул он пилотам и повернулся к нам. – Ну что ж, не придется нам медом побаловаться.

– Это скорее пчелы нами побаловались бы. – Пошутил я.

– А я бы вас всех вылечил. Все медикаменты с собой. – Доктор похлопал по своей медицинской сумке. – Правда с опухшими рожами вы бы в вертолет не влезли бы.

Проболтавшись между небом и землей еще час, мы безрезультатно вернулись на аэродром и тут же на поиски таинственного грузовика полетела другая наша группа. Через полчаса, как мы выяснили из радиопереговоров летчиков с КДП, в сопредельном районе ей повезло: подозрительный "крытый" грузовик с людьми всё-таки был обнаружен и досмотрен. Объектом воздушной охоты оказался ГАзон с высокими бортами битком набитый стоявшими людьми. Это были мужчины и женщины, старики и дети. Все они являлись жителями расположенных рядом с Буденновском сел и хуторов. Поскольку эти граждане Российской Федерации по своей национальности были нерусскими, то на время проведения контртеррористической операции они предпочли направиться к своим родственникам, жившим в соседних республиках.

– Мы мужиков высадили, проверили паспорта. Все – местные. Кузов досмотрели, все чисто. А женщин и детей даже не стали высаживать из машины. Так сразу их и отпустили. – Рассказывал нам командир группы Сарыгин после прилета на базу.

Затем моя группа опять полетела на прочесывание ставропольской местности. После нас такую же задачу отправилась выполнять следующая… А вот до третьей пока дело не дошло… Потому что настало благословенное время приема вовнутрь наших организмов горячего первого блюда перед вторым и вдобавок залитых сверху обжигающим сладеньким напитком из сухофруктов…

Но всё хорошее в мире обязательно заканчивается и нам пора было выходить из душной палатки на свет Божий…

– Товарищ лейтенант, а вы Вовчару видели? – обратился ко мне разведчик Ермаков, допивая свой горячий компот из железной кружки.

– Это какого такого…? – полюбопытствовал я, блаженно потягиваясь в предвкушении коротенького послеобеденного сна.

– Ну который во время прыжков комиссовался… – начал мне подсказывать солдат Василий. – На вас тогда еще Стрэк сильно обижался… За то, что вы его заставили свой дембельский камуфляж отдать этому…

– Ха-ха-ха-ха… Конечно помню… – не удержался я от громкого смеха. – Ну и где ты встретил этого вшивого засранца?

– Да вот здесь… – ермаковский палец ткнулся в сторону слабо дымящейся полевой кухни. – Он там на раздаче стоит… Кашу нам раскладывает по котелкам.

Честно говоря, в этот момент я даже не поверил своему бывшему и теперь нынешнему подчиненному.

– Это вот тот бугай? Да не может такого быть! Ну-ка давай его сюда…

Пока я ждал столь неожиданной встречи, невольно вспомнилась прошлогодняя история с этим якобы болезным солдатиком… Тогда все офицеры моей первой роты поразъезжались по летним отпускам да командировкам, в результате чего мне одному пришлось исполнять обязанности командира роты и одновременно с этим единолично обучать молодых бойцов воздушно-десантной подготовке с последующим выполнением прыжков из вертолетов Ми-6. Эти "коровы" базировались на Азовском аэродроме и мы тогда проживали в палаточном лагере поблизости. А поскольку воздушно-десантное имущество стоит очень дорого при его подсчете финансистами в случае его утраты, то я пребывал в состоянии тихого ужаса лишь первые полчаса после прибытия на прыжки, а затем немного подумал и благоразумно распределил абсолютно все парашюты, грузовые контейнера, временные приборы, укладочные авиазентовые столы и прочее барахло на родимых солдатиков, которые вдобавок еще и расписались в ведомости о получении за каждый экземпляр. Вздохнув посвободнее, я принялся обучать своих подчиненных нелегкому делу сигания с неба на землю и они в конце-то концов стали показывать весьма неплохие результаты, совершая в один день по два прыжка с парашютом со штатным оружием на груди и грузовым контейнером ГК-30 под седалищем… Как оказалось, данный процесс был налажен мной очень грамотно и я ходил гоголем по земле, а мои разведчики парили орлами в воздухе, пренебрежительно поглядывая на остальные спецназовские подразделения, в которых даже и не всем командирам взводов удавалось дважды покинуть борт на высоте восьмисот метров… И в этот самый момент свежеиспеченному комбату с труднопроизносимой фамилией Маркусин вздумалось получать оружие на весь наш батальон… Его видите ли не устраивали взятые напрокат автоматы соседнего 173-го отряда спецназа и он вознамерился обзавестись штатным стрелковым вооружением… Но против приказа не попрешь и мне пришлось отправиться в сопровождении трех сержантов в расположение части, разумеется оставив мою первую роту без должного офицерского контроля и на попечение лишь командиров отделений. Перед отъездом я успел помахать ведомостью перед строем и в проникновенной речи предупредил в смысле постращал всех бойцов неминуемыми огромадными штрафами в случае прое…, то есть промотания ими столь дорогостоящего имущества…