Текст книги "Измена Родине. Заговор против народа"

Автор книги: Альберт Кан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Когда известный американский журналист Уильям Аллен Уайт летом 1943 г. приезжал в Вашингтон, его крайне встревожила власть крупного капитала над всеми этими органами. «В Вашингтоне шагу нельзя ступить, чтобы не убедиться в том, что мы ведем две войны – за границей и у себя в стране», – отмечал он в своей «Эмпориа газетт». А дальше он писал:

«Внутренняя война идет в различных военно-промышленных учреждениях. Каждая важная отрасль промышленности у нас организована в масштабе всей страны, и многие из них, пожалуй, даже большинство, входят, помимо того, в состав крупных международных объединений, картелей, которые обслуживают, без различия, обе воюющие стороны.

Можно только удивляться тому, что в различных военно-промышленных органах засели представители крупнейших монополистических объединений, трестов и картелей. Глупо было бы думать, что деятельностью этих учреждений руководят сторонники «нового курса». В них диктуют свою волю прежде всего невидимые хозяева крупных промышленных объединений, люди, которые либо непосредственно, либо через своих служащих держат в подчинении небольшую, но тесно сплоченную кучку лиц, осуществляющих руководство предприятиями этих трестов и монополий».

Эти промышленные магнаты, или «хозяева над хозяевами», были, как писал Уильям Аллен Уайт, твердо намерены любой ценой «выиграть эту войну в пользу своих акционеров».

Мы приведем имена некоторых из этих «хозяев над хозяевами» с указанием постов, которые они занимали в военно-промышленных органах США:

Президент компании «Дженерал моторс» Уильям С.Надсен – председатель Совета по делам военного производства.[91]91
  О политической ориентации некоторых руководителей концерна «Дженерал моторс» можно судить по тому, что тот же Улья. мс С. Надсен в 1933 г. заявил, что гитлеровская Германия является, по его мнению, «чудом XX столетия», а вице-президент этой же компании Джемс Муни в 1938 г. получил от Гитлера медаль. Во время войны Джемс Муни осуществлял связь между «Дженерал моторе» и правительством США по делам о военных заказах. Всего компания «Дженерал моторе» получила заказов на сумму около 14 млрд. долларов, что составляло приблизительно двенадцатую часть всех военных заказов американского правительства.


[Закрыть]

Председатель правления треста «Юнайтед Стейтс стил» Эдуард Дж. Стеттиниус младший – председатель Совета по военно-стратегическим ресурсам.

Президент банкирской фирмы «Диллон, Рид энд компани» Джемс В. Форрестол – заместитель морского министра, а впоследствии морской министр.

Вице-президент «Америкэн телефон энд телеграф компани» Уильям X. Гаррисон – директор производства в Бюро по управлению производством.

Председатель правления «Дженерал электрик компани» Филип Рид – директор отдела потребительских товаров в Совете по делам военного производства.

Президент «Юнион пасифик рейлорд» Уильям М. Джефферс – директор Бюро каучуковой промышленности.

Директор «Стандард ойл компани оф Калифорния» Ральф К. Дэвис – заместитель администратора по нефти.

Директор «Англо-Калифорния нэйшнл бэнк» Сэмюэль X. Хасбэнд – председатель комиссии оборонных заводов в составе Комитета по реконструкции финансовой системы.

Директор «Уэстерн пасифик рейлрод» Чарльз Б. Гендерсон – председатель комиссии по металлам в составе того же Комитета.

Вице-президент «Сирс, Робак энд компани» Дональд М. Нельсон – председатель Совета по делам военного производства.

Председатель правления «Стандард гэс энд электрик компани» Лео Т. Кроули – начальник Управления экономических связей с заграницей.

Президент «Дженерал электрик компани» Чарльз Е. Вильсон – заместитель председателя Совета по делам военного производства.

Председатель правления Ассоциации директоров американских предприятий Уильям Л. Батт – президент шарикоподшипниковой фирмы «СКФ индастриз» – помощник вице-председателя Совета по делам военного производства.

Президент «Дженерал миллс, инкорпорейтед» Дональд Д. Дэвис – вице-председатель Совета по делам военного производства.

Вице-президент «Кэртис-Райт корпорейшн Т. П. Райт – бюро по контролю над ресурсами для авиационной промышленности.

Президент «Америкэн телефон энд телеграф компани» Уолтер С. Гиффорд – член Совета по военно-стратегическим ресурсам и председатель Совещательного комитета промышленников при Совете по делам военных перевозок.[92]92
  Уже в августе 1941 г. член палаты представителей Джон М. Коффи включил в протоколы конгресса список 42 президентов крупных промышленных компаний, занимавших высокие посты в государственных органах, созданных для выполнения программы вооружений. В течение всей войны эти промышленные магнаты и сотни подчиненных им руководителей отдельных фирм и предприятий занимали руководящие посты во всех государственных учреждениях, занимавшихся планированием военного производства и закупкой военного имущества. После войны обследование работы Управления по делам морских перевозок во время войны показало, что 186 из 312 сотрудников этого управления получали жалование также у судоходных и судостроительных компаний, а из числа остальных многие работали в смежных областях, как, например, в морских страховых компаниях и в проектных организациях. Управление по делам морских перевозок представляло собой отнюдь не исключение, а скорее типичный случай.


[Закрыть]

Поскольку выполнением программы вооружений руководили эти лица, почти все военное производство было монополизировано небольшим числом самых мощных американских промышленных концернов. Концентрация производства в руках монополий достигла такой степени, что по статистическим данным, опубликованным впоследствии сенатской комиссией по делам средних и мелких военных предприятий, 100 ведущих промышленных компаний США получили приблизительно 70 % всех военных заказов.

К лету 1945 г. промышленный потенциал страны значительно вырос за счет новых предприятий и оборудования, на которые было израсходовано 26 млрд. долларов, причем большую часть этих капиталовложений составили государственные субсидии. О том, кому принадлежали эти колоссальные новые промышленные ресурсы, можно прочитать в отчете Управления по капиталовложениям на нужды войны:

«250 крупнейших промышленных корпораций, работавших на нужды войны, эксплоатировали в военное время 79 % всех вновь построенных на государственные средства заводов и фабрик, переданных в частную эксплоатацию… Эти же компании потом приобрели в собственность 70 % имущества, которое правительство стало распродавать после войны как военные излишки…»

Можно вспомнить пророческое указание Временной национальной экономической комиссии, сделанное еще до вступления Америки в войну:

«Вполне возможно, что демократические страны одержат победу над агрессорами лишь для того, чтобы оказаться под властью экономических групп, обладающих такой концентрированной мощью и влиянием, какими ни одна подобная группа не обладала до войны».

А 29 апреля 1938 г. президент Рузвельт в своем послании конгрессу красноречиво предупредил его об опасностях, которыми угрожала американской демократии концентрация громадной экономической мощи в руках небольшой кучки лиц:

«Печальные факты, которые мы наблюдаем за границей, вновь подтверждают две простые истины касательно свободы демократических народов.

Первая истина заключается в том, что свободу в демократической стране нельзя считать гарантированной, если народ допускает такой рост могущества отдельных лиц, что они становятся сильнее данного демократического государства. Когда власть в стране становится достоянием отдельного лица, группы лиц или какой-нибудь частной организации, это, по существу, и есть фашизм…

В нашей стране концентрация власти в руках частных лиц достигает невиданных в истории масштабов…»

Результатом второй мировой войны было небывалое ускорение этой концентрации экономической власти в руках частных лиц.

Пока наш народ помогал уничтожать фашизм в других странах, у него на родине создавалась экономическая основа фашизма, – и в этом заключалось основное и самое опасное противоречие, характеризовавшее военные усилия США.

3. Народная война

Несмотря на то, что гигантские промышленные объединения США продолжали во время войны свои коммерческие сношения с противником через посредство картелей, несмотря на то, что они все больше прибирали к своим рукам всю экономику страны, а на войну смотрели лишь как на средство извлечения грабительских сверхприбылей, американский народ никогда еще не был так сплочен и никогда не вел с такой энергией борьбу за демократические принципы, как в исторические годы второй мировой войны.

После Пирл Харбора все людские и промышленные ресурсы страны были с молниеносной быстротой мобилизованы под руководством президента Рузвельта для подготовки к крупным военным действиям. В течение немногих месяцев миллионы американских граждан, как мужчин, так и женщин, были призваны в армию; одни из них были отправлены за море, другие проходили усиленным темпом военную подготовку в громадных учебных лагерях, созданных по всей Америке; линии подвоза, соединявшие страну с десятью фронтами, протянулись через все океаны и континенты, составляя в общей сложности более 56 тыс. миль. Названия десятков ранее никому неизвестных мест – Батаан, Мидуэй, Гвадал канал, Окинава, Анцио, Буна, Гуам, Уэйк, Тарава, Бизерта – теперь вошли в быт каждого американца; в этих местах американские солдаты и моряки наступали на суше, на море и в воздухе на войска «оси».

Зимой 1942 г. американские войска, переправившись на транспортных судах через Атлантический океан, высадились в Северной Африке. 6 июня 1944 г. союзники, начав так называемую операцию «Оверлорд», пересекли Ламанш, высадили свои войска в Нормандии и открыли долгожданный второй фронт.

На «внутреннем фронте» американцы полностью оправдывали заявление Рузвельта, назвавшего Америку арсеналом демократии. Через год после Пирл Харбора Америка уже производила столько же военных материалов, сколько все страны «оси» вместе взятые. За время войны, вплоть до разгрома Японии, Соединенные Штаты поставили по ленд-лизу своим союзникам почти на 50 млрд. долларов различных военных материалов, нефтепродуктов, продовольствия, промышленного оборудования, сырья и т. д.

Через две недели после вступления Америки в войну руководители профсоюзов, объединявших около 11 млн. американских рабочих, заявили о добровольном отказе рабочих от своего права на забастовки. Во всех отраслях промышленности были созданы объединенные комитеты рабочих и предпринимателей, боровшиеся за расширение производства и выступавшие арбитрами при разногласиях между рабочими и администрацией. К 1944 г. таких комитетов насчитывалось 5 тыс., в них состояло 50 тыс. членов и они представляли 8 млн. рабочих.

15 мая 1944 г., за три недели до высадки американских войск во Франции, главнокомандующий американским флотом адмирал Эрнест Т. Кинг заявил:

«Громадная помощь, которую оказал промышленный фронт наступательным операциям американских войск, навсегда останется в памяти у всех как свидетельство заслуг американского рабочего. Трудно передать, сколько он делает для того, чтобы помочь нам выиграть войну».

А верховный командующий на европейском театре военных действий генерал Дуайт Эйзенхауэр в конце войны говорил:

«Не раз, когда критическое положение требовало чрезвычайных усилий, наши профсоюзы оказывали нам патриотическую поддержку. Американские рабочие по праву делят с американскими солдатами лавры побед, одержанных нами в этой войне». Число членов американских профсоюзов выросло с 8 944 000 чел. в 1940 г. до 14 796 000 чел. в 1945 г..

Существенное отличие второй мировой войны от войны 1914–1918 гг. состояло в том, что вторая мировая война дала толчок новому подъему демократического духа в Америке. «Во время войны, – писал впоследствии в своем докладе «Американский союз гражданских свобод», – национальное единство и введенные правительством в силу необходимости меры контроля привели, с одной стороны, к сохранению в неприкосновенном виде и даже к расширению демократических свобод, а с другой – к поразительному отсутствию таких явлений, как истерия и нетерпимость».[93]93
  «Американский союз гражданских свобод» имел при этом с виду период, в течение которого Соединенные Штаты активно участвовали в войне.
  На начальной же стадии войны, то есть во время так называемой «ложной войны», когда Англия и Франция еще испытывали на себе влияние политики «умиротворения», проводившейся Чемберленом и Даладье, гражданские свободы в Америке всячески урезывались, а рабочее и всякое прогрессивное движение, решительно выступавшее против вступления Америки в войну, которая тогда еще не была народной войной, подвергалось всевозможным репрессиям. В то же время комитету «Америка прежде всего» и другим профашистским и изоляционистским организациям разрешалось действовать совершенно свободно. За все годы правления Рузвельта это был период высшего торжества реакции.
  Что касается закона Смита, который был самым характерным выражением политики этого периода, то Захария Чэфи младший в своей книге «Свобода слова в Соединенных Штатах» писал о нем следующее:
  «28 июня 1940 г. закон об обязательной регистрации иностранцев вступил в силу. Судя по его официальному названию, можно было предположить, что речь идет только о снятии отпечатков пальцев и тому подобных требованиях чисто административного характера… Лишь через несколько месяцев я убедился в том, что этот закон предусматривает также самые свирепые ограничения свободы слова, какие когда-либо вводились в США в мирное время… Закон 1940 г. фактически объявляет в мирное время осадное положение, распространяющееся на всех и в особенности на граждан США.
  Митчелла Пальмера уже нет в живых, но федеральный закон о «бунтах», которого он так страстно добивался, внесен, наконец, в свод законов. Груда законопроектов об иностранцах и о «бунтах»– а их в 1939 и 1940 гг. было внесено в конгресс свыше 40– напоминает аналогичное положение, которое существовало у нас ровно двадцать лет тому назад…»


[Закрыть]

Президент Рузвельт создал комиссию по обеспечению справедливого найма рабочей силы. Эта комиссия должна была проводить в жизнь приказ президента № 8802, который требовал, чтобы «при найме рабочих на предприятия оборонной промышленности и на государственные предприятия не проводилось никакой дискриминации по признакам расы, цвета кожи, национальности или вероисповедания». Коммунисты были официально признаны участниками широкой коалиции, поддерживавшей военные усилия США. 5 февраля 1944 г. генеральный адъютант армии США генерал-майор Джеймс А. Юлио разослал инструкцию, разрешавшую присвоение офицерских званий военнослужащим – членам коммунистической партии. Когда же комиссия палаты представителей по военным делам начала в связи с этой директивой расследование, а реакционная газета «Чикаго трибюн» открыла кампанию против специально избранных ею для этого 23 офицеров-коммунистов, начальник разведывательной службы американской армии генерал-майор Клейтон Биссел заявил: «Военные документы свидетельствуют о лойяльности этих офицеров. но выступавшее против вступления Америки в войну, которая тогда еще не была народной войной, подвергалось всевозможным репрессиям. В то же время комитету «Америка прежде всего» и другим профашистским и изоляционистским организациям разрешалось действовать совершенно свободно. За все годы правления Рузвельта это был период высшего торжества реакции.

Что касается закона Смита, который был самым характерным выражением политики этого периода, то Захария Чэфи младший в своей книге «Свобода слова в Соединенных Штатах» писал о нем следующее:

Они доказали делом, что защищают Соединенные Штаты путем применения силы».[94]94
  Из 15 тыс. коммунистов, служивших в вооруженных силах США, многие получили ордена, медали и похвальные отзывы за проявленную в боях храбрость и образцовое выполнение своего служебного долга.
  В числе награжденных был бывший заместитель председателя Коммунистического союза молодежи рядовой Роберт Томпсон, ставший впоследствии членом Национального комитета коммунистической партии. За героизм, проявленный им в боях в районе Буна, на Новой Гвинее, он был награжден орденом «За отличную службу». А в 1949 г. Томпсон оказался в числе одиннадцати руководителей коммунистической партии, приговоренных к тюремному заключению за то, что они якобы вступили в сговор с целью «проповедовать и отстаивать обязательность и необходимость свержения и уничтожения правительства Соединенных Штатов путем применения силы и насилия». (Подробности см. в главе XVI, раздел 4.)
  Другим коммунистом, отличившимся на службе в армии США, был германский антифашист Герман Дж. Ботчер, в свое время сражавшийся в Интернациональной бригаде против Франко в Испании. Он служил сначала в чине сержанта, потом был произведен в капитанский чин и награжден за храбрость, проявленную в боях в районе Буна. Впоследствии он, уже будучи майором, пал в бою на Филиппинах. Командовавший американскими войсками при Буна генерал-лейтенант Роберт Л. Эйкельбергер писал о Ботчере в статье, опубликованной в журнале «Сатэрдэй ивнинг пост» 13 августа 1949 г.: «По моей рекомендации союзный командующий произвел Ботчера в чин капитана пехоты за храбрость, проявленную на поле боя. Это был один из лучших американцев, которых мне когда-либо приходилось встречать… Его боевой опыт сослужил нам большую службу в Буна, и хотя он стал американским гражданином лишь недавно, он был боевым и решительным патриотом». По словам генерала Эйкельбергера, Ботчер был «самым славным героем Буна».


[Закрыть]

Общие страдания и жертвы, кровь, совместно пролитая в боях во время всемирного столкновения между армиями прогрессивного человечества и силами международного фашизма, – все это выковало еще невиданное дотоле единство демократических наций мира, единство, символом которого стала Организация Объединенных наций. Важнейшим выражением этого единства было установление дружественных отношений и создание боевого союза между двумя крупнейшими мировыми державами – Соединенными Штатами и Советским Союзом. По мере того как суровая правда войны опровергала одну за другой антисоветские пропагандистские фальшивки, американцы стали видеть в России своего самого ценного военного союзника, научились понимать подлинную силу русского народа, его руководителей, его промышленности, его армии и, выражаясь словами государственного секретаря США Кордэлла Хэлла, «мощь его патриотического порыва».[95]95
  В 1943 г. бывший кандидат в президенты от республиканской партии Уэнделл Уилки совершил 7-недельное кругосветное путешествие на самолете и по возвращении написал книгу «Мир неделим». В ней он так излагал свое представление о Советском Союзе:


[Закрыть]

Больше того, американский народ осознал, что достижение главных целей, которые стояли перед ним в этой войне, то есть обеспечение безопасности, прогресса и прочного всеобщего мира после войны, зависит в первую очередь от сохранения дружественных отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами.

11 февраля 1943 г. газета «Нью-Йорк геральд трибюн» писала:

«Перед демократическими странами стоит теперь выбор: либо сотрудничать с Россией в перестройке всего мира – а возможность такого сотрудничества существует, если только мы верим в силу своих же принципов и докажем это на деле, – либо заключить сговор со всеми реакционными и антидемократическими силами в Европе, в результате чего мы только восстановим Кремль против себя».

«Сегодня важнее всего то, – писал Рузвельт в начале апреля 1945 г., накануне конференции Объединенных наций в Сан-Франциско, составляя проект речи, которую он собирался там произнести, – что ради спасения цивилизации мы должны развивать науку о человеческих взаимоотношениях, – то есть способность всех народов земного шара, всяких народов, жить в мире и дружно работать на нашей планете. Задача состоит, друзья мои, в том, чтобы мир положил конец не только этой войне, а всем войнам вообще. Да, нужно навсегда положить конец этому нерациональному, неразумному способу разрешения разногласий между правительствами путем массового уничтожения людей».

Рузвельт заканчивал свою речь следующими словами: «Я говорю вам и всем американцам, готовым вместе с нами посвятить себя делу обеспечения прочного мира: единственное, что может помешать завтрашнему осуществлению наших надежд, это наши сегодняшние сомнения. Так пойдем же вперед, с твердой и действенной верой».

Эту речь Рузвельт должен был прочитать по радио в день памяти Джефферсона, но ему не довелось это сделать…

12 апреля в 5 час. 49 мин. вечера по местному времени радиопередача компании «Колумбия бродкастинг систем» была вдруг прервана. «Мы прерываем нашу передачу, чтобы прочитать вам экстренный выпуск последних известий – раздался взволнованный голос диктора. – Одно агентство только что сообщило, что президент Рузвельт скончался…»

Когда эта ужасная новость облетела страну, взрослые люди плакали на улицах, как дети, а работа на фабриках и фермах приостановилась. На всю Америку словно внезапно спустилась темная ночь. Страна облеклась в глубокий траур.

Для миллионов американцев весь мир сразу стал каким-то иным, как будто из их жизни странным образом безвозвратно выпала какая-то необходимая часть, и в эту потерю невозможно было даже поверить.

А когда траурный поезд с телом Рузвельта двинулся из Уорм Спрингс в Вашингтон, а оттуда в Гайд-Парк, сотни тысяч скорбящих людей выстроились на много миль вдоль железнодорожного полотна; на станциях и переездах стояли в молчании громадные толпы народа; провожая проходивший мимо поезд, мужчины обнажали головы, а женщины, поднимая на руках детей, посылали своему президенту последнее прости.

Ранним серым утром, когда траурный поезд проходил мимо станции Хармон на реке Гудзон, один из провожавших сказал стоявшему рядом с ним: «Я никогда не голосовал за него, а следовало бы, – и теперь я это понимаю. Теперь мы все почувствуем, какая это потеря, какая страшная потеря».

Один мальчик спросил у отца: «Папа, Рузвельт, наверно, оставил в своем доме огромное богатство?»

Отец ответил: «Да, он оставил огромное богатство, но его домом было не только то здание, где он жил, его домом была вся Америка, и богатство, которое он оставил, принадлежит всем нам…»

Миллионы людей во всем мире разделяли скорбь Америки. В странах Британской империи были приспущены национальные флаги. Над Кремлем и на всех площадях Москвы появились красные флаги с черной каймой. В Нанкине и в Париже, в Варшаве и в Маниле, в Праге, Мексико, Бомбее, Будапеште и в сотнях других больших и малых городов всех стран мужчины и женщины скорбили о смерти Рузвельта.

Еще не было американца, смерть которого так оплакивали бы народы всего мира.

Вечером 12 апреля в Белом доме главный судья Харлэн Фиске Стоун привел вице-президента Гарри С. Трумэна к присяге и объявил его президентом Соединенных Штатов.

Через три недели после смерти Рузвельта бронетанковые войска Красной Армии штурмом взяли Берлин.

8 мая 1945 г. фельдмаршал Вильгельм Кейтель от имени германского верховного командования, в присутствии американских, английских и русских генералов, подписал акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Гитлера.

2 сентября на борту американского линкора «Миссури», в Токийской бухте министр иностранных дел Мамору Сигемицу от имени японского императора подписал официальный акт о капитуляции.

Вторая мировая война закончилась.

Часть четвертая
НОВАЯ ИНКВИЗИЦИЯ

Действительно, если реакция возьмет верх, если история повторится и мы вернемся к так называемому «нормальному положению» 20-х годов, – то можно будет определенно сказать, что хотя мы и разгромили врагов в боях за рубежами нашей страны, здесь, в нашем же доме, нас победил дух фашизма.

Президент Франклин Д. Рузвельт,

11 января 1944 г.

Глава XIII
Конец «нового курса»

Эта война, которая на моих глазах охватила весь мир, является, по выражению Сталина, освободительной войной. Это война за освобождение одних стран от германских или японских оккупантов, за освобождение других стран от угрозы оккупации. В этом мы вполне согласны. Но согласны ли мы, что освобождение означает и нечто большее? Конкретно говоря, все ли из 31 Объединенных наций, которые сражаются сейчас бок о бок, согласны, например, с тем, что в нашу общую освободительную миссию должно входить предоставление всем народам свободы самоуправления, как только они сумеют управлять собой, а также экономической свободы, как необходимой основы всякого прочного самоуправления?..

Уже наши декларации о том, за что мы боремся, со всей очевидностью продемонстрировали наши собственные пороки. Когда мы говорим о свободе и равных возможностях для всех наций, противоречия нашего собственного общественного строя превращают нас в посмешище для других народов и вопиют так громко, что их невозможно дольше терпеть. Если же мы хотим говорить о свободе, то давайте говорить о свободе не только для себя, но и для других, о свободе для всех, как в нашей стране, так и за ее пределами.

Уэнделл Уилки, «Мир неделим», 1943 г.

Как пишет лондонская «таймс», выражение «железный занавес» было придумано гитлеровским министром финансов фон Крозигом; до того, как его стал употреблять Черчилль, его несколько лет применял в своей пропаганде Геббельс.

Бартлетт, «Ходячие выражения», 1948 г.

1. Наследство войны

На полях сражений погибло 20 млн. человек. Десятки миллионов мужчин, женщин и детей умерли от голода и болезней, погибли в концентрационных лагерях, были истреблены в газовых камерах. Огромные склады, оставшиеся на месте бывших нацистских лагерей смерти, были еще забиты пожитками замученных там людей, одеждой, детскими игрушками, женскими волосами. Там, где стояли всемирно знаменитые своей красотой города, тянулись на много миль обгорелые скелеты зданий да груды щебня.

Бесчисленное множество людей, лишившихся крова и имущества, бродило по окровавленным пространствам Европы и Азии. По стопам войны шествовали голод, эпидемии, нищета, разорение громадных масс людей.

А причиной всех этих неисчислимых страданий и потерь была злобная контрреволюция, наступившая после первой мировой войны, когда мировая реакция принялась беспощадно подавлять повсюду демократические устремления народных масс. Именно этот всемирный заговор, целью которого было сохранить привилегии меньшинства путем подавления и порабощения большинства, и привел к возникновению фашизма. Эта измена интересам народов неизбежно привела ко второй мировой войне.

И все же черные дни кровавого террора, антидемократических интриг, предательства, фашизма и тотальных войн закончились тем, что народы мира завоевали победу и приобрели такую силу, какою они еще никогда в истории не обладали.

Созданная державами «оси» чудовищная тюрьма народов лежала в развалинах, а миллионы людей, вырвавшихся на свободу, двинулись вперед в непреклонном стремлении добиться своих извечных целей. В Восточной Европе крестьяне делили между собой помещичьи земли, а потом народы этих стран принялись за выполнение широчайших планов экономического восстановления.

В Индонезии, Индо-Китае, Палестине, Корее и других колониальных и полуколониальных странах зрели народные восстания. На необъятных пространствах Китая нарастала народная революция, подобная могучему, непреодолимому урагану.

Народы всех стран преисполнились надежды на приход новой эры свободы, дружбы между народами и всеобщего прочного мира.

Оплотом международного мира и безопасности служила Организация Объединенных наций, и все понимали, что плодотворная деятельность этого органа будет зависеть прежде всего от сохранения выкованного войной тесного союза между западными демократиями и СССР.

Однако на обоих берегах Атлантического океана действовали мощные силы реакции, очень мало заинтересованные в сохранении этого союза. Как и после первой мировой войны, они заботились прежде всего об ограждении своих частных интересов и привилегий, стремились сдержать подъем демократического движения масс и укрепить отжившие порядки. И вот, в ходе этой борьбы против международного демократического движения, снова раздался контрреволюционный призыв к всемирному «крестовому походу против коммунизма».

Прошло едва полгода после окончания войны с Японией, как Уинстон Черчилль под влиянием сокрушительного разгрома, постигшего консервативную партию на выборах, и надвигающегося на Англию кризиса вновь обнаружил «угрозу большевизма». В получившей широкую огласку речи, которую он произнес в Соединенных Штатах 5 марта 1946 г., Черчилль призвал к заключению направленного против СССР союза между Великобританией и Соединенными Штатами для борьбы с «растущей опасностью для христианской цивилизации» в лице коммунизма в России.

Черчилль произнес свою речь, вызвавшую сенсацию во всем мире, по случаю присвоения ему почетной степени Вестминстерским колледжем в Фултоне, штат Миссури. Этот малоизвестный колледж находится примерно в 150 милях от родного города Трумэна – Индепенденса. Трумэн предварительно читал эту речь и еще больше подчеркнул свое согласие с ней тем, что присутствовал при ее произнесении.

В первое время после вступления на пост президента Трумэн усердно повторял настоятельные призывы Рузвельта к сохранению единства в рядах Объединенных наций. Но когда он приступил к выполнению своих обязанностей, назначенные им члены правительства почти сразу же начали проводить политику, которая не могла не вызвать разногласий между членами ООН.

Первые серьезные расхождения в рядах ООН обнаружились летом 1945 г. на конференции в Сан-Франциско.

Речь шла о том, приглашать ли на конференцию Аргентину и принимать ли ее в члены ООН. Несмотря на возражения советского делегата, Вячеслава Молотова, английский и американский делегаты поддержали Аргентину и добились ее принятия в ООН.

Через несколько месяцев после этого правительство США опубликовало официальный доклад под названием «Синяя книга об Аргентине», в котором приводились несомненные доказательства «нацистско-фашистского характера аргентинского режима» и указывалось, что правящая Аргентиной «военная клика сотрудничала с агентами противника в выполнении важных шпионских и иных заданий, имевших целью нанести ущерб военным усилиям Объединенных наций…»

Важнейшей целью Организации Объединенных наций было окончательное искоренение фашизма во всем мире; получилось, однако, так, что американский и английский делегаты, настоявшие на допуске Аргентины на конференцию в Сан-Франциско, встали на защиту фашистского государства, вместо того чтобы выступить против него. С этого, собственно, и началась так называемая «жесткая политика» Англии и Соединенных Штатов по отношению к России.

В дальнейшем этот «жесткий» антисоветский курс стал основой всей внешней политики английского и американского правительств.

Отказ Англии и Соединенных Штатов после войны от основных принципов Объединенных наций ни в чем не проявился так наглядно, как в политике этих стран по отношению к их недавнему заклятому врагу – Германии.

Спустя много месяцев после капитуляции Германии в английской зоне оккупации продолжали существовать в полной неприкосновенности одетые в военную форму части германской армии общей численностью почти в полмиллиона человек; американские военные власти в своей зоне оккупации начали снаряжать и вооружать под видом «рабочих рот» и всевозможных «охранных частей» тысячи польских, югославских и украинских фашистов. «Большинство зачисленных в эти трудовые роты, – сообщал корреспондент «Нью-Йорк таймс» Рэймонд Дэниель 3 февраля 1946 г., – относятся к евреям и к русским, столь же враждебно, как и любой нацист».

Многие из них, по словам Дэниеля, сражались в рядах гитлеровской армии на восточном фронте…[96]96
  31 марта 1948 г. корреспондент газеты «Вашингтон таймс геральд» Джон О'Доннел сообщал: «… В нашей военной политике в Германии мы начинаем браться за ум. Хотя некоторыми источниками это и опровергается, мы разработали планы воссоздания некоторых особо отличившихся своими боевыми качествами германских танковых дивизий и дивизий «СС», которые мы и обеспечим в изобилии продовольствием и первоклассным американским вооружением… Немцы всегда были хорошими солдатами; и они скорее согласятся сражаться против своего исторического врага – славяно-монголов Восточной Европы, чем против своих соплеменников на Западе – скандинавов, англичан, американцев и французов… Еще несколько лет тому назад мы подчеркивали, что Рузвельт поставил в этой войне не на ту лошадь и что с точки зрения строго изоляционистской для Америки было бы лучше, если бы европейский континент находился под властью немцев».


[Закрыть]

После победы над Германией председатель подкомиссии сенатской комиссии по военным делам сенатор Харли М. Килгор неоднократно обращал внимание на то, что в западных оккупационных зонах аппарат германских картелей не уничтожается, а сознательно восстанавливается. К весне 1946 г. курс акций компании «И. Г. Фарбениндустри» на мюнхенской и франкфуртской фондовых биржах поднялся с 68 до 142,5.

«У меня возникает вопрос, не намерен ли г-н Бирнс выбросить за борт программу, разработанную союзниками в Квебеке, Ялте и Потсдаме, – говорил в своей речи по радио 1 мая 1946 г. бывший министр финансов США Генри Моргентау младший, критикуя политику, проводившуюся в Германии государственным секретарем Джемсом Ф. Бирнсом. – Если г-н Бирнс действительно намерен отказаться от Потсдамского соглашения… то я предсказываю, что мы придем лишь к повторению роковых ошибок Версаля и подготовим почву для третьей мировой войны».

Как сообщал 11 сентября 1946 г. корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» в Германии Эдвин Хартрич, «германские промышленники и финансисты» удовлетворены тем, что «Америка и Англия окончательно решили возродить Западную Германию в качестве противовеса русской зоне».

Замена Джемса Ф. Бирнса на посту государственного секретаря генералом Джорджем К. Маршаллом в январе 1947 г. не внесла в американскую внешнюю политику никаких изменений. Вскоре после этого заместитель государственного секретаря Дин Ачесон[97]97
  7 января 1949 г. Дин Ачесон был назначен государственным секретарем.


[Закрыть] заявил:

«Нам следует поторопиться с восстановлением этих двух великих мастерских Европы и Азии – Германии и Японии… Нужно немедленно принять все возможные меры, даже если на это не будет согласия всех четырех держав, чтобы начать в более широких масштабах экономическое восстановление Европы, в том числе и Германии».

На Дальнем Востоке, как и в Европе, «жесткая» политика США по отношению к России сопровождалась поддержкой милитаристских и реакционных клик.

После капитуляции Японии американская армия в Китае приступила к обучению и снаряжению 40 гоминдановских дивизий общей численностью более 700 тыс. человек; это вдвое превышало численность китайских войск, обученных и вооруженных американцами в течение всей второй мировой войны. Чтобы помочь Чан Кайши, отчаянно цеплявшемуся за всякую возможность удержать власть в руках своего разложившегося феодального правительства, Трумэн предоставил гоминдану взаймы свыше 600 млн. долларов на закупку американских «военных излишков», оставшихся на тихоокеанских островах. К 1947 г. общая стоимость американских военных материалов и других видов помощи, предоставленных Чан Кайши, превысила 4 млрд. долларов.

Еще 26 ноября 1945 г. член палаты представителей от Вашингтона Хью Дэлеси заявлял, что политика Трумэна на Дальнем Востоке «продиктована интересами крупного капитала, стремящегося к неограниченной экономической эксплоатации Азии. Это политика империализма доллара. Это политика новой мировой войны, на сей раз против Советского Союза, войны, которая будет начата с баз США на Тихом океане, из Японии, где мы еще не искоренили милитаристов, и с антикоммунистических баз в Северном Китае…»

Продолжение этой политики, заявил Дэлеси, сделает «гражданскую войну в Китае неизбежной»…[98]98
  Летом 1946 г. в Китае уже бушевала гражданская война. Вначале хорошо вооруженные войска Чан Кайши имели некоторый успех, так как Народно-освободительная армия была в то время сравнительно малочисленной и в ее руках находилось лишь несколько провинций Северного Китая. Однако через два года, когда на стороне Народной армии выступили многие миллионы китайцев, она перешла в наступление на всех фронтах. В октябре 1948 г. Народно-освободительная армия Китая заняла крупнейший промышленный центр Маньчжурии, Мукден. В течение следующего года она осуществила ряд блестящих операций, пройдя триумфальным маршем через необъятные просторы Китая. В небольшой срок победоносными войсками, возглавляемыми Мао Цзедуном, были заняты один за другим Пекин, Нанкин, Шанхай, Кантон и Чунцин.
  9 декабря 1949 г. Народно-освободительная армия взяла последний оплот гоминдановцев город Чэнду и вышла на границу Индо-Китая. За исключением острова Формозы (Тайван), на который бежали остатки разгромленных гоминдановцев, народные войска, руководимые коммунистами, освободили всю страну с 470-миллионным населением, составляющим почти четверть населения земного шара.
  В августе 1949 г. государственный секретарь Ачесон направил президенту Белую книгу государственного департамента о китайско-американских отношениях и письмо, в котором указывал, что «правительство Соединенных Штатов оказалось не в силах предотвратить печальный исход гражданской войны в Китае», добавив к этому, что Америка «сделала все возможное», чтобы помешать такому исходу.


[Закрыть]

12 марта 1947 г. «жесткая» политика США в отношении России достигла своего кульминационного пункта. В этот день Трумэн выступил на совместном заседании обеих палат конгресса США со своим «знаменитым» заявлением, в котором потребовал предоставления правительствам Греции и Турции займа в 400 млн. долларов и военной помощи. Формальной целью этого займа, хотя сам Трумэн и не заявил об этом прямо, было остановить «советскую экспансию» и распространение «большевизма» в Европе.

Газета «Чикаго дейли ньюс» назвала это заявление Трумэна «откровенным призывом к войне» с Советской Россией.

«Мы имем дело с кризисом не в Греции, а в Америке… – заявил в своем выступлении по радио, транслировавшемся по всей стране на другой день после речи Трумэна, бывший вице-президент Генри Уоллес, смещенный с поста министра торговли за то, что выступал против внешней политики Трумэна. – Если президент Трумэн объявляет о существовании конфликта мирового масштаба между Востоком и Западом, он тем самым говорит советским руководителям, что США начинают готовиться к новой войне…»

Официально «доктрину Трумэна» преподносили широкой американской публике как начало «крестового похода» против коммунизма; однако в ее основе лежали другие, более важные, хотя и неофициальные соображения. Журнал «Тайм» писал 24 марта 1947 г.: