Текст книги "Змеиное болото"

Автор книги: Алан Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Когда Бен собирал банкноты с пола, он заметил рядом с высоким табуретом, на котором сидела девушка, пару ботинок. Полицейский с кобурой на боку, в темных солнцезащитных очках улыбался ей из-под усиков, похожих на щеточку для ногтей. Он мельком взглянул на Бена, как бы с трудом узнавая его, и продолжал болтать с девицей. Бен заметил, что она тоже улыбается. Полицейский резким голосом сделал заказ бармену, тот подобострастно кивнул и достал бутылку «Хейги».

Бен вернулся на место, не зная, что делать дальше. Слушая, как полицейский мягким, вкрадчивым голосом что-то шепчет на ухо девушке, он почувствовал, что в нем разгорается бешеная ярость. Бен крепко сжал лежащую перед ним пачку долларов, а бармен снова сказал:

– Двенадцать песо.

Бен в нерешительности замер. Он взглянул на полицейского, затем на девушку, никто из них не обращал на него никакого внимания. Тогда Бен схватил девушку за руку и не слишком вежливо потянул к себе.

– Идем, – пригласил он по-испански, – идем, выпьем виски, настоящее виски. Пошли отсюда!

Она бросила на него рассеянный взгляд и выдернула руку. Он повторил громче:

– Идем выпьем виски! У меня наверху!

Девушка отодвинулась и оглянулась на полицейского, который, махнув в сторону бармена, обратился к Бену:

– Вы слышали, что вам сказали? Двенадцать песо.

– Вы задолжали мне десять песо! – закричал Бен и сунул доллары в карман.

Полицейский напрягся и отошел от девушки.

– Вы скандалите?

– Вы задолжали мне десять песо, – упрямо повторил Бен. – И оставьте девушку в покое. Она со мной.

Полицейский заколебался, что-то пробормотал девице, та пожала плечами, и он вновь повернулся к Бену.

– Ты расплатишься и уберешься отсюда. Мы не желаем терпеть твое присутствие. Тут приличное заведение.

– Грязный притон! – закричал Бен по-английски, соскользнув с высокого табурета. Лицо его дергалось от негодования. – Убирайся отсюда сам! Кто ты, черт побери, чтобы указывать мне, что делать?!

Негр приподнял откидную крышку стойки, чтобы выйти, а полицейский похлопал рукой по кобуре. В этот миг Бен ударил его. Позднее он удивлялся, как точен был его удар. «Я не должен повредить очки, – сверлила навязчивая мысль. – Надо бить по нижней половине лица и по корпусу…» И Бен нанес правой удар в челюсть, чувствуя, как голова полицейского дернулась назад; затем последовали два коротких резких удара справа и слева под ребра, последний свинг правой пришелся точно ниже уха, и от этого удара полицейский повернулся вокруг своей оси, отлетел к стенке, с грохотом ударился об нее, сполз вниз и неподвижной массой застыл на полу.

Девицы завизжали. Негр замер, держась рукой за приподнятую откидную крышку стойки бара, выкатив белки глаз и широко раскрыв рот. Бену оставалась одна секунда, чтобы сообразить, как глупо было бить вооруженного полицейского в банановой республике.

Когда он бросился к двери, в баре царил настоящий бедлам. Тени двух мужчин, сидевших в углу, метнулись через танцевальный круг. Негр с силой хлопнул откидной крышкой стойки бара и прыгнул вслед Бену, который выскочил за дверь и мчался вверх по каменной лестнице в темноту, слыша за собой крики и мысленно прикидывая: «Я должен забрать багаж, выбраться из отеля и попасть на судно…» Его беспокоило, дежурит ли крепыш в пижамной куртке за конторкой.

Мужчины гнались за Беном по лестнице, и у него мелькнула мысль: «Надеюсь, я надолго вывел из строя этого ублюдка, иначе он бросится за мной и, чего доброго, откроет пальбу…»

На лестничном марше он повернул влево, пытаясь вспомнить, где расположен его номер. Позади раздавались громкие крики и топот ног; казалось, все вокруг приобрело какие-то смутные, неясные очертания. Было очень темно. Бен попытался найти дорогу, держась за стену коридора сначала одной, потом другой рукой; резко свернув за угол, он с грохотом упал, острая боль пронзила колено.

С трудом поднявшись на ноги, Бен увидел крепыша в пижамной куртке, шедшего в его сторону. Держа дубинку двумя руками, крепыш медленно продвигался вперед, широко расставляя ноги; его фигура четко вырисовывалась на фоне света, падающего от лампы на конторке дежурного клерка.

Бен колебался какую-то долю секунды. Человек крался между ним и его номером. За ним двигались трое, а, возможно, и четвертый, вооруженный. Бен решил вступить в схватку с крепышом. Он подобрался, помня, что вооруженный дубинкой – все равно опасен, как если бы он был с ножом или пистолетом только с одним патроном. Он, Бен, должен был выиграть первый раунд, иначе ему придется плохо. Он первым нанесет удар. Времени у Бена было мало: секунд через пять сюда добегут остальные преследователи.

Он вытянул руки по бокам, напряг пальцы, наклонил слегка голову и бросился вперед, целясь противнику в живот и следя за дубинкой, но было слишком поздно: дубинка молниеносно описала параболическую траекторию в тот момент, когда пальцы Бена ударили крепыша точно ниже грудной клетки, погрузились в жировые складки живота, схватились за ребра и с силой притянули крепыша к себе; низко опущенный лоб Бена врезался прямо в середину его лица. Послышался хруст, крепыш пронзительно вскрикнул и отчаянным неуверенным движением опустил дубинку, чиркнув ею по стене, затем попытался снова поднять дубинку и обрушить ее на голову Бена. Бен изо всех сил ударил его коленом в пах и подумал: «Я крепко увяз в этой истории, так что надо использовать все усвоенные боевые приемы, иначе один удар дубинки – и он меня убьет…»

Он видел, как дубинка взметнулась вверх, потом услышал, как его противник застонал и начал корчиться от боли. Негр и двое других мужчин бежали к ним по коридору. Бен оттолкнул крепыша к стене, проскользнул мимо и с силой швырнул его на негра. Дубинка со стуком покатилась по линолеуму. Бен схватил и поднял ее над головой. Негр стоял рядом с искаженным от ужаса лицом, его глаза неотрывно следили за траекторией дубинки. Двое его спутников начали отступать по коридору.

Полицейского нигде не было видно.

– Назад, иди я вышибу тебе мозги! – крикнул Бен негру, сжав дубинку из твердого дерева, ручка которой была обмотана скотчем, размахнулся и сделал шаг вперед.

– Si vámonos![21]21
  Да, быстро.


[Закрыть] – пробормотал негр и отступил вслед за остальными.

Бен повернулся и побежал, не выпуская дубинки из рук. Он никак не мог отыскать свой номер. Свернув налево, он увидел дверь, ведущую во внутренний дворик. Бен вспотел и запаниковал, бросился опять в коридор. Впереди он услышал приглушенный взволнованный шум голосов. Добежав до угла коридора, он свернул налево, проклиная себя за то, что не запомнил, где расположен его номер. Он прикинул, что у него останется здесь: полторы бутылки «Джонни Уокер», легкий костюм, рубашки, бритвенный прибор и, конечно, портфель. Очевидно, о портфеле он будет жалеть больше всего.

Внезапно в отеле наступила тишина. Бен подумал: «Эти ублюдки подкрадываются ко мне…» Достигнув конца коридора, он замедлил бег, ожидая, что противники набросятся на него из-за угла.

Однако коридор был пуст. Перед ним была конторка дежурного клерка и дверь, ведущая на площадь, где непрерывными потоками хлестал дождь. За конторкой никого не было. Бен выскочил в дверь, сбежал вниз по ступенькам и заскользил по серой слизи, которая покрывала все, лилась мутными ручейками между булыжников и вдоль сточных канав. Площадь заливали пузырящиеся от дождя лужи. Бен стал пробираться к сводчатым галереям, проскочил мимо сидящего у стены мужчины с надвинутым на лицо сомбреро, из-за чего нельзя было понять – то ли он спит, то ли пьян. Достигнув сводчатых галерей, Бен начал огибать площадь, стараясь убраться подальше от отеля, на ходу пытаясь выработать хоть какой-нибудь план действий. Ему оставалось только одно – добраться до судна. Бен задумался: «Каково, с точки зрения закона, его положение? Могут ли власти заставить капитана выдать беглеца? Старик, вероятно, укроет его: он не любит иностранцев. В конце концов, что такого совершил Бен? Просто учинил небольшой скандал в притоне…»

Сквозь шум дождя он услышал крики и топот ног по лестнице отеля. Бен нырнул в одну из галерей и осторожно выглянул. Спустившийся по ступеням отеля человек шлепал по лужам через площадь, направляясь к сводчатым галереям, где прятался Бен. Тип втянул голову в плечи, защищаясь от дождя, и прижимал пистолет к животу. Это был полицейский в темных солнцезащитных очках.

«Вот и все! Но я должен убежать, – подумал Бен, – даже если он будет стрелять. Прицельный огонь из обычного пистолета можно вести на расстоянии не более десяти ярдов. Полицейский вряд ли в хорошей форме. Он не сможет стрелять на бегу…» Про двух других мужчин Бен ничего не знал. По внешнему виду они походили на обычных горожан. Он надеялся, что удача ему не изменит.

Все еще крепко сжимая дубинку в руках, Бен почувствовал, как кровь стучит в висках, а легкие словно разрываются от боли. Перед ним никого не было. Он выскочил из-за угла, из укрытия галереи, под теплый дождь. Услышав позади себя крики, Бен бросился бежать со всех ног, разбрызгивая вокруг большие комья грязи; он успел заметить, что дождевые капли на руках перемешаны с какой-то черной порошкообразной жижей, похожей на сажу. Такие же грязные пятна были на рубашке и на брюках.

Обернувшись назад, он увидел, что за ним гонятся двое. Бен свернул на улицу, ведущую к церкви. Улица была пустынной. Снова оглянувшись, он не увидел за собой никого. Бен замедлил бег, едва переводя дыхание; в ушах стоял звон. Он отбросил дубинку и помчался к воротам порта.

Пробегая мимо маленькой желтой церквушки, около которой в разлившемся озере грязи стояли два такси, Бен вдруг осознал, что уже, по крайней мере, минут двадцать не думал о Лауре. Может быть, это и было для него противоядием? Бен Моррис, попавший в передрягу и лишенный всех земных благ, вынужден бегством спасать свою шкуру. Во всяком случае, это нарушит привычное течение его жизни…

Сквозь шум дождя пробивался одинокий плач гавайской гитары. Он свернул на улицу, по обеим сторонам которой стояли лачуги и складские помещения, а в дальнем конце смутно вырисовывались ворота порта и здание таможни. Таможня была погружена во тьму, а ворота заперты на два висячих замка. Шатаясь, по щиколотку в воде, Бен подбежал к воротам и увидел в дальнем конце причала огни судна. Ворота были высотой не меньше пятнадцати футов, и перелезть через них не представлялось никакой возможности; к тому же, по всей длине и дальше, на прилегающей стене, была натянута колючая проволока. Бен схватился за решетку ворот и в отчаянии потряс их. В ответ только печально лязгнули замки.

И тут он вспомнил о такси у церкви. Сейчас это был его последний шанс, если, конечно, он не найдет способа проникнуть через стену. Но именно в порту они и будут его искать в первую очередь. Ему надо нанять такси и перевалить через горы в Паратаксин, находящийся в 180 километрах отсюда. Заплатить шоферу долларами – если понадобится, отдать все доллары. В такси он сможет выспаться; обсохнуть, согреться и выспаться.

Бен развернулся и бросился бежать обратно к церкви. Он был почти у цели, когда услышал настигающий его из темноты пронзительный вой сирены и увидел мчащийся на него джип с синей мигалкой; в машине были четверо полицейских в шлемах. Бен рухнул на землю, зарывшись руками в грязь и прислушиваясь к пронесшемуся мимо него вою сирены. Потом встал и побежал.

Оконные стекла такси были подняты вверх, водители спали за рулем, укрывшись ковриками. Он вскочил в первую машину и разбудил шофера, вынимая из кармана рубашки промокшую пачку долларов. Таксист подозрительно уставился на него.

– Паратаксин! – выкрикнул Бен. – Вези меня в Паратаксин!

Водитель начал что-то бормотать, но его голос утонул в шуме барабанящего дождя. Бен отсчитал тридцать долларов и прокричал:

– Паратаксин!

«Ну, давай! Живее! – подумал он. – Заводи машину! Джип может вернуться в любую секунду…» Таксист неторопливо пересчитал банкноты, и в его глазах появилось задумчивое выражение.

– Пятьдесят долларов, – сказал он наконец.

Бен отсчитал еще двадцать долларов.

– Vamonos! – крикнул он. – Паратаксин!

– Паратаксин очень далеко, – объяснил таксист по-испански. – Ехать придется пять часов.

– Хорошо, пять, так пять, – согласился Бен, и шофер включил зажигание. Коленчатый вал провернулся, но двигатель не схватил. Бен нервно сжал колени, ожидая каждую секунду услышать полицейскую сирену. Таксист сделал еще одну попытку – двигатель кашлянул и ожил. Во все стороны полетели брызги, когда машину занесло юзом вбок.

– Слишком много воды, – произнес шофер, хмуро взглянув на него.

– Быстрее! – сказал Бен. – Выбирайся отсюда!

Таксист включил вторую скорость, автомобиль чуть дернулся вперед и заскользил, разворачиваясь вокруг своей оси. И тут Бен услышал полицейскую сирену. Она была еще далеко. Стараясь держаться спокойно, он сказал шоферу:

– Когда доберемся до Паратаксина, получишь еще двадцать долларов!

Водитель бесстрастно кивнул головой и начал поворачивать машину. Звук сирены быстро приближался. Бен оглянулся, следя через заднее стекло за синей мигалкой. Такси наконец развернулось и свернуло в боковую улочку, зажатую между стен без окон и дверей. Бен услышал пронесшийся мимо пронзительный вой сирены и увидел, как фары джипа на секунду осветили стены церкви и исчезли. Таксист с мрачным видом пристально посмотрел на Бена.

– Policia![22]22
  Полиция!


[Закрыть]

Бен сглотнул и ухмыльнулся.

– Кто-то попал в беду, а?

– Claro[23]23
  Понятно.


[Закрыть], – ответил шофер.

Подпрыгивая на ухабах разбитой дороги, они удалялись от центра города. Бен мало что мог разглядеть через ветровое стекло, где «дворники» с трудом двигались по толстому слою черной сажи, падающей вместе с дождем.

– Сколько у нас бензина?

– Заправимся там, впереди, – пробормотал водитель.

Бен попытался прикинуть, сколько времени потребуется полиции, чтобы вычислить его бег до остановки такси, а потом найти дорогу, по которой он отправился через горы в Паратаксин, – на это полиция могла потратить несколько часов или минут, если другой таксист видел, как они отъезжали. Он взглянул на указатель уровня топлива. Стрелка стояла ниже нулевой отметки.

– У тебя же нет бензина! – зло воскликнул Бен.

– Указатель сломан, – ответил водитель, вписываясь в крутой поворот. На мгновение Бен успокоился. Было около двух часов ночи, и он начал замерзать; от присохшей к рукам черной грязи горели сбитые в кровь суставы пальцев.

Несколько минут машина медленно ползла вверх, а затем внезапно дернулась и остановилась. Таксист открыл дверцу и что-то прокричал. В ту же секунду Бен распахнул дверцу со своей стороны и выскочил под дождь.

Он весь напрягся и был готов и к потасовке, и к побегу. Однако, оглянувшись, он глубоко вздохнул и вернулся в машину. Они стояли на открытом месте, среди пальм, и тут он увидел бензоколонку и какую-то жалкую лачугу. Внутри лачуги зажегся свет, и на пороге появилась старая женщина с цилиндром на голове. Стуча зубами от холода, Бен наблюдал, как она проковыляла к насосу, отстегнула шланг, подтащила его к такси и вставила в заправочный лючок, потом вернулась к насосу и принялась орудовать ручкой вверх-вниз, как будто качала воду. Мерный стеклянный бачок, стоящий наверху насоса, медленно наполнялся бензином. Когда он наполнился доверху, старуха перестала качать и подождала, пока бензин не перельется по шлангу в бак такси. И снова начала качать. На этот раз, казалось, работа шла еще медленнее. Бен выскочил из машины, выхватил у нее ручку насоса, пробормотав: «Разрешите», и с остервенением стал качать, поминутно поглядывая в сторону города – не видно ли света фар поднимающихся по склону машин.

Когда пятый бачок был заполнен и бензин перелит в бензобак такси, он выдернул шланг, сунул десятидолларовую банкноту в руку старухи и запрыгнул в автомобиль. Они медленно взбирались по верхней дороге, с трудом выжимая из машины менее пятнадцати миль в час.

– Ты не можешь ехать быстрее? – прокричал Бен.

Водитель пожал плечами.

– Это горы. Очень высокие, подъем очень медленный.

Бен обернулся, глядя в заднее стекло – за ними была сплошная тьма и дождь. Он вздрогнул. Ему вспомнился сон, мучительно повторяющийся с детства, точнее, полусон-полукошмар и вечная погоня. Детали сна менялись, но канва оставалась: преследователь, сильный и опасный, гнался за ним по огромной пустынной территории; гнался иногда днем, иногда ночью; он, Бен, всегда оказывался впереди своих преследователей, казалось, они вот-вот догонят его, но все-таки каждый раз ему удавалось оставить их далеко позади, на горной дороге или на равнине… И тогда он просыпался. Странно, но Бен всегда чувствовал разочарование; ему казалось, что его обманули и что в погоне таится какая-то особая притягательность…

Бен, дрожа от волнения, понял, что теперь сон обернулся явью; поглядывая в заднее стекло, он в глубине души жаждал заметить свет фар полицейского джипа и испытывал непонятную досаду, видя только мрак и хлещущий дождь.

В его намерения не входило быть пойманным. Бену хотелось лишь бросить вызов преследователям, доказать, что он всегда сумеет уйти от них. Но в отсутствие охотника он превращался в обычного человека – усталого, промокшего, без багажа, истратившего кучу денег на такси, которое за полночь пыталось перевалить через горы.

Ехали молча. Такси покрывал слой сажи, наносимый дождем, который становился все толще и толще. Спустя некоторое время Бен снял мокрую рубашку, одолжил у водителя одеяло, накинул его на плечи и скрючился, прижавшись к дверце.

Горный подъем был трудным. Ночь обещала быть долгой.

Глава 2
В БЕГАХ

Проснувшись, Бен почувствовал, что замерз; руки и ноги у него затекли. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, где находится. Дождь прекратился, серо-грязный рассвет вставал над горами, джунгли были окутаны облаками.

Такси по-прежнему взбиралось вверх по узкому серпантину дороги, размытой грязевыми потоками; Бен заметил на капоте и по краям ветрового стекла, очищаемого «дворниками», слой той же странной порошкообразной грязи, которая покрывала все вокруг, словно плесень.

Было уже около шести часов утра. Они были в пути более четырех часов. Таксист сидел за рулем, безмятежно покуривая отвратительно пахнувшую манильскую сигару[24]24
  Сорт сигар с обрезанными концами.


[Закрыть], напоминавшую по форме собачий экскремент.

– Где мы находимся? – спросил Бен.

– Недалеко от Ксатопетля.

– Что за местечко?

– Индейское поселение в горах. Сейчас мы очень высоко.

Бен кивнул головой.

– А что за грязь везде? – Он показал на ветровое стекло.

– Марапи, – ответил таксист. – Извержение в тридцати километрах отсюда. – Он махнул рукой куда-то в сторону гор, скрывающихся в черных тучах.

– Марапи? – переспросил Бен.

– Большой вулкан. Он извергается уже пять дней. Все вокруг черное.

Бена интересовало, что делает полиция в Гуадаигиле: сейчас самое время выяснить, зачем одно такси покинуло город. «До Паратаксина пять часов езды, – подумал он, – а джип может покрыть это расстояние гораздо быстрее…»

Как только он доберется до Паратаксина, то первым же самолетом покинет эту страну. Придется рискнуть – в аэропорту его могут задержать. Но, возможно, в столице никого не волнует, что происходит в маленьком портовом городишке Гуадаигиле. Однако Бен понимал, что если полиция решит преследовать его по горной дороге, то шансов уйти – никаких. Он задумался: «Сколько же дорог идет от Гуадаигила? Неужели они будут искать меня по всем дорогам?»

Они спустились в глубокое ущелье, где из скал, обступивших с двух сторон дорогу, как отростки, торчали полусгнившие кресты. Машина по-прежнему шла со скоростью менее пятнадцати миль в час.

– Сколько еще до Паратаксина? – спросил Бен.

– Пять часов.

– Но ты говорил, что пять часов надо было ехать от Гуадаигила!

Таксист стряхнул пепел манильской сигары прямо себе на брюки.

– Очень плохая дорога, – просто объяснил он.

Бен выругался. Пять часов – это равносильно mañana[25]25
  Неопределенное время в будущем.


[Закрыть]. Он не мог даже вспомнить, где на карте находится Паратаксин; его собственная карта осталась в отеле вместе с остальным багажом.

С трудом пробиваясь по размытой дороге, такси выскочило из ущелья в горную долину, над которой нависли тучи, свисающие черным балдахином с отрогов гор. Проехав несколько миль, они очутились в поселении, состоящем из одной улочки, застроенной глинобитными лачугами, крытыми листовым рифленым железом, и одного двухэтажного деревянного строения, над крыльцом которого красовалась намалеванная от руки вывеска: «ОТЕЛЬ-БАР «ТИДЖА».

Единственными встретившими их живыми существами были огромные черные свиньи, улепетывающие по грязи от такси. Теперь Бен различил мелкие частички пепла, плавно падающие из тучи. Сочные тропические плоды свисали с растущих за лачугами деревьев. Бен уловил влажный запах джунглей, как будто бы выделяемый горами.

Сразу за поселением они столкнулись с парой индейцев, которые стояли посреди дороги и махали им руками. Таксист остановился, и они начали что-то лопотать на непонятном Бену языке, показывая на дорогу. Водитель с серьезным видом кивал головой.

– Что они говорят? – спросил Бен.

– Дожди разрушили дорогу. Машина дальше не пройдет.

Бен почувствовал, как у него свело мышцы живота.

– Что же делать?

Таксист развернул машину.

– Надо вернуться.

Они поехали обратно к отелю «Тиджа». На крыльцо отеля высыпала толпа индейцев. У одного в руках был мачете. Индейцы окружили такси, разговаривая между собой на своем языке; при виде Бена их голоса стали сердитыми и взволнованными. Он повернулся к водителю:

– Что они говорят?

– Мы должны вернуться в Гуадаигил. Вас не хотят тут принимать.

Бен выглянул из такси и увидел окружающие его плоские, замкнутые лица и мрачные черные глаза-пуговки. «Похоже, они не желают вступать ни в какие контакты». Он посмотрел на водителя:

– Что случилось?

– Они говорят, вы должны убраться из Ксатопетля. Вы – американец.

– Я – не американец! – закричал Бен.

Лица остались бесстрастными.

– Они говорят, вас надо отвезти в Гуадаигил, – добавил таксист.

«Я должен выйти и переубедить их, – подумал Бен с отчаянной наивностью. – Невежественные люди не доверяют иностранцам. Их надо успокоить…»

Он открыл дверцу машины и смело спросил:

– Вы говорите по-испански?

Мужчина с мачете в руке прорычал:

– Гринго!

«О, черт!» – подумал Бен, а вслух сказал:

– Я – английский турист, еду в Паратаксин.

Индеец зловеще покачал головой.

– В чем дело? – спросил Бен.

В этот момент из дверей отеля вышел толстый человек с черными блестящими волосами, разделенными посередине на пробор. Он протиснулся сквозь толпу к такси и обратился к Бену по-испански, тыча большим пальцем в сторону отеля:

– Вы друг американца?

– Какого еще американца?

– Он живет в отеле уже три дня. – Мужчина покрутил пальцем у виска. – Он сумасшедший. Так вы не его друг?

– Нет. Я не знаю никакого американца.

Мужчина замолчал, как будто принимая важное решение. Наконец он сказал:

– Вы должны вернуться в Гуадаигил.

– Я не могу вернуться в Гуадаигил, – сказал Бен. Он повернулся к таксисту. – Я заплатил тебе, чтобы ты довез меня до Паратаксина.

Водитель пожал плечами.

– Это невозможно.

– Я заплачу тебе еще пятьдесят долларов, – предложил Бен. – Мне надо быть сегодня вечером в Паратаксине.

Таксист покачал головой и повторил:

– Это невозможно. Дожди и Марапи разрушили дорогу.

– Откуда ты знаешь?

– Эти люди сказали мне.

Бен взглянул на стоящих молча индейцев в широкополых черных шляпах и повернулся к водителю:

– Если ты не везешь меня в Паратаксин, тогда верни мне двадцать долларов!

Таксист молча вынул пачку долларов и отдал банкноты. Внезапно Бена охватило замешательство: он почувствовал, что глаза индейцев следят за каждым его движением.

– Ты прямо сейчас возвращаешься в Гуадаигил? – спросил он водителя.

Таксист кивнул головой и направился к машине.

Бен подумал: «На обратную дорогу у него уйдет меньше времени, максимум два с половиной часа, еще два часа потребуется джипу, чтобы добраться до меня…» У него не было никакого определенного плана, он просто старался потянуть время.

– Приглашаю вас выпить, – обронил Бен, кивнув таксисту и толстяку.

Они вошли в темноватую дощатую комнату со стоящими вдоль стен скамьями и дымящей железной печкой. В углу на коврике сидели две женщины и перебирали в чаше какие-то черные плоды. Бен присел на скамью у двери, в то время как толстяк принес бутылку текилы[26]26
  Мексиканская водка из агавы, производится в штате Халиско.


[Закрыть] и три металлические кружки. Они залпом выпили. Повисла напряженная тишина. Индейцы сбились у стены и о чем-то шептались. Наконец, толстяк заговорил, обращаясь к Бену:

– Сеньор, зачем вам надо в Паратаксин?

– Я турист. Прошлой ночью я приплыл в Гуадаигил.

– Но у вас нет чемодана.

– Чемодан у меня украли.

Толстяк мрачно кивнул головой.

– То же говорит и американец. Говорит, что здешние люди украли у него чемодан. От него много неприятностей. Сегодня утром он вдруг выскочил из отеля и убил свинью.

– Свинью?!

Толстяк опять кивнул головой.

– Люди достаточно от него натерпелись. Американец будет наказан.

– А где он, американец?

– Тут, в отеле «Тиджа».

Индейцы, стоящие у стены, замолчали; мужчина многозначительно провез пальцем по лезвию мачете.

– Как вы собираетесь с ним поступить? – спросил Бен, делая большой глоток.

– Он будет наказан, – упрямо повторил толстяк. – Он убил хорошую свинью, а в поселении живут бедные люди.

– Вы заявили в полицию?

Толстяк уставился на кружку с текилой.

– У нас тут только один полицейский, и он болен, объелся коки.

Бен одним глотком допил текилу и спросил нарочито небрежно:

– Как вы накажете американца?

Но прежде чем толстяк успел ответить, сверху донеслись сильные удары, сопровождаемые приглушенным криком и звоном разбитого стекла. Индейцы испуганно сжались, устремив глаза к потолку, а толстяк наклонился вперед с широко раскрытым ртом и прислушался. Ничего – лишь звук падающих с крыши капель дождя.

Таксист встал и пошел к двери. Бен поднял палец вверх.

– Американец? Я хочу поговорить. Как к нему пройти?

Толстяк даже не пошевелился.

– Вы идете наверх? – воскликнул он недоверчиво. – Он убьет вас!

– Не думаю, – спокойно ответил Бен. – Покажи мне дорогу.

Толстяк указал на дверь в глубине комнаты, которая выходила в грязный внутренний дворик, где над котлом согнулась женщина, помешивающая кипятящиеся в нем коврики. Слева от Бена открытая лестница вела на деревянную галерею, которая обрамляла внутренний дворик, куда выходили несколько дверей. Пахло древесным углем и нужником. Когда он начал подниматься по лестнице, наверху раздались сильный удар и вопль, напоминающий рев раненого животного. Бен настороженно продолжал идти. Вдруг донесся голос человека, кричавшего по-английски:

– О, ради святого Моисея, убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь! Прочь!! Прочь!! – Слова потонули в сдавленных рыданиях, послышались удары ногой в дверь. Звуки неслись из конца галереи, напротив лестницы.

Бен шел с единственной мыслью – найти себе напарника, кого-нибудь, кто помог бы ему выбраться из Ксатопетля до прибытия полиции.

Когда он дошел до двери, там уже все стихло. Внизу, у входа во внутренний дворик, выстроившиеся в ряд индейцы следили за ним; впереди стоял мужчина с мачете в руке. Бен повернулся и постучал в дверь. В ответ, с расстояния менее двух футов, раздался ужасный вопль:

– Убирайся вон, проклятый даго[27]27
  Презрительное прозвище итальянцев, испанцев, португальцев (амер.).


[Закрыть]!

– Я не проклятый даго, – ответил Бен. – Я – валлиец. Откройте дверь!

Наступила тишина, затем послышался лязг отодвигаемой щеколды. Дверь приоткрылась дюйма на два, и желтоватый глаз несколько секунд пристально разглядывал Бена, потом лицо с крючкообразным носом дернулось и исчезло. Бен рывком распахнул дверь и вошел.

На стоящей у стены кровати скрючился, тяжело и часто дыша, мужчина. У его ног каталась пустая бутылка, весь пол был усеян битым стеклом. Мужчина посмотрел на Бена и усмехнулся.

– Я пьян, – он говорил с заметным, явно не американским акцентом, глотая отдельные слоги. – Так ты не даго, а? – добавил он, по-прежнему усмехаясь. – Ты полицейский! Ха! Уэльский полицейский!

Это был худощавый брюнет, с позеленевшим от попоек лицом, на котором не было никаких признаков растительности, хотя он, очевидно, не брился несколько дней. На мужчине были ботинки для игры в поло, темный вельветовый костюм и рубашка цвета хаки. В комнате пахло плесенью. Бен сделал шаг вперед.

– Кто вы?

– Африканец, – хихикнул мужчина. – Я – проклятый африканос!

– Будьте благоразумны. Что вы здесь делаете?

– Что я здесь делаю? Схожу с ума, вот что я здесь делаю! Ты мне не веришь? Я африканос! Белый африканский еврей Самюэль Дэвид Райдербейт из Солсбери, Родезия, окруженный даго и вонючими туземцами! – Обхватив голову руками, он начал раскачиваться взад-вперед.

– Что вы здесь делаете? – терпеливо повторил Бен, благоразумно держась на приличном расстоянии на случай, если Райдербейт вдруг вздумает наброситься на него.

– Я приехал сюда три дня назад, из Паратаксина, – пробормотал мужчина невнятно. – У меня была машина. Я оказался отрезанным от внешнего мира из-за извержения вулкана. Туземцы ограбили меня и, как последнюю шлюху, уложили в кровать с бутылкой текилы. Проснулся я без гроша в кармане. – Он с несчастным видом поглядел на Бена и разразился потоком брани. – Без гроша в кармане!! – повторил он. – Забрали все, что у меня было. Три фотокамеры стоимостью в пятьсот долларов. Бумажник, чемодан – все! – Неожиданно Райдербейт бросился к двери, распахнул ее и заорал с галереи: – Грязные, проклятые даго! Идите сюда и возьмите меня! – Бен успел заметить, как поспешно разбежались стоящие внизу индейцы. Во внутреннем дворике осталась только старуха, кипятящая в чане коврики. Райдербейт прислонился к балюстраде и расхохотался.

– Они боятся меня, солдат! Испуганы до смерти!

– Бояться следует тебе, Райдербейт, – сказал Бен. – Послушай, ты влип в неприятную историю. Они нападут на тебя там, внизу. Они говорят, что ты убил их свинью.

– Свиньи! – Райдербейт сунул руку за пояс и выхватил финку, держа ее грязным коричневым лезвием вверх. – Кровь свиньи, – заявил он, хитро ухмыляясь.

– Зачем ты убил свинью?

– Мне не понравился ее вид.

Бен кивнул головой.

– Ну что ж, а им не нравится твой вид. Они собираются убить тебя.

Райдербейт вернулся в комнату и некоторое время стоял, размышляя, потом поднял голову и пронзительно закричал:

– Пускай поднимаются сюда и убьют меня! Идите и убейте!!

– Заткнись, – сказал Бен. – Тебе нечего здесь ждать. Ты выберешься отсюда со мной, и немедленно! – Он оглядел темную комнату и различил в дальней стене окно с металлической противомоскитной сеткой, прикрытое жалюзи. Бен приблизился к окну и приподнял на дюйм-другой жалюзи; сквозь щель он сумел разглядеть у стены небольшой кусок покрытой грязью земли. Повернувшись, он увидел, что Райдербейт сидит на кровати и с печальным видом рассматривает собственные ноги.