Текст книги "Избранные произведения. Том 5. Маори: Маори"
Автор книги: Алан Дин Фостер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)
Новые отряды регулярно приезжали из Австралии, сменяя уже измученных ветеранов. Люди прибывали из Англии, Индии и других колоний Британской Империи. Все они приезжали в полной уверенности, что в течение нескольких недель положат конец этой войне. Новоприбывшие офицеры были хуже всего. Они не могли понять, как нескольким туземцам удалось довести полк его величества до полного бездействия. Индия, в которой язычников было в сотни раз больше чем здесь, почему-то находится под жестким контролем империи. Было невозможно поверить, чтобы этот мелкий мятеж полинезийцев продолжался так долго.
Вскоре такие офицеры испытывали на собственной шкуре, что значит вести бой против маори, и очень быстро понимали, что Тэ Ика-а-маун, так назывался на местном языке Северный Остров, вовсе не Пенджаб. Дерзость сменилась осторожностью и осмотрительностью, и люди начали говорить уже о выживании, а не о быстрой победе.
Стоук получил свою артиллерию. Хотя теперь они могли с большого расстояния разрушать стены любого укрепления, это не приблизило конец войны и мятежа. Маори противостояли и этому вызову. Чем больше они теряли, тем яростнее сражались. Теперь вместо того, чтобы защищать свои па, когда армия использовала против них артиллерию, они просто убегали в лес, откуда изматывали своими атаками незащищенные ничем отряды. Солдаты, охотящиеся за маори, умирали и проклинали противника, который отказывался оставаться на одном месте и принять бой.
Регулярные войска были не единственными, принимавшими участие в боях. Коффину удалось снарядить свой отряд лучше, чем многим его коллегам, благодаря преданности Элиаса Голдмэна и возраставшей ответственности Кристофера, которую он проявил в делах «Дома Коффина». Даже Холли оказалась полезна. Она с неохотой примирилась с тем фактом, что, как один из самых влиятельных людей в обществе, Коффин не сможет вернуться и жить тихой мирной жизнью, в то время как другие люди воюют против мятежников. Но все это ей очень не нравилось.
Честно говоря, он скучал по ней так же, так же как и она по нему. Он провел очень много одиноких ночей, когда только ветер завывал в его палатке.
Казалось, этому не будет конца. Многие члены милиционных отрядов и волонтеры решили привезти своих жен и возлюбленных вместе с собой. Теперь за регулярными войсками следовал еще один лагерь. Экспедиционные войска были похожи на хищников, рыщущих по всей стране в поисках изводящих их маори, некоторых они убивали, с других брали клятвы о сохранении нейтралитета; но как только британские солдаты уходили, оказывалось, что многие до той поры мирные племена внезапно решали присоединиться к восстанию. Такие жестокие акции не могли привести страну к постоянному миру и спокойствию.
Стоук уверял всех, что они обречены на победу. По его мнению, это был всего лишь вопрос времени.
Война стала частью повседневной жизни, люди регулярно приезжали с боев домой и уезжали опять на сражение. Жизнь текла почти так же, как и раньше, хотя и лишенная радости и легкости. Они, возможно, и не смогут убить каждого мятежника, но в любом случае они подавят их.
На самом деле, маори уже проиграли эту битву, хотя даже их собственные боги не могли бы их убедить в этом.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
1861 год
Глава 1
Он думал о Холли. О ее блестящих глазах и гладкой коже, о прохладных ветрах, что веют с озера Таравера. О том, как же будет окончательно выглядеть летний дом в Те Вайроа, когда, наконец, он будет доведен до полного совершенства.
Впереди прозвучал выкрик, и колонна остановилась. Позади него тихо переговаривались люди, пешие и конные, а один из тех, кто ехал впереди, повернулся и приблизился к нему. Он уже повернулся было, чтобы сказать что-то Ангусу, но Мак-Кейд больше не ехал в рядах ополчения. Покалеченная нога мешала ему принимать участия в сражениях.
– Майор Стоук передает вам привет, сэр, и спрашивает не могли бы вы присоединиться к нему?
– Что такое, капрал?
– Маори впереди, сэр.
Коффин поднялся на стременах, но с трудом смог разглядеть лишь конец колонны регулярных войск, за которыми следовала милиция.
– Сражение уже началось?
– Нет, сэр. – Посыльный повернул коня. – Сражения не ожидается. Эти туземцы держат нейтралитет, или так, по крайней мере, они заявляют. – По тону его голоса было совершенно ясно, что этот солдат не верит в этот нейтралитет.
– Тогда почему же колонна остановилась? Почему мы не можем просто обойти их?
– Майор Стоук принял решение разбить здесь бивуак на ночь, сэр. Кроме того, мне сказали, что один из маори желает переговорить с вами лично.
Коффин нахмурился. Некоторые из его подчиненных с любопытством смотрели на него.
– Сейчас разберемся. Указывайте дорогу, капрал.
– Есть, сэр.
Посыльный развернулся, и Коффин последовал за ним. Солдаты из регулярных войск уже развертывали палатки и доставали котелки с холодной пищей из обоза с припасами. Они проехали мимо них, а затем провожатый свернул с главной дороги и направился вниз по пологому склону.
На оказавшемся поблизости берегу узкой речки разбила лагерь группа путешествующих маори. Даже если бы они были настроены враждебно, они не представляли никакой опасности для сильного вооруженного войска. Опыт приучил солдат высылать постоянные пикеты, которые продвигались с обоих флангов совершающей марш колонны.
Ни в коем случае не противясь тому, чтобы перенять лучшее из всего, что предлагала европейская культура, эти путешествующие маори разместились в палатках, достойных любого офицера. Палатку вождя можно было безошибочно отличить от других. Вход был украшен резным деревянным столбом, который воздвигли, дабы придать жилищу вид традиционного маорийского дома. Коффин улыбнулся, как только узнал некоторые из вырезанных на дереве символов.
– Все в порядке, капрал, – сказал он своему провожатому, – Можете возвращаться в свою часть.
Подчиненный неуверенно посмотрел на него.
– Мистер Коффин, сэр, вы уверены, что все здесь будет в порядке? – Совершенно ясно, что ему было не по себе при мысли о том, что он оставляет офицера среди вооруженных маори, как бы там они не настаивали на своем нейтралитете.
– Со мной все будет в порядке, капрал. Делайте, что вам говорят.
– Вы рискуете головой, сэр. – Солдат развернулся и пришпорил коня вверх по склону, направляясь на главную дорогу.
Коффин спешился и приблизился к палатке вождя. Старуха с неподвижным, невыразительным лицом приподняла полотнище, обычно защищающее палатку от дождя, и пригласила его внутрь. Он пригнулся и снова выпрямился, как только вошел в палатку.
– Я так и думал, что это ты, старый друг, – сказал он, обращаясь к единственному человеку в палатке.
Те Охине утратил некоторую часть своего былого величия. Волосы его теперь поседели так же, как и волосы Коффина, и виной этой перемене были не только пролетевшие годы. Стычки и сражения нескольких прошедших лет состарили немало людей, как маори, так и пакеа. Вождь сидел на невысоком стульчике из резного дерева и жестом пригласил Коффина присесть на лежавшую рядом плетеную циновку.
– Трудные времена, Коффин. Очень трудные настали времена.
– Я знаю. Слишком много хороших людей полегло с обеих сторон. – Наступила минутная пауза, и затем: – Разве кингиты не видят, что им не побить нас? Почему же они не прекратят эту бесполезную войну и не заключат с нами договор?
Те Охине тяжело вздохнул.
– Между маори и пакеа заключено уже немало договоров. Кажется, для нас они значат больше, чем для вас.
– Только не для меня, – быстро возразил Коффин. – Ведь и среди маори есть люди хорошие и есть плохие. Я знаю о проблемах по поводу территорий. Со всем этим можно разобраться, не теряя больше людей. Людям незачем умирать.
– Если мужчины не могут больше умирать за свою землю, за что же тогда стоит умирать?
– И тем не менее, ты не принимаешь участия в сражениях?
– Нет, я не сражаюсь. Я – христианин.
– Среди кингитов немало маори-христиан.
– Я знаю, это печально. Такие люди слушают учения отцов, но слышат лишь то, что им хочется услышать.
– Боюсь, что это же можно сказать и о пакеа.
– Но многие кингиты – не христиане. Они верят, что Старые Боги поднимутся и помогут им. – Он посмотрел на Коффина сверху вниз. – Помогут им сбросить всех пакеа в море.
– Этого не будет. – Коффин старался говорить очень мягко. – Мне это известно, и тебе тоже. Те Охине кивнул.
– Да, я это знаю. Так что мы должны найти способ жить здесь вместе, в мире.
– Мы и найдем, но для тех, кто будет упорствовать и продолжать сражаться, мир может наступить только одним путем. Старый вождь впервые за время разговора усмехнулся.
– Ты мудрый человек, Роберт Коффин, но тебе открыто не все. Это верно, что кингиты не смогут сбросить вас в море, но ведь и вы не можете разбить кингитов. Не можете, пока есть еще пещера, в которой можно скрываться, или дерево, за которое можно спрятаться. Они будут скрываться от вас, пока вы не подумаете, что покончили с ними, и вот тогда они появятся снова, чтобы нападать на вас. Вам никогда не будет покоя от них.
– Нет, мы добьемся мира и покоя, – настаивал Коффин. – На это может уйти немного больше времени, чем казалось сначала, может быть, еще год или два, но кингиты будут разбиты.
Те Охине выпрямился на стуле, покачивая головой.
– Неужели ты так мало узнал о нас? Маори любят сражаться. Пока вы будете продолжать сражаться с кингитами, они будут отвечать ударом на удар просто из-за того, что им это нравится, даже если они и думают, что им никогда не победить вас!
– Но это же глупо. – Коффин не мог скрыть раздражения в своем голосе. – Если человек знает, что ему не победить, он должен сложить оружие.
– Да, так бы подумал пакеа. – Те Охине тихо захихикал. – Но маори думают по-другому.
– Увидим. – Он кивнул, указывая на вход палатки. – Ты знаешь, в этой колонне немало солдат, которые были бы просто рады наброситься на вас и убить вас – только потому, что вы – маори.
– Это мне известно. Но если бы я был убит и не добрался до места, все мое племя и все кланы, связанные с ним, больше бы не были нейтральными. Они поднялись бы, как один, и присоединились бы к кингитам. Вот что защищает меня куда больше, чем флаг перемирия, под которым я и путешествую. – Он наклонился вперед и уперся обеими руками о колени. – Но довольно о войне. Как идет твоя жизнь, старый друг? Ты стал старше по сравнению с тем, когда я видел тебя в последний раз, но ты ходишь прямо и выглядишь неплохо.
– Куда там, все из-за этих чертовых стычек.
– Не поешь ли ты и не выпьешь ли ты чего-нибудь?
Коффин улыбнулся.
– Разве я когда-нибудь отказывался преломить хлеб вместе с другом? В моем горле больше дорожной пыли, чем на копытах моей лошади.
Те Охине рассмеялся. Напряжение, которое чувствовал Коффин, когда вошел в палатку, теперь пропало, раз оба они снова были уверены друг в друге. Пусть война и восстание влияют на отношения маори и пакеа там, снаружи: но здесь, в этом маленьком мирке, царили мир и понимание. Вождь повернулся и закричал, обращаясь в глубину палатки.
Вошла женщина. В руках у нее был резной деревянный поднос с лепешками и бутылками. Едва увидев ее, Коффин забыл о войне, забыл о политике, забыл о том, как он устал и измучился.
Забыл обо всем.
С первого взгляда он не мог точно сказать, маорийка ли она. Черты ее лица были слишком тонкими, почти восточными; ее тело от плеч до бедер – слишком гибким и стройным. Все остальное не вызывало никаких сомнений – как волосы, волнами струившиеся до пояса, так и обсидиановые глаза.
Прекрасно сознавая, что он уставился на нее, она опустила поднос и посмотрела прямо ему в глаза – с дерзостью, граничивший с настойчивостью его собственного взгляда. На ней была легкая, тонкая, как паутинка, кофточка – должно быть, когда-то она была частью ночной рубашки какой-нибудь богатой белой женщины. Такой наряд казался несовместимым с тростниковой юбчонкой, повязанной вокруг бедер.
Он не мог отвести глаз от нее, как не мог бы, например, остановить время, хотя он и пытался это сделать. Она разлила напитки в серебряные чашки, ибо маори приобрели привычку наслаждаться некоторой роскошью, присущей пакеа. Те Охине путешествовал с шиком, приличествующим великому вождю. И затем женщина повергла Коффина в шок во второй раз. Вместо того, чтобы удалиться туда, откуда она появилась, она скрестила ноги и уселась на циновку между двух мужчин. Это было неслыханно.
Он прождал так долго, как позволяли ему приличия, и затем с любопытством посмотрел на хозяина.
– Разве ты не прикажешь ей выйти?
Выражение Те Охине изменилось, когда он повернулся, чтобы посмотреть на молодую женщину. Должно быть, ей было не больше, чем лет девятнадцать или двадцать.
– Для некоторых отцов дети – это благословение. А эта – эта просто проклятие. Ее зовут Мерита. – Он дотронулся до своего лба. – Здесь у нее не все в порядке.
«Не все в порядке…», Коффин оглянулся на девушку. Она продолжала сидеть очень спокойно, глядя на него поразительно напряженно. Что же, она тоже будет говорить или, по крайней мере, выкажет достаточно уважения к приличиям и будет хранить молчание? Он понял, что ему хочется, чтобы она заговорила, если для него это единственный способ услышать ее голос. Ему пришло в голову, что ее поведение было таким же удивительным, как и ее одежда. А в пронзительном взгляде этих блестящих глаз не было ни малейшего намека на идиотизм.
– Она никого не слушает, – говорил тем временем Те Охине, – но вместо этого делает, что ей вздумается. Иногда ей нравится слушаться меня. А иногда нет. – Он пожал плечами. – Я держу ее при себе, потому что мне слишком неудобно предлагать ее в жены достойному воину. Никто бы не захотел брать ее.
При этих словах девушка вызывающе посмотрела на своего отца.
– Я сама выберу себе мужа. – По-английски она говорила отлично, а голос у нее был изумительно звучный, нежный, словно флейта.
– Твоя дочь – самая прекрасная женщина из всех, что я когда-либо видел.
Если он ожидал, что она скромно отвернется или вспыхнет, так его ожидало разочарование. Вместо этого она лишь улыбнулась ему в ответ. Он напрягся так, что почувствовал боль.
Те Охине безразлично продолжал.
– О, да, я полагаю, что она недурна. Но кому нужна в жены сумасшедшая, как бы привлекательна она ни была?
– Я делаю, что мне вздумается, – сказала она, откидывая назад голову. Волосы ее заструились черным водопадом. Она осмеливалась бросить вызов своему отцу, противоречила ему. Очевидно, старый вождь хорошо знал ее характер. Она продолжала, не отрываясь, смотреть на Коффина с каким-то намеком стыдливости. Он подумал о том, может ли что-нибудь на свете испугать ее.
– Я рада познакомиться с тобой, Макаве Рино. Мой отец рассказывал о тебе раньше.
– Спасибо, – ответил Коффин. – Ты отлично говоришь по-английски для такой молоденькой девушки.
– Конечно – и я не так уж молода! – Темные глаза ее блеснули. – Я могу выучить любой язык, который только пожелаю. Я могу делать все.
– Ну вот, видишь? – сказал в отчаянии Те Охине. – В ней нет ни капли скромности или сдержанности. Не знаю, что мне с ней делать. С годами она становится для меня все большей обузой.
– Не такой уж и обузой, по сравнению с Опотики, – сказала она, переводя, взгляд на своего отца.
Опотики. Это имя всколыхнуло память Коффина, выплывая из прошлого. Давние, счастливые времена. Пухлые дети маори играют вокруг священного столба в деревне. И среди них один мальчик.
– Твой сын.
– Да, мой сын.
– Твой любимый сын, – добавила Мерита, не удовлетворенная ответом своего отца.
– Опотики, да, я помню его, – задумчиво сказал Коффин. – Маленький крепыш. Я был бы рад видеть его снова. Должно быть, сейчас он стал совсем взрослым.
– Он вырос, но ты был бы не рад видеть его. – Голос Те Охине был полон печали. – В эти дни все мучительнее быть мирным человеком. Опотики сейчас с Александром Руи.
Это имя Коффин вспомнил немедленно. Руи был одним из самых кровожадных военных командиров Вирему Кинги. Год назад он отделился от Кинги и сформировал собственный летучий отряд. Несмотря на свое христианское имя, он был известен как один из самых жестоких мятежников. В отличие от многих других, он, не задумываясь, убивал и женщин, и детей.
И сын Те Охине зверствовал в его рядах!
Он попытался выразить свое сочувствие, но старого вождя было не так-то легко утешить. Было ясно, как больно ему признаваться в этом.
– Никто из моих детей не желает слушаться меня, – простонал он. – Я проклят на старости лет.
– Это не так, – вступила в спор Мерита. – Только Опотики сражается с пакеа. Все остальные дети, даже я, покорны тебе в твоем решении.
Те Охине посмотрел на неё сверху вниз.
– Хотелось бы мне, чтобы ты была так же разумна и в других вещах.
Она рассмеялась, и от ее смеха мурашки пробежали по спине Коффина. Здесь была свобода, которую он не встречал с далеких дней своего пребывания в море.
– Мне жаль, что так получается, – услышал он собственный голос. – Я надеюсь, нам не придется завязывать сражение с людьми Александра Руи.
– Неважно, – сказал Те Охине. – Возможно, ты и не узнаешь Опотики. Может статься, что он убьет тебя первым. – Он показал головой, и стало видно, как рано он состарился. – Слишком много убийств. Друзья убивают друзей.
Они еще немного поговорили, а Мерита молча сидела рядом. Коффину стоило немалых усилий обращаться к старому другу. Кроме войны, они обсудили еще погоду; гадали что принесет им обоим будущее, как будут расти посадки в этом году. Мерита слушала все настолько напряженно, словно не способна была расслабляться.
Коффину пришла в голову мысль, что несмотря на то, что она сказала, она вполне могла оказаться шпионкой кингитов и передавать сведения о передвижении войск, путешествуя вместе со своим отцом под флагом перемирия. Разве она не призналась, что ее брат – мятежник? Нет, непохоже, решил он. Вряд ли такие уловки входили в привычки этой женщины. Если бы она захотела воевать против пакеа, она бы сама взяла в руки ружье и присоединилась бы к бандам Руи. Она… она ничуть не была домашней.
Когда Коффин собрался уходить, они напоследок подняли чаши с вином.
– Было приятно снова повидать тебя, старый друг, – Те Охине потряс его руку. Разговор и визит гостя, воспоминания о лучших временах – все это омолодило его. Голос стал глубже, да и выражение лица стало иным.
– Очень хорошо, – Мерита поднялась на ноги вместе с ним. – Я буду готова через минуту.
– Готова? – Коффин открыто улыбнулся, глядя на нее. —
Для чего готова?
И снова этот голодный взгляд. Он больше чем на полфута был выше ее, но почувствовал, что смотрит в глаза человека одинакового с ним роста и положения.
– Я иду с тобой. Раз уж похоже, что я не выйду замуж ни за кого стоящего здесь, я решила искать мое счастье среди пакеа. Кто же лучший среди пакеа, как не знаменитый Макаве Рино?
– Постой, девочка. Я же ничего не говорил о…
– А тебя никто не спрашивал. – Она одарила его лукавой, дразнящей улыбкой. – Это я приняла решение.
– Вот как? А что, если я откажусь взять тебя?
– Тогда я буду следовать за твоей армией, пока ты не передумаешь, Я буду преследовать тебя, как тень, пока твое чувство вины не потребует от тебя взять меня в услужение.
– Я не страдаю от чувства вины.
– В самом деле, Макаве Рино? – Теперь она дразнила его не только своей улыбкой. Неужели она действительно почувствовала слабость, в которой он не был готов признаться?
И, словно этого было недостаточно. Те Охине торопливо заговорил.
– Да, да, возьми ее в свое хозяйство, старый друг. Дай ей работу и научи ее послушанию, если только сможешь. Мне она бесполезна. Может быть, она будет слушаться тебя.
– Кто знает? – кокетливо проговорила она.
– Сделай из нее настоящую дочь, и моя благодарность всегда будет с тобой, – продолжал Те Охине. – Если она не будет слушаться тебя, ты должен бить ее. Но учти: она быстро бегает и ее непросто поймать.
– Нет. – У Коффина было такое чувство, словно сам он находился снаружи и наблюдает за персонажами пьесы, не в силах повлиять на ход событий. Что это, размышлял он – драма или фарс? – Нет, я не стану бить ее.
– Вот так, видишь? – Она быстро повернулась. Полоски ее юбчонки разлетелись, открывая взору ладную коричневую кожу.
– Кое-чему я уже научилась. У меня будет совсем немного вещей. – И, быстрая, как мотылек, она выскользнула наружу через дальний конец палатки.
Те Охине наблюдал за ней, а затем повернулся к Коффину.
– Научи ее привычкам пакеа, старый друг, и прости, что я держал свои намерения в тайне. То, чему она научится от тебя, поможет ей, если мы проиграем эту войну.
– Ты все еще думаешь, что у Кинги и других есть реальный шанс сбросить пакеа с Аотеароа?
– Ум мой знает, что это не может произойти, но, – и он поколебался из почтения к старому другу, – но сердце говорит мне, что все возможно для воина маори. Всегда помни это, мой друг. Это может оградить тебя, когда люди вокруг тебя будут умирать.
– Я буду осторожен. – Он старался изо всех сил, чтобы не смотреть на полотняную занавеску, за которой скрылась Мерита. – Я не отношу себя к тем невежественным пакеа, кто недооценивает воинское искусство маори. Сейчас уже совсем мало заблуждающихся по этому поводу. Таких больше почти нет. Многие из тех, кто ошибался, уже мертвы. Я тоже думал, что это будет короткая война. Те Охине покачал головой.
– Как я тебе и говорил, она будет продолжаться, пока есть те, кто предпочтет скорее воевать, чем заниматься фермерством. Если ты хоть что-то узнал о моем народе, тебе должно быть известно, что среди воинов есть тысячи людей, которые думают именно так.
– Мне это известно, и слишком хорошо.
Старый вождь повернулся и посмотрел в глубину палатки.
– Она очень странная, моя дочь. Тебе придется быть очень терпеливым с ней, хотя иногда это может быть нелегко. Она не желает делать себе татуировку на лице, но она так же не желает принимать и христианского бога. Я не знаю, кто она, мой друг, пакеа она или маори, или кто-нибудь еще, кем ей придет в голову быть. Не позволяй ей обманывать себя при помощи внешности.
– Что? – Коффин вздрогнул.
– Ты же видишь, что она красива. Пусть же это не мешает тебе заставлять ее работать. Она сказала, что может делать все. В это я сам поверил. Она может шить, и стирать, и готовить, и возделывать поле. Все это она делает хорошо, но только, если сама этого захочет. Хорошо, когда идешь на войну, иметь при себе женщину, которая приглядывала бы за всем этим.
– Да. Да, это так.
Любому мужчине, будь он солдат, волонтер или офицер с Оксфордским образованием, достаточно будет бросить один только взгляд на эту пантеру, дочь Те Охине, чтобы сделать далеко идущие выводы об услугах, которые она предоставляет. Но только хозяйством она и будет заниматься, твердо сказал себе Коффин. Он действительно возьмет ее с собой, потому что все, кажется, бессильны помешать ей – но это будет только одолжение для Те Охине. Что же касается его самого, так дома его поджидает замечательная жена. Слухи, конечно, неизбежно появятся. Но Роберт Коффин должен держаться подальше от подобных сплетен. Он точно знал, как собирается справиться с этим делом.
Единственное, в чем он был не вполне уверен – так это в том, как с этим справится сама Мерита.
