Текст книги "Генеральный попаданец 5 (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Правильно! Одно дело проводить совещания, а другое – работать с партиями. Вон что творится в Чехословакии! Товарищу Брежневу пришлось самому вмешиваться.

– А что в это время делал аппарат отдела?

– В Польше неладно, где работа Центрального комитета?

Секретари внезапно осознали, что отнюдь не всесильны, и вжали головы. Может, кто-то бы и вступился за них, но под таким крепким напором желающих нема.

Я вспоминаю последнюю беседу с представителями компартии Чехословакии. Кадровые перемены, на которых я настоял, а также прямое вмешательство Советского Союза уже помогла купировать часть проблем. Наконец-то после увесистого пинка с намеком на жесткие последствия зашевелились чехословацкие спецслужбы. Я сделал еще хитрее, на помощь чехам в Прагу перебросили словаков, которым эта Пражская буча на фиг не сдалась. Им неформально помогали специалисты из Штази. Улицы патрулировали отряды Рабочей милиции, которым за это неплохо платили. Ну, и мозги работягам вдобавок промыли на закрытых лекциях. Хотя показ правдивой информации с нужной точки зрения можно назвать и иначе.

Но обычный трудовой народ впечатлился. Желающих помогать пригретым коммунистической властью либералам среди них не оказалось. Даже пришлось работяг сдерживать, чтобы не нарушать «социалистическую законность». Западные СМИ ожидаемо начали вой про репрессии. Но фронда неожиданно резко притихла. Одно дело ругать Советы и своих дубоголовых, но своих. Совсем другое – получить по морде от работяги и еще штраф или срок. Я, честно сказать, выдохнул. Основная опасность миновала. Пражской весны не будет.

Осталось пережить молодежный натиск, потому что, несмотря на мои советы, де Голль никак не работал со студенческой молодежью. Оттуда полыхнет дальше. Тито, наоборот, нанес превентивный удар и арестовал потенциальных бузотеров, но основную массу радикальной молодежи загреб в армию на сборы резервистов. Скатают в Сирию и образумятся. Огромная ошибка партии: мы не показываем нашему народу, как живет основная масса трудящихся планеты. Даже в относительно развитых странах. Нет, лекции идут, но нужна конкретика. Так что поедут наши туристы и в Индию, Алжир, Мексику и на юг Италии. Пусть увидят культурную разницу. Не все же по Парижам шастать!

Еще запомнился крепкий молодой человек, что захотел переговорить со мной. Он был в составе молодежной организации, что приехала в Союз.

– Леонид Ильич, помните тот скандал, когда на советских студентов напали?

– Еще бы! Нам жутко это не понравилось

– Это были не наши студенты, а подосланные агенты. Мы их сами разоблачили. Мы после этого создали боевые дружины, и ваши студенты вернулись обратно. Правда, – представитель чехословацкого комсомола, «Československýsvazmládeže» Мариан Чалфа усмехнулся в усы, – с ними приехало несколько крепких ребят.

Я улыбаюсь, понимая его озабоченность.

– Не робейте. Это не агенты страшного КГБ, а представители движения «коммунаров». Они сами вызвались помочь нашим студентам.

В кабинете оживились. Как оказалось, в странах социалистического лагеря почти ничего не знают о переменах в Советском Союзе. Чалфа озабоченно произнес:

– Мы о них не слышали.

– Так поинтересуйтесь. Наши новые коммунары считают, что человек будущего общества должен быть развит всесторонне. Духовно, умственно и физически. Они не только много бегают и думают, но и изучают боевые единоборства. Чтобы дать в случае чего врагу отпор.

Мариан почесал подбородок:

– Некоторые хулиганы уже испытали это на себе. Зато нашим девушкам эти ребята нравятся.

Я заразительно смеюсь, молодые люди меня поддерживают. Атмосфера резко потеплела.

– Тогда сделаем с вами вот что. Вас сегодня с советскими коммунарами и познакомят. Если, конечно, пожелаете.

– Мы были бы очень рады.

– Но учтите, что они неформальны. То есть официальной организации у коммунаров не существует. Ячейки коммунаров появляются самостоятельно в учебных заведениях, предприятиях и даже в армии.

Чехи всерьез удивлены. А мне не хочется вспоминать, какой крови мне это стоило. И что курирует это движения подотдел АП «М». Но я считаю, что молодежь пора отправлять в свободное плавание. Пусть иногда их и будет заносить. Но без болезней нет роста. И меня откровенно радует, что молодежный обмен между странами социалистического содружества растет каждый месяц. Это оказалось интересно всем.

Огромная ошибка советского руководства состояла в том, что оно не работало в этом направлении. Понадеялись на братские партии и пустили дело на самотек. Когда я поддержал этот проект, то ужаснулся тому факту, что доселе не было никаких наработок. Пришлось начинать с нуля. Как ни странно, но в дело живо вписались комсомольцы. Кто-то ради карьеры или загранпоездок, но нашлось достаточно людей умных и живых.

Их и пинать не пришлось, поток идей иногда зашкаливал. Начали со студентов среди ведущих вузов страны, сейчас даже ездят обычные молодые рабочие. К нам и от нас. Зарубежные гости замечают наши проблемы, удивляются пустым полкам и незажиточности советского населения. Надо видеть глаза немецких или венгерских студентов, когда им заявляют, что наши проблемы отчасти из-за того, что мы помогаем всему миру. То есть, отрываем от своего стола. Показываем, что Интернационализм не пустой звук для советского человека. Зато их поражают масштабы нашего строительства и научных достижений.

Но кроме молодежи растет и туристический поток в Польшу, Венгрию, Югославию и Болгарию. Не обходится без трений с некоторыми службами вроде таможни, но опыт взаимного общения уже сказывается на экономических связях. Ведь в отпуск за рубеж в первую очередь поехали директора и заведующие. А их нетерпеливо ждали кураторы с той стороны. Показывали свои предприятия, принимали с впечатляющим шиком. Я посоветовал закрыть глаза на некоторые прегрешения, если они не перекрывают «норму». В тетрадочку, конечно, записать. Но все мы люди.

Зато косяком пошли прямые договоры на поставку продукции и совместного сотрудничества. Личные связи всегда важны! Официальные организации уже были наготове, и подписание договоренностей не задерживалось. Накачивались каналы кредитных «переводных рублей», увеличился масштаб грузопотоков. Такой вот взаимообогащающий опыт получается. Безо всяких отделов ЦК. Сейчас никакой местечковый князёк в СЭВ не сможет одним махом отказаться о сотрудничества с нами. Его не поддержат ни промышленники, ни крестьяне. Им также выгодней работать напрямую. Даже строптивого Чаушеску понемногу загоняют в стойло. Есть мнение, что от него вскоре избавятся. Но там уже работает охранка Тито. Ему это сделать проще.

Воронов рубит дальше:

– Считаю, что вопрос о замене секретарей надо вынести на голосование.

Устинов поддерживает:

– И назначить комиссию по расследованию их деятельности.

Цэковские вовсе сникли. На такой исход они точно не рассчитывали. Это все-таки как надо быть далеко от действительности! Политбюро зашевелилось и в течение трех минут приняло решение.

Затем слово беру я:

– Геннадий Иванович, пока возьмите на себя международный отдел. Екатерина Алексеевна, вы – отдел пропаганды. Товарищ Демичев, подготовьте, пожалуйста, нужные документы.

У главного пропагандиста запотели очки, секретари позеленели. Их карьера окончена. Мазуров жестит дальше:

– Предлагаю создать комиссию для расследования действия означенных отделов.

Мягко поправляю:

– Для проверки. Но комиссия точно нужна. Товарищи Воронов и Фурцева ее как раз и возглавят, предлагаю туда еще товарища Соломенцева.

Глава КПК доволен. Его не забыли, а статус у него внушительный. Пусть он не так ретиво взялся за дело, помня судьбу Суслова, но работа постоянно идет, и его откровенно побаиваются.

– Ставим на голосование!

Воздержавшихся нет!

Информация к размышлению:

Из воспоминаний Ненашева:

Становление в аппарате ЦК КПСС, в отличие от Челябинского обкома, было мучительным. Размышляя над этим спустя 16 лет, вижу, что связано это было не просто с другим стилем работы, но и с совсем иными правилами взаимоотношений, другими, весьма строгими требованиями подчинения на всех должностных ступенях, от инструктора и до секретаря ЦК. Старая площадь и ее обитатели жили по своим особым законам и обычаям, известным только им и исполняемым безукоризненно.

За долгие годы монопольного положения партии в руководстве всеми сферами жизни общества был создан механизм аппарата, действующий на основе жесткой дисциплины и послушания отлаженно и почти без сбоев. В аппарате ЦК не принято было никоим образом выделять персонально деятельность того или иного работника, каждый был лишь маленькой частью, тем самым пресловутым винтиком большого механизма, результаты работы которого были обезличенными и считались коллективными.

Право на имя, на авторство имели преимущественно лишь секретари ЦК, хотя доклады, с которыми они выступали, статьи, публиковавшиеся от их имени в печати, были всегда результатом работы большого количества рядовых работников аппарата.

Не могу не признать, что работа в аппарате ЦК КПСС была хорошей школой укрощения гордыни, воспитания организованности, дисциплины, позволяла владеть анализом тех процессов, которые происходили в стране. Однако утраты были тоже немалые, ибо, с другой стороны, она лишала работника всякой самостоятельности, отучала от инициативы. Превыше всего в аппарате ЦК ценились послушание, исполнительность. Любые попытки каким-то образом выразить свое особое мнение или заявить о своей позиции в выступлениях перед аудиторией или в прессе встречали сначала неприятие, затем сопровождались осуждением, а закончиться могли отлучением от должности. Все эти варианты отношения к инакомыслию мне довелось испытать на собственном опыте.

Существовала лишь весьма небольшая группа работников аппарата, принадлежащих к элите, – это были помощники генерального секретаря, помощники секретарей, членов Политбюро – М. А. Суслова, А. П. Кириленко, – имеющих практически неограниченные права на интеллектуальную эксплуатацию любого из работников отделов, на использование творческой собственности, принадлежащей инструктору, консультанту, завсектором, заместителю или заведующему отделом. Время партийного правления Л. И. Брежнева, особенно в последние годы, с большим основанием можно именовать временем аппаратного всемогущества помощников. Думаю, это было неизбежно, ибо, чем инертнее и беспомощнее в интеллектуальном и физическом отношении оказывались хозяева, тем ретивее, смелее становилась челядь, особенно из числа особо приближенных к первым лицам.

Подобное положение неизбежно приводило к разделению работников на подмастерьев, подносчиков снарядов, и мастеров, имеющих право на окончательное формулирование и отработку материалов докладов, партийных решений. Уже через короткое время пребывания в аппарате ЦК КПСС становилось понятным, что здесь заранее и навсегда определено место каждого работника, и только в рамках отведенного ему пространства он мог двигаться, поворачиваться, иметь мнение, вносить предложения, не переступая установленные барьеры. Строго была установлена и иерархия партийной власти, подчинения и зависимости, оставаясь незыблемой многие годы. Только самые чрезвычайные обстоятельства или события, ставшие достоянием широкого общественного мнения, могли внести изменения в этот нерушимый порядок.

Приведу по этому поводу всего лишь один пример. Обычно деятельность секретарей ЦК КПСС, членов Политбюро с помощью их ближайшего окружения намеренно окутывалась непроницаемой завесой таинства и секретности, с обязательным выпячиванием на первый план особой значительности и влиятельности личности высокопоставленного партийного начальника. И только непредвиденные события вдруг открывали перед всеми очевидное, и становилось ясным, что за этой завесой порой просто ничего нет, что-король-то голый. Многим памятна та грандиозная конфузия, которая случилась с А. П. Кириленко, в свое время претендовавшим на роль второго лица в партии и даже пытавшимся в чем-то нарушить всесилие в ЦК КПСС М. А. Суслова. Случилась эта конфузия на XXVI съезде КПСС, в последний день его работы, когда, чтобы отличить лидеров партии и одновременно повысить значимость вносимых предложений по составу членов и кандидатов в члены ЦК КПСС, было предусмотрено, чтобы предложенный для голосования список членов ЦК КПСС зачитал М. А. Суслов, а кандидатов в члены ЦК КПСС – А. П. Кириленко. Чтение списка М. А. Сусловым прошло без особых трудностей. А вот когда к чтению списка кандидатов в члены ЦК с трибуны съезда приступил А. П. Кириленко, делегатам стало очевидно, что перед ними человек или просто не умеющий читать, или находящийся в последней стадии умственной и физической немощности. Все присутствующие на съезде не могли скрыть чувства стыда, когда он не смог правильно произнести, прочитать ни одной фамилии из списка, содержащего немногим более ста человек. Предположения о давнем и глубоком склерозе А. П. Кириленко оказались соответствующими действительности. И этот человек в таком состоянии, будучи на вершине партийной власти, располагал высочайшим правом «казнить и миловать». И только после этого он не сразу и с большим трудом был отправлен на пенсию.

Работа неделями и месяцами на дачах для подготовки докладов на международные совещания, пленумы ЦК, торжественные собрания… была, как всякая обезличенная работа, малопроизводительна, неэффективна и в творческом отношении непродуктивна. К тому же нередко параллельно над одним и тем же материалом для доклада работали две-три группы, а завершала работу уже четвертая, в результате все, что готовилось группами на первом этапе, часто оказывалось вообще неприемлемым, особенно если авторами предлагались новые идеи или непривычные подходы.

Такой непроизводительный подход в организации работы неизбежно приводил к тому, что большинство работников аппарата ЦК КПСС были заняты преимущественно подготовкой различных бумаг. Все сотрудники отделов непрерывно что-то писали. Возможность и право анализировать процессы, происходящие непосредственно в жизни – в республиках, областях и районах, – имели лишь отдельные работники, их было немного, чаще всего лишь из числа отделов организационно-партийной работы, отраслевых отделов. И даже в этом случае это были весьма немногие из тех, кто не был занят подготовкой справок, проектов решений, докладов, выступлений в печати. Отрыв от реальной жизни, бесконечная и огромная по объемам бумажная работа неизбежно вели к тому, что отдельные из наиболее способных работников, усвоив азы аппаратной деятельности и уяснив ее существо, уходили на самостоятельную работу. Другая же часть из тех, кто по тем или другим причинам задерживался, постепенно привыкала к этому хорошо отлаженному механизму аппаратной работы, где можно было приспособиться: не отвечать за конечные результаты, не проявлять особой ретивости, не брать на себя слишком много, а ровно столько, чтобы исполнять только то, что поручено. Не высовываться – так, может быть, грубовато, но справедливо говорили в то время в аппарате ЦК КПСС, советуя жить с минимальными потерями, затратами нервной энергии, не слишком насилуя свой интеллект

Глава 9

28 марта 1968 года. Москва. Кремль. Пленум ЦК КПСС. Жить стало лучше, жить стало веселей!

Я не побоялся повторить эту сталинскую фразу на очередном пленуме ЦК, которая изначально звучала так: Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится… Если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас'.

И мою интерпретацию встретили овациями. Нет, в Колонном зале не сидели сталинисты или почитатели твёрдой руки. Центральный комитет за несколько лет был достаточно обновлен на свежих людей иной формации. Просто эта фраза стала рефреном наших решений. Я не раз повторял, что советский народ должен с каждым годом жить лучше предыдущего. И если партия с этим не справляется, то она также должна меняться.

Партноменклатура меня правильно поняла: или ты работаешь и показываешь результаты, или уходи сам. Потому что карать буду строго. Но что самое интересное, в этой прослойке сидели отнюдь не дураки. Работать они умели, если представляли близкую перспективу и понятный им алгоритм действий. Вот этим я и был плотно занят все прошедшие два года. Так что есть разительная разница между мартом шестьдесят шестого и нынешним. Работа с членами ЦК была проведена преогромная, и в этот раз не только мной. В итоге делегаты пленума приехали подготовленные и с конкретными предложениями. Три дня говорили. На пленуме и в кулуарах. Я не уезжал из Москвы на дачу, сидел в гостиничных номерах, ресторанах, буфетах театров. Разговаривал, убеждал, запугивал.

Но самое важное мы в итоге приняли: Решение об экономической инновационной реформе и ускорения научно-технического развития страны, начале подготовки к реформе партии. Осенью ее примем на следующем пленуме и вынесем на съезд. Который пройдет не в 1969 году, а в начале 1970-го. Текущая экспериментальная трехлетка плавно перетечёт в четырехлетку, а потом мы вернемся к нормальным пятилеткам. Осенью же я объявлю в кулуарах, что на съезде заявлю о своем решении работать только до 1975 года. И начнется операция «Преемник». Кто? Это будет решать не Политбюро, а партия. Так что кулуарно подвинуть меня не получится. Каждый кандидат будет осмотрен публично. Зато с таким доверием ему будет легче работать. А я буду приглядывать. Насколько получится.

Одергиваю себя. Ишь размечтался! До 1975 года еще дожить надо! Разобраться с аппаратом ЦК, легализовать Экономические районы, что принизят роль союзных республик, выдвинуть вперед Советы, запустить в полный ход цифровизацию всей страны, построить основы высокотехнологичной индустрии. Да много чего предстоит совершить. Но глаза боятся, руки делают!

Вот и сейчас иду по оживленному коридору Дворца съездов в буфет. Нет, я не ловлю дешевый популизм, просто общение с участниками пленума необходимо. Все уже привыкли, что я не удаляюсь в свой кабинет, а постоянно где-то рядом. Можно подойти, проинформировать или попросить. Не борзеть, но по делу. Иду, здороваюсь, приветствую, улыбаюсь. Пусть все видят, что Генеральный всегда близко. Он не небожитель, а с народом! Вот мне и в очереди уже не уступают. Приучены. А мне, куда торопиться, поговорю с людьми.

– Леонид Ильич, когда к нам заскочите?

Впереди стоит первый секретарь обкома Целиноградской области Казахской ССР Николай Ефимович Кручина. Мне, то есть тому Ильич он хорошо знаком. Это его выкинут из квартиры в том девяносто первом агенты западных спецслужб. Кручина тогда дослужится до управляющего делами ЦК КПСС. Человек деловой, мне он в Москве потребен. Пусть доработает до съезда и найду ему местечко.

– Обязательно после посевной заеду к вам. Давно хотел посетить Целину. Как у вас там дела?

– Вот познакомьтесь, – Кручина указывает на сухощавого человека с военной выправкой. – Иван Трапезников. Это он придумал создать республиканский отряд комбайнёров. У него есть интересное предложение.

– Давайте, слушаю.

Рядом со мной возникает молодой помощник из отдела «Ай-Ти» с микрофоном. Народ уже привык к записи и не шарахается. Наоборот, им лестно, что их мысли и идеи записываются.

Трапезников оказался бывшим военным, танкист. В свете грядущих сокращений и проблем со здоровьем этот не старый еще человек решил поехать на целину. Он мог своими руками починить любую технику, умел водить грузовики, трактора, комбайны. И конечно же, такого специалиста вскоре заметили. И в итоге бывший военный стал руководителем мехстанции в одном из целинных совхозов, частенько бывал в райкоме и обкоме. Идея была неновой и простой.

– Наша страна большая, и уборка урожая идет в разное время. Где-то в июле начинают, а где-то на востоке и в сентябре. Это даже у нас, а что в России-матушке? Мы в Казахстане при поддержке ЦК организовали свой Республиканский отряд. Технику приобретаем в складчину.

– Так, подождите, а что Сельхозбанк? Неужели не помогает?

Кручина задумался:

– Мы покуда этот вопрос до такой степени не прорабатывали. Отряд пока небольшой. И надо на уровне республики решать.

– Но мы уже показали свою эффективность. У нас договора с мехколоннами, военными, железной дорогой. Нам много где дают зеленый свет. Вот я и думаю, что надо бы развернуть наш опыт на весь Союз.

А ведь было подобное у нас! Как я упустил из виду? Зерновые культуры созревают в разное время в разных регионах, поэтому для эффективной уборки комбайны нужно перемещать туда, где они были наиболее востребованы в данный момент. Оптимизировать «битву за урожай»! И надо делать все по уму, централизованно.

– Отличная идея! Только это следует провести на уровне Минсельхоза. И обязательно привлечь Сельхозбанк. Зачем покупать за свой счет, когда можно использовать лизинг?

– А это что такое, Леонид Ильич?

– Если коротко, то долгосрочная аренда с последующим выкупом.

– Понимаю, – бывший танкист – человек деловой и схватывает на лету. – То есть пользоваться уже можно, а после выкупа техника будет полностью наша?

– Правильно понимаете. Только вот такие отряды не должны подменять основные фонды предприятий. Поэтому надо хорошенько все подсчитать. Сделаем так: я в начале лета к вам приеду с уже готовыми выкладками и техникой. А вы пока готовьте людей.

– Договорились.

Ну вот и прекрасно! И люди довольны, и новая наработка появилась. Сельское хозяйство – место проклятое, если к нему неправильно подходить. Капиталов туда вложено было при Союзе невероятно много. Впрочем, не забудем, что в Западной Европе сельское хозяйство зачастую дотировалось. До 1992 года затраты на сельское хозяйство представляли собой 49 % бюджета Евросообщества. Средства шли через Единую сельскохозяйственную политику, Common Agricultural Policy, принятую в 1957 году систему развития сельского хозяйства в Европе.Только крупные агрохолдинги способны приносить стабильную прибыль. В Европейском сообществе в 1960 появляется план Сикко Мансхольта, Европейского комиссара по сельскому хозяйству, цель которого заключалась в уничтожении маленьких фермерских хозяйств, и консолидация фермеров в большую, более эффективную промышленность.

Нам же пока приходится изыскивать все резервы, чтобы улучшить продовольственную обстановку в стране. Личные подворья разрешили использовать как можно шире. Помню, какой был скандал на Секретариате, где часть высшего руководства партии высказалась категорически против «культивирования кулачья». В чем-то я был с ними согласен. Крестьянин всегда желал быть собственником, что помогало ему оставаться крайне эффективным. Но я насмотрелся на «фермеров» из будущего. Жилы из себя и семьи вытянут, пашут без продыху и отпуска. Пока не упадут замертво. Это, что ли, достойная жизнь будущего? Можно много ругать совхозную реальность, но там следили за переработкой, платили отпускные и жилось легче.

Но действительность заставляет вносить коррективы на пути строительства Развитого социализма. Именно эту формулировку я стал использовать все чаще. Мол, социализм мы построили, будем развивать дальше. Поставим аграрный сектор на индустриально-научную основу и можно заняться рудиментами частнического отношения к труду. Потому отмашка дана не мешать. Например, Машеров заставил свои колхозы и совхозы давать крестьянам комбикорма, участки. Зато у него в прошлом году рекордная сдача мяса, и на колхозных рынках оно в свободной продаже. Сейчас неугомонный белорус ездит по Европе и собирает опыт в огромных свиноводческих хозяйствах. Белорусская свинина вскоре станет брендом!

Ну, а мы для сборки урожая привлекаем армию. Что не дело. Эта практика началась в 1956 году, когда в соответствии с постановлением Пленума ЦК КПСС «Об освоении целинных и залежных земель» от 2 марта 1954 года командование вооружённых сил приняло решение об оказании помощи труженикам села в уборке урожая. Ранее военнослужащих привлекали на колхозные поля лишь от случая к случаю, и это не было системным явлением. С 1956 года каждое новое постановление пленума ЦК КПСС всё шире вовлекало военных в решение проблем сельского хозяйства.

Масштабы участия военных в уборочной кампании были таковы, что Министерство обороны СССР ежегодно готовилось к ней, как к настоящей боевой операции. Так, в 1970 году Минобороны всего выделило для оказания помощи сельскому хозяйству 102 тысяч автомобилей и около 210 тысяч человек. Максимальная численность военнослужащих, участвовавших в уборочной кампании, достигала 250 тысяч человек. Подготовка разворачивалась весной, отправка эшелонов – летом, а в конце октября – начале ноября опергруппы начинали возвращаться в гарнизоны. Вся эпопея занимала до шести месяцев. Места работы опергрупп были разбросаны по огромным пространствам в четырёх союзных республиках: РСФСР, УССР, КазССР и УзССР. Уборка урожая начиналась на юге страны, а потом постепенно перемещалась на север и в Сибирь, поэтому за сезон опергруппа дважды – трижды меняла место работы.

Смысл призывать деревенского паренька в армию, если он там на поле в военной форме и работает? Пусть лучше трудится в «летучих отрядах».

Но вот подошла наша очередь. Я толкаю помощника вперед и шепчу ему:

– Бери сколько надо молодому организму. Я заплачу.

Уже научен, кошелек с мелочью всегда со мной. Мне бы и так в буфете дали, но дело. Как-то обронил во время поездок, что за любую работу надо платить звонким рублем. Иначе неуважение проявляю. Так что меня поняли правильно. Беру с раздачи свежий морс, овощной салат, рыбный суп и судака в сметанном соусе.

– Леонид Ильич, борщ сегодня вкусный!

– Спасибо, мои дорогие, но врачи прописали диету.

Кто-то огорченно роняет:

– Так, иногда ведь можно и нарушить.

– Нет, товарищи, – оборачиваюсь к стоящим неподалеку партийным делегатам, что развесили в любопытстве уши, – мое здоровье нынче государственное достояние! Так что не имею права нарушать. Что и вам советую. Следите за физической формой, посещайте врачей. Ибо болеть и уходить раньше времени мы не имеем права!

Задумались. В СССР инфаркт миокарда часто называли «болезнью директоров» или "болезнью руководителей'. Вроде и врачи есть, а у первых лиц регионов доступ к ним проще, а все равно. Мрут как мухи. Хотя могли бы вылечиться. Я ведь не только Королева спас. Список намного больше. Так все равно почти всех чуть ли не под дулом пистолета пришлось загонять в клиники. В устав партии, что ли, внести? Нельзя умирать от инфаркта! Посмертно будем забирать партбилет.

Беру поднос и двигаюсь к «украинскому» столику. Вернее, там в удобном углу их два, сдвинутых вместе. «Во главе» восседает Щербицкий. Он или с меня пример берет, или у него собственные соображения, но сидит с народом. В последнее время мы несколько отдалились друг от друга. Да и понятно. Такая прорва проблем у человека. Но я в него верю.

– Найдется место, товарищи?

Секретари обкомов оживились и сдвинулись.

– Садитесь, Леонид Ильич, вы ж для нас всегда родным останетесь

Первым на Днепропетровск я посоветовал поставить типичного технократа Качаловского. В моем времени он дослужится до первого заместителя Председателя Совета Министров Украинской ССР. Не нужны нам в регионах идеологи. Можно сказать, что и обкомы не особо требуются. Но пока вертикаль власти держится на этом, убирать их не буду. Потому что ты сначала построй – а уж потом ломай. Горбачев то ли был полным идиотом, то ли ему так «подсказывали» точно. Но наломал он предостаточно. Дай бог к нулевым начали обратно сращивать. Хотя вспомним, кто у нас был в «прорабах» перестройки? Нетоварищ Яковлев, антисоветчик и русофоб. Сейчас он пашет двойным агентом. Согласился быстро, потому что тварь и трус.

– Благодарствую.

Начинаю с супа. Вот не могу первым салат кушать! Нужно сначала горячее и душистое в себя запихнуть. А супчик неплох! Не уха, но съедобно.

– Леонид Ильич, сегодня борщ отличный! У нас такой редко где в общепите готовят.

– Точно!

– Придется за борщом нынче в Москву ездить!

Мы смеемся. Атмосфера за столом «свойская». Со многими знаком по прошлому, с остальными беседовал перед пленумом. Я с каждой делегацией от республик встретился. Чтобы никого не обидеть, шел по алфавиту. Разве что исключение сделал Закавказской республике. Там две входящие в нее бывшие республики начинаются на букву «А». Не повезло, как водится Эстонии, но зато с ними дольше просидел. Разговор шел о промышленности. Тоже хотят себе предприятия электроники. Помню, у них отличные фотовспышки «Фил» делали.

– Свой кушайте! Буряк на Украине самый лучший.

– Так и есть, Леонид Ильич!

– А у меня диета. Так что спасибо, в другой раз у вас борщеца поем. На Украине, с пампушками!

– Всегда рады вас видеть.

Щербицкий помалкивает. Он нынче предельно осторожен. После националистического бунта и показательного поворота в сторону РСФСР на Украине крепко задумались. И что вы думаете, начали делать? Зажимать гайки. В Киеве и русскоязычном Востоке за два года исчезло огромное количество украинских школ, театров. Перестали печатать книги на украинском языке. По этому поводу с западной частью республики не раз случались конфликты. Ведь в план издательств авторы внесены, но они категорически против того, чтобы их печатали только на русском языке. Скажете перебор? А мне пока все равно. Я наблюдаю, что из этого выйдет. И сам помалкиваю, напрягая этим республиканский актив.

Ну а что вы хотели? После насильственной украинизации двадцатых и пятидесятых откат вышел довольно жестким. Не желал русский город селюковской мовы. Но с другой стороны, я не хочу политических дрязгов. Потому что больно много там всего намешано. Республика очень развита промышленно, сильнейшее в стране сельское хозяйство. Это обуславливает наличие колоссального количества внутриреспубликанских связей. И не все там поддерживают Генсека и линию ЦК КПУ. Мне об этом докладывают. Все-таки иметь свою спецслужбу полезно. Она работает гибче и целенаправленней. Насколько КГБ непрофессионально занимался с диссидой!

– Летом приеду. Буду смотреть, как дела идут на селе. Вон целинники предложили создавать межреспубликанские механизированные отряды.

– Чу! У нас уже есть.

– Масштабы не те, – а этот лысый с Херсонщины. Они живут за счет земли. – Приезжайте к нам, Леонид Ильич. Хвастаться не буду, но ждем рекордный урожай. Уже сейчас начинаем готовиться.

– Правильно. Ваш сосед свиноводческие комплексы хочет возводить, комбикорма ему понадобятся.

Намек понятен. Щербицкий кисло улыбается и вступает в разговор: