Текст книги "Генеральный попаданец 5 (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Маршалы в конце моего спича улыбнулись.

Конев покачал головой:

– Не передергиваете, Леонид Ильич? Не слишком велика забота о простом воине? С каких пор русский солдат у нас из сахара делается? Кто же тогда Родину защищать будет?

– Невелика, Иван Степанович! Вы вот мне другое скажите. Откуда у наших доблестных красных командармов еще в довоенные годы взялись такие неподобающие красному командиру черты, как чванство, барство и неуважительное отношение к солдату? С чего это они взяли, что солдатика можно использовать как дармовую рабочую силу? Не уважать его, как гражданина советской страны, а сознательно ставить его на низшую социальную ступеньку. В армию идут служить, а не прислуживать! Не попахивает ли сие, товарищи маршалы, Тухачевщиной? Не забыли, какими суровыми методами перед войной освобождались от этой заразы? И все равно оказались не готовы из-за предательства и саботажа красных командармов.

Враз засуровели ветераны лицами. А мне только это и надо, чтобы не изображали из себя невъепенных гениев. Рокоссовский глянул в мою сторону так нехорошо. Вспомнил, как после ареста ему выбили девять зубов, сломали три ребра, молотком били по пальцам ног, а в 1939 году и вовсе выводили во двор тюрьмы на расстрел и давали холостой выстрел. Есть ему, за что обижаться. Но я помню и другое. По утверждению главного маршала авиации Александра Голованова в 1962 году Хрущёв попросил маршала Рокоссовского написать статью о Сталине в духе решений XX съезда. Рокоссовский ответил: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!». На следующий день его окончательно сняли с должности заместителя Министра обороны СССР. В другой раз Рокоссовский вместе с Головановым на каком-то банкете отказались чокаться с Хрущёвым. Больше их на такие приёмы не приглашали.

Так что проехавшись по жестким загривкам залуженных полководцев, чтобы особо не забывались, я тут же перешел к делу. Объясняя, что же на самом деле скрывается за поистине масштабнейшей в 20 веке реформой. Да, мы хотим сократить число военнослужащих. Потому что их слишком много для мирного времени. Но мы не снижаем боеготовность кадровых сил и возможности мобилизации. Я представляю заранее заготовленные плакаты, методички и показываю графики, отвечаю на дотошные вопросы. Вызываю офицеров из «Центра», что на пальцах объясняют полководцам прошлого современные методы подготовки и насколько сильно будет повышены огневые возможности новых взводов и батальонов. Маршалы лишь цокают языками, им во время войны такое и не снилось. Затем крепко задумываются.

– Но подготовка такого количества центров ДОСААФ ведь недешева? Получится ли подобная отрывистая военная подготовка эффективной?

– Георгий Константинович, часть материальной базы уже существует. И вспомните предвоенный Осоавиахим. Насколько он помог советской молодежи подготовиться к войне. Сколько оттуда ценных кадров вышло! – беру бумажку. – Только Московская городская организация Осоавиахима подготовила свыше 383 тысячи военных специалистов, в том числе – снайперов – 11233, связистов – 6332, станковых пулемётчиков – 23005, ручных пулемётчиков – 42671, автоматчиков – 33102, миномётчиков – 15283, истребителей танков – 12906, бронебойщиков – 668. Клуб служебного собаководства вырастил, обучил и передал Красной армии 1825 служебных собак. Более 3-х миллионов москвичей прошли в организациях Осоавиахима подготовку по ПВХО.

– Впечатляет!

– И этот крайне ценный опыт нам необходим и сейчас. Молодой человек, не отрываясь от учебы или работы, получает воинскую специальность. В армии его остается лишь аттестовать и направить в войска. Или на курсы повышения квалификации. Там он сможет получить сержантскую должность.

– Но все равно в армии остается достаточно специальностей, требующих особой подготовки! – замечает деловито Рокоссовский.

– Поэтому в войсках и, в частности, на флоте мы увеличиваем количество военнослужащих сверхсрочной службы. С хорошей оплатой, заметьте. И перспективами получить неплохое образование.

– А офицерский оклад?

– Будем увеличивать. Хотя и сократить офицеров придется. Но никто не будет их выкидывать, как в прошлом. Желающие могут пойти в ДОСААФ. Туда же мы пригласим отставников. Остальным предложим учиться. Во время учебы за ними останется денежное довольствие. Бедствовать их семьям не придется.

Маршалы одобрительно гудят. При Хрущеве многие уволенные офицеры сталкивались с проблемами при устройстве на работу и обеспечении жильем, что приводило к социальному напряжению.

– Людей с высшим образованием будем стараться привлекать по профилю, и служить они будут год. В армии полно мест приложения золотым головам и умелым рукам. Инженеры пригодятся. И заметьте, что в ходе перемен возможны изменения. Для этого реформа будет проводиться в несколько этапов.

Мерецков замечает:

– Вы хотите избавиться от кадрированных частей?

– Не совсем так. Мы проведем эксперимент по созданию частей и соединений полноценного резерва. Эти части смогут быть укомплектованы в самое короткое время. Военнослужащие срочной службы при увольнении могут подписать договор на службу в резерве. И будут призываться в ближайшие части на подготовку. Два раза в год в течение месяца. За ними будут закреплены оружие и матчасть. Обмундирование, вообще, выдаваться домой. При желании они могут закупать недостающее в Военторге.

– То есть это будет не бесплатно?

– Разумеется. Ежемесячные доплаты и прочие виды довольствия сохраняются за ними в течение службы в резерве.

– Тоже недешево, – сомневается Василевский.

Я развожу руками:

– Мы понимаем. Но зато не отрываем людей раз в несколько лет, чтобы те хотя бы вспомнил, с какой стороны подойти к пушке.

Рокоссовский цепляет меня жестким взглядом:

– Умно! Постоянные части мобильного резерва. Люди приходят подготовленные в слаженные подразделения и сразу могут идти в бой.

Жуков парирует:

– Но судя по вашей методике, военные части, что находятся далеко от крупных центров, не смогут работать с резервистами.

– Вы правы, Георгий Константинович, части резервистов в основном останутся в западных округах. Где и существует потенциальная угроза.

– Я вас понял, Леонид Ильич. Тогда все сходится. Войска первой линии из кадровой, резервисты во втором эшелоне и в тылу войска внутренних округов. Многоэшелонированная оборона.

Маршалы переглядываются. Жуков намекает на нашу новую стратегическую концепцию. Полководцам Великой Отечественной ее доложили заранее. И случилось много споров. Захарову и Огаркову пришлось приводить много цифр, указывать на опыт Корейской и Вьетнамской войны и открывать перспективы наших вооружений. Я же больше отмалчивался, зная, что НАТО не полезет на нас первыми. Кишка больно тонка. Западные собираются играть от обороны, а мы им такой возможности не предоставим, завалив их тылы ядренбатонами. Заметил, лишь чтобы маршалы помнили о ядерном оружии. На кой черт нам нужны будут радиоактивные пустыни в Западной Европе?

Полностью идею о выводе войск из Германии я пока не озвучивал. Не поймут. Но замысел использовать в качестве «мальчиков для битья» армии союзников по Варшавскому договору пришелся маршалам по душе. Они с пониманием отнеслись к тому, что кровь в этот раз будет литься не русская. Думаю, осознали и тот факт, что от Восточной Европы в случае войны останется немного. Ведь это по ним начнут лупить в первую очередь тактическими боеприпасами. Затем в бой пойдут невредимые и подготовленные части наших Западных округов. Такую оборону будет не прорвать.

К тому же я пообещал, что лет через десять у нас будет мощный Океанский флот. Он и сорвет попытку перебросить войска через океан. Американцы как раз все эти годы будут зализывать раны от Вьетнама. К тому же у них летит к чертям концепция армии из срочников. А найдутся ли деньги на контракты еще вопрос. Так что встреча прошла плодотворно, и мы расстались, довольные друг другом.

Вот и на Всесоюзном армейском совещании полководцы Победы сидели вместе в особом кругу. В парадной форме старого образца. Только я попросил вместо орденов надеть планки. Чтобы не отвлекали. Так и взирал с трибуны на разномастные ряды сидевших. Слева ветераны, посередине в еще в старой форме нынешние генералы, командармы, адмиралы. Справа в камуфляже следующее поколение военачальников: полковники, майоры почти всех родов войск. У многих уже награды. Позади споры, бесчисленные встречи, выезды на полигоны и заводы. Подготовка была проведена серьезнейшая. И я в них верю – офицеров Советской Армии и Флота!

Информация к размышлению:

Призыв студентов в Вооружённые Си́лы СССР в 1980-е годы – лишение значительной части студентов дневных отделений вузов Союза ССР традиционно предоставлявшийся им отсрочки от призыва в Вооружённые силы Союза до завершения обучения и направление данной категории граждан на военную службу на общих основаниях рядовыми в Советскую армию (СА), пограничные (ПВ), внутренние (ВВ) войска или матросами в Военно-морской флот (ВМФ).

Правовой базой мероприятий стали введённые в конце 1980 года и действовавшие по 1989 год изменения Закона о всеобщей воинской обязанности. Изменения предусматривали сохранение отсрочки только в вузах из «перечня, утверждаемого Советом Министров СССР по представлению Госплана СССР и Министерства обороны СССР», что хаотизировало ситуацию, переведя важнейший вопрос о призывниках-студентах из нормы закона в плоскость согласования министерств.

На практике, до осени 1982 года студенты не призывались; далее, по 1984 год, отсрочки постепенно отменялись во всё большей части вузов, в том числе даже в имевших военные кафедры, а затем, по весну 1988 года, последовали массовые призывы студентов-мужчин почти изо всех высших учебных заведений СССР. Масштаб охвата изменялся от отдельных случаев в 1982 и 1989 гг. до 80—85 % (а если исключить имевших отсрочку по не связанным со статусом студента причинам, то почти 100 %) в максимуме призыва (1987 год). С 1985 года освобождёнными от призыва оставались единичные вузы и факультеты, список которых варьировался и не публиковался. Чаще всего учащиеся отправлялись служить после первого или второго курса. Срок составлял 2 года в сухопутных войсках или 3 года на флоте, но к началу осени 1989 г. всех студентов уволили в запас.

Мероприятия позволили решить проблему комплектования Вооружённых Сил в условиях демографической ямы призывного контингента, а также продолжавшейся войны в Афганистане. При этом они серьёзно подорвали кадровый потенциал страны (снизилась квалификация выпускников, в институты вообще не вернулись 15—20 % отслуживших), а для многих солдат-студентов обернулись трудновосполнимыми профессиональными и личными потерями.

В 1960-х – 1980-х годах большинство желавших иметь ВО молодых людей в СССР становились студентами в возрасте семнадцати лет, в сентябре того же года, в котором оканчивали среднюю школу. Разрешалось подать документы только в один институт; из-за отсутствия подстраховки даже отлично подготовленные абитуриенты испытывали нервозность. Призыву подлежали восемнадцатилетние граждане мужского пола, но для учащихся вузов начало службы отодвигалось примерно до 22 лет.

Отсрочка нередко превращалась в полное или частичное освобождение от несения службы. В вузах с военной кафедрой студенты проходили летние сборы после 4-го или 5-го курса, а при выпуске становились лейтенантами запаса (выборочно их призывали офицерами на два года, с соответствующим довольствием). Выпускники вузов без военной кафедры служили один год рядовыми или сержантами, вместо двух (в ВМФ трёх) лет стандартной срочной службы по закону 1967 года, что было серьёзной привилегией. Способные школьники, кроме нацеленных на военную карьеру, рассматривали призыв как угрозу и стремились его избежать, для чего выбирали институты с военной кафедрой.

С 1960-х годов военные кафедры имелись в 497 из примерно 890 функционировавших в послевоенном СССР институтов (в самом конце 1980-х число кафедр сократилось до 441). В вузах без военных кафедр ближе к выпуску студенты искали возможность получить отсрочку по здоровью или по семейному положению (многие студенты, особенно в провинциальных вузах, к концу обучения имели семьи и заводили детей).

В 1960-х – 1980-х годах большинство желавших иметь ВО молодых людей в СССР становились студентами в возрасте семнадцати лет, в сентябре того же года, в котором оканчивали среднюю школу. Разрешалось подать документы только в один институт; из-за отсутствия подстраховки даже отлично подготовленные абитуриенты испытывали нервозность. Призыву подлежали восемнадцатилетние граждане мужского пола, но для учащихся вузов начало службы отодвигалось примерно до 22 лет.

.

Международная обстановка в целом тогда накалилась настолько, что, по некоторым предположениям, мог потребоваться переход подразделений ВС от штата мирного времени к штату военного. В такой ситуации ограничение или отмена «студенческой» отсрочки от службы имели критическое значение для решения проблем комплектования, так как из-за её наличия около 70 % молодых людей в крупных городах СССР (Москва, Ленинград, Киев и другие) выпадали из призывного контингента.

Кроме того, важно было привлекать в ВС лучше образованных и дисциплинированных граждан, ввиду нарастающей сложности военной техники и необходимости воспрепятствовать наметившемуся к тому времени (через неуставные отношения) разложению армии. Есть мнение, что самый последний фактор имел даже бо́льшую значимость, чем демографический. Как одна из причин призыва студентов называлось также стремление вообще бороться с привилегиями и прекратить предоставление «армейской» льготы определённому слою общества, будущей интеллигенции, хотя при подобных рассуждениях не учитывалась разница в стартовых доходах молодых специалистов (100—120 советских рублей в 1970—1980-е годы) и рабочих (около 200 рублей в месяц и более), нивелирующая «преимущество» освобождения в студенческое время от службы.

Призыв студентов затронул лиц, родившихся примерно с 1964—1966 годов (чёткой границы нет) по 30 июня 1970 года (граница строгая). Студенты абсолютного большинства вузов, родившиеся в 1966 году или позднее, и многие учащиеся 1965 года рождения должны были служить без отсрочки, а тем, кто родился ранее 1965 года, в основном, удавалось остаться тогда вне призыва. Людей обычно забирали по окончании (а до 1986 года – и в течение) первого или второго курса вузов, смотря по тому, достиг ли конкретный мужчина 18-летнего возраста. Уходившие в осенние призывы вынужденно прерывали обучение без сдачи экзаменов за осенний семестр, хотя иногда организовывалась досрочная сессия. Уходившие в весенние призывы, как правило, сдавали сессию и затем, в июне или начале июля, попадали в армию или на флот. Перерыв в учёбе в связи с отбытием в ВС оформлялся как академический отпуск без стипендии.

Старшекурсники (3-й курс и выше) вузов с военной кафедрой, при условии обучения на ней, не призывались; такое обучение в одних вузах начиналось как раз с 3-го курса, в других – со 2-го. Но когда в данном институте бронь от призыва снималась, студент реально не успевал перейти на третий курс до получения повестки в армию – редкие исключения возникали, если юноша стал студентом в более раннем, чем принято, возрасте. Без военной кафедры, после отмены отсрочки в конкретном вузе, любого студента с 18 лет могли призвать с любого курса.

Никакими академическими успехами добиться освобождения от армии было нельзя.

Не считая отдельных лиц, оказавшихся в ВС осенью 1982 г. и весной 1989 г., студенты попадали под призывные кампании 9 раз (с ростом доли «охвата» вплоть до 1987 г.): весна-осень-1983, весна-осень-1984, весна-осень-1985, весна-1986, весна-1987, весна-1988. Студентов направляли в ВС наравне со всеми. (Полученные на первых курсах знания чаще всего не достигали порога востребованности, а о приравнивании студента к профессионалу с законченным ВО в своей сфере и поручении ему какой-либо работы офицерского уровня не могло быть и речи.) Иногда, пытаясь использовать умственный потенциал студентов, их сначала отсылали в учебные воинские части («учебки») для получения военно-учётной специальности, с переводом затем на службу в функции младшего техника, обычно практически без корреляции с вузовским профилем. Возможностей уделить хотя бы минимальное время самообразованию или повторению институтского материала почти не было.

На период службы большинство учащихся полностью прерывали контакт со своими институтами, но в некоторых вузах администрация налаживала связь с призванными, пытаясь оказать им моральную поддержку. Лишение отсрочки студента института без военной кафедры означало не только паузу в образовании, но ещё и удлинение солдатской службы (при наличии полного ВО она была бы короче), а с военной кафедрой – снижение статуса в ВС (приходилось служить рядовым столько же, сколько прослужил бы по окончании вуза лейтенантом в более комфортных условиях, включая финансовые, если вообще был бы призван). Денежное довольствие рядового и сержантского состава ВС составляло около 10 рублей в месяц.

После увольнения в запас бывший студент, решивший продолжить учёбу, автоматически восстанавливался в своём вузе; в течение года после армии такие студенты получали стипендию независимо от оценок. В ряде случаев проводились бесплатные дополнительные занятия для тех, кто в этом нуждался. Отслужившие студенты часто, хотя и не всегда, освобождались от неучебных дел, таких как обязательные выезды в колхозы. По 1987 год, возвращавшихся в вузы с военной кафедрой студентов заставляли обучаться на ней вместе с теми, кто в армии не был, и по общим программам, что вызывало возмущение отслуживших. С 1988 года демобилизованным разрешили, под их давлением (прошли забастовки по всему СССР), военную кафедру не посещать, сохранив звание, присвоенное при срочной службе – рядовой или матрос, некоторые во время пребывания в ВС стали сержантами или старшинами. К осени 1989 года студентов в армии не осталось.

С 1985 года отсрочка частично сохранялась на некоторых факультетах приблизительно в двенадцати ведущих (вернее, объявленных ведущими) вузах крупнейших городов СССР. Скажем, в Ленинграде освобождались от призыва[20] учащиеся многих факультетов «Военмеха», а также, кроме 1987 года, Кораблестроительного (ЛКИ) института и «ЛИТМО». В 1988 году, за год до повсеместного восстановления отсрочек, непризываемыми стали отдельные факультеты Московского государственного университета (МГУ), однако основная масса студентов МГУ того периода прошла службу в полном объёме. В МФТИ, МАИ и МВТУ им. Баумана имел место разовый призыв в 1987 году. Помимо вышеупомянутых вузов, в Москве отсрочку в годы массового призыва (1985—1988) какое-то время давали МГИМО, МИНХ, Станкин, МИФИ и МАТИ. В артистических вузах (консерваториях и др.) были случаи предоставления персональной отсрочки особо талантливым студентам, но «бронь» в целом там отсутствовала – и многим учащимся призыв ломал карьеру.

Критерии отнесения учебных заведений к разряду «бронированных» не пояснялись. Иногда правила касались лишь определённых структурных единиц вуза и временных отрезков, но это заранее не уточнялось. Нечёткость перешла в источники по теме: так, в отношении МГУ можно найти «сведения» о сохранении отсрочки четырём факультетам, а реально в 1984—1987 годах там не было ни одного факультета, целиком избежавшего призыва. Кроме того, ситуация очень различалась по регионам, многое зависело от готовности ректората «отстаивать» свой институт. Точная информация может быть получена только по конкретному вузу и году.

Абитуриент знал, призывают или нет из выбранного им вуза на момент зачисления, однако определённости это не давало, так как правила могли измениться в любое время. Из поступавших в 1982—1984 гг. и уверенных в наличии отсрочки многие через год-два оказывались в ВС, а некоторым принятым в 1987 г. (и всем, кого приняли в 1988-м) и уже смирившимся с непредоставлением отсрочки в итоге служить не пришлось. Пытаться при снятии «брони» в институте перевестись в другой, где она сохранялась, не имело смысла, так как, по Закону 1980 года, отсрочка давалась только тем, кто учился в соответствующем вузе «начиная с первого курса».

После демобилизации, возникавшие у студента сложности сводились к следующему:

утрата знаний и обучаемости после перерыва. Студенты, особенно естественнонаучных факультетов, оказывались отброшенными по уровню на несколько лет назад. Многие возвращавшиеся осенью продлевали академотпуск, так как вообще не могли сразу воспринимать материал, из-за чего с 1986 года студентов стали призывать только в июне. Некоторые отказались продолжать обучение в вузе, перешли на специальности попроще либо на вечернюю форму занятий. Самые серьёзные проблемы в учёбе возникали после службы в Афганистане (почти у 90 % студентов-«афганцев»);

«сдвиг по возрасту». При трудоустройстве специалистов на разных уровнях приняты возрастные рубежи, они вводятся также при присуждении научных грантов (и переросток оказывается в проигрышном положении).

Помимо этого, поскольку перенос старта трудовой деятельности произошёл при нараставшей социально-политической нестабильности, усугубилась проблема профессионального и личного становления студентов, характерная для представителей поколения середины-конца 1960-х;

восприятие как человека второго сорта. Многие россияне не знают или не помнят, что студентов когда-либо призывали; в ряде справочных источников по истории призыва в СССР на данную тему нет ни слова, а в некоторых публикациях масштаб/длительность отмены отсрочек преуменьшены. Поэтому факт срочной службы в биографии специалиста рассматривается как нечто подозрительное.

Кроме того, уволенные в запас студенты, как и другие бывшие срочники, нередко имели хронические заболевания (нервные, гастроэнтерологические, урологические и др.), подлежавшие лечению.

Глава 11

5 июня 1968 года. Дорогие деятели советской культуры

И в самом деле дорогие. Много на них народных средств тратится. Сначала посетил помпезный съезд советских писателей. На эти постные рожи смотреть не могу, но выступить пришлось. И полезли в кулуарах просить бумагу, тиражи и прочее. Привыкли, суки, к халяве. Чем ближе к руководству, тем больше благ! Если ты попал в какой-нибудь художественный Союз при СССР, то жизнь, считай, удалась. Будешь существовать припеваючи. Тиражи, дачи, спецобслуживание. Только вот их макулатуру читать обычно невозможно. Как отмечали позже люди из этого круга:

Отдельно от всех живут и писатели. Время от времени они «для изучения жизни» ездят в так называемые «творческие» командировки, иногда индивидуально, а чаще всего бригадами, посещают «передовые» колхозы или заводы, где им показывают парадную или, точнее сказать, фиктивную сторону жизни и обманывают, как иностранцев. Подавляющее большинство писателей, а их в СССР более 8000, совершенно не знают жизни собственного народа, а тех редких, которые знают, и пытаются правдиво её изобразить, власти преследуют, обвиняют в пособничестве иностранным разведкам и наказывают иногда даже очень жестоко.

Отсидев положенное и выставив на доклад мягковатого и идеологически подкованного Демичева, я погрузился в размышления. Ведь, как ни крути, большая часть наших деятелей культуры по устоявшейся русской традиции являлась либералами и западниками. Так уж сложилось. Партия не раз пыталась бороться с этим явлением. Криво-косо, временами кроваво. Вот и Фурцева рвется в бой, но я оставил ее для отдельного сборища. Неслыханного, куда будут приглашены все «светочи» советской культурной оппозиции. И что интересно, никто из них от приглашения не отказался. Один Высоцкий оказался умным, он хоть и западник по духу, но человек разумный. Да и со мной много общался, видел больше, чем остальные. Взял и не пришел на встречу.

Не так давно мы сидели в кругу узкой компании на его квартире. Слушали, спорили, даже немного ругались. Владимир знал, что в такие моменты можно больше чем обычно. Нутром ощутил мою внутреннюю приязнь к его творчеству. Что поделать, если он кумир моей молодости. Разговор, как водится, пошел о пределе свободы, о выступлениях молодежи. Во Франции рвануло раньше, чем в то время. Вольная по сравнению с нашей молодежь устремилась дальше к мифической «свободе».

Что занятно, именно это поколение затем начнет душить свободу граждан так, что и откровенным фашистам не снилось. Разочарование в революционном потенциале индустриального пролетариата привело позднее часть радикальных студентов к борьбе за права «меньшинств» или защите окружающей среды, так называемый экоактивизм. Если вспомним, то наиболее призывающими к войне в Германии и других странах окажутся «Зеленые». Один из символов «Красного мая» Даниэль Кон-Бендит («Красный Дэни») с 2002 г. по 2014 годах будет сопредседателем фракции «Зеленые – Европейский свободный альянс» в Европейском парламенте, а его товарищ по группе «Революционная борьба» Йошка Фишер был министром юстиции и вице-канцлером Германии в 1998–2005 годах.

Де Голль оказался умней, чем я думал. Репрессий не было, случилась попытка диалога. Бунтарям дали место в прессе, на телевидении. А я что, дурной? Послал туда оперативно группу наших культуртрегеров. Команда поэтов, писателей, музыкантов. В их числе и Высоцкий. Ох, как заразились они поначалу «Парижской весной»! Какие вирши и песни в Париже писали. Я категорически запретил препятствовать их распространению. Пусть и наша молодежь поучаствует в мировом «левом движении». Партийные органы, в частности, отделы ЦК оказались в затруднении, но в свете последних событий и перестановок голос не подняли. Разве что Фурцева устроила мне скандал прямо в кремлевском кабинете, или у нее «дни» так наложились? Пришлось отпаивать бедолагу вином и накоротко объяснить «политику партии». Секретарь ЦК потом так ржала, что до икоты дошло. Умная баба. В Генсеки ее поставить, что ли? Шучу.

Затем до наших «посланцев» в «Революционную Францию» начало доходить. Французские студенты жили намного лучше советских богемных «оппозиционеров», приближенных к власти. Кто-то из делегации, вроде Рождественский обронил, что «от жира бесятся». Сначала на него набросились, затем задумались. И в самом деле, что этим левакам нужно? Франция жила намного богаче СССР. Капитал в стране был накоплен огромный, колонии ограблены вчистую. Во время Второй мировой войны территория почти не пострадала. На первый взгляд их требования были вовсе не политическими и не социальными – они прежде всего требовали академических и сексуальных свобод. Это и есть самое важное для человека?

Хотя на самом деле ситуация была несколько сложней. Левая молодежь не понимала консервативного режима де Голля, а правые не были готовы простить ему уход из Алжира и Индокитая. Власть отвечала на это монополизацией новых средств коммуникации вроде радио и телевидения, чтобы сохранить позиции. Это, в свою очередь, вызывало лишь жесткое отторжение со стороны более образованных и квалифицированных французов. По всем этим пунктам молодежь находила точки соприкосновения с представителями старших поколений интеллектуалов.

Но по факту ударили они в первую очередь по буржуазной морали. Революция случилась в первую очередь сексуальная. Наши культуртрегеры особой аскетичностью не отличались. Скорее наоборот. Но напор молодых французов даже удивил их безмерно. И ради этого стоило начинать бузу? Советская аскеза и дисциплина на таком разнузданном фоне показалась более позитивной. В итоге, посмотрев на парижский бардак, советская делегация вернулась разочарованная. И судя по опросам на ближайших выборах левым во Франции также ничего не светит. Мельник все-таки меня послушал и сделал выводы. Правда, он так и не сообщил, кто за всем этим действом стоял. Кто желал свалить де Голля?

«Квартирник» в итоге получился несколько скомканным. Высоцкий отказался петь песни, написанные в начале поездки. Евтушенко как-то неожиданно зло на него накинулся, водка подвела. Евгений Александрович ведь уже успел растрезвонить о «Великом переломе» и рождении нового «свободного» поэта. Примазаться к французской молодежной революции стало в Москве модно. Как ни странно, но известный деятель «Хрущевской слякоти» Высоцкого конкурентом никак не считал. Как потом выяснится, он повернет обстоятельства так, что Владимир чуть ли не дело рук его. Вспоминаются слова Михаила Ножкина: «Это сейчас и Евтушенко, и Вознесенский, и другие его вспоминают, подчеркивая свою близость, а при жизни никогда ему не помогали. Они его просто эксплуатировали по-черному, не жалели, не щадили». «Куда тебя тянут эти „поэты“ – Вознесенский с Евтушенко?» – говорил я ему. Именно они сделали из Высоцкого в общественном сознании этакого противника системы, чуть ли не мученика'.

Сидящий неподалеку Вознесенский не лучше. Высоцкий входил в орбиту Вознесенского. Встречал с ним новый 1967 год; пригласил на свадьбу с Мариной Влади, куда, так на секундочку, не позвал Евтушенко, который приписывал честь обустройства этого брака себе. Использовал Володю в хвост и гриву. Вот он приглашает его на свой творческий вечер и неожиданно для гостя вытаскивает на сцену, заставляя петь. Причем позже Вознесенский утверждал, что неоднократно пытался пробить его стихи, проломить стену предубеждения, занося их в редакции вроде «Советский писатель», где Высоцкого терпеть не могли. Директором издательства был одиозный Николай Лесючевский, который и Вознесенского на порог не пускал. Хороша помощь, да?

Лидер «русской партии» державников Станислав Куняев как-то иронично заметил: Высоцкого тянуло к либеральному направлению, и от этого никуда не уйдешь. Но его сотоварищи, тот же Евтушенко и Рождественский, были уже людьми массового искусства. И они, может, не отдавая себе отчета, понимали, что это ненужная им конкуренция. Думаю, что и Вознесенский, и Евтушенко, весь этот круг как бы снисходительно относился к Высоцкому и его желанию печататься. У тебя уже есть своя слава, своя сфера популярности, не лезь к нам. Это – наше. Наша ниша, наш кусок хлеба. Ты здесь нам не нужен. Ты не брошен. Ты не одинок. У тебя есть все. Но ради твоего тщеславия литературного внедрять тебя в нашу сферу мы не хотим и не позволим'.

Такие вот «высокие отношения». Владимир, видимо, накатил до моего приезда. Потому что так рванул струны, что страшно стало. Марина Влади сидела неподалеку. Я попросил ее «курировать» барда в Париже. Она женщина умная, все правильно поняла. Но новые песни проняли не только меня одного. А ведь изменился «бард Володя», почуял в Париже чуждость русскому духу. Спел он на одном рывке, как будто прыгнул в ледяную прорубь.