Текст книги "Спецкор. Любовь и тигры (СИ)"

Автор книги: Ал Аади

Соавторы: Агнешка Норд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 34 страниц)

Позже оказалось, что этим бесконечным днем предстоит еще не одно прощание. Первым зашел Марат и, пряча глаза, извинился, что вынужден меня покинуть в такое время. Обещал связаться при первой же возможности, и обязательно найти потом. Когда-нибудь потом.

Что ж, всё понятно, война совсем не закончилась, и мужчина уходит туда, где он сможет лучше выполнить свой долг, так, как считает это нужным. Искренне уверила его, что не стоит о нас беспокоиться, ничего с нами за их спинами не случится, и что сама обязательно свяжусь при первой возможности, и наверняка разыщу после…

Потом пришла Рысь, немного поплакала и… тоже пообещала обязательно связаться, как только, так сразу, и ушла, торопясь. Может, спешила вслед за Маратом?

Оставался Серж, и его я ждала, чуть напрягшись, уверенная, что придет и скажет то же самое, что и остальные, и практически – теми же словами. Но не угадала, точнее – не совсем.

В палатке было уже сумрачно, наступал вечер.

– Можно? – послышался совсем рядом голос Моретти.

– Заходи, – ответила дрогнувшим голосом.

Оператор вошел, склонив голову. Поразилась, какой же он высокий, или это только казалось, ведь я стояла в этот момент на коленях – хотела расстелить спальник, полежать немного. Непривычно было глядеть на него снизу-вверх, да и вообще на кого бы то ни было. И встать не могла – ноги почему-то стали ватными.

– Серж?

– Вот, пришел попрощаться… – И смотрит прямо – глаза в глаза.

– Догадалась, – голос, словно чужой, внутри все сжалось от ожидания, что просто уйдет. Заговорила торопливо, стараясь опередить:

– Понимаю. Обязательно свяжешься и найдешь, потом, когда все закончится…

– Да, – удивленно кивнул он, и вдруг тоже опустился на колени.

Я даже чуть отшатнулась, не ожидала просто.

– А ты? – говорит серьезно, но я вижу, что на этот раз он не играет. – Будешь меня ждать?

Кивнула, закусив губу.

– Я вас всех буду ждать, или сама найду! Вы стали для меня настоящими друзьями и…

Он досадливо качнул головой:

– Диана, ты считаешь меня своим другом?

Что он хочет этим сказать? Почему спрашивает, словно это непонятно? Волнение мешает сосредоточиться. Но нутром чувствую, что ответ ему очень важен.

И тут, как нарочно, вспомнилась строчка из последнего ответа незнакомца.

«Ты только другом не зови,

я не дружу с тобой давно».

Щекам стало нестерпимо жарко. Очень надеялась, что в полутьме этого не видно. А он все еще терпеливо ждал ответа, не сводя с меня глаз.

– Я не хочу с тобой дружить! – Выпалила, боясь передумать. И вдруг всхлипнула, а через секунду оказалась прижатой лицом к его груди.

– Я вернусь. Я обязательно вернусь! – очень весело произнес он, разве что не рассмеялся. – Ты только жди меня, девочка, ладно?

Не так я совсем это представляла!

– Дурачок ты, Серега!

– Ага, я такой.

На мгновение прижал к себе крепко-крепко и сразу отпустил, легко поднимаясь с колен. Кашлянул, хмыкнув: «Ну, пока!» – и вышел, не дождавшись ответа, и чуть ли не насвистывая. Точнее, как раз насвистывал что-то, но я не разобрала что. Слишком стало обидно, что я ничего-ничего не поняла. Что это было-то?! И ведь даже раскаяния никакого, что бросает меня в такое время!

Вернется, я все ему выскажу. Негодяй!

И я осталась одна. Посредине набитого ребятнёй и утомленными женщинами лагеря. Одна в пустой палатке. Видимо, жизнь решила дать мне возможность показать, что я могу сама, без поддержки друзей или…

А начну я, пожалуй, с малого. Взяв одну из оставленных мне трофейных винтовок, вышла наружу, и поинтересовалось у первого встречного: «кто сейчас всё это место охраняет? И как я могу помочь в этом деле?» В результате чего, уже через пять минут получила напарника – семилетнего пацана, страшно гордого, постоянно бросающего на меня покровительственные взгляды, и пост – на котором мне предстоит стойко держаться до подхода помощи.

На этом посту мы и проторчали до восхода ночного светила. Чутко вслушивались в звуки чащи, готовые драпать со всех ног и отстреливаясь со всех рук, но не раньше, чем дернем за веревочку и подадим сигнал тревоги. После чего нас сменили, и мы, гордые и усталые, потопали отсыпаться. Точнее это я потопала, мой напарник не отказался проехаться до лагеря на закорках, и уже с середины пути сопел мне в затылок, щекоча шею дыханием.

Выдержала небольшой жизненный экзамен, пытаясь придумать способ, как найти место, где меня избавят от этого захребетника, при этом не поднимая на ноги весь лагерь. Разом или по очереди. Задача была решена в два счета с помощью божественного вмешательства – матерью моего защитничка оказалась та самая повариха и она стойко поджидала своего мужчину из похода с пучком свежесорванной крапивы. Но, тут же сменив гнев на милость, она просто унесла на руках так и не проснувшееся чадо.

А вот палатка моя оказалась занята, в ней прочно обосновался десяток кормящих мамаш с чадами разной степени крикливости. Место, где можно упасть, они мне конечно оставили, но о том, что в такой обстановке можно заснуть, имелись очень сильные сомния. Вот посреди моих размышлений, на тему, как сбежать из этого филиала ада в лес к диким зверям, и при этом никого не обидеть, меня и отвлекли вежливым покашливанием. Оказывается, мне тоже нашли применение в меру моих скромных способностей.

Так что, забрав свой спальный мешок, я проследовала на другой конец лагеря, где еще не была. Несколько пеньков под навесом из рубленных лап ели оказались… штабом армии. Резервным. А я, соответственно, попала на должность начальника связи армии (минимум полковничья должность межу прочим!) и телефонистки в одном лице.

После чего два дня подряд передавала сообщения всем отрядам и соединениям, действующим на планете, отмечала на виртуальной карте перемещения мобильных групп и лагерей, принимала рапорты о выполнении заданий и цифры потерь…

Свернутый спальник, так и пролежал все эти дни под ногами – спасибо Крохе с его фляжкой и неизвестной женщине-командиру, что мне ее вернула. Весь наш штаб продержался это время без сна исключительно благодаря им. За это время я узнала очень много тайн планеты, но вряд ли рискну написать об этом книгу, хотя…

Первым делом я, разумеется, использовала служебное положение и узнала о судьбе друзей. Сержио сменил видоискатель камеры на прицел снайперской винтовки и продолжал смотреть на мир одним глазом. Токаев теперь его начальник и одновременно командует его группой прикрытия. Как они там между собой поладили непонятно, но счет их команды говорит, что сработались хорошо. Впрочем, они профессионалы и их берегут – мало, кто еще может противостоять военным на равных в тихой войне. Так что сильно надеюсь, что до победы они доживут.

А вот Рысь заставляет волноваться всерьез – эта неугомонная теперь пилотирует истребитель-штурмовик. Один из пяти, состоящих в рядах повстанческой армии. Пока на штурмовку их никто не бросал, нет необходимости, но чует мое сердце, что из первого же вылета мало кому суждено будет вернуться…

Зря она так, ведь ей есть к кому возвращаться, пусть про Ахиллеса нет никаких известий – похоже, погиб… но ведь остались мы, Марат, наконец.

Да, я узнала много тайн, но одна так и осталась неразгаданной: «Почему?».

За что погиб Кроха, за что умерли еще тысячи, десятки тысяч не самых плохих людей?! Кто решил, что имеет право распоряжаться их судьбами и был ли он при этом прав? Я не собираюсь мстить, желающий это делать – должен выкопать заодно и свою могилу, а у меня есть еще незавершенные обязательства. Но разобраться я должна.

Спасибо должности, об окончании войны я узнала одной из первых. И было немного времени подвести итоги.

Такой способ воевать, наверное, стоит называть «китайским». Если задать вопрос – как планета с населением не больше ста тысяч может выиграть войну у десятитысячной армии вторжения, то ответ будет: «Никак». Это невозможно по законам экономики, да и физики тоже – летящий по орбите космический корабль практически неуязвим, а сам может наносить удары в любую точку пространства. Единственный способ победить в такой войне – не воевать вообще.

Что и было проделано. Исход противостояния решили несколько точечных диверсионных операций, но самое главное было сделано в самом начале, когда, пропустив карателей на планету, местные оставили их тут навсегда – с помощью ядерного взрыва выведя из строя портал и навсегда обрезав связь с метрополией.

Еще шли бои и лилась кровь, но самое главное было сделано – со временем даже до военных дошло, что продолжение становится все большим и большим самоубийством. Они теперь уничтожают собственный дом, действуя в непонятно чьих интересах. Осознали, что у них не получится вернуться назад – они останутся здесь. Навсегда.

А после этого аборигены взяли и сдались. Единственный законный представитель власти, тот самый пацан-школьник, сурово погрозил пальчиком, мол «что это вы тут натворили, а?». Военные шаркнули ножкой, пролепетав что-то про «сбой программы» и все дружно сделали вид, что ничего не было. А завоеватели приступили к выполнению своих прямых обязанностей – управлением захваченными территориями, раз уж сбежать назад, на Землю, шансов у них не осталось. И тут обнаружили, насколько они оказывается, зависимы от всех остальных.

Так в свое время поступали китайцы со всеми своими завоевателями – просто растворяли их в себе, а спустя несколько поколений даже монголы ставали китайцами. Прерия куда как более жесткая планета, кто не захочет стать здесь своим, имеет далеко не самую светлую перспективу. Ничего личного, просто жизнь здесь такая.

Но мир после «не произошедшей» войны, обещал быть еще тот… пока все не успокоится. И в этом мире мне предстояло искать свое место.

А пока радовалась вместе со всеми – война закончилась!

Эпилог

Прямо в разгар празднования на визоры пришло сразу два письма. Одно голосовое сообщение от Сержа, словно не мог просто позвонить:

«Диана, cara mio, летим к тебе. Придется подождать, но не больше часа. Надо захватить Леночку, помнишь ее? И еще ее жениха… У Рыси снова собственный коптер, точнее – он принадлежит ее парню, но об этом – при встрече, можешь пока гадать. Надеюсь, нас накормят, я сейчас готов съесть целого быка. И… можешь меня поздравить, я теперь большой человек здесь, на Прерии. Шучу. Улыбнись, моя принцесса. И жди!»

Улыбнулась, представляя, с какой радостью буду их встречать. Про «большого человека» ничего не поняла, и, наверное, уже бы знала, если б это было на самом деле так. Интересно, что за жених у Леночки, что за парень у Рыси и что самое первое мне скажет Серж?

Потом я все же вернулась из сладких грез ко второму посланию – с пометкой «адресат неизвестен».

Надо же – опять таинственный поклонник, а ведь я думала, что всё, и то стихотворение было последним. Некоторое время колебалась между желанием стереть письмо, не читая, и открыть немедленно. Как обычно победило любопытство – видео-посланий я от него еще не получала. С трепетом кликнула на иконку. Вот сейчас всё, наконец, и разрешится.

Перед глазами возникла ночная степь и горящий под звездами костер, неспешный перебор струн. Надо же, а у него приятный голос…

Строчит пулемет,

поднимается взвод,

но многие больше не встанут.

И к Родине сын никогда не придет

из пламени Афганистана.

Вот только слова режут сердце, вызывая из памяти еще свежие воспоминания.

Здесь горы в снегах

и селенья в бегах,

горят кишлаки и дуканы.

И выпустит вряд ли неверных Аллах

из пламени Афганистана.

В горле намертво застрял комок – чуть меньше ста лет, как замкнулась спираль времени, и повторились вновь те события.

Придет письмецо,

ты закроешь лицо,

но нет никакого обмана…

Надень же на левую руку кольцо

из пламени Афганистана.

Но год или два,

и ты вспомнишь едва

любви не смертельные раны.

я сделаю все, чтоб ты вышла жива

из пламени Афганистана.

Неизвестный, тебе лучше не показываться мне на глаза, ничем хорошим это тебе не грозит. Кто ты такой, чтобы так…

Но видно только угли костра и пепел на них. Неужели все? Неужели сейчас запись прервется, и я так никогда и не узнаю, кто это был?!

Но тут раздается голос – уверенный, чуть насмешливый баритон с едва заметной хрипотцой:

– Ну что ж, наверное, надо прощаться. Если ты сейчас видишь эту запись, значит все – я уже ушел. Надеюсь, меня не в чем упрекнуть… Жалею об одном – я так и не смог взять на руки твоего ребенка. Пообещай мне, – короткая пауза тянется как вечность, заполняемая лишь потрескиванием костра, и я шепчу пересохшими губами: «Обещаю!», и сразу слышу, на что именно подписалась:

– Пообещай, что сделаешь это за меня… И будь счастлива!

Невидимые руки подбросили на угли охапку хвороста, и почти угасшее пламя радостно взревело, затмевая звезды. Камера, тем временем, отвернулась от костра – снимающий уходил в звездную степь, но справа от него оказался большой камень, и на него легла тень….

Сердце пропустило удар, а тень, шевельнув на прощание ушами, пропала. Запись кончилась.

Вокруг смеялись и танцевали, пили, обнимались и целовались совершенно незнакомые друг с другом люди, но никто не пытался нарушить моего уединения. Сидит посреди всеобщего веселья молодая и красивая девушка и плачет – к чему ее беспокоить? Мало ли по каким причинам люди плачут.

Бывает, что и от счастья.