Текст книги "Спецкор. Любовь и тигры (СИ)"

Автор книги: Ал Аади

Соавторы: Агнешка Норд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

В столовой, действительно сидели только Серж и Егор и ели омлет с гренками. Дружно пожелали мне доброго утра. Оба выглядели свежими и бодрыми. Может, искупаться успели? Бассейн же есть.

Рысь наливала чай и указала мне на стол.

– Диан, я тебе тоже положила, надеюсь, поешь?

– Спасибо. Поем, пахнет восхитительно.

Я заняла место за столом и встретилась с серьезным взглядом Сержа.

– Что?

– Ты подкрепляйся, Ди, подкрепляйся, я позже скажу.

Нда, что за тайны с утра пораньше? Я попробовала кусочек омлета и сразу ощутила голод. Умеет Оля готовить, что ни говори, так вкусно я даже в ресторане не ела. Или мне так только кажется? Вчера за ужином толком не поела, вот и проголодалась. Вспомнилось, как ребята вчера дружно старались меня отвлечь разной ерундой, словно сговорились не упоминать о неудачном сафари. Мило, конечно, с их стороны, но по решительному виду Моретти стало понятно, что это была лишь отсрочка.

Так что тянуть с завтраком не стала, быстро расправилась со своей порцией и потянулась к кружке с чаем. Две ложечки белой смерти, то есть сахара – не могу без него, особенно утром – дольку лимона, помешать, первый глоток, и всё – готова к разговорам.

– Ну, так что за разговор, Серж?

– Я о твоей поездке к Ахиллесу. Вот что, собираюсь поехать с тобой.

– Зачем это? То есть, я не против, – пожала я плечом, – раз уж ты считаешь, что это необходимо.

– Вот и славно, – Серж заметно расслабился и заулыбался, словно не ожидал такого легкого согласия с моей стороны. – Как спалось? Понравился костоправ?

– Спалось хорошо, а этот Док… Профессионал, конечно, но не особо понравилось.

– Почему? – в один голос воскликнули все трое, даже Егор перестал клевать носом. Видимо, Док был фигурой известной и любимой.

– Не люблю представать голой перед чужими мужчинами, пусть даже докторами, – пояснила я, словно защищаясь.

– Голой? Абсолютно? – живо заинтересовался Серж. – А перед своими мужчинами? Могу я считать себя своим?

– Успокойся, Серж, перед тобой я не собираюсь раздеваться, так и запомни.

Заспанный Марат выбрал именно этот момент, чтобы появиться на пороге кухни:

– Ну и разговорчики, – оценил он. – Рысь, там рагу не осталось вчерашнего?

– Осталось, – Оля отложила электронный блокнот, в котором сосредоточенно что-то записывала, и поспешила на кухню. – А омлет положить? – донеслось оттуда.

Марат был согласен и на омлет и вообще на всё. Обжора! На мой комментарий он лишь усмехнулся и заявил, что голодный он злой, так что в моих же интересах – его накормить.

– Кормись, я только рада, – глотнув еще чаю, я поднялась, – только вот составить тебе компанию не могу. Серж, ты готов?

Вот тут вся веселость мигом слетела с Марата.

– Куда это вы собрались? – настороженный взгляд быстро перебегал с меня на оператора.

– К Ахиллесу. Это ненадолго. Потом полетим к геологам…

– Присядь, Ди! – перебил Марат. – Серж, выйдем на минуту? Разговор есть.

Я послушно опустилась обратно на стул. Подумать только, у них уже тайны от меня?

Моретти окинул админа чуть насмешливым взглядом, с грохотом опустил на пол передние ножки стула, на котором раскачивался, и, словно нехотя, поднялся:

– Ну ладно, пойдем, поговорим.

– И что это означает? – попыталась я разобраться.

– Ничего особенного, Ди, – Марат пропустил итальянца вперед, – это личное. Подожди, ладно?

На мой вопросительный взгляд Рысь пожала плечами, мол, сама не поняла. Егор спрятал за чашкой улыбку, видимо понял что-то, но говорить не собирался. Так как я не особо с ним успела познакомиться, расспрашивать не решилась.

Вернулись парни не так и быстро. Минут десять прошло. Оба явно недовольные, но хоть целые и невредимые – и то хлеб. А то я уж подумала, не разборки ли устраивают. Только причина непонятна. Вот конспираторы. Стало обидно, что меня посвятить не собираются. Что за секреты, в самом деле?

– Я готов, Ди, – Серж снял свою камеру со спинки стула и повесил на шею. – Поехали? Рысь, ты как?

– Рысь, чаю мне налей, пожалуйста, – Марат оторвался от своего рагу. – Классно готовишь, малявка.

– Еще раз назовешь малявкой, кормить больше не буду, – Рысь бухнула перед ним огромную чашку дымящегося напитка. – Я тоже готова, Ди!

Я вздохнула и поднялась. Ладно, сейчас некогда, но потом обязательно разберусь, чего они там скрывают.

Марат невинно улыбнулся, желая счастливого пути, словно прочел мои мысли, чем только подлил масла в огонь.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – не удержалась я.

– Нет, – качнул он головой, – а что?

– А ты, Серж?

– Ди, пойдем уже! – раздраженный тон Моретти вообще удивил, он таким еще никогда не был. Любопытство мое просто кипело, но пришлось смириться.

– Я в редакцию, подбросите? – вскочил Егор.

В результате мне пришлось сидеть в салоне с молчаливым Егором, а Серж наглым образом забрался в кабину, словно нарочно, чтобы я ни о чем не могла спросить. Ни при Егоре же, в самом деле. ‘Ну, парни, припомню вам ещё!’ – подумала мстительно.

На крыше редакции Егор попрощался и как-то неуверенно спросил, может ли он поехать к геологам с нами. Для сюжета, мол, неплохо меня снять и среди суровых работяг. Я заверила, что возражений не имею и условилась, что заберем его на обратном пути.

Рысь посадила коптер прямо во дворе Ахиллеса, рядом с черным собратом – чуть больших размеров. Кажется, именно на нем меня возили к другу Михалыча в первый вечер на Прерии.

Оля сама повела нас внутрь дома, пояснив, что Ахиллес уже ждет и велел провести в кабинет. Видимо связывалась с ним по визорам во время полета. Кабинет оказался тот самый, где прошла наша первая встреча.

Ахилл, вставший при нашем появлении, показался мне еще более опасным и мрачным, чем тогда. Он вышел из-за своего стола и перешел к большому овальному, где сел напротив нас с Сержем. Рысь сразу испарилась, Серж выглядел спокойным и серьезным, никакой улыбчивости и обычного дружелюбия. Странно! Отодвинув мне стул, он сел рядом и, уставился на хозяина кабинета, который отвечал ему тем же.

– Кто вы такой? – наконец спросил Ахиллес. Ровно так, но попробуй не ответь.

– Ее оператор и друг. А вы?

О как! Мой друг, оказывается.

Глаза хозяина дома недобро сверкнули, но на вопрос он ответил.

– Я – человек, и тоже хотел бы стать ее другом. Причин несколько, назову лишь одну. В людях разбираюсь, и девочка мне нравится. Достаточно?

– Вполне. – Моретти откинулся на стул, словно предлагая нам общаться, а он свое дело уже сделал.

– Я вообще-то здесь, – пробормотала я, намекая, что могли бы не разговаривать при мне в третьем лице.

Никто не обратил внимание на мою реплику, ну а зачем им это надо, конечно. Вообще странно, что меня тут принимают, все вокруг просто кричит о чисто мужском мире. И Серж, похоже, вписался в него идеально, а вот я – нет. Грустно? Еще бы!

– Диана, я пригласил вас, чтобы обсудить вчерашний несчастный случай, – Ахиллес едва заметно поморщился, – о чем, надо полагать, вы уже догадались. Как вы себя чувствуете?

Я невольно коснулась шеи:

– Нормально, – растерялась, не зная, что еще сказать и посмотрела на Сержа, но тот сидел с каменным лицом, рассматривая потолок с рисунком какого-то библейского сюжета, и похоже, помогать мне не собирался. – Понимаете, вчера…

Я запнулась, горло вдруг перехватило. Не думала, что так тяжело окажется говорить об этом. Не хватало еще расплакаться.

– Диана, – как-то осторожно начал Ахиллес, – я понимаю, что вам тяжело это вспоминать, но кроме вас, увы, некому рассказать, что произошло на самом деле. Я потерял двух своих людей, достаточно опытных… Полагаю, они сделали все возможное, чтобы спасти вас. Не просто же так отдали свои жизни.

Он кивнул на девушку, которая, постучав, внесла в кабинет поднос с напитками и закусками. Это дало передышку – возможность обдумать свой ответ, и мысли бешено закрутились в голове.

Можно ли ему рассказать всё, как было? Да и нужно ли? Что я о нем вообще знаю, об этом суровом мужчине, друге Михалыча? Кажется, они вместе служили. Правда, друзья, значит. Что ему сказал Михалыч насчет меня? Ведь и таксист не так, чтобы очень, был со мной знаком. Ну да, подарил револьвер, Марат смотрел на оружие, как на чудо, так что, возможно, и правда – очень неординарный подарок. Почему он его сделал? Почему обучал стрелять? Вывод у меня был только один, возможно и совсем неправильный – я ему очень нравилась. А что, ведь тогда я это чувствовала. И не обязательно человек будет нравиться другому из-за каких-то причин. Ведь такое может происходить даже вопреки всему. Значит, примем, как данность.

Вздохнула, так ничего не решив толком, и взяла с подноса стакан с лимонным соком. Очень уж он понравился мне в прошлый раз.

Ахиллес тоже взял сок и Моретти, поколебавшись пару секунд, последовал его примеру. Наглый оператор мог бы хоть как-то мне помочь, но попытка поймать его взгляд не увенчалась успехом. Типа, сама выкручивайся? Ну, Серж! Раз так буду говорить честно, всё, что думаю. Именно это оценит Ахиллес, судя по всему, а на Сержа плевать, что он там себе думает.

– Мне кажется, вы не совсем верно оценили происшедшее, Антон, – произнесла, когда за девушкой закрылась дверь. – Глеб… Ваши люди угрожали мне.

– Вот как! – грек прищурился, чуть откинув назад голову. – Именно поэтому вы их убили, Диана?

Кажется, Серж подавился своим соком, но меня так поразили слова Ахилла, что не до этого стало.

– Что? Я убила? Да как бы я могла? О чем вы говорите?

– О том, что знаю. У вас был револьвер, очень необычный, насколько я понял. Такие пули… где вы его взяли?

– Причем тут это? У ваших людей автоматы были. Я совсем не разбираюсь в оружии, я знаю, но мне кажется, вы должны понимать, что револьвер совсем не соперник автомату.

– Не горячитесь, Ди, – Грек по-прежнему выглядел совершенно спокойным, – я вас ни в чем не обвиняю. Но гибель моих людей…

– Их… их съел монстр. – Кажется, я все-таки всхлипнула, но тут же смогла взять себя в руки. – Я их не убивала!

– Кроме вас троих там никого не было. Визоры Камаля и Глеба, к сожалению, восстановлению не подлежат. А мне бы очень хотелось видеть какое-то подтверждение вашим словам. Могу я ознакомиться с записью ваших визоров?

– Н-нет.

Его глаза едва заметно расширились и снова сузились:

– Почему? – от жесткого тона по затылку побежали мурашки.

– На Ди визоров не было, – спокойно произнес Серж, – это я помню абсолютно точно. Боюсь, мы все расслабились, доверившись вашим людям.

Грек окинул оператора тяжелым взглядом и снова посмотрел на меня:

– То есть, нет никаких доказательств, что это не вы стали причиной смерти моих людей? Ди, признайтесь хоть в том, что Глеб был вашей любовью, когда служил тренером на Земле и у вас были причины личного характера по отношению к нему.

Я почувствовала вдруг такую волну гнева на этого человека, который не только заставлял меня вернуться к страшным событиям, разрывающим сердце, а еще и обвинял в смерти этих мерзавцев. Личные причины! Боже мой! Вскочив со стула, я оперлась руками на стол, не очень сознавая свои действия, и выпалила:

– Личные причины? Вот как вы это называете? Да вы знаете, что Глеб ненавидел меня?! Что он специально заманил меня в эту рощу! Вы хоть понимаете, что они хотели меня убить! Эти ваши люди едва не задушили меня ремнем автомата!

– И тогда вы его застрелили?

– Нет!

Я выхватила из кармана камеру, подаренную Сержем. Сама не знаю, для чего взяла ее с собой. Швырнув ее Ахиллесу через стол, воскликнула:

– Сами смотрите! Раз вам так нужны доказательства – вот они!

После чего, не обращая внимания на странный взгляд грека, почти рухнула на стул и все-таки разрыдалась, закрыв лицо руками.

– Спокойно, Ди, все хорошо! – рука Сержа легла на мое плечо. – Смотрите, Ахилл, там есть всё.

– Как это работает? Можно извлечь память? – Грек несколько брезгливо рассматривал хамелеончик, меняющий цвет в тон зеленому камню стола.

Обида прошла так же быстро, как и пришла. Мне стало невыносимо стыдно перед хозяином этого кабинета, да, что уж скрывать, и перед Моретти тоже. Веду себя, как избалованный ребенок, а не умная собранная журналистка.

– Дайте мне, – Серж быстро нажал какие-то невидимые грани и извлек тоненький стержень:

– Стандартный разъем – хоть для визоров, хоть для чего другого. Только разблокировать запись может лишь Ди.

Ахиллес вставил стержень в свои визоры и протянул мне идентификатор:

– Диана?

Я кивнула, прикладывая мезинец левой руки к гладкой поверхности. Имплантат, встроенный под кожу, коротко и неприятно завибрировал, и я убрала руку.

Увидев, как Ахиллес выводит изображение на огромный голоэкран, и кабинет заполняет цоканье копыт четырех лошадей, я тут же снова поднялась.

– Мне надо умыться. Вы позволите?

– Конечно, – Грек остановил запись, и в его взгляде мне почудилось сочувствие. – По коридору направо, следующая дверь. Если хотите, мы подождем вас.

– Не надо, – как можно небрежней, я махнула рукой, – я всё это уже видела!

Поспешно покинув кабинет, я быстро зашла в большую ванную комнату, отделанную каким-то темным камнем, и долго умывала лицо холодной водой. Мне было неловко от своей трусости, но видеть во второй раз, как монстр съедает людей, или как Глеб выкрикивает мне в лицо гадости с перекошенным от ненависти лицом, просто не могла. У меня и без того всё слишком хорошо запечатлелось в мозгу – каждая мелочь, каждый звук – и я очень боялась, что никогда не смогу избавиться от этих картин. Так что лишних напоминаний мне точно было не нужно.

Когда я, наконец, решилась вернуться, то на экране увидела обеспокоенное лицо Марата. Господи, кажется, на его лице блеснули слёзы, когда он говорил: ‘Слава Богу, ты жива, Ди!’ А я и не видела этого. ‘Глеб, – услышала я собственный очень хриплый голос, – Глеб жив?’

Ахилл выключил камеру.

– Диана, простите, что был несправедлив к вам, – произнес он очень напряженным голосом. – Вы сердитесь на меня?

Я помотала головой. Странно, но я действительно не сердилась. Скорее ощущала облегчение оттого, что он теперь всё знает.

– Что вы собираетесь делать с этой записью?

Я оглянулась на Сержа, но оператор пожал плечом, мол, решай сама.

– Отдать вам. Копии я не делала и запись никому смотреть не давала. Ахилл, я уверена, что вы не замешаны в этой истории и очень надеюсь, что и вы не станете показывать никому эту запись. Мне бы хотелось, чтобы мы по-прежнему остались друзьями.

У Сержа, кажется, отвалилась челюсть, а Грек вдруг широко улыбнулся.

– Знаешь, девочка, – произнес он неожиданно очень довольным голосом. – Много я повидал людей на своем веку, но такое дитя неразумное вижу впервые.

Прежде, чем я успела возмутиться, он встал и протянул руку:

– Значит, друзья?

Неуверенно пожала, ощутив его силу и мягкость одновременно. Кивнула:

– Да, друзья.

– Ты не пожалеешь, Ди! Можешь всегда на меня рассчитывать!

Сержу он тоже пожал руку и криво усмехнулся:

– Оператор… значит?

– Самый лучший… здесь… на Прерии, – произнес Моретти ему в тон.

– Буду иметь в виду. Игрушку свою не забудьте.

Я сунула одинокую камеру в карман, порадовалась, что грек напомнил, а то нежное устройство так слилось со столом, что я бы и не заметила.

За дверью нас ждала Рысь, присев на корточки и прислонившись к стене, она что-то слушала, подняв визоры на макушку и закрыв глаза. Больше всего похожа была на одинокого подростка со своим ежиком жестких волос и детским личиком. Почувствовав, видимо нас, она живо вскочила и улыбнулась:

– Всё, можем ехать?

Но тут же улыбка ее померкла.

– Рысь, на минуту! – холодный голос Ахилла вызвал панику не только у девчонки. – Ди, можете спускаться к коптеру, трап спущен.

– До свидания, Антон.

Рысь, проскользнула в кабинет и дверь плотно закрылась.

– Сейчас спустит с нее часть драгоценной шкурки, – прокомментировал Серж, улыбаясь.

– Как ты можешь?! – мы спускались уже знакомым маршрутом во двор. Причем Моретти, в отличие от меня, попавший сюда впервые, ориентировался лучше.

Выйдя на улицу и оказавшись на просторном дворе, мы нос к носу столкнулись с двумя здоровыми мужиками. Они замерли, как и мы, и синхронно шагнули в разные стороны, уступая дорогу.

Я хотела пройти, мало ли кто мог посещать Ахиллеса, но лицо одного из мужчин показалось смутно знакомым. Где я могла его видеть?

– Извините, – я вежливо улыбнулась, – мы с вами нигде не встречались?

Темно-карие, почти черные глаза скользнули по моей фигуре, после чего остановились на лице:

– Ошибаетесь, леди, впервые вас вижу! – мрачно прогудел он.

Второй улыбнулся и подмигнул мне, а я постаралась быстренько пройти между ними. И зачем спросила? Кого я тут вообще могу знать? Недели ведь не прошло!

– Бывает, Ди, – хохотнул Серж, – проследуйте на борт, плиз, дорогая леди.

– Прекрати паясничать, – буркнула я, поднимаясь в коптер.

Ахиллес не обманул, Рысь появилась, едва мы успели сесть на удобный диванчик в салоне. По лицу ее было непонятно, что там у них произошло, однако едва мы поднялись в воздух, на голоэкране появилась ее шаловливая улыбка:

– Легко отделалась, – сообщила она, нисколько не таясь, – ну что, прокатимся с ветерком?

– Рысь, не сейчас, а то я сам по шее надавать могу, – Моретти щелкнул пальцами, – нам еще этого, как его, Егора нужно в студии забрать.

– Ах да, ну ладно, – Оля сделала аккуратный вираж, возвращаясь к центру Сити. – Такой скучный парень, этот Егор, – пробормотала она.

– А кто тебе больше нравится из нескучных? – подмигнул Серж, – подожди, я угадаю! Неужели красавец-итальянец?

– Не угадал! – весело рассмеялась Рысь. Мы пошли на посадку.

Пока ждали Егора, который не очень-то спешил, Серж продолжал попытки вызнать все сердечные тайны Рыси, но девчонка оказалась не такой простой. Шутила не менее остроумно, не сделав в итоге ни одного признания. Как маленькие, честное слово! И кто после этого у нас дитё?

Наконец появился Егор, бегом добежал до коптера и забрался, на ходу извиняясь за задержку.

Мы взяли курс на домик на скале, откуда предстояло стартовать в новое путешествие вглубь Прерии, отчего сердце у меня тревожно забилась. Какие ещё сюрпризы готовит мне судьба? Неожиданности далеко не самого приятного свойства, словно специально подкарауливали меня здесь на каждом шагу, потому от поездки к геологам я уже не ждала ничего хорошего. Лучше сразу настроиться на самое худшее. Или не стоит?

Я вздохнула и поглядела в окно на приближающийся дом на скале. Вот и появилось у меня пристанище. Дом, милый дом. Внутри стало тепло-тепло от этой мысли. Теперь я понимала всю глубину этого выражения! Ничего, уже вечером, если повезет, мы вернемся, и я буду спать в собственной постели в собственном доме.

Отступление второе: Отцы – командиры

– Заходи рядовой. И давай сразу без чинов, Тигр.

– Товарищ капитан, рядовой первого класса по вашему приказанию прибыл!

– Даже так…

Четыре глаза внимательно обшарили строптивца от когтей на ногах («выпустил, значит волнуется или еле сдерживает агрессию») до кончиков увенчанных черными кисточками ушей. Всего наблюдения набралось не более метр семидесяти пяти, хотя согласно уставу нахал стоял вытянувшись в струнку, шириной плеч он тоже не блистал. Все это на несведущий взгляд, разумеется, если не знать что перед ним один из лучших разведчиков и вообще просто очень удачливый сукин сын, умудрившийся выжить за более чем двадцатилетнюю и совсем не штабную карьеру.

Участник практически всех серьезных заварушек, «Драный тигр» умудрялся практически в любом, самом ерундовом, эпизоде получить очередную отметину на свою шкуру, но, тем не менее, из всех серьезных переплетов вырывался по крайней мере живым. И вот теперь эта великолепная «карьера» подходила к концу.

Сидящим за столом это было совершенно четко видно. Дает война командиру такое толи проклятие, толи дар – видеть, кто из его бойцов погибнет в следующем бою. Обычно это как «тени» на лице воспринимается.

Тигр тем временем тоже смотрел на начальство. Их взгляды отличались. Если командир с которым они прошли и повидали немало, глядел с тоской и жалостью, как у постели больного друга, то взгляд недавно присланного в команду особиста понять было сложнее. Он профессионально придавал своей морде абсолютно каменное выражение, и только на дне взгляда плескалось что-то непонятное – то ли несогласие, то ли гнев, а может сочувствие или все разом. Кто знает.

– Так, рядовой. Я внимательно изучил ваш рапорт и содержащуюся в нем просьбу. Особенно замечательно она смотрится после устроенного вами на последнем выходе цирка. Но этот вопрос мы рассмотрим отдельно. Что касается самого рапорта – он настолько необычен, что пришлось провести его экспертизу. К сожалению, медицина подтвердила твою вменяемость в процессе его написания, поэтому, увы, с ним придется разбираться все же мне.

Сохраняя вид «лихой и слегка придурковатый» Тигр с немалым удовольствием наблюдал за мучениями начальства. А все же здорово их учат, офицеров, шпарит как по писанному, ни одной запинки или междометия, а ведь по глазам совершенно ясно, что переводит свои мысли с военно-уставного, что называется «на лету».

– Что касается сути поданного рапорта. Мы, рядовой, не на курорте, а выполняем боевую задачу. В ходе выполнения которой никакие «увольнительные» или «отпуска» непредусмотренны. Вне зависимости от аргументации, а у вас она к тому же она безнадежно слабая. Безопасность тоже против категорически. Все, рапорт рассмотрен, просьба отклонена. Вопросы?

– Никак нет, товарищ капитан. Разрешите идти?

Два взгляда опять пробежались по этому упрямцу и, не встретив понимания, скрестились – «а я ведь говорил» явственно читалось в глазах командира, «и не таких обламывали» – зам по работе с личным составом, явно пытался хорохориться, но на дне явно проглядывала неуверенность.

Командир оперся всей тушей на стол, когти скрежетнули по полированному металлу, «поза подавления» в его исполнении впечатляла. Казалось еще миг и дело дойдет до рукоприкладства. Чем не вариант помочь дураку – отправить строптивого на больничную койку, там глядишь и голову подлечат. Но вот только спокойный взгляд в ответ четко говорил – “грозен ты командир, где-нибудь в поле я тебя может и испугался, а вот в тесной каюте – не слишком ли ты заплыл мясцом, да и жирком – больше на симуляторе работая?”

Но и противник Тигра был не лыком шит – опустившись назад в кресло, он легко перевел игру на собственное поле.

– Рассчитываешь новый рапорт написать? Это ты зря. Пока не сняты предыдущие взыскания, никакие просьбы не рассматриваются. Вот так, рядовой, – командир кивнул, отметив по ставшей напряженной позе и приливу крови к ушам, что его слова достигли цели и продолжил. – А за предыдущий цирк тебе много чего полагается. Не дано нам решать кому жить, а кому нет, так что надо было или помогать всем, или не вмешиваться. К тому же расчет времени и общая согласованность действий – ниже всякой критики. Нельзя поддаваться эмоциям. Впрочем, кому я это говорю…

Тигр ушами выразил согласие со всеми озвученными и не озвученными утверждениями и изобразил максимальную готовность внимать и исполнять. Но начальство решило видимо добить:

– Есть задача со степенью риска выше положенной. К тому же необходимо выполнить ее самостоятельно, без поддержки и прикрытия. Так что имеешь полное право отказаться.

После чего командир, пропустив мимо ушей презрительное фырканье от подчиненного по поводу последнего предложения и пригвоздив взглядом к месту вскинувшегося было зама, перевел внимание на тактический экран.

– Вот этот утес. В глубине скалы находится наш тайник и метеостанция, а также ретрансляционный комплекс связи и пассивной разведки. Все это богатство замаскировано на скале, питание автономное. Совсем недавно станция выдала сигнал критического разряда аккумуляторов и замолчала. Задача – провести контроль состояния станции и хранилища, принять меры к восстановлению работоспособности, если необходимо – обеспечить работу техников. Поскольку пойдешь «голяком», а объект близко к жилью, то разрешаю индивидуальный контакт третьего уровня. Вопросы?

Дальше оставалось только откинуться на спинку стула и полюбоваться двумя отвисшими челюстями – Тигра и зама. Рядовой пришел в себя первым.

– Вопросов нет. Разрешите начать подготовку?

– Иди уж. Свободен!

Впрочем, взгляды, которыми они обменялись на пороге, говорили больше – «Спасибо, командир. Я твой должник», «Вот и верни долг – вернись. Что до остального – все что могу…»

Вздохнув вслед закрывшемуся люку, капитан перевел совсем не дружеский взгляд на собственного зама. Тот уже только что не булькал, и еле сдерживался от прямого нарушения субординации в присутствии низового состава. Под тяжелым взглядом он прижал уши к голове признавая право приказывать, но встопорщил усы заявляя о личном несогласии с принятым решением.

Разговор обещал быть тяжелым.

Из кубрика после беседы с капитаном Очкарик вылетел в растрепанных чувствах. И до настоящей трепки было совсем недалеко, но не это главное. Не любил он холодную бездушную расчетливость, когда людьми двигали, будто шахматными фигурами, просчитывая реакцию на десятки шагов вперед. О чем и заявил прямо в глаза, едва дверь за рядовым успела захлопнуться. Командир в ответ скривился, словно съел чего и заявил напрямую:

– Дурак ты, старлей, за что готов я тебе впаять «неполное служебное» прямо сейчас, не сходя с места. Но всё же попробую объяснить. Офицер в первую очередь и должен думать, в том числе и о том, как будут восприняты его слова и действия, как будут исполняться его приказы. Потому как подчиненные – это не винтики, а вполне себе живые люди. Со своими тараканами, привычками и степенью умственного развития. Зачастую – гораздо умнее тебя. Вот, к примеру – как думаешь, зачем Тигр вообще этот дурацкий рапорт написал?

Пришлось молча краснеть под жалостливым взглядом непосредственного начальства.

– Учись думать как подчиненный. Тигр – разведчик, но вне «поля» он пойдет к поставленной цели по прямой, не считаясь с потерями и чужими мнениями. Потому и рядовой до сих пор – не потому, что задвигают, а потому, что ничего большее ему до сегодня нах не надо было. Все очень просто, если принять во внимание выслугу и послужной список. В случае отказа он элементарно подает в отставку «на поселение» и уходит вниз. И ничего с этим не сделать, прав таких у нас нет. А попытаешься препятствовать – просто угонит орбитальный челнок в качестве «наследства кукушонка» (*доля, выделяемая члену клана в случае перехода в другой), и откажется от гражданства. Хороша перспектива ухода «на сторону» подобной технологии, не говоря об информации?

– На это нужно разрешение.

– А кому принадлежит планета? Мы, старлей, тут на птичьих правах, уж тебе-то об этом прекрасно известно. Постоянных поселений на поверхности у нас нет. Зато есть города адамитов, на своей материнской планете даже единого правительства не имеющих. И? Не разочаруй меня.

– Термопсайд. Царица улья. К тому же планета всего – лишь под нашим протекторатом, если фермики заявят об своих правах, то…

– Мы вылетим отсюда меньше чем в двенадцать часов. Нам повезло, что Терм пропустила мимо антенн твою выходку с организацией слежки. И что вообще – ничего, кроме науки, ее не интересует. ПОКА. Но вот вызвать ее на связь – дело пары секунд, и как думаешь – что она ответит, если ее попросить…

– Он так не поступит…

– Молодец. Теперь понимаешь – он так не поступит. И мы это знаем, и он знает, что мы знаем. Потому лучше не доводить до крайности и дать то, что он хочет, в конце концов, он имеет полное право распоряжаться свой судьбой. Заслужил. Иди выполнять задачу, старлей, и постарайся сделать ее хорошо.

Во как! Взяли за шкирку, да сунули носом в свое собственное…

Вот только, помимо сказанного, было еще оставшееся между строк. И это жгло душу, буквально выворачивая ее на изнанку. Даже парочка манекенов в комнате для тренировок, порванных в клочья одними когтями, не смогла погасить этого чувства, но ясность мысли, однако, вернула.

Мысль же штатного сотрудника службы безопасности проста и понятна – командир был не согласен с решением научников о категорической нежелательности вмешательства в происходящее на планете. И как настоящий десантник, он готовился действовать. Решительно и беспощадно. Заранее планируя и подготавливая основание и обеспечение.

Вмешиваться нельзя, но в случае «угрозы жизни и безопасности военнослужащих или гражданских лиц»… Можно.

Подставлять кого-то из гражданских – низость, и вот теперь, в самом центре будущей каши – оказывается доброволец, выполняющий «специальное задание». И имеющий отнюдь не иллюзорные шансы сложить голову в предстоящей заварухе. Потому как не будет он спасать свою шкуру, мало ее влюбленные ценят. Его даже заботливо избавили от коллег, чтобы рассчитывал сам на себя. Мерзко-то как на душе.

Нет, конечно, можно всю эту интригу прекратить своей властью.

Или просто пойти к Тигру и все эти мысли ему рассказать. Вот только результат известен заранее – за попытку вмешаться этот влюбленный, с полным на то основанием, снимет с кое-кого шкуру. Любовь, она превращает в слепца самого умного и недоверчивого. Хм, за «разговор по душам», на «йух» конечно не пошлет. Просто сверкнет своими карими глазами, слепит улыбочку по наглее и скажет: «согласно устава подчиненные должны предугадывать тактические замыслы командования. Я всю эту «любовь» и закрутил-то ради того, чтобы такая возможность появилась». И что после этого скажешь?

Командир действительно имеет право пожертвовать частью своего подразделения для обеспечения тактического преимущества, а уж если эта жертва добровольная и принимается с энтузиазмом…

Остается только молча развернуться и идти. Куда послали.

Тем боле, что задача поставлена совсем не тривиальная – легализовать идалту в обществе адамитов. Тигр среди них, по определению, будет бросаться в глаза как турецкий барабан в ванной, а сделать все надо так, чтобы ни у кого никаких вопросов не возникло.

А местные, между прочим, про иных разумных ничего и не знают. Это, пожалуй, благо, знали б – шансов не было. А так – надо работать.

Делай, что должен, и будь, что будет.

Тигр тоже прибывал в растрепанном состоянии, правда, по другому поводу. Неожиданный подарок судьбы ошарашивал и заставлял задуматься о том, какую цену эта ветреная красавица намерена взять за свою начальную благосклонность. А тут еще письмо с поверхности пришло. Точнее, сначала Одуванчик долго стаяла на балконе и смотрела практически в глаза. Казалось, протяни руку, и можно коснуться волны белых волос или белого пушка на скуле.

А потом пришло письмо, где ему предлагали «стать другом». Мир дрогнул, но нежным юнцом Тигр не был уже давно, в конце концов – кто он для нее? Потому просто перечитал еще раз, и вот тут непробиваемое самообладание все же дало трещину – слишком многое оказалось между строк. И тоска с одиночеством – это было самое малое.