Текст книги "Неудачница (СИ)"
Автор книги: Агрипина Тумбочкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Хм…правда остается еще один вариант, самый скверный. Ну да не будем о грустном, пока ничего не случилось, будем надеяться на лучшее. Как там интересно Никольский? Скучает, может бесится, он ведь совсем не изменился со дня нашей первой встречи. Или все же изменился?
Нет. Я стала другой, ничто не осталось от той мечтательной девочки, которая страдала из-за того, что ее бросил очередной мальчик. Выросла, обтесалась, сломалась…сломали.
Только недавно я почувствовала, во мне есть новый стержень, который не даст больше никому ломать. Жизнь для меня обрела смысл, появился стимул жить. Да, мой малыш.
Не осознавая, что делаю, я принялась гладить живот рукой, а когда опомнилась, получила недоуменный взгляд серых глаз. Мне ничего не оставалось, как смущенно улыбнуться и промолчать.
– Вик, отвезешь меня домой?
– Ты серьезно?
– Более чем.
– Тебе плохо здесь?
– Вик! – вспылила я и подскочила с кресла, споткнулась об собственные туфли и упала прямо в объятия Вика. Тяжко вздохнув, я подняла на него глаза полные вины, – Вик, я не могу остаться с тобой, не могу остаться здесь.
– Хорошо, – устало согласился Вик, легко поднялся вместе со мной и поставил на ноги, – пойдем. Я быстро обула туфли, и чуть ли не подпрыгивая от нетерпения, пошла следом за Виком.
Но нашим планам не суждено было сбыться.
Выйдя из дома на залитую солнцем подъездную дорожку, как к дому подъехала машина. Из которой яркой птичкой выпорхнула Вика. Увидев ее, я улыбнулась так, что Вик смотревший на меня споткнулся.
Не сказать, чтобы я пребывала в состоянии яростной решимости повыдирать ей шикарные локоны, но вот сказать пару ласковых матерных, это запросто.
Она в отличие от меня подготовилась к встрече, отчего ее кукольное личико озаряла самоуверенная улыбка. Так мы и стояли бы втроем, сверля друг друга 'дружелюбными' взглядами, но тут из машины вышел…
– Никольский! – кажется, мои нервы сдали. – Неужели?! Ты ли это? Какими судьбами?
Сжатая пружина во мне резко распрямилась, выпуская дремавших демонов, фурий, бесов, весь негатив.
– Побеспокоиться решил? Нет? Молчишь. Правильно делаешь, лучше молчи, иначе я за себя не отвечаю. Кстати, вы не вовремя, МЫ, – я выразительно посмотрела на Вика, – уезжаем!
И направилась к машине Вика. Шаги давались с огромным трудом, ноги стали непослушными от выплеснутой в кровь дозы адреналина. Было такое ощущение, словно меня окунули в воду, где звуки и краски потеряли четкость, хотя сильнее всего прочего стал ужас.
Я знала совершенно точно, через несколько метров мой мир снова сделает залихватское сальто вперед и лишь одним небесам известно, как я этого не хочу. Вот только меня никто не спросил о моих желаниях.
– Али, – от этого голоса меня дернуло, будто телу прошел электрический заряд. Я остановилась, чтобы медленно обернуться назад.
Вик смотрел на меня, он выглядел уставшим, а в серых глазах стоял страх – рвущийся наружу, удерживаемый одним нечеловеческим упрямством. Никольский выглядел, как никогда холодно, лицо застыло непроницаемой маской, злые голубые глаза тянули и рвали мою душу, но голос… он выдал бурю эмоций странных для этого жесткого человека.
– Что Али? Что? Где ты был, когда хлопцы этой безмозглой суки паковали меня лицом вниз? Где ты был, когда меня чуть…, – я зарычала в бессильной злобе, понимая, что все сказанное лишь попытка ударить его побольнее.
Но…
Не стоит, не стоит.
Упрямо мотнув головой, я пошла к машине, но вместо того чтобы сесть на место пассажира, быстро обогнула шикарное авто, искренне надеясь на удачу.
Все произошло неожиданно, для всех.
Виктор не стал останавливать Сашу, потому что не желал отдавать ее Никольскому. Андрей же просто шокировано смотрел на истерично рванувшую с места машину, которая с каждой минутой удалялась в неизвестном, даже для самой девушки, направлении.
Прыгнув в темное нутро машины, я чуть не завопила от накатившего облегчения – ключи торчали в замке зажигания. Нервно дернув брелоком, я завела машину. Врубив драйв, я резко рванула с места, не оглядываясь на застывших мужчин и глупую озлобленную девчонку.
Не знаю, вышло ли что-нибудь, попытайся Никольский меня остановить, я старалась об этом не думать и гнала, гнала, гнала…
Трасса казалась опустевшей, будто все водители нарочно попрятались от полуденного зноя. Мне сейчас сей факт, играл на руку, поскольку нервное напряжение в компании с подкрадывающейся истерикой не способствовали безопасной езде. Когда пришло осознание, что я не имею понятия куда направляюсь, решила съехать в сторону одной из многочисленных деревень.
Остановилась я вблизи березовой рощицы, но вдалеке от неряшливых деревенских домишек. Заглушила мотор. И только замолкли последние звуки работавшего двигателя, во мне закончились силы. Голова безвольно упала на руль, руки опустились на колени. Не осталось сил даже на слезы.
– Как все глупо вышло, – я улыбнулась, но улыбка вышла странной, сумасшедшей.
Там на дороге перед домом Вика, я решилась бежать. Я чувствовала, часы, которые во мне тикают, поддерживая нормальную жизнь, вот-вот встанут, просто застынут. Если Андрей заберет меня с собой, оградит от чужих грязных взглядов: я отдам ему все, но не получу в ответ ничего. А может, я не стану делиться, выстроив вокруг себя стену.
Слишком много сомнений боролось во мне, подогревая решение позорно сбежать. Возможно, настало то время, нужное для копания в себе, в причинах и следствиях поступков. Возможно…
Подняв пылающий лоб от руля, я посмотрела на серо-золотую стену домиков, кивнула своим мыслям и завела машину. Дорога петляла и пузырилась ухабами, осыпала черный капот тонкой сухой пылью, словно принимала и ласково привечала: 'Теперь ты путник! .
* * *
– Какого черта Аля делает в твоем доме? – выпалил очнувшийся Никольский.
– Андрей, – Виктор устало потер лоб, – тебе не кажется, что твои претензии слишком неоправданны. К тому же не забывай, с кем ты приехал ко мне!
– Это не имеет никакого значения! Твоя сестра не имеет представления о таком простом слове 'нет'. Для этого я привез ее к тебе, мне надоело, что она вешается на меня, – раздраженно, но уже неагрессивно сказал Никольский.
– Андрей, давай пройдем в дом и все обсудим, – Виктор иногда мог быть очень убедительным. Никольский бросил последний взгляд на дорогу, по которой минуту назад умчалась Саша, и последовал приглашению Лужина.
Одна Вика никак не могла понять, что сейчас произошло, а брат не спешил с объяснениями, он вообще казалось, не замечал злой растерянности собственной сестры. Виктор решил разобраться с младшей сестрой после того, как обсудит с Никольским причины нахождения Саши у него дома.
Войдя в дом, мужчины расположились в тех самых креслах, в которых до этого сидел Виктор с Сашей. К ним подошла Вика, перед этим напустив на себя самый разнесчастный и обиженный вид.
Руки сложены на груди, нижняя гуда по-детски оттопырена, а в глазах уже плавают готовые пролиться слезы. Виктор посмотрел на непутевую сестру из-под нахмуренных бровей.
– Вика, иди в свою комнату, с тобой я поговорю потом, – с нажимом сказал он тоном, не терпящим пререканий.
– Ну, Вик! – завизжала девушка, хорошенькое личико исказилось злобой.
– Вика, по-моему, я ясно дал понять. Иди в свою комнату, – девушка насупилась, но с места не сдвинулась, – или тебе напомнить, кто виноват во всей этой ситуации? – вкрадчиво поинтересовался Вик. Никольский непонимающе переводил взгляд с девушки на Виктора.
– Что все это значит? – Никольский задал вполне закономерный вопрос, а еще ему дико хотелось встряхнуть Виктора.
– Вика! – рявкнул Вик, а девушка бросилась прочь, застучали по лестнице каблуки, где-то наверху хлопнула дверь и все стихло.
– Андрей, – Виктор посмотрел на него в упор, – скажи, кто тебе Саша?
– Жена, – коротко ответил Андрей, внимательно следя за реакцией компаньона, – она тебе не сказала, так?
– Не сказала, видимо у нее на то была масса причин, – парировал выпад Никольского Виктор.
– Несомненно. Так как Аля оказалась у тебя? – Андрей на провокацию не поддался, решив перейти от обмена колкостями, к причинам.
– Вика…она устроила похищение Саши, после чего ее привезли в мой охотничий домик, где заперли в комнате, в которой я хранил оружие. Там я ее и нашел, остальное, – он тяжело вздохнул, – Саша, если захочет, расскажет сама.
– Вот значит, как, – раздраженно произнес Никольский, его руки до этого покоившиеся на подлокотниках нервно дернулись, пальцы сжались в кулаки, – что у тебя с ней?
– Что ты имеешь в виду? – язвительно ответил Виктор, растягивая губы в насмешливой улыбке.
– Ты знаешь, о чем я! – Никольский начал заводится.
– Я не спал с ней, если ты об этом. Плохо ты думаешь о своей жене, она очень переживает твои выкрутасы. Иногда мне казалось, что еще немного и из ее глаз уйдет рассудок. Ты представляешь, в каком состоянии она укатила?
– Это я во всем виноват! Твоя сестра свалилась мне как снег на голову, я не знал, как от нее отделаться! Черт! Дура, какая же она дура! – Никольский вскочил с кресла, принявшись мерить комнату шагами, – и какой же я идиот! Ее надо найти и вернуть, я поеду прямо сейчас!
Виктор покачал головой, и отвернулся от разнервничавшегося Никольского.
– Сейчас это бесполезно, даже если ты ее найдешь, боюсь, она не станет с тобой разговаривать. Дай ей время, пусть девочка успокоится, – Никольский замер, непонимающе глядя на Виктора.
– Ты не понимаешь!
– Чего?! – вспылил Виктор.
– Она ждет ребенка, моего ребенка! Ей нужен уход, забота!
– Андрей, ты полный кретин!
– Я знаю.
После этих слов в комнате повисла тишина, они больше не спорили, каждый думал о своем. А наверху в своей спальне Вика билась в бессильной истерике, кляня старшего брата за непонимание, Андрея за бесчувственность и холодность, Сашу за то, что она просто дышит тем же воздухом и ходит по той же земле.
Ветер перемен. Неудачница.
Там, на голой дороге земли,
Крылья тонкую пыль собирают.
Я иду и спешу, забывая пути,
Тропы новые в миг создавая.
Но тернисты они, беспощадны, жестоки,
Кровь здесь платит покой и покоем,
Растворяя в нем боль,
Точно в иллюзию пеленает.
Г.А.
Когда пути неодинаковы, не составляют вместе планов.
Конфуций.
Ветер из открытого окна машины бил в лицо, отчего из глаз срывались слезы, но это мне совершенно не мешало, ведь я чувствовала себя счастливой. Все же это правильное решение сбежать от двух больших и мужественных проблем. А о чем уж они договорятся, меня не касается, пусть хоть поубивают друг друга, главное я свободна. Пускай это только иллюзия…пока иллюзия, и в скором времени она легким взмахом ресниц упорхнет, но я постараюсь отодвинуть этот момент как можно дальше.
Долгая дорога меня совсем не утомила, даже наоборот придала сил для борьбы. Город, мой родной и любимый он проплывал мимо меня, вздыхал и приветствовал свое дитя, которое вернулось в его объятия. Наши чувства как никогда стали близки, хрустальная пленка, сковавшая сердце дала трещину, и через нее бурным потоком полилась радость от встречи с городом.
Я улыбалась. Но хотелось большего: хотелось бродить по залитым послеполуденным солнцем улочкам, заглядывать в блестящие окна и витрины, смело шагать по пыльным, изъеденным временем тротуарам, смотреть в лица таких разных прохожих, хотелось жить. Только это все потом, сначала домой в старенькую панельную девятиэтажку с обшарпанным подъездом, где меня ждет моя семья.
– Мама я уже еду… – сказала я, а ветер подхватил мои слова, унося в свою копилку.
Машина нехотя продвигалась по запруженным улицам, хотелось уже скорее очутиться среди дорогих мне людей, рассказать, объяснить… Мама она поймет, поможет, ей будет плохо от моего решения, мне же не оставили выбора. Значит надо сделать так, чтобы он появился и возможно тогда я поверю в утверждение: 'человек сам кузнец своего счастья и судьбы'.
Но прежде, чем повернуть к своему дому, я припарковала машину около здания офиса Никольского.
Никогда здесь не была, посмотрим.
Заглушив машину, я обернулась назад, на заднем сидении, как ни в чем не бывало, отдыхала моя сумка.
– Хм…наверное Вик нашел ее в сторожке, – подхватив внезапно обнаруженный аксессуар, я вышла, не забыв поставить автомобиль на сигнализацию.
Легко взбежав по лестнице на крыльцо, толкнула тяжелую входную дверь, оказавшись в объятиях прохладного помещения.
Вопреки моим ожиданиям, просторный холл не стал жертвой сурового офисного ремонта, радуя глаз теплыми тонами мореного дуба, патоки и терракоты. Окинув помещение внимательным взглядом, зацепилась за не менее любопытный взгляд девушки, скорее всего администратора. Подходя к стойке, я приветливо улыбнулась.
– Здравствуйте, чем могу помочь? – вежливо спросила девушка.
– Здравствуйте, я хотела бы кое-что передать Андрею Станиславовичу. Вот, – я положила на стойку ключи от машины. Девушка, несомненно, удивилась, но сохранила невозмутимый вид.
– Как мне сообщить о вас? – я на секунду задумалась, стоит это делать или нет.
– Вы можете передать ему записку? – девушка раздумывала.
– Если нет, то нестрашно. Спасибо вам, – и я развернулась, чтобы уйти, как она меня окликнула.
– Хорошо, я передам.
– Можно ручку и лист бумаги? – когда все требуемое появилось на стойке, я написала только три слова, свернула листок и отдала его девушке, – благодарю, вы меня очень выручили.
– Ну что вы, – смутилась она, – так как вас представить?
– Скажите, – я улыбнулась своим мыслям, – что приходила Никольская Александра Анатольевна.
Девушка застыла, удивленно округлив глаза, я же позволила ей осмысливать сказанное уже без моей компании. Покинув уютный полумрак офиса, я направилась к своему дому.
Вот он второй подъезд, четыре ступеньки, железная скрипучая дверь с непослушными кнопками кодового замка, душное нутро подъезда и вечно брюзжащий лифт. Девять немыслимо долгих вздохом стального механизма, и я стою около двери в родительскую квартиру.
Надо нажать на звонок, только почему так дрожат руки, а в глазах плавают предательские слезы. Так не пойдет, иначе ничего у меня не получится.
Палец легко надавил на клавишу звонка, пронзая помещение квартиры немелодичной трелью, потом послышались торопливые шаги.
Дверь распахнулась, окатывая меня домашним теплом, уютом. Как же я могла жить без всего этого? Для меня это стало своеобразным толчком, выстроенная плотина разлетелась, расплескивая эмоции и слезы.
Мама, открывшая дверь, не говоря ни слова, нежно обняла за плечи, а я снова почувствовала себя пятилетней девочкой, которую дворовые мальчишки оттаскали за косички. Жалко себя стало неимоверно, словно в один момент распались все кусочки разорванного листа моей жизни, распались и пожелтели, выцвели чернила, стерлись слова, пропали многоточия и запятые. Так всегда бывает, когда после долгого отсутствия возвращаешься домой.
Когда же мама, приложив некоторое количество усилий, увела от негласного внимания соседей, закрыла дверь, принявшись отпаивать меня, чаем с ромашкой.
– Мам, разве так можно со мной? Ну, что я им сделала, чтоб они со мной как с вещью? – всхлипнула я, завершив свой рассказ.
– Дочь, мужчины собственники…
– А мы что не собственницы? Только никто не удосужился спросить, чего хочу я, а что не одобряю, – если бы не мама, я не стеснялась бы в выражениях.
– Аля, ты лучше успокойся, – ее карие глаза тепло посмотрели на меня, но ей не обмануть, она переживает больше меня самой, – скажи, что ты надумала?
– Я уеду из города.
– Как?
– Молча. Здесь мне спокойно жить не дадут, тем более, покой просто необходим для малыша, а Никольский и так подкинул мне неприятностей. С меня хватит, не хочу быть покорной овцой, – поняв, что вспылила, сразу замолчала, прикрыв глаза, – я устала от него, от себя, ото всей круговерти.
– Хорошо, ты уже решила куда? – по виду мамы стало ясно, насколько тяжело дались ей эти слова.
– Да. К Оксаниной бабушке, думаю, там они меня не найдут, – сказала последние слова и грустно вздохнула, будто не того желая.
– Не передумаешь? – мама взяла мою руку, легко сжав ладонь.
– Нет… а что мне еще остается? Здесь меня ничто не держит, Никольского я не люблю…
– Быть может, просто не успела полюбить? – вопрос глаза в глаза, от прошлого к будущему.
– Может быть…он хороший иногда, но чаще странный, его сложно понять, я боюсь даже подумать, что творится в голове у такого человека.
– А ты пробовала его понять?
– И не раз. А что толку? – я всплеснула руками, – он все решает сам, и вроде бы он со мной, но в тоже время не подпускает к себе, держит дистанцию, хотя мне кажется поводок.
– Вы разные, – сделала вывод мама.
– Это еще мягко сказано, мы из разных миров, наши пути вообще не должны пересекаться, но…Никольский решил по-другому, – мама смотрела на меня и молчала, я видела в ее взгляде многое: осознание, что ее дочь выросла, растерянность, отсутствие возможности хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию и отчаянье.
– Мам, все будет хорошо. Я сильная. Я справлюсь.
* * *
Быстрые сборы, теплые объятия, и обещание почаще звонить, все растворилось в дымке неясного грядущего. Со мной так случалось, когда я принимала решения, которые не поддавались логике.
Созвонившись с Ксюхой, мы договорились встретиться через час около торгового центра. Время оставшееся до встречи я решила провести в кафе на верхнем этаже, где через стеклянные окна от пола до потолка, открывался потрясающий вид на площадь с фонтаном.
Кофе оказался крепким и пряным. Одна маленькая чашечка, без сахара и молока, густой сваренный на песке. Растягивая удовольствие, от дивного напитка, погрузилась в невеселые мысли.
Ну, вот что мне стоило остаться…а с кем? Вик, он большой, надежный, с ним легко, весело и черт с ним Никольским. Все равно не понимаю, как к нему отношусь, будто все мои чувства к нему опустили на глубину, утопили, перевязали и затянули, так что и дышать не хочется. Вроде и есть что-то, но глубоко. Мама права будь он немного откровеннее со мной, не прятался за ширмой своих амбиций, все сложилось иначе. Но кому-то не хватило терпения, мне не хватило точно, оно кончилось вместе с силами бороться за него. Не хочу…
– Что-нибудь еще? – вежливо поинтересовался официант.
– Да, еще кофе и счет, – когда он отошел, мне срочно захотелось освежиться, и я чуть ли не бегом влетела в туалет.
Стоя перед зеркалом в туалете я часто и глубоко дышала, глядя в зеркало широко распахнутыми глазами. Просто в какой-то момент беспокойство завладело моим сознанием, как я не старалась, мысленно высмеивая странное предчувствие, но организм никак не хотел успокаиваться. В итоге в зал кафетерия я вошла с подгибающимися от волнения ногами. Как во сне дошла до своего столика и только тогда заметила сидящего за ним Никольского.
– Андрей? – я растерянно открывала и закрывала рот, но никак не могла найти ни одного слова, поэтому просто села напротив него.
"Будь, что будет!" – подумала я.
– Али, тебе не кажется, что нам нужно спокойно поговорить? – я кивнула, а потом отрицательно замотала головой.
– О чем?
– О нас, – Никольский выглядел спокойно, но его выдавал нервно подрагивающий уголок губ.
– Я думала тебе глубоко наплевать, на это мифическое «нас», и тем более не подозревала, что оно все-таки существует, – на одном дыхании выпалила я, впрочем, все мое красноречие ушло в пустоту.
– Али, поехали домой, – сложив руки на груди, я скептически посмотрела на мужа.
– Андрей, давай начнем с того, что я никуда с тобой не поеду, – еще один выразительный взгляд на мужа, – это выяснили. Теперь, думаю самый актуальный вопрос, это наш общий ребенок, тут я не имею права ограничить ваше общение. Но это будет еще не скоро, а о родах ты узнаешь первый, я тебе обещаю, – ох, как не просто казаться такой уверенной, когда предательские слезы хрустальной линзой плавают по глазу, а горло душит комок рыданий.
Он слушал меня внимательно, следя за каждым движением. Как хорошо, что я так и не решилась отстричь сильно отросшую челку, за которой теперь прятала блестящие от слез глаза.
– Али…
– Подожди, я еще не все сказала. Я уезжаю, – он захотел сказать что-то еще, но я решительно остановила его, – мне нужен покой, поверь это не только из-за малыша, моя недавняя болезнь иногда дает о себе знать. Мне вовсе не хочется возвращаться в психушку! Здесь, к сожалению, я не могу спокойно жить, по известным нам обоим причинам, поэтому место, где я проведу время до родов, ты не узнаешь. Теперь все.
На Никольского смотреть стало страшно, глаза, которые я раньше так часто называла злыми, теперь резали не хуже битого стекла. Меня передернуло, а внутри заворочался ледяной ком.
"Сейчас что-то будет" – мелькнула мысль.
– Хорошо, – тон Никольского вызвал сотню ледяных иголочек по позвоночнику.
Потом просто встал и вышел, оставив меня, тупо пялиться на кресло, в котором он только что сидел.
– Отлично, – выговорила я, пытаясь унять дрожь во всем теле.
Я откинулась в кресле, но вместо облегчения от ухода Никольского, испытала гнев.
Да как он посмел? Как он вообще решился требовать вернуться? Кто вообще в здравом уме рискнул вернуться после того, как он со мною обращался? Но… ко мне определение "здравый ум" вряд ли можно применить в полной мере. Я снова нервно рассмеялась.
Зазвонил телефон, на миг, отогнав мысли о Никольском.
– Ты где? – я чуть было не сорвалась на крик.
– Али, – устало ответила Ксюха, – у меня маму в больницу положили, я не смогу отвезти тебя.
– О! Конечно, оставайся в больнице, не переживай я сама доберусь, – тут же сказала я, – все так серьезно?
– Врачи пока ничего не говорят, и… – она всхлипнула в трубку, – я не знаю, они молчат, разводят руками, говорят, ждите результаты анализов.
– Хочешь, я приеду? – мне не хотелось бросать подруга в таком состоянии.
– Нет-нет, поезжай, я все устроила, бабуля тебя уже ждет, к тому же больница не самое лучшее место для беременной женщины, – тут уж возразить совершенно нечего.
– Хорошо, – не хотя согласилась я, – но держи меня в курсе, ладно? И если нужна будет хоть какая-нибудь помощь, обращайся.
– Али, ты только оставайся такой же, а остальное мы преодолеем, – слова Оксаны так подействовали на меня, что я вновь захлюпала носом.
– До встречи.
– До встречи, – эхом отозвалась подруга и отключилась.
Официант принес счет, пришлось лезть в сумку, но… сверху лежал большой коричневый конверт. Помедлив пару секунд, я взяла его. Внутри звякнуло, я перевернула конверт. Мне на колени упал ключ с уже знакомым брелком в форме "стальной королевы" из шахмат, и листок сложенный пополам. Уже догадавшись от кого, я развернула записку.
"Саша, мы с вами так и не попрощались…" – это обращение на «вы» откровенно насторожило.
"… поэтому я не стану прощаться. Понимая ваше состояние, я не рискнул вмешиваться, позволив вам уехать, хотя желание вернуть и выпороть, было.
Да, я очень виноват перед вами, а моя сестра, к сожалению, не умеет просить прощения, поэтому я прошу прощения за нее и хочу сделать подарок…" – я подняла глаза от записки и повертела ключи в руке.
"… ту самую машину, на которой ты сбежала. И звони если что…
Вик. "
Внизу еще написан номер телефона, который я тот час же набрала. Несколько томительных гудков и Вик снял трубку.
– Слушаю, – его голос напряженный и настороженный пролился как бальзам на душу.
– Привет, – тихонечко произнесла я.
– Саша? – я облегченно вздохнула.
– Каюсь, не удержалась! – фыркнула я, и шутливо добавила, – ты определенно ставишь меня в неловкое положение, не могу я принять такого подарок!
– Это еще почему? – возмутился Вик.
– Н-ну-у, потому что это неприлично, и вообще мне совесть не позволит!
– Так, – задумчиво сказал Вик, – тогда я предлагаю позаботиться о машине на то время, пока меня не будет в городе.
– А…
– Неужели ты бросишь ее на улице? – вкрадчиво поинтересовался этот шантажист.
– Договорились, но как только…
– Да-да сразу заберу. Тебе можно звонить иногда? – я задумчиво пожевала губы.
– Было бы не плохо, будешь развлекать меня долгим задушевным разговором, согласен? – шутливо спросила я, а сильная перемена настроения несколько удивила.
– Саша, – вдруг совершенно серьезно сказала Вик, – только не наделай глупостей. Молодость, горячность, все это может также легко разрушить жизнь.
– Вик, только не ты, – шумно выдохнула я, – я не маленькая девочка, и не собираюсь рубить с плеча, хотя иногда оно само напрашивается, – что оно я не стала уточнять, не стоит.
– Ладно, все-все, больше не буду ворчать и вообще мне пора, еще созвонимся! – я только и успела шепнуть "до связи", как он отключился.
Ну вот, наконец, все проблемы оставлены позади, осталось убраться из города. Выудив из сумки кошелек, я с сожалением оставила последние наличные деньги в оплату кофе и вышла из кафе.
Машину я обнаружила на подземной парковке. Обойдя машину, я решила закинуть сумку в багажник. Рядом с машиной стояли двое молодых людей, они с любопытством следили за моими действиями. Пожав плечами, я поставила сумку на землю, потянула на себя крышку багажника, но стоило мне приподнять его на какие-то двадцать сантиметров, как тут же в ужасе захлопнула обратно.
– Только не это, – простонала я, навалившись на машину.
Руки дрожали, внутри клокотала такая злость, что самой стало страшно. Не натворить бы чего?
– Девушка, вам плохо? – я с трудом подавила испуганный крик. Это спрашивал один из мужчин, которые стояли возле соседней машины.
– Н-нет, спасибо, – нервно хихикнула я, и неожиданно для себя добавила, – если конечно у вас, случайно не завалялась лопата.
Парни как-то странно переглянулись и рассмеялись.
Сумку пришлось закинуть на заднее сидение, туда же полетел отключенный сотовый. Повернув ключ в замке зажигания, судорожно сжала руль. Надо что-то предпринять, но я абсолютно не представляла, как можно повернуть сложившуюся ситуацию в свою сторону.
– Ладно, – я решительно махнула на все рукой, оставив все на волю случая.
Город уже давно промелькнул мимо затемненных стекол, сменившись на сонный деревенский пейзаж. Когда впереди замелькали яркая стойка с рекламой заправки, я решительно съехала на обочину. Заглушив мотор, я задумалась, а стоит ли еще более накалять обстановку?
Смех заклокотал в горле, на глазах выступили слезы. Все достали! Вылетев из машины, я подошла к багажнику, резко распахнула крышку. Там, как ни в чем не бывало, спала Вика. Мне, как человеку, озлобленному на данный момент, хотелось вытащить ее за шкирку и как следует отпинать. Но я так не могла.
– Подъем, – довольно громко сказала я.
Девушка завозилась, сонно потерла рукой лицо, и только после этого соизволила открыть глаза. Сказать что Вика удивилась, все же не совсем правильно. Она была потрясена, обнаружив себя в моей компании. Я сложила руки на груди, вопросительно посмотрела нее:
– Ну?
– Что? – не поняла она.
– Я жду объяснений, – терпеливо пояснила я.
– В смысле? – я нервно закатила глаза.
– Ты что тупая? – ласково проворковала я, – какого черта ты тут забыла?
– Я… – все, я так больше не могу.
Оставив ошарашенную Вику лежать в багажнике, я полезла в машину за телефоном, после чего вернулась обратно. Повертев в руке телефон, я глубоко вдохнула, будто этот вдох мог решить мою проблему и сохранить терпение.
– Сейчас, я позвоню Вику, – медленно сказала я, надеясь, что мои слова дойдут до мягких извилин ее мозга, – и сообщу о твоей выходке, – девушка аж подскочила от такой новости, но, встретившись макушкой с крышкой багажника, рухнула обратно.
– Не надо звонить Вику, – нервно затараторила она, – он меня убьет, если узнает, что я сбежала.
Девушка уронила лицо в ладони и зарыдала. Честно, я растерялась от такой неожиданной реакции, с одной стороны злость на эту бестолковую блондинку скребла, как взбесившаяся кошка, с другой мне сложно было остаться хладнокровной стервой. Поэтому я подавила тяжелый вздох и посмотрела на Вику.
– Успокойся, – ноль эмоций, – перестань реветь! Я не стану никому звонить, если ты прямо сейчас, сию же минуту исчезнешь из поля моего зрения.
– Но… – она с ужасом оглянулась вокруг, – я же не знаю, где нахожусь!
– Тогда скажи мне вот что, – серьезно сказала я, – чем ты думала, влезая сюда?
– Я надеялась увидеть Андрея, – залепетала Вика, размазывая по лицу слезы и тушь.
– Ах, Андрея! Так вы разминулись.
Под моим недобрым взглядом Вика неловко выбралась из багажника, жалобно шмыгнув носом.
– Вон заправка. Там спросишь, где находишься и вызовешь такси, – я захлопнула крышку, направилась к водительскому месту. Но видимо лимит глупостей Вика на сегодня не исчерпала, потому, как одновременно со мной оказалось внутри.
– Что еще? – устало, спросила я.
– Мне страшно, – зашептала она, скрючившись на сиденье.
– Вика, ты взрослая девочка, ты чуть не убила меня, из-за тебя чуть не погиб Никольский, тебе на это достало смелости! – меня понесло. – А теперь ты распустила сопли…господи, дай мне сил!
Она зарыдала еще сильней.
– Ну, хорошо! Я отвезу тебя в город, куда скажешь, только оставь меня в покое! – она неуверенно улыбнулась и затихла.
Какой же она, в сущности, ребенок привыкший добиваться всего слезами, криками и угрозами. Я же, я просто слишком устала, чтобы бороться с непроходимой тупостью.
Если бы подо мной сейчас была не железная машина, а лошадь, она бы пала, загнанная рассерженной хозяйкой. Но сложному механизму все нипочем, поэтому я уверенно гнала обратно в сторону покинутого города. И именно сейчас я подумала, нет, даже уверилась, город не хотел отпускать меня. Он настойчиво цеплялся цепкими лапками, заманивал, но таил в себе много зла.
– Отвези меня к Никольскому, – вдруг услышала я едва слышный шепот Вики.
– Хорошо, – ответила я, не отрывая взгляда от дороги.
Оставшееся время пути мы ехали молча. Вика тихо всхлипывала и украдкой вытирала слезы рукавом. Для меня осталось загадкой то, что заставило ее так расстроиться, вроде бы ничего страшного не случилось, но факт, Вика никак не могла успокоиться.
– Вика, ну что еще? Перестань уже, – взмолилась я.
– Я…я…я жду ребенка от Андрея, а он видеть меня не хочет, – от такого заявления у меня потемнело в глазах, пришлось свернуть на обочину и остановится.
– Вика мне совершенно ни к чему знать такие подробности! Это только ваши проблемы, – после этого она и вовсе отвернулась к окну.
Через томительных десять минут мы подъехали к дому.
– Я выполнила свое обещание, – повернувшись к Вике, сказала я.
– Спасибо, – шепнула она и мышкой юркнула наружу.
Я не стала ждать, пока кто-нибудь из охраны откроет Вике ворота, развернула машину. Только когда город остался далеко позади, разрешила себе вспомнить Викины слова. Сердце неприятно кольнуло какой-то детской обидой. Может быть, теперь Никольский отстанет от меня, ведь Вика тоже беременна. Но как тогда объяснить его выходку в кафе?
