Текст книги "Неудачница (СИ)"

Автор книги: Агрипина Тумбочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Не вставай, у тебя на голове два шва и шишка размером в грецкий орех, – он аккуратно поднес стакан к моим губам, а я обхватила его рукой, забирая стакан, с наслаждением выпила все.

– Кто это был? – напряженно спросила я.

– Шорохов.

– Кто он и какого черта стрелял в тебя? – Никольский внимательно посмотрел на меня, он выглядел уставшим, но его глаза горели злобой.

– Это бизнес, цветочек, а я ему перешел дорогу, вот он и решил устранить помеху.

– Знаешь, он мало похож на бизнесмена, так дела решают только неуравновешенные уголовники! – резонно заметила я, но, тут вспомнив о самом главном, подскочила на месте.

– Мой ребенок! Мой…что с ним? – по лицу заструились слезы, а лицо перекосило от рвущей на части боли. Перед глазами все поплыло.

– Али, все в порядке, с ним все хорошо! Ты слышишь меня Али?! – я его не слышала, паника смешалась с болью, а перед глазами медленно шел дождь из разноцветного конфетти…

…я смотрела, как разноцветные кружочки медленно покрывают серую землю экзотическим пологом, мой взгляд рассеяно кружил по пустынной равнине…

…Али…донес до меня внезапный порыв ветра, я обернулась, никого.

…Али, вернись… мой взгляд зацепился за темный кусочек неба, выглянувший через серое ничто.

…Али…в груди смутно шевельнулось ощущение узнавания, а губы сами прошептали:

– Андрей… – ветер закружил в маленький смерч кучу разноцветного конфетти и хлестко швырнул его в лицо.

Я открыла глаза и столкнулась с другими глазами.

– Али, наш ребенок…с ним все в порядке, – торопливо сказал Никольский, а меня затопило облегчение.

– Спасибо, – прошептала я.

– За что?

– За то, что вернул меня, – я поднялась с постели и осторожно обняла его, – послушай меня, я очень многое пережила из-за твоей нетерпеливости, дурного характера, и я бы никогда не согласилась стать твоей, но ты…

– Прости меня Али, – перебил он меня и отстранился.

– Не надо! Я останусь с тобой, но мне нужно время…я слишком устала от потрясений, – глаза Никольского наполнились надеждой, он улыбнулся.

– Я подожду, только не слишком долго, – улыбаясь, ответил он.

– Война не закончилась Никольский, это не мир! – он вопросительно приподнял бровь, – это вооруженное перемирие!

Охота на неудачницу (Месть).

Вика лежала на постели и медленно, но верно закипала от злости.

'Как он посмел променять меня на эту…маленькую дурочку?! – подумала Вика и скрипнула зубами. Она с силой сжала кулаки и бессильно обрушила их на ни в чем не повинный матрас. Лежащий рядом мужчина что-то неразборчиво пробормотал, но не проснулся.

Вика тяжело вздохнула, с отвращением посмотрев на Шорохова.

Мерзкий тип, только мне он пока нужен. Пока, – мысленно отметила девушка. Часы на мобильном показывали глубокую ночь, но ей не спалось от обилия негативных эмоций. Вике казалось жизненно необходимо придумать, как выжить эту дрянь, и она неторопливо перебирала в голове варианты предстоящего устранения.

За последний месяц она собирала информацию о жене Никольского, но то, что она узнала, никак не могло помочь в осуществлении задуманного, и отчаянье тонкой, сильной ладошкой сжало сердце. Лишь одна немаловажная деталь не давала покоя, Александра носила ребенка Никольского, а он в свою очередь приложил все свои усилия, для обеспечения ее безопасности. Александра редко покидала особняк Никольского. Во время нечастых выездов ее сопровождали двое телохранителей. Места, которые посещала эта троица не давали возможности подступиться к ним незамеченными.

От безвыходности Вика впадала в бессильное бешенство, срываясь на всех подряд. Но ее успокаивала лишь одна мысль, так долго не может продолжаться и рано или поздно, она нащупает брешь в защите и уж тогда не упустит этот шанс.

* * *

Вот уже второй час я сидела и тупо пялилась на простенький серебристый ободок кольца на безымянном пальце правой руки. И из-за чего весь сыр-бор? Подумаешь, поставила ультиматум, но я же дико соскучилась по родителям и племянникам! В ответ Никольский тоже решил поставить свое условие – я должна рассказать о нем и ребенке.

Отчаянный стон сорвался с моих губ и утонул в мягкой тишине спальни. Как объяснить матери, что дочь во время 'командировки' вышла замуж, да еще носит под сердцем ребенка.

Только вот терзаниями делу не поможешь, а жаль…

В комнату постучали.

– Войдите, – тихо сказала я.

Дверь открылась, явив мне Семена, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя я уже давно отметила, что мое не слишком навязчивое общество тяготит его.

Я склонила голову на бок и внимательно посмотрела на него. Высокий, широкоплечий, лицо несколько простовато, глаза нервно бегают, руки чуть подрагивают.

– Можем ехать Александра Анатольевна, – я усмехнулась его нерешительным словам.

– Я сейчас спущусь, – он кивнул, поспешив покинуть мою комнату.

Ну, как маленький ей богу! Вроде бы старше меня на полтора десятка лет, а поведение, как у подростка. На лице невольно засветилась улыбка, и тут же угасла, как только я вспомнила цель поездки.

Я нехотя сползла с широкого подоконника, обула лежащие на полу туфли, не забыв мельком отметить свое растерянное лицо в отражении зеркала. Руки сжались в кулаки, от воспоминания довольного лица Никольского. Только он дурак, если еще не понял с кем имеет дело.

Подхватив сумку с кровати, я вышла из комнаты. Внизу меня уже ждал Никольский. Отросшая пепельная челка падала на глаза, скрывая от меня состояние этого непредсказуемого человека. Несмотря на то, что я живу в этом доме уже почти месяц, ни на шаг не продвинулась в сложной головоломке под названием Никольский. Лишь одно стало со временем проясняться он двуликий, а это, поверьте мне, не так уж способствовало в установлении доверительных отношений. Все мои попытки договориться с ним неизменно терпели крах. Мне нужна была свобода, но я получила всего лишь редкие прогулки в компании двух телохранителей. А эта не та свобода, о которой я просила. С другой стороны он очень старался завоевать кусочек места в моем сердце, но не учел одного…нечего там завоевывать, нужно сначала провести восстановительные работы, и только потом…ну да ладно.

– Я готова, – сообщила я сидящему на диване Никольскому. Он молча кивнул, поднимая на меня испытующий взгляд ледяных глаз, – не доверяешь?

По его губам скользнула улыбка, а молчаливое недоумение и чуть выгнутая бровь стали ответом. Я пожала плечами и сделала шаг к выходу, как Никольский взял меня за руку, усадил к себе на колени.

От удивления я даже открыла рот. Ведь с того памятного разговора он так и не притронулся ко мне, за что я была безмерно благодарна.

Он не делал попыток обнять, только рука все так же сжимала мое запястье, а пальцы нежно ласкали кожу, под которой нервно трепыхалась пульсирующая венка.

Вдох.

Я подняла на него глаза, всем своим видом выражая вопрос. Молчит. Мы не гордые тоже помолчим.

Выдох.

М-да, дышится-то как тяжело, а сердце выписывает в груди неровные восьмерки, в горле ком встал, пить захотелось. Черт!

– Что? – выдохнула я, злясь за свою несдержанность.

– Тебе плохо со мной? – 'И что? Что я должна ответить?

– Ты мне не мешаешь, – 'чистая правда! , – только не доверяешь, печально это, мне сложно жить в клетке, хоть она уютная и теплая.

– Это просто меры предосторожности, – киваю ему, опустив голову вниз, молчу, – Аля…я…

– Что?

– Не делай глупостей, ладно? – я скептически фыркнула, и кивнула.

Встать бы…

Аккуратно сползаю с колен и иду к двери. Уф! Почти бегом несусь к машине, запрыгиваю в распахнутую дверь.

– Чего стоим? Поехали уже! – нетерпеливо говорю я. В груди полыхает странное чувство, словно кто-то открыл дверь с маленькой жаровней.

* * *

Мама тихо сидела напротив меня, весь ее вид выражал огромную радость от встречи со мной. Теплые ореховые глаза светились такой искренней любовью, что мне хотелось разрыдаться и все-все рассказать. Но не ту лживую баечку поведанную на посиделках за чаем, а правду, горькую, болезненную до ломоты. Я столько порывалась это сделать, но каждый раз останавливалась, ощущая глубину всего позора, понимая какой тяжестью, ляжет она на плечи хрупкой женщины, моей мамы. Когда же я рассказала о своем интересном положении в качестве супруги и будущей матери, она лишь грустно улыбнулась.

– Будь счастлива дочь! – от теплоты ее слов захотелось повеситься. Нет, не потому что это не приятно, просто я со стороны своего положения чувствовала в их злую усмешку судьбы.

Время за разговором текло незаметно, мы говорили обо всем и ни о чем. Вскоре к нам присоединилась племянница, вернувшаяся с занятий, и разговор пошел по второму кругу. Я дышала этими разговорами, будто впервые начала делать глубокие ароматные вдохи и выдохи, но, не смотря на радость от встречи, становилось больно…сердце в груди щемило каждый раз, когда мама смотрела на меня.

Нашу неторопливую беседу прервал звонок моего мобильного телефона. Я нервно распахнула сумку, и трясущимися от напряжения руками вытащила его.

– Да, – ответила я.

– Али, как ты? – Никольский как никогда оказался тактичным со своим вопросом.

– Нормально, – собственный голос показался мне чужим, из-за сильной хрипоты.

– Я соскучился, возвращайся, пожалуйста, быстрей! – нежный нотки в звуке его голоса отозвались болезненным звоном в голове.

– Хорошо, до встречи, – я нажала отбой.

– Муж, – полувопросительно спросила мама.

– Да, беспокоится, – неуверенно ответила я, а к глазам подступили близкие слезы.

Просидев на кухне еще примерно час, мама сама почти выпроводила меня из дома, сказав напоследок:

– Заглядывай к нам почаще дочь.

Стоя на лестничной площадке, я нервно теребила ручки сумки, но заставить спуститься себя так и не уговорила. Вместо этого я поднялась по ступенькам вверх и оказалась около выхода на крышу. Тряхнув головой, я уверенно толкнула тяжелый люк.

Здесь на крыше ничего не изменилось, в отличие от моей жизни, которая до встречи с одним непредсказуемым мужчиной, казалось мне штилем.

К парапету крыши я осмотрительно подходить не стала, уверенно прошествовав к соседнему выходу в крайний подъезд. Заржавевший люк с трудом поддался, а душераздирающий скрип заставил нервно поморщиться. Поднимая тяжеленный люк, я ощутила, как на языке появляется неповторимый вкус свободы, а за спиной впервые за последнее время разворачиваются легкие крылья, отчего тело становится невесомым как перышко.

Когда моя туфелька нащупала последнюю ступеньку лестницы, сердце бешено заколотилось.

– Сбежала! – радостно крикнула я, тут же испуганно накрыла рот ладонями.

Спускалась вниз я пешком, нарочито медленно, перебирая в голове варианты будущих действий. Как назло в голове творился полнейший хаос и неразбериха, поэтому я решила просто прогуляться по улицам родного города.

Осторожно выглянув из-за железной подъездной двери, убедилась, что отсюда меня не видно, и быстро, но, не привлекая чужого внимания, вышла из дома. За углом дома я оказалась через несколько секунд, после чего уверенно зашагала по направлению к центру города. Сначала старалась передвигаться вдали от движения транспорта, когда же это стало невозможно, плюнула на все предосторожности. Убегать от Никольского я все равно не собиралась, а вот несанкционированно прогуляться, в этом отказать себе не смогла. В ответ на мои мстительные мысли зазвонил телефон, сомневаться в звонившем так же не приходилось.

– Да-а, – намеренно беззаботно пропела я и поспешно отстранила ухо подальше от трубки, поскольку оттуда незамедлительно донеслись гневные крики Никольского. С такого расстояния, они казались нежным бальзамом маленькой мести, на мою потрепанную душу. Длилось это недолго, а, закончившись, я таки сумела вставить свое веское, на данный момент, слово.

– Милый, – почти ласково сказала я, – тебе не зачем переживать, это всего лишь небольшая прогулка, не более. Как только закончу со своими делами я обязательно тебе сообщу, – и, отрезая дальнейшие возражения на эту тему, отсоединилась. Телефон пришлось выключить, дабы не лишиться покоя на все оставшееся время.

Я неторопливо шла по знакомым улицам, впитывая атмосферу пока еще теплого августовского вечера, дышала дымным воздухом города, наблюдала за вечно спешащими прохожими, и ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин. Все это вкупе поднимало в душе забытые когда-то чувства. В такой редкий момент, было приятно ощутить себя одинокой, без нервирующего присмотра Никольского. От желания встряхнуться и развеяться меня распирало совершить какую-нибудь безрассудную глупость, но я гнала эту заманчивую мысль подальше. Оптимальным для этой цели стало решение сходить в кино.

Кинотеатр встретил меня полупустым помещением касс и наличием романтической голливудской комедии, на которую я приобрела билет. До фильма еще оставалось свободных полчаса времени, поэтому, пройдя в зал ожидания, я приобрела себе ведерко попкорна и присела на один из многочисленных диванчиков.

В голове ненавязчиво крутилась мысль, о том, что меня ждет по прибытии в дом Никольского, но кроме легкой улыбки она ничего больше не смогла вызвать.

Да, он, несомненно, будет в ярости. Да, я поступаю опрометчиво, самовольно покидая стены дома без охраны, только всей тяжести вины почему-то не ощущаю.

На лицо упало несколько длинных прядей, рука, машинально поглаживающая живот, отвлеклась от приятного действа, аккуратно заправила их за ухо. В зале народ потихоньку прибывал, неравномерными кучками распределяясь по помещению, отчего я то и дело чувствовала на себе чужие взгляды, впрочем, не слишком долго задерживающиеся на моей скромной персоне, хотя стойкое ощущение, что за мной наблюдают, прочно поселилось где-то в районе затылка. Сначала это во мне вызвало недоумение, потом раздражение и злость, все же неприятно когда ты становишься объектом для пристального изучения. Есть у меня уже один такой экспериментатор блин. Так его за глаза хватает! На такое наглое поведение я отреагировала так же нахально. Встав с диванчика, развернулась, отыскивая глазами нарушителя моего морального спокойствия, что оказалось до неприличия просто, поскольку мужчина все так же сводил с меня заинтересованного взгляда. Меня даже передернуло от нескрываемого любопытства, коим горели его серые глаза. Сказать к слову он казался намного старше Никольского. А слегка небрежный вид придавал ему неповторимое очарование, которое я сморгнула, как набежавшую на глаза слезинку.

Мужчина почему-то напомнил мне гранитную скалу, настолько мощным было его телосложение. Темные почти черные волосы, резко контрастировали с бледной кожей и прозрачными серыми глазами.

Красивый, что тут скажешь.

Нашему возмутительному переглядыванию помешала подошедшая к нему девушка, заговорившая с ним о какой-то ерунде, из чего я сделала вывод, что это его спутница. Я улыбнулась ему, мысленно поблагодарив девушку, и прошла в зал, куда уже пропускали истомившийся народ. Заняв свое место, я приготовилась к просмотру фильма.

Атмосфера романтической комедии быстро захватила меня, пряча все посторонние мысли за налетом непринужденности и легкого веселья дарившего мне улыбчивыми актерами. Время за просмотром пролетело незаметно, и вот уже по полотну экрана побежали титры. Неохотно поднявшись с насиженного места, побрела вместе с остальными на выход.

Оказавшись на улице, я, не задумываясь, вышла на остановку.

Время, которое я отпустила сама себе на относительную свободу закончилось непозволительно быстро, отчего появилась подленькая мыслишка сбежать несмотря ни на что. Но такие глупости я решительно отмела, направляя себя в сторону, где кучковались машины такси. Подойдя к ближайшей, я заглянула в открытое окно.

– В Лиственное поедете? – негромко спросила я у молодого паренька сидевшего за рулем.

– Конечно, садись, – его панибратское ты, немного неприятно царапнуло нервы.

Я широко распахнула заднюю дверь, аккуратно села на сиденье.

– Поехали, – только смогла произнести я, как машина сорвалась с места и лихо помчалась, нагло обгоняя и подрезая встречные машины. Не люблю таких бескультурных водителей, о чем собственно и заявила разогнавшемуся парню.

– Нельзя ли ехать чуть потише, – моему возмущению не было предела.

– Не переживай, довезу в ценности и сохранности, – 'так разве в этом дело?

Прикрыв глаза, я откинулась на неудобную спинку сиденья, стараясь не думать о несущейся машине, абстрагируясь от происходящего. Как назло воображение сразу же подкинуло образ недавнего незнакомца с цепким взглядом.

Я усмехнулась своим мыслям, кажется, настал тот момент, когда я подсознательно решила отомстить Никольскому, за все что со мной произошло, причем выбрала для этого древний как мир способ.

– Черт! – выругался таксист, заставив меня обратить внимание на происходящее на дороге безобразие.

Впереди нас змеей вилась дорогая иномарка, она как ненормальная моргала поворотниками, чередуя их с аварийкой, то резко притормаживала прямо перед нами, заставляя нашу машину нервно дергаться. Все эти сумасшедшие виражи вызвали во мне неконтролируемый приступ истеричного смеха.

– Остановись, пожалуйста, – сквозь смех попросила я ничего не понимающего парнишку, он недовольно что-то промычал, и машина замерла на обочине. Хулиганившая впереди машина также остановилась чуть вдалеке от нас, но через секунду включив задний ход, остановилась в паре сантиметров от такси.

– Я сейчас, – бросила я водителю и вышла из машины.

Ждать пришлось не долго, из машины неторопливой ходкой хищника на охоте, вышел давешний человек-скала. Я сложила руки на груди, ожидающе посмотрела прямо ему в глаза.

– Добрый вечер, – с ленцой в голосе поприветствовал он.

– Возможно, – напряженно ответила я, ожидая продолжения.

– Расслабьтесь, я не собираюсь вас есть! – смеясь, ответил он.

– А не собираюсь стать добычей, – в тон ответила я, а губы сами собой расплылись в улыбке.

– Виктор, – представился он.

– Саша.

– Тебе подходит это имя, – он тепло улыбнулся, при этом поведя широкими плечами.

– Это все, безусловно, приятно, но к чему нужно было устраивать весь этот цирк? – я нахмурилась.

– Чтобы привлечь твое внимание.

– А как же ваша спутница? – теперь уже он хмурился, недовольно глядя куда-то сквозь меня, – знаете что? Может, я все же поеду, и вы не будете преследовать меня? – я всплеснула руками.

– Саша вы замужем? – этот вопрос сбил меня с толку, а по спине промаршировали мурашки, ледяным шариком скатилась капелька пота.

– Да и мне пора, – я с отсутствующим взглядом побрела к ждущему такси. Меня никто не окликнул, не остановил. Забравшись в машину, я тихо прошептала:

– Поехали, – и машина, повинуясь твердой руке водителя, скользнула в поток спешащих машин.

Через двадцать минут мы уже подъехали к дому Никольского, расплатившись с таксистом, я вышла из машины и, подойдя к железным воротам, нажала на звонок.

– Кто? – раздался голос из динамика.

– Это Александра, – в динамике послышались какие-то подозрительные звуки, потом все стихло. Я пожала плечами и принялась ждать, откинувшись на прохладный кирпич забора. Не прошло и пары минут как за забором раздались чьи-то торопливые шаги, железная дверь распахнулась, и оттуда вышел Никольский. От повеявшей от него угрозой, мне захотелось сжаться в маленький незаметный комочек, но я не успела даже пискнуть, как он подхватил меня на руки и понес в дом. Чтобы не видеть его пылающий взгляд, я спрятала лицо на груди, тот час, услышав тихий вздох Никольского.

– Жива, – прошептал он мне на ухо.

– А что со мной могло случиться? – вопрос был вполне законен.

– Когда ты сбежала, охрана проторчала около подъезда еще довольно долго, а после моего звонка, они выехали со двора…, – он замолчал, я подняла на него глаза, – машину обстреляли, Семена ранили в руки, а Роман погиб.

– Значит…я…боже, – тонкая игла страха уколола в самое сердце.

– Они думали, что ты там, – Никольский зашел в дом и, не отпуская меня с рук, понес наверх.

– А если бы я как послушная овца отправилась домой, то… – почему-то мысль о том, что я кому-то помешала, казалась дикой, никому я дорогу не перебегала, – может, это было покушение на тебя, все же бизнес дело такое.

– Не думаю. Покушение планировали не такие уж идиоты, к тому же я весь день был на виду! Им нужна именно ты, и, похоже, я знаю, кто это сделал! – 'а вот мне никак не горело желание узнать кто и почему. Меньше знаешь, дольше живешь!

Наконец, дверь моей комнаты распахнулась, Никольский осторожно опустил меня на кровать, и я с видимым облегчением стянула туфли, принялась растирать ступни.

Никольский озадаченно посмотрел на меня.

– Что? Ножками я сегодня гуляла, ножками! Вот теперь и расплачиваюсь, – он взял в руки мою ступню, и начал массировать. Я округлила глаза, но возмущаться не стала, поскольку делал он это чертовски приятно. Откинувшись на подушки, я придушенно застонала.

– Больно?

– Нет, хорошо, ты не останавливайся, – неразборчиво прошептала я, с трудом сдерживая рвущиеся стоны наслаждения, вместе с которыми неожиданно пришло желание.

– Аля, – позвал меня Никольский.

– Мммм?

– Как прошел разговор с родителями?

– Нормально, мама не поверила, но ничего спрашивать не стала, – чтобы посмотреть на выражения лица Никольского я приоткрыла один глаз.

– Мудрая женщина.

– Да, и не только. Хотела бы я быть на нее хоть капельку похожа, – грустно сказала я.

– Чем?

– Мне всегда не хватало ее терпимости.

– В этом тоже есть свое очарование, ты непостоянна, непоседлива, порой резка и упряма…

– Ага, и за это ты меня… – я замялась, понимая, что чуть не сказала, а мою промашку моментально раскусили.

– Да, и за это я тебя люблю Али! – я замолчала не зная, как на это ответить.

Его руки уже не просто массировали разомлевшие ступни, они нежно ласкали кожу, с каждым разом поднимаясь все выше от тонких лодыжек к коленям. Сопротивляться я не хотела, да и не могла. Видимо все же настал тот момент, когда стоит опустить копья, но не в знак поражения. Мир все же лучше партизанской войны.

– Андрей, – тихо позвала я.

– Да? – голос выдал его с головой, а глаза засветились дурманящим счастьем.

– Ты не сделаешь мне больно, правда?

– Если только ты сама этого попросишь, – я даже с подушки поднялась и села, удостовериться, что он говорит серьезно.

– Считаешь меня мазохисткой? – он усмехнулся, словно что-то вспомнив.

– Определенно.

– Вот уж не замечала… – но воспоминания нахлынули огненной рекой, вновь выжигая, чуть поджившие раны.

– Али, почему ты стесняешься себя?

– Разве?

– Тогда признай, ты этого хотела, – вкрадчивый голос проник внутрь, просочился в кровь, взрываясь убойной дозой адреналина.

Когда и каким образом я оказалась в объятьях Никольского, осталось загадкой.

Запах его тела дурманил голову не хуже сильного наркотика, пуская в кровь новые порции удовольствия. Его руки ерошили мои волосы, путаясь в тугих завитках, ласкали затылок и шею.

Где-то на задворках сознания еще мелькали отголоски разума, но с каждым новым касанием приходило осознание полной капитуляции, чем он бессовестно пользовался.

Одежда уже давно покоилась неровными кучками разбросанная по всей комнате.

Сумасшедшее наслаждение плескалось по обнаженной коже, сладким ядом оседая на губах, обжигая горло и связки, отчего голос рвался на бессвязные стоны и хриплые слова. Ласковые и такие настойчивые руки Андрея связывали тело нежной пыткой, которой не было конца.

– Хватит, – выдохнула я.

– Уже? – мои глаза скрестились с его взглядом, было такое ощущение, что мы не в постели, а на поле боя, словно два воина сошлись в смертельной схватке. Захотелось выйти победителем из этого поединка, чего бы не стоила эта победа.

От вырвавшегося из моего горла хриплого рыка, Андрей выглядел ошеломленным. И не давая ему времени опомниться, обхватила его талию ногами, без особых усилий оказалась сверху.

– Удивлен? – тихо засмеялась я, медленно нагибаясь к лицу Никольского. Распущенные волосы мазнули по его лицу, и клубками свились на плечах.

Мои губы сами собой растянулись в голодную улыбку, а глаза Никольского полыхнули яростным пламенем, которое, опалив кончики ресниц, потекло вниз живота, вызвав болезненную судорогу. Разум после этого просто сбежал, оставляя тело на животные инстинкты, и они не заставила себя ждать.

Ногти прочертили по обнаженному торсу Никольского, на коже выступили алые царапины, а кое-где проступили кровавые бисеринки. Я поднесла губы к груди и провела языком по царапине, мужчина подо мной напрягся и застонал, вводя меня в сумасшедший транс.

Ждать уже не было никаких сил. Я отстранилась от его груди и чуть приподнялась. Тело изогнулось танцующей коброй, дразня дикой пляской хищного зверя.

А зверь наблюдал, наслаждаясь хаотичными, а оттого еще более соблазнительными движениями. Его руки потянулись ко мне, но я предупредила их движение, прижимая запястья к постели.

Сладкое, до боли желанное состояние экстаза, то бросало тело в сильные объятия пленившего меня мужчины, то отстранялось, разжигая страстное желание соединиться вновь.

Безумная ночь!

Странная ночь…

Разве это я всю ночь вытворяла в постели такое, чего никогда в жизни не делала?! Словно цепи, что держали внутри меня это пламя, рассыпались на мелкую ржавь.

В комнате царила предрассветная хмарь, проникшая в нее через неплотно задернутые шторы. Я лежала на кровати в кольце рук, которые тесно, но нежно прижимали к груди спящего Андрея. В голове теснились два абсолютно разных желания: провалиться сквозь землю от совершенного мной или полностью окунуться в опаляющую страсть, оставаясь рядом с этим мужчиной.

Кусая губы от досады на саму себя, не заметила, как по подбородку потекла горячая струйка, а, собравшись в каплю, упала на грудь Никольскому.

– Черт! – выдохнула я, пытаясь вырваться из крепких объятий.

– Куда? – сонно пробормотал Никольский.

– Надо, – зашептала я, отбиваясь от горячих рук блуждающих по телу, – пусти!

– Не пущу!

– Не зли меня Никольский! – и я подняла на него раздраженный взгляд.

– У тебя кровь.

– Да знаю я! – нетерпеливо сказала я, выпутываясь из скомканной простыни.

Босые ступни утонули в мягком ворсе ковра, а тело резко запротестовало от возможности быть потревоженным лишними движениями. Ныл каждый мускул, каждая клеточка тела. Я хмыкнула, отмечая, что ночь не прошла для меня даром. Поднявшись с кровати, я прошла в ванную, включив холодную воду, принялась оттирать кровь с подбородка. Посмотрев на себя в зеркало, поняла, лучше б я этого не делала. Растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза, нездоровый румянец на щеках, на губе осталась запекшаяся кровь.

– Чудесно! А главное от любви к себе, – фыркнула я собственному отражению.

Взяв в руки расческу, принялась распутывать последствия бурной ночи, получалось плохо. Дрожащие руки остервенело, дергали запутавшиеся пряди, отчего я постоянно кривилась от боли.

Посмотрев в зеркало, увидела стоящего у входа Никольского, поймав мой взгляд, он приблизился.

– Не жалко? – невинный вопрос сбил меня с толку, я глупо захлопала глазами.

– Что?

– Волосы, – снисходительно ответил он, отбирая у меня расческу.

– Помочь хочешь? – в шутку сказала я, тут же почувствовав, как локоны под его уверенными движениями, становятся послушными. От удивления я замерла, даже дышать перестала.

– Вот и все, кстати, не забудь тебе сегодня к врачу, – с абсолютно невозмутимым лицом сказал он, выходя из ванной.

Через пару минут хлопнула дверь.

– Ушел, – может после этого ему хватит мужества не выставить меня сразу. Он получил желанное…а как бывает с надоевшей игрушкой знают все.

Тьфу, что за мысли!

Еще к врачу идти! Что за напасть этот врач, покрутит, повертит, кровушки накачает и отправит в невменяемом состоянии домой.

Бррр…

Умывшись и почистив зубы, я вошла в комнату, обозревая растерзанную кровать.

А ничего так, нарядно!

Какая экспрессия, какой полет мысли!

Я нервно рассмеялась, глядя на все это безобразие.

Все как не у людей. Если жизнь то, как на минном поле, если секс то до первой крови, и никакой тебе нежности и прочих розовый соплей.

Ей-ей, как звери.

Вытащив из шкафа любимое черное вязаное платье, с тихим шипением натянула на свое потрепанное тело, обула туфли. Сумку пришлось поискать, паршивка оказалась под кроватью.

Слегка покачиваясь от усталости, я вышла из комнаты и спустилась вниз. Из кухни, неприлично вкусно пахло свежей сдобой и кофе, но мне нельзя.

Пришлось собрать всю силу воли и выйти из дома. На подъездной дорожке меня уже ждал новенький черный джип джимси (GMC).

Аккуратно распахнув заднюю дверь, влезла в нутро машины, за рулем сидел не привычный мне Семен, а Игорь начальник охраны.

– Доброе утро Игорь.

– Доброе утро Александра Анатольевна, – поприветствовал меня мужчина.

– Поехали что ли, – раздражение все еще плескалось в крови, но поддаваться на провокации дурного настроения совсем не хотелось, – и давай поспешим, хочу поскорее вернуться.

– Конечно, – отозвался Игорь и уверенно вырулил с территории внутреннего двора.

Больница как всегда действовала на меня угнетающе. Что же поделать, если после психушки так и не смогла спокойно относиться к заведениям лечебного характера, а уж о запахе вообще молчу.

Войдя в кабинет врача, привычно отключилась от всех ощущений и эмоций.

Не нужны мне такие впечатления. К тому же после болезни я иногда могла надолго выпадать из реальности, если происходящее вокруг меня, начинало раздражать.

Осмотр, анализы, УЗИ, дежурные вопросы – все это проходило как на автопилоте, не задерживаясь в сознании, когда же все заканчивалось, я вылезала из своей скорлупы. Выходя из кабинета, я постоянно чувствовала себя хуже выжатого лимона, поэтому неизменно в коридоре меня ждал кто-нибудь из охраны, чем я без зазрения совести пользовалась. До машины я доходила почти полностью повиснув, на любезно предоставленном локте телохранителя. Сегодняшний день так же не стал исключением.

В машине можно было расслабиться, растечься по сидению, погружаясь в мысли. Сейчас как никогда мне нужно обдумать случившееся сегодняшней ночью. От этих воспоминаний сладко заныло внизу живота, а губы моментально пересохли.

Никольский…что же ты сделал со мной, а что еще сделаешь, если я уступлю? Понравилась ли ему моя другая сторона натуры? А нравится ли она мне самой?

…нравится, не стоит обманывать себя.

– Александра Анатольевна, уже приехали, – негромко сказал Игорь, я вздрогнула.

– Да хорошо, – я распахнула дверь, но, зацепившись носком туфли за порог, вывалилась из машины прямо на дорогу, – черт!

Больно.

Руки ободрала, колени тоже.

Поднялась с асфальта, отряхнула ладони от мелкого крошева и пыли. Хотела уже направиться к крыльцу, как увидела рядом с джипом еще одну машину.

– Игорь, – позвала я.