Текст книги "Неудачница (СИ)"

Автор книги: Агрипина Тумбочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Да?

– А чья это машина? – спросила я, махнув рукой в сторону маленького спортивного авто.

Мужчина смутился, отведя взгляд в сторону, что мне совершенно не понравилось, но ответил.

– Наверное, кто-то из знакомых Андрея Станиславовича приехал, – я покачала головой.

Не умеем мы врать! Да я негордая сама узнаю.

Войдя в дом, я с трудом проигнорировала умопомрачительные запахи, доносящиеся с кухни, и чуть ли не бегом миновала гостиную, взлетела по лестнице. Сердце забилось, как бешеное когда я услышала тонкий женский голосок из кабинета Никольского. Руки предательски задрожали, ноги отказывались сделать даже пару шагов. В голову полезли самые гадские мысли, а воображение услужливо подкинуло красочные картинки.

Хватит, – резко оборвала я сама себя, сбрасывая оцепенение, – жена я или кто? Имею право!

Я отцепила руку от судорожно стиснутого перила, на негнущихся ногах подошла к двери кабинета и приоткрыла дверь.

То, что я увидела, заставило меня отшатнуться, с усилием подавив слезы обиды.

Никольский сидел в своем кресле, а на его коленях удобно расположилась девушка, ее руки по хозяйски обнимали шею моего мужа. Она смеялась, он рассеянно улыбался, перебирая пряди ее волос. На появившуюся меня они не обратили никакого внимания.

А я так и стояла пораженная, обманутая и растоптанная его предательством.

– Наигрался… – прошептала я, прикрывая дверь, и не оглядываясь, побрела вниз.

Здесь меня больше ничто не держало, он ясно дал понять, что я для него ничего не значу. Так вот она какая, для меня свобода?

Только не нужна она мне больше.

Я не заметила, как очутилась во дворе, лишь растерянное лицо Игоря подтвердило мое желание не оставаться здесь даже на секунду. Беспрепятственно вышла за ворота, направляясь в сторону дороги.

Чуть впереди на обочине дороги стоял темно-синий фургон, шли какие-то люди, а мне на все было плевать.

Побыстрее добраться до мамы, а уж там можно нареветься в свое удовольствие, позволяя горю выйти из сердца.

Вот дура! Почти поверила, что все может быть хорошо, расслабилась…как тут же получила подлый удар под дых.

Когда до поворота оставалось всего пару метров, меня схватили чьи-то руки, зажав ладонью рот, потащили в сторону фургона. Я не кричала, не сопротивлялась, да и не могла, а может, не хотела.

Странно, – лениво думала я, когда мне связывали руки, – то от чего меня так тщательно оберегал Никольский, случилось именно тогда, когда он решил…да откуда я знаю, что он решил!

От накатившей злости я дернулась, и впихивающий меня мужик решил помочь мне успокоиться, от души саданув мне чем-то тяжелым по затылку.

Очнулась я внутри фургона, лежа на железном полу, руки связанные за спиной затекли, запястья стянутые веревкой болели, а в голове поселилась упрямая птица дятел. Приподняв голову, я хотела осмотреться, но кто-то очень добрый пнул меня по ногам. Застонав от боли, я уткнулась в пол.

– Лежи сучка и не шевелись, – приказал чей-то грубый голос.

– Дались мне ваши советы, – хрипло проговорила я, тут же схлопотав ощутимый тычок в спину, – куда везете хоть?

– Молчать я сказал, – заорал тот мужик, что обозвал меня сучкой, а в шею уперлось холодное дуло пистолета.

– Даааа, это серьезный аргумент, перед связанной, беспомощной женщиной, – 'и почему я не могу заткнуться, как велено?

Пистолет после моих слов был убран, в фургоне воцарилась тишина. Машину плавно покачивало, изредка подбрасывая на колдобинах, сколько мы уже едем, я не знала.

Кажется, я даже смогла задремать, но меня грубо вздернули на ноги, а на голову надели пыльный мешок. Меня схватили за плечи и вытолкали из фургона. Передвигаться вслепую оказалось неимоверно трудно, пару раз я спотыкалась об невидимые пороги, но руки держащие меня не давали упасть.

Скрипнула дверь, послышался женский голос.

Меня ведут в дом, а что потом?

Расстрел? Повешение? Четвертование? Глупости, сейчас меня кинут в темный подвал и забудут на пару неделек, а там уж дело техники, ямку вырыть не мудрено. Да и судя по долгой поездке, до города довольно далеко, найти мой хладный трупик нереально…м-да.

Скрипнула еще одна дверь, руки держащие меня исчезли, мешок с головы тоже. Сильный толчок в спину заставил меня сделать несколько шагов вперед, но, не удержавшись, я все же упала на холодный бетонный пол. Дверь за мной захлопнулась, защелкнулся замок, темнота комнаты поглотила едва увиденное помещение.

Каморка два на три метра, на стенах прикручены железные полки, но полу грязный матрас. Ни тебе окошечка, ни света, лишь тонкая полоска яркого солнечного дня тянется из-под двери.

– Вот теперь можно подумать о смерти, как о лучшей альтернативе, – мрачно заметила я, обращаясь к солнечному лучу.

Связанные руки начинали терять чувствительность, а колени горели огнем от падения на бетонный пол. Сил хватило только на то, чтобы доползти до матраса. Свернувшись калачиком, я тихо поскуливала от боли и обиды, давясь собственными всхлипами.

Зачем он так поступил со мной? Зачем заставил видеть его с другой? Это оказалось намного больнее, чем осознавать в каком положении я сейчас нахожусь.

Надо же еще кому-то интересно моя никчемная душонка.

Слезы покатились по лицу, оставляя на щеках соленые бороздки, а в горле клокотал истеричный смех.

Дожила, называется! Осталось только что головой побиться об стенку, для полноты ощущений.

Я уткнулась носом в матрас, глубоко вдохнув запах сырости машинного масла, а еще чуточку пороха. Что же это за место? Всхлипнув последний раз, я села на жестком лежаке и прислушалась. За дверью стояла абсолютная тишина, ни скрипа половицы, ни шуршания мышей, ни разговоров, даже улицу не слышно. Что это глухая деревня, или дом с отменной шумоизоляцией?

Оглядев комнатку еще раз, внимательно рассмотрела полки. Встав, пошатываясь, добрела до них, но к моему разочарованию металл на краях оказался гладким, а я так рассчитывала перетереть об них веревки на руках. Бросив последний взгляд на полки, отметила их почти зеркальную чистоту, похоже за этой кладовой хорошо смотрели, раз нет ни пыли, ни паутины. Да и на потолке имелись длинные лампы дневного света. Для чего? Вряд ли здесь хранят банки с вареньем и огурцами.

Но с руками надо что-то делать мало того, что больно, так еще и жутко неудобно. Можно попробовать, как в детстве пропустить тело через кольцо связанных рук. Лишь бы только собственное тело не подвело, а уж с растянутыми мышцами можно смириться.

Первый раз за всю свою жизнь я порадовалась отсутствию округлостей на своем теле. Руки с некоторым трудом прошли по бедрам, а продеть ноги было уже плевым делом, мышцы в плечевых суставах напряглись. Вязкая тянущая боль охватила левое плечо, но главное уже было сделано. В сумраке комнаты я пыталась рассмотреть запястья, но это оказалось лишним, и так хорошо чувствовалось насколько натерли веревки.

Сделав пару шагов, я опустилась на матрас, прислушиваясь к ощущениям своего тела, но кроме легкой усталости и нескольких саднящих синяков ничего не обнаружила, что ж не так все плохо.

Бежать отсюда просто нереально. Вот если бы у меня не забрали сумку…а так и думать нечего. Замки шпильками я открывать не умею, да и шпилек у меня нет. Остается только ждать, пока хоть кто-то из похитителей заявит о себе, а это вопрос времени.

Свернувшись калачиком на матрасе, я натянула платье на колени и закрыла глаза в надежде провалиться в спасительный сон. Это был первый раз, когда мне удалось заснуть, несмотря на обилие эмоций, вкупе с шаткостью моего положения.

Мне снилось искрящееся в лунном свете зимнее поле, темнеющий вдалеке лес, и вой деревенской шавки, раздающийся со стороны тихого поселения. Снежинки кружились над белым покрывалом земли, опускались на голые руки, покрывали темные волосы тонким кружевом, пушистыми комочками замирали на ресницах. Мне хотелось оглядеться, но взгляд прочно застрял на мерцающем вдалеке одиноком огоньке. Хотелось бежать туда, но ноги замерзли, отказываясь повиноваться, хотелось кричать, что я скоро буду, но голос пропал. Сердце начинало щемить от знания – меня там уже давно ждут, а я не смогу даже на полшага приблизиться к своей цели.

Проснулась я с тяжелой головой, еще было холодно, будто не последний месяц лета, а промозглая осень.

Голова еще туго соображала после сна, хотелось пить…да и вообще много какие желания наполняли меня. Я вздохнула, пытаясь отогнать назойливое желание посетить туалет, но это оказалось не так то просто. Пришлось сдаться, определив место моей маленькой мести хозяевам сего дома, справа от полок в самом углу.

Из-под двери пробивался тусклый серый свет, сколько же я проспала? Сейчас раннее утро или нет?

Глупые вопросы, делающие меня похожей на детей в возрасте от трех до шести лет, у которых в это время проходит стадия почемучки. От этой яркой мысли, захотелось рассмеяться, но окружающая обстановка подавила во мне это желание. Радостная улыбка сменилась на горькую усмешку, а из горла вырвался горестный вздох. Что-то я совсем расклеилась.

Подтянув колени к подбородку, я обхватила их руками, чтобы хоть как-то удержать тепло.

Шурх.

Послышалось где-то далеко. Я подняла голову и напрягла слух, невольно подавшись вперед.

Шурх.

Вот снова!

Почему-то стало жутко, кто же такие звуки может издавать?

Шурх.

Снова, будто в насмешку моему страху, раздалось уже ближе, чем в прошлый раз. Захотелось завопить от страха, но я закрыла рот руками. По спине скатилась ледяная капля пота.

Шурх.

Звук показался еще ближе, а на сумрачный свет набежала тень.

Господи, да что же здесь творится!!!

Инстинкты вопили об опасности, волосы на голове зашевелились, захотелось забиться в самый угол, скуля от ужаса.

Теперь мне совсем не хотелось увидеть, что скрывает закрытая дверь, эта каморка уже не казалась такой уж мрачной, я в душе радовалась, что на двери висел защелкнутый амбарный замок, а не простая щеколда. Есть шанс, что у того, кто сейчас так ужасает мое воображение, нет ключа. Есть шанс…

Шурх.

И тень полностью загородила сумрачный просвет под дверью. У меня внутри все сжалось, заледенев от напряжения. Дверь сотряс сильный удар, от которого сердце неприятно кольнуло, а тело, наплевав на связанные руки, подбросило вверх. Я стояла, часто дыша, стиснув руки в кулаки. Все мое внимание было приковано к двери, а за ней скрывалось нечто пугающее.

За дверью снова воцарилась тишина. Ни звука, ни шороха, даже чужого дыхания не слышно, но я уверена, оно никуда не ушло, все так же заслоняя блеклую полоску света. Теперь я точно знала, сейчас либо глубокая ночь, либо очень раннее утро, самое страшное время. У человека в эти часы самый глубокий и спокойный сон.

Напряжение не отпускало меня, тело мелко дрожало, я прислонилась к стене, медленно опустилась на матрас.

Кррррххх.

Было впечатление, что кто-то когтями скребет железную поверхность двери. Из горла вырвался сдавленный крик, я испуганно зажала рот руками. Что бы снова не закричать зубами вцепилась в веревки на запястьях.

За дверью видимо услышали меня и с удвоенным энтузиазмом заскребли в дверь, только уже где-то снизу.

Липкий ужас сжал меня в своих тисках, когда я увидела мелькающие снизу толстые пальцы с обломанными когтями. Оно, чтобы это ни было, рвалось сюда.

Черт! Да что же это? И как оно здесь оказалось? Это просто человек, просто человек!

В этот момент страстно захотелось помолиться, только я не знала ни одной молитвы.

Но вдруг все стихло, густая тишина опустилась мне на плечи непосильным грузом, заставив ссутулиться и сжаться в комок.

Шурх.

И под дверью снова возникла полоска света, но он уже не был тусклым как раньше.

Шурх.

Звук явно удалялся, а меня постепенно отпускало болезненное напряжение.

Шурх.

Я обессилено повалилась на матрас, зажмурила глаза и провалилась в вязкий как кисель сон.

Утром меня бесцеремонно разбудили громким стуком в дверь.

– Эй ты, просыпайся! – послышался громкий грудной голос из-за двери, который, несомненно, принадлежал женщине в возрасте.

– Чего так орать! Я не глухая! Какого черта вам надо? – ворчала я, раздраженная и не выспавшаяся.

– Открывай! – послышался еще чей-то тонкий девичий голос.

Дверь распахнулась, впуская с собой сноп яркого солнечного света. Пришлось зажмуриться и отвернуться, поэтому момент появления этой девушки я пропустила, а когда глаза перестали слезиться и противная зелень, застилающая зрение ушла, я смогла детально рассмотреть гостью…

– Ты! – растерянно выдохнула я, смотря на ту самую девушку, которая обнималась с Никольским.

– Я! – нагло ответила она, – тебе нравится, твой новый дом? – и рукой обвела тесную каморку.

– Безумно! – отмахнулась я.

– Плохо выглядишь подруга, – она сморщила аккуратный носик, брезгливо поджав губы.

– Не сомневаюсь, – медленно ответила я, продолжая, щурясь рассматривать визитершу.

Что ж стоит признаться, дорогая одежда и ухоженная внешность делала ее красивой, но это красота казалась настолько холодной, чуждой, словно эту куклу только что вытащили из блестящей обертки. Я усмехнулась своим мыслям, чем невольно озадачила гостью.

– Как тебя зовут? – тихо, но вполне уверенно спросила я, смотря прямо ей в глаза.

Она хотела сломить меня, напугать, но это лишь напускная бравада, меня таким не удивишь, я могу быть сколь угодно беспомощной, но когда меня начинают откровенно унижать, готова растоптать, сбить спесь…

– Что? Да как ты смеешь так со мной говорить?! – взвилась она.

– Я только спросила, как зовут ту, у которой хватило наглости и дурости, сунуть свои маленькие ручонки в горячие угли? Надеюсь, ты хорошо продумала свой план по моему устроению?! Может Никольскому я уже не нужна, но он никогда не простит жизнь своего ребенка, ни тебе, ни мне! – 'дура, самовлюбленная дура! – устало подумала я.

Кажется, она сейчас заплачет, черт!

– Ты чего, реветь собралась? – она зло посмотрела на меня и отвернулась. Сделав шаг к двери, обернулась, в ее глазах плескалось откровенное злорадство.

– Ты сгниешь здесь или умрешь…от страха.

Дверь за ней захлопнулась, а я почувствовала, как силы не пойми откуда взявшиеся во время разговора, стремительно покидают меня. Рухнув на матрас, мне захотелось плакать, но меня переполняла такая сильная злость, не дающая слезам найти выход.

А ведь она все верно продумала, Никольский решит, что я сбежала, будет искать, но моих следов не найдет, он и не подумает искать виновную в очаровательной куколке, которая только и умеет что улыбаться, да хлопать ресницами. Неужели она все это сама придумала?

Я покачала головой.

Нет, на это у нее вряд ли мозгов хватило, значит, кто-то добрый и люто ненавидящий Никольского подсказал, а кто у нас из таких? Правильно, Шорохов, но это из тех о ком я знаю…м-да не густо.

Я привалилась спиной к стене и отключилась от всего.

Не знаю, сколько я провела времени в таком состоянии, но длинный до этого прямоугольник солнца под дверью, теперь стал тонкой оранжевой полоской.

Вытянувшись на матрасе я потянулась.

Надо же, заперта, забыта всеми, и все равно чувствую себя, как на прогулке. Иммунитет черт его дери, после психушки все кажется мне простым и нереальным. Может, я не вылечилась, а еще больше тронулась умом?

Забавно. Что сможет выбить меня из этой непробиваемой скорлупы? Хотя, если задуматься, сегодняшняя ночь стала редким исключением, может еще пара таких жарких ночей и вуаля – человек во мне умрет навсегда? Все же надеюсь, что до этого не дойдет…

От размышлений меня оторвал странный звук. Кто-то ковырял в замке, но никак не мог попасть ключом в скважину.

Поднявшись с матраса, я тихо прокралась к двери, встав так, чтобы когда ее распахнут, оказалась за ней, и тогда у меня будет шанс улизнуть отсюда. Наконец, незадачливый визитер попал в замочную скважину. Щелкнул открытый замок, дверь начала медленно открываться. Я замерла в своем укрытии, даже перестала дышать.

Шурх.

О нет!

Ноги подкосились, слабость разлилась по всему телу, пришлось привалиться к стене.

От двери на пол легла большая черная тень, а потом появился и сам гость. Невысокий, но очень широкий в плечах, он был одет в засаленное тряпье. Здоровенные ручищи, по-звериному поджаты к груди, пальцы на руках расслаблены. Он поводил своей вихрастой башкой из стороны в сторону. Лицо сморщенное как высохшее яблоко, лоб, сильно выпирающий в перед, отчего кустистые брови нависали над глубоко посаженными глазами. Высоко вздернутый нос напоминал недозрелую сливу, крылья носа и верхняя губа хищно подрагивали, когда он втягивал воздух, совсем как собака, почуявшая зверя. Нижняя губа все время оттопыривалась, обнажая кривые зубы. Если бы не принесенная им аура страха, то я не поверила, что такое может быть. Закрываешь глаза, и не чувствуешь присутствие чужого человека, только лишь раздражающее нервы напряжение разлитое в воздухе.

И самое ужасное, он все также топтался около входа, загораживая весь проем своим мощным телом. Странно то, что он до сих пор не поднял шум, ведь на матрасе меня не было. Получается, он слеп или…

Закончить мысль я не успела, гость сделал шаг вперед.

Шурх.

Этот странный звук издавал плетеный кожаный шнурок, свисавший у него из-за пояса, волочившийся по полу вслед за хозяином. Странный человек сделал еще шаг в сторону моей лежанки и замер.

Сделав глубокий вдох, я выскользнула из-за двери…но не успела я и шага за порог ступить, как чьи-то сильный руки дернули меня назад, сжав в железные тиски. Я закричала, стараясь вырваться, но не смогла даже пошевелиться. Затылок опалило горячее дыхание, а чуткое обоняние сразу же распознало острый запах давно не мытого тела.

Крик, из испуганного перешел в защитный визг, уши заложило от давления. Мужчине мои вопли видимо тоже не пришлись по душе, и он просто закрыл рот рукой.

Оуууу, меня сейчас банально стошнит.

Не знаю, сколько бы я трепыхалась, но он потащил меня обратно в каморку. Его ладонь, после того как я замолчала, переместилась на грудь и поползла вниз.

– Нет! – закричала я, рванувшись вперед. Рукав платья не выдержал и остался у него в руке, а я от сделанного рывка не смогла устоять на ногах, рухнула прямо на матрас.

Черт!

Перевернувшись на спину, неуклюже поднялась и села. Внимательно смотря за нависшим надо мной мужчиной, а он, тем временем сжимал в руках оторванный рукав, жадно вдыхая запах ткани.

Бежать бесполезно, его реакция намного быстрее моей.

Но что тогда делать? Я замерла.

Мужчина оторвал лицо от скомканного рукава платья и прыгнул на меня.

Что-то в голове щелкнуло, а я с удивлением наблюдала, как медленно приближается его тело, вот ноги плавно оттолкнулись от пола, а руки неторопливо вытянулись вперед.

Испуганный взмах ресниц, удар сердца и время ускоряется.

Тяжелое тело падает на меня, из горла рвется вопль ужаса переходящий в придушенный тяжестью хрип. Руки мужчины начинают шарить по телу, а его холодный нос скользит по голой коже руки и плеча, вдыхая запах тела.

Ни шевельнуться, ни ударить, я ничего не смогу сделать!

Отчаянье горячей волной нахлынуло, оставляя после себя чувство отвращения.

Отключиться, надо отключиться от всего этого! Но как после всего произошедшего жить?

Быть изнасилованной полудурком, животным, которое не то, что говорить, даже думать не умеет, довольствуясь лишь одними инстинктами.

Жгучая ненависть вскипела в крови, крик полный боли и ненависти вырвался из горла, заполняя собой все пространство каморки. Мужчина недовольно зарычал, затыкая руками уши. Я подскочила на месте, рванувшись в сторону открытой двери, но в мою ногу вцепилась грязная ручища. Упала на обитый железом порог, сильно ударившись ребрами, застонала от резкой боли. Дернувшись вперед, зашипела.

– Пусти! – мужик недовольно заурчал, потянул на себя. Где-то в доме раздался звук шагов. Я метнула полный надежды взгляд на пустой коридор, но новый рывок за ногу вернул меня к реальности, – эй, кто-нибудь, помогите!

Шум усилился, а вместе с ним и хватка, он тащил меня назад. Оглянувшись на мужчину, я извернулась и пнула второй ногой по лицу. Он обиженно взвизгнул, сжавшись на полу грязным комком.

Медленно поднявшись с пола, я, пошатываясь, побрела по коридору. Перед глазами все плыло, а голова походила на раскаленный шар.

Только бы не упасть в обморок…

Меня резко повело в сторону, как чьи-то руки бережно подхватили, предотвратив падение. Я из последних сил разлепила тяжелые веки. Серые глаза смотрели на меня растерянно и удивленно.

– Саша? – спросил мужчина.

– Вот и увиделись, гонщик… – устало прошептала я, проваливаясь в черное забытье.

Прозрачные летние сумерки смешивались с редкими огнями придорожных кафе, бросая внутрь салона быстро пропадающие блики. Мне казалось, что машина стояла на месте, если бы не мелькающие за окном темные силуэты деревьев.

Я уже минут пятнадцать как пришла в себя, и теперь тихо, словно мышка лежала на заднем сидении машины, за рулем которой сидел Виктор – нечаянный знакомец, ставший моим спасением. Только вот в голове крутились мысли отнюдь не благодарности. Злость и растерянность властвовали над моими чувствами, копясь и множась от минуты к минуте. Но благо то, что я никак не решалась заговорить с ним, а точнее, вылить переполняющее меня негодование. А еще мне стало безумно жалко себя, такую несчастную и невезучую, видимо, судьбой предрешено жить полной неудачницей.

Гнать, гнать подальше эти стенания по загубленной жизни, я ведь сильная, правда? Но сколько же можно проверять меня на прочность? Так и до смерти недолго, а она уж не побрезгует поломанной душой, приберет в свои костлявые ручонки, да так что не будет пути обратно. Так может не стоит оттягивать неизбежный момент? Плюнуть на все предосторожности?

Врешь! Самой себе и не стыдишься слов своих! Окстись, ты давно не одна, в тебе уже бьется новое маленькое, хрупкое сердечко, нуждающееся в заботе и любви!

Верно…каюсь, забыла.

Внутренние разногласия перешли в стадию глубокой задумчивости, но стоп! Есть же куча неразрешенных вопросов, требующих немедленных ответов.

Я осторожно приподнялась с сидения и тихо заговорила:

– Что ты там делал? – он на меня даже не обернулся, но лицо, видимое мной в зеркале заднего вида стало чуточку сосредоточенней.

– Это мой охотничий домик, точнее сторожка лесника, – на лице не дрогнул ни один мускул.

– Вот значит как? А тот полудурок, наверное, пес, охраняющий ее? – мне сейчас знаете ли не до любезностей.

– Что-то вроде, – туманно ответил он.

– Ммм…а кем тебе приходится невысокая зеленоглазая блондинка с замашками юного террориста? – зрачки в его глазах дрогнули и расширились, отчего глаза стали почти черными, – вижу вы довольно тесно знакомы…

– Она моя сестра, – его руки сильнее сжали руль.

– А сестру как зовут? – почти промурлыкала я.

– Виктория.

– Занятно…Виктор и Виктория, – улыбка помимо воли расплылась на моем лице.

– Да, у моего отца было своеобразное чувство юмора.

– Ну да не важно, – я тряхнула головой отгоняя, прочь неуместные мысли, – она меня собственно и посадила под замок, мило правда?

– Она не могла, – 'упрямец'.

– Ты слишком хорошего о ней мнения, – я не должна перед ним оправдываться, да и почему собственно? Если ей так уж нужен Никольский забирала бы без этих совершенно идиотских планов мести. Я не просила, чтобы на мне женились, заботились и прочее, так в чем моя вина…хотя это меня вряд ли оправдывает. В ее глазах я всего лишь разлучница, соперница, помеха, так почему не устранить это досадное недоразумение. А что до методов…разве это важно?

– Что же вы не поделили? – о, а вот мы подошли к самому интересному.

– Мелочь, по сути… – попыталась уйти от ответа.

– И все-таки?

– Никольского, – а больше ему знать не нужно.

– Андрея значит…

– Знакомы? – 'я удивлена, хотя много ли я знаю о собственном муже?

– Бизнес.

– Ах, бизнес? Интересно… – мой взгляд упал на дорогу спереди, которую освещали фары, – а куда мы едем?

– Ко мне, – 'хитрец, а глаза то, как заискрились'.

– Мне домой надо.

– Мы почти приехали.

– Ты не понял, я хочу к себе домой, – упрямо заявила я.

– Завтра.

– Что завтра?

– Я завтра отвезу тебя…если захочешь, – как-то слишком расплывчато прозвучали для меня, его слова, опять же это если.

– А что у тебя там лавка чудес? – кажется, мои слова прозвучали глупо, отчего Виктор рассмеялся, а я надулась.

– Что смешного? – недовольно поинтересовалась я, разглядывая свои запястья.

– Какой же ты еще ребенок! – 'смешно ему'.

– Мне так удобнее, еще успею повзрослеть.

– Как твои руки? – уже серьезно спросил Виктор.

– Побаливают, да раны обработать не помешало, – отстраненно сказала я. На самом деле запястья оказались в ужасном состоянии: под кожей расплывались черные синяки, а в некоторых местах она была содрана, и ранки кровоточили. Болел и бок, которым я приложилась об железный порог, но это все мелочи по сравнению с тем, что могло произойти.

– Потерпишь еще немного? Мы уже скоро приедем, – в его голосе звучала некоторая напряженность, интересно он думает, что я начну истерить по такому незначительному поводу?

– Да в чем вопрос? Конечно, потерплю, только вот меня несколько напрягает так с тобой общаться, – призналась я, глядя на его отражение.

– В смысле?

– Ну, мне сложно разговаривать с человеком, который сидит на водительском сидении, и наблюдать за ним только через отражение в зеркале, – улыбаясь, ответила я.

– Так в чем проблема перелезай сюда.

– Шутишь? На мне платье-то держится на одном честном слове, – я с сожалением осмотрела свой весьма потрепанный наряд, подтянув так и норовивший сползти с груди кусок.

– Тогда подожди, сейчас остановлюсь, – машина перестроилась в крайний ряд и плавно затормозила на обочине дороги, вокруг которой высилась густая лесопосадка.

Я распахнула дверцу и неуверенно вылезла из машины, от слабости меня слегка покачивало. Касаясь одной рукой нагретого бока машины, я дошла до передней пассажирской двери, как прямо над ухом послышатся голос Виктора.

– Тебе помочь? – я обернулась, состроив независимую рожицу.

– Нет, но если у тебя есть что-нибудь попить, я была бы очень благодарна, – сказала я, опускаясь на сиденье.

– Конечно, – он исчез в темноте летнего вечера, а через минуту сел рядом со мной, протянув мне бутылку с водой.

– Спасибо, – я взяла протянутую мне бутылку и жадно прильнула к горлышку. До этого момента я даже не подозревала насколько хочу пить. Утолив жажду, я почувствовала на себе внимательный взгляд.

– Что? – несколько раздраженно ответила я.

– Сколько тебя там продержала моя сумасшедшая сестренка? – горько усмехнулся Виктор, тут же отведя взгляд.

– Сутки, может чуть больше, – я пожала плечами, а платье только того и ждало, вновь сползло, – черт!

– Воюешь с одеждой, – Виктор улыбался, и в этом проявлении эмоций ощущалась искренность.

– Ага, эта тряпка отказывается прикрывать положенные места, – ворчливо заметила я.

– Поехали? – я кивнула.

Машина сначала плавно тронулась, а затем резко рванула вперед. Скорость, с которой гнал машину Виктор, не поддавалась моему восприятию, мне стало страшно. Вжавшись в кресло, я зажмурилась.

– Боишься скорости? – спросил Виктор, не отрывая взгляд от дороги.

– М-можно и так сказать, – неохотно согласилась я.

– А сама погонять любишь?

– Верно, но звучит странно, не так ли?

– Почему же, ты просто не можешь до конца довериться, от этого и боязнь, – осталось только поаплодировать ему за проницательность.

– Угу, что еще интересного заметил? – он сделал вид что задумался, если бы не дрогнувший уголок губ, – да ладно тебе не напрягайся, можешь смеяться.

– Даже не собирался, – дипломатично ответил он, уже не пытаясь удержать улыбку.

– Аха, и все же?

– Еще тогда, когда увидел тебя сидящую одну в кинотеатре, заметил насколько ты одинокий человек, и просто потерянная девушка. Даже поза, в которой ты сидела, прямо-таки кричала о замкнутости.

– Ты прав…но не стоит копаться в моем поведении, это не слишком приятно, – я передернула плечами.

– Мне не нужно этого делать, я уже все что хотел, увидел.

– Не слишком ли ты самонадеян? Хотя это скорее риторический вопрос, – отвернувшись от него, я начала вглядываться в темноту, ища там для себя ответ. Но мне не нужно искать, ведь все давно решено: это никогда не закончится, слишком далеко зашла я, пути назад нет. А был ли выбор? Возможно, но тогда мне никто не мог сказать, запретить или помешать. Я сама камень за камнем выкладывала, строя стену, которая в итоге и замуровала меня. Все сделала сама, и винить никого не нужно…не стоит.

– Не стоит заниматься самобичеванием, – тихий голос Виктора застал меня врасплох.

– Почему? – мой голос показался безжизненным.

– Ты молодая, красивая, неглупая девушка, – я хмыкнула на 'неглупую', – у тебя все впереди.

– Да, спасибо за своевременное предупреждение, уже начала бояться, – мрачно пошутила я.

– Не придирайся к словам, – раздраженно отмахнулся мужчина.

– Вот видишь тебе уже трудно со мной общаться, а ты тащишь меня к себе, да еще и заявляешь, что я передумаю оттуда уезжать. Нет, я не исключаю такую возможность, только ты сам меня выставишь, а в причине 'развода' укажешь: не сошлись характерами, – продолжала гнуть свое.

– Хм…

– Что?

– Да вот все никак не решу сейчас тебе всыпать, или подождать пока приедем? – задумчиво пробормотала он, продемонстрировав мне совершенно людоедский оскал.

– Что?!!!! Да я тебе второй раз в жизни вижу, а ты мне о таких вещах говоришь! – взорвалась я, и тут же остыла, понимая, что он лишь сделал ответную провокацию, – черт с тобой!

– Вот и хорошо, мы уже приехали, – действительно машина въехала на ярко освещенную площадку и остановилась около крыльца.

Я нехотя выбралась из машины и удивленно огляделась, тут явно чего-то не хватало…

– Так, а где забор?

– А он тебе очень нужен? – 'как он это делает?

– Не надо ко мне так больше подкрадываться! – возмутилась я, а на меня смотрела пара честных-пречестных серых глаз, – а насчет забора…нет, не нужен, он только лишь создает иллюзию безопасности, но никогда не спасает от…дурных намерений.

– Хочешь сказать, что ты не считаешь себя материалисткой, как большинство? – заинтересованно спросил Виктор, открывая передо мной дверь.

– Не всегда, хотя в наше время сложно ею не быть, жить эмоциями, мечтами весьма опасно.

– Ты так говоришь, будто точно это знаешь.

– Знаю, – отрезала я, – скажи, как тебя называют друзья? А то Виктор и на 'ты', не очень сочетаются.

– Вик.

– Вик, я очень устала, и раз гостеприимство мне навязали, то я бы хотела поесть и лечь спать, – утомленно сказала я, когда мы оказались в просторной комнате с камином.

– Конечно, пойдем.

– Но сначала в душ.

Оставшись одна в выделенной мне спальне, я скинула с себя грязное платье и белье, зашла в ванную.