Текст книги "Любовь по правилам и без 2 (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
23
Господи, кто бы знал, как я боялась этого слова – «люблю»!
Что принесла мне моя прошлая любовь? Я ведь могла сколько угодно изображать вперед всеми, даже перед Полин, что все давным давно забылось и быльём поросло, но ведь помнила же. До мельчайших деталей. И любовную лихорадку, охватывающую меня при мысли о нем, и выворачивающую меня наизнанку боль от его предательства.
Мои чувства к Марку были и похожи и одновременно непохожи на то, что я испытывала пять лет назад.
Но если с Романом я постоянно ощущала себя, как на пороховой бочке – того и гляди, рванет, то с Марком я чувствовала себя, как под абсолютной защитой. И где-то, глубоко внутри, мне было уже наплевать, чей он родственник. И я давно уже не девочка, сорок лет бабе, врать самой себе глупо и недальновидно. Люблю. Но сказать об этом вслух? Робела. Боялась сглазить, вспугнуть то хрупкое, но такое важное, что уже родилось между мной и Марком.
– У вас что, совсем совести нет?
Я мотнула головой, выныривая из раздумий, и заметила Полин, стоящую рядом.
– Мы уже идем, – сказала, бросив чуть виноватый взгляд на Марка.
– Я помешала выяснению отношений, – ничуть не смутившись, заявила тетя. – Понимаю и прошу прощения. Но сегодня у Бориса юбилей. Надеюсь, вы об этом еще не забыли?
Я уставилась на нее во все глаза. Это что сейчас такое было? Сама же говорила, что мне нужно определиться, а теперь?
– Всему свое время, – ответила Полин на мой молчаливый вопрос и обратилась к Марку: – Взываю к вашей совести. Сначала юбиляр, а отношения будете выяснять завтра.
– Прошу меня простить, – Марк изящно склонился перед Полин. – Мы немного увлеклись.
– Я так и подумала.
Тетушка подхватила меня под локоть и повела в зал.
– Что бы это значило? – спросила я у нее тихонечко.
– Родственная помощь, племяшка, – хмыкнула тетя. – Мне отчего-то кажется, что ты абсолютно не готова выяснять отношения. Или я ошиблась?
– Я, кажется, его люблю, – выдала я вместо ответа.
– Это хорошо или плохо?
– Если бы я знала.
Тетя бросила на меня еще один пристальный взгляд и сказала, словно размышляя вслух:
– Я всегда считала, что Мари нужен братик.
– Что?
– Или сестричка. Да и отец бы ей не помешал.
– Ты думаешь, что Марк….?
– Будет прекрасным отцом, – продолжила за меня Полин.
– Но Роман…
– Возможно, неплохой отец, – кивнула тетя, – только оно тебе надо? Предавший однажды, придаст и в другой раз.
– Бывают исключения.
– Да? И где же они, эти исключения? – поинтересовалась Полин, демонстративно оглядываясь по сторонам. – Покажи мне, пожалуйста. Что-то я их не вижу.
– Наверное, ты права. Пойдем к гостям, неудобно перед Бо.
Мы вошли в зал, и тут же меня перехватил Виктор, а Полин пошла к Борису, исполнять обязанности хозяйки праздника.
Остаток вечера я провела, не отходя от своего редактора. Не хотелось его обижать, все-таки ничего плохого он мне не сделал. Марк прожигал меня насквозь испепеляющими взглядами, а спустя часа полтора сделал знак, что уходит. На мой безмолвный вопрос: почему, провел ребром ладони по горлу и закатил глаза, демонстрируя, что больше здесь оставаться не может. Я вспомнила слухи о том, что он нелюдим, и согласно кивнула.
Марк, попрощавшись с Бо, ушел, а через минуту на мой телефон пришло сообщение: «Сил нет смотреть, как возле тебя отираются левые мужики. Давай встретимся завтра?»
Я представила себе, сколько сил стоило Марку сдержаться и не устроить разборки, улыбнулась и ответила: «Давай».
Уже поздно ночью, когда все закончилось, Виктор отвез меня домой. Мы избегали разговоров. Мне было неловко перед ним. Когда такси притормозило у моего дома, Виктор спросил:
– Твое решение окончательное?
– Окончательное и бесповоротное, – ответила честно. – Прости.
– Зря отказываешься, – хмыкнул Виктор и враз стал похожим на самого себя: насмешливого и въедливого успешного издателя. – Мы бы с тобой всех порвали.
– Да мы и там порвем.
– Тоже верно, – легко согласился Виктор.
– Я пойду. Спасибо тебе за вечер.
Виктор вышел из машины и помог выйти мне.
– Кстати, долго мне еще ждать следующий текст? – спросил, держа меня за руку.
Я уставилась на него во все глаза.
– По графику.
– Нет, надо раньше, – не согласился Виктор.
– Как это?
– А ты что думала? Это у моей невесты были преимущества, а у моего автора – извини, нет.
– Ну ты и….!
– На том и стоим, – он улыбнулся и поцеловал мне руку.
Совершенно не могла на него злится, знала же, что Виктор никогда своего не упустит.
Виктор уехал, а я поднялась по ступеням и стала искать ключи.
– Аня, – раздалось над ухом.
Я резко выпрямилась. Роман стоял практически вплотную ко мне. И как только смог так незаметно подкрасться? Вот только разборок с ним мне сегодня не хватало!
– А тебе что надо?
– Ань, я много думал.
– И?
– Я хочу быть с тобой.
Снова – здорово!
Я устало прислонилась к перилам и зачем-то спросила:
– И как ты себе это представляешь?
Роман стянул с плеч пиджак, бросил его прямо дна ступеньки и устроился на нем. Молча достал сигареты, прикурил одну.
– Я хочу развестись, – ответил наконец.
– Даже так?
– Да.
Кажется, все серьезнее, чем я себе представляла. Нет, с одной стороны, конечно, такое рвение любой женщине будет приятно, а с другой – у него действительно семья: жена, ребенок. И разбивать эту семью я не хочу. А с третьей стороны, если он серьезно решил развестись, то я вряд ли смогу этому помешать. Да и какое мне дело до их семьи?
Но чувство вины продолжало давить, поэтому я оттолкнулась от перил и устроилась рядом с Романом, плечом к плечу на его пиджаке.
– Ром, может, не стоит рубить с плеча?
– Да какое там с плеча! Ты считаешь, я раньше об этом не думал? Думал. И тебя вспоминал, ругал себя, козла.
– Я все равно не буду с тобой.
– Дело ведь не только в тебе. Понимаешь, мы ведь с Соней дружили, нормально все было. Но, оказывается, дружить это одно, а быть семьей – совершенно другое. Я не люблю ее, она не любит меня. Это не жизнь, существование какое-то получается.
– У вас же ребенок, – напомнила ему.
– Думаешь, ему лучше жить в семье, где папа и мама чужие друг другу? Я ведь не от сына хочу уйти, от жены. И сделаю все, чтобы наш развод не отразился на Майки.
И столько любви прозвучало в его голосе, когда он назвал сына по имени, что я поинтересовалась:
– Сколько ему?
– Четыре, скоро будет пять.
«Как и Машке», – подумала я, и стало горько. Вот он сейчас о любви мне поет, а сам ребенка заделал подружке, когда мы с ним еще встречались. Это прям самое настоящее проявление того неземного чувства, о котором Роман тут распинался.
Наверное мои мысли были написаны у меня на лице, потому что Роман сжал губы и покачал головой. Потом воздохнул глубоко, как перед прыжком в воду и сказал, не спуская с меня глаз:
– Майкл не мой сын.
– Как это? – усмехнулась я.
– Я не его биологический отец.
Тут уже мне стало не до усмешек. Я потянулась, отобрала у Романа сигарету и глубоко затянулась, пытаясь вернуть мозги на место.
– У Сони был роман, не знаю с кем. Она не говорила, я не спрашивал. Они расстались, а потом она узнала, что ждет ребенка. Понимаешь, ей нельзя было делать аборт. У нее вообще проблемы по гинекологии, врач сказал, что если избавится от ребенка, другого может не быть. Она не знала, что делать. Родители ее бы убили, если бы узнали. А дозвониться до отца ребенка не получилось. Там какая-то мутная история, он вроде уехал из страны.
– И она попросила тебя жениться на ней? – встряла я.
– Нет, не просила. Рассказала. И я не мог ей не помочь. Анька, я очень плохо поступил с тобой. Мне надо было тебе все объяснить, но я побоялся.
– Чего? Я бы все равно не смогла тебе запретить жениться на другой, – сказала тихо. – Ты уже достаточно большой мальчик, чтобы принимать самостоятельные решения.
– Если бы я увидел тебя тогда, передумал бы. А ведь пообещал, и Соня на меня рассчитывала. Я должен был предать или подругу, попавшую в беду, или любимую женщину.
– И ты выбрал меня, – сказала, ощутив, как стукнуло сердце, услышав слова «любимая женщина».
Что же я за тряпка-то такая?
– Чтобы предать.
– Да, – он кивнул и опустил наконец-то взгляд. – Ты сильная, ты справилась. А Сонька … Понимаешь, у нее такие своеобразные родители, они бы не приняли ребенка вне брака. Боюсь, что мой разлюбезный тесть просто отволок бы дочку к врачу.
– Так не бывает, мы не в каменном веке живем.
– У них бывает, поверь. Она слабая. И она очень боялась. Я должен был ей помочь.
Мне нечего было ему сказать. Нет, как ни странно, я его прекрасно понимала. Он поступил благородно, спас подружку. Только вот при чем тут я? Почему ее надо было спасать за мой счет? И за счет моей дочери? Теперь у мальчика Майкла есть папа, а у девочки Мари его нет. Это, по-вашему, справедливо?!
– Кто знает о том, что Майкл тебе не сын?
– Соня и я. Теперь еще и ты.
– Я никому об этом не скажу.
– Знаю, Аня.
– Но ты не можешь теперь отказаться от мальчика.
– Я не отказываюсь от своего сына! Я даже хочу договориться с Соней, чтобы Майки жил со мной. У нее проблемы со здоровьем, и так будет для всех лучше. Анька, ты только не отталкивай меня сразу. Присмотрись, подумай. Вдруг еще можно что-то исправить?
– Рома, пожалуйста, не трави мне душу, – взмолилась я.
Роман взял мою руку и поцеловал.
– Да ты совсем ледяная. Я тебе заморозил. Беги домой.
Мы поднялись. Роман отряхнул пиджак и попытался накинуть его мне на плечи. Я выставила вперед руку и отрицательно помотала головой.
– Не надо.
– Хорошо.
– Пойду, – сказала ему. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил Роман и вдруг задал неожиданный вопрос: – Мари ведь моя дочь?
Меня хватило только на короткое и очень резкое:
– Нет.
– Я подсчитал! – упрямо заявил Роман.
Нет, вы это видели? Подсчитал он? Тоже мне, великий математик и гинеколог в одном флаконе, блин.
– Нет!
И ушла. Я не буду больше ни о чем с ним говорить, потому что в волнении могу сказать что-то не то, что даст Роману окончательно убедиться в правоте своей пока что догадки. Нет, нет и нет.
Мари спала в своей комнате. Они с няней уехали намного раньше меня, все же мероприятие не было рассчитано на четырехлетнего ребенка. Мари устала и готова была уснуть прямо на руках у очередного клоуна – аниматора. Я распорядилась, чтобы ее с няней отвезли домой, дождалась звонка от няни и продолжила исполнять обязанности если не хозяйки – тут хозяйкой была Полин, то члена семьи юбиляра.
Я проверила – дочь и няня безмятежно спали. Машка в своей кровати, няня на специально приобретенном для таких случаев надувном матрасе. Вот и славно, можно смело идти в душ.
Рассказ Романа выбил меня из колеи. Я понимала, что уже ничего не изменишь, но все равно не могла не думать: что было бы, если бы он тогда пришел ко мне. Рассказал правду, спросил, как ни глупо это звучит, разрешения. Я бы поняла его? Смогла бы безропотно отойти в сторону? Дать любимому мужчине жениться на другой? Особенно в свете того, что узнала о своей беременности.
На миг позволила себе представить, что тогда ничего такого не случилось. Мне никто не звонил, София не оказалась беременной неизвестно от кого. Мы бы были вместе? Не знаю, но отчего-то не сомневалась, что у Машки был бы отец.
Все мои размышления сводились только для одному: что мне теперь делать? Сознаться в том, что Машка его дочь или стоять на смерть, все отрицая? Он ведь хороший отец, я видела. И о своем сыне Роман говорил с такой нежностью и любовью, что я даже стала ревновать немного.
А потом запоздалая мысль: вдруг врет?
Мне нужен был чей-то совет. Вот не знаю зачем, ничего же уже не изменить, но все равно – нужен.
Утром, проводив Машку с няней на занятия, я ходила по квартире, думала, прикидывала, взвешивала. И, наконец, решилась.
– Марк, – сказала в трубку, – мне нужно знать правду.
– Все, о чем спросишь, – ответил он спокойно, тоже забыв поздороваться.
– Но я хочу, чтобы ты дал слово: то, о чем я скажу сейчас, останется между нами.
– Конечно.
Он ответил уверенно, ни секунды не колеблясь. И я рассказала Марку о том, что узнала от Романа, опустив только то, что Майки не его родной сын. Просто сказала, что Софии нужна была помощь. Глупо, конечно, но я должна была услышать мнение человека, который знал Валишевского, возможно даже лучше меня. Нет, конечно, лучше.
Марк дал мне высказаться.
– Что ты хочешь услышать от меня?
– Он сказал правду? – задала я главный для себя вопрос.
– Да, – ответил Марк, ни секунды не раздумывая.
– Он не мог мне соврать?
– Знаешь, – неожиданно он сменил тему, – я ведь не узнал тебя.
– Когда? – не поняла я.
– На презентации твоего романа.
– Мы виделись раньше?
– Я видел тебя раньше, – ответил Марк, подчеркнув местоимение «я».
– Значит, я тебя не видела?
– Скорее всего, просто не обратила на меня внимания.
– В Москве?
– Да. Я привез Сергея на встречу с тобой, в парк у твоего дома.
Я попыталась вспомнить все обстоятельства той встречи. Да, за рулем ведь кто-то сидел. И еще голос. Тот человек что-то крикнул тогда. Позвал Валишевского? Нет, сейчас уже не вспомню.
– Ты знал, зачем он приехал?
– Я знал, что Роман увлекся не совсем подходящей ему женщиной, – ответил Марк. – Сергей хотел поговорить с тобой, я был против. Не стоит вмешиваться в чужие любовные дела, даже если это дела твоего сына. Но кто бы меня спрашивал? Он попросил меня помочь, отвезти его на встречу. Сергей отвратительно водит машину, а брать водителя он не хотел.
– И ты отвез.
– Да, отвез. Знаешь, после вашей встречи, он изменил свое мнение.
– Я перестала быть неподходящей?
– Он решил не вмешиваться.
– Тебя не было тогда на приеме, – припомнила я.
– Я не хожу на такие мероприятия.
– Совсем?
– Крайне редко. Тем более, что мне не понравилась его идея – столкнуть тебя, Ромку и Софию. Но после приема, он сказал, что его сын идиот. Я, когда узнал о решении Романа, был крайне удивлен.
– Они бы приняли меня?
– Да. Может без восторга, но приняли, – ответил Марк. – Кто же знал, что племянничек решил поиграть в благородство, да еще и таким дурным способом. Понимаешь, он никогда не был подлым. Легкомысленным, да. Порывистым, тоже да. Где-то безответственным. Но подлым – никогда. И если он говорит, что испугался, значит и вправду испугался. Спрятал голову в песок, понадеялся на что-то. И вот результат.
– Ты его оправдываешь? – возмутилась я.
– Нет, не оправдываю. Просто пытаюсь тебе объяснить, какой Роман на самом деле.
– Он хочет развестись!
– Тебе есть до этого дело?
– Из-за меня.
– Не уверен. Скоре, встреча с тобой послужила катализатором. Они неплохая пара. Дружная. Но, мне думается, что одной дружбы не достаточно, чтобы брак был счастливым, – сказал Марк.
– Он любит сына?
– Конечно, это же его сын. Как можно не любить собственного ребенка?
Я молчала. Марку я верила. А это значит, что Роман сказал правду.
– Что будешь делать? – спросил Марк. – Скажешь ему о дочке?
– Не знаю. Я очень боюсь ошибиться, понимаешь?
– Понимаю, – согласился Марк и замолчал.
– Анна, – позвал после небольшой паузы, – ты так и не ответила мне.
– Тебе?
– Ты…. Я сказал тогда, на приеме у Бориса…
Сказал? Но что? И вдруг, как озарение: «я тебя люблю». Я ведь не ответила ему тогда, растерялась. А потом пришла тетя и увела меня. Но сейчас нужно что-то ответить. Сказать, что люблю?
Те чувства, что я испытывала к Марку, наверное, больше всего и походили на любовь. Но после признания Романа, что-то во мне всколыхнулось. Что-то такое, что не давало ответить на чувства Марка.
У нас с Валишевским общая дочь. Какая женщина на моем бы месте не мечтала о том, что однажды мужчина придет, скажет, что был неправ, будет просить прощения? Какая женщина не попыталась бы представить, что смогла бы простить? Роман… я ведь любила его. Возможно, впервые в своей жизни. Он был таким…. Таким…. В отчаянии подобрать эпитет, я просто махнула рукой.
Марк другой. Да, не такой безбашенный, но ведь мне и не нужен сейчас безбашенный мужчина. Я давно выросла и стала ценить другие качества. Спасибо Валишевскому, научил. Показал на деле, так сказать.
Марк никогда бы не поступил так со своей любовью, даже если бы проблемы были у десятка его подруг. И это для меня тоже было важным. А еще то, что я чувствую в его присутствии. Словно бы вокруг меня вырастает такая невидимая стена, отгораживающая от всего мира. Он никогда не даст меня в обиду. Ни меня, ни моего ребенка. Это называется забота и внимание. Такие необходимые мне и Машке.
Роман мое прошлое. И Машкин отец. Но предавший однажды, предаст вновь.
– Марк…, – я опять замялась.
И он расценил это по-своему.
– Не надо. Я понял.
– Марк!
Ведь я хотела объяснить, что чувствую к нему!
– Анна, я не дурак. Понимаю с первого раза. И если я ответил на твои вопросы, то прости – меня ждут дела.
И голос совершенно другой. Спокойный и отстраненный. Холодный даже. Чужой.
Я очень хотела топнуть ногой и накричать на него. Пусть не смеет решать за меня. Да, я спросила его о Романе, но ведь это ничего не значит. Или для него значит? Я просто не хочу считать подлым лжецом отца моей дочери.
– Хорошего дня, – ворвался в мои мысли Марк.
И прежде, чем я успела хоть что-то ответить, положил трубку. Я попробовала перезвонить. Напрасно, его телефон не отвечал.
А на следующий день я словно попала в прошлое. Все началось с телефонного звонка.
– Анна, я хочу встретиться с вами.
24
А ведь это уже было со мной однажды, пять лет назад. И звонок, и это серьезное, строгое даже «я хочу встретиться с вами». Кажется, что в прошлый раз он представился? А сейчас что? Уверен, что я не забыла? Да у меня целая жизнь прошла за эти годы, я сто раз могла выкинуть его из головы, но все-таки, по какому-то закону особенной подлости, помнила.
– Зачем? – спросила, потому что глупо прикидываться, что я его не узнала.
– Надо поговорить.
– Мне не надо, – я выделила голосом первое слово.
Да, мне это точно не надо. Да и не хочется. И даже не интересно.
– Хорошо, – сказал он тем самым тоном, которым говорят с маленькими детьми, пытаясь заставить тех выпить особо горькое лекарство. – Это надо мне. Надеюсь, вы мне не откажете?
Хотелось смело заявить: зря надеетесь, но что-то удержало. Может быть – воспитание, все же меня с детства учили, что старших надо уважать, может быть – любопытство. Хотя нет, не было такого. Скорее, опасение, что, если не соглашусь по-хорошему, по-плохому будет хуже.
Меня хватило только на одно слово.
– Где?
– А где вам удобно? – вежливо поинтересовался Валишевский.
Тот, который Сергей Карлович.
– Где-нибудь в людном месте, – тут же ответила я.
Он хмыкнул и предложил:
– На мосту Александра Третьего вас устроит?
– Да.
– Завтра в два?
– В час, – внесла я встречное предложение.
Хотелось встретиться прямо сегодня, ждать не было сил, но я решила, что должна подготовиться.
– Я пришлю за вами машину, – одарил он меня с барского плеча.
– Спасибо, не стоит.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Хорошо, – покладисто согласился Валишевский – старший. – Завтра в час на мосту Александра Третьего.
Назавтра я подходила к мосту и размышляла о том, с чего бы Валишевскому предлагать такое странное место для встречи мост.
Начнем с того, что конкретно этот мост я не любила.
Если отбросить патриотизм, все-таки мост назван в честь Российского императора, то для меня он был слишком уж вычурным. Мне гораздо ближе были мост Менял, Пон-Неф или Карузель. По-средневековому, просто, даже аскетично, и надежно. Мост Александра Третьего с его несколько легкомысленными завитушками и позолотой был для меня чересчур. Нет, я понимала, что его строили в такое время, что вот эти фонарики, завитушки и прочая лепнина, щедро покрытая золотом, происходит не столько от нашей, почти восточной любви к блеску, сколько вследствие общей европейской моды, но ничего не могла сделать – не мое это, не мое.
Тем не менее, я шла от площади Согласия в сторону моста и пыталась разглядеть Сергея Карловича. Он ждал меня у памятника Черчилю. Забавно, мост Александра Третьего, а памятнике Черчилю. Увидел меня (Валишевский, не Черчиль) и сделал несколько шагов навстречу.
– Добрый день, – поздоровался и протянул руку.
Пожать?
– Добрый день, – повторила за ним и спрятала руки в карманы плаща.
Не хочу до него дотрагиваться.
– Пройдемте? – предложил Сергей Карлович и махнул в сторону моста.
Я только кивнула и первой двинулась к мосту. Некоторое время мы шли молча. Он ничего не говорил, я не спешила спрашивать.
– Как ваши дела? – поинтересовался, наконец, Валишевский.
– Хорошо. Спасибо.
– Как дочь?
– Растет, – позволила себе вежливую, отстраненную улыбку.
Мы еще помолчали, и я не выдержала.
– О чем вы хотели со мной поговорить?
– А вы не догадываетесь? – он как-то слишком уж театрально поднял вверх брови.
– Нет, – пожала я плечами.
– Точно?
– Совершенно точно.
– Но вы же говорили с Романом.
– Это он со мной говорил, я больше слушала.
И тут он дал волю эмоциям.
– Вы украли у нас самое ценное, – прозвучало обвинительно. – Вы понимаете, что натворили?
– Украла? – я демонстративно вскинула брови. – Вы шутите?
– Вы скрыли от нас ребенка!
– Да с чего вы взяли, что моя дочь имеет отношение к вашей семье? – теперь я позволила себе холодную улыбку.
– Бросьте, Анна, вы не производите впечатление женщины, крутящей по несколько романов сразу.
– Внешность обманчива.
– Я все знаю, – заявил Валишевский.
– Так уж и все?
– Мари моя единокровная внучка. Единственная единокровная дочь моего сына.
Я вопросительно посмотрела на него.
– Я знаю, что у Майкла другой биологический отец.
– Давно знаете?
– Недавно.
– И что? – спросила напряженно.
– Ничего. Вы меня вообще за кого считаете? Я что, по-вашему, монстр какой-то? Майки мой любимый внук. Был, есть и будет. Но и Мари мне тоже не чужая. Она моя плоть и кровь.
– У вас еще будут други плоти и крови, – возразила ему. – Роман вполне фертилен.
– И они тоже будут единственными и любимыми.
– А если Роман разведётся? Что будет с вашим любимым внуком?
– Да пусть хоть сто раз разводится, – отмахнулся Валишевский, – для моего внука, для меня, это ничего не изменит. Но мы говорим не о нем, а о моей внучке.
– Она не ваша внучка, – упрямо повторила я.
– А я уверен, что моя, – не менее упрямо ответил Сергей Карлович. – Анна, я не собираюсь ее у вас отнимать, если вы этого опасаетесь. Я даже ни на что не претендую. Просто хочу договориться с вами, что мы – я, моя жена, мой сын и другие члены семьи, будут общаться с девочкой. Она же Валишевская.
– Моя дочь Мари Гутталль.
Я отвернулась в сторону, пытаясь совладать с охватившими меня чувствами, как вдруг заметила на набережной знакомый припаркованный автомобиль. Сердце екнуло: нет, не может быть.
Я еще уговаривала себя, что мне показалось, как из машины уже вышел высокий мужчина в шикарном костюме и темных очках. Он огляделся, а потом, повернувшись в нашу сторону, замер.
Черт, черт, черт! Я не хочу верить тому, что вижу. Господи, пусть это будет ошибкой. Галлюцинацией. Обманом зрения. Я даже на мгновение закрыла глаза в надежде, что мираж рассеется. Нет, ошибки быть не могло. У своего роскошного автомобиля стоял Марк Лурье и смотрел прямо на меня.
– Это не меняет того, что Роман отец вашей дочери, – донеслось до меня будто сквозь вату.
И стало очень горько. И стоять тут, рядом с Валишевским – старшим, на мосту, уже совершенно невозможно.
– Ваш шпион, – я кивнула в сторону Марка, – ошибся.
Сергей Карлович проследил за моим взглядом и возразил:
– Вы все неправильно поняли. Он не шпион.
Ну, конечно, расскажите мне еще какую-нибудь сказочку!
– Моя дочь не имеет никакого отношения к вашей семье, – упрямо повторила я.
Ничего они от меня не добьются, буду стоять на своем.
– Анна, вы же понимаете, что это неправильно. У ребенка должен быть отец.
– Ваш сын тут совершенно не при чем.
Он достал сигареты, прикурил.
– Вы не оставляете мне выбора.
– О чем вы? – я оторвалась от Марка посмотрела на отца Романа.
– Экспертиза ДНК.
– Без моего согласия?!
– По решению суда, – твердо ответил Валишевский.
– Здесь Франция.
– Именно потому, что Франция. Это в России у вас получилось бы задвинуть биологического отца. В Евросоюзе оба родителя имеют совершенно одинаковые права.
Сволочь! И он, и его сыночек, и предатель Марк! Ничему меня жизнь не учит! Доверилась, блин. Любовь, каменная стена, прочая чушь! Во рту сильно загорчило.
– Вы не посмеете, – сказала глухо, прекрасно понимая, что посмеют, и еще как.
Это действительно Франция, и тут свой взгляд на права родителей и детей. Впервые пожалела, что у Машки нет российского гражданства.
– Если мы не прийдем к согласию, у нас не останется другого выхода.
– Мари не дочь Романа.
– Вот экспертиза это и выяснит, – отрезал Валишевский.
Меня загоняли в угол. Наверное, раньше я бы сдалась, пошла на попятный. Но я давно уже не та неуверенная в себе женщина, которая влюбилась в мальчишку – мажора на десять лет младше, я не позволю собой манипулировать.
– Если вы, – начала я тихо, но очень четко проговаривая каждое слово, – только попробуете подойти к моему ребенку ближе, чем на километр, я вас уничтожу.
Сергей Карлович внимательно, без тени насмешки, посмотрел на меня.
– А сил хватит?
– Даже не сомневайтесь.
Он кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.
– Анна, мы можем договориться мирно.
– Я сказала, вы услышали, – отрезала в ответ.
– Вы подумайте.
Я отрицательно покачала головой и повернулась к нему спиной.
– Прощайте, – бросила через плечо.
– Анна, давайте не будем все усложнять!
– Прощайте, – повторила с нажимом и быстро зашагала прочь.
Мне было так плохо, что я не заметила, как Марк, оторвавшись от машины, бросился за мной, но был перехвачен старшим братом. Я даже не услышала, как он громко крикнул: «Анна! Анна, постой!»
***********
Моя жизнь, спокойная и размеренная, превратилась черти во что. С той самой встречи в Диснейленде с Романом и его семьей понеслась вскачь, вкривь и вкось.
После разговора с Валишевским – старшим, вернувшись домой, я выпила несколько чашек кофе и только после этого смогла успокоиться. Я не боялась Сергея Карловича, я вообще больше ничего не боялась. Не то, чтобы не поверила в реальность его угрозы начать судебное разбирательство, просто не было у меня страха. Злость да, была. Конечно, семейство Валишевских могло сильно усложнить мне жизнь. Наверное, стоило бы попробовать договориться миром, но я уже и не знала, как это сделать. Допустим, я скажу правду и впущу Романа с родственниками в нашу жизнь. И что? Я не смогу жить с ним. То, что всколыхнулось во мне после признания Романа, уже развеялось, как ранний туман. Да и не было там ничего серьезного. Так, остатки девичьей мечты, глупые бабьи думы и наивная детская вера в сказки.
К тому же мне не давало покоя появление Марка на набережной. Что ему нужно? Зачем приехал? Неужели это он рассказал о Мари? Нет, он не мог, я же верила ему. Но очень некстати вспомнилось, что Роману я тоже верила, а чем все обернулось? То-то же.
Пока я металась мыслями и эмоциями, мне позвонила помощница Виктора с сообщением, что меня разыскивала мадам Шлезвиг – Валишевская. Мадам тщетно пыталась добиться встречи со мной, потом просила дать ей мои координаты, а после просто оставила номер своего телефона и попросила, чтобы я связался с ней по «важному и неотложному вопросу». Какие у меня с женой Романа могли быть вопросы было ясно и без объяснений. Я не собиралась ей звонить, даже не стала записывать ее номер, который так и порывался продиктовать мне помощник издателя.
София Шлезвиг – Валишевская оказалась настойчивой и добилась своего. Не знаю уж, каким образом, но ей удалось подловить меня, когда я приехала на встречу с Виктором.
– Анна, – она преградила мне дорогу.
– Да?
– Вы же Анна Гутова?
– Аннук Гутталь, – поправила я ее.
– Вы меня помните?
– Помню, – сказала спокойно.
– Мы можем поговорить?
– А есть о чем?
– Да, – ответила она твердо. – Нам обязательно нужно с вами поговорить.
– Тогда пойдем, – предложила я. – Здесь неподалеку есть хорошее кафе.
– Знаете, – сказала жена Романа, когда мы устроились за столиком и сделали заказ, – я бы вас не узнала, если бы мне не подсказал секретарь.
– Я так изменилась?
– Я не помню, – она виновато пожала плечами. – Когда нас знакомили, я совершенно не представляла, кем вы приходитесь Роману.
– Вам повезло, потому что я-то как раз представляла.
– Мне жаль.
– А мне уже нет.
– У нас очень старая аристократическая семья, – стала рассказывать София. – Со своими правилами и взглядами на жизнь. Мы с Романом были хорошо знакомы, дружили. Знали, что когда-нибудь, если ничего не измениться, поженимся. А потом…. Я влюбилась. Это был безумный роман. Я готова была на все, но оказалось, что мой любимый женат. Мы расстались, а через несколько недель я поняла, что беременна. Понимаете, у меня очень своеобразный отец. Строгий, возможно даже жесткий. Ни минуты не сомневалась, что узнав о ребенке, он будет в ярости и самолично, за ручку, отведет на аборт. А я не хотела терять малыша. Не знала, что со всем этим делать. Рассказала Роме. Я даже готова была на фиктивный брак, собиралась найти мужа и заплатить ему. Но Роман предложил другой выход – он сказал, что мы поженимся. Я не знала о вас, честно.
– А зачем вы мне об этом рассказываете? – спросила у нее.
– Я хочу, чтобы вы поняли.
– Что поняла?
– Роман рассказал мне о вас, – ответила София и добавила: – Два дня назад. Все рассказал. Про ваши отношения, про то, как он с вами поступил, и про вашу дочь, и даже про то, что тогда устроил мой отец, выслеживая вас. Мне ужасно стыдно за все.
Она сказала это так искренне и с достоинством, что я не могла не поверить.
– Я вас понимаю, – сказала я Софии. – Более того, если бы оказалась на вашем месте, поступила бы также.
– Роман сказал вам, что хочет со мной развестись? – спорила она прямо.
– Да, – я тоже не стала лукавить. – Но я не верю ему. Да и не понимаю, зачем мне эта информация и какое отношение имею к вашей семье.
– Наверняка он сказал, что несчастлив?
– Сказал.
– Это ведь неправда, – сказала она серьезно. – У нас хорошая семья. Сын, которого мы оба любим. Роман замечательный отец.
– Я видела, – вырвалось у меня.
– Да? – удивилась жена Романа. – Когда?
И я рассказала ей о встрече в Диснейленде.
– Так это были вы? Боже, как тесен мир. Представляю, что вы о нас подумали. Ужасная приключилась история. Я не должна была ехать с ними, у меня была назначена важная встреча, но Майки закапризничал, просил, чтобы я поехала с ним. Знаете же, как это бывает? – она улыбнулась. – Вот я и поехала, даже не переоделась. Встреча сорвалась, я злилась. Понимаете, у меня своя картинная галерея, я не сижу на шее у мужа. Вообщем, тот день у меня совершенно не задался.
