Текст книги "Любовь по правилам и без 2 (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
17
Марк поднялся с лавочки, на которой мы с ним сидели, и, глядя на меня сверху вниз, спросил:
– А это еще почему?
Мне категорически не понравился его тон – будто он разговаривал с умственно отсталым ребенком. Наверное поэтому я тут же начала злиться. Кому будет приятно, если с ним говорят в подобном тоне?
– А тебе не ясно? – чуть прищурившись, спросила я Марка.
– А должно быть ясно? – он тоже сузил глаза.
Терпеть не могу, когда отвечают вопросом на вопрос, хотя и сама иногда так делаю.
– Ты, правда, хочешь, чтобы я объяснила на пальцах?
– Да хоть по слогам, – ответил Марк, не торопясь садиться на скамейку и нависая надо мной вопросительно – возмущенным знаком.
Еще я не люблю вести беседу, глядя на собеседника снизу вверх. Ну, или когда на меня смотрят сверху вниз. Я тоже встала на ноги. В росте мы с Марком, естественно, не сравнялись, но разговаривать с ним мне стало гораздо комфортнее.
– Ты оказался дядей моего любовника, – начала я, но Марк меня перебил:
– Бывшего любовника.
– Это все меняет, – саркастически хмыкнула я. – Пусть будет бывшего любовника. Но дело даже не в этом.
– А в чем?
– Моя дочь твоя внучатая племянница.
– И что? – Марк упорно делал вид, что не понимает меня.
– Попахивает инцестом, – ответила прямо.
– Ты в своем уме? – безмерно удивился Марк. – Анна, мы с тобой не кровные родственники. Мы и с Романом-то родственники довольно условно.
– Ты его дядя, – стояла я на своем.
– Наполовину.
– А наполовину тетя? – ехидно уточнила у него. – Марк, брось. Это твое «наполовину» просто смешно.
– Ну, допустим, – согласился Марк. – Я дядя Романа. И двоюродный дедушка твоей дочери. Но при чем тут инцест?
А на самом деле, при чем? Я замялась, подыскивая слова. Ведь если совсем уж честно, то и родство Марка с моей дочкой я могла бы пережить.
– Я жажду услышать твои объяснения, – напомнил Марк о себе.
– Просто это как-то …. Некрасиво.
– Что именно?
– Что ты дедушка моей дочери.
– Двоюродный, – добавил Марк. – И, строго говоря, не совсем дедушка. Только не стоит язвить про бабушку. Это уже не смешно.
– Роман знает о нас? – ушла я от прямого ответа.
– Он спросил, что ты делала в моем кабинете, как давно мы знакомы и что нас связывает. Я не стал скрывать правду.
– Какую правду?
Марк пожал плечами и ответил:
– О нас.
– Что ты ему сказал?
– Что ты мне очень нравишься. И я имею на тебя виды.
С трудом, но я подавила в себя вопрос, как Роман отреагировал на эту самую «правду» Марка.
– Я не хочу, чтобы он узнал о Мари.
– Я помню, ты это уже говорила.
– А он узнает, если мы с тобой продолжим общаться.
– Это каким же образом он узнает? Или ты думаешь, я ему расскажу? За твоей спиной открою, так сказать, глаза на правду любимому племяннику!
– Нет, я верю в твою порядочность, – пошла я на попятную, смущенная его горячностью.
Теперь уже Марк не смог сдержать сарказм.
– Ну, спасибо тебе огромное, ты невероятно великодушна.
И он сделал вид, что снял передо мной шляпу и поклонился.
– Он может узнать о ней случайно! – нахмурилась я. – Просто случайно, понимаешь?
Марк вздохнул и покачал головой. Сел на скамейку и потер лицо ладонями, словно пытаясь избавиться от наваждения.
– Хорошо, – согласился он устало, – он случайно узнает о Мари. И что?
– Я этого не хочу.
– Ты можешь сказать мне честно, почему ты так против того, чтобы Роман узнал о Мари? Что такого случится? Ты чего-то боишься?
– Я не хочу, чтобы Роман или кто-то из его родственников, узнал о моей дочери, – ответила я Марку и поправила: – Ты не в счет.
– Благодарю, – раздраженно сказал Марк. – Ответь только, почему?
– А зачем Машке такое счастье?
– Знаешь, я могу тебе сказать, что Роман очень хороший отец.
– Отлично! Расскажи мне еще, как он любит своего сына, – вызверилась в ответ. – И про жену не забудь. Послушаю с превеликим удовольствием.
– Я не хотел тебя обидеть.
Его тихий голос подействовал на меня, я перестала дёргаться и почти спокойно начала объяснять:
– Не думаю, что Машка нужна Роману. Или его родителям. Кто она такая? Незаконнорожденная, прижитая им от случайной любовницы?
– Ты говоришь чушь, – уверенно возразил Марк. – Думаю, и Роман, и Сергей с женой будут рады появлению дочери и внучки.
– А жена Романа тоже будет рада? Как ты вообще себе это представляешь? Что мы будем жить одной большой и дружной семьей? Или у меня попросту заберут дочь, чтобы не нарушать гармонию в святом семействе?
– Ты боишься, что Роман заберет у тебя Мари?! Но почему?
– Да откуда я знаю, почему?! Левая нога так захочет, а возможности у него есть.
– Он тебе угрожал? – спросил Марк, а потом сам же и ответил: – Нет, он вряд ли. Сергей тебе что-то сказал, да?
– Твоя младшая племянница выступила, – просветила я его.
– Лиза?! – удивился Марк. – А она тут каким боком?
– Мы с ней знакомы. Я познакомилась со всеми Валишевскими, кроме тебя.
– Как сказать, – туманно заявил Марк. – И что тебе сказала Лиза?
– Чушь, в общем-то. Но рисковать я не намерена.
– Анна, чтобы тогда ни было сказано, даже не думай о плохом. Никто тебе ничего не сделает. И Мари, если о ней станет известно, будут любить и баловать.
– Я не хочу, чтобы ее любили и баловали эти люди.
– Это, как ты выразилась, люди все-таки моя семья, – напомнил мне Марк.
Стало неловко. Что я так взъелась на его родственников? Уже давно пора забыть прошлые обиды, оставить их за спиной и идти дальше. Но …. Насколько я готова к общению с Романом?
Между тем, Марк продолжил говорить:
– Я еще раз тебе повторяю: все, что сказали тебе Лиза или Сергей, это просто слова.
– И эти слова ничего не значат?
– Они хотели обезопасить себя, пойми. Откуда им было знать, что ты не будешь преследовать Романа или его будущую жену? А вдруг, ты бы решила слить вашу историю прессе?
– Ой, можно подумать, что речь идет о членах королевской семьи Великобритании, – поморщилась я. – Валишевские не Винзоры, позволь тебе напомнить.
– Да я и не спорю. Только подумай еще вот о чем, – Марк взял меня за руку, заставляя посмотреть на него, – девочка растет. Скоро она начнет задавать вопросы о своем отце. Что ты ей скажешь? Что он астронавт и отправился в космическую экспедицию на Большую Медведицу?
В чем-то он был прав, но я ни за что не хотела в этом признаться.
– Вот когда начнет спрашивать, тогда и буду думать, что мне делать и говорить.
– Ты противница превентивных мер?
– Я сама разберусь со своим ребенком, – возвысила я голос. – В конце концов, ты мне кто, чтобы вмешиваться?
– Значит, я тебе никто? – сердито спросил Марк.
– Не сват, не брат, не отец.
– Даже так?
Неожиданно его рука легла мне на затылок, Марк резко привлек меня к себе и поцеловал. Не просто легонько чмокнул в губы, а именно поцеловал. Влажно, сильно и горячо.
Я протестующе запищала и дернулась. Марк усилил напор. И я слегка увлеклась, каюсь. Ну, может даже и не слегка. Очень увлеклась. А когда нам обоим перестало хватать воздуха, и мы оторвались друг от друга, я расфокусированным взглядом огляделась вокруг нас и замерла – рядом со скамейкой, на которой все это происходило, стояла моя единственная дочь.
– Целуетесь? – деловым тоном поинтересовался мой не по годам развитый ребенок.
И пока я обтекала и придумывала, что ей ответить, Мари повернулась к Марку и строго спросила:
– Любишь?
– Кого? – обалдел Марк.
– Мою маму, – ответила Мари снисходительным тоном, будто это она была взрослым человеком, а Марк – четырехлетним ребенком.
Кажется, кто-то попал. Так и не придумав, чем ее отвлечь от увиденного, я закрыла ладонями лицо, предоставляя Марку самому разбираться с этой акселераткой. В конце концов, он первый начал.
– Любишь мою маму? – продолжила наседать на него Мари.
Она у меня такая, если вобьет что в голову, фиг отступит.
Марк прокашлялся и ответил:
– Очень.
– Жениться будешь? – продолжила Мари допрос с пристрастием.
– Надо у мамы спросить, – выкрутился Марк, переводя стрелки на меня. – Вдруг она будет против?
Мари внимательно посмотрела на меня, кивнула каким-то своим мыслям и сказала:
– Не будет.
Марусин уверенный тон привел меня в чувство. Надо ее как-то остановить, а то, бог знает, до чего еще Машка может договориться. Подозреваю, это влияние тети Полин. Вечно она таскала Маньку по подружкам, а о чем они говорили в присутствии ребенка, мне даже подумать страшно. Все ведь думают, что она маленькая и ничего не понимает. Сидит рядом на ковре и играет в куклы. А она впитывает все в себя, как губка. И вот вам результат – допрос, учинённый ею Марку.
– Мари, – одернула я дочку, – это взрослые дела.
– Вы целовались, – почти обвинила меня дочь.
– Целовались, – согласилась я и зашла с козырей: – Ты тоже целовалась с Алленом, который живет в соседнем доме. Будете теперь жениться?
– Нет, – возмутилась Манька, – он же маленький!
– Вот и мы не будем.
– Марк большой, – упорствовала дочь.
– Маня!
Резкий тон, которым я произнесла ее имя, подействовал. Она, наконец, оставила эту неудобную для нас с Марком тему.
– Мы пойдем в кафе? – спросила Мари, как ни в чем не бывало.
– Проголодалась?
– Очень.
– Пойдем, – согласилась я и поднялась со скамейки.
– Я с вами, – напомнил о своем присутствии Марк.
Мы обе посмотрели на него: Машка удовлетворенно, а я – с большим удивлением. Поведение дочки было мне понятно, видимо ей действительно не хватало мужского внимания. Это кстати, повод мне задуматься. Но Марк-то куда лезет? Ему что, сегодня не хватило, решил еще добавить?
– Вы же не против, – скорее констатировал, чем на самом деле поинтересовался нашим мнением Марк и отобрал у меня коляску.
– Мы не против, – с поистине королевским величием кивнула Маруська. – Я устала и поеду в коляске. Повезешь меня?
– С удовольствием, – Марк тут же подхватил ее на руки и бережно усадил в коляску. – Ее надо пристегивать?
– Нет, – ответила я. – Маня у нас девушка взрослая, катается без ремня.
Мари со всеми удобствами устроилась в коляске и подняла на нас глаза.
– Мамочка, я пить хочу.
– Конечно, солнышко.
Я полезла в сумку и достала яркую пластиковую бутылочку с водой.
– Я хочу сок. Можно?
– Нет, сок сладкий. Его лучше не пить натощак.
Мари послушно взяла воду, и мы пошли в кафе.
– Ты всегда ей все объясняешь? – тихо спросил у меня Марк.
– В смысле?
– Ты отказала ей в соке и пояснила почему его лучше не пить сейчас. Ты всегда себя так ведешь?
– Конечно. Просто что-то запрещать ребенку глупо.
– А она и в правду целовалась с соседским мальчиком?
– Правда. Я засекла их в песочнице. Этот ловелас целовал мою дочь в щеку.
– Знаешь, в ее возрасте я был влюблен в продавщицу кондитерского магазина, – сказал Марк.
– Она отвечала тебе взаимностью?
– Естественно. Разве меня можно не любить?
– Надо же, как рано ты начал разбивать женские сердца, – хмыкнула я. – Казанова.
– Надеюсь, твое сердце я тоже разбил? – вроде бы в шутку поинтересовался Марк.
– Еще нет, но оно под серьезной угрозой.
– Твои слова звучат, как бальзам на мое самолюбие, – продолжал веселиться Марк.
За разговором мы подошли к кафе, я открыла дверь, пропуская Марка с коляской. Официант встретил нас доброжелательной улыбкой – мы почти каждые выходные заходили сюда. Кафе было крохотным, всего на четыре столика. Мы устроились у окна, Мари в высоком детском стульчике, мы с Лурье друг напротив друга.
– Мари будет блинчики, я только эспрессо.
– Ты не голодная? – спросил Марк.
– Нет, у меня диета.
– Может быть, салат? – он продолжил изучать меню.
– Я не голодна, правда, – честно ответила я.
– А я проголодался. Что посоветуешь?
– Бери салат с тунцом, – посоветовала ему. – Здесь вкусно готовят.
– Отлично. Ты точно ничего, кроме кофе, не хочешь?
– Абсолютно точно.
Марк сделал заказ и обратился к Машке:
– Любишь сладкое?
– Люблю, – согласилась она. – Но мама говорит, что много сладкого есть нельзя. Испортишь себе желудок, зубы и станешь толстым поросенком.
– Мама права, – кивнул Марк.
– Когда я вырасту, буду есть много конфет, – провокационно заявила дочка.
Я уже знала, что будет дальше, поэтому никак не отреагировала, а вот Марк купился.
– Так же можно заболеть. Попадешь в больницу, разве это весело?
– А я сначала съем много конфет, а потом специальные таблетки, чтобы все было в порядке. Полин иногда так делает, – сдала Маня любимую бабушку с потрохами.
Марк перевел вопросительный взгляд на меня.
– Ферменты, – пояснила я ему. – У Полин гастрит, ей сладкого нельзя. Но иногда очень хочется, тогда она заедает конфеты ферментами.
Тут нам принесли заказ.
– До чего только не додумаются женщины, – прокомментировал Марк и принялся за салат: – Оу, вкусно.
– Здесь все вкусно, – сказала Манька с набитым ртом.
А я сделала вид, что ничего не расслышала, всецело поглаженная кофе. Хватит с меня разборок на сегодняшнее утро.
Мы перекусили, потом зашли в магазин, где Марк с Мари долго выбирали ей подарочек, в итоге купили сразу несколько. Марк решительно отверг мою попытку заплатить, сказав, что поскольку это сувениры от него лично, ему их и оплачивать. Он проводил нас до дома и вежливо попрощался с Манькой.
– Мы еще вернемся к нашему разговору, – заявил он ко мне.
18
– Скажи мне, что у тебя случилось? – тем же вечером задал мне вопрос мой издатель.
Я сидела в кабинете, в кои-то веки, наслаждаясь тишиной, спокойствием и одиночеством. Мари уже спала, ее кот, вылакавший, кажется, ведро сливок, развалился на подоконнике и дрых без задних лап, а я смотрела в окно и просто ловила кайф.
– А что у меня случилось? – спросила, растягивая слова.
Мне так хорошо, что разговаривать было лень.
– Глава, которую ты мне прислала, получилась излишне, на мой взгляд, мрачной, – пояснил Виктор.
– Думаешь? – насторожилась я.
– Уверен, – ответил Виктор. – Поэтому ты мне сейчас быстренько расскажешь, что у тебя произошло.
Виктор был для меня не просто бывшим любовником, он был близким человеком и надежным деловым партнером, поэтому я не стала от него скрывать.
– Марк Лурье внезапно оказался дядей отца Мари.
– Повтори, пожалуйста, – попросил Виктор. – Кто кем оказался?
– Виктор, ты издеваешься?!
– Ничуть. Просто для одной фразы слишком уж много родственников.
– Лурье двоюродный дедушка моей дочери, – отчеканила я. – Так понятнее?
– Он дядя ее отца?
– Да!
– То есть брат … отца или матери твоего бывшего, – сказал Виктор задумчиво. – Так отца или матери?
– А это имеет значение?
– Никакого. Просто интересуюсь для полной ясности картины.
– Он брат отца.
– И как это выяснилось?
– Случайно, – я не хотела рассказывать все подробности, это уже мое личное дело. – Я была у него в офисе, когда туда нагрянул мой бывший.
– Оу, и как прошла встреча?
– На высоком уровне.
– Он жив?
– Кто из них?
– Ты уточнила это таким тоном, что я опасаюсь за здоровье обоих Лурье.
– Не переживай, оба живы и здоровы.
– Чего не скажешь о тебе.
– Меня никто не бил, – хмыкнула в ответ.
– Я про психологическое здоровье, – уточнил Виктор.
–Чувствую себя героиней мыльной оперы.
– И это чувство мешает тебе работать нормально?
– Я работаю нормально!
– Чушь, твой последний текст источает отчаяние и тоску. Конечно, читателю нужны разные эмоции. Но не уверен, что тоска в таких запредельных количествах поднимет твою популярность и наши продажи, – ответил Виктор.
– Наверное, ты прав. Я перепишу текст, – вынуждена была с ним согласиться.
– Перепиши свое настроение.
– Если бы это было возможно.
– Глупости, – отрезал Виктор, – я совершенно не вижу повода для хандры. Ну, подумаешь, твой нынешний оказался родственником твоего бывшего, и что? Это что, повод для трагедии в стиле Шекспира? Почему голова болит не у них, а у тебя?
– Это ты сейчас о ком?
– О Лурье.
– О старшем или о младшем?
– О Марке, – пояснил Виктор.
– Значит, о старшем, младший не Лурье.
– Бог с ними. Лурье, не-Лурье, какая разница?
– Мы потом говорили с Марком, – сказала я.
– Значит, Марк переживает? – спросил Виктор с удовлетворением.
– Тебя это радует?
– Еще бы. Этот сукин сын увел у меня женщину, так пусть помучается, и подольше.
– Виктор, прекрати! Как ты можешь так говорить? У меня…, – возмутилась я, но он меня перебил:
– Что у тебя? Вселенское горе? Кто-то из близких умер? Или смертельно заболел?
– Нет, все здоровы.
– Что-то случилось с тобой? Рухнул твой дом? У тебя нашли неоперабельную опухоль? Или банк, в котором хранились все твои сбережения, внезапно разорился, и у тебя теперь нет денег даже на хлеб?
– Ничего из вышеперечисленного, слава богу.
– Тогда прекрати жевать сопли, – довольно резким тоном заявил Виктор. – Аннук, достаточно. Это я тебе говорю уже, как твой издатель. Да, у всех бывают проблемы. Плохие дни, женские недомогания, в конце концов. Но с каких это пор, такая фигня стала влиять на качество твоей работы? У тебя есть определенные обязательства. И я сейчас не про обязательство перед моим издательством говорю. Это я про твоих читателей. Почему они должны читать эту, извини за грубость, хрень? Только потому, что у тебя возникли некоторые неурядицы в личной жизни?
Я не сдержалась и рявкнула на него:
– Прекрати говорить со мной таким тоном! Я тебе не девочка! Я грамотный и квалифицированный специалист! Хороший писатель, между прочим!
На том конце воцарилась тишина. Казалось, Виктор переваривает мою грубость. Но меня это нисколько не волновало. Конечно, во многом он прав, но даже ему не позволительно разговаривать со мной в подобном стиле. Так что совесть меня не мучила.
– Наконец-то я слышу настоящую Аннук Гутталь, – удовлетворенно сказал Виктор после паузы. – Все эти вселенские сопли вообще не твое.
– Ну, знаешь ли, – фыркнула я в ответ, начиная медленно остывать. – Не ожидала от тебя такого.
– А чего ты ждала? Что я примчусь с кучей носовых платков и начну вытирать тебе слезы и сопли? А заодно всплакну за компанию, сетуя на тяжелую женскую долю? Нет, дорогая. За компанией по вселенской скорби обратись к Полин, она у нас большой специалист в этом вопросе. А я, знаешь ли, по другой теме, – ехидным тоном спросил Виктор.
– Мог бы и посочувствовать, – буркнула я.
– Мог бы, – легко согласился он. – И сочувствую. Как твой друг. Хотя и не вижу в случившемся никакой катастрофы. Но я еще твой издатель и бизнес – партнер. И как от издателя, не жди от меня никакого сочувствия. У нас совместный проект, мне нужна от тебя четкая работа. Кстати, о работе. Что будет с твоим контрактом на сценарий? Ты его уже подписала?
– Нет еще. Вот лежит передо мной на столе.
– Отлично. Про контракт на экранизацию даже спрашивать не буду. Все договоренности останутся в силе, даже если ты заберешься на Эйфелеву башню, и будешь угрожать тем, что спрыгнешь с нее. И с контрактом на сценарий тоже не тяни, подписывай.
– Не знаю, стоит ли, – с сомнением сказала я.
– А кто только что голосил, что он профессионал и специалист? – насмешливо напомнил Виктор. – Вот и веди себя соответствующе. И текст придется переделать, это даже не обсуждается.
– Переделаю, – согласилась я.
– Завтра до двенадцати дня жду новый вариант.
– Как до двенадцати?! – всполошилась. – Я же не успею!
– Не моя печаль, – ответил Виктор, включая вредного издателя. – У тебя было достаточно времени, я не виноват, что ты так бездарно его потратила.
– Виктор!
– Не ори, а давай прощаться и за работу, – скомандовал он в ответ.
– Вообще-то я планировала ночью поспать.
– На том свете обязательно отоспишься, – «успокоил» он меня.
– Спасибо.
– Всегда, пожалуйста, – весело ответил Виктор и положил трубку.
А я поднялась из-за стола и пошла на кухню, варить себе кофе. Похоже, мне предстояла бессонная ночь.
Разговор с издателем вернул мне душевное равновесие. Виктор хорошо изучил меня за эти годы и сумел ненавязчиво надавить на нужные рычаги.
Главу, из-за которой и вышел весь сыр – бор, я переписала той же ночью, в процессе выпив две турки крепкого черного кофе. Неудивительно, что до рассвета спать мне так и не захотелось.
Где-то около семи утра я встала из-за стола, проверила, как спит Мари, дождалась приходящую няню и, поручив дочь ее заботам, ушла к себе в спальню. Проспала часа три, потом собралась и поехала к Виктору. Он встретил меня и ни словом, ни взглядом не напомнил про наш вчерашний разговор. Я тоже сделала вид, что особенного ничего не случилось. Так, поговорили.
Виктор пробежался по тексту и удовлетворенно кивнул, давая понять, что его все устраивает.
Потом мы выпили по чашке кофе, и я отправилась домой, работать.
С этого дня жизнь вернулась в привычную колею: работа над новой книгой, дочь, дом и прочие нехитрые радости.
Марк позвонил в тот же день, после обеда, но я не стала отвечать на его звонок. Отправила сообщение, что нам не стоит общаться, а он упорно продолжал названивать. Я, столь же упорно, игнорировала его звонки. Тогда он перешел на сообщения. Каждое утро мне приходило от него: «Доброе утро. Хорошего дня!» Вечером он желал мне спокойной ночи и добрых снов.
Это продолжалось чуть больше недели. Я ловила себя на мысли, что уже начинаю привыкать к его сообщениям и, просыпаясь по утрам, первым делом брала в руки мобильный. Перед сном ритуал повторялся: я проверяла телефон, читала его пожелания и укладывалась в постель с улыбкой на губах. Что скрывать, внимание Марка было очень приятно.
В тот день няня повела Мари на танцы. Я сидела за столом и строчила текст на ноутбуке, работа спорилась, книга писалась легко – меня посетило вдохновение. От романа меня отвлек звонок в дверь. Я чертыхнулась и пошла открывать, гадая, кого это принесло – для Мари было еще рано, они с няней ушли совсем недавно и после занятий собирались немного погулять, Полин была занята в магазине, Виктор предупредил бы о визите по телефону, а больше я никого не ждала.
Звонок повторился. И кто там такой нетерпеливый? Мелькнула мысль не открывать, но я отогнала ее прочь – вдруг что-то важное. Поправила волосы и, как была в домашних шортах и футболке, пошла в коридор. Распахнула дверь и замерла. Передо мной стоял Роман Валишевский собственной персоной.
– Привет, – обаятельно улыбнулся он, разглядывая меня с головы по ног.
Это ведь уже было когда-то. Давно, в Москве. Он так же пришел ко мне однажды, а я слишком хорошо помнила, что из этого получилось.
– Можно? – сделал он попытку войти.
Ага, сейчас. Я решила стоять насмерть. Шагнула вперед, загородив собой дверь.
– Нельзя, – ответила, нахмурившись.
Роман явно не ожидал такого приема. Удивленно – обиженное выражение его лица меня даже позабавило. Он что, на самом деле думал, что я его впущу в свой дом? Может быть, даже рассчитывал на праздничный обед?
– Аня, – проникновенно сказал он после того, как немного пришел в себя, – нам надо поговорить.
– Ты как меня нашел?
– Это было несложно, – его губы снова растянулись в улыбке.
– А все-таки?
– Когда ты ушла, мы немного повздорили с Марком, – стал рассказывать Роман.
– Повздорили? – удивилась я, об этом мне Марк не рассказал.
– Это неважно, – отмахнулся Валишевский. – Он называл тебя Аннук. Уходя из его офиса я выяснил на ресепшене твою фамилию. Милая барышня была так любезна, что рассказала мне о такой чудесной писательнице Аннук Гутталь. Признаться, я был поражен.
– И что, – поторопила я Романа, – это как-то объясняет каким образом ты узнал, где я живу?
Его похвала была мне неприятна. Вообще ситуация начинала напрягать. Мы стоим под дверью моей квартиры, на лестничной клетке, и я не знаю, как мне избавится от Валишевского. Зачем он вообще пришел?
– Оказалось, что ты не только сменила имя и фамилию, стала писать книги, но и обзавелась собственным фан-клубом, – проказливо улыбнулся Роман.
Когда-то эта его улыбка способна была свести меня с ума, а сейчас я только раздраженно дернула плечом. От Романа не укрылся ни этот мой жест, ни нахмуренные брови.
– Что, и кофе не предложишь?
– Нет.
– Если ты сейчас занята, я могу подождать тебя на лестнице. Здесь очень уютно, а я не гордый.
От его предложения у меня разом заныли все зубы. С него станется расположиться под моей дверью цыганским табором. Плевать, что подумают соседи, но рано или поздно няня приведет Маньку. Я не могу допустить эту «встречу на Эльбе».
– Хорошо, – я резко изменила свое мнение, как только представила, что Роман увидит Маруську, – тут в доме напротив есть булочная. Дай мне пять минут, я оденусь и спущусь.
– Не обманешь?
– Зуб даю.
– Буду ждать тебя там, – согласился Роман и стал спускаться по лестнице.
Я метнулась в гардеробную, вытащила джинсы и рубашку, оделась и, проигнорировав зеркало, сунула ноги в кеды. Подхватила сумку, провела рукой по волосам и пошла на встречу в бывшим возлюбленным.
Пять лет назад я часто представляла себе, как это должно случится. В мечтах я видела себя красивой, с макияжем и прической, в стильном наряде – такой, чтобы Валишевский осознал, чего он лишился и от досады и отчаяния стал кусать себе локти.
Переходя улицу я глянула на свое отражение в витрине булочной – мой вид ничего общего с мечтами пятилетней давности не имел. И самое главное, теперь меня это нисколько не тревожило.
Хотелось по-быстрому поговорить с Романом, выяснить, чего его принесло ко мне и вернуться домой. Там новый роман ждет продолжения, кот неглаженый, ужин надо готовить и вообще, скоро Мари придет, а я обещала, что сегодня мы будем делать куклам прически.
Роман выбрал столик у окна, и я чертыхнулась в досаде: именно мимо этой витрины будет проходить Машка, хорошо, если она не уговорит няню зайти в булочную за чем-нибудь вкусненьким к вечернему чаю.
«Надо быстренько поговорить и разбежаться», – с этой мыслью я открыла дверь.
– Я заказал тебе кофе, – при моем появлении Роман поднялся со стула и помог мне устроится за маленьким круглым столиком. – Как бы любишь. Черный, без сливок.
– Закажи еще и сливки, – буркнула я из какого-то детского чувства противоречия.
– С удовольствием, – Валишевский расплылся в улыбке.
Пока он ходил к стойке и делал заказ, я достала мобильный и быстро написала няне, чтобы они с Мари ждали меня в «Леоне». Пусть дочка объестся мидиями, но это во сто раз лучше, чем встретиться нос к носу с биологическим отцом. Когда от няни пришел ответ, что они будут ждать меня в ресторане, я выдохнула с облегчением и немного расслабилась. Главное дело сделано, с остальным я уж как-нибудь разберусь.
Это «остальное» вернулось с небольшим молочником и водрузило его на стол передо мной с видом триумфатора.
– Кого вы разбили под Аустерлицем? – хмыкнула я и налила себе сливок.
Лицо Романа утратило самодовольное выражение, и я порадовалась – нечего тут нос задирать. Я его не ждала, не звала и видеть не хочу.
– Ты совсем не изменилась, – с грустными, ностальгическими нотками в голосе заметил Валишевский.
– Изменилась, – возразила чуть резче, чем хотела. – Я стала на пять лет старше. Мне теперь сорок, позволь тебе напомнить, и этот байроновский тон на меня давно уже не действует.
– Аня, давай поговорим спокойно, – серьезно попросил Роман.
– Рома, нам не о чем говорить, – ответила я, вслед за Валишевский переходя на серьезный тон. – Вообще не о чем. Ты зря пришел.
– А вдруг не зря? – продолжил он упорствовать.
– Зря, – убежденно сказала ему. – Ответь мне только, как ты узнал, где я живу, и давай разойдемся.
– Даже кофе не выпьешь?
– Кофе выпью, – я кивнула на маленькую чашечку перед собой. – Тут как раз на твой ответ.
– Обратился в твой фан-клуб. Представляешь, у них есть твой адрес.
Я только тяжело вздохнула.
Говоря откровенно, я не была настолько уж популярной личностью, чтобы поклонники караулили у дверей моей квартиры. Но иногда, по праздниками или на мой день рождения, члены моего фан-клуба (господи, как пафосно это звучит, аж противно!) приносили мне цветы и маленькие сувениры, оставляя их у консьержа. В доме было строго – чужих не пускали. Кстати, как удалось просочиться Валишевскому? Я задала ему этот вопрос.
– Тоже ничего сложного, – он пожал плечами. – Сказал, что я из издательства, и меня пропустили.
Я поставила себе в уме галочку – поговорить с консьержем и сделать внушение, нечего кому попало шататься по нашему дому. Думаю, жильцы будут мне благодарны.
– Спасибо, что просветил, – я сделала последний глоток кофе. – Была рада тебя видеть, но мне пора.
Он перехватил мою руку, не давая возможности подняться.
– Пусти, – зашипела я не хуже королевской кобры. – Пусти или сильно пожалеешь.
Роман тут же отпустил мою руку.
– Ань, прости, – сказал покаянно. – Прошу тебя, подожди. Я хочу тебе все объяснить. Понимаешь…
Но я не дала ему договорить:
– Нет, Рома, я не понимаю. И понимать не хочу. Ты поступил, как настоящий засранец. Бросил меня, ничего не объяснил, даже не извинился. А теперь хочешь поговорить? Рома, зачем?
– Можешь мне не верить, но все эти годы я думал о тебе и не переставал чувствовать свою вину, – ответила Роман.
Я в досаде махнула рукой.
– Я не об этом тебя спросила. Наверное, у тебя были какие-то мотивы. Наверное, даже очень важные. Но сейчас они мне не интересны. Зачем мне с тобой разговаривать?
– Ты не хочешь знать, что тогда произошло?
– Ни капельки, – ответила спокойно. – Ты немного опоздал с разговорами. Лет на пять , примерно.
– И тебе даже не интересно? – продолжал допытываться Валишевский.
– Интересно? Роман, не хочу тебя разочаровывать, но мне плевать на то, по какой причине ты так поступил пять лет назад. Все, что тогда произошло между нами, я оставила в Москве. Здесь у меня не только другое имя. У меня другая жизнь, понимаешь? И тебе в ней места нет и не будет.
– А Марку? – зло спросил Роман.
– А что Марку?
– Марку нашлось место в твоей жизни? Или будешь утверждать, что между вами только деловые отношения?
– А вот это уже точно тебя не касается, – я поднялась из-за стола.
– Постой. Ты мне не ответила.
Он тоже поднялся вслед за мной, и теперь мы стояли друг напротив друга, как заправские дуэлянты.
Роман изменился. Стал мужчиной, заматерел. Жаль, что внутри он по-прежнему остался капризным мальчишкой. Обаятельным, веселым, но не ценящим ничего, кроме своих желаний. Объяснять ему что-либо бесполезно. Он все равно вывернет все с ног на голову. Да и зачем? Я сказала Роману правду – все, что было между нами, осталось в Москве, и теперь мне действительно все равно.
Сделала шаг назад, отходя от Романа и покачала головой.
– Нам не о чем говорить. Прощай.
Быстро обошла его по большой дуге и вышла из булочной. Если бы я обернулась в тот момент, то заметила бы, как упрямо сжились его губы.
