Текст книги "Любовь по правилам и без 2 (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
19
Я специально расправила плечи и повыше забрала подбородок, прекрасно осознавая, что Роман наблюдает за мной сквозь витрину булочной. Не позволю ему увидеть мою слабость. Нет уж, однажды он знатно потоптался в моей жизни, куда я так опрометчиво его впустила. Сама, своими руками, никто с ножом у горла не стоял. И ведь знала, что не стоит связываться с таким, как Роман Валишевский. Знала, но вляпалась. И от этого было обидно вдвойне.
Потому и шла я сейчас, походкой от бедра, широко улыбаясь и выпятив грудь, чтобы, ни дай бог, никто, особенно глядящий мне вслед Роман, не заподозрил, насколько мне хреново в эти минуты. И насколько я боюсь, что эта встреча с прошлым будет не последней. Я могла лишь надеяться, что у Романа достаточно здравого смысла, чтобы не настаивать на возобновлении знакомства.
Конечно, я отшила его один раз, смогу отшить и другой, и третий. Но он знал, где я живу. Если Валишевскому вожжа под хвост попадёт, он разобьет палаточный лагерь прямо под нашими окнами и, рано или поздно, увидит мою дочь. Что же мне теперь, покупать другую квартиру? А фиг ему! Пусть только попробует приблизиться к Маруське, я его порву, как Тузик грелку. Как там кричали волчата из мультика про Маугли? Мы принимаем бой? Да, именно так: мы принимаем бой!
Машка с няней ждали меня, как и было договорено, в «Леоне». Маруся, пользуясь случаем, за обе щеки уплетала свои любимые мидии. Моська вся в сельдереевом соусе, глаза горят восторгом настоящего гурмана.
Иногда ее любовь к морепродуктам меня удивляла – откуда бы ей взяться? Мне любила мидии и прочих разных лобстеров, но чтобы трястись от восторга, такого не было. Тетя Полин предпочитает хорошо прожаренный стейк, а Бо, четвертый член нашей дружной компании, вообще вегетарианец. И спрашивается, почему моя дочь обожает морских гадов?
– Мамочка, – с набитым ртом проговорила дочь, – мы тебя заждались.
– Прожуй сначала, – я присела рядом с ней за столик и кивнула няне.
Не то, чтобы я была столь ярым приверженцем приличий, скорее опасалась, что моя малявка может подавиться. Машка тщательно проживала очередную порцию и продолжила:
– Ты где была так долго?
– Работала, – слукавила я в ответ.
– Хорошо поработала? – строго спросила Мари.
– Отлично.
– Много денег заработала?
Она у меня такая, барышня серьезная и не по годам меркантильная.
– С какой целью интересуешься?
Мари на секунду задумалась и выдала:
– А поедем в субботу в Диснейленд?
Сразу вспомнилась наша с ней последняя поездка, и то, как я играла в Чингачгука по прозвищу Большой Змей, чтобы не попасться на глаза семейству Валишевских. Захотелось предложить дочке какую-нибудь альтернативу, только бы не ехать в это место.
«Глупости, – сказала самой себе, – не поселились же они там, в самом деле. Не позволю Роману портить нам с Манькой жизнь и лишать удовольствия.»
– В субботу поедем, – ответила дочке и стащила у нее из кастрюльки мидию.
Вкусно, между прочим.
– А можно сразу в два парка?
Парижский Диснейленд состоит из двух парков – собственно Диснейленда и Дисней Студио. Я больше любила первый, Мари нравилась оба. Правда, в Дисней Студио были аттракционы для детишек постарше, но она с удовольствием наблюдала, как катаются другие. Я, например, на кабину лифта, падающую с высоты небоскреба, смотреть не могу, сразу начинает тошнить. А Машке нравилось, и наблюдая за тем, как развлекаются другие, она подсчитывала, сколько лет ей еще ждать до того, как можно будет прокатиться.
– Можно, – согласилась я. – Только если не будет дождя. В дождь не поедем.
– Договорились, – Мари протянула мне ладошку для рукопожатия, чтобы скрепить нашу договоренность. Этому жесту ее научил Бо.
Я пожала ее пальчики и обратилась к няне:
– Спасибо большое, на сегодня вы свободны.
Няня попрощалась и ушла, мы еще немного посидели в ресторане, я все-таки заказала себе мидий, видимо сказывалось дурное Манькино влияние. Маруська умяла на десерт чизкейк с чаем, а потом неспешно пошли домой.
Дочь пожаловалась на усталость, и я привычным жестом подхватила ее на руки, повесив себе на спину ее рюкзачок с формой и обувью. Мы уже поднимались по ступеням подъезда, я обещала, что вечером посмотрю с ней мультики, когда услышала:
– Анна?!
Я замерла лишь на мгновение. Потом медленно, стараясь придать лицу как можно более равнодушное выражение, развернулась на сто восемьдесят градусов.
Роман Сергеевич Валишевский, собственной, надоедливой – хуже – горькой – редьки – персоной, стоял на тротуаре, пораженно глядя на нас Мари.
– Аня?
И чего ему не сидится дома, в кругу семьи? Нет, чтобы заниматься ребенком и женой! Так он тут сидит, меня караулит!
– Я так изменилась за последний час? – поинтересовалась чуть насмешливо, спуская на ступеньки Машку, и ненавязчивым движением отправляя ее себе за спину.
Роман помотал головой. Показалось даже, что он пытается избавиться от картинки перед глазами. Не нравиться? Так скатертью дорога.
– Аня, – повторил он совсем уж растеряно.
– Нет, – я вздохнула, осознав, что еще одного разговора с ним мне не избежать, – я не Аня. Я Минни Маус. Приятно познакомится.
За спиной у меня заливисто расхохоталась Маруся. Да, с чувством юмора у ребенка полный порядок.
Валишевский продолжал изображать из себя соляной столб, не отводя от нас изумленных глаз. И что такого необычного он, спрашивается, увидел? Женщину с маленьким ребенком? Подумаешь, экая невидаль.
– Ты что-то хотел? Мы торопимся.
– А это кто? – ожидаемо поинтересовался Роман.
«Конь в пальто», – вертелось на языке.
Но отвечать ему так не следовало, хотя и очень хотелось. Во-первых, это невежливо, а во-вторых, знаю я этого красавца, он потом не отвяжется. Наоборот, если нахамить ему сейчас и уйти, не удовлетворив Ромкиного любопытства, пристанет хуже банного листа. Будет землю рыть. И неизвестно еще, чего он там нароет. Нет уж, ни единого шанса оккупанту!
– Это моя дочь, – стараясь быть любезной, ответила я на его вопрос.
– Дочь? – совсем уж тупо переспросил он.
– Дочь.
– Твоя?
«Нет, блин. Соседская», – пронеслось в голове.
– Моя.
– Ты замужем?!
Я очень напряглась, чтобы не послать его в далекое эротическое путешествие.
– Нет, Роман. Я не замужем. Но ребенок, как видишь, у меня есть.
– А где ее отец? – совсем обнаглел Валишевский.
– Ты уверен, что тебя это касается? – вскинула брови и усмехнулась чуть презрительно.
Внутри все противно дрожало. Я не могла не понимать, что Роман так просто не отвяжется. Прикидывая и так, и этак, как бы закончить разговор и уйти, пока Маруся не проявила встречное любопытство, я с тоской оглядела улицу. Ну, хоть бы кто-нибудь из соседей встретился, можно было бы отступить с честью.
Знакомый автомобиль медленно припарковался на свободном месте у нашего дома, и я постаралась незаметно выдохнуть. Слава богу, на свете есть место чуду. Потому что не иначе, как чудом, появление Бориса, я назвать не могла.
Немолодой, но весьма импозантный мужчина вышел из машины и направился в нашу сторону. При виде его Манька активизировалась и вышла из-за моей спины.
– Бо!
Приятель тети Полин не спеша поднялся к нам по ступеням, бросил косой взгляд на Романа и протянул руки к малышке. Она, как обезьянка, вскарабкалась на него. Быстро, проворно и со знанием дела.
– Привет, алмаз моего сердца.
– Я по тебе скучала, – ответила Мари и смачно поцеловала мужчину в щеку.
– Привет, – я тоже чмокнула тетиного любовника.
– Вы домой или на прогулку? – спросил Бо.
– Домой, мы уже отгуляли.
– Отлично. У меня к тебе разговор. Полин…
Вот сейчас он продолжит и сразу станет понятно, что он приехал по поручению тети, в которой уже долгие годы души не чаял и позволял ей вить из себя веревки.
– Я так рада тебя видеть, дорогой, – излишне громко сообщила я всей улице и со счастливой улыбкой повисла у Бо на локте.
Дураком Борис не был, сразу смекнул, что дело нечисто. Поэтому не стал спрашивать, какая муха меня укусила, а довольно талантливо подыграл:
– Не представляешь, как я рад.
Тут я «вспомнила» о присутствии постороннего наблюдателя и обратилась к Валишевскому:
– Прости, нам нужно идти домой. Сам понимаешь, – указала глазами на Бориса. – Рада была тебя видеть.
Роман глядел на нас, совершенно ничего не понимая.
Ну да, если учитывать, что Марк сказал ему о своем интересе к моей скромной персоне, появление у меня дочери и «дорогого» неизвестного мужчины, явно сбило Валишевского с толка. Хотя, если подумать, закона, запрещающего интересоваться женщинами, состоящими в отношениях, еще не приняли, и в действиях Марка нет ничего предосудительного. Увлекся чужой женщиной, с кем не бывает. Не он первый, не он и последний, как говорится.
Борис, тем временем, уже направился к входным дверям с Машкой на руках.
– Нам нужно поговорить, – как попугай, в сотый раз за сегодня, произнес Роман.
– Ром, – ответила я спокойно и миролюбиво, – ну о чем нам тобой говорить? Тебе же и так все понятно, да? Поезжай домой и не приходи, пожалуйста, к нам больше. У тебя своя жизнь, у нас своя. Не стоит ворошить прошлое и мешать друг другу.
Теперь, когда за моей спиной стоял Борис, я могла себе позволить говорить с Валишевским таким несколько снисходительным тоном.
Пусть только попробует надоедать, Борис быстро с ним разберется. Хоть Роман и моложе, но у Бо за плечами богатейший жизненный опыт, включающий в себя и бои без правил, и серьезные занятия спортом, и даже уличные драки. Он и сейчас в прекрасной физической форме – вполне способен разукрасить Романа так, что родная жена не сразу узнает.
– Ты идешь? – недовольным тоном напомнил о себе Борис. – Мы тебя ждем.
«Ты ж моя умничка», – умилилась я.
Никогда не сомневалась ни в самом Борисе, ни в том, что Полин нашла в этом мужчине. Да будь он свободен, я бы сама вцепилась в такого руками и ногами.
Я посмотрела на Романа, взглядом давая ему понять, что не могу больше задерживаться.
– Всего хорошего, – попрощалась с ним и повернулась к Борису и Мари. – Бегу.
Поднялась по ступеням, ощущая, как прожигает меня насквозь взгляд Валишевского, и шагнула в галантно открытую передо мной дверь. Легкий шлепок по заднице, полученный мною от явно вошедшего в роль тетиного друга, прослужил финальным аккордом этой нелепой сцены.
О том, как веселился Бо, когда мы поднялись в квартиру, говорить не буду. Достаточно того, что он, не успев войти в прихожую, тут же позвонил Полин и в красках описал ей сцену, которой стал свидетелем. Полин, заинтересовавшись, потребовала включить «громкую связь» на телефоне и категорично заявила:
– Аннук, я жажду объяснений!
Борис торжественно всучил мне свой мобильный и ушел в комнату к Мари, оставив меня наедине со сгорающей от любопытства тетушкой.
– Твой Бо заслужил премию «Оскар» за лучшую мужскую роль, – сообщила я Полин.
– Талантливый человек талантлив во всем, – ответила тетя. – Но я горю желанием услышать подробности.
Я рассказала ей о встрече с Романом. Описала наш с ним разговор в булочной и его появление у моего дома.
– Идея с Борисом была неплоха, – сказала Полин. – Боюсь только, что ты спровоцировала его излишнее любопытство. С другой стороны, какой у тебя был выход? Никакого, если только сообщить Роману правду.
– Ни за что, – ответила категорично.
– Тогда, скорее всего, готовься ко второму акту Марлезонского балета.
– Мне тоже так кажется, – вздохнула я, прикидывая в уме: а не напроситься ли нам с Маней в гости в Бо, в его дом в Нормандии.
Тетя, словно прочитав мои мысли, заметила:
– Вы всегда можете поехать, отдохнуть в Сен-Валери-ан-Ко. Бо будет рад, если ты решишь воспользоваться его домом.
– Не могу же я вечно прятаться.
– Решай проблемы по мере поступления, – возразила тетя.
– Не знаю, – не согласилась я с ней. – Может, стоит переехать на другую квартиру?
– Будто у тебя этих квартир миллион. Аннук, не паникуй раньше времени.
– Я не паникую, я прикидываю.
– Теперь очередь за Романом, ты уже выступила. Если не объявится в ближайшее время, то, скорее всего, не объявится вообще.
– Будем надеяться, что нам повезет, – ответила я. – Не вечно же он будет торчать в городе.
– Так позвони Марку, спроси, – предложила Полин. – Скажи ему, в конце концов, пусть вразумит родственничка.
– Не хватало еще и его сюда вмешать. Чтобы у них война началась? Разберусь без Марка, не маленькая.
– Ну, как знаешь, – ответила Полин.
************
Мы с Полин не ошиблись. Пару дней царило затишье, а потом словно прорвало.
Вначале позвонил Марк.
– Ты до сих пор не подписала контракт на сценарий, – напомнил он после того, как мы поздоровались. – Надеюсь, ты не передумала?
– Думаю, – созналась честно. – Не уверена, что готова с тобой работать.
– Чем же я тебя не устраиваю? – хмыкнул Марк.
– Марк, прекрати. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Нет, не понимаю, – заупрямился Марк. – У нас с тобой была договоренность, мы должны были подписать контракт на сценарий. Что изменилось?
– Не надо смешивать работу и личные отношения.
– А, по-моему, этим занимаешься ты, – возразил Марк. – Я предложил тебе написать сценарий, мы все обсудили.
– Только ты забыл упомянуть об одной важной детали, – напомнила я ему. – Ты оказался родственником Романа.
– И кто из нас мешает работу и личную жизнь? – невесело усмехнулся Марк. – Мне кажется, что не я.
Возразить было нечего, и я промолчала.
– Ко мне заезжал Роман, – продолжил Марк. – Очень интересовался твоей жизнью. Он узнал о Мари?
– Он увидел нас, – пояснила ему.
– А что за мужчина был с вами? – напряженно поинтересовался он.
– Ты не поверишь, но это был Бо, – хихикнула я нервно. – Мне очень повезло. Роман встретил нас у дома, увидел Маньку, заинтересовался. Я не знала, что делать. Стояла, пыталась хоть что-то придумать, и тут появился Борис.
– Роман решил, что это был отец Мари, – сказал Марк.
– Его проблемы.
– Роман завелся. Выяснил, сколько Мари лет, теперь лезет на стенку.
– Переживает, что я так быстро утешилась?
– Вроде того, – согласился Марк.
– А ты здесь при чем?
– Ты специально меня провоцируешь? – спросил Марк.
– Я не провоцирую, я понять не могу: почему он пытается что-то выведать обо мне у тебя, – ответила я.
Марк не торопился с ответом, и я повторила свой вопрос.
– Он знает о моем к тебе отношении, – через силу ответил Марк.
Я не готова была уточнять, что за отношение такое.
– И что ты ему сказал?
– Что я не знаю, кто отец Мари.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я.
– Хотя и не уверен, что ты поступаешь правильно, скрывая правду от Романа.
– Марк!
– Да, да, это не мое дело. Но, если разобраться, Мари мне не чужая.
– Я не хочу это обсуждать.
– Хорошо, – согласился Марк. – Поступай, как знаешь. Я просто хотел предупредить, что Роман не успокоится. И напомнить про контракт. Если не готова со мной работать, скажи прямо, я найду другого сценариста.
При мысли, что писать сценарий по моей книге будет кто-то чужой, мне стало нехорошо. Я решилась.
– Контракт пришлю тебе сегодня же, – ответила Марку и уточнила: – Подписанный контракт.
– Отлично. Буду ждать.
– Спасибо, что позвонил, – поблагодарила я.
– Не за что, – хмыкнул Марк и простился.
Решив не откладывать дело в долгий ящик, я нашла на письменном столе контракт на сценарий и подписала. Потом отсканировала и тут же отправила его Марку. Конечно, завтра – послезавтра приедет курьер, заберет его и вернет оригинал уже подписанным, честь по чести. Но мне хотелось показать Марку, что я ценю предложенную им работу и готова выполнить свои обязательства.
От Марка на почту пришел скупой ответ: «Спасибо». Значит, он получил мое письмо, и теперь со мной свяжется его помощник для уточнения деталей.
Надеюсь, мы не будем часто пересекаться с Марком лично, потому что я, боюсь, не выдержу.
Признаться, я ужасно по нему соскучилась. Мне не хватало его. Его тела, его разговоров, его всего. И родство Марка с Романом Валишевским уже не казалось таким уж важным. В конце концов, родственников не выбирают, и вины Марка в том, что Роман его племянник нет.
Сам Валишевский объявился в тот же день, буквально через пару часов после нашего разговора с Марком.
20
Сказать честно, я задумывалась над тем, что Роман, зная, где я живу, рано или поздно придет. В очередной раз выяснять с ним то, чего давно уже нет, не хотелось, но не сидеть же мне дома взаперти, как в крепости?
Булочная в соседнем доме была моей любимой.
Вообще в Париже, особенно в нашем округе, где мало туристов, но много парижан, этих булочных огромное количество, они почти что в каждом втором доме. Но эта была моей фавориткой. Может быть оттого, что каждое утро в окно я могла наблюдать, как в половине шестого туда приходит молодая женщина, зажигает свет и начинает печь хлеб. У меня в ванной было окно, выходящее на улицу, и умываясь, я смотрела на свет, пробивающийся сквозь ставни, прикрывающие витрину. Начинало казаться, что мы с этой незнакомой женщиной одни в городе, я даже чувствовала с некое родство. А может, потому что здесь пекли особый, безглютеновый хлеб. Очень вкусный, между прочим, хотя я никак не могла понять, как это может быть, чтобы хлеб и без глютена.
Размышляя о том, что последнее время, с момента нашей встречи с Романом, я начала вести себя совершенно несвойственным мне образом, постоянно качаясь на каких-то эмоциональных качелях, я провела ревизию холодильника и окрестностей.
Еды в доме было много, а вот хлеба не было совсем. На ужин планировался овощной салат, соус к которому я говорила самолично по старинному рецепту нашей семьи. Мари обожала этот салат, подбирая остатки соуса хлебом. Кстати, я тоже любила так делать. Может, не очень воспитанно, зато очень вкусно.
Отсутствие хлеба делало обязательным поход в булочную, сейчас как раз выпекают вечернюю порцию хлеба, значит я куплю еще теплый, с хрустящей корочкой, багет. А заодно могу выпить кофе. Это особенное удовольствие: сидеть в маленьком зале, смотреть в окно и пить эспрессо, никуда не торопясь.
Сказано – сделано. Что может сравниться с ароматом свежепомолотых зерен? Правильно, ничего. Я наслаждалась бодрящим запахом, лениво листая фотографии на телефоне. Все, кто видел нас с Мари, в один голос утверждали, что она моя уменьшенная копия. Но вот сейчас, глядя на ее смеющуюся мордочку, я не могла не признать – есть в Маньке что-то от Романа.
Мысли тут же переключились на Валишевского, с него – на Марка. Что я несла в нашу с ним последнюю встречу? Про инцест загнула, будто с головой у меня совсем плохо. Теперь, относительно успокоившись, я начала смотреть на ситуацию немного под другим углом.
Конечно, мое отношение ни к Роману, ни к его семье не изменилось, но Марк… это же совсем другое дело. Может быть, мне повезло наконец встретить «своего» мужчину, и сейчас только от меня одной зависит наше с ним общее будущее. Если я смогу пережить то, что он наполовину Валишевский, если мы вместе решим, как будет существовать в новой реальности, возможно, все у нас будет хорошо.
Я так задумалась, что не заметила появления нового, а точнее, старого персонажа. Сколько времени Роман сидел за моим столиком, разглядывая меня?
– Привет, – он поймал мой взгляд. – Я знаю, что тебе осточертела фраза, которую я сейчас скажу. Мне она тоже осточертела, но нам надо поговорить.
Все еще находясь во власти собственных мыслей, я довольно спокойно отреагировала и на его появление, и на его слова.
– Говори, – согласилась, понимая, что выхода у меня нет.
Я, конечно, могу встать и уйти, послав Романа куда подальше, но толку-то? Все равно он меня подловит, в этом можно не сомневаться. Валишевский упрямо сжал губы, явно собирался стоять на смерть.
– Говори, я слушаю, – повторила спокойно.
– Я знаю, что поступил с тобой, как последняя тварь. Знаю, Аня. Поверь мне, не было ни одного дня, чтобы я не думал об этом, не вспоминал, не жалел. Но у меня тогда не было другого выхода.
– Да, скажи еще, что твой отец женил тебя под дулом автомата. Или, быть может, он угрожал мне, и ты, исключительно из благородных побуждений, бросил меня, чтобы сохранить мне жизнь?
– Нет, отец сразу сказал, что решать мне. Как я скажу, так и будет. Потом, после того, как он познакомился с тобой, и ты ему понравилась, он назвал меня дураком.
– Надо же, – протянула я в ответ и сделала глоток кофе, чтобы как-то переварить свалившиеся мне на голову новости.
Сергей Карлович, помнится, что-то такое говорил, но тогда я не особенно ему поверила, а потом уже и не вспоминала.
– Это правда. Анют, я очень любил тебя.
– Так любил, что не просто женился на другой, но еще и бросил меня совершенно по-скотски, – напомнила ему.
– По-скотски, – согласился Роман. – С Софией мы знакомы практически с детства. Я всегда знал, что наши семьи мечтают о том, чтобы нас поженить. Мы с ней ничего не имели против этого. У нас были хорошие, дружеские отношения.
– Отчего же ты не взял ее сегодня с собой? Посидели бы втроем, раз она такая хорошая, – хмыкнула отчего-то горько.
– Прости. Я просто пытаюсь тебе все объяснить.
– Думаешь, надо?
– Надо, – твердо ответил Роман. – Надо было сделать это еще пять лет назад, но я струсил. Не хватило у меня смелости, чтобы тебе все объяснить.
– А сейчас хватит?
– Я тебя увидел у Марка в кабинете, и этих лет, как не бывало. Все вернулось. Анька, не могу я без тебя. Понимаешь?
Он сделал попытку взять меня за руку.
– Нет, – ответила, резко убирая руки под стол, подальше от Романа, – не понимаю. Знаешь, и не хочу понимать.
– Но я все равно тебе расскажу, – упрямо ответил Роман. – Я хотел поговорить с Софией, объяснить ей, что люблю другую, но … не знаю, как тебе сказать. У нее случились неприятности, серьезные. Вопрос жизни и смерти. Ей очень нужна была помощь. Я не мог бросить ее.
Вопрос вырвался помимо моей воли:
– А меня, значит, мог?
– Софии нужна была моя помощь! – сказал он с отчаянием.
– Помог? – спросила ехидно.
– Помог, – горько ответил Роман.
– Молодец. А от меня ты теперь чего хочешь?
– Анька, я тебя люблю, – упрямо сказал Роман. – Я виноват перед тобой, очень виноват. Не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но я не мог поступить иначе. Мне нужно было просто объяснить тебе все еще тогда, пять лет назад. Я боялся, что ты не поймешь. Боялся потерять тебя. Запутался, не знал, что делать. В итоге обидел самого родного мне человека.
Он говорил с таким отчаянием, что я невольно поверила. Нет, это не отменяло всей мерзости ему поступка. Но, может быть, обстоятельства действительно вынудили Романа поступить так, как он поступил? Если бы тогда, пять лет назад, он пришел и сказал бы, что должен жениться на другой, я смогла бы его понять?
– И что же тогда случилось? Что за вопрос жизни и смерти?
– Я не могу тебе сказать, это не моя тайна, – вздохнул Роман. – Но Софии была в отчаянии, я должен был ей помочь.
– Хорошо, – согласилась я. – Допустим, ты не мог поступить иначе. Допустим, ты побоялся рассказать все мне. Допустим даже, что мучился тем, как поступил, все пять лет. А сейчас-то что?
– Я хочу заслужить твое прощение.
Не скажу, что эти слова стали для меня откровением.
С того самого момента, как Роман нашел меня, подсознательно я ждала чего-то подобного. Не буду утверждать, что мне было неприятно, не так. Мне было почти все равно, только в глубине души, так глубоко, что я предпочитала туда не заглядывать, стало … теплее. И сердце стукнуло взволнованно.
Я на несколько мгновений попыталась представить себе, что было бы, если бы этот разговор состоялся несколькими годами раньше, а Роман, по-своему расценив мое молчание, с нарастающим жаром продолжил:
– Аня, скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты меня простила? Скажи, чего ты хочешь?
Его горячий шепот самым неожиданным образом привел меня в чувство.
Я увидела нас с Валишевским со стороны. Нет, не просто людей, сидящих за одним столиком в кафе, а мужчину и женщину, встретившихся после долгих лет разлуки. У каждого из нас есть своя жизнь: семья, дети, работа, да и много всего остального. Мы ведь не просто расстались с Романом когда-то, он бросил меня самым подлым образом, предварительно вываляв в грязи по самую макушку. И сейчас сидит рядом, шепчет, убеждает, просит его простить. А я? Слушаю его вместо того, чтобы встать и уйти. Но разве уйти – это выход?
– Звезду с неба, – ответила, насмешливо глядя ему в глаза. – Я хочу звезду.
Роман улыбнулся уголками губ.
– Ты совсем не изменилась, Анька. Как была, осталась такой же язвой.
– Все прошло, Роман. Если бы ты появился чуть раньше, на год – два, я бы, возможно, и подумала о прощении. Сейчас – нет. У меня другая жизнь. Дочь, – ответила я и чуть помедлив, добавила: – Мужчина. Ты просто опоздал.
Роман потянулся ко мне через стол и прошептал:
– Скажи, что ничего ко мне не чувствуешь, и я отступлю.
Я открыла рот, чтобы ответить, но он опередил меня – придерживая рукой за подбородок, поцеловал.
Этого я не ждала.
Замерла, как мышь под метлой, пока его губы нежно прикасались к моим. Странные, давно забытые ощущения. Я попыталась вспомнить, что я чувствовала пять лет назад, когда его губы точно также ласкали меня, и на краткий миг перенеслась в прошлое. Мои губы дрогнули, то ли протестуя, то ли отвечая на поцелуй. Я и сама этого не поняла, а Роман решил по-своему и попытался углубить поцелуй. Но мгновение моей растерянности, или слабости, закончились. Я почувствовала, как его язык разомкнул мои губы и попытался проникнуть в рот, и пришла в себя.
С силой оттолкнула от себя Романа, схватила со стола салфетку и брезгливо вытерла ею рот. Говорить нам больше было не о чем, поэтому я, молча, поднялась из-за стола, уговаривая себя не бежать, а действовать спокойно, взяла пакет с хлебом и пошла в сторону выхода.
– Аня! – позвал Роман. – Подожди!
Нет, я не буду останавливаться. Роман из породы таких людей: дай ему руку, откусит по локоть, если не больше. «Дайте воды напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде».
– Аня!
Роман вышел вслед за мной, обогнал и перегородил дорогу.
Мы так и стояли друг напротив друга. Молчали.
Я чувствовала, как он смотрел на меня, но желания отвечать на его взгляд у меня не было. С усердием разглядывала пакет с хлебом, думая о том, стоит ли сдержать себя и уйти молча или для начала нужно сделать что-то такое, что отобьет у Валишевского охоту к экспериментам.
– Ты ответила мне, – сказал вдруг Роман голосом государственного обвинителя.
– Нет, – не поднимая глаз, я отрицательно помотала головой.
– Ответила, – стоял он на своем.
– Нет!
Подняла взгляд, и наши глаза встретились.
«У Машки его глаза», – поняла я неожиданно. Раньше никогда не замечала, но ведь и вправду, дочка очень похожа на него.
Бедная моя девочка, как многого лишила ее судьба. У нее не было отца. Конечно, Мари не говорила об этом, возможно пока, в силу возраста, и не задумывалась, но я не могла не понимать: у ребенка должно быть два родителя. Мать и отец. У Маруси нет отца. Никогда она не узнает, как это – когда тебя носит на руках папа. Играет с тобой, читает сказки и приносит запрещенные мамой вкусняшки. Дарит кукол. Отгоняет неподходящих кавалеров. Любит, гордится, заботится.
От этих мыслей стало невообразимо горько, а Роман все стоял и стоял, загораживая мне путь к дому.
– Дай пройти, – я крепко сжала в руках багет, превращая свежее тесто в фарш.
Роман еще пару секунд смотрел мне в глаза, а потом посторонился, освобождая дорогу.
– Ты ответила, – повторил он в третий раз. – Анька, я не отступлю.
Говорить и спорить с ним, у меня не было сил. В ответ я дернула плечом, надеясь, что он правильно истолкует этот мой жест и пошла домой. Валишевский не стал меня преследовать. Стоял у булочной и смотрел. За это я была ему благодарна.
Ночью мне снились странные сны. Я, как будто, опять вернулась в прошлое. Только там все было по-другому. Не было ни разговоров с Сергеем Карловичем, ни Ромкиной невесты. Мы опять были вместе. Ждали ребенка. Были счастливы.
Но даже во сне меня не оставляло ощущение нереальности. Кажется, я плакала, хотела проснуться, но никак не могла этого сделать. Сон засасывал меня, вытягивал эмоции, порабощал. Казалось, еще немного, и я совсем потеряюсь в нереальности происходящего.
А потом вдруг что-то тяжелое ударило в живот, и я проснулась. Сверху на мне лежала Мари, смотрела на мое лицо и улыбалась.
И сна, мучившего меня всю ночь, как ни бывало.
– Привет, – я погладила ее темноволосую макушку.
– Привет.
Дочка поелозила на мне, устраиваясь поудобнее.
– Мне стало скучно без тебя.
– Мне тоже, – я обняла ее и прижала к себе покрепче.
– Я тяжелая.
– Ты самая лучшая. Моя радость и счастье.
Одной рукой продолжая прижимать ее к себе, другой дотянулась до телефона и посмотрела на экран. Семь часов утра. Еще можно поваляться несколько минут.
– Ты чего так рано проснулась? Плохой сон? – спросила у дочери.
Она неопределенно пожала плечами.
– Кушать хочешь или полежишь еще немного?
– А у тебя сегодня очень важный день? – спросила Мари.
Я знала, к чему она клонит.
Бывали у нас такие дни, когда, проснувшись утром, мы понимали – нужно отложить все дела и провести время вдвоем. Машка, в свои четыре года, прекрасно осознавала, что маме нужно работать, поэтому перед тем, как предложить мне устроить внеплановый выходной, всегда интересовалась: насколько важный мне предстоит день. Если я отвечала, что особых дел нет, она предлагала остаться дома. Если говорила, что у меня много работы или запланирована серьезная встреча, дочь только вздыхала и послушно занималась с няней.
Прикинув, что успею посмотреть редакторские правки, пока она будет спать днем, а поработаю ночью, ответила:
– Ничего особо важного. Останемся дома? Или пойдем куда-нибудь?
– Дома. Давай соберем котику домик?
– Давай, – согласилась я с улыбкой, надеясь, что наших более чем скромных сил, хватит на то, чтобы собрать это странное сооружение, подаренное нашему коту кем-то из знакомых. Моих, разумеется.
– Только позавтракаем.
– Можно мне хлопья? – спросила Мари мне в шею.
– Можно.
– А детский кофе?
Детским кофе мы называли напиток из цикория, который иногда Машка пила под видом настоящего кофе. Что делать, если бедный ребенок живет в семье кофеманов?
– Можно.
– Но сыр с плесенью я не буду, – заявила дочь так решительно, словно я стояла над ней с этим сыром и требовала его съесть.
– Сыр с плесенью буду есть я, – успокоила я Машку.
– Хорошо, – согласилась она и зевнула. – А можно я еще капельку полежу? Пока ты будешь готовить завтрак?
– Можно.
