Текст книги "Мисс Марпл в Вест-Индии"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Здесь, конечно, бывали ураганы, или то, что мисс Марпл понимала под этим. Но слово «ураган» не вязалось для нее со словом «погода». Ураганы были «промыслом» господним… Здесь бывали и дожди, короткие яростные ливни, которые через пять минут прекращались. Все и вся были вымочены до нитки, но в следующие пять минут все высыхало заново.

Темнокожая девушка улыбнулась, сказала «С добрым утром» и поставила поднос к ней на колени. Такие прекрасные зубы и столько радости в улыбке. Какие милые создания все эти девушки, жаль только, что они так пренебрегают замужеством. Это очень заботило каноника Прескотта. Столько крестин, говорил он, пытаясь найти самоутешение, но ни единой свадьбы.

Мисс Марпл завтракала и решала, как бы провести день. На самом деле, решать тут было особенно нечего. Ей нужно не спеша встать и неторопливо одеться, потому что было довольно жарко, а пальцы ее не так проворны, как прежде. Затем она передохнет минут десять, возьмет вязанье и медленно пойдет к отелю, решая, где лучше всего ей расположиться: на террасе с видом на море или дойти до пляжа и поглядеть на детей и ныряльщиков. Обычно она делала это позднее. Днем после отдыха она могла и прогуляться. По-настоящему и дел-то никаких нет.

Сегодня будет то же самое, что и вчера, и третьего дня, сказала она себе.

Но этого не случилось.

Когда мисс Марпл продумала до конца программу и уже, не торопясь, двигалась к отелю, ей встретилась Молли. И лучезарная Молли впервые не улыбнулась. Вид у нее был несчастный, и на нее это было так непохоже, что мисс Марпл незамедлительно спросила:

– Что-нибудь случилось, моя дорогая?

Молли кивнула. Поколебавшись, она сказала:

– Все равно вы скоро узнаете. Вскоре все узнают. Это майор Полгрейв – он умер.

– Умер?

– Да. Он умер сегодня ночью.

– О, дорогая, мне так жаль!

– Ужасно, что это произошло здесь. Всем будет очень неприятно. Конечно, он был уже совсем старик.

– Вчера он был весел и казался вполне здоровым, – сказала мисс Марпл, немного негодуя на беззастенчивое предположение, что всякий, достигший определенного возраста, способен умереть в любую минуту. – На вид он был бодр, – добавила она.

– У него было повышенное давление, – сказала Молли.

– Но ведь теперь от этого существуют всякие пилюли. Наука так удивительна в наши дни.

– О, да, но, возможно, он забыл принять таблетки или принял их слишком много. Они такие, знаете, как инсулин.

Мисс Марпл и в голову бы не пришло, что гипертония и диабет – это одно и то же.

– А что говорит врач? – спросила она.

– О, доктор Грэм ведь почти отошел от дел и теперь живет в отеле. Он осмотрел его, и местные власти, конечно, уже здесь, чтобы дать заключение о смерти. Все кажется совершенно ясно. Такие вещи бывают при гипертонии, особенно, если вы перебрали спиртного, а майор Полгрейв был тут и впрямь невоздержан. Например, вчера ночью.

– Да, я заметила, – сказала мисс Марпл.

– Наверное, он забыл принять свои таблетки. Такое несчастье для старичка, но люди ведь не могут жить вечно, правда? Это все ужасное беспокойство – для меня и Тима, я имею в виду. Люди могут подумать, что с едой что-нибудь не так.

– Но, мне кажется, что при пищевом отравлении и при повышенном давлении разные симптомы.

– Да, но люди так легко говорят подобные вещи. И если они решат, что еда была плохая, они уедут… Или расскажут своим друзьям.

– Я думаю, вам не о чем беспокоиться, – мягко сказала мисс Марпл. – Как вы говорите, такой старый человек, как майор Полгрейв – а ему, вероятно, уже было за семьдесят, – вполне может и умереть. Большинство это воспринимает как вполне заурядный случай – прискорбно, конечно, однако не бог весть что такое.

– Если бы только это не было так внезапно, – сказала горестно Молли.

Да, это было слишком внезапно, подумала мисс Марпл, потихоньку двигаясь дальше. Прошлой ночью он был в превосходном настроении, смеялся, болтал с Хиллингдонами и Дайсонами.

– Хиллингдоны и Дайсоны… – Мисс Марпл замедлила шаг и, наконец, резко остановилась. Вместо того, чтобы идти на пляж, она расположилась в затененном углу террасы, вынула вязанье, и спицы быстро замелькали в руках, словно подгоняя мысли. Да, ей это все не нравилось – совсем не нравилось… Это слишком совпало.

Она припомнила происшествия вчерашнего дня.

Майор Полгрейв с дурацкими рассказами.

Все как обычно, и слушать их внимательно не было никакой нужды. Хотя, вероятно, лучше бы она послушала.

Кения – он рассказывал о Кении, а затем Индия – северо-западные укрепления и потом, бог знает почему, он перешел к убийствам, и даже тогда она толком не слушала…

Какой-то известный случай, который произошел здесь, – это было в газетах…

Это было после того, как он поднял ей моток шерсти. Он начал рассказывать о каком-то снимке… Снимок убийцы – вот что он сказал.

Мисс Марпл закрыла глаза и постаралась вспомнить как можно точнее, что это была за история.

Она была довольно бессвязная, кем-то рассказанная майору у него в клубе… или еще в чьем-то клубе врачом, который слышал ее от другого врача, и первый врач сделал чей-то снимок… снимок того, кто выходил из дому и кто был убийцей.

Да вот, что это было – к ней сейчас возвращались различные подробности.

И он предложил ей показать этот снимок – вытащил свой бумажник и начал в нем рыться, болтая без умолку.

И вот так говоря, он взглянул вверх… взглянул не на нее – на что-то позади нее… если быть точной, позади ее правого плеча. И внезапно замолчал. Лицо его стало багроветь, и он дрожащими руками начал запихивать все обратно в бумажник и громким неестественным голосом ни с того ни с сего заговорил о бивнях.

И в следующий момент к ним подошли Хиллингдоны и Дайсоны… Затем она повернула голову направо и взглянула назад поверх плеча… Но там она ничего не увидела. Слева от нее сидели Тим Кендал с женой, за ними семейство из Венесуэлы. Но майор Полгрейв смотрел в другую сторону…

Мисс Марпл размышляла до самого ленча.

Она отказалась от прогулки и послала передать, что, поскольку она не очень хорошо себя чувствует, то не будет ли доктор Грэм столь любезен, чтобы навестить ее.

Глава 4

Мисс Марпл и медицинское обследование

Доктор Грэм был добродушным стариком лет шестидесяти пяти. Он много лет практиковал в Вест-Индии, но теперь, наполовину отойдя от дел, оставил большую часть практики своим партнерам. После любезного приветствия он спросил у мисс Марпл, что ее беспокоит. К счастью, мисс Марпл была в том возрасте, когда любое недомогание в пересказе пациента может быть несколько преувеличено. Мисс Марпл колебалась между «ее плечом» и «ее коленом», но в конце концов решила остановиться на колене. Ее колено, как сказала она самой себе, при ней и останется.

Доктор Грэм был настолько воспитан и любезен, что удержался от ссылок на ее возраст и не сказал, что в ее годы только и жди чего-нибудь подобного. Он выписал ей какие-то патентованные пилюли, которые следует принимать строго по предписанию врача, и, поскольку он знал по опыту, как одиноко бывает старикам, впервые попавшим на Сент-Оноре, то задержался немного поболтать.

«Ах, какой же он милый, – подумала мисс Марпл. – И мне так стыдно ему лгать, но видит бог, что делать мне больше нечего».

Будучи с детства воспитана в должном уважении к истине, мисс Марпл была отроду совершенно правдивой. Но когда обстоятельства требовали от нее иного, она умела выдумывать с удивительным правдоподобием.

Как бы извиняясь, она прокашлялась и взволнованно защебетала, как и полагается старой леди.

– Есть еще кое-что, о чем бы я хотела попросить вас, доктор Грэм. Я не знаю с чего начать, но я не представляю себе, что мне делать, хотя, конечно, понимаю, что это совершенный пустяк. Но для меня это так важно, и я надеюсь, что вы поймете меня и не подумаете, что я непростительно вам надоедаю…

На это вступление доктор ответил как можно мягче:

– Если вас что-нибудь тревожит, я с удовольствием помогу вам.

– Это связано с майором Полгрейвом. Так печально, что он умер. Сегодня утром я пережила настоящее потрясение, когда мне сказали.

– Да, – ответил доктор Грэм. – Боюсь, что это произошло слишком внезапно. Вчера он казался вполне бодрым.

В силу привычки он говорил мягко, но было ясно, что смерть майора его не удивила, а мисс Марпл подумала, не делает ли она из мухи слона. А что, если она просто находится во власти подозрений, и ее мнение, даже не мнение, а смутное предчувствие, рожденное обычной ее подозрительностью, далеко от истины? Как бы то ни было, влезла она в это по уши.

– Вчера мы как раз сидели с ним и беседовали, – сказала она. – Он мне рассказывал о своей жизни. Она у него была необычайно интересной. Столько удивительных мест, оказывается, есть на свете.

– Да уж воистину, – сказал доктор Грэм: майор успел надоесть ему до колик.

– Потом он рассказал мне про свою семью, про детство, и я тоже рассказала ему немножко про своих племянников и племянниц, и он слушал с сочувствием, и я показала ему фотокарточку одного из моих племянников, которую я всегда ношу с собой. Он такой милый мальчик – сейчас, конечно, не совсем мальчик, но для меня он всегда будет ребенком, вы меня понимаете?

– Вполне, – ответил доктор Грэм, недоумевая, дойдет ли старая дама когда-нибудь до сути.

– Я передала ему снимок, и он стал внимательно его рассматривать, как вдруг эти люди – такие милые, знаете, они еще собирают всякие цветочки и бабочек, по-моему, их зовут Хиллингдоны…

– А, Хиллингдоны и Дайсоны?

– Да, верно. Они вдруг пришли, сели, стали смеяться, разговаривать, заказали выпить, и мы все чудесно побеседовали, и майор Полгрейв нечаянно положил этот снимок к себе в бумажник, а бумажник – в карман. Я тогда не обратила внимания, но потом вспомнила и сказала себе: «Смотри, не забудь попросить у майора фотографию Дензила». Я думала об этом вчера вечером, когда были танцы, играл оркестр, но мне так не хотелось отвлекать его, потому что им было так весело вместе, и я подумала, что напомню ему об этом с утра. А сегодня утром… – и, задохнувшись, мисс Марпл умолкла.

– Да, да, – сказал доктор Грэм, – я вас вполне понимаю. И вы, естественно, хотите вернуть снимок, не так ли?

Мисс Марпл закивала.

– Да, очень. Видите ли, он у меня единственный и даже негатива не сохранилось. Я бы возненавидела себя, потеряй я этот снимок, ведь бедный Дензил уже несколько лет как умер, а он был моим любимцем. Это единственный его портрет, который у меня остался. Я знаю, что надоедаю вам, но, я надеюсь, вы сможете заполучить для меня эту карточку. Поймите правильно, мне не к кому больше обратиться, я ведь понятия не имею, кому достанутся пожитки майора. Это все так сложно. Скажут: ах, какая досада, но ведь они не понимают. Никто на свете не сможет понять, что значил для меня этот снимок!

– Конечно, конечно, – сказал доктор Грэм. – Я понимаю ваши чувства. Они совершенно естественны. Впрочем, я вскоре встречусь с местными властями: завтра похороны, и кто-нибудь из управления должен будет пересмотреть его бумаги, вещи, прежде чем сообщить ближайшим родственникам. Не могли бы вы описать мне этот снимок?

– Это фасад дома, – сказала мисс Марпл. – И кто-то – я хотела сказать Дензил – как раз вышел из парадного. Просто другой мой племянник обожает снимать цветы, и он фотографировал, по-моему, гибискус или один из этих прекрасных цветов – что-то вроде лилий, а Дензил как раз в это время вышел из дома. Это не лучшая его фотография, немного нечеткая, но я люблю ее и всегда держу при себе.

– Хорошо, – сказал доктор Грэм, – я все понял, и думаю, что мы без труда вернем вам эту фотографию, мисс Марпл.

Он встал со стула. Мисс Марпл улыбнулась ему:

– Вы так добры, доктор Грэм, вы очень добры. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Да, конечно, понимаю, – ответил доктор Грэм, с чувством пожимая ей руку. – А теперь ни о чем не беспокойтесь. Массируйте ваше колено ежедневно и потихоньку, а я пришлю вам эти таблетки. Принимайте их по одной три раза в день.

Глава 5

Мисс Марпл принимает решение

На следующий день была панихида по майору Полгрейву. Мисс Марпл проводила его в последний путь. Каноник Прескотт отслужил молебен, и жизнь вошла в свою колею.

Смерть майора была всего лишь случайностью, маленьким неприятным происшествием, о котором вскоре забыли. Здешняя жизнь целиком состояла из солнца, моря и светских развлечений. Мрачный белоглазый призрак, прервав привычное существование, набросил на него мгновенную тень, но тень уже исчезла. В конце концов, об усопшем толком никто ничего не знал. Он был довольно болтливым стариком, вроде клубного зануды, и без конца делился воспоминаниями, даже если у вас и не было особой охоты слушать. Он успел осесть ненадолго где-то там, на краю света. Жена его умерла много лет назад. У него была одинокая жизнь, и теперь – одинокая смерть. Но его одиночество, ставшее привычным, проходило среди людей и, видимо, не очень его тяготило. Майор Полгрейв умел быть одиноким – ему было весело самому с собой, и он получал от этого немалое удовольствие. Теперь он умер, и никто не скорбит по нем, а на следующей неделе, должно быть, никто и не вспомнит его даже мельком.

Единственным человеком, который мог бы сказать, что скучает без него, была мисс Марпл. Не из глубокой личной приязни, а потому, что она хорошо понимала ту жизнь, которую он вел. Когда стареешь, размышляла она с собой, все больше и больше приобретаешь привычку слушать, пусть без особого интереса, но именно это и стало для нее и для майора любезным компромиссом двух старых людей. Это было живое человеческое чувство, и нельзя сказать, чтобы она горевала о майоре, но ей не хватало его.

В тот же день, после похорон, когда она сидела с вязаньем на своем излюбленном месте, к ней подошел доктор Грэм. Она отложила спицы, здороваясь с ним. Он сразу сказал с неподдельным сожалением:

– Боюсь, мисс Марпл, что у меня для вас неутешительные новости.

– Неужели? Это касается моего?..

– Да. Мы не нашли этот снимок, который был для вас так дорог, и я боюсь, что вас это очень огорчит.

– Да, конечно. Но что поделаешь, бог с ним. Сейчас я понимаю, что это была просто сентиментальность. А что, его не оказалось в бумажнике майора?

– Нет, ни в бумажнике майора, ни среди других вещей. Там было несколько писем, газетные вырезки, всякий хлам, старые фотографии, но на ту, что вы описали, и намека не было.

– Ах, боже мой, – сказала мисс Марпл. – Значит, так тому и быть. Я благодарна вам от всего сердца за все эти хлопоты, доктор Грэм.

– Ну, что вы, какие хлопоты! Я ведь и сам хорошо знаю, что могут значить семейные памятки, особенно в старости.

Старая дама достойно встретила неприятную новость, подумал он. Майор Полгрейв, по всей видимости, наткнулся на снимок, вытаскивая что-нибудь из бумажника, и, даже не представляя себе, как он мог там очутиться, попросту выбросил как нечто ненужное. Но этот снимок имел такое значение для этой старой леди. Однако леди, кажется, отнеслась ко всему бодро и философски.

Сказать по правде, в душе мисс Марпл была далека и от философии, и от бодрости. Ей нужно было немного подумать, при этом она. хотела использовать представившуюся возможность, чтобы иметь полное впечатление.

Она с большим рвением, которое даже не пыталась скрыть, вовлекла в разговор доктора Грэма, а этот добрый человек, приписывая некоторые повороты беседы естественному одиночеству старой дамы, всеми силами старался увести ее в сторону от злополучного снимка, и с легкостью начал рассказывать о жизни на острове и о разных пленительных местах, которые мисс Марпл могла бы с удовольствием посетить. Бедный доктор и сам не понял, каким образом разговор опять вернулся к смерти майора.

– Ах, как это печально, – говорила мисс Марпл, – только подумаешь, что кто-то может умереть вот так, вдали от дома. Хотя из того, что он говорил мне, я поняла, что у него не было близкой родни, а сам он, кажется, жил в Лондоне.

– По-моему, он много путешествовал, – отвечал доктор Грэм. – Во всяком случае зимой. Ему не нравилась наша английская зима. Не сказал бы, что я его осуждаю.

– Ну, что вы, конечно, – согласилась мисс Марпл. – Возможно, у него были свои причины: слабые легкие или еще что-нибудь, и ему необходимо было проводить зиму за границей.

– О, нет, не думаю.

– Насколько я знаю, у него было высокое давление.

– Он сам говорил вам об этом?

– О, нет. Он об этом и словом не обмолвился. Мне кто-то еще говорил.

– А, понятно.

– Я так думаю, – продолжала мисс Марпл, – что при этих обстоятельствах его смерть не была неожиданной.

– Совсем необязательно, – ответил доктор Грэм. – В наше время давление можно вполне контролировать.

– Он умер так неожиданно, однако, я думаю, вы не были удивлены.

– Учитывая его возраст, особо удивляться не приходится. Но я этого, конечно, не ожидал. Сказать по чести, он мне всегда казался в хорошей форме, правда, как врач я его не наблюдал, никогда не мерил давление.

– Но ведь обычно знаешь, я имею в виду, что всякий доктор, наверное, сможет по виду определить, есть ли у человека высокое давление? – допытывалась мисс Марпл с девической непосредственностью.

– Это не так просто, – улыбнулся доктор. – Всегда следует проверить.

– О, я понимаю. Это такая ужасная резиновая штука, которую надевают на руку и надувают, – сама я терпеть этого не могу. Но мой врач сказал, что у меня при моем возрасте превосходное давление.

– Это приятно слышать, – ответил доктор Грэм.

– Конечно, майор несколько увлекался пуншем, – задумчиво произнесла мисс Марпл.

– Да уж. Алкоголь – не самая лучшая вещь при давлении.

– Нужно принимать, по-моему, какие-то таблетки, или я ошибаюсь?

– Да. Есть несколько патентованных лекарств. У майора в комнате обнаружили пузырек с одним из них. Это таблетки под названием «Безмятежные».

– Ах, какие чудеса творит наука в наши дни! – воскликнула мисс Марпл. – Врачи теперь так много могут, правда?

– У нас есть величайший соперник, – сказал доктор Грэм, – это природа. И время от времени люди используют старые добрые домашние средства.

– Вроде того, что приложить паутину, если порежешься? – спросила мисс Марпл. – Мы всегда это делали, когда я была ребенком.

– Очень здраво, – согласился доктор Грэм.

– А от сильного кашля положить на грудь припарки из льняного семени и натереться камфорным маслом.

– Да я вижу, вы все знаете! – воскликнул, смеясь, доктор Грэм. Он встал. – А как ваше колено, не слишком беспокоит?

– Нет, кажется, намного лучше.

– Ну мы не станем выяснять, что помогло: природа или мое лекарство. Жаль, что больше ничем не смог вам помочь.

– Но вы были необычайно добры. Мне так стыдно отнимать у вас время. Значит, вы говорите, никаких фотографий у майора в бумажнике не было?

– Ах, да. Одна, очень старая. Там майор, еще вполне молодой. И еще на одной он с убитым тигром. Майор стоит, опираясь на него ногой. Все остальные такие же – в память о юности. Но я все просмотрел очень тщательно, и заверяю вас, что ни одного снимка, хоть сколько-нибудь подходящего под ваше описание, там не было.

– О, я уверена, что вы все просмотрели, – я не это имела в виду. Мне просто интересно. Мы все склонны держать при себе бог знает что.

– Сокровища былого, – сказал, улыбаясь, доктор.

Он распрощался и пошел восвояси.

Оставшись одна, мисс Марпл задумчиво смотрела на пальмы и море. Некоторое время она не притрагивалась к вязанью. Сейчас у нее был непреложный факт, и она раздумывала, что бы он значил. Снимка, который майор вынул из бумажника и столь поспешно убрал его туда же, после его смерти не оказалось. Это не такая вещь, чтобы майор ее выбросил. Он засунул фотографию в бумажник, и после его смерти она должна была находиться там. Деньги могли украсть, но кому понадобился какой-то снимок? Если только нет особой причины…

Лицо мисс Марпл стало серьезным. Она должна решиться. Нужно ли ей тревожить майора Полгрейва в могиле? Может быть, лучше не делать этого? Она процитировала шепотом: «Дункан скончался. Жизни лихорадка сменилась для него желанным сном»^[4].

Ничто теперь не повредит майору. Он ушел туда, где опасность его уже не коснется. А, может, это просто совпадение, что он умер именно в ту ночь? А, возможно, это было и не совпадение. Врачи так легко относятся к смерти старых людей. Тем более, что у него в комнате нашли пузырек с таблетками, которые человек, страдающий гипертонией, принимает каждый день на протяжении всей жизни. Но если кто-то вынул снимок из бумажника, то это же лицо могло подбросить пузырек с таблетками к майору в комнату. Сама она никогда не видела, чтобы майор пил таблетки, и он никогда не говорил с ней о своем давлении. Единственное, что говорил он всегда про свое здоровье: «Я уже не тот, что в молодости». По временам у него бывала небольшая одышка, немного астматическая, и ничего более. Но кто же упомянул при ней, что у майора была гипертония – Молли, мисс Прескотт? Она никак не могла вспомнить.

Мисс Марпл вздохнула и стала увещевать себя, хотя и не вслух:

– Ну-ка, Джейн, что ты теперь скажешь? Может быть, ты все целиком выдумала? Какие конкретные обоснования у тебя есть?

И она подробно, насколько могла, повторила шаг за шагом всю беседу с майором, касающуюся убийства и убийц.

– О, господи, – сказала мисс Марпл, – даже если обоснования серьезны, ума не приложу, что я могу поделать…

Глава 6

Перед рассветом

Мисс Марпл проснулась рано. Спала она чутко, и у нее, как и у многих старых людей, бывали периоды бессонницы, во время которых она строила планы на завтра. Обычно, как правило, планы эти касались ее домашних дел и редко затрагивали еще кого-нибудь, кроме нее самой. Но сегодня мисс Марпл трезво и вдохновенно осмысливала вероятность убийства, и что именно она смогла бы сделать, окажись ее предположения верны. Ах, как это все было не легко! У нее имелось единственное оружие, и этим оружием была беседа. Старым девам свойственны пустые разговоры. Конечно, их щебетанье набивает оскомину, зато никому не придет в голову подозревать их невесть в чем. Главное, не спрашивать напрямую (но как трудно понять, что именно следует выспрашивать!). Должно быть, нужно побольше разузнать об остальных, и этих остальных она теперь вспомнила.

Она могла бы выяснить кое-что про майора, но чем ей это поможет? Тут все сомнительно. Если майор и убит, то виной тому не секреты его многотрудной жизни, не месть и не наследство. Будучи фактической жертвой, он представлял тот редкий случай, когда любые сведения о жертве ни на йоту не могут приблизить вас к убийце. Суть заключалась в том, насколько понимала мисс Марпл, что этот самый майор оказался не в меру словоохотлив.

От доктора Грэма она узнала любопытный факт: у майора в бумажнике были всякие фотографии – одна с пони, другая с тигром и прочее. Спрашивается, зачем майор их с собой таскал? Очевидно, Полгрейв очень любил что-нибудь рассказывать, начиная: «Как раз, когда я был в Индии и подстрелил там тигра, со мной произошла любопытная история…» – подумала мисс Марпл, вспоминая прежние свои знакомства с разными адмиралами, генералами и просто майорами. Следовательно, историю с так называемым убийцей ему нужно было проиллюстрировать, вынув снимок из бумажника.

Беседуя с ней, за ним-то он как раз и полез. Разговорами об убийствах он подогревал интерес к своей болтовне, и при ней он сделал то, что, несомненно, делал обычно, а именно достал снимок. Видать, он часто показывал его, приговаривая что-нибудь вроде: «И в жизни ведь не подумаешь, что этот парень убийца, верно?»

Это стало его привычкой, а история про убийцу входила в постоянный репертуар. Видимо, если само упоминание об убийствах имело успех, майор на всех парах пускался вперед.

В таком случае, размышляла мисс Марпл, он, вероятно, успел рассказать про это еще кому-нибудь и не единожды, а если так, то ей, может быть, удастся выяснить, как выглядел человек на снимке.

Она удовлетворенно кивнула – с этого и нужно начать.

Конечно, были тут и «четверо подозреваемых», как она их окрестила. Правда, поскольку майор говорил о мужчине, подозрение внушали только двое: полковник Хиллингдон и мистер Дайсон. Оба они так не похожи на убийц, но многие убийцы, которых она встречала, производили впечатление совсем обратное. Мог ли там быть кто-нибудь другой? Повернув голову направо, она не увидела ни души. Только бунгало мистера Рейфила. А не мог ли кто-нибудь выйти из него и войти опять, пока она поворачивала голову? Если так, то это мог быть только его лакей. Как же его зовут? Ах, да, Джексон. А не мог ли Джексон быть тем, кто выходил из бунгало? Это должно было повторить мизансцену на снимке: мужчина, выходящий из дому. Опознание могло произойти внезапно. До тех пор майор Полгрейв, скорее всего, не питал к Джексону ни малейшего интереса. Его блуждающий и любопытствующий взор был по сути своей снобистским. Майор навряд ли разглядел его как следует: Артур Джексон не был, что называется, настоящим сахибом^[5].

Но, держа в руке снимок и ненароком взглянув поверх правого плеча мисс Марпл, он, возможно, и увидел человека, выходящего из дому.

Мисс Марпл повернулась на подушках – программа на завтра, вернее, уже на сегодня была ясна: разузнать побольше о Хиллингдонах, Дайсонах и об Артуре Джексоне.

*  *  *

Доктор Грэм тоже проснулся рано. Обычно, перевернувшись на другой бок, он засыпал опять, но сегодня что-то тревожило его, и сон не шел. Такой тревоги, не дающей заснуть, он не знал уже много лет. Доктор никак не мог от нее отделаться. Чем она вызвана, он и сам не знал и сейчас находился в раздумье. Это было нечто, связанное… да… связанное с майором Полгрейвом или с его кончиной. Тем не менее он не понимал, что его так заботит. Не сказала ли ему чего-нибудь эта взволнованная старая леди? Ей так не повезло с этим снимком. Правда, выдержка у нее превосходная. Но что-то она ему сказала, какое-то случайно оброненное слово, от которого и возникла эта странная тревога. В конце концов, ничего особенного в том, что майор умер, не было. Совсем ничего. Во всяком случае, он в этом не находил ничего диковинного.

Понятно, что при его здоровье… Мысли доктора стали сбиваться. А что он, собственно, знал о здоровье майора? Чуть не все говорят, что якобы тот страдал гипертонией. Но сам-то он ни разу не говорил об этом с майором. К тому же он никогда не беседовал с майором подолгу. Майор был старым занудой, а доктор Грэм зануд избегал. И с какой это стати ему пришло на ум, что здесь может быть что-то неладное? Ведь в конце концов эта старуха толком ничего не сказала. Как бы то ни было, а это совсем не его дело. Власти были удовлетворены, к тому же этот пузырек с «Безмятежными», да и сам старичок, видать, всем подряд рассказывал про свое давление.

И, повернувшись на другой бок, доктор Грэм снова заснул.

*  *  *

В стороне от отеля, в одной из жалких лачуг, стоящих в несколько рядов неподалеку от небольшой речушки, девица по имени Виктория Джонсон заворочалась и села на кровати. Эта местная девушка была изумительным созданием: тело ее, словно из черного мрамора, привело бы в восторг любого скульптора. Проведя ладонью по черным курчавым волосам, она легонько пихнула ногой спящего парня.

– Эй, парень, проснись!

Тот заворчал и повернулся.

– Чего тебе? Еще не утро.

– Да проснись ты. Я хочу сказать тебе кое-что.

Мужчина сел, потянулся, показывая крупный рот с великолепными зубами.

– Что тебя беспокоит, женщина?

– Тот человек, майор, который помер. Что-то мне тут не нравится. Что-то тут не так.

– И охота была беспокоиться? Он был стар, и он умер.

– Слушай, парень. Это те таблетки, про которые меня доктор спрашивал.

– Ну, и что там с ними? Может, он их перебрал.

– Нет, это не так. Слушай!

Наклонившись к нему, она с жаром стала рассказывать. Он зевнул и снова лег.

– Ерунда. О чем ты говоришь?

– Все равно. Я утром расскажу миссис Кендал. Я уверена, тут что-то не так.

– Не лезь, – сказал мужчина, которого она без особых церемоний считала сейчас своим мужем. – А то влипнешь, – добавил он, зевая, и отодвинулся на свою сторону.

Глава 7

Утром на побережье

Было еще далеко до полудня.

Эвелин Хиллингдон вышла из воды и упала на горячий золотой песок. Она сняла купальную шапочку и с силой тряхнула головой. Пляж был не очень большим, гости привыкли собираться здесь по утрам, и к половине двенадцатого на пляже начиналось нечто, напоминающее раут. Слева от Эвелин в одном из плетеных кресел возлежала сеньора де Каспеаро, красавица из Венесуэлы. Неподалеку от нее расположился старик Рейфил. Среди постояльцев он считался за старейшину, приобретя здесь то влияние, которого мог достичь только сказочно богатый калека. Его обхаживала Эстер Уолтерс. Она всегда имела при себе стенографический блокнот и карандаш на случай, если старику взбредет в голову отправить какие-нибудь срочные деловые телеграммы. На пляже была видна вся его невероятная худоба, казалось, что его кости просто задрапированы фестонами иссохшей кожи. По всем статьям он уже одной ногой стоял в могиле, но на островах говорили, что он выглядел точно так, по крайней мере, лет восемь. Злобные голубые глазки глядели с морщинистого лица, и основным удовольствием для мистера Рейфила было с яростью противоречить всему, о чем бы ему ни говорили.

Конечно, здесь была и мисс Марпл. По своему обыкновению, она вязала и слушала, лишь изредка присоединяясь к беседе, чем, казалось, приводила всех в недоумение, поскольку остальные начисто забывали, что и она здесь. Эвелин Хиллингдон посмотрела на нее и снисходительно решила, что это просто старая милая киска.

Сеньора де Каспеаро, что-то мурлыча про себя, опять натерла маслом свои прекрасные длинные ноги. Она не отличалась разговорчивостью и, с досадой глядя на флакон, где было масло для загара, печально изрекла:

– Это не так хорошо, как франжипановое^[6]. Здесь его не достать. Жалко, – и глаза ее опять закрылись.

– Вам не пора окунуться, мистер Рейфил? – спросила Эстер Уолтерс.

– Когда захочу, тогда и пойду, – ответил тот сердито.

– Уже полдвенадцатого, – напомнила миссис Уолтерс.

– Ну и что из того? – спросил мистер Рейфил. – Я не тот человек, который зависит от ваших часов. Вот это сделай через час, а это еще через двадцать минут – ха!

Миссис Уолтерс давно служила у мистера Рейфила и давно усвоила, как вести себя с ним. Она знала, что некоторое время он будет с удовольствием противиться. Поэтому, напомнив ему, который час, она, не подавая виду, что делает это нарочно, позволила старику брыкаться еще добрых десять минут.

– Мне не нравятся эти эспадрильи^[7], – сказал мистер Рейфил, подняв ногу и внимательно ее разглядывая. – Я уже говорил этому идиоту Джексону, а он и в ус не дует, хоть ты тресни.