Текст книги " Выпуск II. Том 5"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 3

Три дня спустя Эркюль Пуаро отправился на гору Пророка. Это была спокойная и приятная поездка; дорога вилась среди золотисто-зеленых пихт, взбираясь все выше и выше, уводя от мирской суеты и размолвок. Машина остановилась возле ресторана. Пуаро вышел и отправился побродить по лесу. Через некоторое время он забрался на вершину, и ему казалось, что он очутился на вершине мира. Далеко-далеко внизу искрилось ослепительно синее море.

Здесь он наконец-то отдохнет, отрешится от земных забот! Аккуратно свернув пальто и положив его на пенек, Эркюль Пуаро сел.

– Несомненно, le bon Dieu[35] знает, что делает. Но что касается людей – отдельные его творения все же очень странны. Eh bien[36], теперь попробую забыть обо всех здешних сложностях, – размышлял Пуаро.

Он огляделся. К нему торопливо приближалась невысокая женщина в коричневом костюме. Это была Марджори Голд, на сей раз оставившая всякое притворство. Ее лицо было мокрым от слез.

Все пути к отступлению были отрезаны. Она подошла вплотную.

– Мистер Пуаро, вы должны мне помочь. Я так несчастна, просто не знаю, как мне быть! Что мне делать? Что делать?

Она смотрела на него безумными глазами. Ее пальцы вцепились в рукав его пиджака. Но что-то в лице Пуаро встревожило ее и она слегка отпрянула.

– Что.., о чем вы думаете? – запинаясь, пробормотала она.

– Вы просите совета, мадам? Так ведь?

– Да.., да, – еле-еле выговорила миссис Голд.

– Eh bien, тогда слушайте. – Он говорил резко, почти грубо. – Немедленно уезжайте отсюда. Пока не поздно.

– Что? – ничего не понимая, переспросила она.

– То, что вы слышали. Уезжайте с острова.

– Уехать с острова?

Она явно была сбита с толку.

– Именно это я и сказал.

– Но почему, почему?

– Если вам дорога жизнь, послушайтесь моего совета.

Она судорожно глотнула воздух.

– Что вы имеете в виду? Вы меня пугаете.., пугаете меня.

– Да, – мрачно подтвердил Пуаро. – Именно это я и делаю.

Она в отчаянии закрыла лицо руками.

– Но я не могу! Он же не поедет! Я имею в виду Дугласа. Она его не отпустит. Он целиком в ее власти – телом и душой. Не хочет слышать ничего дурного о ней… Просто голову потерял… Верит каждому ее слову: что муж над ней издевается, этакая оскорбленная невинность, что никто никогда ее не понимал… А обо мне он и думать забыл, я в счет не иду, словно меня вообще не существует. Он хочет, чтобы я отпустила его – дала развод. Он верит, что она разведется с мужем и выйдет за него. Но я боюсь, что.., что Чентри так просто от нее не откажется. Не такой он человек. Вчера вечером она продемонстрировала Дугласу синяки на руке. Дуглас просто озверел. Он ведь такой у меня благородный… О! Я так боюсь! Чем все это кончится? Ну скажите же, что мне делать?!

Пуаро смотрел через широкую полосу воды на голубую гряду холмов Азии. Он ответил ей:

– Я же сказал вам. Уезжайте отсюда, пока не поздно…

Она покачала головой.

– Но я не могу.., не могу… Если только Дуглас…

Пуаро вздохнул. Потом пожал плечами.

Глава 4

Эркюль Пуаро и Памела Лайелл сидели на берегу. Она удовлетворенно сообщила:

– Треугольник становится все прочнее! Вчера вечером они сидели по разные стороны от нее и бросали друг на друга злобные взгляды! Чентри выпил лишнего и несколько раз откровенно оскорбил Дугласа Голда. А Голд держался молодцом. Держал себя в руках. Красотке же все это, естественно, очень нравилось. Урчала, словно тигр-людоед. Как вы думаете, что будет дальше?

Пуаро покачал головой.

– Я опасаюсь. И очень сильно…

– Да все мы опасаемся, – с притворной скорбью произнесла мисс Лайелл. Потом добавила:

– Это уже по вашей части. Или скоро будет по вашей. Неужели вы ничего не можете сделать?

– То, что мог, я уже сделал.

Мисс Лайелл хищно метнулась.

– И что же вы уже сделали? – спросила она, изнемогая от волнения.

– Посоветовал миссис Голд, пока не поздно, покинуть остров.

– О, так вы думаете, что… – Она замолкла на полуслове.

– Что, мадемуазель?

– Значит, вот чего вы ждете! – медленно произнесла Памела. – Но он не сможет.., он не способен на такое… Он ведь такой милый. А все из-за этой Чентри. А он.., он не может…

Она замолчала, а потом тихо прибавила:

– Убийство? Вы ведь об этом подумали?

– Я вам так скажу, мадемуазель: кто-то действительно подумывает об этом.

Памела вздрогнула.

– Не верю, – решительно заявила она.

Глава 5

События, грянувшие в ночь на 29 октября, прослеживаются очень четко.

Началось с того, что между Голдом и Чентри вспыхнула ссора. Чентри расходился все больше, и последние его слова, которые он буквально проорал, слышали четверо – портье, управляющий, генерал Барнс и Памела Лайелл.

– Ах ты, грязная свинья! Если вы с моей женой думаете, что сумеете от меня избавиться, так вы ошибаетесь! Пока я жив, Валентина – моя жена!

И, побагровев от злости, он вышел из отеля.

Это случилось перед обедом. А после обеда (всем на удивление) наступило перемирие. Валентина пригласила Марджори Голд на автомобильную прогулку при луне. Памела и Сара отправились вместе с ними. Голд и Чентри сыграли партию в бильярд, а потом присоединились к Эркюлю Пуаро и генералу Барнсу, отдыхавшим в шезлонгах.

Кажется, впервые Чентри видели улыбающимся, он был в хорошем настроении.

– Как сыграли? – спросил генерал.

– С этим парнем мне не справиться! Обыграл меня на сорок шесть очков, – ответил капитан. Дуглас Голд скромно возразил:

– Да просто повезло, уверяю вас. Что будете пить? Пойду поищу официанта.

– Мне, пожалуйста, розовый джин.

– Хорошо. А вам, генерал?

– Благодарю вас. Виски с содовой.

– И мне тоже. А вам, мосье Пуаро?

– Вы очень любезны. Я бы выпил sirop de cassis.

– Сироп… Простите?..

– Sirop de cassis. Настойка из черной смородины.

– А-а, ликер! Ясно. Надеюсь, он здесь есть. Никогда о таком не слышал.

– Он здесь есть. Но это не ликер.

Дуглас Голд засмеялся:

– Странный же у вас вкус! Впрочем, каждый травится чем хочет! Пойду распоряжусь.

Капитан Чентри сел. Неразговорчивый и угрюмый от природы, он изо всех сил старался быть общительным.

– Вот не думал, что смогу обходиться без газетных сплетен, – заметил он. Генерал проворчал:

– Должен сказать, что от «Континент дейли мейл» четырехдневной свежести толку мало. Конечно, мне каждую неделю присылают «Тайме» и «Панч», но они чертовски запаздывают.

– Интересно, повлияет ли на результаты выборов палестинский вопрос[37]?

– Все было не правильно организовано, – заявил генерал как раз в тот момент, когда в сопровождении официанта, несущего напитки, вернулся Дуглас Голд.

Генерал начал рассказывать случай, произошедший во время его доблестной службы в Индии в 1905 году. Оба его соотечественника слушали внимательно, но без особого интереса. Эркюль Пуаро потягивал свой sirop de cassis.

Когда рассказ генерала достиг кульминации, все с покорной вежливостью рассмеялись.

Наконец в дверях появились все четыре дамы. Они, похоже, были в великолепном настроении, непрерывно болтали и смеялись.

– Тони, дорогой, это было просто божественно, – воскликнула Валентина, опускаясь на соседний шезлонг. – Миссис Голд отлично это придумала. Вам всем тоже бы наверняка понравилось!

Тут Чентри сказал:

– Как насчет того, чтобы выпить? – и вопросительно посмотрел на всех остальных.

– Мне розовый джин, дорогой, – сказала Валентина.

– Джин и имбирное пиво, – попросила Памела.

– А мне коктейль, – ответила Сара.

– Все понятно. – Чентри поднялся и протянул жене свой нетронутый джин:

– Выпей мой. Я закажу себе еще. А что вам, миссис Голд?

Миссис Голд с помощью мужа выбиралась из пальто. Она улыбнулась:

– А можно мне оранжад[38]?

– Конечно. Оранжад.

Чентри пошел к двери. Миссис Голд улыбнулась мужу:

– Было так чудесно, Дуглас. Жаль, что ты не поехал.

– Мне тоже жаль. Может, поедем в другой раз, а?

Они улыбнулись друг другу. Валентина Чентри залпом осушила бокал с розовым джином.

– О, то, о чем я мечтала, – удовлетворенно выдохнула она.

Дуглас Голд положил пальто Марджори на диван. Потом он обернулся и внезапно воскликнул:

– Эй, что случилось?

Валентина Чентри откинулась на спинку кресла. Губы ее посинели, рукой она схватилась за сердце.

– Я.., как-то.., странно себя чувствую, – пролепетала она, хватая ртом воздух.

В комнату вернулся Чентри и кинулся к жене.

– Что с тобой, Вал?

– Я.., я не знаю.., у этого джина.., был странный вкус…

– У розового джина?

Чентри обернулся, на искаженном лице ходили желваки. Он схватил Дугласа Голда за плечо.

– Это был мой джин… Голд, что вы туда подсыпали, черт вас возьми?

Дуглас Голд не отрываясь смотрел на дергающееся в конвульсиях лицо. Он был смертельно бледен.

– Я.., я.., ничего…

Валентина Чентри осела в кресле.

Генерал Барнс закричал:

– Доктора!.. Быстрее!..

Но через пять минут Валентина Чентри уже была мертва.

Глава 6

На следующее утро никто не купался. Памела Лайелл, побледневшая, в скромном темном платье, увидев в холле Эркюля Пуаро, затащила его в небольшую гостиную.

– Это ужасно! – запричитала она. – Ужасно! Вы говорили! Вы предвидели убийство!

Он печально склонил голову.

– О! – вскричала она и топнула ножкой. – Вы должны были предотвратить это! Любой ценой! Это можно было предотвратить!

– Как? – спросил Эркюль Пуаро.

Этот вопрос на секунду привел ее в чувство.

– Вы что, не могли обратиться куда следует.., в полицию?..

– И что сказать? Что можно сказать до того, как это произойдет? Что кто-то задумал убийство? Говорю вам, mon enfant[39], если одному человеку предуготовано убить другого…

– Вы могли предупредить жертву, – не унималась Памела.

– Иногда, – сказал Эркюль Пуаро, – предупреждать бесполезно.

– Вы могли предупредить убийцу, – медленно выговорила Памела, – дать ему понять, что вам известны его намерения…

Пуаро одобрительно кивнул.

– Да, этот план уже получше. Но не следует забывать о самом главном пороке любого преступника.

– И что же это за порок?

– Самонадеянность! Каждый преступник уверен, что уж его-то преступление нельзя раскрыть.

– Но это абсурдно.., глупо, – воскликнула Памела. – Преступление-то было по-детски глупым! Ведь полиция сразу арестовала Дугласа Голда.

– Да, – сказал Пуаро и задумчиво добавил:

– Дуглас Толд – довольно глупый молодой человек.

– Невероятно глупый! Я слышала, они нашли остатки яда.., как он там называется?..

– Разновидность строфантина. Яд, поражающий сердце.

– Они что, действительно нашли остатки этого яда в кармане его смокинга?

– Именно так.

– Невероятно глупый! – повторила Намела. – Видимо, он собирался избавиться от яда, но был настолько потрясен тем, что отравил не того, кого собирался, что обо всем позабыл. Как эффектно это смотрелось бы в театре! Любовник подсыпает строфантин в стакан мужа, тут его что-то отвлекает, а жена тем временем случайно выпивает яд… Вы только подумайте, какой кошмар: Дуглас Голд поворачивается и понимает, что убил любимую женщину…

Она даже вздрогнула.

– Вот он, ваш треугольник. Вечный треугольник! Но кто бы мог подумать, что все так кончится?

– Я этого опасался, – пробормотал Пуаро.

Памела повернулась к нему.

– Вы ведь предупреждали ее – миссис Голд. Почему же вы не предупредили его?

– Вы имеете в виду Дугласа Голда?

– Нет. Я о капитане Чентри. Вам следовало сказать ему, что он в опасности, ведь именно он был главной помехой. Дуглас Голд наверняка надеялся легко получить развод, запугав свою жену – она такая мягкосердная женщина, да к тому же страшно влюблена в него. А вот Чентри чертовски упрям. Он бы ни за что не дал Валентине свободу.

Пуаро пожал плечами.

– От моего разговора с Чентри не было бы никакого проку, – сказал он.

– Возможно, – согласилась Памела. – Он бы сказал, что сам разберется, он послал бы вас к черту. И все же я чувствую, что-то можно было сделать.

– Я хотел попробовать, – медленно произнес Пуаро, – хотел уговорить Валентину Чентри покинуть остров, но она бы не поверила ни единому моему слову. Она была слишком глупа, чтобы что-то понять. Pauvre femme[40], ее погубила собственная глупость.

– Не думаю, что ее отъезд что-нибудь изменил бы, – сказала Памела. – Он бы просто-напросто отправился следом.

– Кто?

– Дуглас Голд.

– Вы думаете, Дуглас Голд поехал бы за ней? О нет, мадемуазель, вы ошибаетесь. Уверяю вас. Вы пока еще не поняли, что произошло. Если бы Валентина Чентри уехала с острова, с ней уехал бы и ее муж.

Эти слова явно озадачили Памелу.

– Ну, разумеется.

– И тогда преступление произошло бы где-нибудь в другом месте.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что это же самое преступление произошло бы в другом месте, а именно: убийство Валентины Чентри ее собственным мужем.

Памела на мгновение потеряла дар речи.

– Вы хотите сказать, что это капитан Чентри, Тони Чентри, убил Валентину?

– Да. И сделал это у вас на глазах! Дуглас Голд принес ему выпивку. Он взял стакан и поставил перед собой. Когда женщины вошли в комнату, мы все смотрели на них, а у Чентри уже был наготове строфантин. Он бросил яд в бокал с розовым джином, а затем любезно уступил свой джин жене, которая его и выпила.

– Но ведь пакетик от строфантина обнаружили в кармане Голда!

– Проще простого было положить его туда, пока все мы толпились вокруг умирающей женщины.

Ошеломленная Памела долго молчала, потом воскликнула:

– Ничего не понимаю! Вы же сами говорили о треугольнике…

Эркюль Пуаро энергично закивал головой.

– Да, говорил. Но вы нарисовали в своем воображении не тот треугольник. Действуя очень умно, преступники сбили вас с толку! Вы думали, – а иначе вы и не могли подумать, – что и Тони Чентри, и Дуглас Голд влюблены в Валентину Чентри. Вы поверили, поскольку не могли не поверить, что Дуглас Голд, влюбленный в Валентину Чентри (чей муж отказывается дать ей развод), предпринял отчаянную попытку отравить Чентри, но, до роковой случайности, яд выпила Валентина. Все это – камуфляж. Чентри давно собирался разделаться со своей женой. Она ему до смерти надоела, это я сразу заметил. Женился он на ней из-за денег. А теперь хочет жениться на другой, вот и задумал избавиться от Валентины, но так, чтобы получить ее деньги. Убийца-наследник.

– Жениться на другой женщине?

Пуаро, помедлив, продолжал:

– Да-да. На малышке Марджори Голд. Это был самый настоящий вечный треугольник. Вы просто не с той стороны на него смотрели. Ни одному из этих мужчин Валентина Чентри вовсе не была нужна. Она была слишком тщеславной, – Марджори Голд – великолепный режиссер всего спектакля, вот вы и ошиблись! Миссис Голд – очень умная женщина, она прекрасно сыграла роль этакой застенчивой бедняжки, просто воплощение мадонны! Я могу назвать вам четырех преступниц такого типа. Некая миссис Адаме была оправдана судом, хотя все знали, что она убила своего мужа. Мэри Паркер успела разделаться с тетушкой, со своим возлюбленным и с двумя братьями прежде, чем допустила ошибку и ее посадили. Потом миссис Роуден – ее повесили. И наконец миссис Лекрей, которая едва избежала возмездия. Марджори Голд именно из таких женщин. Я понял это, как только ее увидел! Для этих овечек преступление – своя стихия. А как все продумано! Вот скажите, какие у вас есть доказательства того, что Дуглас Голд был влюблен в Валентину Чентри? Если вы тщательно все взвесите, то поймете, что все основано только на откровениях миссис Голд и воплях ревности, издаваемых Чентри. Ведь так? Теперь понимаете?

– Ужас какой! – воскликнула Памела.

– Умная парочка, – сказал Пуаро со спокойствием профессионала. – Они договорились «познакомиться» здесь и разыграть это убийство. Эта Марджори Голд – какое у нее дьявольское хладнокровие! И какая выдержка! Да она бы, ни секунды не задумываясь, отправила своего невинного дурачка-мужа на эшафот.

– Но ведь полиция прошлой ночью задержала его и увезла с острова! – воскликнула Памела.

– Да, – сказал Эркюль Пуаро, – но после этого я перекинулся парочкой слов с полицейскими. Я не видел, как Чентри подсыпал яд в бокал. Признаюсь, как и все остальные, я в этот момент смотрел на вошедших женщин. Но, поняв, что Валентина Чентри отравлена, не сводил глаз с ее мужа. Так вот, я действительно видел, как он положил пакетик от строфантина в карман смокинга Дугласа Голда…

И, нахмурившись, добавил:

– Я надежный свидетель. Мое имя широко известно. Как только я рассказал все это полицейским, они поняли, что произошло на самом деле.

– И что потом? – завороженно спросила Памела.

– Eh bien[41], потом они задали капитану Чентри несколько вопросов. Он пытался было угрожать, но насчет ума у него, сами понимаете.., вскоре он во всем сознался.

– Так Дугласа Голда освободили?

– Да.

– А что с Марджори Голд?

Лицо Пуаро сделалось строгим.

– Я ее предупреждал, – сказал он. – Да, я предупреждал ее. На горе Пророка… Это был единственный шанс предотвратить преступление. Я почти сказал ей, что подозреваю ее. Она поняла. Но она переоценила свой ум… Я говорил ей, чтобы она покинула остров, если ей дорога жизнь. Но она предпочла остаться…

Похищение Джонни Уэйверли

– Вы можете понять чувства матери, – наверное, в шестой раз повторила миссис Уэйверли.

Она с надеждой взирала на Пуаро. Мой друг, который всегда с сочувствием относился к материнским страданиям, успокаивающе ей кивнул.

– Конечно, конечно, я все понял. Доверьтесь папаше Пуаро.

– Полиция… – начал мистер Уэйверли. Его жена нетерпеливо взмахнула рукой.

– Я больше не желаю иметь дело с полицией. Мы на них положились, и видите, что из этого получилось! Но я столько слышала о мосье Пуаро и о том, какие чудеса он творит, что подумала, может быть, он сможет помочь…

Пуаро поспешно прервал ее излияния весьма красноречивым жестом. Было ясно, что миссис Уэйверли искренне переживает, но ее чувства как-то плохо сочетались с напряженным и суровым выражением ее лица. Когда я впоследствии узнал, что она была дочерью крупного владельца сталелитейных заводов в Бирмингеме, прославившегося тем, что сумел из мальчишки-рассыльного стать владельцем компании, я понял, что она – истинная дочь своего отца.

Мистер Уэйверли был крупным, тучным, неунывающим мужчиной. Он стоял, широко расставив ноги, и весь его вид, все его повадки выдавали типичного сквайра.

– Я полагаю, вы уже все знаете об этом деле, мосье Пуаро?

Вопрос был лишним. Несколько дней тому назад все газеты были полны сообщениями о сенсационном похищении маленького Джонни Уэйверли, трехлетнего сына и единственного наследника Маркуса Уэйверли, эсквайра из Уэйверли-Корт, графства Суррей, потомка одной из древнейших фамилий в Англии.

– Я конечно же знаю в общих чертах, однако было бы лучше, мосье, если бы вы рассказали мне все с самого начала, и поподробнее.

– Ну, я думаю, все это началось дней десять тому назад, когда я получил анонимное письмо – эту мерзость. Признаться, я не знал, что и подумать… Какой-то гад имел наглость требовать двадцать пять тысяч фунтов… двадцать пять тысяч фунтов, мосье Пуаро! В случае отказа он угрожал похитить Джонни. Я конечно же выбросил это письмо в корзину. Решил, что это глупая шутка. Через пять дней я получил еще одно письмо, уже с точной датой: «Если вы не заплатите, то двадцать девятого числа вашего сына украдут». А пришло оно двадцать седьмого. Ада перепугалась, а я никак не мог принять все это всерьез. Мы же в Англии, черт побери. У нас никто не крадет детей ради выкупа.

– Да, здесь это не принято, – заметил Пуаро. – Продолжайте, мосье.

– Ну, Ада мне житья не давала, и хотя я чувствовал себя полным идиотом, все-таки обратился в Скотленд-Ярд. Они тоже не восприняли это всерьез согласились со мной, что это чья-то глупая шутка. Двадцать восьмого я получил третье письмо: «Вы не заплатили. Завтра, двадцать девятого, в полдень, ваш сын будет похищен. Вам придется заплатить выкуп в пятьдесят тысяч фунтов». Я отвез это письмо в Скотленд-Ярд. На этот раз они не на шутку взволновались. И пришли к выводу, что письма писал какой-то сумасшедший и что, по-видимому, в назначенный час будет предпринята попытка похищения. Меня заверили, что будут приняты все необходимые меры предосторожности. Инспектор Макнейл со своими ребятами должен был прибыть в Уэйверли на следующее утро, чтобы заняться этим делом. Я с облегчением отправился домой.

И все же меня не покидало чувство, что мы в осаде. Я дал указание никого не принимать и никого не выпускать из дома. Вечер прошел без происшествий. Утром жена почувствовала недомогание. Я был обеспокоен ее состоянием и послал за доктором Дакером. Симптомы озадачили доктора. И хотя он не решался сказать, что ее отравили, я чувствовал, что он сделал именно этот вывод. Он уверил меня, что опасности никакой нет, но пройдет пара дней, прежде чем она оправится. Вернувшись после разговора с доктором к себе в комнату, я увидел приколотую к подушке записку. Я был потрясен и весьма озадачен. Записка была написана тем же почерком и содержала всего два слова: «В двенадцать». И тут, мосье Пуаро, я пришел в ярость! Кто-то в доме был замешан в этом – кто-то из слуг Я их всех допросил, устроил форменный разнос. Но они никого не выдали. Компаньонка моей жены, мисс Коллинз, сообщила мне, что она видела утром, как няня Джонни прошмыгнула на улицу. Я допросил няню, и она во всем призналась. Оказывается, она оставила ребенка с горничной и удрала на свидание – с мужчиной. Хорошенькие вещи происходят в моем доме. Она отрицала, что приколола записку к моей подушке… Может, это, конечно, и не она, не знаю… Но я решил, что не могу рисковать. А вдруг все-таки она? Я был уверен, что кто-то из слуг замешан в этом деле. Под конец я вышел из себя и уволил всех скопом няню и всех остальных. Я дал им час на то, чтобы они собрали вещи и убрались прочь.

И без того красное лицо мистера Уэйверли побагровело при этом воспоминании.

– Возможно, это было несколько несвоевременно, мосье? – предположил Пуаро. – Исходя из последующих событий, вы, вероятно, играли на руку вашим врагам.

Мистер Уэйверли уставился на него.

– Об этом я не подумал. Мне хотелось их всех убрать. Я телеграфировал в Лондон, чтобы вечером прислали новых слуг. А до этого со мной должны были остаться только те, кому я полностью доверял: мисс Коллинз – секретарь моей жены, и Тредуелл – дворецкий, которого я знал с детства.

– А эта мисс Коллинз, как долго она жила с вами?

– Год, – сказала миссис Уэйверли. – В качестве компаньонки она неоценима секретарь и великолепная домохозяйка.

– А няня?

– Няня жила у нас шесть месяцев. Она пришла с блестящими рекомендациями. Но я ее не слишком-то любила, хотя Джонни был к ней очень привязан.

– Но когда разразилась катастрофа, няни уже не было в доме. Мосье Уэйверли, будьте добры, продолжайте. Мистер Уэйверли продолжил свое повествование.

– Инспектор Макнейл прибыл около половины одиннадцатого. В это время слуги уже уехали. Инспектор одобрил мои действия. Он расставил людей на подходах к дому и уверил меня, что если вся эта история не грандиозная мистификация, то они непременно схватят преступника.

Джонни был со мной. Мы с Джонни в сопровождении инспектора прошли в комнату, которую мы называли «кабинетом консула». Инспектор запер дверь. В комнате стояли старинные часы. Не буду скрывать, что, когда стрелки часов приблизились к двенадцати, я не мог сдержать нервную дрожь. Стрелки с жужжанием передвинулись, и часы начали отбивать полдень. Я прижал Джонни к себе. У меня было такое чувство, что этот тип может упасть прямо с неба. С последним ударом часов за дверью раздались крики и беготня, поднялась суматоха. Инспектор распахнул окно. К нему подошел констебль.

– Мы его схватили, сэр, – объявил он. – Он прятался в кустах. Он весьма тщательно приготовился.

Мы выбежали на террасу, где два дюжих констебля крепко держали какого-то ободранного типа, по виду настоящего бандита. Он яростно вырывался в бесплодной попытке удрать. Один из полицейских вручил инспектору сверток, который они конфисковали у своей жертвы. В нем была льняная тряпка и бутылка хлороформа. При виде всего этого кровь во мне закипела. Там была еще записка, адресованная мне. Я развернул ее и прочел: «Вам придется платить. Выкуп пятьдесят тысяч. Несмотря на все ваши предосторожности, он был похищен в полдень двадцать девятого, как я и говорил». Я расхохотался, это был смех облегчения, но в эту же секунду я услышал звук мотора и крик. Я повернул голову. Длинная серая машина неслась по направлению к южному выходу. Кричал водитель машины, но не это привлекло наше внимание. Рядом с ним я увидел льняные кудряшки Джонни. Инспектор изрыгал проклятия.

«Ребенок только что был на месте, – кричал он. Он оглядел всех нас. Все мы были тут, на террасе: я, Тредуелл и мисс Коллинз. – Когда вы оставили сына, мистер Уэйверли?» – спросил он.

Я принялся объяснять. И тут вдруг раздались звуки, которые повергли нас в оцепенение. Это был бой часов на церковной колокольне. Чертыхнувшись, инспектор взглянул на свои часы. Было ровно двенадцать. Не сговариваясь, мы ринулись в «кабинет консула». Часы показывали десять минут первого. Определенно, их кто-то переставил, никогда раньше эти часы не спешили и не отставали. Они всегда ходили точно.

Мистер Уэйверли замолчал. Пуаро улыбнулся про себя и расправил маленький коврик, который сдвинул взволнованный отец.

– Прелестная задачка, все неясно и загадочно, – удовлетворенно пробормотал Пуаро. – Я с радостью займусь этим делом. Воистину, все было прекрасно спланировано.

Миссис Уэйверли с укором посмотрела на него.

– Но мой малыш… – принялась причитать она. Пуаро поспешно сменил выражение лица. Теперь он был само сострадание.

– Он в безопасности, мадам, он невредим. Уверяю вас, эти негодяи будут бережно к нему относиться. Разве он для них не индейка, то есть не курица, которая несет золотые яйца?

– Мосье Пуаро, я уверена, что единственное, что можно сделать, – это заплатить. Поначалу я была против, но теперь! Материнские чувства!..

– Но мы прервали рассказ, мосье, – поспешно произнес Пуаро.

– Я полагаю, что все остальное вам хорошо известно из газет, – сказал мистер Уэйверли. – Конечно, инспектор Макнейл немедленно связался по телефону с полицией. Повсюду были разосланы описания машины и водителя, и поначалу казалось, что все кончится хорошо. Машина, соответствующая описанию, с мужчиной и маленьким мальчиком, проехала через несколько деревушек по направлению к Лондону. В одном месте они сделали остановку, и жители припоминали, что ребенок плакал и, похоже, боялся своего спутника. Когда инспектор Макнейл объявил, что машина остановлена, а мужчина с мальчиком задержан, я вздохнул с облегчением. Но продолжение вам известно. Оказалось, что мальчишка вовсе не Джонни, а водитель – страстный автомобилист, любящий детей. Он подобрал маленького мальчика, игравшего на улице в Эденсвелле, это деревушка в пятнадцати милях от нас, чтобы покатать его на автомобиле. Так из-за грубой ошибки полиции следы Джонни были утеряны. Если бы они не тратили время на эту дурацкую погоню за машиной, они, возможно, нашли бы моего мальчика.

– Успокойтесь, мосье. Полицейские – совсем не глупые люди и пытались сделать все, что в их силах. Их ошибка была вполне естественной. Преступление было очень тонко спланировано. Что касается ободранного типа, которого нашли в саду, то ведь, насколько я помню, он все упорно отрицал. Он заявил, что и записку и пакет ему вручил некий человек, чтобы он все это отнес в Уэйверли-Корт. Этот человек дал ему десять шиллингов и пообещал дать столько же, если он принесет пакет ровно без десяти двенадцать. Он должен был пройти через сад и постучать в боковую дверь.

– Не верю ни единому слову, – с жаром произнесла миссис Уэйверли. – Все это сплошная ложь.

– Да, версия довольно-таки неубедительная, – задумчиво проговорил Пуаро. Но все же полиция до сих пор не смогла ее опровергнуть. Я припоминаю, что он сделал еще какое-то заявление?

Пуаро вопрошающе посмотрел на мистера Уэйверли. Тот снова покраснел.

– Этот бродяга имел наглость заявить, будто узнал в Тредуелле человека, который вручил ему сверток. По словам бродяги, он только сбрил свои усы. Обвинить Тредуелла, который родился в этом селении и всю жизнь прожил с семьей Уэйверли!

Пуаро позабавило негодование провинциального джентльмена.

– Но ведь вы сами подозревали своих слуг в соучастии.

– Да, но не Тредуелла.

– А вы, мадам? – спросил Пуаро, неожиданно повернувшись к миссис Уэйверли.

– Если этому бродяге действительно кто-то всучил пакет, в чем я сильно сомневаюсь, то уж никак не Тредуелл. Этот лгунишка утверждал, что письмо и пакет ему вручили около десяти утра. А в десять утра Тредуелл находился с моим мужем в курительной.

– Вы могли различить лицо человека в машине, мосье? Не напоминал ли он вам чем-нибудь Тредуелла?

– Он был слишком далеко, и я не мог хорошо его разглядеть.

– Вы не знаете, есть ли у Тредуелла брат?

– У него было несколько братьев, но все они умерли. Последний был убит в войну.

– Я не совсем уяснил себе устройство Уэйверли-Корт. Машина скрылась через южные ворота. Есть ли другой выезд?

– Да, мы называем его восточные ворота. Он виден с другой стороны дома.

– Мне кажется странным, что никто не заметил, как машина въехала в усадьбу.

– Через усадьбу проходит дорога – подъезд к маленькой часовенке. Там проезжает довольно много машин. Должно быть, похититель остановил машину в удобном месте, и в тот момент, когда поднялась тревога и все внимание было приковано к бродяге, побежал прямо к дому.

– Если только он уже не был там, – проговорил в задумчивости Пуаро. – В доме есть где прятаться?

– Ну, мы не обыскивали дом. Как-то даже не пришло в голову… Нет, он, конечно, мог где-нибудь спрятаться, но кто бы впустил его в дом?

– К этому мы вернемся позже. А сейчас обсудим другое, надо быть последовательным. Есть ли в доме потайное место? Уэйверли-Корт – старинная постройка, и там могут быть потайные комнаты, нечто вроде «норы священника»,[42] как их раньше называли.

– Черт побери, в доме есть такая комната. Вход сразу за панно в холле.

– Это рядом с «кабинетом консула»?

– Прямо за дверью.

– Voila![43]

– Но о ее существовании не знает никто, кроме меня и моей жены.

– А Тредуелл?

– Ну… возможно, он слышал о ней.

– А мисс Коллинз?

– Я никогда не говорил ей об этом. Пуаро на минуту задумался.

– Хорошо, мосье. Мой следующий шаг – побывать на месте происшествия, у вас в Уэйверли-Корт. Сегодня во второй половине дня вас устроит?

– Как можно скорее, прошу вас, мосье Пуаро! – воскликнула миссис Уэйверли, – Прошу вас, прочтите это еще раз.

Она вручила ему послание от похитителей, которое пришло утром и заставило ее сразу же обратиться к Пуаро. Оно содержало исчерпывающие инструкции, как нужно платить выкуп. В конце письма была недвусмысленная угроза: в случае, если родители обратятся к кому-нибудь за помощью, мальчика убьют. Было очевидно, что в миссис Уэйверли боролись явное нежелание расстаться с деньгами и материнская любовь. Последняя победила.