Текст книги "В стране приключений. Выпуск 1"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Роберт Энсон Хайнлайн,Клиффорд Дональд Саймак,Эдмонд Мур Гамильтон,Лев Никулин,Евгений Сыч,Александр Ярушкин,Рауф Хечким,Энтони Армстронг,Д. Мак-Муллен,Николай Курочкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

XI. «Слишком поздно, Джонни»

– Шевели мозгами, – сказала Бетти. – Ты знаешь историю об одном типе, которого адвокат уверял, что за это его в тюрьму не посадят?

– За что «за это»?

– Неважно. А клиент ответил: «Но ваша милость, пока мы об этом только говорим». Суть дела в том, что Закон Сигни – это только теория; пока мы не заставим суд изменить свою точку зрения, мы должны спрятать Луммокса.

– Ну да, понятно. Наверное, ты права.

– Я всегда права, – с достоинством признала Бетти. – Джонни, я прямо умираю от жажды: думать – очень утомительная работа, и у меня всегда горло пересыхает. Ты захватил воды из ручья?

– Нет.

– Ведра не было?

– Где-то оно есть. – Джонни порылся в мешке, нашел складное ведро и расправил.

– Дай мне его, – сказала Бетти. – Я хочу размять ноги.

– Следи за флаерами!

– Поучи свою бабушку. – Взяв ведро, Бетти, держась в тени деревьев, побежала по склону, пока не достигла берега. Джонни смотрел, как ее стройная фигура мелькает в лучах солнца, пробивающихся меж сосен, и думал, какая она симпатичная… С головы до ног настоящий товарищ, лучше любого пария, И не будь у нее этого дурацкого стремления командовать, которым вообще отличаются все женщины, Бетти была хоть куда…

Осторожно неся пластиковое ведро, Бетти поднялась наверх:

– Пей!

– Ты первая.

– Я уже напилась из ручья.

– Ну ладно. – Джонни жадно припал к ведру. – Знаешь, Бетти, не будь у тебя коленки вывернуты, ты была бы ничего.

– У кого коленки вывернуты?

– А мордашка симпатичная, – невозмутимо продолжал Джонни. – Не будь этого небольшого недостатка, ты бы…

Он не успел закончить – Бетти поднырнула и сшибла его на землю. Вода облила Джонни с головы до ног. Они продолжали возиться, пока Джонни не перехватил и не зажал Бетти руки:

– Говори «Прошу пощады!» – посоветовал он.

– Черт бы тебя побрал, Джон Стюарт! Ладно, прошу пощады. А теперь дай мне встать.

– Идет.

Джонни поднялся. Бетти осталась сидеть, поджав ноги. Взглянув на Джонни снизу вверх, она рассмеялась. Оба они были в грязи и царапинах, которые кое-где переходили в синяки, но чувствовали себя как нельзя лучше. Луммокс наблюдал за их шутливой борьбой не без интереса, но спокойно, поскольку Джонни и Бетти никогда не дрались по-настоящему.

– Джонни весь мокрый, – прокомментировал Луммокс исход поединка.

– Конечно, Лумми, – он самый мокрый из нас. – Бетти оглядела приятеля сверху донизу. – Будь у меня две прищепки, я бы подвесила тебя на дереве. За уши, естественно.

– Сегодня такой день, что мы высохнем через пять минут.

– Я не промокла, ведь я в комбинезоне. А ты выглядишь, как драный кот.

– Ну и пусть. – Джонни прилег, нашел сосновую иголку и задумчиво прикусил ее. – Какие здесь прекрасные места, Червячок. Может, нам не стоит идти в шахту?

– Знаешь что – после того, как вся эта неразбериха кончится, перед школой мы вернемся сюда и разобьем здесь на несколько деньков лагерь. И Луммокса возьмем… пойдешь с нами, Лумми?

– Конечно, – согласился Луммокс. – Буду ловить. Бросать камни. Весело.

– И что бы о нас говорил весь город?

– Не капризничай. Мы здесь – и это главное.

– Это исключительный случай.

– Беспокоишься о своей высоконравственной репутации?

– Ну, кто-то же должен думать и о таких вещах.

Мать говорит, что мальчишкам не нравится, если девочки проявляют уж очень большую активность. Она говорит, что все должно быть наоборот.

– Конечно, так было – и будет. – Бетти задумалась. – Но, Джонни, ты уделяешь слишком много внимания словам матери.

– Наверное, так оно и есть.

– Старайся жить своим умом. А то ни одной девочке не придет в голову выйти за тебя.

Джонни улыбнулся:

– Я этим и страхуюсь.

Бетти моргнула и покраснела:

– Я не говорю о себе! Ты-то мне и даром не нужен!..

Джонни решил сменить предмет разговора.

– Честно говоря, – сказал он, – когда человек привыкает к чему-то, ему трудно жить по-другому. Вот, например, ты помнишь мою тетю Тесси? Она верит в астрологию.

– Не может быть!

– Точно тебе говорю. А ведь она выглядит вполне нормальной, не так ли? Но с ней ничего не поделаешь, и я прямо схожу с ума, потому что она только об этом и говорит, а мать настаивает, чтобы я был с тетей вежливым. Скажи я ей, что у нее что-то с головой не в порядке, на нее это не подействует. Куда там! Я должен выслушивать ее бред и делать вид, что тебя совершенно нормальна, хотя она может сосчитать до десяти только на счетах.

– Счеты?

– Ну, такие прутики с нанизанными костяшками. Ей нравится, чтобы ее слушали, открыв рот, а я должен доставлять ей это удовольствие.

– А ты не доставляй, – внезапно сказала Бетти. – Не обращай внимания на то, что говорит мать.

– Червячок, ты оказываешь на меня плохое влияние.

– Конечно, Джонни, – согласилась Бетти. – Я рассказывала тебе, почему я развелась с моими родителями?

– Нет, никогда. Это были ваши дела.

– Так оно и есть. Но я подумала, если я тебе расскажу, ты будешь лучше понимать меня. Наклонись. – Притянув Джонни за мочку уха, Бетти стала что-то шептать. По мере того, как она говорила, на лице Джона Томаса появилось выражение искреннего изумления.

– В самом деле?

– Факт. Они этого никогда не оспаривали, поэтому я никому и не должна была говорить. Но так оно и было. Я пришла в суд и развелась, и мне дали профессионального опекуна без всяких нудных идей. Но, понимаешь, Джонни, я не для того все это рассказывала, чтобы ты хлопал глазами. То, что тебе досталось в наследство, еще далеко не все; ты сам должен быть личностью, индивидуальностью. Ты – это не твои родители. Не мать, и не отец. Но ты слишком поздно стал понимать это. – Бетти выпрямилась. – Так что будь самим собой и имей смелость принимать собственные решения. И никому не подражай.

– Червячок, когда ты говоришь обо всех этих вещах, ты выглядишь такой… такой рассудительной.

– Потому что я всегда такая. А теперь я хотела бы заняться твоими припасами. Очень проголодалась.

– Ну прямо, как Луммокс. Мешок с припасами наверху.

– Перекусим? – встрепенулся Луммокс, услышав свое имя.

– М-м-м… Бетти, я бы не хотел, чтобы он обламывал деревья, особенно днем. Сколько им потребуется времени, чтобы засечь меня?

– Думаю, что не больше трех дней.

– Ладно. Я захватил еды дней на пять, просто на всякий случай. – Джонни отобрал двенадцать консервных банок и дал их Луммоксу. Открывать он их не стал, потому что Луммокс любил проглатывать их целиком и потом ощущать, как в животе у него внезапно становится тепло. Луммокс покончил со своей порцией консервов раньше, чем Бетти вскрыла свою банку.

После еды Джонни вернулся к старой теме.

– Бетти, ты в самом деле думаешь, что… – Он оборвал себя. – Ты что-нибудь слышишь?

Бетти прислушалась и серьезно кивнула.

– Как далеко?

– Не больше двухсот.

Джонни кивнул:

– Они прощупывают. Луммокс! Замри!

– Замру, Джонни. А почему я должен замереть?

– Молчи!

– Не сходи с ума, – сказала Бетти. – Скорее всего, они просто прочесывают все подряд. Они не смогут обнаружить нас под этими деревьями даже в телескоп. – Но теперь и Бетти выглядела встревоженной. – Как бы я хотела, чтобы Луммокс уже был в туннеле. Если у кого-то хватит ума просканировать нашу дорогу, пока мы здесь… ну, тут уже ничего не поделаешь.

Джон Томас не слушал ее. Он весь наклонился вперед, приставив ладони к ушам, как рупоры.

– Т-с-с! – прошептал он. – Бетти! Они возвращаются!

– Не паникуй. Это просто нас захватило другое крыло поисков.

Но говоря эти слова, Бетти уже знала, что ошибается. Звук прошел над ними, взмыл и превратился в ровный стон. Они посмотрели вверх, но плотность крон и высота не дали им ничего увидеть.

Внезапно в глаза им ударила вспышка света такой яркости, что, когда она погасла, свет солнца, казалось, поблек. Бетти сглотнула комок в горле:

– Что это?

– Сверхчувствительная аппаратура. Ультрафлешь, – мрачно ответил Джонни. – Теперь они приглядываются к тому, что разглядели в телескоп.

Звук у них над головами стал еще выше, а затем почти исчез; снова сверкнула ослепляющая вспышка.

– Стереоснимок сделали, – с такой же мрачностью объяснил Джонни. – И если раньше они только подозревали, то теперь-то они нас точно увидят.

– Джонни, мы должны уводить Луммокса отсюда!

– Как? Пустить его вверх по дороге, чтобы его разбомбили? Нет, девочка, наша единственная надежда, что они примут его за большой валун – слава богу, что я заставил его стоять, не шевелясь. И мы не должны двигаться, – добавил он. – Может, они уйдут.

Но и эта последняя надежда исчезла. Они услышали, как один за другим подошли еще четыре корабля. Джонни вычислял, как движутся аппараты:

– Один занял позицию с юга. Третий, похоже, пошел к северу. Теперь они закрывают запад… сукины дети. Они нас взяли в коробочку, Червячок.

Когда Бетти посмотрела на Джонни, лицо у нее было мертвенно-бледным:

– Что нам делать, Джонни?

– Что делать? Скорее всего, ничего… Хотя подожди. Ныряй между деревьями вниз, к ручью. Возьми с собой крылья. Затем вниз по потоку, уйди подальше – и в воздух. Держись пониже, пока не вырвешься из-под их зонтика. Тебя они выпустят – ты им не нужна.

– А что ты будешь делать?

– Я? Я остаюсь здесь.

– И я тоже.

Джонни вышел из себя:

– У меня и так хватает забот, Червячок. Ты должна уже быть в пути!

– Как ты думаешь, что они могут сделать? У тебя нет даже оружия.

– Есть, – ответил Джон Томас, притрагиваясь к ножу, висевшему у него на поясе. – А Луммокс может кидать камни.

Бетти посмотрела на Джонни, а затем истерически расхохоталась.

– Что? В самом деле – камни! Ох, Джонни…

– Во всяком случае, голыми руками они нас не возьмут. А теперь удирай отсюда – и быстро!

– Нет!

– Слушай, у нас нет времени спорить. Все ясно и понятно. Я остаюсь с Луммоксом, это мое право. Он мой.

Бетти залилась слезами:

– А ты – мой, ты, большой глупый дурачок!

Джонни попытался ответить ей и не смог. Лицо его исказилось спазмой, как у человека, который пытается сдержать слезы. Луммокс переступил с ноги на ногу:

– В чем дело, Джонни?

– А? – хрипло переспросил Джонни. – Ничего. – Он встал и потрепал своего друга по спине. – Ничего, старина. Джонни с тобой. Все в порядке.

– В порядке, Джонни.

– Да, – еле слышно подтвердила Бетти. – Все в порядке. Это будет быстро, Джонни? – прерывающимся шепотом спросила она. – Мы ничего не почувствуем?

– Я надеюсь! Эх, всего полсекунды мне не хватило, чтобы дать тебе по загривку и спихнуть вниз… и все бы у тебя было в порядке!

Бетти спокойно покачала головой, и на лице ее теперь не было ни гнева, ни страха:

– Слишком поздно, Джонни. И ты это знаешь. Не ругай меня… только держи меня за руку.

– Но… – Джонни остановился. – Слышишь?

– Их становится все больше.

– Точно. Скорее всего, они строят вокруг нас восьмиугольник… чтобы мы уж точно не ушли от них.

Внезапный громовой раскат избавил Бетти от необходимости отвечать. Стало ясно, что один из кораблей снижается, и вот они уже могли его увидеть в тысяче футов над их головами. Затем оттуда раздался металлический голос чудовищной силы:

– Стюарт! Джон Стюарт! Выходи на открытое место!

Джонни вырвал нож из ножен, закинул голову и крикнул:

– Приходи и возьми меня!

Бетти вся просияла, она с гордостью посмотрела на Джонни и вцепилась ему в рукав.

– Скажи им, Джонни! – шепнула она. – Мой Джонни!

По всей видимости, человек с металлическим голосом имел микрофон направленного действия:

– Ты нам не нужен, – ответил он, – и мы никому не хотим причинять вреда. Выходи!

Джонни выплюнул односложное ругательство и крикнул:

– Мы не выйдем!

Громовой голос продолжал:

– Последнее предупреждение, Джон Стюарт. Выходи с пустыми руками. Мы высылаем за тобой шлюпку.

– Высылайте! – крикнул в ответ Джонни. – Мы взорвем ее! Собери побольше камней, Лумми! – хрипло приказал он Луммоксу.

– А? Конечно! Можно, Джонни?

– Еще нет. Я скажу когда.

Голос молчал. Ни одно судно не спускалось к ним.

Вместо этого другой, не командирский корабль приблизился и завис в ста футах над вершинами сосен и примерно на таком же расстоянии сбоку от них. Медленно, с черепашьей скоростью, он начал описывать круг вокруг них.

Немедленно снова раздался режущий уши грохот, и гигантское дерево рухнуло навзничь. За ним последовало другое. Словно гигантская невидимая рука, протянувшаяся с зависшего корабля, проламывала просеку, отжимая их в сторону, но скоро круговая просека обложила их со всех сторон.

– Почему они это делают? – прошептала Бетти.

– Это судно лесной службы. Они выживают нас.

– Но зачем? Почему бы им разом не покончить со всем этим? – Бетти начала бить дрожь, и Джонни обхватил ее за плечи.

– Не знаю, Червячок. Здесь они командуют.

Судно завершило круг и зависло прямо перед ними, похоже, собираясь совершить посадку. С осторожностью зубного врача, выдирающего зуб, оператор, опускаясь, нацелился на одно дерево, выдернул его из земли и отбросил в сторону. Затем другое – и еще одно. Постепенно сквозь мачтовый сосняк пролегла широкая тропа, которая вела как раз к их убежищу.

Им не оставалось ничего, кроме как ждать. Корабль, в котором, как понимал Джонни, уже ждали встречи с ними рейнджеры, отбросил последнее дерево, которое еще как-то скрывало их, и пополз к ним, заставив их задрожать, а Луммокса взвизгнуть от страха. Джон Томас ласково шлепнул Луммокса по боку:

– Спокойнее, мальчик. Джонни с тобой.

Он подумал было, что они могли бы куда-нибудь отступить с той прогалины, которая окружала их, но понял, что смысла в этом уже нет.

Теперь на атакующую позицию вышло другое судно. Оно внезапно вынырнуло из-за лесного танка и резко спикировало в конце коридора. Джонни сглотнул и сказал:

– Давай, Лумми! В любого, кто только высунется из этого корабля – и без промаха!

– Держу пари, Джонни! – Луммокс набрал в обе руки по пригоршне боеприпасов.

Но ему не пришлось пустить их в ход. Джон Томас почувствовал, что словно опускается в мокрый бетон, который поднялся ему до груди. Рядом хрипло дышала Бетти и вскрикивал Луммокс. Затем он пискнул:

– Джонни! Вязну…

– Все в порядке, мальчик, – попытался выдавить из себя Джон Томас. – Не сопротивляйся. Спокойней, Бетти, как ты?

– Не могу дышать, – прохрипела она.

– Не сопротивляйся. Они нас взяли.

Из открытой двери люка показалось восемь фигур. В них не осталось почти ничего человеческого, с головы до ног были покрыты тяжелой металлической чешуей. На каждом шлем, напоминающий маску фехтовальщика, а за спиной – горб полевого антигравитатора. По двое нападавшие осторожно выдвинулись на открытое пространство прохода между деревьями и замедлили шаги; что-то заискрило, и каждого из них окружил фиолетовый ореол, после чего солдаты продолжили движение.

Вторая четверка тащила большой цилиндр из металлической сетки, в вышину и ширину по размерам человека. Они легко вели его по воздуху. Мужчина во главе группы приказал:

– Растягивайтесь пошире, подальше от зверя. Сначала вытащим ребят, а потом займемся им. – Командовал он четко и весело. Стараясь держаться подальше от Луммокса, команда приблизилась к странной троице. – Полегче! Давай этих двух! – приказал командир. Продолговатая клетка нависла над Бетти и Джоном Томасом, медленно опускаясь им на головы; командир щелкнул каким-то тумблером – сетка заискрила и, упав, накрыла обоих.

– Неплохая шумовка, чтобы вытащить вас из патоки, а?

У Джонни дрожал подбородок, но он посмотрел прямо на командира, и, напрягая все мускулы, чтобы высвободить ноги, выкрикнул оскорбление в его адрес.

– Ну, ну, – мягко ответил офицер. – Не стоит себя так вести. Вы нас сами к этому вынудили. – Он посмотрел на возвышавшегося над ним Луммокса. – Ну и создание! В самом деле громадина!

Вот уж с кем не хотел бы встретиться на лесной тропинке и без оружия.

Джонни почувствовал, что слезы хлынули потоком, и он не может сдержать их.

– Ну, давай! – крикнул он прерывающимся голосом. – Кончайте, наконец!

– Что?

– Он никому не приносил вреда! Поэтому убейте его побыстрее… не надо играть с ним в кошки-мышки. – Джонни опустился на колени и зарыдал, закрыв лицо руками. Бетти обхватила его за плечи и рыдала вместе с ним.

Офицер растерянно огляделся:

– О чем ты говоришь, сынок? Мы здесь не для того, чтобы причинять ему вред. У нас приказ доставить его без царапинки – пусть даже я потеряю своих людей. Самый идиотский приказ, который я когда-либо получал.

XII. И тут пришла Пигги-Вигги

Мистер Кику чувствовал себя прекрасно. Завтрак не лежал горячим комом у него в желудке, прибегать к таблеткам не было необходимости – так же, как углубляться в созерцание его будущего поместья. Трехсторонняя конференция прошла как нельзя лучше, и даже марсианская делегация наконец взялась за ум. Не обращая внимания на мерцающие желтые огоньки на своей панели, он принялся распевать: «Франки и Джонни любили друг друга… ах, ребята, как они любили друг друга… и в верности клялись…»

Мистер Кику обладал приятным баритоном и полным отсутствием слуха.

Больше всего его радовало, что эта глупая, ни с чем несообразная история с хрошиа наконец подошла к концу… и никто себе не поломал шеи на ней. Старый добрый доктор Фтаемл намекнул, что имеются неплохие шансы на установление дипломатических отношений, ибо хрошии были предельно обрадованы, обнаружив наконец свою пропавшую соотечественницу.

Да, дипломатические отношения с такой могучей расой, как хрошии, были бы весьма полезны… они должны стать нашими союзниками, хотя это не так просто, скорее всего, придется подождать какое-то время. Возможно, не очень долго, прикинул Кику, пока они перестанут сходить с ума от Луммокса; они ею… или ее прямо обожествляют.

Вспоминая все происшедшее, можно понять их реакцию. Кто мог предположить, что существо величиной в полдома и возрастом в сто пятьдесят лет все еще ребенок? Или что у представителей этой расы руки появляются лишь тогда, когда ребенок становится достаточно взрослым, чтобы пользоваться ими? Интересно, почему эта хрошиа значительно крупнее, чем ее соотечественники? Именно ее размеры смутили Гринберга, да и его самого сбили с толку. Интересно, в чем тут дело… надо посоветоваться с ксенологами.

Хотя не стоит. Наконец Луммокс отправился… точнее, отправилась на корабль хрошии. Без шума, без хлопот, без особых церемоний. Опасность позади. Неужели они в самом деле могли испепелить, испарить Землю? Хорошо, что мы так и не выяснили это. Все хорошо, что хорошо кончается. Кику снова замурлыкал.

Мистер Кику продолжал напевать, когда тревожно замерцал сигнал «срочный вызов», и промурлыкал последние строфы прямо в лицо Гринбергу: «…пика будут звезды сиять, мы..»

– Сергей, ты можешь петь тенором? – спросил он.

– Чего ради вас это волнует, босс? Никогда не пробовал.

– Ты просто завидуешь. В чем там дело, сынок? Все в порядке?

– Видите ли, босс… тут маленькая заминка. Со мной доктор Фтаемл. Можем ли мы с вами встретиться?

– В чем дело?

– Поговорим, когда будем одни. Годится комната для совещаний?

– Приходи в офис, – мрачно сказал мистер Кику. Отключившись, он открыл ящик стола и потянулся за таблетками.

Гринберг и медузоид явились тотчас же; Гринберг, демонстрируя крайнее изнеможение, сразу же шлепнулся в кресло, вытащил из кармана сигареты, но обронил их. Вежливо поприветствовав доктора Фтаемла, мистер Кику сразу же обратился к Гринбергу:

– Ну?

Луммокс не хочет трогаться с места.

– Что?

– Отказывается. Хрошии носятся с места на место, как муравьи, буквально выходят из себя. Пришлось поставить заграждения, и теперь та часть космопорта, где они сели, блокирована. Что-то надо делать.

– Чего ради? Тут есть чему удивляться, но я отказываюсь считать, что это наше дело. А почему она отказывается грузиться?

– Ну… – Гринберг беспомощно посмотрел на Фтаемла.

– Разрешите мне разъяснить ситуацию, – вежливо сказал раргиллианин. – Видите ли, сэр, хрошиа отказывается идти на борт судна без своего хозяина.

– Хозяина?

– Без мальчика, босс. Без Джона Томаса Стюарта.

– Совершенно верно, – согласился Фтаемл. – Хрошиа утверждает, что она растила и воспитывала «Джонов Томасов» долгое время, и она отказывается возвращаться домой без Джона Томаса. И тут она непоколебима.

– Вижу, – согласился мистер Кику. – Иными словами, мальчик и хрошиа привязаны друг к другу. Ничего удивительного; они вместе росли. Но Луммоксу придется примириться с этой разлукой – так же, как Джону Томасу. Насколько я помню, он доставил нам немало хлопот; пришлось сказать ему, чтобы он держал язык за зубами, и отправить его домой. Вот что должны они сделать: сказать ей, чтобы она помалкивала, запихнуть ее, если понадобится, силой на корабль и отправляться восвояси. В конце концов ради этого они и явились к нам.

– Разрешите сказать вам, сэр, – ответил раргиллианин, – что используя привычные термины, вы ошибаетесь, оценивая существо проблемы. Я говорил с ней на ее собственном языке.

– Что? Неужели она успела так быстро выучить его?

– Она давно уже знает его. Хрошии, мистер Заместитель Секретаря, знают собственный язык с колыбели. Это инстинктивное знание языка служит объяснением того, почему им так трудно осваивать другие языки и пользоваться ими. Хрошиа говорят на вашем языке примерно на уровне четырехлетнего ребенка, хотя, насколько я понимаю, она познакомилась с ним довольно давно. Но на своем собственном языке она говорит совершенно бегло… и достаточно резко, что с сожалением вынужден я признать.

– Ах вот как? Ну что ж, изложите. Слова не могут нас задеть.

– Она сказала… она отдала командиру экспедиции приказ немедленно найти ее любимца. Немедленно. В противном случае, заявила она, она останется здесь и будет растить «Джонов Томасов».

– И, – добавил Гринберг, – командир предъявил нам ультиматум: немедленно представить Джона Томаса… или же…

– И это «или же» означает то, что я предполагал? – медленно сказал Кику.

– То самое, – просто сказал Гринберг. – И после того как я увидел их корабль, я не сомневаюсь в их возможностях.

– Вы должны понять, сэр, – серьезно добавил Фтаемл, – что командир расстроен так же, как и вы. Но он должен приложить все усилия, чтобы удовлетворить желание хрошии. Определенное сочетание генов было запланировано более двух тысяч ваших лет назад; и они не могут столь легко отказаться от него. Он не может позволить ей остаться… и не может заставить ее силой отправиться в путь. Он очень встревожен.

– Так же, как и мы, не так ли? – Мистер Кику взял еще две пилюли. – Доктор Фтаемл, у меня есть послание вашим доверителям. Прошу вас передать его совершенно точно.

– Будет исполнено, сэр.

– Передайте им, пожалуйста, что мы с возмущением отвергаем их ультиматум. Я прошу вас…

– Сэр! Я вас умоляю!

– Я прошу вас точно следовать моим указаниям. Не пытайтесь смягчить то, что я скажу. Скажите, что мы устали всемерно помогать им. Что мы добились успехов, но не приемлем, когда на нашу любезность нам отвечают угрозами. Скажите, что их поведение нетерпимо среди цивилизованных существ и что мы отзываем свое предложение вступить в Сообщество Цивилизаций. Скажите, что я плюю им в физиономии… найдите столь же выразительную идиому. Скажите им, что свободный человек может умереть, но никогда не подчинится силе.

Широко ухмыляясь, Гринберг похлопал в ладоши, изображая древний знак одобрения. Казалось, что внешняя хитиновая оболочка доктора Фтаемла покрылась смертельной бледностью.

– Сэр, – сказал он, – я выражаю огромное сожаление в связи с тем, что вынужден доставить ваше послание.

Мистер Кику холодно усмехнулся:

– Передайте все, что я сказал. Но прежде, чем вы это сделаете, найдите возможность поговорить с этой хрошиа… с Луммоксом. Можете вы это сделать?

– Могу вас заверить в этом, сэр.

– Скажите ей, что командир экспедиции, одержимый непомерным рвением, собирается убить этого человека, Джона Томаса Стюарта. Проследите, чтобы она точно поняла, в чем смысл угрозы.

Раргиллианин растянул ротовое отверстие в широкой улыбке:

– Простите меня, сэр, я вас недооценивал. Оба послания будут доставлены – именно так, как вы и сказали.

– Это все.

– Желаю вам доброго здоровья, сэр. – Раргиллианин, повернувшись к Гринбергу, обнял его за плечи свободной рукой. – Брат мой, Сергей, в каком бы лабиринте мы с вами не оказались, мы всегда найдем тот или иной выход – не так ли?

– Совершенно правильно, док.

Фтаемл покинул их. Кику повернулся к Гринбергу и сказал:

– Доставь мне сюда этого мальчишку, Стюарта. Сам, лично – и поскорее. М-м-м… захвати и его мать. Ведь он еще несовершеннолетний?

– Да. Босс, что вы планируете? Вы же не хотите передать его этим?., особенно после того, как они получили от вас хорошую зуботычину?

– Конечно, хочу. Но на моих собственных условиях. Ни в коем случае я не дам этому зверинцу основания думать, что они могут диктовать нам условия Мы используем ситуацию, чтобы добиться своих собственных целей. А теперь отправляйся!

– Иду.

Мистер Кику остался сидеть за столом, рассеянно перебирая бумаги, пока его подсознание решало проблему Луммокса. Он подозревал, что прилив достиг высшей точки… для людей. Надо было прикинуть, каким образом удастся справиться с ситуацией. Он как раз обдумывал эту проблему, когда дверь открылась и вошел досточтимый мистер Рой Макклюр.

– Вот вы где, Генри! Собирайтесь и пойдем… Бейла Мургатройд будет ждать встречи с вами.

– Бейла – кто?

– Бейла Мургатройд. Та самая Бейла Мургатройд.

– Я должен ее знать?

– Что? Человече, неужели вы никогда не смотрите стереовидение?

– Если я могу избежать этого – никогда.

Мистер Макклюр осуждающе покачал головой:

– Генри, вы заработались. Вы похоронили себя в этих четырех стенах, вы лишь нажимаете свои кнопки и даже не знаете, что делается в мире.

– Возможно.

– Так оно и есть. Вы стали неприкасаемым… хотя это хорошая штука, если вам не приходится иметь дело с людьми.

Мистер Кику позволил себе беглую усмешку:

– Я тоже так думаю, сэр.

– Ставлю три против одного, что вы даже не подозреваете, кто выигрывает в Мировых Сериях.

– Мировые Серии? Бейсбол, что ли? Прошу прощения, но в свое время я не мог даже следить за матчами по крикету.

– Теперь вы понимаете, что я имел в виду?.. Если вы могли спутать крикет с бейсболом… впрочем, неважно. Раз не знаете, кто такая знаменитая Бейла Мургатройд, я вам скажу. Она, так сказать, мать Пигги-Вигги.

– Пигги-Вигги? – непонимающе откликнулся мистер Кику.

– Я сойду с вами с ума. Она придумывает для детей истории с Пигги-Вигги. Ну, вы же знаете – «Пигги-Вигги на Луне», «Пигги-Вигги отправляется на Марс», «Пигги-Вигги и пираты космоса».

– Боюсь, что не знаю.

– Трудно поверить. Разве у вас нет детей?

– Трое.

Мистер Макклюр продолжил тираду:

– Теперь она подняла Пигги-Вигги на такую высоту, что это в самом деле нечто. Естественно, для детей, но все это, так уморительно, что и взрослые смотрят. Видите ли, Пигги-Вигги – кукла, примерно с фут величиной. Она летает в космос, спасает людей, борется с пиратами, она воспевает добрые старые времена… и детям она очень нравится. А в конце каждого выпуска появляется миссис Мургатройд, они берут по стакану «Ханки» и очень мило болтают. Вам нравится «Ханки»?

Мистер Кику пожал плечами:

– Нет.

– Ну, есть-то вы его ели. Это самая сногсшибательная реклама завтраков, все ее знают.

– Это так важно?

– Важно? Человече, знаете ли вы, сколько людей едят завтрак по утрам?

– Нет, не знаю. Надеюсь, что не так много. Во всяком случае, я не завтракаю.

Мистер Макклюр посмотрел на свои часы:

– Мы должны спешить. Техники уже готовят аппаратуру. Она сможет быть здесь каждую минуту.

– Техники?

– Разве я не сказал вам? Миссис Мургатройд будет интервьюировать нас, а на коленях у нее будет сидеть Пигги-Вигги и принимать участие в разговоре. Затем они вставят наш с вами разговор в передачу. Прекрасная реклама для Департамента.

– Нет!

– Что? Мистер Кику, правильно ли я вас понял?

– Мистер Секретарь, – сдерживаясь, сказал Кику. – Скорее всего, я не смогу участвовать… Я… я испытываю страх перед публичными выступлениями.

– Что я слышу? Это абсурд! Вы помогали мне открывать Трехстороннюю Конференцию. Вы говорили без малейших записей полчаса.

– Это другое дело. Это был деловой разговор между профессионалами.

Секретарь нахмурился:

– Я терпеть не могу настаивать, тем более если это заставляет вас нервничать. Но миссис Мургатройд специально попросила, чтобы вы участвовали. Видите ли… – Макклюр слегка смутился. – …Пигги-Вигги выступает за расовую терпимость и все такое. Под разной кожей все мы братья… словом, такие штуки, за которые все мы ратуем, не так ли?

– Простите, – твердо сказал мистер Кику. – И тем не менее.

– Да перестаньте, Генри! Вы ведь, конечно, не хотите, чтобы я настаивал?

– Мистер Секретарь, – тихо ответил Кику, – вы без труда можете выяснить, что мои рабочие обязанности не требуют участия в качестве актера в стереовизионных передачах. Если вы дадите мне письменное распоряжение, я буду вынужден представить его на рассмотрение в соответствующую инстанцию, которая и даст вам официальный ответ.

Мистер Макклюр нахмурился:

– Генри, каким упрямым маленьким созданием вы можете иногда быть! Могу только удивляться, каким образом вам удалось так высоко взобраться?

Мистер Кику промолчал, а Макклюр продолжал:

– Я не хочу, чтобы вы подсовывали мне книгу приказов; я слишком стар, чтобы играть роль лисы, которая загоняет кроликов. Я должен сказать, что никогда не предполагал, что вы можете поставить меня в такое положение.

– Простите, сэр. Мне в самом деле неудобно.

– И мне тоже. Я все же попытаюсь убедить вас, что это очень важно для нашего Департамента… хотя мы не можем приказывать его работникам делать то или то. Видите ли, Бейла Мургатройд выражает интересы «Друзей Луммокса». Таким образом…

– «Друзей Луммокса»?

– Я знал, что теперь вы посмотрите на это по-другому. Кроме того, вся эта суматоха заварилась не без вашей помощи. И отсюда следует…

– Ради всех святых, что это значит – «Друзья Луммокса»?

– Участвуя в интервью, вы можете задать этот вопрос им самим. И если бы я не был вынужден спешить на ленч с Весом Роббинсом, мы с вами оказались бы в одной лодке.

– Я должен заняться бумагами. Как всегда.

– Миссис Мургатройд – это не как обычно, я все время пытаюсь вам это доказать. Ваши мальчики погрязли в своих протоколах и прецедентах и потеряли всякий контакт с людьми. И если вы не учтете мои слова, вам никогда не забраться на самый верх.

– Меня это меньше всего интересует, – вежливо сказал мистер Кику.

– Да? – Секретарь слегка смутился. – Я имел в виду, туда, где обитают самые обычные политики вроде меня, которые держат руку на пульсе… хотя, должен признать, у меня нет ваших способностей. Понимаете?

– В этой работе найдется применение талантам любого из нас, сэр. Но продолжим. Упоминание о «Друзьях Луммокса», возможно, проскочило мимо меня, не оставив следа в памяти.