Текст книги "Выпуск 1. Том 7"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7
Таинственная мадам Добрейль

Когда мы направились обратно к дому, комиссар Бекс извинился и покинул нас, объяснив, что должен немедленно сообщить следователю о прибытии Жиро.

Вслед за ним Пуаро объявил, что увидел все, что хотел, и намерен удалиться, чему Жиро явно обрадовался. Покидая поле для гольфа, мы бросили прощальный взгляд на Жиро. Он ползал на четвереньках, продолжая поиски улик с такой тщательностью, что я не мог им не восхищаться. Пуаро угадал мои мысли, потому что, как только мы остались одни, он заметил с иронией:

– Наконец-то вы увидели настоящего детектива, который привел вас в восхищение: человек-ищейка! Не так ли, мой друг?

– Во всяком случае, он занимается делом! – сухо сказал я. – Если там что-нибудь есть, он найдет. В то время как вы…

– Ну хорошо! Я тоже кое-что нашел! Например, кусок свинцовой трубы.

– Чепуха, Пуаро. Вы хорошо знаете, что это не относится к делу. Я имел в виду прямые улики, как, например, следы ног, которые безошибочно приведут нас к убийцам.

– Мой друг, улика длиной в два фута не менее ценна, чем улика в два миллиметра. Только романтики считают, что все важные улики бывают крохотных размеров. Что касается свинцовой трубы, то вы говорите, что она не имеет отношения к преступлению, потому что так сказал Жиро. Но он мог ошибаться, и я готов доказать это. Но оставим эту тему. Пусть Жиро занимается своими поисками, а я – своими догадками. Дело выглядит довольно простым. И все же… и все же, мой друг, я недоволен. И знаете, почему? Из-за того, что ручные часы спешат на два часа. И, кроме того, есть всякие мелочи, которые не вписываются в общую картину. Например, если целью убийства была месть, почему они не убили его спящим и не покончили с этим делом разом?

– Им были нужны «секретные бумаги», – напомнил я ему.

С недовольным видом Пуаро стряхнул с рукава пылинку.

– Ну и где же эти «секретные бумаги»? Возможно, довольно далеко, так как они приказали ему одеться. И все же он найден убитым поблизости, на расстоянии слышимости выстрела от дома. И опять же нож оказался под рукой по чистой случайности.

Нахмурившись, он замолчал, а потом продолжал:

– Почему слуги ничего не слышали? Им дали снотворное? Был ли у них соучастник, и не он ли позаботился о том, чтобы парадная дверь была открыта? Интересно…

Он резко остановился. Мы подошли к аллее рядом с домом. Внезапно Пуаро повернулся ко мне.

– Мой друг, я должен вас удивить и обрадовать! Я принял близко к сердцу ваши упреки! Мы будем изучать отпечатки обуви.

– Где?

– Там, на правой клумбе. Месье Бекс говорит, что это следы садовника. Посмотрим, так ли это. Глядите, он движется сюда с тележкой.

В самом деле, какой-то старик с садовой тележкой, нагруженной саженцами, пересекал аллею. Пуаро позвал его, и он, оставив тележку, направился к нам прихрамывая.

– Мы что, будем брать у него отпечатки сапог, чтобы сравнить с теми следами? – пошутил я. Но моя вера в Пуаро стала немного оживать. Если он считает важными отпечатки сапог на правой клумбе, возможно, в них и кроется ключ к разгадке.

– Именно, – сказал Пуаро.

– Но не покажется ли ему это странным?

– Он и не догадается.

Мы не могли продолжать разговор, так как старик уже приблизился.

– Вам что-нибудь нужно, месье?

– Да. Вы уже давно работаете здесь садовником, не так ли?

– Двадцать четыре года, месье.

– И как вас зовут?

– Огюст, месье.

– Меня восхитила эта роскошная герань. Она великолепна. Давно ли она посажена?

– Довольно давно. Но, конечно, чтобы содержать клумбы в порядке, надо не только аккуратно срезать отцветшую герань, надо время от времени сажать новые растения и удалять увядшие.

– Вчера вы посадили несколько новых растений, не так ли? Те, в середине, и еще на другой клумбе.

– Месье очень наблюдателен. Нужно, чтобы прошел день или два, чтобы они прижились. Да, вчера вечером я посадил на каждой клумбе по десять новых растений. Месье, конечно, знает, что растения нельзя сажать при жарком солнце. – Огюст был очарован вниманием Пуаро и не прочь поболтать.

– Вон там я вижу прекрасный экземпляр, – показал Пуаро. – Не могли бы вы срезать его для меня?

– Ну, конечно, месье. – Старик шагнул на клумбу и осторожно срезал растение, которым восхищался Пуаро.

Пуаро рассыпался в благодарностях, и Огюст ушел к своей тележке.

– Видите? – сказал с улыбкой Пуаро, указывая на углубление, оставленное сапогом садовника. – Все довольно просто.

– Я не догадался…

– Что сапоги оставляют отпечатки? Вы недостаточно пользуетесь своими серыми клеточками. Ну что вы скажете об этом отпечатке?

Я внимательно осмотрел клумбу.

– Все следы оставлены одним и тем же сапогом, – сказал я после внимательного осмотра.

– Вы так думаете? Ну хорошо! Я согласен с вами, – сказал Пуаро.

Казалось, что ему это более не интересно и что он уже думает о чем-то другом.

– Во всяком случае, – заметил я, – в вашем улье теперь на одну пчелу меньше.

– Боже мой! Что за выражение! Что оно означает?

– Я хотел сказать, что теперь вы забудете об этих отпечатках.

К моему удивлению, Пуаро покачал головой.

– Нет-нет, мой друг. Наконец-то я на верном пути. Я все еще в потемках, но, как я уже намекал Бексу, отпечатки сапог – самое важное и интересное в этом деле. Не удивлюсь, если бедный Жиро не обратил на них никакого внимания.

В этот момент открылась парадная дверь, и Оте с комиссаром спустились по ступенькам.

– О, месье Пуаро, а мы шли за вами, – сказал следователь. – Становится уже темно, а мне хотелось бы еще зайти в гости к мадам Добрейль. Без сомнения, смерть месье Рено ее очень огорчит. Но, может быть, мы узнаем у нее о какой-нибудь подробности. Эти «секретные бумаги», которые Рено не доверил своей жене, возможно, спрятаны у женщины, любовь к которой так зачаровала его. Мы знаем слабости наших самсонов, не так ли?

Больше никто ничего не сказал, и мы двинулись под гору. Пуаро со следователем шагали впереди, а мы с комиссаром шли следом.

– Без сомнения, рассказ Франсуазы в основном верен, – доверительно заметил он. – Я навел справки. За последние шесть недель, то есть со времени приезда месье Рено в Мерлинвиль, мадам Добрейль вносила на свой счет в банке большие суммы денег. Всего она внесла двести тысяч франков!

– Боже, – произнес я, подсчитав, – это около четырех тысяч фунтов!

– Именно. Да, вне сомнения, он был безумно влюблен. Но посмотрим, доверил ли он ей свои «секретные бумаги». Следователь надеется, но я не разделяю его оптимизма.

Разговаривая, мы шли по переулку к развилке дороги, где утром останавливался наш автомобиль. И только теперь до меня дошло, что домик, откуда выходила та красивая девушка, и был виллой «Маргерит», где жила таинственная мадам Добрейль.

– Она живет здесь много лет, – сказал комиссар, кивая головой в сторону дома, – очень тихо, очень скромно. Кажется, у нее нет ни друзей, ни родственников, только знакомства, которые она завязала в Мерлинвиле. Она никогда не рассказывает ни о прошлом, ни о своем муже. Никто даже не знает, жив он или мертв. Вы поняли, она окружена тайной.

Я кивнул, испытывая все больший интерес:

– А… дочь? – осмелился спросить я.

– По-настоящему красивая девушка, скромная, искренняя. Чувствуешь к ней жалость, потому что она, вероятно, ничего не знает о прошлом родителей. Но человека, который захочет попросить ее руки, это обязательно будет интересовать, и тогда… – комиссар выразительно пожал плечами.

– Но это не ее вина! – воскликнул я, чувствуя, как во мне закипает негодование.

– Да, но женились бы вы на ней? Всякий мужчина щепетилен в отношении предков своей жены.

Наш спор прервался, так как мы подошли к двери. Месье Оте позвонил. Прошло несколько минут, затем послышался звук шагов, и дверь открылась. На пороге появилась моя утренняя богиня. Увидев нас, она мертвенно побледнела, ее глаза расширились от мрачных предчувствий. Не было сомнений, она испугалась!

– Мадемуазель Добрейль, – сказал Оте, снимая шляпу с головы, – нам бесконечно жаль беспокоить вас, но требования закона… вы понимаете? Передайте мой поклон вашей матушке. Не будет ли она так любезна уделить нам несколько минут для беседы?

Мгновение девушка стояла без движения. Ее левая рука была прижата к груди, будто хотела успокоить внезапное и болезненное биение сердца. Но она овладела собой и сказала тихим голосом:

– Я пойду спрошу. Пожалуйста, подождите.

Она пошла в комнату, находившуюся слева от холла, и мы услышали ее приглушенный шепот. Затем другой голос похожего тембра, в мягкости которого чувствовалась немного более жесткая интонация, произнес:

– Ну разумеется. Попроси их войти.

В следующую минуту мы оказались лицом к лицу с таинственной мадам Добрейль.

Она была значительно ниже дочери, более полная, но с такой же грациозной фигурой. Темные волосы, причесанные на прямой пробор, придавали мадам Добрейль сходство с мадонной. Голубые глаза и длинные ресницы. Хотя она была уже не молодой, ей удалось сохранить очарование, не зависящее от возраста.

– Вы желали видеть меня, месье? – спросила она.

– Да, мадам. – Оте кашлянул, прочищая горло. – Я расследую дело о смерти месье Рено. Конечно, вы об этом слышали?

Она молча наклонила голову. Выражение ее лица при этом не изменилось.

– Мы пришли спросить, не можете ли вы… э… пролить свет на обстоятельства дела?

– Я? – в ее голосе прозвучало удивление.

– Да, мадам. У нас есть основание предполагать, что вы регулярно посещали покойного на его вилле по вечерам. Это так?

– У вас нет права задавать мне такие вопросы.

– Мадам, я расследую убийство.

– Ну и что? Я не имею к убийству никакого отношения.

– Мадам, в настоящий момент мы этого и не утверждаем. Но вы хорошо знали покойного. Не говорил ли он вам доверительно, что ему угрожает опасность?

– Никогда.

– Не упоминал ли он о своей жизни в Сантьяго и о врагах, которые у него там могли остаться?

– Нет.

– Можете ли вы оказать нам хоть какую-нибудь помощь?

– Боюсь, что нет. Я вообще не понимаю, почему вы пришли ко мне. Неужели его жена не может рассказать вам то, что вы хотите? – в ее голосе прозвучала тонкая ирония.

– Мадам Рено рассказала нам все, что могла.

– А… – произнесла протяжно мадам Добрейль. – Интересно…

– Что вас интересует, мадам?

– Ничего.

Следователь посмотрел на нее. Он осознавал, что сражается с сильным противником.

– Вы настаиваете на своем заявлении, что месье Рено ничего вам не сообщал?

– Почему вам кажется вероятным, что он мог бы что-то мне сообщить?

– Потому, мадам, – сказал месье Бекс с рассчитанной жестокостью, – что мужчина говорит любовнице то, что он не всегда говорит жене.

– О! – она вскочила. – В ее глазах сверкал огонь. – Месье, вы оскорбляете меня! Да еще в присутствии моей дочери! Я ничего не могу вам сказать. Будьте добры, покиньте мой дом!

Победа, несомненно, осталась за ней. Словно пристыженные школьники, мы покинули виллу «Маргерит». Следователь что-то зло бормотал себе под нос. Пуаро, казалось, погрузился в раздумья. Вдруг он встрепенулся и спросил у Оте, нет ли поблизости отеля.

– В этой части города есть небольшая гостиница – отель «Де Бэн». Она находится в нескольких сотнях ярдов вниз по дороге. Не исключено, что там можно почерпнуть полезную информацию для расследования. Полагаю, мы увидимся завтра утром?

– Спасибо, месье Оте.

Мы расстались с взаимными любезностями. Я и Пуаро направились в Мерлинвиль, а остальные возвратились на виллу «Женевьева».

– Французская полицейская система великолепна, – сказал Пуаро, глядя им вслед. – Просто удивительно, какой информацией они располагают о каждом, они знают все до банальных подробностей. Хотя месье Рено жил здесь только шесть недель, они прекрасно знакомы со всеми его вкусами и привычками, в одну минуту они могут сообщить о материальном положении мадам Добрейль и о том, какие суммы она вносила в последнее время на банковский счет! Без сомнения, ведение досье – великое дело. Но что это? – Он резко повернулся.

По дороге за нами бежала стройная девушка. Это была Марта Добрейль.

– Прошу прощения, – задыхаясь, крикнула она, подбегая к нам. – Я… я не должна была этого делать, я знаю. Не говорите ничего моей матери. Но верно ли, что перед смертью месье Рено обратился к детективу и что это – вы?

– Да, мадемуазель, – мягко сказал Пуаро. – Все совершенно верно. Но как вы об этом узнали?

– Франсуаза сказала нашей служанке Амели, – покраснев, объяснила Марта.

Пуаро поджал губы.

– Секретность немыслима в таких делах. Но это не имеет значения. Итак, мадемуазель, что же вы хотите узнать?

Девушка колебалась. Казалось, она очень хотела что-то спросить, но боялась.

– Подозревают ли… кого-нибудь?

Пуаро пристально посмотрел на нее и уклончиво ответил:

– Конечно, подозревают, мадемуазель.

– Да, я знаю, но кого-нибудь определенного?

– Почему вас это интересует?

Казалось, девушка была испугана своим вопросом. Сразу же мне на ум пришли произнесенные раньше слова Пуаро: «Девушка с тревожными глазами».

– Месье Рено всегда был очень добр ко мне, – наконец ответила она. – Естественно, что меня это интересует.

– Понимаю, – сказал Пуаро. – Итак, мадемуазель, подозрение падает на двух людей.

– На двух?

Я бы мог поклясться, что в ее голосе послышалось облегчение.

– Их имена неизвестны, но предполагают, что они чилийцы из Сантьяго. Теперь, мадемуазель, вы видите, что значит быть молодой и красивой! Я выдал вам профессиональную тайну!

Девушка весело засмеялась и побежала прочь, напоминая юную амазонку. Я пристально смотрел ей вслед.

– Друг мой, – с мягкой иронией сказал Пуаро, – неужели мы останемся прикованными к этому месту только потому, что вы увидели молодую красивую женщину и у вас закружилась голова?

Я засмеялся и извинился.

– Но она действительно красива, Пуаро. Любому извинительно потерять из-за нее покой.

К моему удивлению, Пуаро очень серьезно покачал головой.

– Эх, дружище, не увлекайтесь Мартой Добрейль. Эта девушка не для вас! Поверьте старому Пуаро!

– Но почему?! – воскликнул я. – Комиссар уверял меня, что она так же добра, как и красива! Сама добродетель!

– У многих тягчайших преступников, которых я знал, были лица ангелов, – поучительно заметил Пуаро. – Патологические наклонности легко могут сочетаться с лицом мадонны.

– Пуаро, – ужаснувшись, прошипел я, – неужели вы подозреваете этого невинного ребенка?

– Та-та-та! Не надо волноваться! Я не говорил, что подозреваю ее. Но вы должны признать, что ее волнение и интерес к этому делу довольно необычны.

– На этот раз я вижу дальше, чем вы, – возразил я. – Она волнуется не за себя, а за мать.

– Мой друг, – сказал Пуаро, – как всегда, вы ничего не видите. Мадам Добрейль может прекрасно о себе позаботиться, ее дочери нечего волноваться. Я сознаюсь, что немножко дразнил вас, но повторяю искренний совет: не увлекайтесь этой девушкой. Она не для вас! Я, Эркюль Пуаро, знаю это! Черт побери! Если бы только я мог вспомнить, где видел это лицо?

– Какое лицо? – удивленно спросил я. – Дочери?

– Нет. Матери.

Заметив мое удивление, он многозначительно кивнул.

– Ну да – именно так. Это было давно, когда я еще служил в бельгийской полиции. Я никогда не видел эту женщину, но я видел ее фотографию и в связи с каким-то делом. По-моему…

– Да?

– Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, это было дело об убийстве.

Глава 8
Неожиданная встреча

Мы рано собрались на вилле на следующее утро. На этот раз полицейский у ворот не преградил нам дорогу. Наоборот, он вежливо отсалютовал, и мы прошли к дому.

Горничная Леони как раз спускалась вниз по лестнице и, оказалось, была не прочь немного поболтать.

Пуаро осведомился о здоровье мадам Рено.

Леони покачала головой.

– Она ужасно расстроена, бедняжка! Она ничего не ест – просто ничего! И бледна как привидение. Сердце разрывается, как посмотришь на нее. Я бы не стала так убиваться по человеку, который обманывал меня с другой женщиной!

Пуаро сочувственно кивнул.

– То, что вы говорите, весьма справедливо, но что поделаешь? Сердце любящей женщины прощает нанесенные ему удары. Но все же, я уверен, у них были в последние несколько месяцев многочисленные сцены, полные взаимных упреков!

Леони снова покачала головой.

– Никогда, месье. Никогда я не слыхала, чтобы мадам высказала протест или хотя бы упрек! У нее терпение и характер ангела, совершенно противоположный характеру мужа.

– Значит, месье Рено не обладал ангельским характером?

– Далеко нет. Когда он сердился, весь дом знал об этом. В тот день, когда он поссорился с месье Жаком, – боже мой, их можно было слышать на базарной площади, так громко они кричали!

– В самом деле? – спросил Пуаро. – А когда была эта ссора?

– О, это случилось как раз перед отъездом месье Жака в Париж. Он чуть не опоздал на поезд. Он вышел из библиотеки и схватил свой чемодан, стоявший в холле. Поскольку автомобиль был в ремонте, ему пришлось бежать на станцию. Я вытирала пыль в гостиной и видела, как он прошел мимо, лицо у него было белое-белое, а на щеках красные пятна. Ах, уж и зол он был!

Леони явно наслаждалась своим рассказом.

– А спор у них о чем шел?

– Этого-то я и не знаю, – призналась Леони. – Правда, они кричали, но их голоса были такими громкими и говорили они так быстро, что их мог бы понять только человек, хорошо владеющий английским. Но хозяин… он был как грозовая туча весь тот день! Все ему не нравилось.

Звук закрываемой двери наверху оборвал поток слов Леони.

– А Франсуаза-то меня ждет! – воскликнула она, вспомнив о своих обязанностях. – Эта старушенция всегда ругается.

– Одну минуту, мадемуазель! Где сейчас следователь?

– Они все пошли посмотреть на автомобиль в гараже. Господин комиссар думает, что им могли воспользоваться в ночь убийства.

– Что за идея? – прошептал Пуаро, когда девушка исчезла.

– Вы хотите пойти и присоединиться к ним?

– Нет, я подожду их возвращения в гостиной. В такое жаркое утро там, надеюсь, прохладно.

Спокойствие Пуаро было для меня не совсем понятным.

– Если вы не возражаете… – начал я и замолчал.

– Нисколько. Вы хотите заняться расследованием самостоятельно, да?

– Ну, мне бы хотелось взглянуть на Жиро, если он где-нибудь здесь, и узнать, что он придумал.

– Человек-ищейка, – прошептал Пуаро, откидываясь назад в удобное кресло и закрывая глаза. – Пожалуйста, мой друг. Всего доброго.

Я не спеша вышел из парадного входа и повернул вверх по дорожке, по которой мы шли вчера. Действительно было жарко. Я решил самостоятельно осмотреть место преступления. Однако я не прошел прямо к нему, а свернул в кусты, с тем, чтобы выйти на поле для гольфа правее ярдов на сто или даже подальше. Если Жиро там, мне хотелось бы понаблюдать за его приемами издали, прежде чем он обнаружит мое присутствие. Но кусты здесь были гораздо гуще, и я с большим трудом пролез через них. Наконец я выбрался на поле для гольфа, но так неожиданно и энергично, что налетел на молодую даму, которая стояла спиной к зарослям.

Нет ничего удивительного в том, что она приглушенно вскрикнула, я тоже издал восклицание изумления, поскольку это была моя попутчица с поезда – Синдерелла!

Удивление было взаимным.

– Вы! – воскликнули мы одновременно. Молодая особа пришла в себя первой.

– Здрасте, я ваша тетя! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете?

– Если на то пошло, то что вы здесь делаете? – отпарировал я.

– Когда я видела вас в последний раз позавчера, вы трусили домой, в Англию, как паинька-мальчик. Вам что, дали сезонный билет для поездок туда и обратно вместо члена вашего парламента?

Я сделал вид, что не услышал конца фразы.

– Кстати, как поживает ваша сестра? – спросил я. И был вознагражден белозубой улыбкой.

– Как любезно с вашей стороны спросить о ней! С сестрой все в порядке, благодарю вас.

– Она здесь, с вами?

– Сестра осталась в городе, – ответила девушка с достоинством.

– Я не верю, что у вас есть сестра, – засмеялся я. – Если она у вас даже и есть, то ее зовут Сатаной!

– А вы помните мое имя? – спросила она с улыбкой.

– Синдерелла. Но вы теперь скажете мне свое настоящее имя, не правда ли?

Она отрицательно покачала головой с лукавым видом.

– Даже не скажете, зачем вы здесь находитесь?

– Я полагаю, что вы слыхали о людях «на отдыхе».

– На дорогом французском морском курорте?

– Можно и тут устроиться дешево, если знаешь, куда обратиться.

Я пристально посмотрел на нее:

– И все же у вас не было намерения ехать сюда, когда я встретил вас два дня назад.

– У всех бывают такие странности, – сказала Синдерелла напыщенно. – Ну теперь я рассказала достаточно. Маленькие мальчики не должны быть слишком любопытными. Вы все еще мне не сказали, что вы здесь делаете. Небось, притащили с собой члена парламента порезвиться на пляже.

Я покачал головой.

– Не отгадали. Помните, я говорил, что мой давний друг детектив?

– Да.

– И, возможно, вы слышали о преступлении, совершенном здесь, на вилле «Женевьева»?

Она уставилась на меня. Грудь ее вздымалась, а глаза сделались большими и круглыми.

– Вы хотите сказать, что участвуете в расследовании?

Я кивнул. Не было никакого сомнения, что я удивил Синдереллу. Ее чувства, когда она смотрела на меня, были слишком уж очевидны. В течение нескольких секунд она молчала. Потом воскликнула:

– Вот это интересно! Понесите меня туда на ручках. Я хочу видеть эти ужасы.

– Что вы хотите сказать?

– То, что говорю. Господи, разве я не рассказывала вам, что души не чаю в преступлениях? Как вы думаете, почему я подвергаю опасности свои щиколотки, шагая в туфлях на высоких каблуках по этой глине? Я ведь рыскаю здесь уже несколько часов. Пыталась проникнуть в дом через парадный вход, так эта старая растяпа – французский жандарм и слушать не захотел. Я думаю, что Елена Прекрасная, Клеопатра и Мария Стюарт – все в одном лице – не достигли бы с ним никаких результатов! Мне действительно ужасно повезло, что я встретила вас. Пойдемте, покажите мне все как полагается.

– Но постойте, подождите минутку, я не могу этого сделать. Никого внутрь не пускают.

– А разве вы и ваш друг не шишки?

Мне не хотелось сразу признаваться в своей малозначимости, и я спросил полушутя:

– А почему вы проявляете к этому делу такой большой интерес? И что конкретно вы хотели бы увидеть?

– О, абсолютно все! Место, где произошло убийство, оружие, мертвое тело, отпечатки пальцев и другие интересные вещи. Мне никогда раньше не случалось попадать в гущу событий, связанных с убийством. Этих впечатлений мне хватит на всю жизнь.

Такая кровожадность вызвала у меня легкий приступ тошноты. Я читал о толпах женщин, которые осаждают здания судов, когда судят какого-нибудь несчастного за преступление, наказуемое смертной казнью. Иногда я спрашивал себя, какими же должны быть эти женщины? Теперь я знаю. Они все похожи на Синдереллу: молодые, охваченные жаждой нездоровых впечатлений, сенсаций, добытых любой ценой, потерявшие всякую скромность и благородные чувства. Это странное увлечение заинтересовало меня против собственной воли. И все же в глубине души я сохранял первое впечатление: хорошенькое личико, а за ним кровожадные мысли!

– Бросьте задаваться, – неожиданно сказала девица. – И не напускайте на себя важность. Когда вас приглашали на эту работу, разве вы отворачивали нос в сторону и заявляли, что не хотите быть замешаны в это грязное дело?

– Да, но…

– А если бы вы были здесь на отдыхе, разве вы не стали бы интересоваться местными происшествиями, как я? Конечно, стали бы.

– Я – мужчина, а вы – женщина.

– Женщина в вашем представлении – это некто прыгающий на стул и вопящий при виде мыши? У вас доисторические понятия. Но вы все-таки проводите меня и покажете все, не правда ли? Это может иметь для меня большое значение.

– Каким образом?

– Они не допускают сюда репортеров. И я могла бы урвать большой куш в одной из газет. Вы же знаете, как хорошо они платят за сенсационные сведения.

Я колебался. Она сунула маленькую теплую ручку в мою руку.

– Очень прошу, ну будьте добры.

Я капитулировал. В глубине души я чувствовал, что с удовольствием возьму на себя роль гида. В конце концов, меня совершенно не касалась моральная позиция девушки. Я немного нервничал по поводу того, как отнесется к этому следователь, но я подбодрял себя, думая, что ничего плохого выйти не может.

Сначала мы направились к месту; где был обнаружен труп. Там был поставлен полицейский, который вежливо отдал мне честь. Он видел меня накануне и ничего не спросил о моей спутнице. Вероятно, он принял ее за служебное лицо. Я объяснил Синдерелле, как было обнаружено тело. Она слушала внимательно, иногда задавая разумные вопросы. Затем мы направились в сторону виллы. Я продвигался довольно осторожно, поскольку, откровенно говоря, мне совсем не хотелось кого-нибудь встретить. Я провел девушку сквозь зеленую изгородь позади дома к сарайчику. Но тут я вспомнил, что вчера вечером, после того, как комиссар Бекс запер дверь, он оставил ключ у полицейского Маршо «на случай, если ключ потребуется Жиро, пока мы будем заняты в доме». Я подумал, что скорее всего детектив из Сюрте, после того, как он воспользовался ключом, вернул его снова Маршо. Оставив девушку за зеленой изгородью, я вошел в дом. Маршо стоял на посту возле дверей в гостиную. Оттуда доносились приглушенные голоса.

– Месье нужен следователь Оте? Он в гостиной вновь допрашивает Франсуазу.

– Нет, – сказал я поспешно, – он мне не нужен. Но мне бы очень хотелось получить ключ от сарайчика, если это не противоречит правилам.

– Ну, конечно, месье. – Он протянул мне ключ. – Вот он. Месье следователь приказал, чтобы вам была оказана всевозможная помощь. Вы вернете мне его, когда покончите там с делами, вот и все.

– Конечно.

Я был приятно поражен, что в глазах Маршо, по крайней мере, я был такого же высокого ранга, как и Пуаро. Девушка ждала меня. Она вскрикнула от восторга, увидев в моей руке ключ.

– Так вы его достали все-таки?

– А как же, – ответил я спокойно. – Все равно вы знаете, что я делаю это в нарушение инструкции.

– Вы оказались просто душкой, и я не забуду этого. Пошли. Они не увидят нас из дома, нет?

– Подождите минутку, – сказал я, сдерживая ее. – Я не буду вам препятствовать, если вы действительно хотите туда войти. Но необходимо ли это? Вы видели место убийства, парк, виллу и слышали все подробности дела. Разве этого не достаточно для вас? Смотреть на мертвого будет страшно, и, знаете ли, неприятно.

Мгновение она смотрела на меня с выражением, которого я не мог толком понять. Затем рассмеялась.

– Мне нужны ужасы, – заявила она. – Пошли.

Мы молча подошли к двери сарайчика. Я открыл замок, и мы вошли внутрь. Я подошел к мертвому телу и легонько потянул простыню, как это делал Бекс вчера днем. Короткий, приглушенный крик сорвался с губ девушки. Я повернулся и увидел на ее лице ужас, все ее игривое, хорошее настроение моментально испарилось.

Она не послушалась моего совета и теперь была наказана. Но я чувствовал себя безжалостным. Пусть она пройдет через этот ужас, к которому так стремилась. Я осторожно повернул труп лицом вниз.

– Видите, – пояснил я, – его убили ударом в спину. Она проговорила почти беззвучно.

– Чем его ударили?

Я кивнул в сторону стеклянного кувшина.

– Вон тем ножом.

Внезапно девушка покачнулась и рухнула на пол. Я бросился ей на помощь.

– У вас закружилась голова? Давайте выйдем отсюда. Это зрелище не для вас.

– Воды, – прошептала она. – Скорей воды.

Я оставил ее и бросился в дом. К счастью, никого из слуг поблизости не было. Я смог схватить стакан с водой и добавить туда несколько капель брэнди из карманной фляжки. Девушка лежала там же, где я ее оставил. Несколько глотков воды с брэнди привели ее в чувство удивительно быстро.

– Уведите меня отсюда, о, быстрее, быстрее! – простонала она дрожа.

Взяв Синдереллу под руку, я вывел ее на воздух. Она глубоко дышала.

– Теперь лучше. О, это было ужасно! Зачем вы только пустили меня туда?

Ее слова прозвучали так по-женски, что я не мог удержаться от улыбки. В глубине души я был доволен, что Синдерелле стало плохо. Это доказало, что она не такая уж толстокожая, как я думал. Ведь она чуть постарше ребенка, и ее любопытство, по всей вероятности, было ребячеством.

– Я делал все, стараясь остановить вас, вы знаете, – сказал я мягко.

– Думаю, что да. Ну, прощайте.

– Постойте-ка, вы не должны идти совершенно одна. Вы слишком слабы. Я настоятельно прошу разрешить мне проводить вас обратно в Мерлинвиль.

– Чепуха. Я себя уже прекрасно чувствую.

– А вдруг вы опять упадете в обморок? Нет-нет, я пойду с вами.

Но от этого предложения Синдерелла начала весьма энергично отказываться. В конце концов, она уступила. Мне было разрешено проводить ее до окраины городка. Мы повторили наш путь мимо места убийства и, сделав небольшой крюк, вышли на дорогу. На окраине, где начинались первые лавчонки, она остановилась и протянула руку.

– Прощайте, огромное спасибо за проводы.

– Вы уверены, что теперь хорошо себя чувствуете?

– Вполне, благодарю вас. Я надеюсь, у вас не будет неприятностей, что вы мне все показали?

Я успокоил ее.

– Ну, прощайте.

– До свидания, – поправил я. – Если вы квартируетесь здесь, то мы должны встретиться с вами снова.

Она подарила мне сверкающую улыбку.

– Пусть будет по-вашему. До свидания.

– Подождите секунду, вы не сказали мне свой адрес!

– О, я остановилась в отеле «Дю Пар». Отель маленький, но вполне приличный. Приходите повидаться со мной завтра.

– Обязательно приду, – сказал я, возможно, с излишней интимной интонацией.

Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а затем повернулся и направился к вилле. Я вспомнил, что не запер дверь сарайчика. К счастью, никто не заметил моей оплошности. Повернув ключ, я вынул его из замка и вернул Маршо. Возвращая ключ, я внезапно подумал, что, хотя Синдерелла и сообщила мне свой адрес, я все еще не знаю ее настоящего имени.