Текст книги "Выпуск 1. Том 7"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 22
(написана не от лица капитана Гастингса)

Мистер Александр Бонапарт Каст сидел неподвижно. Его завтрак лежал холодный и нетронутый. Газета была прислонена к заварному чайнику, и это была та самая газета, которую мистер Каст только что читал с жадным интересом.

Неожиданно он встал, прошелся взад-вперед и снова погрузился в кресло у окна, со сдавленным стоном охватив голову руками.

Он не услышал звука открывающейся двери. Его домовладелица, миссис Марбери, остановилась в дверном проеме.

– Я думала, мистер Каст, не захотите ли вы хорошего… как, что это? Вам плохо?

Мистер Каст оторвал руки от головы.

– Ничего. Ничего особенного, миссис Марбери. Я… неважно чувствую себя с утра.

Миссис Марбери осмотрела поднос с завтраком.

– Уж вижу. Вы не притронулись к завтраку. Опять голова вас беспокоит?

– Нет. То есть да… Я… я… мне немного нездоровится.

– Да, вы уж извините. Вы не собираетесь выходить сегодня?

Мистер Каст резко подскочил:

– Нет, нет. Я должен идти. Есть дело. Важное. Очень важное.

Его руки тряслись. Видя его возбуждение, миссис Марбери попыталась успокоить его.

– Ну, раз надо – так надо. Далеко едете на этот раз?

– Нет. Я еду в… – Он на минуту-другую заколебался. – В Челтенхэм.

Было что-то странное в неуверенном тоне, которым он произнес это слово, и миссис Марбери посмотрела на него с удивлением.

– Челтенхэм – милое местечко, – сказала она, чтобы поддержать разговор. – Я заезжала туда однажды из Бристоля. Там замечательные магазины.

– Полагаю, что так.

Миссис Марбери наклонилась, подняла с пола скомканную газету и быстро выпрямилась, поскольку сутулость не шла ее фигуре.

– В газетах теперь одни только дела, связанные с убийством, – сказала она. – А завтра! Просто мурашки по коже, а? Если бы я жила в Донкастере и мое имя начиналось бы с D, я уехала бы первым же поездом, вот что. Я бы не рискнула. Что вы скажете, мистер Каст?

– Ничего, миссис Марбери, ничего.

– Эти скачки и все прочее. Без сомнения, он думает, что ему там повезет. Сотни полицейских, говорят, стягиваются и… Мистер Каст, вы так плохо выглядите. Не выпить ли вам что-нибудь? По правде, вам не стоит отправляться в путь сегодня.

Мистер Каст поднялся:

– Это необходимо, миссис Марбери. Я всегда был пунктуален в моих… обязательствах. Люди должны… должны быть уверены в вас! Когда мне поручено дело, я довожу его до конца. Это единственный способ преуспеть в… в бизнесе.

– Но если вы больны?

– Я не болен, миссис Марбери. Просто немного переволновался – всякие личные неурядицы. Я плохо спал. А вообще я в норме.

Его поведение было столь убедительным, что миссис Марбери собрала завтрак и неохотно покинула комнату.

Мистер Каст вытащил из-под кровати чемодан и начал его собирать. Пижама, туалетные принадлежности, чистый воротничок, кожаные тапочки. Затем, открыв шкаф, он переложил дюжину плоских картонных коробочек размером семь на десять дюймов с полки в чемодан.

Он заглянул в железнодорожный справочник, лежащий на столе, и вышел из комнаты, держа в руке чемодан.

Поставив его в холле, он надел шляпу и пальто. При этом он глубоко вздохнул, настолько глубоко, что девушка, выходящая из соседней комнаты, посмотрела на него озабоченно.

– Что-то случилось, мистер Каст?

– Ничего, мисс Лили.

– Вы так вздохнули!

Мистер Каст отрывисто произнес:

– У вас это вызывает предчувствия, мисс Лили?

– Я не знаю… Конечно, бывают дни, когда чувствуешь, что что-то не так, и такие дни, когда – что все идет как надо.

– Ясно, – сказал мистер Каст. Он снова вздохнул. – Ну, до свидания, мисс Лили. До свидания. Вы были всегда очень добры ко мне.

– Не говорите «до свидания» так, будто уходите насовсем, – засмеялась Лили.

– Нет, нет, конечно нет.

– До пятницы, – весело сказала девушка. – Куда вы едете на этот раз? Опять на побережье?

– Нет, нет… э-э… в Челтенхэм.

– О, там тоже хорошо. Но не так, как в Торки. Там, должно быть, здорово. Я хочу поехать туда на каникулы в следующем году. Между прочим, вы должны были находиться совсем рядом с тем местом, где случилось убийство – убийство по алфавиту. Оно произошло в то время, когда вы были там, не так ли?

– Э-э… да. Но Черстон в шести-семи милях оттуда.

– Все равно, это, наверное, было потрясающе! Ведь вы могли на улице пройти мимо убийцы! Могли быть совсем рядом с ним!

– Да, мог, конечно, – сказал мистер Каст с кривой улыбкой, на которую обратила внимание Лили Марбери.

– О, мистер Каст, вы плохо выглядите.

– Я в полном порядке, в полном порядке. До свидания, мисс Марбери.

Он неуклюже приподнял шляпу, подхватил чемодан и поспешно вышел в дверь.

– Забавный старик, – произнесла Лили Марбери, – но, по-моему, немного «того»…

Инспектор Кроум сказал своему подчиненному:

– Раздобудьте список всех фирм, выпускающих чулки, и размножьте его. Мне нужен список всех их агентов – вы поняли? – людей, которые торгуют по поручению и охотятся за заказами.

– Это связано с делом ABC, сэр?

– Да. Одна из идей мистера Эркюля Пуаро. – Тон инспектора был пренебрежителен. – Вероятно, ничего здесь и нет, но не следует упускать любую возможность, даже самую незначительную.

– Правильно, сэр. Мистер Пуаро в свое время сделал многое, но я думаю, что теперь он слегка впал в маразм, сэр.

– Он фигляр, – сказал инспектор Кроум, – все время воображает. Вводит в заблуждение некоторых. Но не меня. А теперь перейдем к мероприятиям в Донкастере…

Том Хартиган сказал Лили Марбери:

– Видел вашего отставного этим утром.

– Кого? Мистера Каста?

– Каста. У Юстона[9]. Как всегда, был похож на потерявшуюся курицу. Я думаю, приятель полусумасшедший. За ним надо кому-то присматривать. Сначала он выронил газету, а потом свой билет. Я подобрал – он и не подозревал, что потерял его. Он вдохновенно поблагодарил, но, думаю, не узнал меня.

– О, конечно, – сказала Лили, – он только видел, как ты проходил через холл, и то не часто.

Они протанцевали один круг.

– Ты здорово танцуешь, – сказал Том.

– Продолжим, – ответила Лили и, прогнувшись, оказалась еще ближе.

Они протанцевали еще круг.

– Ты сказал – Юстон или Паддингтон? – внезапно спросила Лили. – Где ты видел старину Каста, я имею в виду?

– Юстон.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. Ты что думаешь?

– Забавно. Я полагала, что в Челтенхэм едут с Паддингтона.

– Так и есть. Но старина Каст не собирался ехать в Челтенхэм. Он собирался в Донкастер.

– В Челтенхэм.

– В Донкастер. Я-то знаю, девочка моя! В конце концов, я подобрал его билет, не так ли?

– Но он же сказал мне, что едет в Челтенхэм. Я точно помню.

– Нет, ты ошибаешься. Он собирался в Донкастер, это точно. Некоторым везде везет. Я поставил на Светлячка в Леджере, и хотелось бы посмотреть на его бег.

– Не думаю, что мистер Каст отправится на скачки, он не похож на тех, кого они интересуют. О, Том, надеюсь, его не убьют. Ведь в Донкастере должно произойти убийство по алфавиту.

– С Кастом все будет в порядке. Его имя не начинается на D.

– Его могли убить в прошлый раз. Он был поблизости от Черстона в Торки, когда произошло убийство.

– Неужели? Какое совпадение, а?

Он рассмеялся.

– А раньше он не был в Бексхилле?

Лили сдвинула брови:

– Он уезжал… Да, я помню, его не было здесь… потому что он забыл свой купальный костюм, который чинила ему моя мать. И она сказала: «Мистер Каст отправился вчера без купального костюма», а я сказала: «О, какой там купальный костюм, когда произошло самое ужасное убийство. В Бексхилле задушена девушка».

– Но если ему понадобился купальный костюм, значит, он собирался на побережье. Слышишь, Лили, – он забавно скорчил лицо, – а что, если ваш отставник – сам убийца?

– Бедняга мистер Каст? Он и мухи не обидит, – засмеялась Лили.

Они продолжали танцевать: в их беззаботных умах не было ничего, кроме удовольствия от того, что они вместе.

Глава 23
11 сентября. Донкастер

Донкастер!

Мне кажется, что я буду помнить то 11 сентября всю свою жизнь.

В самом деле, всякий раз, когда упоминается «Сент-Леджер», мои мысли автоматически отправляются не к скачкам, а к убийству.

Когда я вспоминаю о своих ощущениях, чаще всего всплывает болезненное чувство неудовлетворенности. Вот мы там, на месте, – Пуаро, я сам, Кларк, Фрэзер, Меган Барнард, Тора Грей и Мэри Дроуэр. Что каждый из нас мог?

В нас теплилась слабая надежда узнать в толпе, среди тысяч людей, лицо или фигуру, которую нечетко видели при известных обстоятельствах два или три месяца назад.

Необычность была на самом деле еще большей. Из всех нас только Тора Грей могла бы определенно узнать того человека.

Из-за напряжения от ее безмятежности не осталось и следа. Ее спокойное, убедительное поведение куда-то исчезло. Она сидела, ломая руки, почти плача, бессвязно обращаясь к Пуаро:

– Да я ни разу не взглянула на него. Почему? Как же я сглупила. Вы от меня зависите, все вы… я и подведу вас. Потому что, даже если бы я увидела его снова, то не смогла бы узнать его. У меня плохая память на лица.

Пуаро ничего, кроме обходительности, не выказывал. Меня это поразило, но он не менее меня сочувствовал страдающей красоте. Даже нежно похлопал ее по плечу.

– Итак, крошка, без истерик. Нам сейчас не до этого. Если вам суждено увидеть этого человека, то вы его узнаете.

– Вы уверены? Но почему?

– О, полно всяких причин… скажем, потому, что красное сменяет черное.

– Что вы имеете в виду, Пуаро? – спросил я.

– Я говорю на языке игорного стола. При игре в рулетку долго может выпадать черное, но в конце концов должно появиться красное. Это закон вероятности.

– Вы подразумеваете, что придет удача?

– Совершенно верно, Гастингс. И именно здесь игроку (и убийце, ибо он, в конце концов, всего лишь высший представитель игрока, поскольку он рискует не деньгами, а жизнью) недостает часто здравого предчувствия. Из-за того, что он выиграл, ему кажется, что он будет продолжать выигрывать! Он не уйдет от стола с полным карманом в нужное время. Так и убийца, которому сопутствует удача, не в состоянии постичь возможность неудачи! Все заслуги в удачном проведении дел он относит на свой счет, но уверяю вас, друзья мои, как бы тщательно ни планировалось преступление, оно не достигнет успеха без везения!

– Не зашло ли это слишком далеко? – возразил Франклин Кларк.

Пуаро возбужденно всплеснул руками:

– Нет, нет. Шансы равны, если хотите, но должны перетянуть в нашу сторону. Судите сами! Могло случиться так, что кто-то вошел в лавку миссис Ашер как раз тогда, когда убийца выходил. Тот человек мог бы заглянуть за прилавок, увидеть мертвую женщину и либо сразу же задержать убийцу, либо дать точное описание полиции, после чего убийцу тотчас же арестовали бы.

– Да, разумеется, это возможно, – признал Кларк, – из этого следует, что убийца должен рисковать.

– Именно так. И, подобно многим игрокам, убийца зачастую не знает, когда остановиться. С каждым новым преступлением он укрепляется во мнении о своих способностях. Чувство меры изменяет ему. Он не говорит: «Я был умен и удачлив!» Нет, он говорит только: «Я был умен!» И его мнение о своей одаренности растет, но затем, друзья мои, шарик описывает круг и масть заканчивается: он останавливается на новом номере, и крупье объявляет: «красное».

– Вы считаете, что так произойдет в этом деле? – спросила Меган, сдвигая брови и хмурясь.

– Это рано или поздно должно произойти! До сих пор удача была на стороне преступника, – рано или поздно она должна повернуться к нам. Я уверен, что уже повернулась! Ниточка, связанная с чулками, – это только начало. Теперь все вместо того, чтобы помогать ему, будет против него! И он начнет совершать ошибки…

– Должен сказать, что вы ободряете нас, – проговорил Франклин Кларк, – нам всем нужна поддержка. С самого утра у меня было парализующее чувство беспомощности.

– Мне представляется весьма проблематичным, что мы можем достигнуть каких-нибудь практических результатов, – сказал Дональд Фрэзер.

Меган выпалила:

– Не будь капитулянтом, Дон.

Мэри Дроуэр, слегка покраснев, произнесла:

– Я хочу сказать, что никогда не знаешь, что тебя ждет… Этот злодей здесь, и мы тоже… В конце концов, иногда сталкиваешься с людьми самым неожиданным образом.

Я раздраженно сказал:

– Если бы только мы могли сделать что-то большее.

– Вы должны помнить, Гастингс, что полиция делает все возможное. Задействованы специальные констебли. У нашего инспектора Кроума, может, и несносный характер, но он способный офицер. И полковник Андерсон, главный констебль, – человек дела. Они приняли все меры по наблюдению и патрулированию города и ипподрома. Везде будут люди в штатском. Плюс кампания в прессе. Общественность полностью предупреждена.

Дональд Фрэзер покачал головой.

– Он ни за что не осмелится, я думаю, – сказал он с большей надеждой, – надо быть просто сумасшедшим!

– К сожалению, – сухо возразил Кларк, – он сумасшедший! Как вы думаете, мсье Пуаро? Он бросил это дело или попытается его провернуть?

– По-моему, степень одержимости такова, что он должен попытаться выполнить свое обещание! Отказ означал бы признание поражения, а такого ему больное самолюбие никогда не позволит. Это, могу сообщить, и мнение доктора Томпсона. Наша надежда на то, что он может быть пойман при попытке.

Дональд снова покачал головой:

– Он будет очень хитер.

Пуаро взглянул на часы. Мы поняли намек. По договоренности нам следовало заниматься своим делом, патрулируя утром как можно большее количество улиц, а потом занять самые разные места на ипподроме.

Я говорю «мы». Разумеется, от моего участия в патрулировании было мало пользы, поскольку я никогда в глаза не видел ABC. Тем не менее, поскольку в замысел входило разделиться так, чтобы охватить территорию как можно шире, я предложил свои услуги в качестве эскорта одной из дам. Пуаро согласился, – боюсь, что он подмигнул при этом.

Девушки ушли надевать шляпки. Дональд Фрэзер стоял у окна и смотрел на улицу, по-видимому погруженный в раздумья.

Франклин Кларк взглянул на него и, несколько понизив голос, обратился к Пуаро:

– Послушайте, мсье, я знаю, вы ездили в Черстон и видели жену моего брата. Сказала ли она… намекнула… то есть… она вообще предположила?..

Он остановился в замешательстве.

Пуаро ответил. Лицо его выражало саму невинность, что возбудило во мне подозрение.

– То есть? Сказала ли жена вашего брата, намекнула или предположила – что?

Франклин Кларк покраснел.

– Возможно, вы считаете, что сейчас не время вмешиваться с личными делами…

– Отнюдь нет!

– Но мне кажется, что надо поставить вопрос прямо. – Кларк с трудом выдавил: – Жена моего брата очень милая женщина… Я всегда ее очень любил… но, конечно, она какое-то время была больна… и при этой болезни… ей давали наркотические средства и все такое… имеет тенденцию… в общем, воображать всякое в людях!

– А?

Теперь, без сомнения, глаза Пуаро заиграли.

Но Франклин Кларк, поглощенный своим дипломатическим заданием, не заметил этого.

– Это насчет Торы… мисс Грей, – сказал он.

– О, так это вы о Торе Грей? – В голосе Пуаро сквозило невинное удивление.

– Да. У леди Кларк в голове всякие идеи. Понимаете, Тора, мисс Грей, довольно симпатичная девушка…

– Наверное, да, – допустил Пуаро.

– А женщины, даже лучшие из них, немного злы на других женщин. Конечно, Тора была неоценима для моего брата – он всегда говорил, что она лучшая из всех секретарей, какие были у него, – и он очень любил ее. Но это выражалось весьма прямолинейно и чрезмерно. То есть Тора не из тех девиц…

– Нет? – пришел на помощь Пуаро.

– Но жена моего брата вбила себе в голову… это… ревность, не то чтобы она это когда-нибудь показала. Но после смерти Кара, когда возник вопрос о пребывании мисс Грей, Шарлотта возмутилась. Конечно, это отчасти из-за болезни, морфия и всего такого, – так сестра Кэпстик говорит, – мы не вправе осуждать Шарлотту за эти идеи в ее голове…

Он остановился.

– Да?

– Я хочу, чтобы вы вот что поняли, мсье Пуаро. В этом совсем ничего нет. Это просто больное воображение больной женщины. Посмотрите… – Он порылся в своем кармане. – Вот письмо, которое я получил от брата, когда был в Малайском государстве. Я хотел бы, чтобы вы прочитали его, так как оно точно указывает на степень отношений между ними.

Пуаро взял письмо. Франклин зашел сзади и, водя пальцем, вслух зачитал некоторые отрывки:

– «…дела здесь идут как обычно. Шарлотта в основном не чувствует боли. Хотелось бы, чтобы это был не предел. Ты, должно быть, помнишь Тору Грей? Она милая девушка, и не могу передать, какая для меня поддержка. Я не могу предположить, что бы я в эти тяжелые времена без нее делал. Ее сочувствие и интерес неизменны. У нее изысканный вкус, чутье к красивым вещам, и она разделяет мою страсть к китайскому искусству. Мне просто повезло с ней. Ни одна дочь не может быть более близким и сочувствующим собеседником. Жизнь ее была трудной и не всегда счастливой, и я с радостью ощущаю, что здесь ее дом и истинное призвание…»

– Вот видите, – сказал Франклин, – вот как мой брат относился к ней. Она была ему как дочь. Никто не вправе судить ее. Я решил показать вам это письмо. Мне не хотелось, чтобы вы получили о Торе неверное представление…

Пуаро вернул письмо.

– Могу заверить вас, – сказал он, улыбаясь, – что я никогда не позволяю себе получать неверное впечатление. Я формирую свое собственное…

– Хорошо, – сказал Кларк, – я рад, что так или иначе показал письмо вам. Сюда идут девушки.

Как только мы вышли из комнаты, Пуаро подозвал меня:

– Вы собираетесь сопровождать экспедицию, Гастингс?

– О да. Я бы чувствовал себя неуютно, если бы остался здесь и бездействовал.

– Наряду с работой тела существует работа ума, Гастингс.

– Да, но вы в этом сильнее меня, – ответил я.

– Я правильно полагаю, что вы намереваетесь стать кавалером одной из дам?

– Была такая мысль.

– И какую из дам вы предпочитаете удостоить своим вниманием?

– Я… э-э… еще не решил.

– Как насчет мисс Барнард?

– Она довольно независима, – засомневался я.

– Мисс Грей?

– Да, она предпочтительней.

– Я нахожу вас, Гастингс, откровенным мошенником! Всюду вы ищете повод провести день со своим ангелом – блондинкой!

– Ну, Пуаро, в самом деле!

– Мне очень жаль, что я расстраиваю ваши планы. Лицо, которое вы должны сопровождать, – Мэри Дроуэр, и я должен просить вас не оставлять ее.

– Но почему, Пуаро?

– Потому, дорогой друг, что ее имя начинается с D!!! Мы не должны рисковать.

Я отдал должное этому замечанию. Сначала оно показалось мне натянутым. Но потом я понял, что если ABC обладает фанатичной ненавистью к Пуаро, то он может быть очень хорошо осведомлен о всех его действиях. И в этом случае устранение Мэри Дроуэр может прийти к нему как способ нанести очень изящный четвертый удар.

Пообещав быть верным в своей опеке, я пошел к выходу, оставив Пуаро сидящим в кресле у окна. Перед ним стояла небольшая рулетка. Он крутанул ее, когда я проходил к двери, и бросил мне в спину:

– Красное – это хорошее предзнаменование, Гастингс. Удача поворачивается к нам!

Глава 24
(написана не от лица капитана Гастингса)

Мистер Лидбеттер раздраженно проворчал, когда сосед поднялся и неуклюже споткнулся возле него, уронив шляпу на переднее сиденье, после чего и перегнулся, чтобы подобрать ее. И все это в кульминационный момент фильма «Ни воробья…», той самой захватывающей драмы, наполненной пафосом и красотой, с участием всех звезд, той самой драмы, просмотра которой мистер Лидбеттер с нетерпением ожидал всю неделю.

Героиня с золотистыми волосами, которую играла Кэтрин Ройал (по мнению мистера Лидбеттера – ведущая киноактриса мира), только что дала выход чувствам, выразив своим хриплым криком предел негодования: «Никогда. Я бы предпочла умирать с голода. Но я не умру с голода. Помните те слова: ни воробья не упадет…»

Мистер Лидбеттер раздраженно повернул голову справа налево. Ну люди! И чего ради они не могут досидеть до конца фильма… а уходят в такой душещипательный момент.

О, так-то лучше. Несносный джентльмен прошел к выходу. Мистеру Лидбеттеру стало хорошо видно весь экран и Кэтрин Ройал, стоящую у окна особняка Вэн-Шрайнер в Нью-Йорке. А теперь она садится в поезд, на руках у нее ребенок… Какие чудные поезда у них там в Америке, совсем не похожи на английские.

О, опять Стив в своей лачуге в горах…

Фильм шел к своей волнующей религиозной развязке.

Когда зажегся свет, мистер Лидбеттер удовлетворенно вздохнул, медленно поднялся, слегка щурясь. Он никогда не уходил из кинотеатра сразу. Ему всегда требовалось какое-то время, чтобы вернуться к прозаической реальности жизни.

Он оглянулся вокруг. Не так уж много народу, в самом деле. Они все на скачках. Мистер Лидбеттер не одобрял ни скачки, ни игру в карты, ни выпивку, ни курение. Это оставляло ему больше энергии для наслаждения от походов в кино.

Все спешили к выходу. Мистер Лидбеттер приготовился сделать то же. Человек на месте перед ним спал, погрузившись глубоко в кресло. Мистер Лидбеттер вознегодовал от мысли, что кто-то может спать, когда идет такая драма, как «Ни воробья…».

Сердитый джентльмен сказал спящему, чьи ноги были вытянуты и загораживали проход:

– Извините, сэр.

Мистер Лидбеттер дошел до выхода и оглянулся. Позади возникла какая-то сутолока… Возможно, тот человек был мертвецки пьян, а не спал.

Он поколебался, а затем вышел и тем самым пропустил сенсацию дня – сенсацию даже б́ольшую, чем победа Немалого на «Сент-Леджере» при ставке 85 к 1.

Швейцар говорил:

– Похоже, вы правы, сэр… Он болен… Что, в чем дело, сэр?

Другой, вскрикнув, отдернул руку и разглядывал красное липкое пятно.

– Кровь…

Швейцар издал сдавленное восклицание.

Его взгляд различил угол чего-то желтого, выступающий из-под сиденья.

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул он. – Это а… b… – «ABC»!