Текст книги "Измена. Предателей не прощают (СИ)"

Автор книги: Агата Гец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 48. Марина

Давид Григорьевич опускает чашку на стол и смотрит на меня.

– Ой! – круглые испуганные глаза Елизаветы Ивановны замирают на моем лице.

– А вам разве Глеб нечего не сказал? – удивляюсь я, – Или Изольда Марковна?

– Нет, – медленно тянет свекр, – не сказали. Я же поругался с ними у больницы в тот день. Ну, когда ты в себя пришла. И съехал в другую гостиницу. К телефону неделю вот не подхожу. Разбираюсь с документацией по заводу… Подождите-ка…

Он смотрит то на меня, то на маму Лёши.

– Вы хотите сказать, что ты и Алексей…

– Нет, – сразу перебиваю я и качаю головой, – я и Глеб. Я жду ребенка от Глеба.

В кухне воцаряется тишина.

– Ох! – рука Давида Григорьевича летит к вороту рубашки.

– Что? – резво подскакивает Елизавета Ивановна, – душно?

Мама Лёши быстро снимет тарелку с пирожками с подноса, и начинает махать им, как огромным веером, кружа вокруг Давида Григорьевича. Я вскакиваю за телефоном.

– Вы что это удумали, а? – покрикивает она нервно,– у вас внук скоро будет, а вы тут решили сердечный приступ устроить! Это же не дело! Марина, врача вызывай!

– Все хорошо! – с расстановкой говорит будущий дедушка, – Спасибо. Не надо врача. Водички бы.

Мы наперебой протягиваем два стакана с водой.

Давид Григорьевич с благодарным кивком залпом выпивает воду. Его губы медленно расплываются в улыбке.

– Это что же получается, что раз Глеб мой приёмный сын, то я стану приемным дедом? Как-то так?

– Почему сразу приемным? – с легкой подколкой отвечает бабушка Васи, видя, как лицо Давида Григорьевича снова обретает розовый цвет, – настоящим дедом, родным! Да, Мариш?

– Конечно родным дедом! – улыбаюсь я.

Теплая ладонь свёкра накрывает мою руку:

– Ну, птичка! Ну обрадовала!

– Может еще чайку, а? – ладонь Елизаветы Ивановны опускается на плечо будущего дедушки, и он с радостью соглашается.

Они заводят разговор о балете, цветах и детстве Алексея. Потом о собаках, путешествиях и юности моего свёкра.

Мне остается просто молча сидеть и наблюдать за ними. Кажется, мое участие в их разговоре уже и не требуется.

В какой-то момент в двери кухни осторожно заглядывает Людмила, но тихо скрывается, от моего маха рукой. Не сейчас! Я бы и сама ушла, но боюсь разрушить идиллию, возникшую здесь. Давно не видела Елизавету Ивановну такой воодушевлённой.

– Ах! – восклицает бабушка Васи, взглянув на часы, – Ваську скоро из школы забирать. Пока такси вызову, пока обед ему разогрею, пора мне…

– Зачем такси, Елизавета Ивановна! Я еду в город, позвольте вас подвести.

– Уговорили, – с легким румянцем отвечает Елизавета Ивановна.

Я тепло прощаюсь с моим свекром в коридоре, целую в щечку Лёшину маму, и когда за ними закрывается входная дверь, ловлю на себе удивленно-лукавый взгляд Людмилы, выглянувшей из гостевой комнаты. Мы с ней молча переглядываемся, и я с улыбкой пожимаю плечами.

Все в таком же возвышенно-веселом настроении, я возвращаюсь в гостиную и собираю документы в папку. Надо будет вечером обсудить новости о квартире с Лёшей, хотя, кажется он был в курсе.

Хах! Но у меня все равно будет чем его удивить!

Мои мысли невольно кружатся вокруг Лёши и его сделки. Интересно, как там все у них проходит? Надеюсь, Глеб нечего не выкинет. Может у Лёши было пару минут и он что-то написал?

Взгляд падает на мигающий телефон. Пять пропущенных.

Быстро разблокирую и смотрю на список входящих. Странно! Об этом человеке я совершенно не думала.

Завуч. Ох… Что же ей-то от меня надо? Может что-то с ребятами?

Набираю номер.

– Марина Игоревна? – слышу слегка надменный знакомый голос.

– Да, Валентина Петровна, добрый день.

– Добрый. Как здоровье? Когда вас ждать?

– Я думаю, к концу… – начинаю я.

– У нас тут возник вопросик к вам, – тут же перебивает она меня, – дети писали контрольную по математике перед майскими праздниками, а оценки в журнале до сих пор не проставлены…

Ах! Сердце уходит в пятники. Точно! Как я могла забыть! Как стыдно!

Я не проверила тетради.

Перед глазами снова картина того дня: я так хотела побыстрее увидеть и обрадовать Глеба, что забрала тетрадки с собой, ну а дома застала его с Ленкой, и все завертелось.

Совершенно о них забыла из-за всех свалившихся событий! Очень неловко. Чувствую, как краснею.

– Так я говорю, вы их проверили? Алё, Марина Игоревна! – требовательно продолжает завуч.

– А… да, почти… Валентина Петровна, – неловко отвечаю я.

Как не крути, а тут я действительно виновата. Ребята старались, писали. Они не виноваты в моих приключениях и изменениях в жизни.

– Что значит почти, Марина Игоревна? – закипает моя начальница, – Вы конечно на больничном, такие неприятности, но без оценок мы ребят аттестовать не можем. А у некоторых, например, спорные оценки. Не могли бы вы сегодня-завтра проставить оценки в журнал? И тетради в школу принести. Может работы над ошибками надо проделать.

– Да, конечно, – соглашаюсь я. – Я постараюсь. Сегодня.

– Очень жду.

Завуч разъединяется, а я обхватываю голову руками. Ну как я могла забыть! Тетради стоят в прихожей, возле зеркала. Вряд ли Глеб их куда-то убрал в другое место.

Ну и что мне делать?

Я обещала не появляться в квартире одной, но Лёша на сделке и Елизавета Ивановна уже уехала.

Так, стоп. Если Лёша на сделке, то и Глеб вместе с ним. Значит мой муж точно не может быть сейчас дома.

Взгляд снова падает на документы. Ну и квартира теперь моя. Чего мне бояться там появляться?

Я быстро привожу себя в порядок и вызываю такси.

– Людмила, я в город, по делам. Буду к вечеру. Постараюсь вернуться до приезда Алексея.

– Хорошо, – отзывается домработница с кухни.

Чем ближе я к моей квартире, тем сильнее нарастает чувство беспокойства. А всё ли я делаю правильно?

Так! Хватит. Это мой дом, и я имею полное право там находиться. Мне сейчас надо исправить мою собственную ошибку. И я это сделаю. Пять минут. Зайти, забрать тетради и выйти.

А может и не пять.

«Это. Мой. Дом.» – раздельно по словам говорю я себе.

Такси выруливает на знакомую мне улицу к моему микрорайону, но вдруг ныряет внутрь дворов.

– Трубу прорвало, – разъясняет водитель, глядя на мое удивленное лицо, – сейчас дворами объехать придется, через соседний район, а то коммунальщики асфальт вскрыли на дороге.

Он продолжает что-то бубнить про то, у кого откуда растут руки.

Я задумчиво смотрю на внутренний двор и вдруг мой взгляд цепляется за что-то знакомое.

В кустах у домов, вижу, как мне кажется, знакомую фигуру. Первую минуту вообще не верю своим глазам. Потому что, этот человек, никак не может находиться здесь.

Это очень странно! Мне показалось?

– Остановите, пожалуйста! – быстро прошу я водителя.

– Так мы еще не приехали…

– Нечего, я дойду, спасибо.

Такси резко тормозит, я выпрыгиваю из машины и иду назад. Надо разобраться обманули меня мои глаза или все же нет.

Глава 49. Марина

Я дохожу до старой пятиэтажки, перед которой раскинулись заросли сирени и какого-то другого, не известно мне, кустарника с плотной зеленью. Всматриваюсь вглубь кустов, перешагиваю через низкий железный заборчик и замираю в нерешительности. Внутри явно кто-то затаил дыхание.

Сжимая ремешок от сумочки, и чувствуя себя немного глупо, я выдаю:

– Выходи, я тебя видела!

Тишина.

Я прислушиваюсь. Неужели показалось? Быть не может! Я не страдаю галлюцинациями.

– Ну, – говорю я чуть громче, – вылезай. Или я сейчас пролезу к тебе.

– Голову пригните, – слышу обреченный вздох.

Я раздвигаю руками чуть острые ветки и нагнув голову, шагаю вглубь кустов.

Эх, где мои десять лет! Я бы тоже тут устроила себе шалаш.

Над головой плотно сплетённая крыша из разных живых веток, земля плотно утрамбована, и устлана остатками картонной коробки, на которою я сажусь, по-турецки скрестив ноги.

Напротив, меня сидит Вася, собственной персоной.

– Итак, – начинаю я, – как ты тут оказался? Почему не в школе? Что ты тут делаешь?

Он смотрит на меня насупившись, исподлобья и молчит.

– Хорошо, – продолжаю я, потирая глаза, чтобы они привыкли к небольшим сумеркам внутри импровизированного шалаша, – давай разбираться частями. Вопрос первый – как ты сбежал из школы?

– Там дырка в заборе, – бубнит Вася.

– В каком?

– В школьном! Старшаки туда на переменах лазают, чтобы до магаза добежать.

– И ты полез в эту дырку, чтобы сбежать с уроков?

– Нет! У нас нет сейчас уроков! – отчаянно мотает он головой, – Нас новая училка гулять выгнала. Три урока отвела и хватит. Все на стадионе носятся.

– Хорошо, – соглашаюсь я, – но придет бабушка, а тебя нет? Учительница позовет всех в класс, а ты пропал? И что будет?

– Да нечего не будет! Меня Димон прикрывает, – начинает воодушевленно рассказывать Вася, – а потом я в школу бегу, через дырку залезаю и бабушку встречаю! Схема отработана! Я же не первый раз так!

«Замечательно! Он не первый раз так делает!» – мысленно вздыхаю я.

– И как давно ты так сбегаешь?

– Уже раза четыре! – он поднимает на меня ясные глаза, – и не разу меня не хватились! Пока вы меня не нашли. Вы-то откуда тут взялись?

– Не меняй тему, – не поддаюсь я на его провокацию, – следующий вопрос: а зачем ты сюда бегаешь?

– Друг у меня здесь!

– Друг?

Еще не легче! Кто тут может жить, что бы Вася с ним подружился?

Я опускаю взгляд на землю и только сейчас замечаю возле корней, небольшую, явно выброшенную, миску, наполненную с водой и пакетик с кошачьей едой.

Вася грустно вздыхает, достает из-за спины коробку и протягивает ее мне.

– Он спит.

Я приоткрываю верх коробки и вижу комок шерсти, через секунду мне в руку утыкается мокрый нос мохнатого дворового щенка.

– Это щенок. Тут два было. Их выбросили. А мы нашли. – тараторит Вася, – Одного Толик забрал. А этот мой. Я его Рексом назвал.

Глубоко вздыхаю и Вася продолжает меня убеждать:

– Как он тут без меня один? Я и вечером сюда бегаю, когда во дворе играю. Слежу, чтобы его не забрал кто-то.

Вася осторожно достает комочек и прижимает к себе.

– Что-то я не слышала от Елизаветы Ивановны, что вы решили собаку завести... – как можно мягче произношу я.

– Конечно не слышали! – бубнит Вася в ответ, – Бабушка говорит, я мал еще, а папа только породистую предложил. За хорошие оценки.

– Кстати, про оценки... Вылезай, я провожу тебя до школы. Клади щенка на место и пошли.

– Вы бабушке не расскажете? – вздыхает Вася, набрасывая на спину рюкзак для сменки.

– Не расскажу. И попробую уговорить Лешу, чтобы разрешил завести собаку. И вы выберете…

– Не надо выбирать! Я уже! Он знаете какой смышлёный! – теплая ладошка Васи, вдруг касается моих пальцев. Он берет меня за руку и взахлеб начинает рассказывать свои планы, – Я его фокусам обучу, и он у меня на задних лапах ходить будет! А вы потом куда? После школы?

– Я к себе заскочить хочу, у меня дома есть неоконченное дело. Ты чего встал?

Я останавливаюсь и с удивлением смотрю на сердитое лицо мальчика.

– Вам туда нельзя одной.

– Там сейчас никого нет, я быстро заскочу…

– Нельзя, – стоит он на своем, – папа и бабушка ругаться будут, если узнают, что вы туда одна пойдете. Я слышал, как они разговаривали.

Минуту молча смотрю в его яркие, как у Алексея глаза и вижу, как в них искорками загорается хитрющий план.

– У меня идея!

– Ну, – улыбаюсь я, – и что ты предлагаешь?

– Вы попросите, чтобы мне разрешили забрать этого щенка, а я не скажу, что вы к себе ходили! – улыбается Вася.

– Ты знаешь, как это называется?

– Взаимовыгодное соглашение?

– Василий! – одергиваю я его.

– Марина Игоревна! – сопит Вася, – Я честно буду его выгуливать! И вести себя хорошо. Я сейчас!

Он срывается с места и исчезает в кустах. Через секунду он снова подбегает ко мне, уже держа щенка на руках.

– Подержите!

Я прижимаю к себе пухлый теплый комочек. Рекс, ну да, конечно. Барбос, в лучшем случае.

Вася снимает со спины рюкзачок, осторожно кладет щенка внутрь и вещает рюкзак себе на грудь.

– Мы договорились, что я поговорю о щенке, а не то, что ты его заберешь.

Вася вздыхает.

– Ему тут страшно одному, как вы не понимаете? Я его спрячу сейчас, не волнуйтесь. Вы к школе подойдете, с бабушкой поговорите, она конечно, будет сомневаться, а тут я ей Рекса и покажу, и она согласится.

Вася делает огромные глаза и с мольбой смотрит на меня:

– Ну пожаааалуйста!

Кажется, меня ждет неприятный разговор с Васиной бабушкой на тему воспитания детей и что я потакаю их капризам. Ладно, это битву я проиграла.

– Пойдем, – соглашаюсь я, но сохраняю серьезное лицо, – Я отведу тебя в школу.

– Нет, я с вами! Раз мы идем к вам домой, значит вам нужна охрана. А потом в школу. Вы же тут рядом живете, – он снова берет меня за руку, – Я вас одну не отпущу.

Мой маленький рыцарь! И как я могу отказаться?

Щенок вытаскивает свою любопытную мордочку из рюкзачка, и Вася утыкается в него лицом.

Консьержки в моем подъезде нет на месте, чему я очень рада. Удается быстро проскочить к лифту и избежать лишних расспросов.

Надо же, я почти месяц не была дома. Совершенно, не скучала по этому месту. Ну, разве что по вещам. И сейчас не буду нечего брать. Хотя нет! Можно забрать паспорт и тогда не писать заявление об утере, как я хотела сделать.

– А что нам надо забрать? – подает голос Вася.

– Ваши тетради с контрольными работами.

– Ааааа, – разочарованно тянет Вася, – я думал что-то важное…

– Это быстро, – улыбаюсь я, – они в коридоре, сейчас заберем и пойдем в школу.

Странно, знаю, что никого дома не может быть, но сердце начинает неприятно биться, когда мы выходим на этаже. Достаю ключи из сумочки.

«А вдруг там Изольда Марковна?» – вдруг проносится мысль в моей голове.

Я в секундном замешательстве кручу ключи.

Мокрый собачий язык скользит по моей руке.

– Мы с вами! – бодро произносит Вася, словно читая мои мысли.

И я открываю дверь.

Глава 50. Марина

Мы заходим в квартиру и первое, что бросается в глаза – слой пыли на всех поверхностях. Странно, вроде прошло немного времени, а квартира выглядит заброшенной.

– Можешь не разуваться, – говорю Васе, – мы на пять минут.

Я сразу иду к зеркалу и понимаю, что тетрадей в коридоре нет.

Так! Куда Глеб мог их поставить? В кабинет?

Прохожу в кабинет, отмечая про себя, что все в комнате пропиталось затхлым табачным дымом.

– Фуууу! – громко констатирует Вася.

– Согласна! – соглашаюсь я и открываю окно, чтобы пустить в комнату свежего воздуха.

– А можно воды?

– Тебе или Рексу?

– Можно обоим! Рексу еще можно сосиску…

– Пошли на кухню. Насчет сосиски не уверена, что она есть.

Завернув по коридору на кухню, я останавливаюсь, как вкопанная. Да как он мог? За пару недель? Моя чистая, когда-то кухня, выглядит, как огромное мусорное ведро. Ну как так можно? И это при работающей посудомойке.

– Я никому не расскажу, честно! – громко шепчет Вася, глядя на ворох посуды с остатками еды, стоящей по всем поверхностям.

– Что ты не расскажешь? – спрашиваю я, ища чистую чашку в шкафу.

– Что вы дома держите свинью!

– Василий!

– Если я чашку не помою, бабушка говорит, что она живет с поросенком, – вздыхает он, и поднимает на меня ясные глаза, – Ну а тут кто-то явно побольше водится.

Я ставлю чашку с водой перед ним на стол, и Вася залпом ее опустошает.

– Держи, Рекс! – опускаю блюдце для щенка на пол, – Мне нужно пять минут. Я поищу ваши контрольные.

Кажется, Вася меня уже не слышит. Ну что ж, хорошо, что современным детям все еще интересны живые собаки.

Я быстро пробегаю глазами кабинет. Так, а что если Глеб запихнул пакет в шкаф? Открываю – точно. Он стоит на самой нижней полке.

Отлично! Осталось взять паспорт, и мы выходим.

Быстро открываю ящик с документами и нахожу все мне нужное. Что ж! Это было легче, чем я думала. Я набираю воздуха в грудь, чтобы покричать Васе, что мы свободны и в этот момент слышу, как открывается входная дверь.

Мое сердце делает резкий кульбит в район горла и начинает быстро стучать.

Я знаю, что я в своём праве быть здесь, но так не хотелось бы ругаться сейчас при Васе.

Замираю посреди комнаты с пакетом тетрадей в руках.

Стою напротив открытого дверного проема, вижу, как в квартиру заходит Глеб и останавливается посреди коридора, увидев меня.

– Так, так, так… – медленно произносит он. – И что же ты забыла в моей квартире?

– Ну, во-первых, не в твоей, а в нашей, – парирую я, быстро взяв себя в руки, – и уж если на то пошло, в моей квартире!

– С чего бы это? – Глеб швыряет ключи на тумбочку, промахивается и они со звоном летят на пол.

– С того, что ко мне заходил твой отец и показал очень интересные документы. На мою квартиру.

– Да как ты смеешь? – он кидает свей кожаный портфель на пол в прихожей и заходит ко мне в комнату.

– Смею что, Глеб? – я делаю шаг к нему на встречу, – Прийти в свой собственный дом? Забрать свои вещи?

Глеб стоит напротив меня, хочет что-то сказать, но начинает хватать ртом воздух. Он сейчас похож на рыбу, выброшенную на берег. Большого надутого леща.

– Это моё! – кричит он, и его лицо становится красным, – это всё мое! Тут твоего вообще нечего нет!

Нет, он скорее похож на маленького мальчика, ему осталось только топнуть ногой и потребовать, чтобы я отдала ему машинку, иначе он позовет маму.

– Хорошо! – спокойно отвечаю я, – вот тетради школьные заберу, а всё остальное – твоё!

– Да ты… Да ты… – он пытается подобрать слово, – ты вообще…

Я уже с нетерпением смотрю на него, мне даже хочется его подбодрить, настолько он сейчас выглядит нелепым.

Так странно, от меня вдруг отступает весь страх. Я просто смотрю перед собой и вижу жалкого, опустившегося мужчину.

– Мама права! – вдруг кричит Глеб, словно уцепившись за мысль, – Ты – дрянь!

– Знаешь, Глеб, мне сейчас так стыдно, – говорю я, – за себя…

В его глазах вспыхивает гордость:

– Конечно, тебе должно быть стыдно!

– За то, что я доверяла тебе все эти годы, – продолжаю я, не обращая внимания на то, как меняется его лицо, – за то, что действительно думала, что ты – хороший человек, Глеб.

Я чувствую, что наконец могу ему сказать всё, что накопилось у меня на сердце. И с каждым словом, я чувствую, как мне становится легче.

– За то, что боялась тебя потерять, – спокойным голосом говорю я, – Ты жалок, Глеб. Ты можешь возвышаться только за счет тех, кто слабее тебя. Мне стыдно, что я чуть-чуть поверила тебе и твоей матери в больнице. А знаешь, ты даже ногтя Алексея не стоишь… Мне стыдно за свою доверчивость. А тебя мне просто жаль.

– Что? – начинает орать Глеб, – Ты… да ты давно меня обманывала! Это Лена любит меня! А ты давно спелась за моей спиной со своим Артемьевым! Мама была права! Вот и убирайся со своим выродком! Он мне не нужен! Это не мой ребёнок! И никогда не станет моим! Только Лена любит меня по-настоящему!

Кажется, Глеб пытается замахнуться на меня, но тут в комнату влетает маленький быстрый вихрь и встает передо мной.

– Не тронь её! – голосит Вася и пинает его ногой в колено.

– Ах ты поганец! – воет от боли Глеб.

– Она нам нужна! Понял? А ты сиди в своей вонючей квартире! Один! А у меня сестра скоро будет! Понял? И я их буду защищать! Сестру и Маринку! А тебя папка в порошок сотрет! И я добавлю, когда вырасту!

Глеб обескуражено смотрит на Васю, потом на меня.

Мой маленький рыцарь кипит от злости, и я мягко отодвигаю его себе за спину.

– Мы сейчас уйдем Глеб, – выхожу я вперед перед ребенком, – И увидимся только в суде.

– Рекс! Фу! – вдруг кричит Вася.

Я перевожу взгляд в коридор, и вижу, как на забытый у стены кожаный портфель Глеба, подняв лапу, льет свою струю Рекс.

– Это еще что?! – орет Глеб.

Он хватает маленький комочек поперек тельца и поднимает над головой так высоко, словно хочет ударить его об пол.

– Не тронь собаку! – кричу я.

Вася вырывается из-за моей спины и бросается на Глеба с диким криком:

– Неееееет! Рекс!

Глава 51. Марина

Вася молнией бросается к Глебу и виснет у него на руке. Они начинают вертеться, словно волчок. Я не знаю кого из них оттаскивать из этого клубка. Вдруг, Глеб издает дикий крик, словно кто-то его укусил, и щенок оказывается в руках Васи, мой муж пытается замахнуться…

– Не смей трогать ребёнка! – кричу я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от волнения.

Вася прячется у меня за спиной, что-то приговаривая Рексу. Я пытаюсь успокоить сердце, которое стучит, как сумасшедшее.

– Да вы тут все с ума посходили что ли? – верещит Глеб, – Это же Луи Виттон! Личный заказ! Какой-то безродный щенок нассал на Луи Виттона?

Глеб поднимает портфель и трясет им в нашем направлении:

– Ты хоть понимаешь сколько это стоит? У меня половина завода в год не получают столько, сколько стоят эти вещи! Он же теперь воняет! И на ботинки капнуло…

Глеб быстро расстёгивает молнию сумки и вытаскивает документы. Один листок, самый «поврежденный», летит на пол.

– Это же документы по сделке! С твоим отцом, между прочим!

– Извините, – бормочет Вася, высунувшись из-за моей спины, – Он не специально, правда!

– Что извините?! Заехал за печатью, называется!

Глеб быстро подходит к письменному столу, открывает верхний ящик и достает коробку с печатью.

Я сторонюсь его, по-прежнему, прикрывая Васю, когда он направляется назад.

– Я ненавижу тебя! – говорит Глеб из коридора и показывает на меня пальцем. – Тебя! – он переводит палец на Васю, – и тебя, мерзкая собака!

Он подбирает ключи с пола и уходит громко, хлопнув входной дверью.

Мы остаемся одни.

– Хорошая собака, – выдыхаю я, – надо брать!

Спустя минут двадцать, когда я уже осмотрела щенка и Васю, убедилась, что со всеми детьми все в порядке, нашла тряпку, убрала лужу в коридоре, мы, наконец, выходим из подъезда.

Меня потихоньку отпускает. Очень надеюсь, что остаток вечера, уже не принесет никаких потрясений и можно просто выдохнуть.

– Пошли в школу.

– А Рекс? Вдруг с ним не пустят? – тихо спрашивает Вася.

– Со мной пустят. Я проверю тетради в учительской, вы на стадионе побудете. Скоро Елизавета Ивановна за тобой придет.

– Марина Игоревна, – так же тихо продолжает Вася, – я…

И замирает на полуслове.

– Что такое? – немного пугаюсь я.

Может он ударился и молчит? Или Глеб его задел в потасовке?

– Можно я вас обниму?

И не дожидаясь ответа, его голова упирается в меня. Вася обхватывает меня руками, и прижимается ко мне. Крепко-крепко.

Мои руки глядят его взъерошенный затылок, и мы стоим, замерев посреди двора.

– Я так испугался…

– Ну что, ты, – успокаиваю я его, – с Рексом все будет хорошо. Правда.

– Я за вас испугался! Он плохой. Но я вас защичу.. защащу.. Спасу короче!

Вася поднимет на меня свое лицо, и я понимаю, что у него мокрые глаза.

–Ты чего, – бормочу я, – все же хорошо…

– Я вас очень люблю… очень-очень, понимаете!

Я чувствую, что не могу на него смотреть, потому что мои глаза предательски увлажняются. Понимаю, что сейчас буду плакать и совершенно некрасиво шмыгаю носом.

– Я тоже, – шепчу я, перебирая его волосы, – я тоже очень тебя люблю…

– И сестричку люблю! Ее нет, но я ее уже люблю!

– А если братик будет?

– Конечно будет! Но потом, сейчас сестричка. Я ее во сне видел, – совершенно серьезно говорит Вася.

Я чувствую, что готова разреветься прямо тут на улице. Но стараюсь держать себя в руках.

Мы опускаемся на скамейку возле какого-то подъезда, и сидим, обнявшись в тишине.

Потом Рексу надоедает в рюкзачке, и он высовывает на улицу свой любопытный нос.

– Ну что, – предлагаю я, – пошли уже в школу.

Мы идет по тротуарам во внутренних дворах, и мимо нас то и дело едут машины, водители которых пытаются обогнуть пробку на центральной улице.

– За нами слежка, – вдруг говорит Вася, – не оборачивайтесь.

– С чего ты взял? – удивляюсь я.

– Вот тот черный мерс, едет за нами и не сворачивает.

– Вася, ему и некуда свернуть – тут выезд всего один.

Вдруг машина немного выезжает вперед и тормозит перед нами.

– Что я говорил? – торжествующе спрашивает Вася.

Я с волнением беру его за руку. Это еще что такое?

Дверь со стороны водителя распахивается, и я вижу утреннего гостя Алексея.

– Все в порядке – выдыхаю я, – это друг твоего папы – Олег.

– Марина, Вася! Вы куда? Вас подвести?

– Мы до школы, – поясняю я, – да нет, мы дойдем. Тут десять минут.

– Марина, у вас сумка огромная, садитесь. Дорогу только покажете? А то я в вашем городе еще не все дороги знаю.

Мы садимся в машину: я рядом с водителем, Вася с рюкзачком сзади. Сумка с тетрадями тоже переезжает назад.

– Правильно, что согласились, нечего тяжести носить! Вы какими судьбами тут оказались?

Я начинаю свой рассказ. Опускаю встречу с Васей и Глебом. Просто рассказываю, что забыла проставить оценки и пришлось идти за тетрадями. Вот такая я забывчивая к концу учебного года.

Олег внимательно слушает и вдруг начинает принюхиваться.

– Прошу прощения, видимо с улицы пахнуло. Сейчас окна закроем и кондиционер включим.

Я начинаю краснеть. Совершенно забыла про щенка в рюкзачке у Васи, будет крайне неловко, если он опять…

– Это Рекс, – сокрушенно говорит Вася. – Но он сейчас нечего не сделал! Я просто тот лист взял, который он обоссал и под него подстелил в рюкзак. Наверно поэтому пахнет.

Олег с удивлением смотрит на меня и переводит взгляд на Васю:

– Рекс?

Вася вытаскивает мордочку щенка из рюкзачка:

– Это Рекс, – знакомит он, – и у него сегодня был сложный день.

– Что так? – удивляется Олег.

И тут мы уже на перебой рассказываем наши приключения полностью. В какой-то момент, Олег съезжает с дороги, чтобы посмеяться.

– Ну показывай, своего зверя.

Вася достаёт щенка, Олег осторожно берет его на переднее сиденье.

– Хороший зверь! И знает толк в Луи Виттоне. Молодец! Мордастый! Прямо волк!

Ну не знаю, по мне, это просто шерстяная булочка, но я молчу.

– Ты посади его на пол, Вась, не страшно.

– Угу, я листочек подстелю.

Мы подъезжаем к зданию школы, и я замечаю припаркованную машину Давида Григорьевича.

– Пошли в школу, Вась, пока тебя бабушка не потеряла. Спасибо вам большое Олег!

– Донести сумку? – уточняет он.

– Не стоит. Посторонний мужчина на территории школы… Завуч и так мной не довольна.

– Понимаю. Ну что ж, был рад случайно встретиться!

– Бабушка! – кричит Васи и срывается с места.

Я провожаю его взглядом и вижу, как по аллее увлеченно разговаривая, идут Елизавета Ивановна и Давид Григорьевич. Вот Вася к ним приближается и до меня доносятся его возбужденные возгласы. Надо пойти и поддержать идею с собакой.

– Марина, – слышу серьезный голос Олега.

Я поворачиваюсь. Он держит в руках помятый листок, который Вася подстелил под щенка.

– Откуда это у вас?

– Это Глеб выбросил, – поясняю я, – сказал, что документы к сделке с Лёшей, а что?

– А то, – медленно говорит Олег, – что это поддельные документы.