Текст книги "Я всё равно тебе солгу (СИ)"

Автор книги: Агата Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Так и Алю приговорили к агентству матери. Неважно, что не так это и плохо, но у дочери просто нет выбора. Вернее он есть. Иллюзия.

Мышеловка с вкусной ароматной приманкой, которую не вытащишь зубами, не переломав шеи. Смотрела на неё, восторженную, верящую в свою мечту, и подумала, что приложу усилия, но дам этому «глупому» намерению осуществиться. Мечты должны сбываться.

Хотя бы у кого-то из нас.

– Сделаем так, – прервала я Алю так резко, что она насупилась и замолчала. – Я встречу твоего отчима одна, а ты явишься тогда, когда скажу. Слушай.

Глава 5

– А где Алевтина? – спросил Виктор, отчим моей клиентки, и я чуть не рассмеялась.

Ну какая она Алевтина?! Пичужка и далеко не хищная по натуре, хотя и старающаяся вести себя как её мать. Алевтина – это дородная тётка или вредная старуха-старорежимница. Надо посоветовать Але сменить имя. После того как она улетит за своей мечтой.

– Вышла за сигаретами, скоро придёт, – ответила я и отступила, чтобы пропустить гостя внутрь.

Сейчас было раннее утро, около восьми, и сегодня я играла роль неприступной девы. Виктор вытаращили на меня глаза, никак не ожидая увидеть раскованную подругу падчерицы без макияжа и застёгнутую на все пуговицы. Должно быть, Лидия Алексеевна рассказала обо мне немало пикантного.

Дома я никогда не ходила в халате, если того не требовал выбранный ради игры образ. Вот и сюда взяла домашнее платье, по крою похожее на кимоно, с воротом-стойкой и застёгивающееся на золотые круглые пуговицы. Золотыми они были в прямом смысле, потому что я всегда считала этот металл – своим талисманом.

Виктор разулся и по-хозяйски прошёл на кухню. Мужчина он был интеллигентным или хотел, чтобы его таковым считали, поэтому спокойно уселся на табурет и указал на чайник.

– Вещи уже разобрали? Горячий?

– Да, до ночи не спали, но всё развесили по шкафам. Чаю или кофе? – спросила я, стараясь держаться на равных, но избегать панибратства. Пусть не считает меня прислугой или девицей, которую легко затащить в постель. Вот именно на контрасте с первым впечатлением, которое я старалась произвести в вечер знакомства, я и хотела сыграть.

Не то чтобы в первую встречу я вела себя вызывающе, но была довольно уверенной и дерзкой, не переходя рамки приличия, а сейчас казалась заспанной девчонкой, которая изо всех сил старается не зевнуть.

Заинтригованный мужчина уже наполовину поклонник. Но мой будущий любовник нервничал и хмурился, достал пачку сигарет из внутреннего кармана, а потом похлопал по брюкам в поисках зажигалки.

Я спокойно встала и, открыв верхний шкафчик, достала свою. Курить я бросила пару лет назад, но зажигалку имела с собой.

– Не курю давно, оставила, как напоминание, – произнесла я, протягивая серебристую зажигалку с гравировкой на крышке.

Виктор взял её, посмотрел на буквы и тут же на меня. В его взгляде промелькнул лёгкий интерес, но тут же исчез за привычной маской равнодушия.

– О ком же она напоминает?

Мы всё ещё избегали говорить друг другу «ты», но и на «вы» не тянуло.

– О мужчине, конечно. Но рассказывать я не буду.

Он снова покрутил металлическую безделушку в руке, сделал большой глоток свежесваренного кофе, но за пачкой, оставшейся лежать на столе, не потянулся.

– Можете курить здесь, – произнесла я, спокойно доставая пепельницу из того же верхнего шкафчика. Встала на цыпочки, повернувшись к гостю спиной, чтобы показать себя с выгодной стороны и не выдать своих намерений. Однако нельзя стоять так слишком долго, иначе плюс превращается в минус.

Каждый поймёт, что его хотят обольстить и тогда будет отстраняться или затаиться. К активным действиям я переходить не хотела, пусть Виктор сам проявит такой интерес, чтобы перейти в наступление, а я буду долго убегать, но так чтобы догнали.

И ещё я хотела насолить сестре Немова.

Лилия Аркадьевна терпеть не могла курящих мужчин, говорила, что это слабые личности, вот сейчас меня и грела мысль о том, чтобы доставить ей неудобство. Мелкая пакость.

Квартира была её, и разговор пойдёт о ней. Я чувствовала, что сестра Немова уже напела про меня Виктору, пусть и не всю правду и теперь он не знал, как начать разговор. Выспросить у меня, что правда, а что ложь. Послушать, стану ли я отрицать или покраснею, а, может, беззастенчиво соглашусь со своим распутством.

В любом случае, Лилия Аркальевна, сама того не подозревая, сослужила мне добрую службу.

– Открой окно, Лада, – Виктор решился и назвал меня по имени.

Я кивнула и прошла мимо, обдав отчима клиентки чуть ощутимым запахом цветов. У меня был заготовлен текст, если мужчина схватит меня за мягкое место, и на случай, если нет, тоже. Но Виктор и ухом не повёл. Значит, крепкий орешек, что ж, так даже интереснее.

Я вернулась на место и медленно налила себе кофе, чтобы через мгновение присесть за стол напротив него.

– Растворимого у меня нет, – произнесла я, видя, как мужчина скривился. – Добавьте сахара, если вам горчит. Я не люблю ничего искусственного.

Ну, давай, начинай! Лиля уже сказала, что я шалава, и что от таких надо держаться подальше. Я прямо вспомнила её брезгливое выражение лица, когда она впервые произнесла коронную фразу «я не буду вдаваться в подробности». После неё она получала отпущение греха злословия и могла безбоязненно лить грязь на тех, кому завидовала.

Да-да, уверена, что это именно так. Лилия Аркадьевна завидовала всем, кто хоть на полграмма худее неё, богаче, красивее или удачливее. И не прощала тех, кто посмел не разделить её точки зрения.

– Яйца есть? – спросил собеседник, чем вывел меня из задумчивости, и я на автопилоте брякнула:

– Есть. Пришлось отрастить.

– Правда? – сразу спросил он с самым серьёзным видом, а потом возьми и рассмейся. – Я имел в виду яичницу, но раз других у тебя нет, то не надо.

Некоторое время я смотрела на него, не понимая, о чём речь, а когда дошло (до меня ещё никогда так туго не доходило), то тоже прыснула со смеха.

– Простите, я задумалась.

– Я так и понял. О ком это, интересно?

– О Лилии Аркадьевне, – честно ответила я, не моргнув и глазом. Сегодня я была девушкой, напрочь лишённой кокетства. Чистым листом, не желавшем, чтобы на нём марали черновики. Я позволю написать на себе только набело, то есть тогда, когда встречу того, кому отдам чернила и перо. И уж тогда он выведет на мне слова, которые я запомню и впитаю кожей.

Чушь, конечно, но именно такой образ сейчас подходил больше всего. Пусть я буду ранимой, девочкой, играющей в женственность и обольщение тогда, когда этого от неё хотят. Виктор будет видеть меня настоящую. Настоящую Ладу, разумеется. А я сейчас и есть эта Лада.

Чтобы вжиться в роль, надо поверить в те слова и мысли, которые транслируешь в мир. Сложно только поначалу. Со временем ты перестаешь отличать маски от лица, а по прошествии ещё немногих лет понимаешь, что все маски – грани одного «Я».

– Она ведь рассказала обо мне достаточно, чтобы вы поняли, что я человек, от которого вашей падчерице лучше держаться подальше? Я не стану оправдываться.

– И говорить, что всё это неправда?

– Не стану. Обещаю, но я здесь не затем, чтобы заводить романы.

– А зачем ты здесь?

Наши взгляды встретились. На какое-то время мне показалось, что я сижу на кухне совсем с другим мужчиной. Он смотрит на меня так же недоверчиво, но с возрастающим интересом, и мне так приятно его внимание, что я жажду продолжить наше знакомство. Стать ближе на шаг.

Не ради выполнения задания, а чтобы почувствовать себя живой. Лёгкой, невесомой, свободной выбирать «когда и с кем». В этот момент я ненавижу себя и ту роль, которую вынуждена играть. Всё своё и его притворство.

Мы играем в интерес, но каждый лишь хочет разоблачить другого, а я хочу встать, подойти так, чтобы между нами не осталось манёвра для лжи и задать вопрос: «Ты хотел бы узнать меня, настоящую?»

В этот момент, когда я разомкнула губы, чтобы томно вздохнуть и отделаться пустой фразой, ключ в двери повернулся, и в прихожую ворвалась Аля.

– Ага, не ждали? – громко произнесла она с порога и подмигнула.

Глава 6

– Сколько тебе лет? – спросил Виктор на прощанье, когда удостоверился, что падчерицу не похитили мои сообщники, и что она не сбежала за мечтой вопреки указаниям холодной и расчётливой матери.

– Двадцать шесть, – ответила я, не моргнув. Выдавать возраст, прописанный в легенде, стало для меня так естественно, что я даже не запиналась. Двадцать шесть или двадцать семь – какая разница? На этот раз ложь недалеко ушла от правды. – А что? Я же вроде говорила об этом при знакомстве.

– Наверное, я не слушал, – бросил Виктор и ушёл, пообещав заходить раз в неделю.

– А вдруг я собьюсь с истинного пути и устрою здесь притон? – крикнула в подъезд Аля и захлопнула дверь.

– Ну, о чём говорили? – обернулась она ко мне с горящим взглядом. – Вон и покурить успели. После или до?

Клиентка прошла на кухню и дотронулась пальцем до окурка в пепельнице. Виктор успел выкурить две сигареты.

– Не было ни после, ни до, – ответила я, в очередной раз испытав неудовольствие от колкого языка моей клиентки. Наверное, она считала меня дешёвкой, как и все они, но мы с клиентами всегда были одного поля ягода. Правда, она такая, обоюдоострая.

– Знаешь, когда они сошлись, я была взрослой, – продолжала тем временем Аля, она ходила по кухне, проводя пальчиком по столу и столешнице, загадочно улыбалась и щурилась, словно ожидала, что я дам ей пощёчину. И наслаждалась своей смелостью. – Порой я ненавидела его за то, что она его привечает, а меня нет. А порой, – тут Аля остановилась, подняла на меня глаза и прищурилась. Я догадалась: сейчас скажет шокирующую гадость. – Я хотела соблазнить его. И знаешь что? Мне это удалось.

– Врёшь, – спокойно парировала я, чуть было не закатив глаза. Подросток в душе, да ещё и недолюбленный, вот кем осталась моя клиентка даже после совершеннолетия. Это она на словах такая смелая, раскованная, дерзкая, а в присутствии матери делает всё, чтобы заслужить её одобрение.

– Не вру, – бесцветно ответила Аля и отвернулась к окну, но простояла так недолго.

Резко повернулась, достала пачку сигарет, я следила, как ловко наманикюренные ноготки подцепили крышку и выудили одну ментоловую длинную палочку. Аля повертела её в пальцах и закурила, взяв со стола мою зажигалку.

– Чем докажешь?

– Хотя бы тем, что ты скорее удавишься, чем подложишь матери крупную свинью, – пожала плечами я, а сама искоса следила за тем, какое впечатление произвела моя догадка.

– Хочешь сказать, что я стараюсь быть для неё хорошей? Тогда бы сидела в её фирме и не рыпалась, – как можно равнодушнее и из-за этого несколько искусственно ответила она, не раздумывая, будто отвечала на этот вопрос много раз. В том числе и самой себе.

Я ничего не говорила, смотрела в глаза, пока она не опустила взгляд первой. Потом снова отвернулась к окну, выпустив в его направлении струю дыма.

– Ты хочешь доказать ей, что ничем не хуже. Что ты такая же независимая и офигенная, как она. И на отчима тебе плевать. Вернее, нет, – тут я сделала паузу. Когда хочешь, чтобы тебя слушали, понизь голос на полтона. – Ты ей завидуешь, потому что на самом деле считаешь, что ты хуже.

– Вот ещё! – расхохоталась Аля, но как-то вымученно и невесело. – Психолог нашлась!

Я повернулась и ушла принять ванну, чтобы за журчанием воды не слушать, как Аля со злости хлопает дверцей холодильника.

– Ты вернёшь мне деньги, когда у тебя ничего не выйдет? – крикнула она мне вслед.

– Нет. Я никогда не возвращаю уплаченный аванс, – ответила я громко и закрыла дверь. Пусть перебесится и поймёт, что терпеть перемены её настроения я не собираюсь.

Приняв душ и высушив волосы, я прислушалась к происходящему за дверью. Всё было тихо, значит, Аля готова к диалогу.

Жалеть о том, что согласилась на работу, ранее мне не приходилось. Платили хорошо, каждый клиент был для меня как вызов самой себе, я вживалась в роль и получала удовольствие от процесса, а Немов, зараза, взял и всё испортил.

Теперь очередное, в общем-то, ерундовое задание для меня как кость в горле у голодной собаки, которая поспешила и теперь не знает, как от неё избавиться. Скорее бы всё это завершилось, моя нынешняя жизнь напоминала старомодную невесёлую комедию положений, когда один человек пытается выдать себя за другого.

Когда я вышла в коридор, то Али в квартире уже не было. Снова сбежала куда-то, но мне так даже легче. В конце концов, я не обязана быть её психотерапевтом.

Чем быстрее выполню задание, тем скорее избавлюсь от навязанного общения. Взяв телефон, я быстро набила сообщение отчиму Али, где сбивчиво, путаясь и спотыкаясь о слова, описала, что мы с Алей поссорились, и она ушла, обещав, что больше не вернётся.

А клиентке позвонила и твёрдым тоном посоветовала исчезнуть на всю ночь.

– Куда же я пойду? – растерянный голос Али мог разжалобить кого угодно, но не меня. Я решила задействовать план «Б». Это когда надо найти такое эмоциональное дело, которое объединило бы охотника и жертву. Сблизило их настолько, что они перестали бы быть чужими.

Стали союзниками. Для начала. Здесь близость не предполагалась. Первая ступень будет взята, а потом мы с Алей последуем первоначальному сценарию: она пригласит отчима на ужин, где мы втроём станем мило беседовать и взахлёб рассказывать о нашем успехе на выбранном поприще. Конечно, я буду выглядеть чуть грустной, он спросит, почему, и когда мы останемся одни, я расскажу о том, как больно сознавать, что кто-то на выбранном поприще чуть удачливее меня.

А ещё то, что я ошиблась в выборе. Что дело, казавшееся таким притягательным издали, теперь вовсе не таково. И опущу глаза.

Я открыла файл пометок на телефоне и занесла пришедшую в голову мысль: надо снова вернуться к романтичным женственным платьям. На тургеневскую ранимую девушку мужчины слетаются как пчёлы на аромат цветка.

Закончить мысль я так и не успела, потому что услышала, как в двери поворачивается ключ. «Аля вернулась», – подумала я со злостью и уже повернулась, чтобы высказать ей, какая она курица.

Сказано же было – делай. Или сама, сама. Но это была не Аля.

На пороге стоял Немов.

Глава 7

– Ну, здравствуй, Лара! – произнёс он таким тоном, словно мы расстались пару часов назад.

Время повернулось вспять, закружив голову, и под вихрь вальса перенесло меня в то время, когда Филипп Аркадьевич всё ещё был моим боссом. У нас только завязались близкие отношения, вот он вернулся домой, а я как раз уложила Лучика спать.

В квартире всё стало тихо. И в голове билась настырная мысль, что такой шанс упускать нельзя.

Пусть он подойдёт, поцелует, а если надо, то я сделаю шаг первой. Положу руки ему на плечи скажу: «Рада, что мы одни». И он промолчит, склонится ко мне и поцелует в губы, легко касаясь их, а я вспыхну и обовью руками его шею…

Сыграю белыми, но растеряю всё преимущество в процессе игры, чтобы иметь полное моральное право сдаться на милость победителя и не уронить репутацию особы, думающей головой. А иногда и тем, что у неё между ног.

Иногда это простительно.

А потом мы снова расстанемся на день, год или навсегда.

– Не ожидала меня увидеть?

Пока я стояла с телефоном в руке и таращилась на Немова, как молодая, ещё не телившаяся корова на быка, он разулся, небрежно бросил пальто на полку для обуви и прошёл на кухню, внимательно окинув её взглядом.

Его холодный тон вернул в реальность, надавал по щекам не хуже мокрого полотенца, и я снова стала самой собой. Холодной, циничной и расчётливой. Может, просто боящейся своих чувств. Неважно.

– Лиля разве не сказала, что курить здесь нельзя?

Немов осматривал кухню и морщил нос. Мне захотелось врезать ему и выставить вон. Или просто второе, но я вовремя вспомнила, что эта квартира его сводной сестры. И пришёл он сюда с её ведома, не иначе.

– Сказала. Это не моё, – вспыхнула я и, схватив со стола зажигалку, спрятала её в недра шкафчика. – Зачем ты здесь? Хочешь мне отомстить?

Сразу перехожу в наступление, это лучшая тактика. Поможет скрыть нервозность и обозначит истинные намерения потенциального агрессора.

Немов молчал и прошёл в зал.

– Шкафы открывать будешь?

– А там понатыкано ещё много скелетов?

– Достаточно, чтобы у меня хватило времени переодеться.

Я вспомнила, что принимаю Немова в домашнем костюме, купленном хоть и по моему вкусу, но призванном вызвать интерес у мужчины. Мысленно я порадовалась, что для текущего дела выбрала костюм в восточном стиле со стойкой-воротником и застёгивающийся на все пуговицы.

Никакого легкомысленного декольте и обнажённых ног.

– Иди, что стоишь?

Я встрепенулась и, не говоря ни слова, метнулась в ванную. Там оставались мои вещи, которые я приготовила, чтобы отправиться в магаз. И к связному Шелестина, который должен был посвятить меня в тонкости ландшафтного дизайна. Я же не собиралась на самом деле ходить на занятия с Алей!

Только закрывшись на засов, поняла, что приготовила не те вещи. Блин, совсем забыла про дело! По легенде я должна была одеться и позвонить Виктору, чтобы сбивчивым тоном объяснить ему, что мы с Алей повздорили, и та в слезах выбежала из квартиры.

Мы немного поищем её, покатавшись по городу, а потом клиентка объявится сама. План неидеальный, этим и хорош. Смахивает на правду.

Так вот, для такого дела я приготовила романтическую одежду, в которой отчим Али разглядел бы во мне хрупкую отчаявшуюся деву, заламывающую тонкие бледные руки в надежде обрести рыцаря. А с Немовым мне хотелось быть закрытой на все замки и пуговицы.

Однако выхода не было. Не бежать же полуголой обратно в комнату, где он меня ждал, чтобы рыться в шкафу и искать то, что нужно!

– Ждёшь кого-то? – усмехнулся он и медленно окинул меня взглядом. Посмотрел в лицо, спустился ниже, в декольте, и закончил осмотр, заценив стройные ноги. Платье доходило до колен, но имело небольшой вырез, который мне сейчас хотелось наскоро зашить белыми нитками.

– Да. Мужчину.

Отвечать по-иному было бессмысленно. Бывает, что правда – лучшее оружие, бьющее в самое уязвимое место. Например, в самолюбие.

– В другой раз увидитесь. Поехали.

Он оказался рядом, грубо схватил меня за плечо и потащил к входной двери. Я упиралась, рукав чёртового тонкого трикотажного платья треснул, и только это заставило его ослабить хватку.

– Доволен? Что тебе от меня нужно? Деньги?

– Зачем мне твои гроши? – угрожающе произнёс он и снова приблизился. Мы дышали в лицо друг другу, я смотрела в его стальные глаза и желала лишь избавиться от прошлого.

– А кто сказал, что тебе нужны гроши?

Унижение деньгами – опасный приём. Я применила его на автомате, не задумываясь о последствиях, что случалось со мной крайне редко. Никогда не случалось.

– Хочешь сказать, что работала не ради денег? Ради искусства? Так говорит любая проститутка.

– Наверное, ты со многими из них знаком лично.

Я отступила, наткнулась на кресло и чуть не упала. Упала бы, если бы Немов не схватил меня за руку.

– Пусти и уходи. Мы съедем завтра же.

– Мы? Нет, я всё равно тебя найду.

Романтичная фраза. Как часто я представляла, что Филипп говорит мне её, но совсем иным тоном. Не так, как теперь.

– Зачем? – выдохнула я, понизив голос почти до шёпота. Наверное, связки подвели. Чувство опасности было таким острым и терпким, как предчувствие секса.

– Хочу отомстить своей сестре, и ты мне в этом поможешь, Лара.

– Прости, я не в деле, – ответила я, стараясь больше не смотреть в глаза. Он отпустил мою руку, дав мне иллюзию свободы, но когда я попыталась пройти мимо, схватил меня, как хищник, выпрыгнувший из засады, и прижал к стене.

– В деле. Думаешь, сможешь выйти сухой из воды?

Его рука на моей шее, большой палец в ямке между ключицами и жилка под ним, бившаяся с такой силой, что у меня темнело в глазах.

– Пусти меня, я расплачусь с тобой. Но позже.

– Нет, сейчас.

И это началось, но совсем не так, как я представляла нашу встречу после долгой разлуки. Да и была ли она, эта разлука?

Моё бедное, никогда не нравившееся мне платье, рвалось под его напором. Он не целовал меня в губы, не искал взгляда, а просто пользовался беззащитным положением той, кого прижал к стене.

И всё же в его страсти, приправленной жёсткостью и бессердечием, я находила особую прелесть жертвы, у которой не осталось выбора. А значит, можно расслабиться и принимать ласки, о которых мечтала. И сохранить лицо перед ним и самой собой.

Впрочем, эти мысли пронеслись вихрем и сгинули. Оставили наши тела общаться на том языке, на котором им было привычнее и легче.

Я выгибалась, стонала, подмахивала бёдрами, ластилась, словно блудливая мартовская кошка, и не было для меня никакого «потом». Находиться в моменте, так, кажется, принято говорить?

И когда всё закончилось, уткнулось ему в шею, вцепившись рукой в футболку, чтобы не смог отстраниться.

– Я рада, что ты пришёл, – слова вырвались раньше, чем я успела подумать, стоит ли раскрываться.

По уму нет. Надо молчать, цинично улыбаться, скрывать, что внутри сидит маленькая девочка, жаждущая ласки и тепла. Любви, пусть и в таком странном виде.

Я даже не подозревала, что она вообще у меня есть. Ранимое дитя. А, поди ты, и я попалась! Как дурочка, которой я была лет шесть назад, тогда тоже влюбилась, но меня отвергли, впрочем, драмы не было, так, лёгкая интрижка с его, и слепая влюблённость с моей стороны.

– Я приду ещё.

И наши руки разомкнулись. Поймала себя на мысли, что пальцы, сжимающие его футболку, не хотят отпускать Немова, но усилием воли я придала лицу беззаботное выражение и пожала плечами.

– Приходи. Развлекаться я люблю.

Смотреть в его лицо было больно, словно на солнце без солнцезащитных очков. Я не хотела видеть то равнодушие, которое показывала сама, поэтому сбежала в ванную комнату. Закрылась на щеколду, включила воду и посмотрела в зеркало.

Нет, себя бы я обмануть не могла, а его – вполне. Если сейчас он уйдёт, то это мне на руку: продолжу выполнять задание безо всяких препятствий, ведь, Немов больше не явится. Если нет, то придётся сообщить Шелестину. Скрыть такое не под силу, босс узнает, и будет ещё хуже.

И всё же я не могла отгораживаться дверью ванной долго.

– Я сейчас приду и едем, – бросил Немов через плечо и тоже пошёл в душ. Вскоре я услышала звук льющейся воды.

Лучшего момента не представится. Решать надо сейчас.

Я схватила телефон и набрала номер Нади.

Глава 8

– Я всё поняла, жди указаний, – быстро проговорила Надя и отключилась. Ну вот и славно, дело сделано.

Мелькнула мысль, что после того, как стану свободной, я наберу Фила и скажу, что не могла поступить иначе. Нет, наверное, не скажу ничего, примет меня без объяснений – так тому и быть.

Или я даже не позвоню ему. Всё может быть, подумаю позже. Сейчас у меня иная проблема – отделаться от Фила на период последнего задания. Прикидывать, почему Немов появился именно сейчас, и совпадение и это, времени пока нет.

Никогда не верила в судьбоносные встречи, а тут захотелось поверить, что жизнь подталкивает меня к тому, о чём я раньше и думать не хотелось. Пора остепениться и жить как все. Может, даже наверняка, с Немовым ничего не выйдет, только всё равно надо уходить из дела, пока это возможно.

Любая афера когда-то заканчивается.

– Давай одевайся! – Фил бросил мне первые попавшиеся вещи, которые нашёл в шкафу. Я даже не заметила, как он вышел из ванной и оказался рядом.

– Я не могу с тобой поехать. Не сейчас. Скоро вернётся девушка, с которой я снимаю квартиру.

– И которую ты обманываешь сегодня?

– Нет.

Немов явно не был расположен к беседе. Он то и дело поглядывал на часы, словно торопился, хмурился и старался избегать прямого взгляда.

– Я хочу, чтобы сейчас ты ушёл. И, вообще, это не мои вещи, – я отбросила джинсы и водолазку Али, словно они были пропитаны ядом. Напоминание о моей работе сейчас были некстати.

– И квартира не твоя, Лара, ты помнишь? Я вообще не уверен, что тебя зовут именно так.

– Неважно как меня зовут, – тихо ответила я и посмотрела ему в глаза. Приподняла брови, изобразила влюблённый взгляд потянулась телом (мол, не могу сказать, но очень хочу, аж губы приоткрылись).

– Для меня, да. Неважно абсолютно, ты права.

Он не изменился в лице, продолжал нависать надо мной, словно хотел напялить водолазку силой, если вздумаю сопротивляться. Я же делал вид, что ничего не соображаю, и вообще играть роль растерянной девицы – самое любимое амплуа, а сама уже знала, какой приём применю, если Немов будет настаивать.

– Тогда уходи, – протянула я так, будто на самом деле хотела сказать: побудь со мной ещё немного.

– А может, мне остаться и подождать тех, кто придёт? Вот им я и расскажу, с кем они имеют дело.

Я только фыркнула, но вовремя сообразила, что выбиваюсь из образа. Чёртов Фил, с другими мне всё давалось легко, а с ним изображать другой характер, давалось непросто.

– Думаешь, мне раньше не угрожали? Ничего не выйдет, девушка, с которой я снимаю квартиру у твоей сестры, и есть моя клиентка. Я здесь по её просьбе.

Зачем я это сказала? Бьюсь об заклад, он и так это знал. Зато будет доверять, а я усилю впечатление, добавив лицу испуга.

– Мне всё равно. Собирайся.

– Тогда отвернись.

– Чего я у тебя не видел? – Немов поднял бровь и коротко засмеялся. С секунду я полюбовалась его оскалом, взглядом самоуверенного самца, а потом спокойно, чтобы не вызвать бесконечных вопросов, пояснила.

– Пожалуйста. Не люблю, когда на меня смотрят во время переодевания. Это мой личный бзик.

– А, – протянул он, – вот почему сбегаешь после? Ладно, только быстро. У тебя три-пять минут.

Сделать жалостливое лицо – просто, один из моих первых выученных приёмов, и мужчина всегда идёт навстречу. Разумеется, если он не законченный циник и не относится к тебе предвзято. Ведь я всегда просила о малом, а в большом выигрывала. Потому что за малой уступкой крылось что-то значительное и важное.

Он вышел на кухню и загремел кружками. Послышался шум воды, и снова тишина.

У меня было чертовски мало времени, ну так не привыкать! Я метнулась к шкафу и достала из маленького тайника в сумке, сделанного так, что если не знать, где искать, ни за что не обнаружить потайное отделение под толстым слоем подкладки. Там я хранила маленький пузырёк, способный изобразить то, чего нет в тот момент, когда на остальное не осталось времени.

Я звала его содержимое «Кровь девственницы». Ирония наше всё.

Осталось написать сообщение на номер такси. Того самого, которое решало проблемы в случаях, подобных этому. А случаи были редки.

Чтобы там не описывали в книжках про авантюристок, наша жизнь совсем не остросюжетный роман, а та же сама рутина, состоящая из планов на бумаге, в голове, из связей, а не вовсе не и побегов, и перестрелок. И не из вечной комедии положения, когда надо за три секунды сообразить и выкрутиться. Всё обычно продумывается заранее, жертва ведёт себя так, как и предсказано. Почти всегда.

И главное – никакой полиции. Кому охота связываться с допросом, стоять, как корова под дождём, когда некуда деться, потому что габариты мешают, а с рогами и вовсе в пиличное общество больше не зайдёшь.

Хотя, возможно, у тех, кто обманывает на деньги, всё иначе. Я же работаю с людьми, не беря от них ни копейки. От жертв.

– Готова. Куда хоть едем, скажешь?

– Подальше отсюда, – Немов бросил быстрый взгляд на часы, висевшие на кухне. Ага, значит, в курсе, что сейчас кто-то может прийти.

– Хорошо, надеюсь, ты не завезёшь меня в такое место, где никто не найдёт?

– И не надейся, – он схватил меня за плечо и подтолкнул к выходу.

Я шла нарочито медленно, спотыкалась, долго возилась с ключами, которые выпадали из рук, я поднимала их, ковырялась в замке, испытывая терпение Немова, пока тот не вырвал их из моих рук, попутно заглядывая в глаза:

– Да что с тобой такое?!

Если бы я начала изображать плохое самочувствие, всё это было бы признано игрой на публику, так те, кому действительно хреново, себя не ведут.

– Всё в порядке. Голова немного разболелась.

– Так прими таблетку.

– Приму.

Я повозилась в сумочке, выудила косметичку, в которой и лежало заветное средство для таких вот случаев.

– Погоди, это, надеюсь, не цианистый калий?

Немов уже закрыл дверь, ключи спрятал в кармане своей куртки, стервец, и вырвал у меня из рук блистер.

Я закатила глаза, приложила руку к виску, словно туда только что стрельнуло, и вышла к лифту.

– Можно уже? Это нурофен. Обезболивающее.

– Не вздумай выкинуть фортель, – кивнул он и вернул таблетки.

«Не вздумаю, – подумала я, мысленно потирая руки в предвкушении. – Давно всё продумала».

Таблетки были непростыми, но не все. Часть в блистере действительно нурофен, остальные капсулы, я запомнила их расположение, отвлекающая бомба.

– Надеюсь, воду в бутылке пробовать не станешь?

– Пей уже, артистка.

Ага, дорогой, ты ещё не знаешь насколько! Но очень скоро в этом убедишься.

8.1

Живот начал болеть раньше, чем мы вышли к подъезду. Изображать недомогание не пришлось, никогда бы не смогла сделать это естественно, потому что холодный пот на лбу, дрожь в руках, когда и сумку держать тяжело, этого не придумаешь.

Боль отрезвляет и придаёт лицу то выражение, которое безотчётно считывается окружающими, как «помоги мне ради бога, я помираю прям сейчас».

– Что с тобой? – снова и снова спрашивал Немов, сокращая между нами расстояние, но я каждый раз отталкивала его.

– Дай посижу на лавочке, и всё пройдёт. Не торопи только.

– Замёрзнешь, пойдём ко мне в машину.

Если бы не было так хреново, я бы рассмеялась, глядя на его растерянное озабоченное лицо. Нашёлся рыцарь! Но было плохо, и я побрела, стараясь не прихрамывать. Так будет натуральнее: пусть видит, как я превозмогаю боль.

– Я не могу ехать, мне нехорошо, – произнесла я, но дверь заднего сидения открыла и села, не убирая ноги. Немов захлопнул открытую для меня переднюю дверцу с пассажирской стороны и наклонился, заглядывая в лицо.

– Меня предупреждали, что ты способна на всё, – произнёс он, не отрываясь смотря в глаза, но вовсе не так уверенно, как ему хотелось.

А меня вдруг потянуло к нему навстречу: захотелось сказать всё как есть. И пусть не мешает пока, а потом сам решит, хочет, чтобы я была рядом, или просто поиспользует для личных целей.

Я скажу, что мне плохо физически и вообще. И что он может помочь мне, если ненадолго исчезнет.

Скажу я и то, что ни на секунду не верю я в его планы мести сводной сестре. Не стал бы Немов разыскивать меня так, словно никто другой для этого не годится.

– Отвезти тебя в больницу? Но не думай, что там ты от меня скроешься. Я знаю, где ты живёшь.

– Я не собираюсь скрываться и в больницу не поеду, – я попыталась его оттолкнуть, но перед глазами поплыло. А по плану жизненно необходимо сделать попытку бежать и упасть. Такси, которое я заказала, скоро будет на месте.