Текст книги "Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами)"

Автор книги: Адам Олеарий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 44 страниц)

Глава LI

(Книга III, глава 19)

О различных канцеляриях в Москве и о их делопроизводстве

Государственные советники и бояре не только привлекаются ко двору для государственных дел, но служат и в канцеляриях для гражданских дел и судопроизводства. Таких канцелярий, которые русские называют «приказами», в Москве насчитывается 33. Я их приведу здесь, называя одновременно и лиц, ныне ими заведывающих.

1. «Посольской приказ», где рассматриваются государственные дела, дела всех послов и гонцов, а также дела немецких купцов. Здесь «думным дьяком» или канцлером Алмаз Иванов.

2. «Розрядный приказ», где регистрируются имена и роды бояр и дворян и записывается прибыль и ущерб, понесенные в военное время. Заведывающим им является «думный дьяк» Иван Афанасьевич Гавренев.

3. «Поместной приказ», где записываются наследственные и земельные имения, разбираются тяжбы из-за них и уплачиваются царские пошлины при продаже. Заведывающий – Федор Кузьмин Елизаров.

4. «Казанской приказ» и 5. «Сибирской приказ». В обоих слушаются и выдаются дела, касающиеся царств и земель Казани и Сибири. Здесь же ведаются доходы и расходы на соболя и другие меха. Заведывающий – князь Алексей Никит[ов]ич Трубецкой.

6. «Дворцовой приказ», где ведаются все дела, касающиеся двора и его содержания. Заведывающий – боярин [Василий] Васильевич Бутурлин. [7……..]

8. «Иноземской приказ», которому подсудны все иностранные военачальники и полковники и где им в мирное время отдаются приказания. Здесь также распоряжается тесть царский – Илья Данилович Милославский.

9. «Рейтарской приказ», которому подсудна и от которого получает приказания и жалованье вся из туземцев навербованная конница [рейтары]. Эти рейтары все из бедного дворянства и имеют свои ленные имения. В год они получают 30 рублей или 60 рейхсталеров. И этот приказ подчинен Илье.

10. «Большой приход», где все сборщики пошлин, со всей России, должны ежегодно отдавать свой отчет. Из этого «приказа» наблюдают за тем, правилен ли вес хлеба и соответствует ли он цене пшеницы и ржи; точно так же, всегда ли дается в винных погребах с продажею разных иностранных вин верная мера по дешевой цене. Из этого же приказа все иностранцы, находящиеся на дворцовой и военной службе его царского величества, аккуратно получают свое ежемесячное жалованье, равно как и жалованье годовое, уплачиваемое около Рождества. Здесь начальником боярин князь Михаил Петрович Пронский.

11. «Судной володимирской приказ», которому подсудны все бояре и московитские вельможи. Кто желает обвинять их, должен заявиться сюда; здесь производится и суд, если дело частного характера. Боярин князь Федор Семенович Куракин заведывает этим приказом.

12. «Судной московской приказ», которому подсудны стольники, стряпчие, дворяне и жильцы, т. е. дворяне, прислуживающие за столом или в дороге, простые дворяне и пажи. Их судья – тот же боярин.

13. «Разбойной приказ», где производятся заявления, следствия, пытка, и, по качеству дела, говорятся и приговоры по уличным разбоям, убийствам, кражам и насилиям в городе и вне его. Высшее лицо в этом приказе – боярин князь Борис Александрович Репнин.

14. «Пушкарской приказ», которому подведомственны все, кому приходится заниматься орудийным и колокольным литьем и вообще военными вооружениями. Таковы литейщики, кузнецы, точильщики сабель; пушкари, мушкетеры, мастера ружейные и пистолетные; не только суд и расправа, но и выдача жалованья им производятся здесь. Начальником здесь, на место безбожного Петра Тихоновича, поставлен боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукой.

15. «Ямской приказ», которому подведомственны все царские гонцы, «подводы» и возчики, которых зовут «ямщиками»; они здесь получают плату. Здесь же делаются назначения и выплаты тем, кто путешествуют по делам его царского величества, смотря по содержанию милостиво дарованных им паспортных листов. Здесь начальником окольничий Иван Андреевич Милославский.

16. «Челобитной приказ», где можно принимать жалобы и призывать к суду всех дьяков, секретарей, писцов, старост и придверников в приказах. Начальник его – окольничий Петр Петрович Головин.

17. «Земской двор» или «Земской приказ», где все горожане города Москвы и простонародье имеют право жаловаться друг на друга в случае несправедливостей. Так же точно в этом приказе должны производиться измерение, уплата пошлин и запись всех домов и площадей, какие в Москве покупаются и продаются. Ежегодно сюда вносятся и уплачиваются налоги на дома, мостовые и воротные деньги и то, что должно идти на содержание валов городских. Начальник его – окольничий Богдан Матвеевич Хитрово.

18. «Холопей приказ», где составляются особые грамоты, у них называемые «кабалами», о тех людях, которые идут в крепостную зависимость к кому-либо другому. Заведывающий им – Степан Иванович Исленев.

19. «Большой казны приказ», который заведывает золотою и серебряною парчою, бархатом и шелком, сукном и разными материями, необходимыми для дворцового убранства или же для подарков, в виде привета от его царского величества вновь назначенным чиновникам или, в виде милости, другим лицам.

Под этим «приказом», расположенным в Кремле и называющимся обыкновенно по-немецки «der grosse Schatzhof», находятся многие глубокие и большие погреба и каменные своды, где складываются и хранятся казна государства и все доходы городов, пошлины и ежегодные остатки от расходов в «приказах». Все это находится под рукою и надзором царского тестя Ильи Даниловича Милославского.

20. «Казенной приказ», которому подсудны все «гости» и наиболее выдающиеся русские купцы и торговцы. И здесь тот же Илья начальником.

21. «Монастырский приказ», где ведаются монахи, попы и другие клирики и должны судиться в делах светских. Здесь начальником – окольничий князь Иван Васильевич Хилков.

22. «Каменной приказ», канцелярия плотников, каменщиков и мастеров строительных работ, где все эти люди получают суд и расправу и вознаграждение свое. Это – большой двор, в котором всегда имеется большой запас всяких Необходимых для царского строительства материалов, как-то: дерева, камня, извести, железа и т. п. Господином и наблюдателем здесь является дворянин Яков Иванович Загряжской.

23. «Новгородской четверти» [приказ], куда вносятся и где исчисляются все доходы по Великому Новгороду и Нижнему Новгороду. Здесь же рассматриваются и решаются затруднения этих городов, а иногда и тяжбы их горожан. Хотя, как выше сказано, от провинциального воеводского суда никакие апелляции ко двору не допускаются, тем не менее [жители] пускаются на такие уловки: если, начав дело в местных канцеляриях, они замечают, что «собака начинает хромать», они не дают делу дойти до решения, но направляются с ним в Москву в приказы, которые их касаются. Начальник этого приказа – думный дьяк или государственный канцлер Алмаз Иванович.

24. «Галицко-Володимирский приказ», где исчисляются доходы провинций Галича и Володимира и где выслушиваются нужды и жалобы этих провинций. Начальник этого приказа – окольничий Петр Петрович Головин.

25. «Новая четверть», куда все кабаки, трактиры или шинки из всех провинций доставляют свои доходы и сдают отчетность. Отсюда же «кружечные дворы» или трактиры вновь снабжаются водкою и другими напитками. Также, если кто из других русских оказывается уличенным в том, что он тайно продавал водку или табак, то его здесь обвиняют и наказывают. Ведь, как выше сказано, русским под страхом сурового наказания воспрещено продавать или «пить» табак. Пойманные нарушители этого постановления, смотря по положению своему, или наказываются высокою денежною пенею, или кнутом и ссылаются в Сибирь. Немцам же разрешается свободно курить табак и продавать его друг другу. Начальствует в этом приказе Богдан Матвеевич Хитрово.

Кремль и наказания

26. «Костромской приказ», куда относится заведывание доходами и судебными делами Костромы, Ярославля и примыкающих к ним городов. В этом приказе заседает боярин и обер-цейхмейстер Григорий Гаврилович Пушкин.

27. «Устюжской приказ», куда относятся поступления и судебные дела по Устюгу и Холмогорам. Здесь начальником окольничий князь Димитрий Васильевич Львов.

28. «Золотой и алмазной приказ», где приготовляются, складываются и оплачиваются драгоценные камни, драгоценности и иные золотые и серебряные изделия, приготовляемые немецкими золотых и серебряных дел мастерами; здесь же и подсудны эти мастера. Патрон их тот же Григорий Пушкин.

29. «Ружейной приказ», где хранится все императорское [царское] вооружение и оружие для военных целей, а также разные украшения для процессий и торжественных случаев. Здесь же находится цейхгауз или оружейная палата. Те, кто имеют дело с подобными предметами, подсудны этому приказу. И им заведует тот же Пушкин.

30. «Аптекарской приказ», где находится царская аптека. Лейб-медики, цирюльники, аптекари, дистилляторы и все, кто к этим делам прикосновенны, должны ежедневно являться сюда и спрашивать, не требуется ли что-либо по их части. При этом они должны бить челом патрону, стоящему во главе этого учреждения, – Илье Даниловичу Милославскому.

31. «Таможенной приказ», т. е. таможня, где заседает один из «гостей» с несколькими помощниками для приема пошлин со всех товаров. В конце года он отдает отчет другому приказу – Большому приходу, и тогда другой «гость» назначается на его место.

32. «Сбору десятой деньги приказ», куда поступает десятая деньга, которую согласились отпускать на войну. Этот приказ теперь подчинен боярину Михаилу Петровичу Пронскому и за ним окольничему Ивану Васильевичу Олферьеву.

33. «Сыскной приказ», где заявляются и решаются все непривычные новые дела, не подведомственные другим приказам. Здесь начальником князь Юрий Алексеевич Долгорукой.

До сих пор приводились приказы от канцелярии его царского величества [и указывалось], что в них рассматривается и кто стоит во главе их. Помимо их имеются еще три особых приказа у патриарха, а именно:

1. «Розряд», где регистрируются и записываются духовные владения;

здесь же находятся и архивы их.

2. «Судный» [приказ], где патриарх производит свой духовный суд и расправу.

3. «Казенной» [приказ], где складываются и хранятся патриаршьи казна и ежегодные доходы.

Во всех приказах царя и патриарха находится очень много писцов, пишущих красивым почерком и довольно хорошо обученных, по их способу, счетному искусству. Вместо марок для счета употребляют они косточки от слив, которые каждый имеет при себе в небольшом кошельке.

Брать подарки, правда, воспрещено всем под угрозою наказания кнутом, но втайне это все-таки происходит; особенно писцы охотно берут «посулы», благодаря которым часто можно узнавать и о самых секретных делах, находящихся в их руках. Иногда они даже сами идут к тем, кого данное обстоятельство касается, и предлагают им за некоторое количество денег открыть дела. При этом часто они допускают грубый обман, сообщая вымышленное вместо истинного, частью из боязни опасности для себя в случае, если дело выйдет наружу, частью же вследствие незнания дела. Так было, например, и в мое время, когда я в 1643 г. в Москве принял царскую грамоту на имя его княжеской светлости, моего милостивейшего государя; в это время знатный агент, находившийся там, сильно желал узнать, каково содержание письма. Ему, как бы под строжайшим секретом, передана была копия, которую и мне разрешено было списать, так как я был добрым другом г. агента. Когда, однако, подлинная грамота на должном месте была переведена, то в ней многое оказалось изложенным в значительно иной форме, чем гласила переданная по секрету копия.

Акты, процессы, протоколы и другие канцелярские вещи они записывают не в книги, а на длинных бумажных свитках. Для этой цели они разрезают поперек целые листы бумаги, приклеивают потом полосы друг к другу и свертывают в свитки. Иной из свитков длиною в 20, 30, даже 60 и более локтей. В канцеляриях можно видеть весьма много их, грудами сложенных друг над другом.

Глава LII

(Книга III, глава 20)

О русском судопроизводстве, правосудии и видах наказаний

Что касается дел юстиции, то они решаются в только что указанных канцеляриях. Каждый боярин или назначенный сюда судья имеет при себе дьяка или секретаря, а также нескольких заседателей; перед ними выступают тяжущиеся стороны, подвергаются выслушанию и осуждению. Раньше у русских было лишь весьма немного писанных законов и обычаев, установленных разными великими князьями, притом исключительно по отношению к изменникам перед отечеством, преступникам по оскорблению величества, ворам, убийцам и должникам. Во всем остальном они, большею частью, поступали по собственному произволу и иногда произносили приговор смотря по тому, были ли расположены или враждебно настроены к подсудимому. Однако немного лет тому назад, а именно в 1647 г., по повелению его царского величества, должны были собраться умнейшие люди со всех состояний с тем, чтобы составить и написать несколько законов и статутов, которые затем его величеством и боярами были утверждены и по-русски, для публичного пользования, отпечатаны; это – книга in-folio, толщиною с добрых два пальца, и называется «Соборное уложение», что значит «Согласное и собранное право». Теперь они по этому своду постановляют или хотя бы должны постановлять свои решения. Так как все это делается именем его царского величества, то прекословить никто не имеет права, и апелляция не допускается.

Раньше тяжущимися велись такого рода процессы. Если один другого обвинял и ничего не мог доказать, то судья требовал, чтобы дело было решено клятвою. После этого спрашивали обвиняемого, от которого зависело решение: «Берешь ли ты клятву на свою душу или же оставляешь ее на душе обвинителей?» Тот, кому полагалось принести клятву, должен был три недели подряд, каждую неделю по разу, выслушивать поучения и увещания о том, что это за великое и опасное дело давать клятву; вообще его всячески предостерегали от дачи ее. Если он, тем не менее, приносил клятву, то хотя бы клятва и была правильна, все-таки все окружающие плевали ему в лицо, его выталкивали из церкви, где он поклялся, подвергали презрению, все на него показывали пальцами, ему не разрешали входить в церковь, ни, тем менее, принимать причастие, разве только он заболевал опасною болезнью и в нем замечали верные признаки близкой смерти: только в таком случае его могли причастить.

Недавно состоялось такого рода распоряжение. Желающего принести клятву спрашивают перед иконами их святых, желает ли он принять клятву на душу и спасение свое. Если он ответит «да», перед ним держат крестик с пядень длиною. Он знаменует себя сначала крестным знамением и затем целует крест. Потом снимают икону со стены и подают ему, чтобы он к ней приложился. Если он клялся правильно, то ему разрешают принять причастие лишь по истечении трех лет: относятся к нему, однако, довольно пренебрежительно. Если же станет известно, что он принес ложную присягу, то его нагого бьют кнутом, а затем немилосердно ссылают в Сибирь. Он не получает в этом случае причастия даже при последнем издыхании.

Вот поэтому-то русские неохотно дают клятву, а еще того менее решаются на нее вторично или в третий раз; так поступают разве только люди дерзкие и никуда не годные. Зато, однако, у них весьма принято во время общих сборищ, покупки или продажи уговаривать собеседника словами: «Вот [тебе] хрест», причем они пальцами, по своему обычаю, благословляют себя; однако, не всегда можно верить этому уверению.

У них имеются различные ужасные способы пытками вынуждать правду. Один из них состоит в следующем: они связывают руки на спине, поднимают на высоту и привешивают тяжелое бревно к ногам; на бревно это вскакивает палач и сильно растягивает члены грешнику, как можно видеть это на следующем рисунке. Под ногами, кроме того, зажигается огонь, который жаром своим мучит ноги, а дымом лицо. Иногда они велят вверху на голове выстричь плешь, а затем дают на нее падать по каплям холодной воде; говорят, получается невыносимое мучение. Иных они, смотря по состоянию дела, велят еще бить кнутом при этой пытке и проводят раскаленным железом по их ранам.

Если судится дело о побоях, то обыкновенно того, кто ударил первым, обвиняют, а правым считают того, кто первый принес жалобу.

Убийца, который не из самообороны (эта последняя разрешается), но с заранее обдуманным намерением убил кого-либо, бросается в темницу, где он в течение шести недель должен каяться при суровых условиях жизни; затем ему дают причастие и после этого казнят отсечением головы.

Если кто-либо обвинен и уличен в воровстве, его все-таки подвергают пытке, [чтобы узнать], не украл ли он еще что-либо; если он больше ни в чем не сознается и провинился в первый раз, то его бьют кнутом по дороге из Кремля на большую площадь; здесь палач отрезает ему одно ухо, и его на два года сажают в башню, а затем выпускают. Если он пойман будет вторично, то ему, по вышеуказанному способу, отрезают и второе ухо, а затем его уводят на прежнее пристанище, где его держать до тех пор, пока подобных личностей не наберется больше; потом их всех вместе отправляют в Сибирь. Никого, однако, ради воровства, если при этом не было совершено убийства, не карают смертью. Если вор после пытки признается, кому он продал краденые вещи, то этих покупателей зовут в суд и требуют от них, чтобы они дали должное возмещение убытков жалобщику, у которого вещи украдены. Такую выплату они называют «вытью»; она многих удерживает от покупки подозрительных предметов.

Ни о чем так часто не производится суд, как о долгах и должниках; не желающих или не могущих произвести уплату «приставливают», т. е. их заставляют сидеть взаперти в доме какого-либо судейского служителя, вроде как, например, у нас арестовывают и ставят на послушание. Если платеж не будет произведен в разрешенный льготный срок, то должник, кто бы он ни был: русский ли или иностранец, мужчина или женщина, купец или ремесленник, священник, монах или монахиня, сажается в долговую тюрьму, и каждый день его выводят перед канцелярией на открытое место, и целый час гибкою палкою, толщиною с мизинец, бьют по голеням, причем избиваемые зачастую от сильной боли громко кричат. Иногда бьющий, получивший «посул» или подарок, бьет лишь слегка и мимо. Иные также кладут толстую жесть или узкие, длинные деревянные дощечки в сапоги, чтобы эти приспособления принимали на себя удары.

По вынесении этих мучений и надругательств должник или опять отсылается в тюрьму, или должен представить поручителей, что он на следующий день вновь явится на место и даст себя вновь бить. Подобного рода наказание они называют «ставить на правеж». Оно представлено на следующем рисунке, спереди, под литерою А. Если же должник совершенно лишен средств заплатить долг, он становится рабом кредитора и должен служить ему.

Другие обычные наказания, применяемые против преступников, состоят в том, что взрезываются ноздри, даются батоги и кнутом бьют по голой спине. Ноздри взрезывались [рвались] у тех, которые пользовались нюхательным табаком; нам привелось встретить несколько человек, подобным образом наказанных. Батогами каждый господин может наказать своего слугу или всякого, над кем он хоть сколько-нибудь властен. Преступника раздевают, снимая с него кафтан и одежду, вплоть до сорочки; потом он должен брюхом лечь на землю. Затем два человека садятся на него: один на голову, другой на ноги, и гибкими лозами бьют его по спине; получается такое же зрелище, как при выколачивании скорняками мехов; это показано под литерою В. Подобного рода наказание не раз применялось среди русских, сопровождавших нас, во время нашего путешествия.

Битье кнутом в наших глазах было варварским наказанием; оно представлено на рисунке под литерою Е. Подобное наказание 24 сентября 1634 года я видел примененным к восьми мужчинам и одной женщине, нарушившим великокняжеский указ и продававшим табак и водку. Они должны были перед канцеляриею, именуемою «Новою четвертью», обнажить свое тело вплоть до бедер; затем один за другим они должны были ложиться на спину слуги палача и схватывать его шею руками. Ноги у наказуемого связывались, и их особый человек придерживал веревкою, чтобы наказуемый не мог двигаться ни вверх, ни вниз. Палач отступал позади грешника на добрых три шага назад и стегал изо всей своей силы длинным толстым кнутом так, что после каждого удара кровь обильно лилась. В конце кнута привязаны три ремешка, длиною с палец, из твердой недубленой лосиной кожи; они режут, как ножи. Несколько человек таким образом (ввиду того, что преступление их велико) были забиты кнутом до смерти. Служитель судьи стоял тут же, читая по ярлыку, сколько ударов должен был каждый получить; когда означенное число ударов оказывалось исполненным, он причал: «Полно!», т. е. достаточно. Каждому дано было от 20 до 26, а женщине 16 ударов, после чего она упала в обморок. Спины их не сохранили целой кожи даже с палец шириною; они были похожи на животных, с которых содрали кожу. После этого каждому из продавцов табаку была повешена на шею бумажка с табаком, а торговцам водкою – бутылки; их по двое связали руками, отвели в сторону (литера F), а затем под ударами выгнали из города вон и потом опять пригнали к Кремлю.

Говорят, что друзья некоторых из высеченных кнутом натягивают на израненную спину теплую шкуру с овцы, только что зарезанной, и таким образом исцеляют их. В прежние времена, после вынесенного преступниками наказания, все опять смотрели на них как на людей столь же честных, как и все остальные; с ними имели сношения и общение, гуляли, ели и пили с ними, как хотели. Теперь, однако, как будто считают этих людей несколько опозоренными.

Подобно тому, как русские с течением времени улучшаются во многих внешних отношениях и сильно подражают немцам, так они делают это и в том, что касается славы или позора; так, например, состоять палачом у них раньше не считалось столь позорным и бесчестным, как, пожалуй, теперь. Ни один честный и знатный человек теперь не стал бы вести дружбу с высеченным, разве только в том случае, если подобному наказанию кто-либо подвергся по доносу лживых людей или неправильно был наказан вследствие ненависти к нему судьи. В последнем случае наказанного скорее жалеют, чем презирают, и в доказательство его невиновности честные люди безбоязненно имеют с ним общение.

Общества кнутобойцев и палачей теперь также избегают честные люди. Им можно бы жить и работать, подобно всем остальным людям, но они неохотно отказываются от своего дела, так как оно приносит им большой доход: за каждую экзекуцию они получают деньги не только от начальства, но и от преступников (в том случае, если у этих последних есть деньги, а палач не слишком несговорчив); кроме того, они продают арестантам, которых ежедневно сидит весьма много, водку, – конечно, тайком; все это за год составляет большую сумму. Поэтому иные за подарки покупают подобного рода должности; однако в настоящее время им воспрещено вновь продавать их. Когда ощущается недостаток в таких людях и требуется произвести большие экзекуции, цех мясников обязан отряжать из своей среды нескольких палачей.