Текст книги "0:1 в первом тайме"

Автор книги: Адам Багдай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Мне еще не так плохо, пан Вацек. – Манюсь улыбнулся смущенно и вместе с тем лукаво. – Как-нибудь обойдусь.

– Думал я о тебе, – продолжал Стефанек. – Надо кончать с бродяжничеством, иначе можно попасть в исправительный дом, а то и в тюрьму. Пора тебе взяться за работу. Я уже говорил с паном Лопотеком.

Глаза мальчика, пристально следившие за каждым движением тренера, внезапно омрачились.

– А что я буду у него делать?

– Будешь ему помогать. Поучишься немного на механика и на слесаря. А после каникул вернешься обратно в школу.

Манюсь поморщился, точно лизнул ломтик лимона.

– Это не для меня! – запротестовал он.

– Ты что же, собираешься всю жизнь торговать бутылками и газетами?

– Газеты довольно выгодная вещь. Можно ежедневно зарабатывать двадцать злотых.

– И попасть в комиссариат, как в тот раз?

– Прошу прощения, в тот раз была просто ошибка… Все из-за этого Рыжего Милека. Жалко мне его стало, вот я и поплыл с ним, чтобы он не думал, что я плохой товарищ.

Стефанек принялся шагать по комнате. Наконец он остановился перед Манюсем.

– Послушай, приятель, вот тебе на выбор: либо мы останемся добрыми друзьями и ты примешься за работу, либо ты будешь продолжать свое и тогда я тебя знать не хочу. Понимаешь?

Манюсь весь сжался под взглядом тренера.

– Эх! – прошептал он. – Вы уж как-то сразу: либо – либо… Конечно, я хочу быть вашим другом…

– Значит, пойдешь завтра на работу?

– Может, после турнира?

– Нет, завтра.

– Трудновато, – сказал мальчик, не скрывая своего огорчения. – А как же с тренировкой? Ведь в четверг у нас встреча с «Погоней».

– На тренировки пан Лопотек будет тебя отпускать.

– А на матч?

– Тоже, конечно.

Манюсь задумался. В конце концов, и вправду лучше иметь постоянную работу. Да и к чему волноваться заранее? Что-нибудь да получится.

В тот вечер он спокойно уснул на топчане Стефанека.

ГЛАВА VII

1

Спортивная жилка мастера парикмахерского дела пана Эузебиуша Сосенки преобладала в нем над чувством долга. Узнав, что «Сиренка» играет четвертьфинальный матч с «Погоней», он на четыре засова запер свой салон и поехал на Агриколу. Дорогой он размышлял над тем, почему Чек перестал к нему заходить. Около недели он уже не видел его веселой рожицы. Мальчик исчез самым таинственным образом. Может, обиделся? Но ведь в тот день, когда Чек попросил у него денег взаймы, в кассе не было и ста злотых. Пану Сосенке очень полюбился озорной парнишка. Одинокий парикмахер так к нему привязался, что без Манюся ему чего-то не хватало.

По дороге на Агриколу пан Сосенка купил большой кулек конфет и килограмм сочных груш для левого нападающего «Сиренки». Пускай парнишка знает, что он не забыл о нем, что пан Сосенка заботится о молодых футболистах с родной Воли.

Стадион был полон. В тени развесистых грабов переодевались герои предстоящего матча. Пан Сосенка еще издали увидел Манюся.

– Как поживаешь, Чек? Я вижу, ты совсем забыл старых друзей! Почему не заглянешь ко мне?

Мальчик ответил ему искренней, открытой улыбкой:

– Мое почтение, пан шеф! Разве пан не знает, что я уже перестал быть безработным? Тружусь у пана Лопотека в качестве технической помощи. Это хорошо, что пан не забывает нашу команду.

– Вот тебе конфеты и груши, угости ребят. – Парикмахер протянул Манюсю оба кулька.

– Большое спасибо! Витамины нам очень пригодятся.

Но приятную беседу внезапно прервал Ромек Вавжусяк. Он, как всегда, был отлично одет: синий костюм в полоску, замшевые ботинки, новый шелковый галстук. Не обращая внимания на парикмахера, он кивком головы подозвал Манюся.

– Хочу с тобой поговорить.

Мальчик побледнел и нахмурился.

– Что тебе надо? – прошептал он.

– Ты собираешься играть в «Сиренке»?

– Да, собираюсь, – твердо ответил Манюсь.

– А заявление? – Глаза старшего Вавжусяка горели недобрым огнем.

– Заявление недействительно.

– Как это – недействительно?

– По принуждению.

Темные глаза Вавжусяка с ненавистью глядели на мальчика.

– Смотри, Чек, я знаю, ты шустрый парень, но с нами ты лучше не задирайся… Уже получил раз…

Манюсь вымученно улыбнулся:

– Оставьте меня в покое, я вас не задираю!

– Если ты будешь играть, мы заявим протест. К чему это вам? Хотите, чтобы матч аннулировали?

– Заявляйте. Мы вас не боимся.

– Подумай, Чек, по-хорошему тебе советую.

– Я уже давно все обдумал.

Вавжусяк снова со злостью взглянул на него:

– Запомни, что я тебе сказал, и смотри, чтобы потом не пришлось жалеть.

– А что пану от него нужно? – вмешался подошедший парикмахер.

Ромек скользнул по нему презрительным взглядом.

– Не ваше дело. – И, бросив Манюсю еще один предостерегающий взгляд, удалился.

В это время к мальчику подошел редактор Худынский.

– Как поживаешь, беглец? – приветствовал он его, протягивая руку. – Я слышал, что ты уже покончил с «Экспрессом».

– Это правда, пан редактор. Теперь пан уже может не бояться конкуренции. «Жице Варшавы» победило.

Редактор опустил ему на плечо тяжелую руку:

– Скажи ребятам, чтобы сегодня играли еще лучше, чем всегда. У меня есть для вас один сюрприз.

– Может, пан хочет написать репортаж и опишет все опасные положения у ворот?

– Нет, еще интереснее.

– А может, пан привез с собой фоторепортера, чтобы тот увековечил всех нас?

– Еще интереснее!

Манюсь присвистнул от удивления:

– Тогда не могу догадаться.

– Будем транслировать по радио репортаж о вашем матче для спортивной хроники.

– Ур-ра! – изо всех сил закричал Чек. – Значит, и тетя Франя в больнице сможет слушать, как мы тут играем!

– Словом, помни: играйте так, чтобы мне не было стыдно за вас.

– Само собой, пан редактор! – И Чек тут же помчался к ребятам сообщить им сенсационную новость.

Известие это вызвало целый переполох. Сначала никто не хотел верить Манюсю, и только после того, как Стефанек подтвердил, что это правда, раздались громкие возгласы восхищения.

– Люди добрые, – сказал маленький Жемчужинка, – теперь мы обязаны сыграть на самом высоком уровне! Чур, не мазать!

Игнась Парадовский от радости обнял Паука.

– Только бы защита не подкачала!

– Защита!.. Защита! – возмутился Казик Пигло. – Забивайте голы, а уж защита справится.

– Мы обязаны очень хорошо провести игру, – вмешался Метек Гралевский. – Подумать только – вся Польша будет слушать этот матч! Вся Польша!

– А может быть, и в других странах, кто знает, – добавил Кшись Слонецкий. – Вот это сенсация!

Поднявшуюся волну энтузиазма усмирил, однако, председатель клуба пан Лопотек.

– Вы вот что, прошу я вас, не горячитесь слишком, а то это может плохо кончиться, – говорил он, расчесывая свою густую седеющую чуприну. – Не обращайте внимания на микрофон, микрофон за вас играть не будет. Вы должны помнить одно: матч очень важный, и надо хоть из кожи вон вылезти, а выиграть!

– Правильно, – поддержал его Стефанек, – вы должны помнить о тактике игры. Еще раз повторяю: нельзя всем бегать за мячом, точно стадо баранов. Каждый должен играть на своем месте. Между игроками должна быть постоянная связь. Когда противник атакует, полузащита должна подтянуться к воротам, чтобы усилить защиту. Если будете помнить об этом, можете играть спокойно, не волнуясь. А это в игре самое важное.

С поля прибежал Олесь Колпик:

– Ребята, выходим! Пора!

Построились. Впереди – капитан команды Манджаро, за ним – вратарь Жемчужинка, а дальше, по росту, вся команда.

На поле их приветствовал гром аплодисментов и громкие крики болельщиков.

– «Си-рен-ка»! «Си-рен-ка»! – неслось с трибун.

Ребята выстроились в шеренгу.

Манюсь подтолкнул локтем стоящего рядом Игнася Парадовского.

– Страшновато все-таки, – шепнул он.

Игнась улыбнулся.

– Мне тоже, братец. Ну ничего. Держись! Надо выиграть!

2

Во время перерыва ребята разлеглись на траве под деревьями, в густой прохладной тени. Одни прихлебывали из бутылок лимонад, другие занялись розданными Чеком сочными грушами. Счастливые, они с радостным оживлением обсуждали первую половину матча.

– Порядок! – тоненьким голоском доказывал Жемчужинка. – Ведем два ноль. Теперь нужно только удержаться.

– Не радуйся преждевременно, – посоветовал Игнась. – Помнишь, «Антилопа» тоже вела с нами два:ноль, а потом села в калошу.

– Не каркай! – оборвал его Манджаро. – Если дальше будем играть так же, как в первой половине, должны выиграть.

– И выйдем в полуфинал, – поддержал его обрадованный Паук.

Чек скромно молчал, как и полагалось герою дня, – ведь это именно он забил оба гола! Мальчик переводил сияющий взгляд с одного лица на другое, дожидаясь признания товарищей. В это время появился пан Сосенка. Радостный, он кинулся к маленькому футболисту.

– Чек, дорогой мой мальчик! – закричал он, тяжело отдуваясь. – Ты поддержал честь Воли! Оба гола – первейший класс! И за каждый из них я после матча ставлю тебе двойную порцию шоколадного мороженого!

Левый крайний, утонув в объятиях парикмахера, смущенно пробормотал что-то невразумительное.

– Моя школа, моя школа, Чек! – восторгался пан Сосенка. – Ведь это я тебя учил, как забивать гол! Забьешь еще один – получишь новые тапочки. Покажите этим пражским задавалам, как надо играть в футбол. Покажите им, как играют у нас, на Воле!

– Будет сделано, пан шеф, – улыбнулся Чек, вонзая зубы в большую грушу.

В это время к ребятам подошел высокий человек в сером спортивном костюме.

– Кто тут Мариан Ткачик? – спросил он.

– Я, а что? – Чек встал перед незнакомцем.

Тот вытащил из кармана измятую бумажку и показал ее мальчику:

– Ты подписывал это заявление?

Манюсь побледнел. Он никак не ожидал, что Вавжусяк передаст его заявление в организационный комитет.

– Я, – тихо произнес он.

Мужчина в сером пристально взглянул на Чека:

– Почему же ты играешь в «Сиренке»?

– Я всегда играл в «Сиренке».

– А как же твое заявление?

Манюсь с тоской смотрел на измятую бумажку. Ну что сказать этому человеку! Разве можно ему объяснить, как все произошло?

Но мальчика выручил Стефанек.

– Об этом заявлении мне известно, – сказал он, подойдя к человеку в сером костюме. – Я опекун Ткачика и одновременно тренер команды. Уверяю вас, что это недоразумение. Я сам все объясню в организационном комитете.

– Ну, смотрите, – сказал работник комитета, озабоченно поглядывая на бумажку. – Однако, поскольку от «Урагана» поступил протест, мы вынуждены разобрать это дело. Они уверяют, что Ткачик – их игрок и не имеет права играть в «Сиренке».

– Я никогда у них не играл! – возмущенно крикнул Манюсь. – Пусть уважаемый пан спросит ребят. Они просто хотели меня переманить.

Стефанек легонько оттолкнул его.

– Успокойся, я все объясню. – Он повернулся к члену комитета. – Беру ответственность на себя. А если у вас есть какие-нибудь сомнения – прошу обратиться к редактору Худынскому. Ему известны все подробности этого дела.

– Хорошо, – ответил тот. – Но я все-таки посоветовал бы вам вывести Ткачика из состава команды, потому что, если протест будет удовлетворен, мы будем вынуждены признать матч недействительным и присудить победу «Погоне».

Пан Сосенка не мог вынести такую несправедливость. Ломая свои пухлые ручки и растроганно глядя на Манюся, он вмешался в разговор:

– Но это же явное жульничество, господа любезные! Ведь этот парнишка все на свете отдаст за «Сиренку». Разве он мог бы играть в таком дрянном клубе, как «Ураган»?

Работник комитета только покачал головой.

– Всяко бывает. У нас с этими мальцами столько возни. Все время какая-то неразбериха… – Он не докончил фразы – над полем разнесся свисток судьи, сигнал к началу второй половины игры.

– Пан Вацек, можно мне играть? – спросил Манюсь, умоляюще глядя на тренера.

– Иди и играй спокойно. – Стефанек потрепал его по плечу. – Играй так же, как в первой половине. А с «Ураганом» я сам улажу. Их наглость переходит уже всякие границы.

Мальчик припомнил угрозы Ромека Вавжусяка. «Они будут мне мстить», – подумал он. Однако, выбежав на поле, тут же позабыл обо всех тревогах. Его охватила горячка игры. Все мысли сосредоточились на мяче, который в эту минуту Манджаро устанавливал посреди поля.

3

Редактор Худынский с довольной улыбкой глядел на поле. Прошло около десяти минут, с тех пор как началась вторая половина матча. Борьба была упорной, и, пожалуй, она могла бы удовлетворить самого требовательного знатока футбола.

– …Нужно признать, что это великолепный матч, – говорил он в микрофон. – Из этих мальчишек вырастут когда-нибудь достойные преемники наших лучших футболистов. Каждую минуту на поле возникает какая-нибудь отличная комбинация, каждую минуту кто-нибудь из игроков демонстрирует хорошую технику. Великолепен Жемчужинка в воротах «Сиренки». Его броски высокого класса. Красиво подает мяч Манджаро, прекрасно играет головой Паук. Однако больше всех мне нравится Чек. Этот парнишка – прирожденный футболист.

Пока «Сиренка» ведет два: ноль, однако «Погоня» не сдается. Эта команда борется весьма настойчиво. Многие ее атаки могли увенчаться голом, если бы не мастерство маленького Жемчужинки. Этот мальчик творит чудеса.

…Снова грозная атака «Сиренки». Слонецкий подает Парадовскому, тот – Чеку. Чек переводит игру на правый край. Однако Гралевскнй опоздал к мячу. Аут.

…Мяч затерялся в ногах игроков! Браво, Паук! Красиво вынес мяч из давки, легонько подбил его и головой послал Парадовскому. Парадовский – Манджаро. Тот бьет. Ох, несчастье – игрок поскользнулся, и удар был вялый.

На исходе пятнадцатая минута второй половины игры. Результат все еще два:ноль в пользу «Сиренки». Но «Погоня» снова нападает. Этот черный смуглый парнишка из Праги так и рвется к воротам Жемчужинки. Вот он уже у самых ворот, но Жемчужинка снова взял мяч. Послал Слонецкому. Слонецкий очень красиво передал мяч Игнасю Парадовскому. Парадовский передал Чеку. Точно из-под земли выскакивает Манджаро. Готово! Нет, вратарь в последнюю минуту выбил на угловой. «Сиренка» бьет угловой. Удар! Игроки располагаются у ворот… Гралевский осматривается. Бьет… Отлично! Мяч пролетает над головами. Выскакивает Манджаро, не достает мяча, однако тут же оказывается Чек. Подает Парадовскому, тот – прекрасно – обратно ему. Чек, бей! Теперь всё! Блестящий удар! Такого мяча не взял бы и сам Шимковяк. Итак, «Сиренка» усилила свое преимущество, результат три:ноль в пользу ребят с Воли.

До конца матча осталось несколько минут. «Погоня» как будто начинает сдавать. Ничего удивительного: ей трудно отыграться. Сейчас у «Сиренки» огромный перевес. Она отбросила противника на его штрафную площадку. К сожалению, ребята слишком устали и не в силах использовать свое преимущество. Игра идет довольно беспорядочно. У ворот давка. Не хватает опыта на то, чтобы оттянуть силы и только потом атаковать. Стараются в тесноте любой ценой забить еще один гол.

Еще один неожиданный прорыв «Погони». Удар!.. Ох, браво, Жемчужинка, браво! Прекрасно взял. «Погони» так и не удалось уйти от «сухого» счета.

Судья оглашает конец матча. Болельщики с Воли подбегают к своей команде. Сумасшедший энтузиазм! Игроков несут на плечах. Да, аплодисменты заслуженные – мальчики играли красиво и одержали значительную победу, которая дает им право на участие в полуфинале… А сейчас постараемся передать коротенький разговор с героями сегодняшнего матча.

У микрофона появляются Манюсь и Жемчужинка. Оба смущенные, но гордые своей победой. Редактор, схватив за плечо маленького вратаря, тащит его к микрофону.

– Дорогие слушатели! У нашего микрофона оба героя сегодняшнего матча: вратарь Жемчужинка и левый крайний Чек. Что ты скажешь о сегодняшнем матче? – обратился он к маленькому вратарю.

Жемчужинка открыл было рот, но от смущения не мог вымолвить ни слова. Он растерянно смотрел на блестящий никель микрофона и молчал, как завороженный.

– Ну, расскажи нам, как шла игра?

– Хорошо, – пробормотал мальчик.

– Доволен ее результатами?

– Доволен.

Когда Жемчужинка закончил свое не совсем удачное выступление, к микрофону храбро подошел Чек. Улыбнувшись, он бойко начал:

– Сегодня матч был знаменитый. Противник, конечно, сильный, однако мы все же выиграли со счетом три: ноль. А это прекрасный результат.

– И ты, приятель, забил все три гола. Поздравляю! – Редактор крепко пожал Манюсю руку.

– Получилось так, пан редактор, – засмеялся Манюсь. – Но в этом – заслуга всей нашей команды. Сегодня все играли на медаль. Воля – это Воля! У нас хороший тренер, пан Стефанек из «Полонии». Это он нас готовил к состязанию. Ему в первую очередь следует вынести благодарность… Ну конечно, и публике, которая не жалела ни голоса, ни рук! – Он искоса глянул на Худынского.

Тот потрепал его по плечу:

– А как будет в полуфинале?

– Увидим, пан редактор. Ведь мы еще не знаем, с кем будем играть. Если «Ураган» выиграет у «Столицы», то с «Ураганом», а это сильная команда… А сейчас я поздравляю тетю Франю, она в больнице на Плоцкой. Пускай поскорее выздоравливает и приходит в воскресенье на полуфинал… Будет на что посмотреть.

– Благодарю! – сказал редактор. – На этом мы заканчиваем нашу передачу со школьного футбольного поля. До следующей встречи в эфире.

Когда Чек отошел от микрофона, Жемчужинка с величайшим уважением поглядел на товарища.

– Однако и подвешен же у тебя язык, братец! – сказал он, качая головой.

– Все дело в опыте, – рассмеялся Манюсь. – Я ведь не первый раз работаю в прессе.

ГЛАВА VIII

1 

В субботу Манюсь уже с утра радовался тому, что сегодня раньше закончит работу. В два часа дня, когда завоет гудок «Каспшака», он сможет наконец бросить эту проклятую рессору, над которой мучается целый день, а в четыре отправиться с ребятами на последнюю тренировку перед встречей с «Ураганом». Стефанек предупредил, что после разминки обсудит с ними тактику матча. Ребята очень гордились тем, что Стефанек обсуждает с ними тактические приемы игры в футбол. Это для них было нечто вроде маневров перед большим сражением.

В последние дни жизнь Манюся проходила почти спокойно. Он уже успел привыкнуть к работе у пана Лопотека, хотя его не раз подмывало выбраться из мастерской и заглянуть к старым знакомым – панне Казе, пани Вавжинек или пану Сосенке. Но раз его любимый тренер не советовал так делать, у него, очевидно, были для этого основания.

История с заявлением Манюся в «Ураган» уладилась. Организационный комитет турнира, выслушав объяснения Стефанека и редактора Худынского, отвел протест. Вавжусяки, правда, пригрозили, что выведут свою команду из розыгрыша, однако не пошли на это, тем более что после выигрыша у «Столицы» их команда вышла в полуфинал.

Тетя Франя в понедельник должна была возвратиться из больницы домой. Все, таким образом, складывалось очень удачно.

Манюсь трудился над старой рессорой с самого утра. Отбивал молотком ржавчину, смазывал рессору маслом.

– Ну, как идет работа? – спросил механик, останавливаясь возле мальчика.

– Идет понемножку, пан председатель, – ответил тот весело. – Хотя я бы лично выбросил это старое барахло на свалку.

Пан Лопотек тряхнул своей седеющей головой.

– Наберись терпения! Увидишь, что из этого получится. Не рессора будет, а куколка! Это ведь, хоть кому скажу, – знаменитая сталь. Сейчас таких рессор уж не делают.

– Это-то и счастье, потому что через тридцать лет кому-нибудь пришлось бы над ними мучиться так же, как мне сейчас.

– Эх, из тебя, видно, лень палкой не выбьешь. Побродяжничал бы сейчас немножко, а? – поддел его старый механик.

– С удовольствием бы, пан председатель, но долг не позволяет.

– Посмотрим, что ты запоешь осенью, когда пойдешь в школу. Мы с паном Вацеком уже решили, что ты будешь учиться. Человека из тебя сделаем.

– До осени далеко, – усмехнулся парнишка, – может быть, пан председатель еще раздумает.

«Да, до осени далеко, – думал Манюсь, изо всех сил протирая рессору. – А потом?.. Потом школа. А может быть, они и правы… Во всяком случае, пока что об этом нечего тревожиться».

Размышляя таким образом, он вдруг за грудой автомобильного лома увидел Тадека Пухальского. Бывший игрок «Сиренки» остановился и поглядел на Чека, точно собираясь сказать ему что-то очень важное. Манюсь был поражен: никак не ожидал он этого посещения. Разглядев грустную физиономию Тадека, он крикнул:

– Привет! Как там у «фазанов»?

Пухальский кисло улыбнулся. У него, видно, не было никакой охоты шутить.

– Я узнал, что ты здесь работаешь, – сказал он уклончиво.

– Работаю, брат. Уже целую неделю оказываю квалифицированную помощь по оживлению этих трупов. Из старых «Оппелей» и «Шевроле» делаем новые «Люксы». Чудеса техники с применением новейших изобретений, – рассмеялся Чек.

Тадек, видя, что Манюсь смотрит на него почти по-дружески, пододвинулся к нему поближе.

– Хочу с тобой поговорить, – произнес он шепотом.

– Присаживайся и шуруй рессору с другой стороны. Таким образом ты внесешь и свой вклад в дело развития техники.

Тадек неохотно глянул на старую рессору, однако, понимая, что так ему будет сподручнее завязать с Манюсем разговор, принялся за дело.

– Ну, как там у вас? – первым заговорил Манюсь.

– Эх, – вздохнул Тадек, – лучше об этом не говорить!

– Опять тебе не нравится?

– Это не клуб, а банда!

– Почему же?

– Если бы ты только видел… Ты же знаешь: я настоящий спортсмен. Больше я там не выдержу. Пришел к тебе посоветоваться. Ведь ты свой парень, не то что этот задавала Манджаро. Послушай-ка, я хотел бы к вам вернуться.

– Ха-ха-ха! – залился Чек. – Пришла коза до воза.

– Брось дурачиться. Я пришел к тебе как к товарищу, а ты ломаешься!

– Да, получается вроде этого, – примиряюще улыбнулся Манюсь.

– И у нас всяко бывало, – продолжал Тадек, – но все-таки команда была сыгранная, дружная. А там… Представь себе, сегодня утром на тренировке Лободович дал мне по уху.

– По уху? – присвистнул Манюсь. – Ничего себе воспитательные приемы! А ты что?

– Собрался и ушел. А Королевич кричит: «Проваливай, «голубятник» несчастный, выиграем и без тебя…» Говорю тебе, Чек: не по мне весь этот «Ураган». А этот шеф…

– Какой шеф? – прервал его Манюсь.

– Ну, тот толстяк, что дает деньги клубу… Не знаешь разве? Дарчак этот. Тоже, братец, хорошая птица. После матча со «Столицей» забрал всех нас в ресторан и велел пить вино.

– Заботится, значит… – насмешливо начал было Чек.

– Иди ты! – обрушился на него Тадек. – И это называется спортивный клуб! Я им говорю, что не могу пить, потому что я настоящий спортсмен, а они меня же высмеяли… Или позавчера… Приходит ко мне Королевич и говорит: «Идем, братец, на одно дело». – «На какое дело?» – спрашиваю. «Иди и помалкивай…» Пошли мы на Гроховскую. Оказалось, что они перегружали какой-то товар, а вся команда сторожила, не идет ли милиция. Потом каждому дали на мороженое.

– Интересно, – пробормотал Манюсь. – Что же они там грузили?

– Откуда я знаю? Они всегда что-нибудь комбинируют. Этот Дарчак вместе с Ромеком Вавжусяком обделывает темные делишки. Скупает в магазине какие-то товары, а потом на толкучке их перепродает. Поэтому его и прозвали «Король толкучки». А денег у него – пруд пруди. Он же всем им костюмы и форму купил. И сейчас пообещал: если выиграем, то каждому купит новые бутсы.

– Так это же профессионалы! – не выдержал Манюсь. – За деньги играют!

– Еще похуже бывает… – продолжал Тадек. – Вчера я был у Королевича, а там целое сборище. Я слышал, они толковали о каком-то автомобиле. Автомобиль хотят украсть, понимаешь. Ромек говорил, что разберет его на части, а потом продаст покрышки и что удастся…

– Ого! – Манюсь вскочил. – Вот так комбинаторы! Надо будет с сержантом поговорить.

– Прошу тебя, не делай этого! – закричал Тадек. На лице у него был написан ужас. – Они предупредили, что если я пикну хоть одно словечко, то повесят меня, как собаку… – Он умоляюще поглядел на Манюся.

Оба помолчали с минутку, с азартом протирая старую рессору. Слышно было только шарканье тряпок по ржавой стали и прерывистое дыхание ребят.

– Ну и влип ты! – прервал молчание Манюсь.

– Что и говорить, – вздохнул Тадек. – Но к ним я больше не вернусь. Слушай, Чек, поговори с нашими, чтобы меня приняли.

– Это не так просто. Манджаро захочет созвать собрание, проголосовать… Я-то буду за тебя, но другие… – Манюсь оставил на минуту рессору и глянул на Пухальского. – Я тебя понимаю… Знаешь что? Лучше всего будет, если ты пойдешь к Стефанеку и расскажешь ему все откровенно.

– Да он меня за дурака посчитает…

– Не бойся, это мировой парень. Я для начала сам с ним поговорю, а потом посмотрим.

Оставив эту скользкую тему, ребята перешли к более интересным вещам, обсудили множество матчей турнира, высказали соображения по поводу результатов будущих матчей, углубились в размышления о технике футбола. Беседовали спокойно и дружески, и, чем дольше они говорили, тем ярче разгорался румянец на их щеках. Время летело быстро, и вскоре старая рессора засверкала так, будто ее только что отникелировали.

– Работа первый класс, норма выполнена досрочно, – с удовлетворением заявил Манюсь.

Подняв тяжелую рессору, он взвалил ее на плечо и, весело посвистывая, пошел в мастерскую.

– Пан шеф! – закричал он, выкладывая рессору на станок механика. – Пусть пан полюбуется, какая работа!

Пан Лопотек с удовлетворением кивнул седой головой.

– Вот видишь. Хоть кому скажу – хорошая работа А хорошо выполненная работа – тебе же удовлетворение. – Механик глянул на висящие на стене старомодные часы. До двух оставалось еще четверть часа. – Можешь идти, – объявил он, кладя руку на плечо мальчику. – Возвращайся после тренировки – есть срочное дело.

Манюсь помрачнел.

– Сверхурочные часы перед самым матчем… – как бы про себя пробормотал он.

– На полчасика, не больше.

– Ну ладно, – улыбнулся мальчик. – Для пана шефа и часа не пожалею.

– Смотри приходи к восьми. Только не запаздывай, работа срочная. Приедет один шофер – хочет, чтобы я ему раму выпрямил. Заработаешь на мороженое.

– Будет исполнено, пан начальник! – весело крикнул Чек и, по обыкновению, щелкнул по козырьку шапочки.

2

Когда ребята возвращались с тренировки, ласковый летний вечер уже окутывал фиолетовыми сумерками шумные улицы. Как всегда в этот час, здесь было очень людно.

В скверах на скамейках сидели матери, которые вывели на прогулку своих «птенцов». Маленькие сорванцы бегали по дорожкам, перекликаясь громкими, пронзительными голосами. На балконах расселись мужчины постарше, отгородившись газетными листами от гудящей улицы. Из открытых окон неслась музыка.

Ребята свернули на Гурчевскую. Они были очень возбуждены, и темой их шумной беседы был, конечно, завтрашний матч. Они обсудили его уже много раз, однако он все еще оставался неисчерпаемым источником споров и ссор.

Остановились у Голубятни.

– Мне еще надо зайти помочь старику, – с достоинством произнес Манюсь. – Привет. Держитесь – завтра будет горячий день! – Он улыбнулся приятелям, щелкнул пальцем по козырьку и удалился быстрым шагом.

Он все еще раздумывал о завтрашнем матче и, сжимая кулаки, повторял шепотом:

– Мы должны выиграть, черт побери! Должны!

Когда он добрался до пролома в стене, в развалинах уже царила темнота, В разрушенных домах кое-где зажигались огни, точно лампионы, повисшие на обрывках каких-то фантастических декораций.

Мальчик быстро проскользнул в пролом, пересек пустую темную площадку и направился к маленькой калитке, ведущей на кладбище автомобилей. Неожиданно он остановился как вкопанный. У калитки, посасывая папироску, стоял Ромек Вавжусяк и внимательно смотрел на огороженное пространство, где хранились сокровища пана Лопотека Манюсю сразу вспомнились все его угрозы и сегодняшний рассказ Тадека Пухальского. Его охватил страх. Что будет, если Ромек его заметит?

В глубине кладбища автомобилей послышался приглушенный шум мотора. Большая, крытая брезентом грузовая машина въехала на площадь, осветив светом фар скелеты старых автомобилей. Рокот мотора стих, и свет погас так внезапно, что вокруг воцарилась слепящая темнота.

Тень Ромека Вавжусяка сдвинулась с места. Из глубины площади послышался чей-то голос:

– Пан Лопотек, вы здесь?

– Здесь. Зайдите на минутку.

Хлопнула дверца кабины, и минуту спустя – дверь мастерской. Тогда Вавжусяк толкнул калитку и начал осторожно подкрадываться к машине. Манюсь пошел за ним. «Что ему здесь нужно?» – думал он, прячась за остовами машин. Он увидел, как Вавжусяк, проскользнув в просвете между разбитыми машинами и грузовиком, скрылся за его могучим корпусом. Потом тихо скрипнула дверь кабины и внезапно заворчал мотор – глухо, беспокойно, точно сигнал тревоги.

«Ведь Тадек говорил, что они собираются украсть машину», – промелькнуло в голове у мальчика. Что-то толкнуло его к грузовику. Когда он подбегал к машине, та уже трогалась с места. Колеса забуксовали, вспарывая сухую глину, а потом помчали тяжелую машину на полной скорости. Манюсь успел ухватиться обеими руками за край заднего борта. Его рвануло, ноги на минуту повисли в воздухе. Мальчик еще раз оттолкнулся от земли и ловким рывком перекинул тело в кузов набирающей скорость машины.

В этот момент он услышал позади тревожный крик:

– Стой! Стой!

Манюсь оглянулся. Дверь мастерской была распахнута. В полосе тусклого света бежал пан Лопотек, за ним – водитель грузовика. Услышав их крик, Вавжусяк прибавил газу, и грузовик помчался как бешеный. Две бегущие фигурки быстро уменьшались и наконец растаяли в густом мраке.

Манюсь хотел крикнуть, но так велик был его страх перед Вавжусяком, что у него перехватило горло.

Внезапно завизжали тормоза на повороте, и Манюсь, как кукла, покатился на лежащие в глубине кузова ящики. Но вскоре мотор опять ровно загудел, и грузовик, набирая скорость, помчался по почти пустому шоссе.

Оправившись от растерянности, Манюсь решил выскочить из мчащегося грузовика. Ведь если Вавжусяк узнает, кого он везет под тентом украденного грузовика, Манюсю придет конец. Мальчик подполз к заднему борту и попытался выскочить. Но, как только он перекинул ноги наружу, машину внезапно подбросило.

Ухватившись изо всех сил за боковой борт, Манюсь дожидался момента, когда машина сбавит ход или остановится на перекрестке.

Но ждал он напрасно – машина мчалась все быстрее. Брезентовый верх гудел и хлопал от встречного ветра, пронзительно выл мотор. Темная лента шоссе стремительно убегала из-под колес.

Манюсь осматривался, пытаясь запомнить улицы, по которым они проезжали. Вначале он до того испугался, что с трудом собрался с мыслями. Только когда въехали на Жолибожский виадук, мальчик пришел в себя.

Он надеялся, что на площади Инвалидов или на площади Парижской коммуны машина немного сбавит ход. Но пока что уличные фонари сливались в светящиеся полосы. С головокружительной быстротой пролетали они мимо встречных машин и переполненных трамвайных вагонов. Надежда выбраться из этой тюрьмы на колесах таяла с каждой минутой.