Текст книги "Александр Михайлович Зайцев"

Автор книги: А. Ключевич

Соавторы: Г. Быков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

По избранию в Совет университета Зайцев был в 1872 г. одним из трех университетских судей, а в 1902/03 учебном году и в 1908 г. был кандидатом в судьи. На университетский суд возлагалось рассмотрение многих дел, касающихся студентов, в том числе их столкновений с преподавателями и университетскими «должностными лицами»; этот суд мог накладывать взыскания или передавать дело в уголовный суд.

На факультете А. М. Зайцев впервые занял выборную должность при характерных обстоятельствах. В августе 1905 г., в условиях революционного подъема, царизм счел выгодным пойти на уступку также либеральной части профессуры и восстановил отмененную уставом 1884 г. выборность администрации университетов. «Не без колебаний согласился А [лександр] М [ихайлович] принять это избрание, и то только потому, что это было очень трудное время, и он считал себя не вправе уклоняться от общественной работы» [2, с. 863]. (Чисто общественной она не являлась, так как оплачивалась государством «по штату».) Став деканом с 24 сентября 1905 г., Зайцев с наступлением периода реакции подал в отставку и 16 сентября 1906 г. ушел с этого поста. Временно он был деканом также в феврале—мае и октябре 1907 г. и дважды – совсем недолго – в 1909 г. В самом начале 1910 г. исполнял также обязанности ректора.

В 1900 г. Зайцев являлся председателем физико-математической испытательной комиссии при Московском университете. Аналогичную обязанность исполнял Александр Михайлович также в Петербургском университете в 1901 г, и в Казанском в 1906/07 учебном году.

Александр Михайлович выполнял также и добровольные обязанности. Самарское общество поощрения высшего образования материально поддерживало часть своих земляков, учившихся в Казани. А. М. Зайцев в течение ряда лет был в этом деле посредником, ежемесячно затрачивая на дела общества почти по целому дню [2, с. 863]. Он не

51

раз отдавал свое время работам по Обществу вспомоществования нуждающимся студентам (казанцам) [41].

В конце 80-х—начале 90-х годов в университете сложился и довольно долго существовал кружок молодых преподавателей, которые частным образом собирались каждую субботу для отдыха и «для дружеской беседы, где обменивались мнениями о научных и общественных новостях, о событиях дня» [42]. И. И. Канонников считался президентом кружка. «Охотно принимал участие» в заседаниях кружка и А. М. Зайцев [42].

52

Курс органической химии

В дореволюционной России широко практиковалось издание лекций профессоров литографским способом. Обычно лекции тщательно записывались или стенографировались кем-либо из слушателей и затем профессор просматривал их и, так сказать, утверждал, ставя свою подпись в конце каждого листа (на с. 16, 32 и т. д.). Такие курсы лекций считаются авторизованными. Иногда литографское издание предшествовало изданию типографским способом соответствующих курсов того же профессора. Так было, например, с курсом лекций А. М. Бутлерова [43], прочитанных им в Казанском университете в 1862/63 учебном году и иногда даже текстуально воспроизводимом в его вышедшем вскоре руководстве («Введение к полному изучению органической химии», Казань, 1864—1866).

Из литографированных изданий лекций А. М. Зайцева известно только одно. Это «Лекции общего курса органической химии», читанные в Казанском университете в 1878/79 учебном году. Этот курс лекций А. М. Зайцева отличается исключительной ясностью изложения, простотой и отточенностью всех формулировок и строгой систематичностью в распределении материала. Этими же качествами обладают и лекции А. М. Зайцева, напечатанные примерно через 10 лет в типографии Казанского университета.

«Курс органической химии» А. М. Зайцева вышел тремя выпусками соответственно в 1890, 1891 и 1892 гг.* По объему выпуски несколько отличаются друг от друга: первый – с. 1—259, второй —с. 257—528+2 с. опечаток, третий —с. 529—873. Объединенное в один том издание всех трех выпусков, кроме титульного листа, содержит еще общее оглавление (с. I—XII) и список важнейших опечаток (5 страниц отдельной пагинации) **. А. М. Зайцев в предисловии отмечает, что «спешность издания отозвалась неблагоприятно на редакционной стороне». Этим, видимо, и объясняется большое число опечаток, хотя автору, как

* На титульном листе первого выпуска проставлен 1889 г., но так как цензурное разрешение датировано 18 декабря 1889 г., надо думать, что он был отпечатан уже в 1890 г., и поэтому на титульном листе издания всех трех выпусков в одной книге проставлено: 1890—1892.

** Нельзя не отметить, что у авторов учебников и других книг по химии в XIX в. существовала хорошая традиция прилагать по возможности подробный список опечаток, говорящий о добросовестном отношении авторов и издателей к своему делу и об их чувстве ответственности перед будущими читателями.

53

КУРСЪ

ОРГАНИЧЕСКОЙ XИМIИ.

ЛЕКЦ1И

А. Зайцева,

Профессора Император с наго Каэанскаго Университета.

ЧАСТЬ 1-Я.

КАЗАНЬ.

Типография Императорскаго Университета.

1890-1892.

Титульный лист «Курса органической химии»

он пишет, «в просмотре корректуры» помогал лаборант А. Аль– бицкий.

«Читатель не найдет в моей книге, – писал А. М. Зайцев в предисловии, – полного свода фактических данных органической химии. Я представляю здесь лишь тот фактический материал, который поддается обобщениям и, следовательно, может иметь педагогическое значение. Если встречаются кое-где уклонения от этого правила, то лишь в отношении тех одиночных фактов, которые либо могут быть приведены в подкрепление каких-нибудь отдельных теоретических выводов, »либо которые интересны со стороны значения их в практике».

54

Введение, занимающее 50 страниц первого выпуска, посвящено задачам органической химии, аналитической и теоретической ее частям, а также классификации органических соединений. В теоретической части теория химического строения и следствия из нее излагаются близко к тому, что давал А. М. Бутлеров, в частности, в последнем своем курсе лекций по органической химии [44] ; стереохимические представления также нашли в книге А. М. Зайцева должное отражение [45].

В «Курсе» А. М. Зайцева сначала рассматриваются углеводороды по «рядам» от CwH2w+2 до CwH2w_e и затем «углеводороды высшей непредельности». В один ряд попадают углеводороды ациклические и карбоциклические. Например, ряд CnH2w включает в себя как «этиленные углеводороды», так и углеводороды «с замкнутой группировкой атомов». За углеводородами, начиная со второго выпуска, следуют кислородсодержащие соединения: спирты, простые эфиры, сернистые их аналоги – тиоспирты и тиоэфиры. Описание этих соединений заключает второй выпуск. Далее идут «азотистые соединения спиртовых радикалов» – амины, гидразины, гидразо-, азо– и диазосоединения и соединения тех же радикалов (т. е. радикалов, формально получаемых элиминированием из спиртов гидроксильной группы) с элементами групп азота, углерода, бора, бериллия и щелочных металлов. Затем следуют снова кислородсодержащие соединения, но уже содержащие связи С=0: альдегиды и кетоны. На этом заканчивается третий выпуск, а вместе с тем и первая часть «Курса» А. М. Зайцева. Вторую часть, судя по классификации органических соединений, должны были бы составить кислоты (включая сульфокислоты) со всеми их производными. Вторая часть, однако, не вышла. Как пишут С. И. Реформатский и А. А. Альбицкий, «болезнь А. М. помешала ему довести этот труд до конца; а между тем такого обширного руководства по органической химии и до сих пор нет на русском языке» [46]. И это действительно так и было, потому что с «Курсом» А. М. Зайцева можно было сравнить лишь «Лекции органической химии» Н. А. Мен– шуткина, но даже 3-е издание их (СПб., 1897, 766 с.) уступало учебнику А. М. Зайцева по объему и обстоятельности изложения.

Отметим еще, что в своем «Курсе» А. М. Зайцев делает «выходы» из области чистой органической химии, когда речь заходит о ее практическом приложении. Таковы, например, параграфы «Нефть» (с. 62—64 «Курса»), «Бакинская нефть» (с. 119– 120), о светильном газе (с. 155—159), «Каменноугольный деготь» (с. 202 и сл.). С большой подробностью рассматриваются и соединения, имеющие практическое значение. Таковы разделы, посвя¬

55

щенные терпенам (с. 164 и сл., 819 и сл.) или веществам, применяемым в качестве красителей (с. 593—603, 618—630), и т. д.

Исторических отступлений у А. М. Зайцева, за одним исключением, практически нет *. Есть только нечастые упоминания фамилий химиков – авторов открытий соединений, реакций или методов исследований.

Глава 6 Эпилог

Согласно университетскому уставу после 25-летней «выслуги по учебной части» не только профессор имел право выйти на пенсию, но и университет мог отказаться от его услуг. Однако в 1893 г. попечитель учебного округа официально признал, что в случае ухода А. М. Зайцева «университет лишился бы в нем способного преподавателя и незаменимого руководителя в лабораторных работах» [1].

А. М. Зайцев был оставлен на службе с поручением чтения лекций и полного заведования химической лабораторией [2].

В 1898 г. университет и попечитель учебного округа возобновили свою просьбу. В донесении попечителя было сказано: «На запрос Ректора университета профессор Зайцев сообщил, что, после исполнения (5 апреля настоящего года) 35-летия его учебной службы, г. Зайцев желал бы сохранить за собой звание профессора и члена факультета и Совета на дальнейший срок ** с правом читать лекции и заведовать отделением лаборатории по органической химии» [3].

В министерстве, однако, возникли сомнения. Приват-

* Единственное исключение – история глицерина (с. 411).

А. М. Зайцев, видимо, сам не чувствовал вкуса к исторической тематике, в отличие, например, от А. М. Бутлерова, которому он посвятил свою – единственную историко-химическую работу, если не считать истории жирных кислот в рекламном издании товарищества Крестовниковых.

** Устав университета предусматривал, что профессор, не состоящий в штате, не обладает правом голоса в Советах общеуниверситетском и факультетском. Изъятие из этого правила было исключением «по высочайшему повелению».

56

доценты Московского университета М. И. Коновалов и И. А. Каблуков были докторами химии, но не профессорами. Того и другого (через ректора) конфиденциально запросили о возможном желании занять «вакантную» кафедру в Казанском университете. В ответе и. о. ректора Московского университета было сообщено, что «гг. Коновалов и Каблуков, выражая свою искреннюю благодарность за оказанное им внимание, уведомили, что, по сложившимся обстоятельствам, они не признают возможным занять предлагаемую им вакантную кафедру химии в означенном университете» [4]. Тогда министерство запросило ректора Казанского университета, «способен ли проф. Зайцев ввиду своей долголетней преподавательской деятельности продолжать чтение лекций» [5]. Как сообщил попечителю университет, Зайцев лишь в 1895 г. из 208 лекций пропустил (по болезни и «по домашним обстоятельствам») 12, тогда как в 1895 г. из 213 и в 1896 г. из 232 – по одной, в 1897 г. из 264 – две и в первом полугодии 1898 г. из 133 – ни одной.* Соответственно попечитель написал в министерство, что «такое в высшей степени аккуратное исполнение г. Зайцевым лежащих на нем преподавательских обязанностей само по себе ясно свидетельствует о его полной способности продолжать дальнейшую свою преподавательскую деятельность, которая, как прежде, так и теперь, представляется безусловно плодотворной и в научном, и в педагогическом отношении, подтверждением чего служит то обстоятельство, что, кроме студентов, в лаборатории профессора Зайцева под его руководством всегда занимаются несколько лиц учеными работами и ежегодно из его лаборатории выходят по несколько ученых работ» [7]. Согласие министра было получено, но только на один год.

Министр давал далее разрешения ежегодно, причем в 1905 г. было упомянуто «по вакантной кафедре», но и ранее, с 1898 г., это подразумевалось.

* 264 лекции в 1897 г. – это превышает число реальных дней учебы студентов. Согласно же учебным планам двух факультетов [6] Зайцев читал по 3 лекции в неделю естественникам и по 3 лекции медикам, а из «Расписания» узнаем, что эти лекции совмещались. Очевидно, они засчитывались профессору как двойные. Зайцев имел еще по 5 ч в неделю практикума по органической химии и по «совещательному часу» (консультации) .

57

Еще в 1900 г., подтверждая министерству свое согласие работать в прежнем объеме, Александр Михайлович связывал это согласие с переносом занятий по качественному анализу в другое помещение [8].

В 1908 г. А. М. Зайцев и Ф. М. Флавицкий подробно обосновывали (уже не в первый раз!) необходимость учредить в Казанском университете третью, сверхштатную профессуру «чистой химии... с приурочением к ней преподавания аналитической химии» [9] ; при этом было указано, что в ряде высших учебных заведений страны уже имеются по три кафедры химии, а в Казанском университете затрудняет преподавание химии еще и разбросанность лабораторий. Хотя Совет университета поддерживал это высказывание химиков, попечитель учебного округа А. Н. Деревецкий, направляя его в марте 1908 г. в министерство, счел нужным отметить, что за выслугой профессорами Зайцевым и Флавицким 30-летия имеется полная возможность обеспечить преподавание химии и без учреждения особой сверхштатной профессуры.

Это донесение попечителя не возымело желательного для него действия. Но в августе 1909 г. поступил новый запрос министерства, и попечитель без промедления ответил: «.. .преподавание химии ... ведется... внештатными заслуженными профессорами Зайцевым и Флавицким с помощью нескольких приват-доцентов и, по моему мнению, не может считаться вполне обеспеченным, и кафедра химии, несомненно, настоятельно требует замещения штатным профессором. Положение этой кафедры таково же, каково вообще положение тех кафедр, представители которых, оставаясь по выслуге 30-летнего срока вне штата, продолжают по поручению факультета читать обязательные курсы, получают за то сверх пенсии добавочное вознаграждение, часто при этом сохраняют в своем заведывании учебно-вспомогательные учреждения и упорно не желают возбуждать вопроса о своем преемнике. .. Факультет по большей части легко мирится с таким положением дела и обыкновенно из года в год возбуждает ходатайство о поручении внештатным профессорам преподавания на новые сроки, часто не принимая во внимание даже и того, что одряхлев, отстав от науки, чувствуя себя по выслуге пенсии совершенно независимыми и постепенно переставая относиться к своим обязанностям с прежней исполнительностью, такие профес¬

58

сора редко бывают в состоянии поддерживать уровень университетского образования на надлежащей высоте».

Указав далее, что А. М. Зайцев служит уже 46-й год, а Ф. М. Флавицкий «также близок к 40-летию службы», попечитель добавлял: «Не подлежит никакому сомнению, что преподавание химии выиграет, если наряду с этими почтенными, заслуженными ветеранами науки станут молодые представители кафедры» [10].

Мы видим, что если в 1908 г. Деревецкий только наводил министра на мысль о замене Зайцева и Флавиц– кого, то в 1909 г. он уже четко заявлял о необходимости это сделать и подыскать молодых ученых.

Структура и положение кафедры химии были довольно сложными [11—13]. В 1908 г. в ее состав на правах отделения входила и лаборатория качественного минерального анализа. По основной лаборатории помощниками А. М. Зайцева были приват-доцент и хранитель музея М. М. Зайцев (младший), лаборант А. П. Казанский и сверхштатный лаборант Д. М. Марко. В весеннем полугодии 1908 г. А. М. Зайцев брал на себя общий курс органической химии (3 лекции в неделю) и ведение практических занятий по тому же предмету (5 ч в неделю). К этому прибавлялись прием экзаменов, консультации и участие в руководстве исследованиями студентов. М. М. Зайцев читал специальные курсы по органической химии, вел практикум по количественному органическому анализу и руководил исследованиями (зачетными работами) студентов-органиков. В конце 1908 г. он выбыл с кафедры, и на 1909 г. А. М. Зайцев взял на себя также преподавание «Курса элементарного органического анализа». В целом это было для него весьма немало.

Министр народного просвещения А. Н. Шварц 15 сентября 1909 г. телеграфировал попечителю (не соблюдая секретности): «Признавая желательным заместить штатными профессорами вакантную ныне в Казанском университете кафедру химии и вторую профессуру по кафедре русской истории, прошу Ваше Превосходительство предложить университету озаботиться избранием кандидатов на кафедры путем рекомендации» [14].

Попытка министерства подыскать на место Зайцева другого доктора химии предпринималась после 1893 г., вероятно, не впервые, и в Казани об этом знали. По словам профессора Луньяка [15], из уважения к Александру

59

Михайловичу никто не хотел претендовать на его место. Сам Зайцев будто бы узнал, что ему ищут замену, лишь тогда, когда министром народного просвещения стал Шварц (т. е. не ранее 1908 г.). Тогда Зайцев начал с горечью приговаривать: «Гонят нас, стары стали», и беспокоиться «о том, кто-то будет его заместителем, как сложатся взаимные отношения и проч. и проч.» [16].

По словам Луньяка [15], Зайцев потому добивался в 1908 г. степени доктора для А. Н. Реформатского, что это был его ученик и любимец, продолжатель изучения спиртов, и Зайцев хотел передать ему кафедру.

Судя по печатной продукции и по отчетам кафедры, научная деятельность самого А. М. Зайцева существенно снизилась уже примерно к середине 90-х годов. По-видимому, в течение значительной части дальнейших лет он активно вел научную работу, но по условиям его соглашения с Товариществом Крестовниковых результаты не предавались гласности. Об этой «подводной части айсберга» на факультете в общих чертах, конечно, знали, но в официальных отчетах приходилось о ней умалчивать.

В связи с характером своей исследовательской работы ученый должен был в значительной мере выполнять ее вне университетской лаборатории, а в этой последней он обходился имевшимся оборудованием, не нуждался и в особом профессорском кабинете. Однако это приводило к отставанию всемирно известной лаборатории органической химии Казанского университета от ряда других, подобных ей. В последние годы жизни А. М. Зайцев уже не был связан с заводом братьев Крестовниковых и тематика студенческих работ соответствовала его ранним научным интересам. Наступило время, когда, как замечал А. Е. Арбузов в одном из писем тех лет, «необходимо сдвинуть с мертвой точки когда-то знаменитую казанскую лабораторию» [17].

Вернемся, однако, к телеграмме министра. Получив от попечителя соответствующее указание, физико-математический факультет признал, что «ему неизвестны полноправные кандидаты на замещение названной Кафедры и что вследствие сего факультет затрудняется заместить эту кафедру путем рекомендации» [18]. Он просил разрешить провести конкурс с допущением к нему лиц со степенью магистра химии. В феврале 1910 г. объявили об этом в печати [19], а в мае создали конкурсную комис¬

60

сию в составе тех же А. М. Зайцева и Ф. М. Флавицкого. Однако к этому времени состояние здоровья Александра Михайловича сильно ухудшилось. Еще в октябре 1879 г. он писал Бутлерову: «С наступлением осени и зимы я почти ежегодно начинаю прихварывать», а через две недели сообщал: «.. .около месяца я сижу по болезни дома» [20]. В 1885 г. он чувствовал себя «довольно сносно», так что «без перерывов мог заниматься в лаборатории» [20, с. 139].

В 1910 г., очевидно, имелись основания сказать, что «здоровье Александра] М[ихайловича], в общем очень некрепкое, давно уже начинало давать себя знать разными недомоганиями и чаще других – недомоганиями желудочно-кишечного происхождения» [16, с. 873]. Летом 1910 г. А. М. Зайцев заболел, и 19 августа (1 сентября) 1910 г. умер от заражения крови*.

После смерти А. М. Зайцева Совет Казанского университета получил десятки телеграмм с выражением соболезнования [21]. Они поступали от Академии наук, ряда других научных учреждений, обществ, от видных русских химиков, а также от Немецкого химического общества. Отделение химии Русского физико-химического общества выразило скорбь по поводу «горестного события – безвременной кончины своего маститого председателя профессора Казанского университета, знаменитого химика, хранителя славных традиций эпохи Зинина и Бутлерова» [21, с. 44]. В газетах и журналах стали появляться некрологи и мемориальные статьи [22]. 23 августа на гражданской панихиде Ф. М. Флавицкий кратко обрисовал жизненный путь А. М. Зайцева и далее сказал: «Научная деятельность Александра Михайловича, а также даровитых его учеников, сделала имя его знаменитым во всем ученом мире. Этим он прославил не только себя, но и Казанский университет, химическая лаборатория которого давала новые вклады не только русской, но и иностранной химической литературе...» [23].

А. М. Зайцев глубоко сознавал свою ответственность за поддержание славы и чести Казанской химической школы. Возбуждая в 1890 г. вопрос об установке бюстов

* Александр Михайлович сменил в Казани несколько адресов, а в 1906 г. построил дом на улице Гоголя (ныне д. № 25), в котором прожил до конца своих дней.

61

H. H. Зинина и A. M. Бутлерова, А. М. Зайцев писал, что эта школа «создана покойными благодаря их беспредельному труду, беззаветной любви к науке и теплому, всегда отзывчивому отношению к своим питомцам, выражавшемуся в полной готовности во всякое время удовлетворить их научным стремлениям. Эта беспримерная в нашем отечестве заслуга покойных, по крайней мере по отношению к нашей специальности, составившая славу тех лабораторий, которые имели счастье находиться под их руководством, дает нам полное право называть Зинина и Бутлерова отцами русской химии. С готовностью мы должны сказать, что эта школа возникла и организовалась на почве нашего родного университета, и нужно также заметить, что и вне казанской службы покойных духовная связь с ними этой школы никогда не прекращалась: все нужды и все успехи нашей химической лаборатории всегда находили в сердцах покойных благодарный отклик, свой интерес и теплое отношение» [24, с. 23]. Нам остается только добавить, что сам А. М. Зайцев был их достойным преемником *.

«Дело» о конкурсе на замещение вакантной кафедры химии факультет завел лишь 10 сентября [28], хотя все готовилось раньше: еще в апреле подали заявления

В. В. Челинцев и А. Н. Реформатский; узнав об этом, подал и А. Е. Арбузов [29], и в феврале 1911 г. был избран в факультете и. д. экстраординарного профессора химии. Так завершился зайцевский период истории кафедры и начался знаменитый арбузовский.

А. М. Зайцева похоронили на Арском кладбище г. Казани. О могиле его, после смерти родных, заботятся руководители НИХИ им. А. М. Бутлерова. В музее этого института бережно хранятся впервые синтезированные

* Собрание всех важнейших химических журналов – ЖРФХО и зарубежных, занимавшее в музее лаборатории 5 книжных шкафов, приобреталось на личные средства А. М. Зайцева. Выполняя волю покойного, его жена и сын передали эту ценнейшую коллекцию в дар лаборатории [25]. Они также передали университету 2500 руб. в качестве капитала, на проценты с которого должна была выдаваться стипендия (125 руб. в год) сту– денту-естественнику III или IV курса, зарекомендовавшему себя работой по химии [26]. Вскоре они повысили сумму капи* тала до 7000 руб., а размер стипендии —до 302 руб. в год [27]. Ставилось характерное для А. М. Зайцева условие: успешное занятие химией – единственный критерий для кандидата.

62

А. М. Зайцевым препараты, поднесенные ему альбомы фотографий и некоторые другие зайцевские реликвии. В бутлеровской аудитории, где при нем были установлены бюсты H. Н. Зинина и А. М. Бутлерова, висит и большой портрет продолжателя их дела и традиций – А. М. Зайцева, он изготовлен на средства, собранные казанскими химиками [30]. Одна из мемориальных досок, укрепленных на внешней стороне исторического здания института – бывшей химической лаборатории – посвящена памяти славного русского химика – Александра Михайловича Зайцева.

Часть вторая*

Научная деятельность

Глава 1

Первые работы. Диссертации

Наиболее полное изложение работ А. М. Зайцева по органической химии принадлежит С. Н. Реформатскому и А. А. Альбицкому1. В этом пространном обзоре А. А. Аль– бицким написан лишь раздел (один из шести), посвященный высшим ациклическим кислотам2. Поэтому в дальнейшем при ссылках на названный обзор мы будем упоминать каждого автора в отдельности. Обстоятельное изложение работ А. М. Зайцева имеется также в статье Л. С. Шперля (одного из учеников Е. Е. Вагнера) в сборнике, изданном в 1911 г. в Варшаве3. Однако эта работа страдает многими неточностями и натяжками. Создается впечатление, что автор даже о докторской диссертации А. М. Зайцева пишет понаслышке.

При написании этой и следующих глав привлечен новый материал: опубликованные и неопубликованные

* В этой части в отличие от первой применяется двойная система сносок: в квадратных скобках – указания на работы в «Библиографии трудов А. М. Зайцева», а цифры над строкой относятся к спискам литературы к главам 1—3 части II и Заключению.

Некоторые термины, встречающиеся в цитатах, требуют пояснения: «пай» – это атом, «содержание» или «содер¬

жаться» – «поведение» (в реакции) или «относиться» (к реагенту) , «мэфил» и «мэтил» – метил, «эфил» – этил. Наименования одноатомных спиртов производятся от названия «карбинол», предложенного Г. Кольбе.для метилового спирта, «через замещение 1-го, 2-го или всех 3-х атомов водорода, соединенных с углеродом, на различные одноатомные радикалы» (Зайцев А. М. Курс органической химии, с. 272). Мы сохраняем эту терминологию и в авторском тексте, потому что ею почти псключительно пользовались А. М. Зайцев и вся бутлеровская школа и она многократно встречается в цитатах.

6 4

архивные материалы и работы других историков химии. Кроме того, в результате нового прочтения работ А. М. Зайцева и сопоставления их с современными представлениями оказалось иногда необходимым дать им оценку, несколько отличающуюся от той, которую они получили в начале этого века.

Кандидатские диссертации

В автобиографии А. М. Зайцева4 ошибочно утверждается, что он окончил Казанский университет со степенью кандидата. А. Н. Реформатский5 правильно пишет, что А. М. Зайцев получил степень кандидата в 1864 г., но не упоминает, что это была уже вторая его кандидатская диссертация.

Первая кандидатская диссертация А. М. Зайцева представляет собою тетрадь, 76 страниц которой занимает рукописный текст6. Название: «Теоретические взгляды Кольбе на рациональную конституцию органических соединений и их связь с неорганическими. Диссертация, на степень кандидата, студента юридического факультета камеральных наук Александра Зайцева. Марбург, 1863 года. Февраля» (число не проставлено). На просьбу исп. дела декана факультета «доставить в факультет письменный отзыв о достоинствах ее», обращенную к членам факультета, против фамилии Бутлерова стоит его пометка: «Читал и возвратил 16-го апр. Отзыв представлю особо». Отзыв не сохранился и, может быть, даже не был написан, а А. М. Зайцеву было сообщено лишь, что он был отрицательным. О характере отзыва можно судить по заключению Бутлерова на последней странице диссертации «Плохой перевод с немецкого!»

Нет необходимости в этой главе излагать суть теоретической системы Кольбе7. Достаточно сказать, что «конституцию» органических соединений он выводил из «неорганической» двуокиси углерода, которой придавал формулу С2О4, так как принимал вдвое меньше против действительных атомные веса углерода и кислорода. Подобный способ формульного моделирования конституции органических соединений приводил Кольбе к многочисленным ошибкам, хотя и позволял делать иногда удачные предсказания, а также приводить в систему экспериментальный материал. На этом основании Кольбе, взгляды

5 А. С. Цлючевцч, Г– В. Бьщов 65

которого не выдерживали критики при сопоставлений с теорией химического строения, считал свою теоретическую систему единственно правильной и ту же точку зрения полностью воспринял в своей первой кандидатской диссертации А. М. Зайцев.

При чтении диссертации Бутлеров сделал многочисленные пометки. Иногда его пометки краткие: «едва ли?», «Наверно нет», «по-немецки», «?? не понятно», «не по– русски», «Чисто немецкий перевод», «о, немецкая речь!» и т. п. Некоторые слова и обороты Бутлеров на полях переводит с русского на немецкий. Например, Зайцев пишет: «Нам предвидимо удается получить...» (с. 32 диссертации). Бутлеров на полях переводит «veransichtlich», то же самое он делает на с. 45; «Опять veransichtlich». Ко многим местам рукописи Зайцева Бутлеров сделал замечания более развернутые. А. М. Зайцев, например, пишет: «Теперь приступаю к подробному изложению его (Кольбе. – Г. Б.) теории, где и постараюсь привести (подчеркнуто Бутлеровым. – Г. Б.) как можно более фактов, подтверждающих справедливость какого-нибудь отдельного его взгляда» (с. 17). А. М. Бутлеров замечает: «Лучше быть беспристрастным и показать и достоинства, и недостатки».

Зайцев пишет, что углекислота и окись этилена должны быть, по высказанному Кольбе «закону», двухосновными или двухатомными. Не будем вдаваться в суть этого высказывания и «закона», обратим внимание лишь на пометку Бутлерова: «Право, не закон это устанавливает, а существование закона доказывается этими фактами» (с. 35). На с. 63 Зайцев приводит формулу, выражающую состав ацетамида, и пишет: «Этот образ рассмотрения считают вообще за справедливейший», Бутлеров подчеркивает два последних слова и пишет на полях: «Дико! Будто можно говорить о большей или меньшей справедливости того или иного факта». Критика Бутлеровым взглядов Кольбе, изложенных в диссертации Зайцева, ведется с позиций теории химического строения. Это иногда прорывается явно в его замечаниях. Так, Зайцев писал: «Если из уксусной кислоты и аммониака происходит ацетамид, то относительно его состава возникают два взгляда, или сохраняется тип углекислоты, от которого производится уксусная кислота, или переходит он к типу аммониака» (с. 62 об.). Бутлеров пишет на полях: «В этоад-ТО

66

«или, или» и выражается участие каждой состав [ной] части в усложнении частицы – химическое строение». По поводу еще одного подобного рассуждения Зайцева Бутлеров заметил: «Смысл этого объясняет понятие

о химическом строении» (с. 69).

Видимо, то обстоятельство, что даже некоторые ученики Бутлерова (кроме А. М. Зайцева следует назвать здесь и его брата К. М. Зайцева*), слушавшие его лекции, в которых он (с 1860 г.) развивал идеи теории химического строения, будучи за границей, попали полностью под влияние Кольбе, было для казанского профессора одним из побудительных мотивов подробнейшим образом рассмотреть взгляды немецкого химика в критическом сопоставлении с теорией химического строения. Это было сделано А. М. Бутлеровым в большой, одной из важнейших в истории этой теории статье «О различных способах объяснения некоторых случаев изомерии» 9, датированной 3/15 июля 1863 года и в том же году опубликованной на немецком языке.