Текст книги "Александр Михайлович Зайцев"

Автор книги: А. Ключевич

Соавторы: Г. Быков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

А. С. Ключевич, Г. В. Быков

Александр Михайлович

ЗАЙЦЕВ

1841—1910

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» МОСКВА 1980

К 52 К л ю ч е в и ч А. С., Быков Г. В. Александр Михайлович Зайцев (1841—1910). – М.: Наука, 1980,175 с.

А. М. Зайцев – ученик А. М. Бутлерова, выдающийся химик-органик, около 40 лет возглавлял кафедру органической химии в Казанском университете. Из его школы вышли E. Е. Вагнер, С. Н. Реформатский, А. Е. Арбузов и другие видные русские химики.

Предлагаемая книга является первой монографией об А. М. Зайцеве. Написанная на основе большого числа ранее неизвестных архивных материалов и литературных источников, она добавляет много нового к имеющимся сведениям о жизни, педагогической и научной деятельности ученого.

18.3

Ответственный редактор доктор химических наук В. М. ПОТАПОВ

21100-060

© Издательство «Наука», 1980 г.

К

054 (02)-80

88-79 НП 1803000000

От авторов

Казанская школа химиков – уникальное явление в истории русской науки. Труды казанских химиков получили мировое признание еще в первой половине XIX в., а ее представители во второй половине XIX в. занимали кафедры во всех университетах России и во многих других учебных заведениях. Одним из виднейших представителей этой школы был Александр Михайлович Зайцев, возглавлявший около 40 лет, более, чем кто-либо из его предшественников, кафедру химии в Казанском университете.

Биография Александра Михайловича Зайцева – одного из виднейших русских химиков-органиков знаменитой бутлеровской школы – бедна внешними событиями и во многом оставалась недосказанной как им самим, так и теми, кто писал о нем. Первым, казалось бы, должен был восполнить пробелы особо близкий к А. М. Зайцеву ученик его А. Н. Реформатский (правда, с 1889 г. живший в Москве); опубликовав в 1910 г. некролог [1], он стал писать обстоятельную биографию своего учителя для «Журнала Русского физико-химического общества». В ней сказано, что автор «добывал» сведения в Казанском университете, получил их также от двух братьев покойного, от его дына и от казанских профессоров. Была использована и рукопись некролога, подготовленного его братом, С. Н. Реформатским [2]. И все же, по словам биографа, «к великому сожалению, не удалось собрать никаких сведений ни о детских, ни о юношеских – гимназических годах жизни А [лександра] М [ихайловича]. Да и в Университете добытые нами сведения застают А. М. в 1862 году уже оканчивающим курс и увлеченным химией» [3, с. 859].

После такого утверждения никто уже не пытался серьезно изучить историю раннего периода жизни А. М. Зайцева, и были упущены многие возможности. Не исключено, впрочем, что все это соответствовало желаниям самого Александра Михайловича и его родных. Лишь после обстоятельной работы одного из авторов книги (А. С. Ключевича) в архивах Казани (фонд Казанского университета в Гос. архиве ТАССР и др.),авто¬

5

рого (Г. В. Быкова) [4] – в архивах Ленинграда (фонд Министерства народного просвещения в Центральном государственном историческом архиве и др.) стало возможным написание достоверной биографии А. М. Зайцева. Теперь можно показать, что он был главой целой династии Зай– цевых-химиков, состоявшей из его братьев, сына и племянников, которых в литературе часто путают друг с другом и с А. М. Зайцевым вследствие близости тематики работ, а иногда и совпадения инициалов.

При написании настоящей биографии были использованы и новейшие публикации архивных материалов, в первую очередь писем А. М. Зайцева своему учителю и признанному лидеру русских химиков-органиков

А. М. Бутлерову.

В свете общих требований к биографии ученого интересны следующие слова академика П. Л. Капицы: «После торжественного заседания, где выступили ученики Максвелла, делившиеся с нами воспоминаниями, Резерфорд спросил меня, как мне понравились доклады. Я ответил: «Доклады были очень интересны, но меня поразило, что все говорили о* Максвелле только исключительно хорошее и представили его как бы в виде сахарного экстракта. А мне хотелось бы видеть Максвелла настоящим живым человеком, со всеми его человеческими чертами и недостатками, которые, конечно, есть у человека, как бы гениален он ни был» [5]. П. Л. Капица сказал это в 1966 г., выступая с воспоминаниями о своем учителе – Резерфорде. При этом он признался, что и для него «время поглотило все мелкие человеческие недостатки» Резерфорда.

В своей работе мы пытались представить А. М. Зайцева «настоящим живым человеком» в его связях и взаимоотношениях с окружающими. Отбрасывая мелкие недостатки, старались не «засахарить» образ ученого.

Настоящая книга состоит из двух частей. Часть I (Биография и педагогическая деятельность), а также раздел «Связь А. М. Зайцева с жировой промышленностью» написаны А. С. Ключевичем, часть II (Научная деятельность), а также раздел «Курс органической химии» – Г. В. Быковым. Библиография трудов А. М. Зайцева по химии, публикуемая в настоящей книге (составитель Г. В. Быков), уточнена и значительно пополнена по сравнению со списками его работ, опубликованными ранее.

Часть первая

Биография.

Педагогическая деятельность

Глава 1

Детство, гимназия и университет

Есть указание, что предки А. М. Зайцева жили в Казани еще до завоевания ее Иваном Грозным [6]. Это позволяет предполагать, что они были торговыми людьми – посредниками в торговле Русского государства со странами Востока. Отец Александра – Михаил Саввич, бывший по записи 1841 г. купеческим сыном, а позднее купцом 2-й гильдии, являлся почетным потомственным гражданином. Он вел оптовую торговлю чаем и сахаром, и старшие сыновья его – Николай и Иван – также занимались торговлей [2, с. 858].

Примерно в 1838 г. Михаил Саввич овдовел и женился на Наталье Васильевне Ляпуновой. Брат ее, Михаил Васильевич, весьма успешно – со степенью кандидата* и серебряной медалью – закончил в 1839 г. Казанский университет, а с 1840 г. стал астрономом-наблюда– телем (на правах адъюнкта**) в его обсерватории. С 1850 по 1855 г. он даже заведовал обсерваторией и руководил практическими занятиями студентов (при окладе экстраординарного профессора) [7]. В его домашней библиотеке было много книг не только по математике и астрономии, но и по философии, истории, этнографии, политической экономии и литературе [8].

* Степень кандидата присуждалась лицу, окончившему университетский курс с высокими оценками и с представлением небольшой «диссертации», т. е. дипломной работы (экспериментальной, теоретической, обзорно-статистической и т. п.). Остальным давалось звание действительного студента,

** Адъюнктом назывался помощник профессора, это была младшая ученая должность.

7

От второй жены Михаил Саввич имел трех сыновей: Константина *, Александра и Михаила. В 1847 г. Наталья Васильевна умерла от холеры, оставив мужу трех малолетних детей. Тогда Михаил Саввич вновь женился. Третья его супруга происходила из рода Доленго-Грабов– ских [9]. В семье М. С. Зайцева появились еще два сына: Павел и Алексей.

Мы видим, как рано остались на попечении мачехи дети Натальи Васильевны, в том числе шестилетний Александр. М. С. Зайцев хотел, чтобы его дети от второго брака пошли по торговой части. По словам С. Н. Реформатского, подобные намерения главы семьи «совершенно расходились с призванием молодого юноши: его влекли к себе науки» ,[3, с. 1]. Но М. В. Ляпунов сумел убедить М. С. Зайцева, что времена изменились и что дети должны получить хорошее образование. По крайней мере об Александре мы знаем, что Ляпунов при участии своих сестер готовил его к поступлению в гимназию.

IV—VII классы 2-й Казанской гимназии тех лет назывались специальными – в них готовили учащихся либо «на службу», либо «в университет». Первым преподавали в большом объеме законоведение, вторым – более трудный предмет, латинский язык, а также естествознание. Физика изучалась (всеми) в небольшом объеме, а химии вообще не было.

Казанский университет с большим трудом набирал юношей в студенты, и тех, кто имел в аттестате латынь, принимали без экзамена. Александр Зайцев учился в гимназии «на законоведа» и окончил ее, не стал медалистом [13]. Однако, перейдя в VII класс, он мог уже «заразиться» интересами своего старшего брата Константина, с успехом начавшего учиться на камеральном отделении юридического факультета университета. Решив последовать его примеру, Александр занялся латынью и с помощью Ляпунова одолел ее. С небольшим опозданием он сдал экзамен и 25 августа 1858 г. стал «камералистом». После этого в документах университета Констан¬

* Год рождения не выяснен, в церковной книге [10] за 1841 г. записи о рождении Константина нет. Личные дела братьев Зайцевых в архиве Казанского университета не сохранились. Судя по формулярному списку [1, 12], предположительно год рождения К. М. Зайцева – 1840.

тина часто именовали Зайцевым 1-м, а Александра – Зайцевым 2-м.

Камеральное отделение (или «разряд») было образовано в 1845/46 учебном году. В условиях обострения процесса разложения феодально-крепостнических отношений возникла необходимость готовить в университетах из детей помещиков, заводчиков и купцов практических деятелей нового типа, а также чиновников для министерств финансов и государственного имущества. Камералистам читали русскую историю, политическую экономию, статистику, государственное, финансовое и уголовное право, механику, физику, технологию, химию, минералогию, ботанику. К этому привлекли лучших профессоров – И. К. Бабста (политическая экономия и статистика), М. Я. Киттары (технология), А. М. Бутлерова (химия), и на «камеральный разряд» поступали гораздо охотнее, чем на «естественный разряд» физико-математического факультета, выпускавший «чистых» химиков, зоологов и т. д. [14].

Была, однако, поставлена и преграда к превращению кандидата камеральных наук, например, в ученого-хи– мика. Прежде чем держать экзамен на степень магистра, ему надлежало пройти испытание на степень кандидата естественных наук или же приобрести от зарубежного университета степень доктора философии (защитив там диссертацию) и просить российский университет о допущении в магистранты (т. е. готовящиеся к приобретению степени магистра).

К. М. Зайцев еще на I курсе стал работать при кафедре технологии и в 1858 г. опубликовал две статьи по вопросам текстильной промышленности. Затем он заинтересовался аналитической химией и лишь на IV курсе стал вести исследование у Бутлерова.

А. М. Зайцев сообщал о себе, что в университете «занимался с особенной любовью химией под руководством профессора А. М. Бутлерова» [7, с. 323]. Он вспоминал Бутлерова как «крайне гуманного и от всей души любившего молодежь наставника, успевшего не только возбудить интерес и увлечь своих слушателей, но и внушить им искреннюю любовь к своим занятиям» [15]. При всем том Бутлеров в 1861—1862 гг. не мог отметить никаких интересных для науки результатов А. М. Зайцева [16, с. 360]. А финал был таков, что Зайцев 2-й вновь отстал

от Зайцева 1-го в том смысле, что был выпущен в июне 1862 г. [17] из университета со званием действительного студента*. Его право на степень кандидата было признано – это значит, что «средний вывод» (балл) по устным ответам и практическим работам был не ниже 4,5, а потому он располагал еще шестью месяцами для подачи диссертации. Но у него, очевидно, не было такого задела в работе, который позволил бы ему завершить диссертацию у Бутлерова. А без степени кандидата дальнейшего пути в науку в университете не было.

Почему все же талант Александра Михайловича, согреваемый любовью к химии, не раскрылся в студенческие годы? История науки знает немало примеров подобного «инкубационного периода». Но могло быть и другое. С. Н. Реформатский, касаясь последних лет учебы

В автобиографическом материале 1901 г., на который в 1904 г. сослался Н. П. Загоскин [7, с. 323], почему-то сообщалось, что Зайцев окончил университет со степенью кандидата, и это нашло отражение в ряде публикаций [9, 18, 19, 20].

10

А. М. Зайцева в университете, упомянул, что «к этому времени отец его умер, торговое дело было ликвидировано и имущество поделено между членами многочисленной семьи» [3, с. 1]. Сколько времени это тянулось, в какой мере отвлекало Александра Зайцева от учебы, мы не знаем. Сложная по составу семья, очевидно, распалась, и каждый должен был устраивать жизнь по-своему. «Доброго гения» М. В. Ляпунова в Казани уже не было. Но призвание к химии вполне созрело и побуждало А. М. Зайцева идти вперед по избранному пути.

Глава 2

Превращение в ученого

Как уже было сказано, А. М. Зайцев расстался с Казанским университетом, еще не имея степени кандидата. Так как он собирался стать ученым, то решил, что за рубежом сможет лучше подготовиться к этому и написать диссертацию. Работа у крупных западноевропейских ученых (и, как правило, не у одного) в их сравнительно хорошо оборудованных лабораториях широко практиковалась в те годы в среде русских химиков; особо успешно окончившие российские университеты зачастую направлялись туда, можно сказать, стажироваться на казенный счет. Так и Константин Зайцев, оставленный при университете, был немедленно послан за границу для совершенствования в химии, в основном аналитической. Больше всего он работал у Г. Кольбе в Марбурге [1, 2].

Александр Зайцев по возможности следовал его примеру. Командировки ему не полагалось, но средства, полученные по наследству, позволяли предпринять такую поездку. Выехав из России в июне 1862 г., А. М. Зайцев сразу направился в Лондон для обозрения бывшей тогда Всемирной выставки, а к ноябрю приехал в Германию и с начала нового семестра вступил в число студентов Марбургского университета (по-видимому, все же не на I курс). Там он пробыл 4 семестра, с осени 1864 по апрель 1865 г. работал в Париже, а затем вновь один семестр в Марбурге [3]. Н. Д. Зелинский в 1910 г. сообщал,

11

что Александр Зайцев, «будучи учеником и последователем идей Бутлерова... явился в лаборатории Западной Европы с определенным химическим мировоззрением» [4]. На деле же молодой химик слушал лекции Кольбе, штудировал его учебник «Ausführliches Lehrbuch der Chemie» и более поздние статьи. Вскоре он вообразил, что уже способен написать диссертацию «Теоретические взгляды Кольбе на рациональную конституцию органических соединений и их связь с неорганическими».

В феврале 1863 г. рукопись [5] поступила через деканат юридического факультета к Бутлерову. На обложке есть его надпись: «Читал А. Бутлеров и возвратил 16 апреля. Отзыв представлю особо». Расписались в прочтении также некоторые члены Совета факультета. Отзыв Бутлерова нам найти не удалось, но все ясно из нескольких десятков его пометок и замечаний на самой рукописи.

А. М. Зайцев был уверен, что учение Кольбе и его новые (1861) открытия «распространяют большой свет на начала химических соединений и доставляют фундаментальное доказательство справедливости взгляда Кольбе на рациональный состав...» ряда алифатических соединений. Он обещал «привести как можно более факты, подтверждающие справедливость какого-нибудь отдельного его (Кольбе) взгляда» [5, л. 17, с об.]. Пометки Бутлерова, зачастую необычно едкие, вскрывают ошибочность и бездоказательность многих утверждений Зайцева.

Как видно, Зайцев заранее не договорился с Бутлеровым о теме диссертации, о подходе к ее разработке. Он не сопоставил взгляды Кольбе и Бутлерова и даже в заглавие диссертации внес не удовлетворяющий этого последнего термин «конституция органических соединений». Поэтому и там, где Зайцев, коснувшись работы А. П. Бородина «Исследование химического строения ги– дробензамида и амарина» (1858), высказал мысль, что гидробензамид «есть истинный диамин, это, вероятно, происходит от положения его атомов» (5, л. 69 об.), Бутлеров лишь иронически отметил: «Ведь Кольбе отвергает возможность определения räumliche Lagerung* атомов».

Как могло случиться, что А. М. Зайцев к началу 1863 г. еще не знал всей глубины бутлеровского учения и написал работу во славу Кольбе? Анализируя канди-

Räumliche Lagerung (нем.) – пространственное расположение.

датскую диссертацию Марковникова, его биографы заключают, что к моменту ее подачи (7 октября 1860 г.) «Бутлеров еще не пришел к идеям химического строения» [6]. Могло быть так, что А. М. Зайцев прослушал курс его лекций в 1860 г., позднее их не посещал, не знал о знаменитом докладе Бутлерова в Шпейере 19 октября 1861 г. и об отразившей его статье [7], опубликованной в 1862 г. в Казани. Но это и приводит нас к мысли, что А. М. Зайцев тогда еще не был близким учеником Бутлерова и переоценил свои силы, взяв тему теоретического характера. Неудивительно поэтому, что Бутлеров забраковал его ученический опыт.

Следует сказать, что Бутлеров еще в 1862 г. указывал, что Кольбе «не может вполне освободиться от влияния идей... теперь уже устаревающих» [8], но не отрицал многих его заслуг.

А. М. Зайцев не покинул в 1863 г. Марбург. Он стал разрабатывать новую тему и в августе 1864 г. смог представить (прислать) в Казанский университет диссертацию «Диамидосалициловая кислота и некоторые ее

13

соединения с кислотами» [9]. Это всецело экспериментальная работа. Диссертанту удалось не все им намеченное, но Бутлеров был на этот раз вполне удовлетворен.

Отзыв А. М. Бутлерова исключал возражения, «коллоквиум» (собеседование по работе) сочли необязательным, и 24 сентября 1864 г. Совет факультета решил направить диссертацию в Совет университета с ходатайством об утверждении А. М. Зайцева в искомой степени [10]. Через месяц он был утвержден кандидатом наук; долгожданное событие совершилось.

Тем временем А. М. Зайцев переехал в Париж, где с августа 1864 г. стал работать в лаборатории Медицинской школы у профессора А. Вюрца. У него работал ранее и Бутлеров, и по ходатайству последнего Вюрц был в 1865 г. наряду с Кольбе избран почетным членом Казанского университета [И]. В мае 1865 г. Зайцев вернулся в Марбург, где закончил свою работу «О новом ряде органических сернистых соединений». Кольбе в том же году перешел на кафедру в Лейпциг, а А. М. Зайцев в сентябре вернулся в Казань. В 1865 г. вышли в свет в немецком химическом журнале три его статьи (и одна из работ была опубликована также во Франции), а последняя из зарубежных его работ – наиболее ценная – увидела свет в Германии в 1866 г.

В Казани А. М. Зайцев смог работать у Бутлерова только «в качестве частного лица», т. е. бесплатно (но также и без оплаты труда профессора, как это приходилось делать за рубежом). Бутлеров был в расцвете своего таланта, Зайцев уже творчески воспринимал его учение, и Бутлеров решил ввести его в состав своей кафедры. 27 сентября 1865 г. он адресовал юридическому факультету очень обстоятельное ходатайство [12] следующего содержания:

«Кандидат нашего Университета А. М. Зайцев (2-й), известный факультету с отличной стороны, провел за границей три года, занимаясь изучением химии в лучших лабораториях (Кольбе в Марбурге, Вюрца в Париже). Доказательством занятий Г Господина] Зайцева служат его самостоятельные исследования, изложенные в журнале «Annal[en] d[er] Chem[ie] u[nd] Pharmacie, a также в Comptes rendus, Bulletin de la Société chimique de Paris в статьях Ueber die Diamidosalicylsäure, Ueber die Einwirkung von cyansaurem auf Monochloressigaether, Ueber eine neue Reihe

14

der organischen Schwefelverbindungen. Результаты, полученные Г. Зайцевым и заключающиеся в последней из названных статей, представляют в особенности значительный научный интерес.

Ныне Г. Зайцев, возвратившись сюда, желал бы продолжать свои научные занятия, но, употребив незначительные средства свои на проживание за границей, он поставлен в необходимость заботиться прежде всего о материальной обстановке. Так как не имеется в виду при Университете свободной штатной должности, заняв которую Г. Зайцев мог остаться верным избранной им науке, то ему предстоит необходимость отыскивать другой род деятельности, дающей материальное обеспечение, но отнимающей возможность занятий химией, для которых необходимы довольно значительные средства.

Считая долгом своим заботиться о том, чтоб лицо, заявившее себя в науке с таким успехом, как это сделал Г. Зайцев, было сохранено для нее, я решился просить ходатайства факультета относительно выдачи Г. Зайцеву пособия от Университета и представляю по этому поводу следующие соображения. – На просьбу об оставлении при Университете кандидата Г[осподина] Попова с выделением ему ежегодного содержания от Министерства Народного Просвещения Министерство отвечало отказом за неимением сумм в настоящее время, но едва ли можно сомневаться, что Министерство, как скоро будут в виду средства, не затруднится употребить некоторую часть их для оставления молодых людей при Университетах.

Между тем Г. Попов представлен мною к определению в должность Хранителя Музея с прикомандированием к химической лаборатории, и если, как я надеюсь, определение это состоится, то Г. Попов не будет нуждаться более в пособии от Министерства Народного Просвещения. Вместо Попова может быть таким образом рекомендован, при первой возможности, Г. Зайцев. Впредь же до этого времени кажется мне возможным ассигновать Г. Зайцеву пособие из специальных средств Университета*, примерно в размере содержания, получаемого Хранителями (музеев. – А. К.). В самом деле, не зависимо от того, что в нынешнем году, при большом числе поступивших в Университет, специальные средства возрастут —из средств этих должны еще сделаться свободными 900 руб., которые выделялись ежегодно гг. Матвееву, Адамюку и Миодушевскому. Я полагаю, что, обходившись в продолжении двух лет без упомянутых 900 руб., Уни-

Специальные средства складывались из денег, вносимых студентами за слушание лекций.

15

верситет не найдет невозможным пожертвовать еще на некоторое время частью этой суммы для того, чтобы дать возможность остаться на научном поприще лицу, которое уже зарекомендовало себя и само того желает.

Профессор химии А. Бутлеров».

Мы привели этот документ полностью, так как он еще никогда не публиковался и ярко характеризует, насколько высоко стал Бутлеров уже осенью 1865 г. ценить

А. М. Зайцева.

Однако только в феврале 1866 г. появилась возможность ввести его в штат университета, и Бутлеров немедленно этим воспользовался. В представлении, адресованном физико-математическому факультету*, он писал: «Несколько месяцев тому назад я имел случай обратить внимание факультета на кандидата нашего университета

А. М. Зайцева 2-го и просил об оставлении его при университете. Хотя г. Зайцев 2-й по своим успешным научным занятиям здесь и за границей, плодом которых было несколько самостоятельных исследований, и заслуживал вполне такого оставления, но недостаток денежных средств университета помешал осуществлению моего ходатайства. Так как по новому штату университету положено 6 лаборантов и только 3 из этих мест заняты ныне, а на 1866 год ассигновано полное жалованье по штату всем 6 лаборантам, то решаюсь ходатайствовать перед факультетом об определении г. Зайцева лаборантом, с назначением в этой должности к одной из университетских лабораторий, напр[имер] к агрономической. Этим определением г. Зайцеву 2-му будет доставлена возможность остаться верным научному поприщу, на которое он вступил с таким успехом, а университет удержит при себе молодого и достойного ученого» [11, с. 38]. Факультет, одобрив представление Бутлерова, направил соответствующее ходатайство в Совет университета, и 5 апреля 1866 г. состоялось назначение [14].

С 1864/65 учебного года камеральное отделение было ликвидировано. Преподавание химических дисциплин было сконцентрировано на физико-математическом факультете [13].

16

Глава 3

От лаборанта до профессора

В апреле 1866 г. А. М. Зайцев стал в университете лаборантом, и успех его был более значительным, чем может показаться. Во-первых, лаборант того времени – это в современном понимании почти ассистент. Во-вторых, Бутлеров устроил его лаборантом агрономической лаборатории, тогда как соответствующая кафедра еще только числилась в штатном расписании – некому было ею заведовать *.

У факультета было, правда, намерение поручить молодому лаборанту А. М. Зайцеву ведение занятий по агрономической химии, но затем его, как это, несомненно, предвидел Бутлеров, всецело прикомандировали к химической лаборатории. Там он вел с 1867 г. обязательные уже для естественников и медиков занятия по качественному (неорганическому) анализу (заменив в этом К. М. Зайцева) [2] и продолжал исследовать органические сернистые соединения.

Высокая оценка его трудов Бутлеровым позволяла думать и о достижении степени магистра химии. Но А. М. Зайцев был кандидатом камеральных наук, и эту трудность могла устранить только степень доктора философии зарубежного университета. Зайцев послал в Лейпцигский университет в качестве диссертации свою статью, опубликованную в Германии в 1866 г., и ему благодаря поддержке Кольбе заочно присвоили искомую степень [3].

В начале 1866 г. Бутлеров вошел в Совет университета с обширным донесением [3, с. 40—43], в котором ясно дал понять, что он считает необоснованными всякие сомнения в том, «могут ли кандидаты камеральных наук Казанского университета считаться достаточно подготовленными для того, чтобы сделаться учеными-химиками и приобретать ученые степени по этой науке...». На примере случившегося с А. М. Зайцевым он отмечал несправедливость положения, при котором этот последний «по

* С осени 1868 г. нашли только преподавателя для курса агрономической химии (но не заведующего кафедрой). Им стал приват-доцент Г. И. Рудинский, одно время работавший в лаборатории А. М. Бутлерова [1].

2 А. С. Ключевич, Г. В. Быков 17

обстоятельствам, не находящимся в связи с его знаниями и учеными трудами, легко мог бы быть и лишен возможности получить степень доктора в иностранном университете»*. Однако и теперь «право г. Зайцева 2-го поставлено в зависимость от усмотрения факультета...».

Далее Бутлеров счел нужным сообщить Совету университета, что «г. А. Зайцев 2-й окончил курс в 1862 году и, еще не представив диссертации на степень кандидата, отправился за границу на собственный счет, без пособия со стороны университета. Там он провел около 3-х лет, посвящая время, по собственному желанию, усовершенствованию по части химии и химическим исследованиям в лабораториях Kolbe и Вюрца.

Результаты его работ во время пребывания за границей изложены в следующих напечатанных статьях: 1) о диамидосалициловой кислоте, 2) о действии цианокислого калия на однохлороуксусный эфир, 3) об окисях тиоэфиров, представляющих новый род сернистых органических соединений. По первому из этих трудов г. А. Зайцев 2-й приобрел степень кандидата в Казанском университете, а последняя работа удостоена Лейпцигским университетом степени доктора. Возвратясь в Казань, он в прошлом и текущем академических годах продолжал в химической лаборатории свои исследования над сернистыми соединениями и пришел к открытию окиси сернистого мэфила [метила] и ее основных свойств, а также к открытию мэфилсульфона и окиси сернистого эфила [этила], не достававших для полного параллелизма ряда мэфильных сернистых соединений с эфиль– ными. Результаты эти, вместе с описаниями некоторых других опытов, изложены г. Зайцевым 2-м в особой статье и заметке, которые печатаются в настоящее время в Ученых Записках Казанского университета. В текущем академическом году г. Зайцев 2-й, руководя в химической лаборатории аналитическими занятиями студентов, доказал успешностью этого руководства способности свои как руководителя». Завершая свое донесение, Бутлеров отметил, что «пример г. г. Морковникова ** и А. Зайцева до-

* После присвоения А. М. Зайцеву степени доктора в Германии стали предъявлять более жесткие требования к диссертациям.

** При поступлении в университет, по паспорту, он был именно Морковниковым, позднее добился исправления на «Марковни– ков». Бутлеров не всегда об этом помнил.

называет на деле возможность для кандидата камеральных наук сделаться хорошим химиком, с успехом разрабатывающим науку», а в заключение сказал, что Зайцев 1-й смог сам получить разрешение сдавать экзамены на степень магистра химии, теперь «представилось бы справедливым и возможным то изъятие, которое сделано для Зайцева 1-го, распространить на г. Зайцева 2-го...». Разрешение было дано.

В мае 1868 г. Бутлеров был избран профессором Петербургского университета, министр дал согласие на его перевод в октябре, а переехал он в Петербург лишь в январе 1869 г. А. М. Зайцев объяснял эту задержку тем, что «по ходатайству факультета и Совета Казанского университета А [лександр] М [ихайлович] был оставлен в Казани до 31 декабря для окончания начатого им в первое полугодие курса» [4]. Но известно также, что попечитель Казанского учебного округа просил министерство о такой отсрочке, чтобы Бутлеров «мог спокойно передать кафедру и лабораторию в Казани своему преемнику Мар– ковникову» [5]. Марковников уже отвечал за кафедру

19

2*

химии в течение десятимесячного пребывания Бутлерова за границей и частично замещал его, когда тот, вернувшись, ограничился чтением специального курса. Однако только 19 ноября 1868 г. декан факультета Больцани официально предложил Марковникову принять от лаборанта Ломана химическую лабораторию [6]. Весьма вероятно, что хотели выиграть время, чтобы не сделать Марковникова единоличным преемником Бутлерова.

Научный авторитет Марковникова был уже неоспорим и признан, но, очевидно, имелись соображения и другого рода. Общий объем работы был для него очень велик, тем более что он готовил докторскую диссертацию. Еще большее значение для многих членов Совета университета (а на факультете – его декана) имели прогрессивные взгляды Марковникова и его характер. Биографы не скрывают, что Марковников «был остер и резок на язык, что при его вспыльчивой и увлекающейся натуре приводило не раз к ненужным столкновениям» [7]. Признано также, что в оценки им отдельных личностей «вносится иногда много субъективного и к ним следует относиться критически» [8]. Бутлеров знал это – он называл Марковникова то «спорщиком», то «большим спорщиком» [8, с. 226, 263], так что в целом многое препятствовало замещению Бутлерова одним Марковнико– вым [9].

Серьезно мог рассматриваться вопрос о выдающемся ученике Бутлерова А. Н. Попове, которого Бутлеров прочил к подготовке в магистры, когда он еще не закончил университет. Кандидатская диссертация Попова «По поводу сродства углеродного пая» (1865) имела большое научное значение и была высоко оценена Бутлеровым. Попова назначили хранителем музея [3, с. 38, 48], а через год он стал лаборантом фармацевтической лаборатории на медицинском факультете. Завершая магистерскую диссертацию на кафедре химии под руководством Марковникова, он мог рассчитывать на его поддержку. Но Попов был болезненным человеком с трудным характером.