Текст книги "Гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств"

Автор книги: А. Корсунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

В VII–VIII веках рето-романское население уже в значительной степени ассимилировалось. Поэтому в алеманнских законах оно почти не упоминается. В текстах, относящихся к периоду начиная с VII века, важная роль отведена христианской церкви с ее правами и зависимыми людьми; она обладает привилегиями, и закон в первую очередь охраняет ее особое положение.

В середине VI века в источниках впервые упоминаются бавары. Происхождение их спорно, возможно, что они пришли из Богемии. Сначала они поселились между реками Лех и Инн, а к концу VI века продвинулись к Эннсу, который и стал границей между ними и аварами. Судьба провинций Норик Прибрежный и Норик Внутренний оказалась схожа с судьбой провинции Реция II. В IV веке пограничные отряды I легиона Норика располагались в кастелах на Дунае. Дунайский флот нес охрану на реке. Однако к концу IV века, когда племенные союзы вандалов, квадов и маркоманнов стали опустошать расположенные недалеко по Дунаю области провинцию Паннония I, а в 395 году разрушили находящиеся там крепости Карнунтум и Виндобона, господство Рима в Норике пошатнулось. Стилихону удалось, правда, в 396 году в известной степени закрыть границу и даже использовать маркоманнов для ее защиты, однако в 401 году вандалы напали вновь и разрушили ряд норикских городов, в том числе один из центров провинции – Лавриак. Они, правда, были оттеснены Стилихоном, но вскоре после этого Норику стал угрожать Радагайс со своими готами.

Словом, Норик превратился в постоянную головную боль для Рима, и когда в 408 году Аларих в переговорах с императором Гонорием потребовал уступить ему Норик, он ссылался на то, что эта провинция уже не имеет для Рима особого значения и доставляет ему больше проблем, чем пользы. Тем не менее Гонорий не удовлетворил требование Алариха.

В 433 году Норик стал пограничной областью с соседним королевством гуннов. И пока Западная империя находилась в дружественных отношениях с гуннами и гунны видели свою основную цель в опустошительных набегах на территорию Восточной империи, власть Западной империи в Норике была прочна. Однако как только отношения с гуннами ухудшились и Аттила в 451 году на пути в Галлию разграбил Норик, события здесь приняли характер, который нам известен из жития монаха Северина, написанного Евгиппом, настоятелем монастыря в окрестностях Неаполя, куда эвакуировалась часть населения Норика. Вероятно, именно тогда – при переходе гуннов через Норик – были разрушены римские кастелы под Цвентендорфом на Дунае и город Овилава.

Северин прибыл из Восточной Римской империи в Норик примерно в 453–454 годах, действовал в различных местах этой пограничной провинции, но преимущественно в Маутерне на Дунае, и умер 8 января 482 года в тамошнем монастыре. Его житие – важный исторический источник для суждения о хозяйственном и политическом положении Норика во второй половине V века. Регулярных римских войск там больше не было, города могли защищать лишь вооруженные отряды горожан и немногочисленные рассеянные вспомогательные войска. Города на Дунае претерпевали постоянные набеги германских племен или уже находились в зависимости от них и платили им дань. При этом текст жития показывает, что связь с Италией еще сохранялась и продолжали существовать, хотя и ограниченные, торговые отношения.

Алеманны, герулы, ругии, тюринги и готы то вместе, то по очереди вторгались на территорию Норика, опустошали местность за пределами городов, нападали и на города и уводили в плен жителей. Во многих городах оставались германские отряды в качестве «защитников», однако эта зашита часто ощущалась как тяжелое бремя, так как за нее приходилось платить – и немало.

В таких условиях хозяйственная жизнь не могла развиваться. По Инну и Дунаю шла, правда, приносящая известную выгоду торговля продуктами питания, которые перевозились на речных судах. Торговцы оливковым маслом прибывали в дунайские города даже тогда, когда те уже находились под властью ругиев. Существовали еженедельные рынки на границе, которые посещались и германцами, и римлянами.

Из всех германских племен в наиболее тесных отношениях с Западной империей находились ругии; римские купцы придавали большое значение возможности получить от ругиев право вести торговлю в подвластных им областях. Император Майориан даже заключил с ругиями договор о дружбе. Ругии пользовались этим, чтобы усилить свое влияние в Норике. Римские поселения также извлекали из этого выгоду. Король ругиев Флакцитей до самой смерти в 475 году находился в дружественных отношениях с римлянами. Его преемник Фелетей (Фева) продолжал сначала эту политику; однако позже под влиянием императора Восточной Римской империи Зенона вступил в борьбу с новым властителем Италии Одоакром, был взят им в плен и в 487 году казнен. Сын Фелетея Фридрих, желая отомстить за отца, собрал ругиев для похода на Одоакра, но был им разбит и бежал к остготам. Когда король остготов Теодорих в 488 году выступил против Одоакра, Фридерих с остатками войска ругиев явился в Италию вместе с ним. Позднее, когда в 493 году король остготов убил Одоакра, он оправдывал свой поступок местью за казнь Фелетея.

В таких условиях жизнь в Норике романского населения превратилась в сущий кошмар, и в 488 году произошло его массовое переселение в Италию; в Норике остались, вероятно, лишь очень немногие. После этого Норик составил часть королевства остготов; позже сюда переселились славянские племена и смешались с остатками романского населения.

Житие Северина описывает преимущественно городскую жизнь в Норике во второй половине V века. Сельское хозяйство, основа существования всех античных городов, было главным занятием жителей и здесь. При этом города все больше превращались в убежища для населения сельской округи, страдавшего от бесконечных набегов варваров. Муниципальная жизнь приходила в упадок, церковь и монастыри, хотя и не были уполномочены на это государственной властью, все чаще брали на себя функции, которые раньше выполняли курии. Города продолжали существовать вне западноримской государственной системы, претерпевая множество изменений.

Падение на Дунае римского господства стало с момента появления книги Ласло Варади «Последний век Паннонии (376–476)» предметом живой, подчас острой полемики. Если прежде исследователи в целом принимали точку зрения Андраша Алфёльди^[41], согласно которой конец IV века был и концом римского господства в Паннонии, то Варади пришел к выводу, что римское господство и римские поселения в Паннонии существовали вплоть до падения Западной Римской империи. Многие вопросы остаются спорными, так как римское господство нельзя отождествлять с наличием римских поселений. С другой стороны, выявление опорных пунктов гуннов в провинциях Паннонии не обязательно должно означать конец римского господства, так как гунны могли быть поселены там и в качестве римских вспомогательных отрядов и федератов. Вероятнее предположить, что по аналогии с положением в Норике и Реции, в Паннонии римский образ жизни исчезал постепенно, причем хозяйственный уровень варварских поселений постепенно приближался к позднеримскому. Что же касается конца римского господства в Паннонии, то его следует скорее отнести к V веку.

Среди народов, которые под натиском гуннов Баламбера просили империю разрешить им поселиться на ее территории, были наряду с вестготами также остготы и аланы, к которым присоединились несколько гуннских союзов, по каким-либо причинам отделившихся от основной массы племени. Вестготы во главе с Фритигерном получили разрешение пересечь Дунай, а другая их группа во главе с Атанарихом направилась в область Южных Карпат. Остготы, аланы и гунны под командой Сафракса и Алатея перешли Дунай, не дожидаясь разрешения римлян. Для противодействия их продвижению в 376 году из Паннонии были стянуты войска. В 379 году мы уже обнаруживаем группу Сафракса и Алатея в качестве римских федератов в провинциях Паннония II и Савия. Они поставляли вспомогательные отряды и императору Феодосию в его борьбе с узурпаторами Максимом и Евгением.

Однако для населения Паннонии эти федераты были неудобными и обременительными сожителями; они грабили сельское население, а города находились как бы в состоянии «хронической» осады. К тому же в 395 году в провинцию Паннония I вторглись и варвары извне.

К 400 году «союз» между живущими в Паннонии остготами, аланами, гуннами и Римом был расторгнут, и здесь остались только контингенты гуннов. В два последующих десятилетия гунны расселились в Паннонии II, а пограничные отряды аланов – в Валерии. В Паннонии II, по-видимому, осели потомки гуннов, сражавшихся под командованием Сафракса и Алатея, которым места для поселений предоставил император Грациан. Около 434 года к ним прибавились новые массы гуннов. Видимо, гунны были в это время в Паннонии почти полноправными хозяевами.

Правда, в 455 году Рим, воспользовавшись крушением государства Аттилы, в правление императора Авита восстановил здесь свою власть. Но единственная польза, которую Авит извлек из этого, была вербовка большого числа наемников из гуннов. О господстве римлян в Паннонии уже не могло быть и речи. В течение 547–552 годов Паннонию с помощью Восточной Римской империи заняли лангобарды, которые позже, в 568 году, уступили ее аварам, а сами направились в Италию.

Г лава 9

Завоевание франками Северной Галлии

Возникновение и развитие Франкского королевства

до середины VI века

В третьей четверти III века северные и северо-восточные области Галлии подвергались опустошительным набегам племенных союзов германцев. Особенно сильно грабили франки и алеманны галльские области в 275 и 276 годах. В те годы многие города Галлии стали строить стены для защиты от нападений германцев.

Последовавшее после кризиса III века в результате реформ Диоклетиана и Константина укрепление римского государства создало и в Северной и Северо-Восточной Галлии условия для экономического расцвета, который можно проследить до середины IV века. Этому расцвету способствовало, в частности, и поселение на запустевших землях Северной Галлии пленных германских крестьян в качестве лэтов. Так называли социально зависимых военнообязанных крестьян, которые жили замкнутыми поселениями на землях, предоставленных им императором или его доверенным лицом. Они были прикреплены к земле и не имели права уходить с нее. Обычно им предоставлялись брошенные и запустевшие пашни. Лэты происходили из германцев, кельтов или сарматов, причем германцы составляли среди них большинство.

Германские лэты (преимущественно франки, хамавы и фризы) обнаруживаются в конце III века в областях нервиев, треверов, амбианов, белловацеров, трикассеров и лингонов, то есть в округах Белгики и Лугдунской Галлии. Хозяйство на землях, обработанных германскими крестьянами, процветало; поля были возделаны, амбары полны зерна; повинности лэтов обеспечивали потребности римской армии и городского населения. Возможно, тогдашние панегиристы преувеличивали в своих прославлениях благополучие сельских местностей, но хозяйственный расцвет Галлии с конца III века подтверждается и археологическими данными.

Обе некогда большие провинции Белгика и Лугдунская Галлия были в ходе реформ Диоклетиана разделены. Область между верхним течением Луары и Сомы с городами Лугдунум (Лионом), Аугустодунум (Отен) образовали провинцию Лугдунская Галлия I. Примыкающая к ней территория между Луарой и Марной с парижским бассейном – провинцию Лугдунская Галлия IV. К ней примыкала провинция Лугдунская Галлия II, расположенная на нижнем течении Сены от морского побережья до начала полуострова Бретань, которая в позднее античное время еще именовалась Арморика. Значительными городами этой провинции были Констанция (Кутанс) и Ротомагус (Руан). Сама Бретань вплоть до нижнего течения Луары образовала с городом Туронес (Тур) провинцию Лугдунская Галлия III. Таким образом, из прежней одной провинции возникли четыре новые.

Белгика была также разделена. Восточная ее часть с городами Аугуста Треворум (Трир) и Диводур (Мец) стала провинцией Белгика I. К западу и северо-западу простиралась провинция Белгика II с главным городом Реми (Реймс). На Нижнем Рейне была образована провинция Германия II с главным городом Колония Агриппина (Кельн) и важными пограничными пунктами Новезиум (Нейс), Гельдуба (Геллеп), Бонна (Бонн) и Риомагус (Ремаген). К этой провинции примыкала с юга провинция Германия I с главным городом Могонтиаком (Майнцем) и городами Конфлуэнтес (Кобленц), Бингиум (Бинген), Борбетомагус (Вормс), Немете (Шпейер) и Аргенторат (Страсбург). Простирающаяся далее к югу область между Женевским и Боденским озерами образовала отдельную провинцию под названием Максима Секванская с главным городом Везонтио (Безансон).

Северная Галлия имела исключительное значение в сельскохозяйственном отношении. Плотная сеть вилл покрывала почти всю ее территорию, за исключением поросших лесом гор. Виллы обычно располагались на середине невысоких склонов, защищавших их от холодных ветров; в непосредственной близости находилась вода. Таких вилл было особенно много вблизи римских дорог, каменоломен, песчаных или глиняных карьеров.

Грабительские набеги союзов германских дружин во второй половине III – середине IV века еще не оказывали длительного воздействия на сельское хозяйство галло-римлян. Правда, археологические раскопки обнаружили для этого периода множество вилл со следами пожаров и разрушений (особенно на северо-востоке), но, как правило, повреждения устранялись, и часто существование вилл можно проследить вплоть до первого десятилетия V века.

С развитием вилл в Северной Галлии распространилась система центуриации. Суть ее сводилась к разделению земли на квадратные центурии – большие земельные, которые, в свою очередь, делились на меньшие. Римская центурия имела площадь в 200 югеров, что составляет 50,5 гектара. В целом здесь обнаруживаются два типа земельной собственности: 1) городская земля, которая находится либо в индивидуальном, либо в совместном владении горожан, и 2) изъятое из городской территории крупное землевладение, ставшее императорской или частной земельной собственностью.

В IV веке в значительных городах Галлии, таких как Трир, Реймс, Санс и Тур, и в римско-германских городах Кельне и Майнце существовало крупное землевладение сенаторских фамилий. Правда, вследствие увеличивающейся военной слабости Западной империи некоторые крупные землевладельцы перебирались из Северной Галлии в Южную, где они надеялись на более спокойное существование, но пока это были единичные случаи. В первой половине V века, примерно до половины этого столетия, за укрепленной линией римских дорог вдоль городов Кельн – Тонгерен – Баве – Булонь римские порядки еще сохранялись.

Распространение вилл в Северной Галлии в значительной степени способствовало романизации этой области. Тем не менее приходилось принимать во внимание сильный этнический фактор местного кельтского населения. Из 23 городов Пикардии лишь Сен-Кантен, Валансьен и Бапом можно отнести к новым, основанным римлянами, городам, но и они, вероятно, были построены на местах прежних кельтских поселений. Впрочем, римский господствующий класс никогда не доходил в своем стремлении романизировать провинции до того, чтобы предоставить им в полном объеме также ius italicum^[42] со связанными с этим правом налоговыми привилегиями.

В последние годы IV века усилился процесс переселения городской аристократии в сельские владения, туда же перемещались роскошь и комфорт. Вокруг вилл возводились укрепления, порой это были довольно серьезные фортификационные сооружения со сторожевыми башнями. Большая вилла крупного землевладельца в ряде случаев становилась зародышем новой поместной деревни. Параллельно этому тогда же начался упадок города как политической и административной организации. Он проявлялся прежде всего в растущем разорении городских ремесленников и людей, занимающихся мелкими промыслами; это было следствием почти непереносимых налогов, большую часть которых высшие городские слои перекладывали на плебс, что, в свою очередь, вело к упадку товарно-денежных отношений.

И вот в этих условиях к началу V века возродилось крестьянское движение багаудов, которое уже однажды, в 283–286 годах, привело в ужас крупных землевладельцев Галлии. В одном сочинении говорится: «Несведущие в военном деле сельские жители стали стремиться к военному строю… крестьянин стал подражать пехотинцу, а сельский житель – враждебному варвару…» Галльская хроника под 435 годом сообщает: «Потусторонняя Галлия [Галлия по ту сторону Луары] отделилась от римского сообщества, в результате чего уже в начале [восстания] почти все галльские рабы перешли на сторону багаудов». В конце концов – далеко не с первой попытки – с багаудами римлянам удалось справиться. Во всяком случае, с середины V века источники о них больше не упоминают, но в свой вклад в расшатывание устоев римского общества они внесли. Не следует преуменьшать и их политическое значение; когда Аттила готовился к походу в Галлию, он, по ряду свидетельств, направил послов к тамошним багаудам, стремясь заручиться их поддержкой.

На вопрос о происхождении франков и первоначальном составе их племенного союза нельзя дать удовлетворительного ответа. С одной стороны, этот племенной союз был объединением частей или, вернее, осколков мелких племен, живших по правому берегу Рейна, с другой стороны, к франкам стремились примкнуть отделившиеся от своих племен объединения дружин мореходцев с побережья Северного моря, что им и удалось. В ранний период у франков не было даже единой строго определившейся власти, и вплоть до V века еще сохранялись названия отдельных племен.

В римских источниках впервые слово «франки» встречается в связи с событиями, которые произошли в начале второй половины III века. Однако возникновение этого племенного союза и первые проявления его активности по отношению к Римской империи, вероятно, следует отодвинуть по крайней мере на два десятилетия назад. В 231 году расквартированный в Бонне I легион Минервы победил на Нижнем Рейне германских пришельцев, имя которых не называется. Можно предположить, что это было первое столкновение с возникающим племенным союзом франков.

В 50-х годах III века полчища франков прошли по Галлии и Испании, подвергая их разграблению; они уничтожили город Тарракон, захватили корабли и перебрались на них в Северную Африку. Там они напали на город Тетуан на марокканском побережье. Очевидно, воины, захватившие в 259 году крепость Нидербибер близ Нейвида у северного края Верхнегерманско-ретийского лимеса, также были франками.

Однако франки выступали по отношению к Римской империи не только как враги, но и как союзники. Начиная с правления в Галлии отделившегося от центральной власти узурпатора Постума (259–268), в римских войсках встречаются франкские вспомогательные отряды.

В 275 и 276 годах франки вновь вторглись в Галлию. Император Проб победил их и оттеснил обратно за Рейн. Часть захваченных Пробом франкских пленных были поселены у Черного моря. Около 280 года они захватили несколько кораблей и морским путем через Гибралтарский пролив вернулись на родину, по пути грабя побережья Малой Азии, Греции, Ливии и Сицилии.

Между 279 и 281 годом франки вторглись в Кельн, где стоял рейнский флот римлян, и сожгли корабли. Живущие в области устья Рейна франки (как предполагают, это предшественники салических франков) опустошали, часто вместе с саксами, берега Галлии и Британии. Караузий, командир римского флота в Ла-Манше, нанес им поражение, но тут же, признавая их воинские качества, принял на службу. С помощью франков он и его преемник защищали в 286–296 годах государство бриттов. В эти же годы франки, живущие на Среднем Рейне, снова напали на области Северной Галлии вдоль линии Кельн – Баве. Впервые имя племенного князя, возглавлявшего франкское войско, известно нам из сообщений о римском походе 288 года против франков императора Максимиана. Это Геннобауд, которого Максимиан заставил подчиниться. В 294–295 годах цезарь Констанций Хлор прогнал франков из области батавов.

Создание домината временно консолидировало военную силу империи. Когда вскоре после прихода к власти Константина I несколько франкских дружин во главе с их племенными князьями Аскарием и Мерогайзом вторглись на римскую территорию, Константин взял их в плен и велел бросить на растерзание диким зверям на арене в Трире. Он усилил флот на Рейне и заложил на правом берегу Рейна против Кельна кастел Дивитиа (Дейц). Между 310 и 321 годом римские полководцы совершили несколько походов против франков, после чего в течение двух десятилетий нападения франков на рейнскую границу прекратились. При этом Константин принимал в свою армию значительно больше франкских наемников, чем это делалось раньше. Франки и алеманны занимали высокие командные посты в римской армии.

Тут важно подчеркнуть, что сначала целью набегов франков и алеманнов на Римскую Германию и Галлию не было заполучить новые земли и создать на них свои поселения; они вполне удовлетворялись добычей. В то время у франков еще не было постоянной королевской власти, во главе их стоял вождь-конунг, избиравшийся порой на время военного предприятия.

Но с середины IV века ситуация стала существенно меняться. Теперь, вторгаясь в области левого берега Рейна и проникая вглубь Галлии, франки и алеманны стремились осесть на захваченных территориях. Но эти попытки не увенчались успехом. С другой стороны, часть франков получили земельные владения в Галлии в качестве федератов. Это способствовало углублению экономических и социальных противоречий в их племенном союзе и ускорило разложение у них родоплеменного строя.

Рейнская граница оказалась ослабленной в результате событий 350 года, когда римский военачальник в Галлии Магн Магненций, захватив власть и объявив себя императором (350–353), отозвал войска с Рейна, дабы иметь достаточно сил против Констанция II. Франк по происхождению, Магненций – первый узурпатор, чье германское происхождение твердо установлено.

Пока Констанций боролся с Магненцием, франки разрушили ряд римских крепостей на Нижнем Рейне и вновь захватили территорию батавов в устье Рейна, откуда их раньше изгнал Констанций Хлор. Лишь в 355 году Риму удалось благодаря военачальнику Сильвану, франку на римской службе, достигнуть частичных успехов в районе Кельна. Однако Сильван был заподозрен в стремлении узурпировать власть и по приказу Констанция II в том же году убит.

Заметим, что франки на римской службе и франки, пребывающие в своем племенном сообществе, не ощущали общих интересов. В свое время провозглашенный в Лионе императором некий Прокул, потерпев поражение от императора Проба, бежал к франкам и доказывал им, что он по происхождению франк. Но франки не приняли это во внимание и выдали его Пробу. Сильван, по сообщению Аммиана Марцеллина, узнав, что император замышляет убить его, тоже будто бы намеревался довериться франкам, но потом передумал, поскольку его убедили, «что франки, чьим сородичем он был, убьют его или выдадут за вознаграждение Риму».

С правления императора Констанция II представители германской знати стали занимать высшие военные посты. Но если Констанций отдавал преимущество германцам але-маннского происхождения, то при его преемнике Юлиане на первый план вышли военачальники франкского происхождения. Такие имена, как Невитта, Дагелайф, Аринтеус, Меробауд, Рихомер, Бауто и Арбогаст, встречаются среди командиров, иногда достигавших и должности консула. Военный предводитель среднерейнских франков Маллобауд при Констанции II занял должность comes domesticorum^[43], а в 378 году руководил походом императора Грациана против алеманнов, вторгшихся в Эльзас.

Все эти полководцы вошли в состав господствующего класса Западной империи и имели доступ в сенаторское сословие. Знаменитый полководец конца IV – начала V века Стилихон, вандал по происхождению, был женат на племяннице императора Феодосия I, состоял опекуном малолетнего императора Гонория, а позже стал его тестем. И вот что важно: римские полководцы германского происхождения полностью отождествляли свою деятельность с политикой господствующего класса Западной империи и будто бы вовсе не помнили о своих корнях.

В 458 году в панегирике императору Майориану Аполлинарий Сидоний описывает франков следующим образом: «С макушки их рыжеватые волосы падают на лоб, а обнаженный затылок сияет, потеряв свой покров. У них светлые глаза серо-голубого оттенка. Они чисто выбриты и вместо бороды носят редкие усы, за которыми прилежно ухаживают, расчесывая их гребнем. Тесная одежда облегает стройное тело мужчин; одежда высоко подобрана, настолько, что видны колени, широкий пояс охватывает их узкую талию. Они развлекаются тем, что бросают двулезвенные топоры на большое расстояние, заранее предрекая, где они упадут, размахивают своими щитами, прыжками опережают брошенные ими копья, чтобы таким образом первыми достигнуть врага. Их любовь к войне возникает уже в юном возрасте. Если они оказываются побежденными в результате превосходящих сил врага или неблагоприятной местности, то падают жертвой смерти, а не страха. Пока они не побеждены, они стоят непоколебимо, и их мужество длится едва ли не дольше, чем их жизнь».

Хотя в общем и целом эта характеристика франков скорее положительна, тем не менее во введении к своему описанию Сидоний называет их monstra – чудовищами. Сочинители IV века подчеркивают в первую очередь дикость франков, и даже Сальвиан из Массилии, чьи суждения о германцах в общем благоприятны, называет франков вероломными и лживыми.

В письме, написанном в 469 году, Сидоний описывает одежду и свиту сына франкского короля Сигисмера, который посетил своего будущего тестя, бургундского короля, в его дворце в Лионе. «Впереди него шла лошадь в праздничной сбруе; другие лошади, нагруженные блестящими драгоценностями, шли впереди него и за ним. Но прекраснейшим зрелищем являлся сам молодой принц, выступавший среди своих слуг в багряном плаще и сияющей золотом белой шелковой тунике, причем его тщательно расчесанные волосы, его розовые щеки и белая кожа соответствовали краскам богатого одеяния. Что же касается свиты, его сопровождавших, то они способны нагнать страх даже в мирное время. Их ноги покрыты до щиколоток шнуровкой обуви из меха; колени, икры и бедра обнажены; на них тесно прилегающая пестрая одежда; высоко подобранная, она едва достигает голых колен; рукава покрывают только верхнюю часть рук. Их зеленые плащи обшиты темно-красной каймой. Их мечи свисают на ремнях с плеч, прижатые к талии, охваченной кожаным поясом, украшенным гвоздями. Такое оснащение украшает и защищает их одновременно. В правой руке они держат пики с крючьями и метательные топоры; левая рука защищена щитом; блеск щитов – по краям они белые, а середина их золотистая – свидетельствует как о богатстве, так и о пристрастиях их владельцев».

К середине IV века франки окрепли, обрели военный опыт; у них возникли и развивались новые социальные отношения. Можно заключить, что образовались два прочных союза франков, которые в некоем центростремительном движении впитывали в себя другие группы: салические франки по ту сторону устья Рейна, граничившие в области Майна с хаттами и бургундами, и франки, которых впоследствии каролингские источники называли рипуариями. Уже с конца III века выявляются два географически различимых франкских центра. Это, во-первых, insula Batavorum («острова Батавов») в устье Рейна и область Токсандрия между Нижним Маасом и Нижней Шельдой и, во-вторых, правый берег Рейна между Липпой, Руром и Зигом. Процесс захвата земель из этих областей происходил в разном темпе. Салические франки оказались более активными: около 410 года они продвинулись из Токсандрии до Турне, а может быть и до Теруана, между 450 и 460 годом захватили Камбре и вскоре после этого достигли Соммы, где до 486 года граничили с осколком империи – областью, во главе которой стоял римский военачальник Сиагрий; сам себя он и после гибели империи продолжал считать наместником, а франки называли «королем римлян». Среднерейнские франки владели до конца IV века областью кугернов, из которой римляне ушли; однако позднее, в первой половине V века, заняли римские владения на левом берегу Рейна. Около 470 года они заняли долину Мозеля, где оставалось еще значительное романское население.

Знаменательно, что такой важный источник о размещении войск, как Notitia dignitatum, не называет никаких римских пограничных войск в провинции Germania II, то есть на Нижнем Рейне. Здесь охрану границы к началу V века несли франкские федераты, в обязанность которых входило, с одной стороны, контролировать, действия алеманнов и бургундов на южной границе Германии II (в конце 406 года они пытались остановить, защищая римские интересы, переход вандалов, аланов и свевов через Рейн), а с другой – охранять укрепления дороги вдоль линии Кельн – Баве – Булонь.

Еще до того как франки и другие германцы осели в долинах Мозеля, Мааса, Рейна и Шельды, пышные виллы и дворы крупных землевладельцев запустели. Крупные землевладельцы Кельна и Трира начали покидать свои города и быстро переселяться на юг.

Конечно, не все галло-римское население ушло из земель Рейна и Мозеля и из области между Маасом, Шельдой и Соммой. Люди, принадлежащие к высшим слоям общества, спасались при приближении франков бегством, но ремесленники, мелкие крестьяне, арендаторы и мелкие торговцы оставались. В течение некоторого времени на занятой франками территории параллельно существовали две структуры: остатки галло-римских отношений с пережитками рабства и разлагающееся франкское родоплеменное общество. Обычно франкские крестьяне селились в стороне от галло-римлян. Их деревни возникали часто вблизи брошенных римских вилл.

В 20-х годах V века резиденция одного из мелких вождей салических франков Хлодио (или Хлойо) находилась близ Диспаргума – вероятно, в Юго-Восточной Бельгии. Этот Хлодио, как сообщает Григорий Турский, отвоевал у римлян Камбре и отодвинул франкскую границу до Соммы. Произошло все это, впрочем, тогда, когда Аэция, знаменитого полководца Западной империи, уже не было в живых. После убийства Аэция среднерейнские франки взяли в 456 году Майнц, а в 459 году Кельн; затем они захватили ряд областей по нижнему течению Мааса и Мозеля. Около 475 года франки окончательно осели в области Мозеля. Постепенно, начиная с V века, для области, занятой франками по среднему и нижнему течению Рейна, вошло в обиход название Francia rinensis – Рейнская Франкия.