Текст книги "Семь. Гордыня (СИ)"

Автор книги: А. Морале

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Нужно больше продавать, расширять рынки сбыта, провести рекламную компанию, модернизировать оборудование и…

– А деньги где на это всё брать?

– У вашего отца разве нет денег? – удивлённо похлопал глазками Виктор Андреевич.

– Ты такой смешной, обсосок! – хмыкнул я. – Завод мой, отец умыл руки и сказал разбираться с этим всем самому.

– Можно взять у него кредит, я же не говорю о безвозмездном даре. Лет через пять мы его погасим, я уверен.

Вместо обеда сегодня я пришёл к нему в кабинет, заранее позвонив и попросив отпустить секретаршу на долгий перерыв, дабы она не срисовала мою физиономию и не задалась вопросом – что делает обычный работник склада в кабинете её шефа.

И вот теперь я сидел в кабинете директора в широком кресле напротив его рабочего стола и слушал то, что знал и без него – на всё нужны деньги. Хотя, нет никакой гарантии, что деньги вытащат этот завод из той задницы, в которой он давно и глубоко сидит. Проще построить новый, чем пытаться восстановить этот. Да уж, вывод неутешительный.

– Ну как вам идея, Алексей Михайлович? – закончил Виктор Андреевич свою проникновенную речь, которую я слушал одним ухом, параллельно кивая головой с умным видом.

– Ничего так…

– Правда? – обрадовался он.

– Угу. Если бы её придумала хромая, тупая и слепая свинья. А так, идея дерьмо! Я же сказал – денег нет и не будет.

– Но, – директор недоумённо похлопал глазками, – я могу составить план выхода из кризиса, постепенное наращивание объёмов производства… Вернее, он у меня давно составлен, я неоднократно отправлял его вашему отцу.

– Я видел эти планы.

– Правда?

– Правда. И это полная туфта. Половина из того, что ты написал – устарело, как говно мамонта. А вторая половина требует серьёзных денежных вливаний.

– Но без денег…

– Заткнись, а! Заладил одну и ту же пластинку – деньги, деньги, дайте мне денег! Теперь понятно, почему ты стал воровать, вместо того, чтобы работать, – я задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла, вздохнул и посмотрел на часы. Пора возвращаться на работу. – Ладно, я ещё подумаю, посижу за компьютером на выходном, пересмотрю отчётность и ещё разок взгляну на твои грандиозные планы. Буду у тебя в понедельник – обсудим всё. И выдай ребятам аванс сегодня. Пусть порадуются, а то что-то настроение у людей какое-то подавленное.

Остаток рабочего дня прошёл буднично: инвентаризация на складе, уборка, небольшая перестановка и прочая мелочь. Я даже забыл о нашем с братишкой небольшом ночном приключении. В конце смены на телефоны сотрудников пришло оповещение о зачислении аванса, и вся молодёжь нашего цеха дружно двинулась отмечать конец рабочей недели в кафе через дорогу.

Я не стал отбиваться от коллектива, влился в компанию, в которой меня уже хорошо знали, и пошёл вместе с ребятами. Что ни говори, а молодые парни и девчонки, ещё не зачерствевшие от рутины, серости и бесперспективной работы, показывали себя на рабочих местах очень даже ничего – старались, суетились, наводили порядки, стояли за станками и редко прохлаждались. В отличие от старожилов, которые тупо просиживали штаны от звонка до звонка и в основном только эксплуатировали молодых – подай, принеси, сделай то…

Так и подмывало уволить всех старше тридцати и набрать молодых, голодных, дерзких и резвых. Неплохая мысль, кстати. Только нужно подумать, что я могу предложить молодёжи, кроме перспективы маячившего на горизонте банкротства завода месяца через три и вышвыривания всех сотрудников на улицу без выходного пособия.

Мы завалились в самое обычное городское недорогое кафе, чем-то напоминающее мне нашу армейскую столовку, сдвинули несколько столов вместе, под недовольное ворчание официанток, скинулись деньгами и закупили провизией. ПП во всей красе: орешки, чипсы, пиво парням, сладкие алкогольные напитки с соком или пузырьками девчонкам. Было весело. Болтовня, шутки, истории, дружеские подколки, промывание косточек начальству, директору и даже хозяевам завода – Гордеевым.

Три часа пролетели как пять минут. Мы познакомились ближе, в простой непринуждённой обстановке, я запомнил почти все их имена и подружился с двумя симпатичными девчонками. Неплохие ребята – молодые, счастливые, весёлые, шумные. Костя, Ярик, Димон, Ростик, Сашка, Янка, Снежанка и Ленка… И ещё человек пять, имена которых я успел подзабыть. Все молодые, чуть старше меня.

Ленка мне сразу не понравилась. Ещё с самого первого моего рабочего дня на заводе она постоянно командовала мной, словно я тупая рабочая сила – то подай, это принеси, то не так, это неправильно. Ни пожалуйста, ни спасибо, ни даже привет или пока. Разговаривала сквозь зубы, обходясь минимум слов, и делала вид, будто я не существую. Сучка! Остальные ребята тоже порядком терпели от Ленки, но с ними она хотя бы общалась. Сомнительное счастье, если честно.

Слишком она была наглая, заносчивая и вредная. Наверное, в этом всё дело. Училась в каком-то элитном университете и считала себя если не королевой, то принцессой точно. А уж смотреть на новенького со склада и общаться с ним – было явно ниже её достоинства. А может, это из-за того, что её напечатали в ежегодном заводском календаре. Возомнила себя звездой!

Но парни упорно подбивали к Ленке клинья – симпатичная, и даже явный перебор с косметикой ничуть не делал её хуже, а придавал девушке какую-то необычную, кукольную красоту. Добавить к этому синий джинсовый комбез, на пару размеров больше, и короткую белую маечку на голенькое тельце – и все мужские особи завода, начиная от зелёного стажёра и заканчивая седым охранником на вахте, сходили с ума и пускали слюни на дерзкую красотку. Мелкая, стройная, симпатичная, спортивная, яркая пигалица. Гоняет на погрузчике по цеху как сумасшедшая, на перерыве любит дунуть за углом сигаретку с характерным запахом, угостить ребят и потом хихикать с ними без особого повода.

По слухам, никто из парней так и не смог залезть к ней в трусики. Никто, кроме Сашки. Санёк каким-то чудом добился взаимности, как поговаривали остальные отвергнутые ухажёры, только потому, что у него была своя однушка в центре, и он всегда знал, где взять немного веселящей травки.

И сегодняшний отдых никак не изменили и не исправил наши с ней отношения. За весь вечер я не услышал от неё ни одного слова в свой адрес, хотя мы и сидели рядом, плечом к плечу. Вернее, спиной к плечу – Ленка демонстративно сидела вполоборота и поворачивалась лишь для того, чтобы молча подсунуть мне очередную бутылку пива, которую не могла открыть самостоятельно. Откуда такая надменность или неприязнь – непонятно. И меня это, почему-то, жутко бесило. Нет, к неприязни, зависти и ненависти я привык, сталкивался с этим постоянно, но там хоть была причина. А здесь – нет.

– Лен. А ты чего такая стерва? – не выдержал я, открыв ей очередную бутылку и задержав её ненадолго в своей руке. – Я тебе не нравлюсь как личность, или где-то дорогу перешёл?

– Не люблю тех, кто работает руками, – пожала она плечиками, сжала губки и протянула свою холёную ручку с ярко-алым маникюром, чтобы забрать у меня своё пиво. – А ещё нищих, тупых, бесперспективных. Прости, ничего личного. Просто, у меня на вас аллергия.

– А твой Сашка? Или у вас любовь с большой буквы?

– Может и любовь, – Лена сделала глоток из бутылки и впервые за весь вечер повернулась ко мне. – Тебе-то какое дело?

– А может и квартира в центре, да?

– Да! И что? – равнодушно пожала она плечами. – Каждый приспосабливается в этом мире, как может. Да и нам весело вместе, мы как друзья, только ещё и спим иногда вместе, для релакса, и чтобы не забивать себе мозги поиском случайных партнёров на стороне. Так проще.

– Сашка это знает? – кивнул я на влюблённо смотрящего на свою «подругу» Александра, сидевшего с другой стороны стола и не слышавшего нашего разговора.

– Да мне плевать, – она снова повернулась ко мне спиной, демонстрируя превышенный лимит сказанных в мою сторону слов, и принялась тарахтеть о чём-то с подругой.

– Ясно… – пробормотал я задумчиво, сделал глоток из своей бутылки и закинул в рот горсть солёных орешков.

– Да уж, не повезло тебе, парень, – похлопал меня по плечу Ярик, сидевший слева от меня. – Три месяца ждать первую зарплату.

– Три? Почему три? Мне обещали в конце этого месяца, – наигранно возмутился я.

– Ну да, конечно. Держи карман шире. Три месяца и это в лучшем случае.

– А сами почему работаете, раз такие задержки?

– А куда ещё идти? – Ярик пожал плечами, похрустел чипсами, облизал пальцы и тяжело вздохнул. – Или ты думаешь, у нас в городе прям огромный выбор высокооплачиваемых вакансий? Тут хоть платят, с задержками, кусками, но платят.

К нашему разговору присоединились остальные ребята, и я услышал несколько душещипательных историй о поисках работы, мошенниках, кидалах и рекрутинговых конторах, которые на самом деле ничего никому ещё не нашли, а только выдуривают у наивных соискателей деньги за свои услуги. Среднему рабочему классу в нашем городе живётся не сладко.

– А в честь чего нам аванс выдали, кстати? Знает кто-то? – подала голосок Снежанка, умненькая светловолосая девушка с ярко накрашенными фиолетовой помадой губками.

– Наверное, Марина Анатольевна подсуетилась, – выдал версию кто-то из парней.

– Маринка молодец! – похвалила начальницу за глаза Снежана. – А ещё, она обещала нам премию по итогам квартала выдать. Я лично видела бумаги.

– Премию? – удивился Ярик. – За что, интересно?

– А то не за что!

– Не, с этим не поспоришь, конечно! В нашем цеху самое маленькое количество брака и возвратов продукции…

– А ещё, у нас не воруют, так как у остальных…

– И Маринка Анатольевна обещала списать часть некондиции по лимиту брака, мы как раз вкладываемся в три процента.

– А так разве можно?

– Ей виднее! – нравоучительно произнесла Снежанка. – Но остальные начальники отделов ничего не списывают, я слышала. Всё вешают на сотрудников.

– Да уж.

– А вы на неё жалуетесь! – сердито посопела Снежана.

– Эй! Кто жалуется-то⁈

– Да! Точно не мы!

– А чего она тогда ругается с Семёновым постоянно? Из-за нас!

– Потому что он козёл и давно хочет её уволить. Или трахнуть!

– Или трахнуть, а потом уволить!

– Точно! Наша Маринка ему давно как кость в горле.

Домой я вернулся поздно. А ведь в таких посиделках можно подчерпнуть кучу информации, не всегда полезной, конечно, но по крупицам, по чуть-чуть. Что я и делал – пил мало, а больше слушал и запоминал.

Ребята погнали веселиться дальше, а я сделал вид, что у меня дела, я устал, у меня кошка рожает, мне срочно нужно бежать, и поехал домой. Да и дела у меня действительно были, тут я почти не лукавил.

Домой я доехал без приключений, принял душ, достал из бара холодную бутылку пива, включил компьютер и сел за отчётность и планирование, занырнув в это всё с головой всерьёз и надолго. Неблагодарное это дело…

– Как дела на работе, сын? – донесся голос отца у меня за спиной.

Я мельком глянул на часы, потянулся и потёр уставшие глаза. Два часа работы за компьютером пролетели незаметно.

– Потихоньку, – ответил я и повернулся в кресле лицом к стоящему посреди моей комнаты отцу. Когда уже эта семейка научится не нарушать личные границы или хотя бы стучаться в двери?

– Ещё не обанкротил свою контору?

– Ещё нет, отец. Прости.

– Ну-ну, – хмыкнул он. – Я слышал, ты там работаешь обычным подсобником.

– Откуда столь ценная информация? – удивился я.

– У меня везде есть глаза и уши.

Понятно. Хотя, в этом я ни на секунду не сомневался.

– Ну и свинью ты мне подсунул, если честно, – с укором произнёс я, покачав головой. – Ты надеешься, я смогу вытащить из задницы этот убогий завод?

– На самом деле, нет. Уволь всех, распродай остатки оборудования и начни что-то новое. Так будет проще. Этот завод мне не нужен, а тебе и подавно. Вернее, нужен был раньше, теперь уже нет.

– Зачем тогда было передавать его мне?

– Я не мог продать или закрыть его ещё десять лет – это жёстко прописано в договоре. Не могу уволить или сократить сотрудников сверх установленного лимита, не могу снизить им зарплату. Да и вкладывать в него миллиарды тоже нет особого желания. А вот подарить наследнику, которого такие ограничения не сдерживают – проще простого. Адвокаты ушлые существа – нашли лазейку. Всё просто, сын.

– Понятно, – разочарованно вздохнул я. – А я ведь искал в этом какой-то сакральный, тайный смысл. Какое-то испытание или подвох. Всё оказалось проще.

– Угу.

– Обидно. А что со слухами про секретный подземный цех?

– Да это и не слухи, вроде, – отец пожал плечами и оглядел мою комнату. – На глубине трёхсот метров под землёй есть цех, в котором раньше делали вооружение. Сейчас там всё уже устарело и покрылось ржавчиной, наверняка. Это если ушлый директор не растащил остатки и не распродал их на металлолом. Попроси Андреича, он тебе всё покажет и проведёт экскурсию.

Я спускался туда разок, думал сделать себе там убежище или склад на чёрный день, но мне не понравилось – сырость, воздух, пахнущий ржавчиной, плесень, да и слишком много людей о нём знает. Для секретного бункера он не годится. Ладно, решать тебе. Но я бы не возился с заводом на твоём месте. Всё, что можно выжать из него, выжали до тебя, – отец немного помолчал, но видя, что новых вопросов нет, решил оставить меня переваривать полученную информацию в одиночестве. – Спокойной ночи, сын!

– Спокойной ночи…

Отец ушёл, а я всё сидел за своим рабочим столом и тупо пялился в монитор. Отчётность меня убивала. Нет, цифры и порядок я всегда любил, но… Но то, что у меня выходило сейчас, мне совсем не нравилось. Завод работал в минус, и с этим сложно было что-то сделать. Не сказал бы, что я очень удивлён этим, тем более, кто только не говорил мне об этом. Но из-за своего природного упрямства, привычки идти наперекор и делать всё назло другим, я не мог это так просто бросить.

На каждый заработанный рубль мы тратили три. Расходы в два-три раза выше доходов, и с этим нужно срочно что-то решать. Деньги утекали рекой. Вроде, всё выглядело просто – взял материал, произвёл востребованную продукцию, отгрузил, продал в два раза дороже, получил прибыль, распределил. И вуаля – ты в плюсе!

Ну да. Коммунальные платежи, гарантийные случаи, брак, возвраты, текущие закупки и ремонты… Как вообще можно этим заниматься в плюс? Непонятно. А ведь ещё есть зарплаты сотрудникам, износ оборудования, кражи… Сука!

Пора принимать какие-то решения, тянуть дальше кота за мошонку некогда. И начну я с увольнений. Не самое умное решение, но самое очевидное. За эту неделю я повидал достаточно дармоедов, которые тупо протирали штаны, не принося никакой пользы. Да, это нас не спасёт, но нахрена мне и дальше кормить тех, кто тянет деньги из моего кармана? Пусть валят на все четыре стороны, пускай ищут себе новую работу, на которой также будут пропёрдывать штаны и просто отсиживать от звонка до звонка! Где угодно, только не у меня. Я кивнул своим мыслям, выключил компьютер и лёг спать.

Понедельник выдался продуктивным. Я взвесил все «за» и «против» и с утра пораньше уже сидел в кресле в кабинете Семёнова. Откладывать на потом не было никакого желания, хотелось решать всё быстро – ковать железо, пока оно горячо.

– Смотри, в цеху чайников работает сорок человек… – проговорил я, тыкая под нос хозяину кабинета загодя распечатанные мною списки. – Я погулял там пару дней, из сорока человек на своих рабочих местах только двадцать. Где остальные?

– Больничные, отпуска… – принялся перечислять директор завода, клацая по клавиатуре старенького компьютера и изучая данные на мониторе. – Уход за ребёнком, направление в санаторий…

– Серьёзно? Мы ещё и санатории оплачиваем? – я покачал головой. – Ладно. Из оставшихся двадцати там реально работает максимум десять, остальные постоянно пьют печеньки с чаем и лясы точат на складе, у них там что-то типа сборного пункта – камер нет, надзора нет, стоит столик, кофейный аппарат, сливки и сладости. Они такие сраки себе уже отожрали, что скоро нужно будет заказывать специальные стулья.

– Что я могу сделать? Пить чай и кофе не запрещено.

– Они не работают. Увольняй их нахрен! Пусть останутся только те, кто будет и кто реально хочет работать.

– В смысле увольнять? – нахмурился Виктор Андреевич. – За что?

– Да мне насрать. Они не работают, – ещё раз повторил я. – Сокращай цех до десяти человек, плюс начальник цеха.

– Но… Но за что? По какой статье?

– Да там можно увольнять за что угодно. Нарушение корпоративной этики, разглашение коммерческой тайны, воровство, саботаж – выбирай любой повод. Не мне тебе рассказывать, – я протянул Семёнову несколько листов. – Вот списки, я уже всё приготовил, тебе осталось настрочить приказ и подписать.

– Но… – он мельком пробежался взглядом по верхнему листу, вчитываясь в фамилии. – Смирнова я не могу уволить, у него трое детей.

– Серьёзно⁈ С каких пор любовь потрахаться и нелюбовь натянуть резинку на член, у нас является козырной картой против увольнения? Он трахается как кролик, а я плати за это со своего кармана? Если он так любит детей и хочет большую семью, то должен уметь позаботиться о них сам. Флаг ему в руки. Пусть заботится, только на за мой счёт. Как мне кажется, к таким наоборот должен быть спрос строже, вместо поблажек. Может, он тогда головой будет думать, а не головкой. Хотя, это вряд ли.

– А Васнецова чем вам не угодила? – пожевав губами, вычленил он ещё одну знакомую фамилию из списка. – Она ценный сотрудник, и работает у нас уже лет десять.

– В чём её ценность? В том, что ты ей пару раз присунул? Вместо работы она сидит в столовке два часа и два часа на перекурах. Ты посмотри на её отметки отлучений с рабочего места. Перекуры каждые десять-пятнадцать минут. Серьезно? Нельзя потерпеть до конца смены?

– Может, выговор? Дадим человеку второй шанс. Нельзя же вот так без предупреждения…

– Нахера⁈ – устало вздохнул я. – Нахера мне оплачивать из своего кармана её второй шанс? Кто она мне? Мать, сестра? Нахер пусть идёт! Пусть ищет второй шанс в другом месте.

– Ладно, – согласился Виктор Андреевич и перелистнул страницу. – Ого! А здесь вы по инвалидам решили пройтись, Алексей Михайлович? Они-то чем вам не угодили? Вы, наверное, не знаете, но за инвалидов мы имеем солидную налоговую скидку, их нельзя трогать.

– У нас есть достаточно инвалидов для налоговых льгот. Лишних за борт. У нас не благотворительная организация. Дальше…

– Ну с инвалидами это явный перебор! – перебил меня директор. – Это же социально незащищённые слои.

– Ты идиот⁈ Пусть их защищает их государство.

– Нет! – упрямо помотал головой мой оппонент. – Я категорически несогласен с этим!

– Ты действительно идиот, – вздохнул я ещё раз. Эта утренняя дыхательная гимнастика мне уже порядком надоела. – Ладно, включи логику. Сколько у нас инвалидов?

– Пятьдесят три человека, – не задумываясь, тут же выпалил мне Семёнов.

– Хорошо. Если мы не уволим сегодня тридцать, через три месяца выгоним на улицу всех. Завод закроется нахрен. У нас нет выбора. Воспринимай это, словно ты спасаешь двадцать три, а не выгоняешь тридцать. У монеты две стороны.

– Ну если так, – недовольно проворчал он, отложив список в сторону. – Спорить с вами бесполезно, как я понял. Но для протокола, мне не нравятся ваши методы, Алексей Михайлович.

– В жопу себе засунь свои протоколы! Когда ты воровал у этих инвалидов и задерживал им зарплаты, тебя это не особо беспокоило.

– Я воровал не у них, – поморщился мой директор.

– Да твоё мнение я и не спрашивал, если честно. Твоё дело – подписывать бумаги и транслировать мои распоряжения. Действуй. Увольняй.

– А сами что же? Не хотите марать руки?

– Да нет. Уволил бы с удовольствием, но не хочу нарушать свою легенду. Я ещё немного поработаю обычным рабочим. Мне нужно понять, как всё функционирует изнутри. Так проще.

– Алексей Михайлович… – замялся Виктор Андреевич, поёрзал в своём кресле и, выпрямившись, сел ровнее. – Я ведь вернул всё, что был должен. Я бы хотел уволиться, если можно.

– Теперь нечего здесь делать, да? – хмыкнул я. – Не наворуешь?

– Я… Я не хочу иметь с семьёй Гордеевых какие-либо дела.

– Почему? Чем мы плохи?

– Я не вижу перспективы работы с вами. Все мои предложения вы отвергаете…

– Потому что они бредовые, – перебил я.

– Я не разделяю ваш методы. И если честно… Я вас боюсь. Ко мне приходили люди вашего отца и провели воспитательную беседу, как они сказали, – Семёнов едва заметно поморщился. – Хотя я и так обещал вам всё отдать и незачем было привлекать для этого своих мордоворотов.

– Нужно было думать об этом раньше, идиот.

– Пожалуйста. Отпустите меня… – он протянул мне лист бумаги. – Это моё заявление об уходе.

– Уже подыскиваю тебе замену. Как только найду, сообщу. А пока сиди на месте и выполняй распоряжения.

Я поднялся с кресла, развернулся и вышел из кабинета. Восемь часов – мне пора на работу.

Глава 11

Я выгрузил на стеллаж очередную партию готового товара и задумчиво облокотился подбородком на руль, прогоняя в уме всё, что я успел сделать здесь за это время.

Две недели пролетели довольно стремительно, и я даже стал привыкать к работе на складе днём, а по вечерам и ночам к возне с документацией. Работать руками и с цифрами мне всегда нравилось. Людей на заводе поубавилось в связи с сокращениями, но оставшиеся труженики начали работать усерднее. Задолженности по зарплате мы погасили из средств директора и из придерживаемых им же денег на банковских счетах. Вдобавок к этому, сделали субботу выходным днём, а оклад и бонусы подняли на четверть. Как ни странно, но рейтинг директора в глазах сотрудников немного подрос, несмотря на то, что его заслуги в этом нет ни капли. Смешно. Как мало людям нужно для счастья.

Мы перестали работать с поставщиками, снабжающих нас откровенным дерьмом, прервали сотрудничество с несколькими сетями, которые часто брали товар в долг, или как сказал Андреич – под реализацию, и очень редко и неохотно отдавали. Но зато систематически и стабильно обеспечивали нас браком, боем, некондицией, залежавшимся и потерявшим нормальный вид товаром. Нахрена нам такие клиенты тире партнёры – непонятно. Лучше делать меньше, но лучше, качественнее и без нервотрёпки. Завоевать весь рынок мы ещё успеем. Ну или не успеем, но хуже уже точно не будет.

Работы предстоит ещё много, а дело двигалось маленьким, миллиметровыми шажочками. В плюс мы всё ещё не вышли, не такие уж глобальные изменения и инновация я внедрил. Но тех денег, что кинул на счёт отец, и что удалось сэкономить – по моим подсчётам должно теперь хватить не на три месяца, а месяцев на пять-шесть. Не густо, конечно, но банкротство откладывается как минимум на полгода.

Нужно либо привлекать капитал, как нудел Андреич, и менять здесь всё к чертям, либо придумать что-то эдакое… И кое-какая мысля на этот счёт у меня имелась. Найти бы время и спуститься в тот злополучный бункер для тщательного обследования, посмотреть, можно ли его приспособить для моих нужд или нет.

– Я разве не увольняла тебя? – раздался над моим ухом слегка удивлённый голос начальницы цеха Марины Анатольевны.

Я исподлобья глянул на стоящую надо мной Маринку и мотнул головой:

– Ну, раз я всё ещё работаю здесь, то скорее всего, нет.

Сегодня она выглядела как-то иначе. Нарядная, в белой рубашке, черных деловых брючках и туфлях на шпильке. Подкрашенные губки, строгие очки, дерзко распущенные волосы и лёгкий аромат дорогих духов. Такой запах я слыхал от Лизки, а она точно не будет брызгать на себя дешёвое фуфло.

Как я ни старался не попадаться ей на глаза, но ничего у меня не выходило. Она словно преследовала меня – постоянно придумывала мне какую-то работу, давала поручения и задания, а когда рабочих в цеху стало меньше, насела на меня с удвоенной силой. И что самое странное – она только сейчас вспомнила, что хотела уволить меня две недели назад?

Я вот одного не мог понять – почему именно я? Все сотрудники любят и боготворят её: «Наша Маринка справедливая», «Наша Маринка за нас горой», «Наша Маринка прислушивается к сотрудникам», «Наша Маринка обедает с нами за одним столом, как с равными». Я вот тоже обедаю со всеми – и что? Мне кажется, я её почти ненавижу, как и она меня. Вечно придирается ко мне, бросает подозрительные взгляды, словно я что-то украл или собираюсь украсть, и перепроверяет всё, что я ни делаю. Дважды. И пилит, пилит и пилит.

«Ты не так поставил!»

«Не туда!»

«Тебя кто на погрузчике учил работать, косорукий придурок!»

«Хватит прохлаждаться!»

«Ты почему ушел вчера и не доделал работу⁈ Не смей так больше делать, и не важно, закончился рабочий день или нет!»

Ребята уже начинали подшучивать надо мной, подогревая мою ненависть к начальнице.

– Кажется, Маринка к тебе неравнодушна, Лёх.

– У кого-то есть шанс продвинуться по карьерной лестнице! Нужно только вовремя подсуетиться.

– Только когда поднимешься наверх, нас не забудь.

– Бьёт, значит любит!

Три дня назад по цеху пошёл слух, что Маринку увольняют. Ребята заволновались, засуетились и запереживали. Особенно девчонки. Это было странно, в моих списках Маринки не было, и я к её увольнению, как ни странно, не имел никакого отношения.

– Не удивительно! – фыркнула вездесущая Снежана, когда мы почти всем цехом собрались на обеденный перерыв в столовой. – Только в нашей смене самые большие зарплаты. Маринка старается проводить нам все заслуженные премии, переработки и социалки.

– Я говорил с парнями из других цехов, там все переработки на общественных началах, – подтвердил Ярик. – И что самое странное, цех получает деньги за переработки, а сотрудники нет. Куда уходят деньги? Либо директору, либо начальникам цехов.

– Поэтому Марина Анатольевна с директором на ножах. Постоянно орёт у него в кабинете, спорит, ругается. Я столько раз лично это слышала!

– Догавкалась наша Маринка! И кто же вместо неё будет теперь?

– Да возьмут кого-то по знакомству, как всегда.

– Ой, ребятушки! Жопа нам! – сокрушённо покачала головой Снежана.

– А что, если мы вместе с Маринкой уйдём?

– Дура? Где ты работу найдёшь сейчас? Да и у нас только налаживаться всё началось. Долги выплатили…

– Ну конечно, налаживаться. Ходят слухи, что завод через пару месяцев закроется и объявит себя банкротом.

– Туфта это всё! Не стали бы они тогда долги по зарплате платить. Это деньги на ветер.

– Много ты знаешь!

– Да уж побольше тебя.

– Но Виктор Андреевич не может ведь просто так уволить Марину? – прервала разгорающуюся перепалку ребят Снежана. – Нужен официальный повод.

– Может. Триста человек уволил, а её не уволит? Держи карман шире! Две недели отработки, подыскать замену на её место, если ещё не нашли, и скатертью дорожка. Хорошо ещё, если не по волчьей статье уволит. А он может. Андреич мужик злопамятный!

– Шухер! – громко прошипела Снежана. – Анатольевна движется в нашу сторону…

С тех пор, уже как три дня, цех будоражит новость о скором увольнении нашей начальницы. Ребята то порываются уйти за ней, то устроить забастовку, то поговорить с директором, в надежде уговорить его не выгонять Зорькину.

– Так значит, я тебя не уволила, – задумчиво произнесла Марина Анатольевна у меня над ухом, выдернув меня из размышлений.

– Как видите, – пожал я плечами.

– Я знаю, кто ты… кто вы такой, Алексей, – выпалила моя начальница, сверля меня внимательным взглядом.

– Алекс, – на автомате поправил я, раздумывая над вариантами ответа.

– Хорошо, Алекс.

Привык я к этому прозвищу ещё с военки, как-никак с пятнадцати лет использовал его как позывной. Пацаны пользовались позывными попроще: Дед, Юджин, Радист, Немец, Снайпер, а мне просто нравилось сокращение от моего имени – Алекс.

– Да? И кто же я, по-твоему? – равнодушно поинтересовался я, откинувшись на сидушке погрузчика и наблюдая за реакцией и мимикой на лице Марины Анатольевны.

– Алексей Гордеев, младший сын Гордеева.

– Того самого? – удивлённо вскинул я брови.

– Того самого! – ехидно парировала Марина.

– Но у него, вроде, нет младшего сына, – задумчиво почесал я затылок. – Дочь младшая – есть, а сына нет.

– Ну да, конечно! – фыркнула она, совсем как девчонка.

– Чего ты хочешь?

Я решил не играть больше в прятки, уже всё понятно – она не блефует. Это объясняло её отношение ко мне все эти две недели – пазлик сложился. Не каждый день выпадает возможность покомандовать и поиздеваться над одним из Гордеевых, вот она и не удержалась. Хотя, у неё, выходит, такая возможность выпадала каждый день. Это даже немного забавно.

– Решила поделиться со мной догадкой? Или похвастаться, какая ты умная?

– Нет.

– Тогда что?

– Мы можем поужинать в хорошем ресторане? Ты и я, – вместо ответа задала она встречный вопрос. – Тогда я никому не скажу.

– Шантаж. М-м-м! Мой любимый способ манипулировать людьми.

– Прекращай! – поморщилась моя начальница. – Ты не Аль Пачино.

При чём здесь Аль Пачино, интересно?

– Ладно, – легко согласился. – Ужин так ужин. Но платишь ты, у меня нет денег.

– У Гордеевых нет денег⁈ – Марина высокомерно посмотрела на меня снизу вверх, сморщив свой лобик. – Смешно!

– Так бывает… Работники склада получают не очень много.

– Ладно, я поняла. Легенда… Хорошо, я выбираю ресторан и плачу. Сегодня в восемь подойдёт?

– Подойдёт. Только закажи отдельный столик, или лучше вип-комнату. Не люблю есть, когда на меня смотрят.

– А как же ты в нашей столовке ешь?

– Так то столовка. Мы же не в столовку с тобой идём, я надеюсь?

– Нет. Не в столовку, – вздохнула Марина. – Ладно, будет тебе отдельная комната.

Ого! Чего она от меня такого хочет, раз идёт на все условия. Даже стало интересно. Нужно было ещё ресторан подороже выбрать, но ладно, хватит с неё и этого. Даже как-то легче оттого, что меня наконец раскусили. Наконец, можно не прятать взгляд в пол и не строить из себя покорного, послушного мальчика. Эта роль мне немного надоела. Иногда так и хочется послать подальше всех начальников или дать кому-то в морду…

Задумавшись, я пробежался взглядом по фигурке Зорькиной. А она ничего так! Слегка за тридцать, фигуристая и грудастая, с пухлыми капризными губками и острыми скулами на лице. Не в моём вкусе, но очень и очень! А судя по выделяющимся под тоненькой рубашкой неровностям, и проколотому носику с аккуратным маленьким бриллиантиком в ноздре, у неё есть пирсинг и на сосках. Забавно.

– Интересно, каково это?

– Каково что? – нахмурилась Марина Анатольевна.

Кажется, последнюю мысль я произнёс вслух. Да уж!

– Нет, ничего… – хмыкнул я. – До встречи в восемь. Вышли мне название ресторана сообщением.

Я завёл погрузчик, круто развернул его на месте и тронулся в сторону склада. Интересно, чего она от меня хочет за своё молчание? Денег, поблажки рабочим, организовать профсоюз? Её ждёт разочарование – я не настолько сильно желаю остаться неузнанным, чтобы платить шантажистам за молчание. Да и работу «под прикрытием» уже можно сворачивать – я узнал достаточно и о заводе, и о его внутренней кухне.