Текст книги "Семь. Гордыня (СИ)"

Автор книги: А. Морале

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– А если попроще? – снова перебил я её. – Я своим разумом и так умею управлять.

– А если попроще…– София поморщилась. – Чтение мыслей и телепатия, способность передавать и принимать мысли, эмоции и образы на расстоянии, без вспомогательных средств и приборов. Способность влиять на разум других! Не просто влиять, мы можем управлять чужими мыслями, читать их, направлять в нужное русло. Мы усиливаем работу головного мозга настолько, что он становится способным на такие фокусы. Пока только на короткое время и не без последствий, но мы работаем над этим.

– Ты знаешь, я даже не удивлён. – хмыкнул я. – Ну над чем ещё могут работать такие как вы? Конечно же, над способом внушать людям свои мысли и вкладывать в их мозги те идеи, которые вам нужны.

– Ты утрируешь. – София поморщилась. – Мы делаем это совсем не для этого. Представь, что однажды все люди смогут общаться без слов, свободно читать мысли, передавать образы. Все будут как открытые книги – не нужно ничего скрывать, врать, обманывать. Никто не захочет убивать и совершать преступления, ведь это сразу станет известно другим. Люди выйдут на новую ступень эволюции.

– Утопия. – отмахнулся я, снова откинулся на подушку и уставился в потолок. – Я бы сказал, антиутопия. Найдутся те, кто не захочет открывать свой разум другим и показывать, что у него там происходит. Такие люди собьются в группы, придумают лозунг наподобие «Мы за чистый разум!», «Мы имеем право думать то, что хотим!» или «Руки прочь от наших мозгов!», не важно, и… Ну ты и сама знаешь, чем заканчивается подобное – пролитой кровью, тысячью, миллионами смертей.

– Возможно. А возможно и нет. – не стала спорить она. – Посмотрим, до этого ещё всё равно далеко. Но пока, эта технология будет только в нашем распоряжении и распоряжении твоего отца. Пусть подумает, что он сможет сделать с её помощью. Только… – матушка замялась. – Для полноты картины учитывай, технология ещё сырая, но думаю, в течении года мы её доработаем и доведём до ума. Сейчас полным ходом идёт построение компьютерных моделей и испытания.

– Насколько сырая? – сразу ухватился я за небрежно брошенные слова Иоанны.

– Мозг пользователя разрушается катастрофически быстро, слишком большая нагрузка на нейронные связи. – поморщилась она. – Но все расчёты и испытания показывают положительную динамику, можно не переживать. В ближайшее время мы всё исправим.

– Как же вы справляетесь сейчас с повреждениями мозга? – хмыкнул я, красочно представив десятки подопытных идиотов в подвалах монастыря.

– На данном этапе, обходимся регенерирующей сывороткой твоей сестры, так что все побочки нивелируются…

– Лиза дала вам свой препарат? – удивился я.

– Лиза нам очень сильно помогла. Это одна из причин, почему мы хотим сотрудничать только с вашей семьёй. И если честно, это было одно из её условий.

– Ясно. Интересно… А если отец откажется? Снова.

София помолчала и лишь тяжело вздохнула.

– Понятно… – прокомментировал я. Почему-то мне кажется, если отец узнает о Лизкиных делишках здесь, ничего хорошего этот монастырь не ждёт. – Так может рано об этом говорить? Подождите годик, доработайте всё, потом зайдёте с козырей. К чему такая спешка?

– Есть причины. – поморщилась настоятельница. – Чем раньше мы договоримся о сотрудничестве, тем лучше. А на счёт работоспособности не переживай, мы готовы показать результаты хоть сейчас. Завтра, вернее уже сегодня, можем провести демонстрацию.

– Демонстрацию? Мне? – удивился я. – Зачем?

– Хочу впечатлить и убедить тебя. А через тебя твоего отца. На словах одно, а увидеть вживую – это совсем иное.

– Хорошо… – я зевнул. – Договорились.

– Вот и отлично! Отдыхай, а я пока всё приготовлю. Если ты пообещаешь задержаться у нас ненадолго и не убегать сразу, ты многое увидишь.

– Теперь то уж точно задержусь. – мечтательно пообещал я. – Мне тут начинает нравиться…

– Губы не раскатывай! – нахмурилась матушка. – И то, что было ночью, выкинь из головы.

– Эй! Да я о природе и тишине, а не о том, что ты подумала, Сонь.

– Ну конечно… Всё, отдыхай, я отдам дам знать, когда мы будем готовы…

Матушка вышла из моей комнаты, прикрыв за собой дверь, а я повернулся на бок, поджал коленки, и, едва прикрыл глаза, мой мозг отключился…

Какая-то навязчивая мысль стучалась в мою черепную коробочку, пыталась сформироваться, оформиться, но так ничего у неё не вышло, а у меня не было сил разбираться с ней. Всё утром… Утром, на свежую голову, разложу всё по полочкам и разберусь…

Стук в дверь выдернул меня из объятий Морфея, я перепугано подскочил на кровати, огляделся, вспомнил, где я и что здесь делаю, и выдохнул. Это всего лишь женский монастырь… Взглянул на часы, отметил восемь утра, и тяжело вздохнул. Три часа сна. Маловато! Настойчивый стук в дверь повторился снова, и я, наконец, ответил:

– Да?

Кто там ещё приперся в такую рань?

– Алекс, у нас всё готово! – заглянула ко мне матушка Иоанна, выглядевшая свежо и бодро, будто проспала часов двенадцать, выспалась, отдохнула и где-то ещё по пути успела набраться сил. Как они это делают?

– Всё – это что именно? – не понимая, о чем речь, нахмурился я.

– Мы договаривались на демонстрацию… – напомнила она мне.

– Да. Точно…

– Давай собирайся и поедем.

– Поедем? Куда?

– Прокатимся на сельскую ярмарку, заскочим на базар ну и решим наши с тобой дела. Ну давай же, пошевеливайся! – поторопила меня настоятельница. – Жду тебя во дворе.

– Ладно, иду… – проворчал я и поднялся с кровати, ощущая себя так, словно всю ночь разгружал вагоны с углём.

Принял душ, закинул в себя завтрак, который каким-то образом очутился у меня на прикроватной тумбочке, переоделся в свежую одежду, и на секунду задумался, пока дожёвывал орешки с сухофруктами и запивал всё это горячим ароматным чаем. А не зря я всё-таки остался здесь с ночёвкой – ночка было на удивление интересной! А ведь я умудрился даже сохранить воспоминания о ней на своём телефоне.

Достал мобильник из кармана, открыл галерею, пробежался по папкам, заглянул в корзину и диспетчер, и тихонько выругался – вот же сучки! Мой аппарат был девственно чист. Нет, контакты и старые фото сохранились, но на этом всё. И у меня теперь даже нет рычага на матушку. Ни компромата, ни рычага, ни-че-го! Не то, чтобы он мне нужен был прямо сейчас, но какую-то картотеку иметь хотелось бы, тем более на людей, метящих в верхние эшелоны власти… Эх!

Как они это провернули, интересно? Вскрыли телефон и подчистили удалённо ещё ночью? Да уж… Хорошие у матушки спецы… специалистки. И почему я не догадался отправить снимки по почте или скопировать куда-то на удалённый сервер? Идиот, потому что…

Я спустился во двор, увидел матушку, стоящую возле жёлтенького микроавтобуса и приветливо машущую мне рукой, молча подошёл, забрался на заднее сидение, откинул голову на подголовник, опустил солнечные очки со лба и прикрыл глаза. Не знаю, куда мы направляемся, но если есть такая возможность, я, пожалуй, вздремну.

Микроавтобус ещё несколько раз качнуло, принимая новых пассажиров, хлопнула боковая дверь, за ней водительская, двигатель тихонько заурчал, и мы неспешно покатили по дороге подальше от монастыря…

Поспать не получилось. То ли амортизаторы были ни к чёрту, то ли водитель за рулём этого тарантаса был откровенным дерьмом… Минут через пять этой невыносимой тряски, я открыл глаза и огляделся.

О! Насчёт водителя я погорячился – за рулём сидела матушка, справно управляя этим зверем и вполне профессионально укладывая его в повороты извилистой дороги. А лицом ко мне, на диванчике напротив, сидели и с интересом разглядывали меня две молоденькие монашки. Увидев, что я открыл глаза и откровенно разглядываю их, одна из девушек не выдержала и чуть наклонившись ко мне, тихо поинтересовалась:

– Можно я тебя потрогаю? – прошептала она, робко протянув руку и коснувшись пальцами моего колена. – Никогда не трогала мужчин.

Ну да, конечно! Никогда не трогала она… Так я и поверил.

– А ну цыц там! – строго прикрикнула на своих послушниц матушка, и те тихо рассмеялись, переглянувшись между собой. – Алекс, не слушай их, они дурачатся!

– Ну матушка! – обиженно надула губки одна из монашек. – Такую забаву нам испортили…

– Нам ехать минут двадцать, так что знакомьтесь. – София на секунду обернулась к нам, отвернувшись от дороги, и у меня на миг встали волосы дыбом в одном интересном месте. С одной стороны сраный обрыв, с другой отвесная каменная скала, а она головой вертит. Я бы даже моргать боялся на её месте. – Это Марьяна и Есения. – поочерёдно кивнула она на монашек, и снова отвернулась, сосредоточившись на дороге.

Фух! Пронесло…

Марьяна – симпатичная молоденькая блондинка с косой почти до пояса, и Есения – брюнетка с широкими бёдрами и тонкой талией. Обоим девушкам не больше двадцати, мои ровесницы, и у обоих в глазах шаловливые бесенята. Да уж… Если они монашки – я точно папа римский! Или сейчас все монахини такие? Хрен их поймёшь! Но симпатичные, заразы! Не удивительно, что именно они любимицы матушки – и на базар с ними, и помолиться ночью в часовне… Именно эту парочку я застал сегодня ночью с повязками на глазах…

– Марьяна… – попробовал я имя блондинки на язык. – Где-то я тебя видел. А! Ты же мне снилась сегодня ночью. – хлопнул я себя по лбу.

– Не может быть такого! – лукаво парировала девушка, принимая правила игры.

– Может! В образе Евы – грациозная, красивая и немного не одетая… С чёрной повязкой на глазах…

– С чёрной? – уточнила девушка, украдкой переглянувшись с подружкой или сестрой, хрен знает, как они правильно называют друг дружку между собой.

– Угу. – подтвердил я.

– Хм… Это довольно странно… – девушка насупилась и ненадолго задумалась, нахмурив лобик…

Через двадцать минут мы въехали в городок. Маленький, скромный – одно– и двухэтажные дома, черепичные крыши, узкие улицы, брусчатка вместо асфальта. Минут пять поблукали переулками и выбрались на центральную, торговую площадь. Здесь уже было на что посмотреть, отличия от большого города просто колоссальны – село-селом! Телеги, лошади, коровы, старые ржавые пикапы и мотоциклы с колясками – такого раритета в городе не увидишь.

Одно странно – казалось бы, городок маленький, все живут одной большой дружной общиной, должны знать друг друга и кучковаться вместе, но нет. Люди какие-то неулыбчивые все, хмурые, озлобленные, недовольные, никто не здоровается, не общается, молча покупают, иногда ругаются, спорят, скандалят, и на этом всё. Товарно-рыночные отношения. Кто-то что-то пытается украсть, кто-то всунуть фальшивку, а кому-то откровенно бьют морду не отходя от кассы. Да уж…

Мы припарковали наш бусик на окраине площади, дружно выгрузились из него и пошли бродить по большому базару. Кто-то продаёт с машин, кто-то с телег, а кто-то, выкрикивая и зазывая к себе, привлекая либо самыми низкими ценами, либо самым лучшим качеством. Ну, насчёт цен и качества я бы поспорил…

Минут десять побродив между рядами и приценившись, Иоанна принялась затариваться продуктами. Едва заприметив матушку, торгаши расплывались в фальшивых улыбках и противно лебезили, но стоило подойти Марьянке или Сеньке, как улыбки становились искренними и приветливыми. Из-под прилавков сразу доставались каки-то заначки, явно качества получше, чем на витрине, цены падали в два-три раза, и торговцы спешили угодить, упаковать и донести покупки до машины. Интересно. Это так красота молоденьких и наивных на первый взгляд монашек влияла на людей, или что-то иное?

Машину мы забили быстро. Заполнили багажник корзинами, а что не поместилось, всунули между сидениями. Овощи, фрукты, молоко, творог, мясо, орехи, сухофрукты, соль, приправы…

– Мы же сюда не просто так скупиться приехали? – на всякий случай поинтересовался я, загрузив в автобус последний ящик с провизией и смахнув со лба выступившую испарину.

– Не просто. – хмыкнула настоятельница. – Девочки, продемонстрируйте Алексею, на что вы способны…

Глава 9

Монашки загадочно улыбнулись, кивнули, развернулись и двинулись в сторону шумной базарной толпы, иногда останавливаясь, заводя разговор со случайными прохожими, время от времени ненароком касаясь людей и стараясь подержать за руку или погладить по плечу…

– Что они делают? – поинтересовался я у Софии, облокотившись на капот желтого микроавтобуса.

– Работают… Потерпи, скоро сам всё поймёшь…

Результат я увидел уже минут через десять. Настроение людей как-то резко сменилось, из фальшивых добрячков они стали рассеянными, потерянными, грустными, задумчивыми. Кто-то начал жертвовать деньги, пытаясь всунуть мятые купюры монашкам, хотя те вежливо улыбались и отказывались, сколько бы им не предлагали. Одни пустили слезу, и принялись просить у служительниц церкви прощения и искупления, другие признавались в преступлениях полицейским, третьи в измене женам или мужьям, а кто-то просто обнимал своих детей, признаваясь им в любви и извиняясь перед ними за излишнюю строгость и требовательность. Несколько человек упали на колени, крестились и со слезами на глазах смотрели куда-то в небо. Да уж, зрелище не для слабонервных!

Девчонки вернулись минут через двадцать, запрыгнули на свои места в бусе и принялись тарахтеть о чём-то своём, женско-монашеском.

– Ну и что это было? – задумчиво поинтересовался я у матушки?

– Ничего такого. Внушили толпе совесть, которой у них отродясь не было, пристыдили немного, ну и так, по мелочи. Жалко, что нельзя ума добавить. – хмыкнула Иоанна. – Ты как? Тебя не задело?

– Не похоже. Как было плевать на всё, так и плевать до сих пор.

– Ну и отлично! На другое я и не рассчитывала, – улыбнулась она, – девочки уже хорошо наловчились управлять своими способностями. Могли внушить страх или ненависть, могли стравить эту толпу между собой и заставить поубивать друг друга. Или вынудить взять вилы в руки и идти в ратушу, чтобы скинуть с поста взяточника мера. Понимаешь к чему я веду?

– Понимаю… Интересная штука. И очень перспективная.

– Ну и отлично! – довольно кивнула настоятельница. – Тогда, поехали в монастырь.

Я запрыгнул на сидение, захлопнул дверь за собой, и наш автобус резво тронулся с места…

– Тебе не кажется, что влиять на умы людей, на свою паству, это немного неправильно? – задал я вопрос матушке, едва мы покинули этот не очень приятный городок.

– Точно тебя не задело? – нахмурилась она, обернувшись ко мне на секунду.

– Точно. Меня это интересует сугубо с научной и практической стороны. Интересно, как ты и церковь к этому всему относитесь и как оправдываете свои действия.

– Всё просто. Религия так и действует, в этом её смысл. Направлять, помогать искать правильный путь, указывать людям на ошибки. Они овцы – мы пастухи…

– Пастушки… – поправил я.

– Да. Только теперь это переходит на новый уровень. Демократия отжила своё… Посмотри, сколько воин развязала эта ваша сраная демократия и сколько жизней погубила.

– Как и религия. – не остался я в долгу.

– Не поспоришь. – хмыкнула София, снова обернувшись и посмотрев в мою сторону оценивающим взглядом. – Поэтому, давно пора менять тысячелетние устои общества. Решительно и очень радикально! Иначе никак.

– А напрямую твои подопечные могут воздействовать на человека? Более… – я задумался, подбирая подходящее слово. – Более точечно, целенаправленно, более радикально. Или только так, внушая какие-то настроения или чувства? Они могут ломать волю, копаться в мозгах, приказывать и подчинять себе?

– Могут. Конечно могут! – хмыкнула София. – Именно с этим мы и работаем, ты очень точно всё описал. – она снова на секунду обернулась ко мне, оценивающе взглянула, покачала головой и отвернулась, вернувшись к управлению авто. – Они могут приказать тебе выпрыгнуть сейчас из машины и сигануть с обрыва, например. И ты ничего с этим не сделаешь.

– Пожалуй, я воздержусь от этого эксперимента! – тут же отказался я, глядя на хищную улыбку блондинки, сидевшей напротив меня. – А что с побочками? Людям из толпы ничего не грозит после таких сеансов?

– Нет, на них это никак не отразится. А вот они… – матушка кивнул на двух притихших монашек. – Им достаётся каждый раз. Мозг работает на полную катушку, и чем больше нагрузки, тем больший ресурс вырабатывается. Девочки? – заботливо поинтересовалась София.

– Всё хорошо, матушка. Чувствуем себя хорошо. Мы не сильно напрягались, старались делать всё аккуратно.

– Вы мои умнички! – довольно похвалила настоятельница своих послушниц. – Ну вот, ты слышал – всё хорошо.

– Слышал. – подтвердил я и задумался.

– Но для полноты картины, я бы порекомендовала тебе попробовать это на себе. Так сказать – ощутить всё на собственной шкуре. Попробовать сопротивляться, противостоять чужому воздействию. Это забавный и интересный опыт.

– Прыгать с обрыва я не хочу! – категорически отрезал я.

– Ну зачем сразу с обрыва? Можно просто взять тебя под контроль и заставить кукарекать или хрюкать…

– Это всё, на что они способны? – хмыкнул я.

– Нет, конечно. Кроме прямых приказов, девочки могут заставить тебя сделать что-то в долгосрочной перспективе, запрограммировать на определённое поведение или какое-то отложенное действие. Но это ненадолго – день, два от силы, потом ты начнёшь понимать, что сделал или собираешься сделать что-то неправильное, протрезвеешь, и начнёшь задаваться вопросами и искать ответы. Рано или поздно ты поймёшь, что к чему. С этим пока тяжело, но мы работаем в этом направлении. – вздохнула матушка.

– Можно подтолкнуть к суициду или организовать убийство чужими руками, никто концов не найдёт. – сходу нашёл я применение это способности. – Неплохо.

– Вот так и знала, что ты… такие как ты всё перевернут с ног на голову. – тяжело вздохнула Иоанна. – Мы никогда не убивали и не будем никого убивать. Это не наши методы.

– Ну да. – хмыкнул я. – Для этого у тебя будет мой отец, твой личный дьявол. Как я мог забыть⁈ Ему можно и грехи отпустить после этого, и покаяние выписать, и индульгенцию состряпать.

– Не смешно, Алекс! – матушка осуждающе покачала готовой. – Ладно, проехали… А вот копаться в голове и читать мысли уже получается очень хорошо, даже долгосрочная память не проблема. Я могу задать вопрос, а Марьяна найдёт ответ в твоём разуме. На любой вопрос. Начиная от того, какого цвета колготы ты носил в детском саду, во сколько бросил сосать соску, и заканчивая паролями к твоему банковскому счёту.

– О! Это уже интереснее.

– Да? – не меньше меня оживилась Иоанна. – У ну ка… Марьяна, скажи, о чём думает Алексей?

– Хм… – блондинка впилась в мои глаза своими и нахмурила лобик. – Он думает о сексе, и о том, какое бельё на вас надето, матушка.

– Можешь капнуть чуть глубже? Что-то такое, что никто о нём не знает?

– Я попробую.

Монашка покорно кивнула и прикрыла глаза, а мне и самому стало интересно, что такого она сможет достать из моей головы.

Складки на лбу девушки стали более глубокими, она пошатнулась, и вторая монашка заботливо обняла свою сестру по вере за плечики, бережно придерживая. Из носа Марьяны скачала капнула, а затем побежал тоненький ручеёк алой крови. Брюнетка заметно забеспокоилась и напряглась, взяла подругу за руку и сосредоточенно стала всматриваться в лицо блондинки.

– Вижу, как он ненавидит отца… – медленно заговорила Марьяна. – И ненавидит свою мать… Как ненавидит свою невесту, которую должен был убить по приказу отца, но почему-то не убил… Ненавидел… Сейчас эти чувства притуплены, но не уши до конца. В нём очень много ненависти, гнева и злости, матушка, но он очень хорошо прячет эти чувства от других, загоняя их в самые дальние уголки своего разума.

– Ненависть… – задумчиво повторила Иоанна. – В твоей душе есть место чему-то ещё кроме ненависти, Алекс?

– Вы мне скажите, матушка. – хмыкнул я. – Просто не люблю тех, кто предаёт, и мне всё равно, чему учит вас ваш бог – возлюби, прости или подставь щёку. Это не для меня.

Монашка дёрнулась, обмякла и потеряла сознание, едва не упав на пол. Откуда-то из недр своей чёрной рясы, её подруга достала знакомый мне автоматический инъектор, и с тихим шипением разрядила его в плечо блондинки. Да уж…

Несколько минут мы ехали в полной тишине, голова Марьяны лежала на коленях Есении, а матушка периодически оборачивалась и поглядывала на свою послушницу. Ещё через минутку, веки блондинки дрогнули, она открыла глаза, выпрямилась и с осуждением посмотрела на меня, словно это я во всём виноват.

– Нам нужно ускориться. – зачем-то озвучила свои мысли вслух Иоанна и заметно прибавила в скорости. – У препараты твоей сестры, Алекс, не очень приятные побочные эффекты. Придётся закрыть сестру Марьяну в подвале на несколько часов, подальше от соблазнов.

Точно! Побочки… А это даже интересно… Я даже не обратил внимания, с каким интересом стала поглядывать в мою сторону блондинка, как она тяжело задышала и закусила нижнюю губку… Сначала не обратил, теперь то это было заметно хорошо. Препарат Лизки и правда на девушек действует сильнее, я даже не думал, насколько…

Я подмигнул ей и показал язык. Ненароком (как бы!), коснулся её коленочки своей, с участием наклонился, потрогал за руку и заботливо поинтересовался – как она себя чувствует…

Кажется, Марьянка готова была отдаться мне прямо здесь, на мешках картошки, не стесняясь сестры и матушки.

– Сень, – окликнул я брюнетку, – а те не скажешь, о чём сейчас думает сестра Марьяна?

– Я… Я не могу говорить о таком. – упрямо помотала брюнетка головой.

– Ради научного эксперимента! – не сдавался я. – Нужно же понимать, как работает препарат, действует он на мозг или это на гормональном уровне, почему не получается контролировать свои желания…

– Я ведь и ваши мысли читаю, Алексей. – вздохнула Есения. – Вы и так всё прекрасно понимаете, просто зачем-то хотите услыхать это от меня, чтобы я произнесла нечестивые мысли Марьяны вслух.

– Погоди! – дошёл до меня смысл сказанных слов. – Ты читаешь мысли постоянно? В фоновом режиме?

– Нет, конечно. – помотала головой Есения. – Это очень тяжело и опасно, можно легко перенапрячься и схлопотать кровоизлияние в мозг… Просто… Просто мне тоже были интересны ваши мысли…

– Ясно. – хмыкнул я и задумчиво отвернулся к окну.

С этими монахинями нужно держать ухо востро, ведь никаких сигналов, ни боли, ни ощущения чужого вмешательства в свою голову я не почувствовал. Да уж…

* * *

– Ну, что скажешь?

– Отец за парочку таких помощниц заключит с тобой любую сделку. – откровенно признался я матушке.

– Эти не продаются. – хмыкнула София.

– Зря. На деловых переговорах им бы цены не было – прочитать мысли конкурентов или внушить им нужные, это дорогого стоит.

– Вот и я о том же… – искренне улыбнулась мне матушка. – Мы нужны друг другу.

Мы обедали вместе с ней в большой столовой вместе с остальными обитательницами женского монастыря, хотя сидели не за общим столом, в стороне от любопытных ушей, всё же нам приходилось говорить о деле, но ели мы ту же пищу и сидели точно за таким же столом, как и все остальные. Никаких особых отношений и привилегий – здесь все равны.

В большой столовой я был единственным мужчиной, и всё внимание было приковано к моей скромной персоне. Молоденькие монашки перешёптывались, поглядывая искоса, обсуждали, хихикали о чём-то, а женщины постарше хмурились, но молчали.

– У тебя проблем не будет из-за меня? – задал я резонный вопрос Иоанне.

– Проблем?

– Ну да, из-за того, что ты пускаешь в женский монастырь мужчин.

– Не будет – хмыкнула хозяйка монастыря. – Пока я здесь руковожу, я могу делать что захочу.

– Это я уже понял. Матриархат во всей его красе…

– Ну как тебе демонстрация? Впечатлён?

– Неплохо. Ты можешь входить с ноги в кабинеты чиновников и высокопоставленных людей со своими девочками и делать что захочешь. Тебе и союзники не нужны. Внушила ему нужные мысли, промыла мозги, сделала дело, и ушла.

– Это всё не так просто. – Иоанна помотала головой. – Когда этот гипотетический чиновник очнётся и поймёт, что сделал, возникнут вопросы. Я же говорила об этом. Вот заставлю я тебя сейчас кукарекать, а ты через пять минут задашься вопросом, почему ты это сделал ни с того ни с сего, и всё поймёшь. А постоянно держать тебя под контролем не хватит никаких сил.

– Но это пока. Вы же всё ещё работаете над своей технологией.

– Возможно… – не стала спорить она.

– Вы играете в Бога, матушка. – усмехнулся я. – Вы создаёте новых, более развитых и усовершенствованных людей.

– Не передёргивай, Алекс. Это не так. На всё воля божья. Это самая обычная эволюция, мы всего лишь подстёгиваем её и чуточку ускоряем.

– Я думал, святоши не верят в эволюцию.

– Эволюция – это тоже замысел божий…

– Ладно… – я поднялся из-за стола. – Погостил, пора и честь знать. Всё посмотрел, всё увидел, понесу твое предложение отцу в клювике, аки зяблик.

– Уже уезжаешь?

Мне показалось, или матушка действительно расстроена моим быстрым отъездом? Интересно…

– Я бы, конечно, ещё задержался, мне у вас понравилось, но нужно ехать.

– Хорошо. Я провожу тебя…

К нашему столу торопливо подбежала какая-то невзрачная монахиня, недоверчиво посмотрела на меня, прильнула к уху матушки и что-то быстро и неразборчиво зашептала ей. Секунд через десять, Ионна недоверчиво посмотрела на неё, та кивнула, подтверждая всё вышесказанное и снова как-то чересчур недобро кинула в мою сторону колючий взгляд.

– Бл*дь! – выругалась матушка и тоже повернулась ко мне. – Алекс, можешь спрятать свою машину в сарай? Тебе пока нельзя никуда ехать.

– Это кто такую глупость сказал? – удивился я. – Почему нельзя?

– К нам едет… – она замялась. – Очень непростой человек. И ему нельзя видеть, что в монастырь приезжал кто-то из Гордеевых. Нельзя афишировать наши контакты с тобой.

– Ладно. – вздохнул я. – И надолго я здесь застрял? Дорога то с монастыря одна, я не смогу уехать незаметно.

– Я знаю. – Иоанна ненадолго задумалась. – До вечера потерпишь? Я постараюсь выпроводить его побыстрее.

– Да потерплю, чего уж там… Мне сидеть в своей комнате и не отсвечивать?

– Да. Спасибо. Буду должна!

– О! Должников я люблю! – довольно хмыкнул я.

– Алекс!

– Что?

– Машина! – напомнила София. – Её нужно спрятать.

– А, точно!..

В свой комнате я пробыл до вечера. Было время созвониться с Зорькиной, узнать о проделанной работе и отдать распоряжения. Созвонился с сестрой и с братишкой. Так и не понял, огорчило его моё неожиданное возращение из мира усопших, куда он меня уже отправил, или всё же обрадовало. Я немного поработал, созвонился со старым товарищем по военке и пригласил его к себе в гости. Пока в гости, но думаю, он останется у меня. Парень не дурак, и его голова мне ой как пригодится в ближайшем будущем!

Ближе к ночи молчаливая монашка принесли мне ужин, передала сообщение от матушки и попросила ещё чуть-чуть потерпеть. Ну и ладно – нормальное такое вынужденное заключение, грех жаловаться. Кормят, поят, развлекают и лебезят. Жить можно! Да и свой заводик у меня получалось контролировать даже отсюда, ничего сложного – Зорькина умудрилась провести небольшую видео-экскурсию по нашему подземному цеху. Минут на пять, услышав мой голос, меня вырвал из рук Зорькиной наш старший механик, пожаловался на жизнь, потыкал в чертежи, повздыхал, выслушал от меня порцию распоряжений, узнал, куда ему стоит засунуть свою критику, и вернул телефон Марине Анатольевне. Так что, переживать и рваться на волю из этого монастыря особых причин я не видел. Взглянул на часы, показывающие десять вечера, закинул руки за голову и прикрыл глаза…

Вспомнил сегодняшнюю демонстрацию способностей монахинь, и ещё раз прикинул, что можно проворачивать с их помощью. Много чего, начиная от промышленного шпионажа, и заканчивая устранением конкурентов. Интересное поле деятельности вырисовывалось. Да, использовать их ещё рановато, можно раньше времени спалиться и погореть на спешке, но через год-два, если… когда монашки доведут свои способности и навыки до ума, это будет очень ценный актив. И вот так просто отдавать их отцу, не было никакого желания. Такая корова нужна самому…

Я открыл глаза и посмотрел в тёмный потолок. Спать абсолютно не хотелось, а бродить по монастырю… Даже не знаю… Не сегодня…

А ведь идея матушки сделать мир лучше, не так уж и плоха. Людям нечего будет скрывать друг от друга, не будет воин, вранья, насилия, предательств… Особенно предательств! Если каждый человек будет как открытая книга – мы получим новый, лучший мир… И технология точно должна остаться в их руках. Богобоязненные и служащие богу люди лучше всего справятся с этим, не будут использовать это во зло, а лишь во благо…

И матушка Иоанна как никто другой подходит на роль будущего Патриарха церкви. Нужно обязательно поддержать её в этом… Нужно обязательно убедить отца помочь ей, чего бы мне это не стоило!

Я резко выпрямился, сел на кровати, опустив ноги на холодный пол и помассировал виски. Что за бред лезет в голову? Хотя, может и не бред. Ведь есть зерно истины в этом… Может и не бред…

Я потянулся к своей сумке, достал меленький кейсик, подарок Лизки, извлёк из него шприц с дозой Регенерации, и не раздумывая, вогнал препарат себе в ногу. Хуже от этого точно не будет…

Подскочил на ноги и принялся приседать прямо посреди комнаты, разгоняя кровь по организму и выбросив абсолютно все мысли из головы…

98…99…100.

Сука! Сердце в груди колотится как сумасшедшее, а от мыслей, несвойственных мне, не осталось и следа. Сестрёнка придумала идеальное средство, восстанавливающее не только тело, но и приводящее в порядок мозги. Эти мысли, размышления были не моими. Чужими. Словно кто-то посторонний копался у меня в голове своими грязными, потными лапками. Суки!

Я выбежал из кельи босиком, в одних штанах, и огляделся. Пустынный тёмный коридор, тусклые лампы, и ни одной живой души. А ведь тот, кто внушал мне это, должен быть рядом… Я дёрнул дверь ближайшей, соседней комнаты и заглянул внутрь.

Снова эта сладкая парочка – Марьянка и Сенька… И почему я не удивлён? Блондинка стояла, прислонив руки к стене, наверняка ещё до конца не понимая, что меня уже в комнате нет, а брюнетка сидела на полу посреди комнаты с закрытыми глазами и молилась. Хорошо, поиграем…

Первой я вырубил темненькую. Удар в висок, подхватил её легкое тельце, аккуратно уложил на пол и тихим шагом двинулся ко второй. Лучше так, нейтрализовать их от греха подальше, не хочу, чтобы они начали паниковать и поджарили мне мозги. Не уверен, что они это смогут сделать, такого в их арсенале способностей заявлено не было, но экспериментировать и рисковать не было никакого желания…

Удар костяшками в основание черепа, девушка тихо охает, ударяется лбом о стену и оседает. Подхватываю её на руки и несу на кровать. По пути замечаю тоненькую струйку крови, текущую из её левой ноздри, и тихо ругаюсь про себя. Это я переусердствовал с силой удара, или она перенапряглась? Если девчонка отбросит копыта, на сотрудничестве с матушкой можно ставить крест…