Текст книги "Семь. Гордыня (СИ)"

Автор книги: А. Морале

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Ресторан, в котором у нас была назначена встреча с Зорькиной, выглядел необычно. В японском стиле, в красно-чёрных тонах, на стенах иероглифы, рисованные самураи с мечами и белые маски японских аристократов. Красные круглые фонари под потолком, улыбчивые официантки в кимоно и какой-то лёгкий аромат то ли цветов, то ли цветущей вишни, витающий в воздухе.

Симпатичная раскосая девушка на ресепшене приветливо улыбнулась мне и, на заветные слова «Меня ожидает Марина Зорькина», проводила в отдельную комнату с приглушенным интимным светом. Не самый шикарный и дорогой ресторан, как я успел заметить, но и не самый потасканный. Крепкий середнячок.

Тихий укромный уголок, огромное окно с видом на пустынный сад камней и цветущую сакуру, накрытый стол, зеленый чай, вино, мясо с соусом. И Марина, скромно сидящая перед столиком на полу в длинном шёлковом зелёном платье, идеально подчёркивающем её округлые женственные бёдра и плоский животик, и немного тесное в груди, с явными признаками отсутствия бюстгальтера под одеждой.

Сегодня вечером Марина Анатольевна выглядела необычно. Гораздо моложе своих лет, спокойнее, расслабление, минимум косметики на лице, вызывающе яркая алая помада на губах, в точном соответствии выбранному ею ресторану, и пучок собранных на макушке волос, заколотых длинными шпильками крест-накрест.

– Добрый вечер, Марина Анатольевна! – сразу выдал я весь заготовленный на этот вечер лимит вежливости, сел напротив неё, налил в чашку чай из высокого заварника и сделал первый глоток на пробу. Неплохо!

– Добрый вечер, Алекс! – улыбнулась мне Марина. – А где же «Вы прекрасно выглядите, Марина Анатольевна. Какое у вас красивое платье и причёска»?

– Марин, давай без вот этих брачных игрищ, мы же не на работе. Пропустим полчаса вежливых расшаркиваний и разговоров ни о чём – о погоде, о кино, о любимой еде. Что тебе нужно от меня?

– Сразу к делу? – она с хитринкой в глазах посмотрела на меня, налила себе зелёный чай, пригубила, подражая мне, и аккуратно поставила фарфоровую чашку обратно. – Хорошо. Меня увольняют, Алекс. Приказ уже подписан, до конца месяца я должна сдать все дела.

– Я знаю, – кивнул я, сделав ещё один глоток.

– Ты к этому причастен?

– Нет. Зачем мне это? Или ты думаешь, я так мщу тебе за то, что ты заигрывала со мной и строила глазки последние две недели?

– Я не заигрывала! – вспыхнула и слегка покраснела моя собеседница.

– Ясно, – не стал спорить я. – Решила воспользоваться подвернувшейся возможностью и отыграться на сынке хозяина. Как ты меня узнала, кстати?

– Видела документы о смене владельца предприятия на столе Виктора Андреевича. Два и два сложить не сложно.

– Понятно. Кому-то ещё говорила?

–…

– Марина? – окликнул я примолкшую начальницу цеха.

– Я не знала, что это секрет, – уткнула она свой растерянный взгляд в кружку с чаем.

– Это не секрет, – пожал я плечами.

– О Гордеевых ходят разные слухи… – тяжело вздохнула девушка.

– О тебе тоже. То ты трахаешься с директором, то у тебя роман с кладовщиком.

– Это враньё! – моя собеседница не сдержалась, и на секунду передо мной снова очутилась уверенная в себе и жёсткая руководительница, а не заискивающая и скромная девушка, которой она старалась казаться. – Я всегда была верна мужу. А с Игорем Борисовичем мы просто хорошо дружили, он вообще не по женщинам.

– Говорю же – слухи, – ухмыльнулся я. – Нельзя верить всем сплетням.

– Я сказала только мужу, – призналась Марина. – Но он ни с кем не общается, так что…

– Да это и не важно, – отмахнулся я. – Так чего ты хотела? Для чего позвала меня сюда?

– Ты можешь сделать так, чтобы Семёнов не увольнял меня?

– Зачем? Тебе ведь не нравится эта работа.

– Мне не нравится, когда всё разворовывают и набивают себе карманы. А свою работу я люблю, и своих людей тоже. Он ведь без меня пропадут, – чуть тише добавила она.

– Часть из них хочет уйти за тобой – куда ты, туда и они. Ты им как мамка, – хмыкнул я. – Найдут себе новую работу, не вижу в этом проблемы.

– Да? Кем? – ехидно поинтересовалась Зорькина, посмотрев мне в глаза. – Уборщиками общественных туалетов? С рабочими местами в нашем городе не очень. Хотя, откуда тебе знать, золотой мальчик.

– Тоже верно, – согласился я. – Я ведь с детства кушаю с золотой ложечки и сру в золотой горшок.

– Тебе отец подарил целый завод, – уколола она меня в ответ. – И ты пошёл работать на склад, потому как тебе не хватает острых ощущений. Я над тобой издевалась, чтобы ты понял, каково это – быть обычным человеком.

– Да? Ну спасибо за науку.

– Прости! – стушевалась моя собеседница. – У меня муж, инженер с тремя вышками, знает пять языков, разбирается в управлении, три года назад руководил одной из ваших контор – он всего достиг сам, своим умом и старанием. Но после увольнения не может найти работу в этом сраном городе!

– Не может, или не хочет после руководящей должности опускаться на ступень ниже? Страдает и жалеет себя?

– Ты не понимаешь. Ему тяжело…

– Сидеть три года на шее жены не тяжело?

Марина нахмурилась и задумчиво посмотрела в окно.

– Ты не поймёшь, – решила она. – Мы говорим на разных языках.

– А ты попробуй объяснить, скажи это вслух, – усмехнулся я. – Может, это ты чего-то не понимаешь. Сейчас твой муж выглядит как обиженный ребёнок, который упал и не может подняться. Рассказывай, что в нём такого, за что ты его так любишь и защищаешь? Мне даже стало интересно, чем он лучше меня, например.

– Всем! – снова за секунду вспыхнула она. – И он не обиженный ребёнок, неспособный подняться на ноги! Сейчас Алан занялся творчеством. И я верю в него. Последний год он пишет музыку, очень красивую музыку…

– И все это время сидит дома у тебя на шее? – не смог удержаться я.

– Он творческий человек! И я поддерживаю его во всём.

– Ох уже эта слепая любовь, – покачал я головой. – Ты ничего не видишь дальше собственного носа. А знаешь, готов поспорить, что именно из-за своего мужа ты здесь сейчас разговариваешь со мной. Я тут прикинул, – я ненадолго задумался, перебирая в уме варианты, – это он заставил тебя пойти на шантаж и угрозы. Так ведь? Вот твой Аланчик и показал своё истинное лицо. Опустился до методов Гордеевых?

– Нет. Он не просил шантажировать, – Марина опустила свои васильковые глаза. – Просто, у него на носу запись альбома, нам очень нужны деньги, и терять работу я сейчас не могу. А ещё у нас кредит, ипотека, дочь учится в дорогом институте – на это всё уходит просто прорва денег! Я не могу подвести свою семью.

– Так что, помочь тебе деньгами? – усмехнулся я.

– Мне не нужны твои деньги! – разозлилась Марина. – Мне нужна работа, которую я заслужила! И я хочу, чтобы меня не увольняли по надуманному поводу. Это несправедливо!

– Ого! Давай ты немного успокоишься, выдохнешь. Сердечко нужно поберечь, учитывая твой возраст.

– Ты можешь вернуть мне работу или нет? – почти прошипела Маринка мне в лицо, не дав договорить.

– За что тебя уволил наш драгоценный Виктор Андреевич?

– Это имеет значение?

– Вообще – нет, – пожал я плечами. – Просто интересно.

– За растрату, – сквозь зубы процедила она.

– Тебя? За растрату?

– У Кости, нашего мастера, родился сын, ну я и выписала ему премию, а провела её как помощь инвалиду, иначе Виктор Андреевич не подписал бы.

– Так тебя по статье за махинации увольняют? Интересно. Не так-то легко тебе будет найти новую работу теперь. Не хочется это произносить вслух, но Андреич прав – это чистой воды воровство, причём из моего кармана.

Марина насупилась, тяжело вздохнула и снова отвернулась от меня.

– Ладно. Считай, ты принята обратно с испытательным сроком, или как там это называется. Только пообещай больше не воровать.

– Спасибо! – она выдохнула и натянуто улыбнулась мне. – Я обещаю. Только и ты пообещай, никаких больше задержек по зарплате, оплата переработок и… Хотя бы это пообещай.

– Ого! Не слишком ли много требований от человека, минуту назад принятого в штат с испытательным сроком?

– Смешно! – в этот раз её улыбка была гораздо искренне и даже в какой-то степени милая. – Алан, мой муж… Он сказал пойти на любые твои условия, лишь бы я вернула эту чёртову работу. Соглашаться на всё, лишь бы ты был доволен.

– Слишком обтекаемо звучит это – «всё». Тебе не кажется? Твой муж сволочь, Марин. Без обид, но это так, – покачал головой. – Я тебе об этом полчаса твержу.

– Он хороший, просто у нас сейчас тяжёлые времена, – упрямо помотала она головой.

Я разлил по бокалам красное вино, протянул один Марине, сделал небольшой глоток и с удивлением увидел, как моя свежеиспечённая сотрудника залпом опустошила бокал до дна. Да уж, похоже, она изрядно нервничала, гораздо сильнее, чем показывала это.

– Так значит ты готова была на всё, – поинтересовался я задумчиво.

– Я даже не знаю. И не хотела бы знать, – усмехнулась девушка, поставив опустевший бокал на столик. – Алан сказал, чтобы я строила тебе глазки, улыбалась и кокетничала. Какая из меня кокетка? Я никогда этого не делала.

– Но ты ведь понимаешь, чем мог закончиться такой вечер? Чем обычно заканчиваются встречи мужчины и женщины? И твой муж это тоже прекрасно понимал.

– Нет. Он не стал бы!

– Уверена?

Тяжёлый вздох вместо ответа.

– Все всё понимают, но делают вид, что это не так. Все мы взрослые люди. Да уж… Марин, давай я задам один вопрос, чтобы ты не ломалась и не строила из себя недотрогу. Ответишь правильно, и я не буду настаивать ни на чём, и мы навсегда закроем эту тему.

– Какой вопрос?

– Который ответит тебе и мне: на что ты готова была пойти на самом деле.

– Хорошо, – с опаской нахмурилась Марина. – Задавай.

– Ты надела трусики?

– Что⁈ Да пошёл ты!

– Это значит – нет? – не сдавался я.

– Это значит – не твоё дело, сопляк!

– А мне кажется, это значит – не надела.

– Это никак не связано.

– Марин, не занимайся самообманом. Снимай платье, – я принялся расстёгивать пуговицы на рубашке. – Ты ведь всё равно хочешь, чтобы я был доволен этим вечером. Так сказал тебе твой муж. Раздевайся.

– Но я думала, мы обо всё договорились…

– Марина. Я задал вопрос – ты ответила. Ты готова на всё ради работы, я хочу получить это всё. Всё просто. Ты умная женщина, ты это понимаешь. Есть и ещё одна немаловажная причина.

– Какая? – заинтересовалась моя начальница.

– Ты две недели пыталась сделать мою жизнь на заводе невыносимой, а теперь мне просто нужно выпустить пар и поставить тебя на место.

Моя рубашка отлетела в сторону, и я принялся за ремень брюк. Девушка не отрывала от меня взгляда, наблюдая за каждым движением, словно завороженная. Через три секунды она рывком поднялась, резко стянула через голову своё красивое зелёное платье и села обратно, всего в метре передо мной, стеснительно прикрыв свою круглую, подтянутую грудь рукой. А ведь я был прав – трусиков на ней не было.

– Алан сказал, – с печальной полуулыбкой на лица проговорила Марина, – показать тебе сиськи, если ты будешь артачиться.

– Хотел смутить меня голыми женскими сиськами? – усмехнулся я. – Напугал ежа голой жопой… Позвони ему.

– Зачем? – на её лбу пролегла удивлённая морщинка.

– Позвони. Пусть знает, что у тебя всё хорошо и ты смогла договориться. Ему не следует переживать.

Она растерянно потянулась к сумочке, на секунду оголив грудь целиком и колыхнув ей из стороны в сторону, достала телефон, набрала номер и приложила трубку к уху, с упрёком и злостью смотря в мои глаза и не отводя от меня взгляда ни на секунду.

– И включи видео! – приказал я.

– Я же голая! – прошептала Марина, округлив глаза.

– Включай! – с нажимом повторил я.

– Привет, дорогая. Ты быстро всё уладила! – донёсся до нас громкий голос из динамика телефона. – Как там этот сопляк? Поставила его на место? Я же говорил, пацан поплывёт, едва увидит тебя в этом платье… Погоди. Марин, а почему ты голая? МАРИНА!

– Прости, Алан…

– Господин остался доволен? – с иронией в голосе произнесла лежащая рядом со мной и ничуть не стесняющаяся своей наготы обнажённая Марина Анатольевна.

Всего-то полчаса прошло, а о стеснении можно забыть…

– Приемлемо, – подтвердил я.

– Я могу быть свободна?

– Да. Пожалуй.

– Работа моя? Я всё правильно поняла?

– Да. Такого ценного сотрудника нельзя увольнять, – улыбнулся я уголками губ.

– Ещё один вопрос можно?

– Давай.

– А мне нужно будет делать это снова? – Марина приподнялась на локте, подозрительно прищурилась и посмотрела в моё лицо.

– Сама как думаешь?

– Поняла, – кивнула она и вздохнула. – Тогда, я хочу повышение зарплаты! И страховку. И оплачиваемый отпуск на берегу Средиземного моря. Два раза в год!

– Ого! Не слишком ли много требований для одного раза? Ты даже не моя любовница.

– Это значит «нет»? – скривила свой симпатичный носик Марина Анатольевна.

– Это значит – я посмотрю на твоё дальнейшее поведение.

– Пф-ф-ф! – фыркнула девушка, не выдержала и широко улыбнулась. – Мне так хорошо и беззаботно не было со студенческой скамьи. Так приятно на минуточку забыть о всех проблемах, о реальном мире и просто хорошо потрахаться.

– Эй! Вот сейчас обидно было! Что значит на минуточку? – возмутился я. – Мы тут не меньше часа кувыркались.

– Ну прости! – она игриво надула губки, изображая из себя глупенькую блондинку. – Время пролетело незаметно. Так приятно, когда тебя просто хотят и молча любят, а не игнорируют месяцами и не ищут глупые отмазки – устал, нет настроения, идёт дождь…

– Кстати о проблемах, Марин. Разведись с мужем.

– Я сама разберусь со своей личной жизнью! – капризно наморщила она свой лобик.

– Теперь уже нет. Пока ты… – я на секунду замялся, подбирая слово, – работаешь на меня, я не хочу, чтобы у тебя были другие мужчины. Считай это корпоративной этикой.

– Ревнуешь? – хмыкнула Зорькина.

– Брезгую, – честно признался я.

– Мы и так не спим с ним… – тихо пробормотала Марина и раздражённо скривилась. – Он всё время занят своей сраной музыкой и совсем не обращает на меня внимание.

– У вас дети есть? – неожиданно даже для самого себя, поинтересовался я.

– Есть.

– Хм… Ладно. Не хочу разрушать такую идеальную ячейку общества, я же не чудовище. Но твой муж тебе всё равно не пара, подумай над этим. И если у вас нет даже секса, то какой в этом смысл?

– У меня дочь, – задумчиво пробормотала Марина. – Но она уже взрослая и живёт отдельно. И она поймёт, если мы разведёмся. Она у меня девочка умная.

– Взрослая? Насколько? – удивился я. Марина не выглядела девушкой… женщиной, у которой есть взрослый ребёнок.

– Ей восемнадцать. Лена Зорькина – она же работает с тобой в одном цеху, – удивлённо вскинула брови Марина. – Ты не знал, что она моя дочь?

– Ленка? Эта мелкая противная пигалица – твоя дочь? – теперь настала моя очередь удивляться.

– Да. И ничего она не противная!

– Забавно. А я думаю, кого она мне напоминает. Яблоня от яблони… – задумчиво пробормотал я. – Не хочешь завтра поужинать со мной? Снова.

– Завтра?

– Да.

– Я не знаю…

– Это был не вопрос, хоть и прозвучал так.

– Я поняла, – хмыкнула Марина. – Хорошо. Ужин так ужин.

– И дочь можешь прихватить.

– Нет! – возмущённо повысив голос, Маринка прикрыла грудь рукой.

– Почему?

– Ты извращенец!

– Ужин с двумя девушками – это извращение? Ну да, куда мне до твоего мужа. Он эталон порядочности и непогрешимости.

– Да пошёл ты! Знала ведь – нельзя связываться с Гордеевыми. И какого хера меня чёрт дёрнул… Можешь считать это заявлением об уходе! – Марина ткнула мне в лицо сжатый кулачок с оттопыренным средним пальцем и зло фыркнула. – Мне не нужна твоя грёбаная работа!

– Как скажешь, – равнодушно пожал я плечами. – Но если передумаешь… У тебя есть время всё обдумать и взвесить до восьми утра.

– Да пошёл ты! И ты, и твой Виктор Андреич, и Алан! Все вы!

Марина подскочила на ноги, торопливо натянула платье, яростно сунула ножки в туфельки, поправила волосы, развернулась и не оглядываясь двинулась к выходу.

– Да уж… Не успела получить повышение и уже уволилась… – пробормотал я ей вслед, хотя, вряд ли она меня услышала.

По крайней мере, за две недели издевательств я с ней поквитался.

Рабочая смена на заводе началась необычно. Никто на меня не ругался, не кричал и не заставлял делать бессмысленную работу. Под «никто» я подразумеваю Марину Анатольевну. Зорькина провела утреннюю разнарядку, была необычайно спокойна и по-деловому собрана. Сотрудники удивлённо перешёптывались между собой, и кто-то вполголоса озвучил догадку, что у нашей Маринки вчера был необычайно хороший секс. Иначе поведение начальницы и её умиротворённый вид объяснить никто не брался. Девчонки тихо порадовались за нашу Маринку, парни огорчённо повздыхали. Одна Марина Анатольевна, услышав, о чём шепчутся её подчинённые, покраснела, сбилась с мысли, мельком взглянула в мою сторону и по-быстрому свернула своё выступление, закончив простенькой и несвойственной ей фразой:

– В общем, вы прекрасно знаете свои обязанности. Работаем.

Коллектив недоуменно переглянулся и потянулся по своим местам, заработал конвейер, загудели станки, забрезжили экраны компьютеров. Я сел на свой погрузчик и поехал в сторону стеллажей, готовить поддоны для продукции, которая вот-вот должна будет пойти по конвейеру.

– Алекс! Подожди, – окликнул меня голосок начальницы в спину, а торопливый звук цокающих о бетонный пол каблучков быстро нагнал и принялся постукивать слева от меня.

Марина Анатольевна взялась рукой за бортик моего нехитрого транспортного средства и, придерживаясь, не спеша побрела рядом.

– Ты что-то хотела, Марин? – нарушил я затянувшуюся паузу. – А то мне работать нужно.

– Твоё предложение ещё в силе?

Я демонстративно взглянул на часы и вздохнул.

– Да. Ещё пять минут как в силе.

– А какое повышение ты имел в виду? – нахмурилась начальница цеха. – Когда я уходила, ты что-то такое сказал… Доброе утро, Николай! – поздоровалась она с опоздавшим на пятиминутку кладовщиком и, видя, что тот хочет её перехватить для разговора, отмахнулась от него. – Я потом к тебе зайду.

– Я смотрел твоё досье и знаю, как ты работаешь, – ответил я, как только мы снова остались одни между высоких стеллажей. – Ты идеально подходишь на должность директора. Хотел предложить тебе возглавить завод, но ты немного опередила события.

– В смысле завод? Весь завод?

– Ага, – кивнул я, вгоняя зубцы погрузчика в стопку поддонов.

– А увольнение?

– Никто тебя не увольнял, – слегка поморщился я. – Я завернул документы на твоё увольнение ещё дня три назад.

– То есть… Погоди… – Марина растерялась. – Выходит, меня не увольняли, и ты собирался меня повысить? Я бы получила повышение, даже не переспав с тобой? Просто так?

– Ну, не просто так. Я рассматривал много кандидатур – твоя самая подходящая. Так что, это заслуженно.

– Бля!

– Ага, – весело подтвердил я, переставляя поддоны из одного места в другое.

– И, если я сейчас соглашусь, то стану новым директором?

– Ну да.

– Хорошо. Я согласна.

– Но вчера ты говорила… – попытался напомнить я.

– Заткнись, а! – перебила она меня и тут же спохватилась. – Извините, Алексей Михайлович. Я ещё не привыкла.

– На ужин пойдём?

– Я думала… Ты же сказал, что я и так тебе подхожу?

– Подходишь, – пожал я плечами. – Но что тебе мешает пойти на ужин с владельцем завода и обсудить планы по развитию?

– Догадываюсь, какие у тебя планы, – покраснела Марина. – Хорошо. Сегодня в восемь вечера.

– Дочь захватишь? Мне нужен человек на твоё место, хочу провести беглое собеседование.

– Ты же не будешь её принуждать к… к секу? – прошептала Марина Анатольевна, украдкой оглянувшись по сторонам.

– Я и тебя не принуждал ни к чему, если ты забыла. Если только чуть-чуть, но ты сама этого хотела, будем откровенны.

– Ничего я не хотела! – капризно надула она свои розовые губки. – Просто… Не важно! Хорошо, мы придём на ужин вдвоём.

– Ты платишь, если что, – напомнил я. – У меня нет денег.

– Я плач у, и меня же за мои деньги ещё и трахать будут, – вздохнула Марина. – Куда катится этот мир…

– Эй! Я ничего не говорил насчёт «трахать». Но твой настрой мне определённо нравится.

– Да иди ты!

Глава 12

За полгода до воссоединения семьи Гордеевых

– Вот! – Лиза ткнула пальцем в привязанного к койке молодого человека в смирительной рубашке и наморднике на лице.

– На что я смотрю? – поинтересовался отец Лизы.

– На мой новый проект. Вернее, он не такой новый, ты о нём уже слышал, но не придал значения, – принялась торопливо тарахтеть девушка, довольно улыбаясь отцу во все тридцать два жемчужных зуба, – а я не сильно акцентировала внимание на этом, не хотела сглазить раньше времени.

– Конкретнее, Елизавета. У меня не так много времени, – поторопил Гордеев свою дочь.

– В общем, это Марк Захарович Гольдман.

– В смысле? – непонимающе нахмурился Михаил Сергеевич. – Однофамилец?

– Нет, – довольно помотала Лиза головой. – Тот самый.

Гордеев нахмурился и гораздо внимательнее посмотрел на молодого человека, лежащего в метре от него. Марка Захаровича Гольдмана он знал хорошо, сам нанимал его лаборантом в лабораторию Лизы ещё пять лет назад. Старик уже тогда казался ему древним – сутулый, сухой, полуслепой, но всё ещё не плохо соображающий в своей сфере. Гордеев в шутку отпустил старику год жизни в уме, настолько дряхлым он выглядел, но каждый раз, приходя в лабораторию Лизы, видел того живым и здоровым, и каждый раз удивлялся этому. Гольдман вечно что-то ворчал и брюзжал, никогда не здоровался с реальных хозяином лаборатории, в которой работал, и не проявлял ни капли уважения, но раз Лиза его держала, значит, тот был чем-то ей полезен.

Вот только парень, лежащий сейчас перед Гордеевым, никак не мог быть девяностолетним стариком. Он выглядел лет на двадцать, двадцать пять от силы. Хотя, что-то схожее с Гольдманом у него было, словно эти двое состояли в очень близком родстве.

– Так. С этого момента поподробнее, – Гордеев собрался с мыслями и вопросительно посмотрел на дочь.

– Это улучшенная формула Регенерационного препарата – в десятки, в сотни раз мощнее и эффективнее. Теперь это не просто регенерация, а полное омоложение организма, приведение его в идеальную, пиковую форму.

– Что за побочки? – сразу уловил суть Гордеев, глядя на связанного беспомощного подопытного. – Ты вообще знаешь, что твои сотрудники дали тебе кличку?

– Знаю. Лиза-побочка, – ничуть не смутилась Елизавета Гордеева. – Но мне это даже нравится. На самом деле – это неудивительно. Назови мне хоть одного учёного, который смог сделать что-то подобное, да ещё в такие короткие сроки! Не можешь?

– Поверю тебе на слово, – проговорил Гордеев, склонился над обездвиженным Гольдманом и посмотрел в его помолодевшие, но ещё более безумные глаза.

– Вот именно! – ответила Лиза на свой же вопрос. – Неудивительно, что побочки вылазят. Но результат ведь того стоит?

– Стоит. Наверное…

– Вот!

– Так что за побочки? – отец Лизы отвернулся от помолодевшего старика и снова повернулся к девушке.

– Да, там… – беззаботно отмахнулась она. – Всё, как и в прошлый раз, как в первой версии Регенерации. Препарат схожий, вот и симптомы побочек схожие: помутнение сознания, приступы ярости, жажда убийства, бешенство, агрессивность, паранойя… В прошлый раз я с этим справилась, справлюсь и сейчас.

– Но использовать его уже можно?

– Нет. Нельзя, – тяжело вздохнула девушка и покачала головой.

– Почему?

– Этот… – Лиза кивнула в сторону лежащего на койке человека. – Уже неделю дикий.

– Неделю? – удивлённо вздёрнул брови Гордеев. – Прошлый раз негативное действие твоей химии длилось несколько часов.

– Я же говорю, этот препарат не такой. Это не просто регенерация, это вечная жизнь и вечная молодость, пап! Перманентная регенерация и обновление клеток, отращивание потерянных конечностей, даже зубы новые проклёвываются. А это вообще за пределом реальности. Зубы! – воодушевленно повторила Лиза и кивнула в сторону подопытного Гольдмана. – Мы ему уже третий раз клыки рвём, чтобы он не перегрызал намордник, а они всё растут и растут.

– Хм… Интересно. И сколько продлится это состояние бешенства?

– Боюсь, это навсегда. Я работаю над улучшенной формулой. – Лиза виновато развела руки в стороны. – Главное, что у меня вышло, пап. Вышло! Осталось самое простое – доработать.

В свою дочь Гордеев верил. Если Лиза сказала сделает – значит, сделает. Вопрос только в средствах и времени. Ни того, ни другого Михаил Сергеевич для свое дочери не жалел, поэтому оставалось просто ждать результата.

– На себе хоть не испытывала в этот раз?

– Ну пап! – капризно надула губки молодая учёная. – Я же сказала, больше не буду.

– Не будет она, – сварливо проворчал Гордеев, и на него нахлынули воспоминания…

Несколько месяцев назад Лиза смогла создать препарат, который заращивал раны, лечил болезни, действовал как противоядие от большинства известных ядов и казался безумно полезным. Хотя, почему казался – он таковым и был. Это был прорыв с большой буквы! Лиза сумела сделать то, что обещала отцу почти четыре года назад.

Молодая учёная так воодушевилась своим успехом, что не сдержалась и испытала своё изобретение на себе. Нет, не сразу, конечно. Его дочь никогда не была дурочкой, но опыт предшественников, стоявший у неё перед глазами, достижения и успехи её кумиров, ненавязчиво подталкивали девушку идти по их стопам.

Профессор Смородинцев, автор вакцины от полиомиелита, в первую очередь опробовал своё изобретение на себе, потом на своей внучке, и лишь потом на остальных людях. А чуть позже, на второй своей внучке испытал вакцину от кори. Добрый такой дедушка…

Жак Понто протестировал на себе сыворотку от укуса гадюки, перед этим позволив смертельно опасной змее трижды укусить себя. Луи Пастер успешно провёл испытание вакцины от бешенства на своём друге и коллеге Эммерихе Ульмане, вызвавшегося добровольцем.

Федор Талызин, ради научного эксперимента, заразил себя бычьим цепнем, коровьим глистом по-простому, и за четыре месяца экспериментов вырастил в своём организме два прекрасных здоровеньких паразита. Здоровеньких и в плане здоровья, и в плане размеров – оба экземпляра достигали десять метров в длину.

Список можно продолжать до бесконечности, учёные были страстными приверженцами и фанатиками своей работы, и Лиза Гордеева – не исключение.

Для начала, девушка провела испытания на обезьянах, осуществила компьютерную симуляцию и, убедившись в полной безопасности препарата, вколола его себе.

«Всё хорошо, пап. Всё под контролем!» – утешила она своего родителя тогда.

Ну да, конечно. Всё под контролем… Сраный препарат воздействовал на мозг приматов совсем не так, как на мозг человека. И компьютерная симуляция этого не учла. Это всё спешка. Сраная спешка и юношеский максимализм Лизки!

Лиза порезала себе руку в экспериментальных целях, вколола лекарство, села за стол с ручкой в одной руке и секундомером другой, готовясь фиксировать процесс заживления, успела отметить начало действия препарата, когда края раны начали стягиваться прямо на глазах, и… И всё! Что было дальше – она помнила какими-то урывками. Злость, ярость, раздражение, словно на неё накатил усиленный в тысячу раз ПМС, и смутные обрывки, образы, чувства…

Пришла в себя Лиза, сидя всё в том же положении на стуле за рабочим столом. Вот только что-то неуловимо изменилось вокруг неё. В её окровавленных почти по локоть руках не было ни секундомера, ни ручки, зато рядом лежал окровавленный скальпель, стол был забрызган каплями крови, а вокруг словно прошёлся маленький ураган. Лиза встала из-за стола и растерянно огляделась – разбитые колбы, мониторы, стёкла, перевернутые столы и стулья, мигающая лампа под потолком, будто в каком-то дешёвом фильме ужасов.

Троих лаборантов, ассистирующих ей сегодня вечером, она обнаружила лежащими обезображенными манекенами на полу лаборатории, аккуратно сложенными в одну кучку у стены. У одного были выколоты глаза, и второго чем-то хирургически острым вырезан член, у третьего живьем вырван язык, парень захлебнулся своей же кровью.

Лиза присела перед телами несчастных на корточки, проверила пульс у всех троих, не особо на что-то надеясь и растерянно попыталась стереть пятна крови со своего белого лабораторного халата. Через несколько секунд опомнилась, взяла себя в руки, поднялась, хладнокровно развернулась и уверенно пошла к своему, на удивление, уцелевшему компьютеру. Включила запись с камер наблюдения и уставилась в монитор. Через минуту просмотра воспоминания накрыли её с головой. Это всё сделала она – последние сомнения, если они ещё и оставались, рассеялись как зыбкая дымка.

Дрожащей рукой Лиза достала телефон из металлического экранированного ящика стола, набрала номер и коротко бросила в трубку:

– Вась, нужна твоя помощь. Срочно!..

Старший брат примчался через пятнадцать минут, без лишних слов и вопросов. Хмуро оглядел кровавое побоище, вызвал своего человека, ожидавшего его на улице, и коротко приказал тому вывезти трупы и обставить всё как несчастный случай.

– Не проще порубать их на куски и утопить в озере? – поинтересовалась бледная Лиза, всё ещё не отошедшая от шока и кутающаяся в плед, стуча зубами от нервного озноба.

– Угу. И три пропавших без вести человека никто не заметит, – вздохнул брат Лизы. – Начались бы вопросы.

– А так вопросов не будет? – ехидно и немного нервно заметила девушка, на секунду показав свой характер.

– Не будет. Не переживай, сестрёнка. Одна небольшая инсценированная автокатастрофа, и всё будет в ажуре. Мой человек знает своё дело. Кстати о вопросах. Как это произошло?

– Я сама не знаю. Вернее… Это всё сложно, Вась, – Лиза потупила взгляд, стараясь не смотреть на то, как из лаборатории вытягивают тела её коллег, дождалась, пока они с братом останутся наедине, и продолжила. – Это побочка от моего препарата, вызывает кратковременное помутнение рассудка, приступы злости и ярости. У меня как будто провалы в памяти. Помню только, как эта троица меня жутко злила и бесила. И как я припоминала все их грешки, и злилась всё сильнее и сильнее, пока не потеряла контроль.

– Что за грешки такие, способные спровоцировать кровавую мясорубку? – усмехнулся старший сын Гордеева.

– Один постоянно глазел на мои ноги, второй дрочил на меня в туалете. Я видела это по камерам.

– У вас есть камеры в туалетах? – удивился Вася.

– У меня есть камеры везде. У нас засекреченный объект!

– Ясно. А с третьим что?

– Да ничего. Он начал визжать как резанная свинья. А я просто хотела, чтобы он заткнулся.

– Поэтому у него вырван язык, разорвана пасть и перерезана глотка?

– Да, наверное. По-другому он не хотел умолкать. Представь, что у тебя ПМС…

– Мне это сложновато представить, – хмыкнул Василий.

– А ты представь! – упрямо повторила Лиза. – А под препаратом эти чувства усилены в десять, в сто раз. Хочется не просто кого-то убить, а убить с особой жестокостью. Я потеряла контроль и очнулась через три часа. Получается, его действие длится сто восемьдесят минут, – тяжело вздохнула брюнетка. – Вась, я же не хотела. Я бы никогда…