Текст книги "Отдел странных явлений: Проклятье в подарок"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Если читать все, что писал Каратель в Интернете – весьма адекватный, образованный человек, добрый и отзывчивый… пока ему не наступали на хвост, и пока не появлялся рядом кто-то, превосходящий его в мастерстве клипмейкерства. Да, мурманский фанатик считался одним из лучших клипмейкеров среди фанатов, но не признанным аниме-журналами. Сколько б работ он ни отправлял в редакции, ни одна не находила одобрения.

Какие ласковые отзывы писал Каратель начинающим авторам, давал советы, на ссылки не скупился и даже организовал портал, на котором выкладывал пиратские дистрибутивы. Все на пользу творческим личностям. Но стоило новичку оказаться по уровнь выше своего наставника, как уничижительные комментарии не заставляли себя долго ждать. Кто-то плевал на них с Останкинской или Токийской телебашни и продолжал творить, а кто-то ломался и со слезами на глазах бросал творчество, оставляя его неотразимому Карателю.

Несколько критиков, как нашла Катя более подробную информацию о своем сопернике на ниве клипмейкерства, пытались научить Карателя некоторым приемам и предложить ссылки с полезными программами, но в ответ услышали лишь хамство и трехэтажный мат.

– Как это на него похоже, – потягивая зеленый чай, говорила себе Дельская, – Пылкий юноша, считающий себя пупом вселенной! Сколько их в сети…

Только не все носят столь пафосное имя. Катя нашла и последние работы давнишнего знакомого. Она не поссорилась с ним, нет, просто отошла на расстояние, чтобы Каратель случайно не задел ее своими коготками и не плюнул ядом в лицо. Он – творческая личность, ему надо самореализовываться. Только пусть практикуется не на мне – мудро рассудила Дельская, и с того дня публиковала свои работы на тех ресурах, где не присутствовал одинокий Каратель. Да, как выяснилось, друзей у мальчишки совсем не было. Кому охота находиться рядом с разрывной бомбой? Оттого и информации о язвительном критике, уничтожающем всех и вся, нигде не нашлось. Некому было направить поиск Кати в нужное русло. А провайдеры и хозяева сайтов вряд ли могли проследить за сообщениями, оставленными пару недель назад. Если даже Кирилл Илларионов уже не первый день ломал голову над головоломкой: 'Откуда этот Каратель'!

Запрос из Мурманска все не приходил. Словно больницы северного города сговорились против ОСЯ и решили не давать свою информацию. Катя листала страницы, Ира с Машей ей помогали, потому что юных любителей назваться столь громким именем и покарать половину земного шара нашлось больше тысячи. Хоть на курсовую работу по базам данных и распределенному поиску студентам выдавай – смеялся Илларионов.

– Катя, смотри, – Маша нервно тыкала в монитор их с Ирой компьютера.

Что же так разволновало ее, Дельская тут же уселась рядом и увидела весьма интересное и полезное письмо.

'Уважаемые администраторы сайта, я понимаю, что у вас и без моей писанины дел полно, но может быть, вы откликнетесь на мою скромную просьбу и запретите доступ к вашему ресурсу молодому человеку по имени Каратель. Дело в том, что я – его бывшая девушка. Я очень любила его… и на день рождения решила порадовать его клипом. Первым в моей жизни клипом. Я делала его долгих три месяца. Не спала ночами. Сама изучала программы, чтобы сделать человеку приятное. Мое творение понравилось всем. Только не ему. Скривившись, он посмотрел первые тридцать секунд и назвал это все попсой для малолеток. Он опустошил мою душу, фактически убил меня. Я была очарована им, восхищалась. А он смотрел на мой подарок, словно на очередную работу для препарации: покадрово, выискивая не аккуратно вырезанные фигурки и неровные стыки, ошибки в монтаже и прочие технические мелочи, которые не так важны, когда один человек признается другому в любви. Я не смогла больше быть рядом с этим циником. Но это еще не все. Я больше не в состоянии ни рисовать, ни писать, ни заниматься каким-либо творчеством. Каратель уничтожил во мне это начало своим доскональным разбором. И я не хочу, чтобы жертв этого человека становилось все больше. Поэтому прошу вас, закройте ему вход на ваш сайт. С уважением, Кристина'.

– А с девушками он не вежлив, – ехидно заметила Ира. – Тут вот еще одно похожее послание.

Там некая особа жаловалась на того же Карателя. Жалоба очень походила на письмо Кристины, за тем малым исключением, что злобный критик разнес в пух и прах работу лучшего друга той девочки, и парнишка тоже забросил творчество, оставив его таким людям, как Каратель: уверенным и целеустремленным.

– Зачем, вообще, листать всю эту переписку? – пожала плечами Дельская, еще раз перечитывая письмо Кристины. – Нам надо найти бывшую девушку Карателя, она-то нам все и расскажет.

Та самая Кристина жила в Апатитах и найти ее не оказалось проблемой. Илларионов с радостбю вызвался помочь девушкам, и уже через пять минут преподнес Дельской номер телефона. Так что, в скором времени в квартире анимешницы раздался звонок от агентов отдела странных явлений.

Тема разговора, надо сказать, совершенно не порадовала Кристину, и она попыталась побыстрее закончить разговор. Но Катя Дельская не могла так просто отпустить единственную зацепку. Маленькая хитрость, она представилась очередной жертвой Карателя, и бывшая его подруга принялась охотно изливать душу. Но только прогулки, цветы и прочие отношения между молодыми людьми не особо интересовали Катю.

– Ты мне имя скажи, – твердила она, – иначе мы не сможем его найти.

– Костя, – уверенно сказала Кристина, – Константин Зыков. А почему вы, уважаемая жертва, имели с ним отношения и не поинтересовались?

Закономерный вопрос, Дельская как-то и не подумала, что девушка, бывшая в близких отношениях с парнем, просто должна была знать его имя.

– До этого не дошло. Он представлялся как Каратель.

– Значит, он стал еще страшнее, – вздохнули по ту сторону трубки, – вся Мурманская область перестала заниматься творчеством и проводить фестивали, потому что мы были вынуждены признать величие Карателя.

– Теперь он взялся за Москву, – подливала масло в огонь Дельская.

Мегаполис – что может быть более лакомым кусочком для пожирателя талантов. Интересно, от чего Зыков дошел до жизни такой. Знает ли Кристина? Аккуратно, чтобы не травмировать и без того расшатанную психику девушки, Катя все же поинтересовалась.

Досье оказалось самым что ни на есть банальным. Отличник в школе, троечник в вузе, мальчишка, чья самооценка очень сильно пошатнулась. Школьная прима, которая с трудом сдавала сессии, несмотря на тяжелый труд и усердную подготовку к экзаменам, оказалась причиной столь резкой перемены в характере. Не мог неудачник-студент воздействовать на своих преподавателей, учебу не осиливал, а хотел стать лучшим, таким, каким его считали в школе благодаря щедрым подаркам учителям от родителей. Но сил не находилось.

– Насколько я помню, однажды Костя раскритиковал в пух и прах работу одного отличника из группы, и этот человек чуть не покончил собой. Его еле успели из петли друзья вынуть, – в голосе скорбь, – только Зыков сделал из этого случая совсем другие выводы. Нет, он не хотел становиться мягче к людям, не желал понимать их. Он осознал другое – если он уничтожит тех, кто стоит выше его, он станет лучшим!

Как ни странно, но успеваемость по гуманитарным предметам у Зыков улучшилась, и он перевелся с технического на филологический: там его жестокую болтовню и безапелляционные заявления слушали куда с большим удовольствием.

– Одним словом, – закончила Кристина, – в этом году Костя получит диплом с отличием. Если вылечится…

– Постой, – тут же перебила ее Дельская. – Ты рассказала совсем немного! А как же аниме! И от чего вылечится?

На том конце провода рассмеялись. Грустно и обреченно. Словно то не Каратель посылал всех на смерть, а его бывшая подруга решила отомстить и подставить мальчишку. Казалось, девушка не рада была своему увлечению японской анимацией только потому, что встретила среди фанатов Костю. Ничего, это поправимо, Катя во что бы то ни стало решила вернуть девушке и волю к творчеству и любовь к тому, к чему душа ее тянулась. Если, конечно, тянулась. А пока Кристина рассказывала о том, что после перевода на филологию Косте стало скучно в жизни. Его критику и заявления стали принимать как должное, борьбы почти не ощущалось. А охотнику требовались жертвы, он, 'убив' однажды, уже не мог остановиться.

Наивные девочки, мечтательные мальчики, увлекательное творчество – вот где нашел Каратель тех, кого он мог уничтожать. Сначала он был слаб, а когда набрался силы, то стал применять те же принципы конкурентной борьбы, что применил однажды к отличнику с технического факультета. Доброй улыбкой и ласковыми словами он заманивал жертв в свои сети. Счастливы те, кто слаб, они никогда не были конкурентами Карателю. Но не все, кто бросал этому страшному человеку вызов, оставались в живых после финальной схватки.

Сколько самоубийств на совести Карателя Кристина не ведала и знать не желала. Но уходов с творческих ресурсов – не счесть. Кто-то бросил переводы, кто-то – рисование… Слабые духом уступали дорогу сильному.

– Нет, милая, – тихо сказала Катя в трубку, – это твой Костя – слаб.

– Отчего же? – удивление… за сотни километров Дельская чувствовала это. – Он растоптал столько человек.

– Вот именно, растоптал! Будь он силен, он не уничтожал бы, а сражался честно, побеждал бы своими руками! А так… он трус, который просто лишает окружающих самого дорогого, что у них есть. Жаль, что ты, Кристина, бросила творчество. Ты показала ему, что слаба.

– Откуда… – она захлебнулась слезами. – Откуда вам, известно о том клипе, что я дарила Косте? Вы его родственница?

Холодный, почти бесчувственный ответ:

– Нет, Кристина. Я из спецслужб.

Гробовое молчание.

– Каратель, то есть Зыков, – словно делая рапорт Шаулину, отчитывалась новобранка, – оказался жертвой преступления. Или преступником. Надо доказать. Скажите, от чего лечится Зыков?

– Гопники его в подъезде ножом это… – мямлила Кристина, – по крайней мере, я такие сплетни слышала… Вроде бы в тяжелом состоянии, уже почти месяц в сознание не приходит.

– Спасибо за помощь! – отрезала Дельская, это она и хотела узнать. – И мой тебе совет, дорогая Кристина, постарайся перешагнуть обиду, что причинил тебе этот человек. Как он перешагнул твою любовь, пытаясь достичь ложного совершенства.

– Я подумаю, – прошептали в трубку.

Огромный неподъемный камень лежал теперь на сердце у Дельской. Все эти Антоненко да Залеские – это мелкие вредители по сравнению с пытающимся самоутвердиться Карателем. Самое главное не то, скольких человек он убил в виртуальном мире. Ужасней всего – он оставался безнаказанным. И если такому человеку в руки достанется оружие, с помощью которого он смог бы убивать на расстоянии, Катя не сомневалась, такой человек поспешил бы им воспользоваться.

'Тетрадь Судеб', страшное аниме, известное своим английским названием 'Destiny Note', пришло на ум Дельской.

– Не упаси Господи, – шепнула она, – если Карателю в руки попадет эта тетрадка. Мне кажется, что вашим мужьям, девочки, нужна подмога этих… как их там… четырехмерных.

– Богов, что ли? – догадалась Ира.

– Да, – безапелляционно заявила Катя и принялась готовить подробное письмо для Ивана Дуракова.

***

Женщина – самое загадочное создание во всем мире. За сто лет жизни Санджи Киномото познакомился не с одной дюжиной красавиц и мог поклясться, что прекрасно изучил женскую психологию. Никогда не подходи напрямую – правило первое. Только попробуй сказать: 'Дорогуша, давай познакомимся!' – как ты очутишься в черном списке прекрасной незнакомки.

И хватило же ума у Киномото как юному несмышленышу выложить в тронном зале, что он приехал свататься к прекрасной царевне. На счастье ниххонского наместника в общем переполохе никто не придал его словам должного значения, что очень облегчало задачу. Узнай мать погибшего фараона, что чужестранец явился про ее душу, несладко бы пришлось гостю: и катану вмиг бы измазали кровью, и отсутствием алиби воспользовались, – лишь бы спровадить навсегда из дворца назойливого жениха на корм крокодилам или гиенам.

А пока женщина в печали, можно и разузнать чего. И знакомство начинать следует вовсе не с красавицы вдовы (или сестры) господина правителя, а с его приближенных.

На правах гостя Киномото прекрасно устроился во дворце. Ему вдова и комнату выделила, и одеждой попросила обеспечить. Только Санджи очень не хотелось заматываться в предложенную ему белую простыню, да и шелковое кимоно ему нравилось куда больше. В таком наряде куда легче соблазнять красавиц, правда, в дни всеобщего траура глазки наместнику строили только служанки. Симпатичные, надо сказать, девушки, только не за ними прибыл в Уасет чужестранец.

Кия – непреступная крепость, понял наместник из рассказов советника и военачальника. Эта женщина за всю свою жизнь любила и любит только одного человека, своего покойного мужа. Да, она не отказывала в ласках и почтенным приближенным ее сына, когда они прятали принцессу Митанни от гонений старшей дочери почившего короля. Но это лишь плата за спасение. Хоремхеб в те дни чувствовал, что Кия отвечает ему нежным взглядом только в благодарность за спасенную жизнь.

– Значит, у меня совсем нет шансов, – расстроился Санджи, когда он непринужденно беседовал с Манпехтира и чужестранкой по имени Юрия.

Девушка за несколько дней очень сильно привязалась к начальнику стражи, называла его своим спасителем и боялась и шаг ступить в сторону. Покорная жена – так окрестил бы ее Санджи. Она оказалась в этом мире по воле случая из-за какого-то старого пророчества или предсказания. Девушка была родом, о счастье господина Киномото, из Москвы и даже знавала Ивана Дуракова и работала с ним на один и тот же отдел. Всё связано настолько прочто, понял ниххонский наместник, что этот узел не разрубить ни одним топором. Юрия, положив руку на сердце, клялась, будто фараон, оплакиваемый всем народом, скорее всего, не погиб, его перенесло в далекое будущее вместе с Иваном и его сестрой. Девушка страдала и плакала, но понимала, что ей суждено остаться в не родном ей мире навеки. Путь домой искать просто-напросто бесполезно.

– Не против, если я закурю? – чтобы снять напряжение спросил наместник, доставая из рукава пачку.

– Поделись со мной, – вдруг протянула руку Юрия.

Менпехтира было удивился, но девушка, обняв стражника за плечо, что-то ласково нашептала ему на ухо, и тот смирился и отошел в противоположный угол балкона. Санджи затягивался с превеликим удовольствием. Табак помогал его мыслительной деятельности, а заодно и воодушевлял.

– Откуда вы знаете Ивана? – сухо поинтересовалась Юля.

– Зачем вам это?

– Мне надо знать, что он жив! Какого числа 2007 года вы его видели?

– Конец ноября, если вам это о чем-то тут скажет. И с ним был Неб. Тот самый, которого вы тут хороните. Он помог мне добраться сюда, чтобы я смог сосватать себе принцессу Кию! – Киномото понимал, что только один человек во всем городе, Юрия, способен понять его и выслушать.

– Они живы? – тут же выпалила она, а потом в ужасе посмотрела на обернувшегося в их сторону стражника.

Угрюмый Менпехтира, насупившись, подошел к мирно разговаривающим чужестранцам и начал выпытывать у Киномото все, что тот знает. Но такого собеседника Санджи иметь очень не хотелось, поэтому хитрый ниххонец, имевший за плечами не один год работы в спецслужбах, лукаво улыбнулся и наплел воину из древности о богах, которые сегодня не в духе и не желают, начальник царской стражи занимался подслушиванием чужих разговоров.

– А лихо ты его, – улыбнулась Юрия. – Так, давай в двух словах, Ваня что, жив?

– Конечно, – шепнул Санджи, – и Неб тоже. А то…

Он не договорил. Счастью девушки не нашлось и предела, и она не желала больше ничего слушать. Она чуть ли не хлопала в ладоши и не танцевала на балконе в дни траура.

– Мне не ведомо, кто тот парень, которого похоронят в этом городе, но это двойник, клон, или я не знаю, как это еще можно назвать… Ты хоть понимаешь, о чем я?

Юрия охотно кивала: во всем этом древнем мире, где каждый встречный готов был в любой момент свалиться на колени и молить о милости богов, она наконец-то встретила родственную душу, розововолосого японца, который мыслил категориями двадцать первого века и вполне адекватно воспринимал ситуацию. Только почему-то этот Санджи на полном серьезе отнесся к пророчеству высших насчет замужества девушки, а потом попросил достать листок бумаги или любую другую пригодную для рисования вещь.

– Карманный комп сойдет? – этот вопрос поставил Санджи в тупик.

У него самого было при себе подобное устройство, но он предусмотрительно выключил его, чтобы не расходовать заряд батареек в эре, где отсутствует такое понятие как электричество. Но экран мобильного компьютера и палочка оказались японцу куда более удобными, нежели лист бумаги и ручка.

Следующей приятной неожиданностью для Санджи оказалось то, что его коллега по несчастью, очутившаяся тут волею судьбы, не только прекрасно разбирается в математике, но и работает на отдел странных явлений, кой ему самому пришлось покинуть в середине тридцатых годов. Такой удачи Киномото мог ожидать только в оптимистичном аниме. Сообразительная толковая девушка, которая понимала все с полуслова. А когда речь зашла о Создателе и Лесе Судеб, так и вообще, вступила в такой дискут, что наместник начал чувствовать себя неполноценной личностью.

– В общем, все понятно! – заключила Юрия, когда тот закончил свой рассказ. – Мы имеем дело с клоном, которого надо похоронить и объяснить всем в городе, что это настоящее тело их любимого правителя, так?

– Именно, – улыбнулся Санджи. – Только, Юрия-сан…

Наместник потупился и густо покраснел. Не затем он явился в Уасет, чтобы убеждать кеметский народ в гибели их правителя. Собеседница вся во внимании готова была внимать каждому слову японца.

– Прикурить не хочешь? – он снова достал пачку, и Юрия охотно присоединилась.

И только надышавшись табачного дыма, Киномото повторил о цели своего визита.

– Кие и царице придется рассказать все, как считаешь, они не проболтаются?

– Не думаю, – уверила его гостья из будущего. – Только вряд ли они тебе поверят.

– А если я приду к ним в обличье бога?

Девушка пожала плечами:

– А попробуй.

Такого фиаско Санджи Киномото ни разу в жизни не испытывал. Он считал, что учел все до мелочей – изучил все загруженные на компьютер Юрии статьи о древнем Египте, который почему-то называли Кеметом, сварганил себе голову самого симпатичного по его мнению бога и явился в таком обличье к госпоже Анхесенпаамон.

Сокол – птица гордая и вольная. И имя у бога простое и запоминающееся – Ра. Но от лица этого создания рассказать правду наместник не успел. Царица дико заорала, тут же обозвала его посланцем Сета, благо, что запущенный в голову наместника ларец с косметикой не достиг своей цели. Но пинки от стражников – тоже не сахар, особенно, когда при себе нет тюбика с мазью от синяков.

– Наверное, Ваня их чем-то спугнул, – развела руками Юрия, когда вечером Санджи, придя в дом верховного жреца, у которого жила девушка, рассказал о своих похождениях.

Хорошо еще, что на голове у влюбленного неудачника в момент изгнания из дворца оказалась маска, не то синяков под глазами и сломанного носа было не избежать. В этом мире даже волшебной манги нет, чтобы за считанные минуты вывести следы побоев.

– Но как мне рассказать царице и Кие, что я знаю? – не унимался Киномото. – Если они поймут, да они станут меня на руках носить! И почему ты, Юрия, заставила царицу написать хеттам? Зачем ей этот царевич?

– Так надо, – поджав губу, заявила гостья из будущего.

Она не знала, что ее покровитель, начальник стражи, слышал весь их разговор.

– Значит, Анхесенпаамон желает выйти за хетта? – грозно спросил он, встав между болтающими.

Юрии не оставалось ничего, только кивнуть. Она понимала, что сама только что собственными руками подписала смертный приговор хеттскому принцу и Анхесенпаамон. Но так было надо, об этом говорилось в энциклопедических статьях. Значит, вот как оно произошло. Девушка сама написала эту главу в истории древнего мира. Гостья из будущего не имела права менять прошлого. И раз она предложила идею о замужестве, ей же, пусть и неосознанно, пришлось разрушить эту надежду.

– Боги, – ухмыльнулся Санджи, ехидно глядя на Менпехтира, – опять на досуге нашептали мне, что сегодня снова выдался неудачный день для подслушивания чужих разговоров.

Уловка работала безотказно, и набожный кеметский воин тут же ретировался. Киномото прекрасно понимал, что тот отправился во дворец готовить заговор против хеттского принца, но историю не обмануть дважды. Если кто-то сумел изъять из этого мира молодого фараона и заставить его работать на российский отдел, то Заннанза – это будет уже слишком. А коли поверить россказням Ивана Дуракова, то, спустя некоторое время агенты изъяли из этой эпохи и царицу Анхесенпаамон, кстати, не без скандала. Да и Санджи явился сюда не покурить с российской подданной, а утащить прекрасную принцессу. Проходной двор, да и только!

– Заннанзу спасем несколько позже, жалко парня, – протянул наместник Ниххонии, – я намекну Ивану, он посодействует. А пока нам надо соблазнить Кию. Какие предложения?

Юрия молча смотрела в потолок и изредка затягивалась презентованной ей наместником сигареткой. Курево на исходе пятого дня пребывания Киномото уже заканчивалось, поэтому к табаку сотрудники ОСЯ прибегали только по мере крайней необходимости в условиях мозгового штурма.

– Вот представь, ты принцесса Митанни, у тебя только что погиб сын, и тут к тебе является прекрасный наместник из далекой страны и предлагает руку и сердце, что ты сделаешь?

– Пошлю его на… – четвертое слово Юрия сказала тихо, что Санджи его еле расслышал.

– А кого ты не отправишь с столь дальнее путешествие? – не унимался наместник.

Того, кто воскресит сыновей и мужа. Хороший ответ. Сыновей – пожалуйста, а вот благоверного – увольте, на ком тогда Киномото жениться будет? Оставался один план, который наместник держал на самый последний случай и, похоже, именно его и приходилось осуществить.

Проснувшись утром, госпожа Кия не увидела у подножия своей кровати верных слуг. Зато там, на коленях сидел гость из далекой страны и протягивал ей поделку неизвестного происхождения. Всю свою сознательную жизнь митаннийская принцесса считала, что лотосы растут в водоемах, пальмовые листья – на соответствующих деревьях, а палки используются для того, чтобы их рабы подбрасывали в костер.

Но Киномото нарушал все представления принцессы. Потому что в руках он держал глиняный горшок, из центра которого торчала уродливая общипанная палка, рядом с которой красовался и полузасохший пальмовый лист, а вокруг еще одного такого уродца, взятого невесть с какого дерева, вились лотосы, чьи лепестки, словно тряпочки свисали вниз.

– Вы что себе позволяете, чужестранец? – надменно поинтересовалась Кия, не очень приветливым взглядом окинув незваного гостя.

Она – дочь короля, жена (не важно, что вторая) фараона, мать теперешнего правителя… а кто он. Говорит – наместник. Таких в Кемете зовут номархами. Не самая высокая должность у этого мужчины в своей Ниххонии. И чего ему надо от нее, недосягаемой и прекрасной.

– Я хотел сделать подарок прекрасной королевне, – закрыв глаза и наклонив голову, тихо сказал Санджи и протянул принцессе свою композицию.

– Дарили мне слуг и рабынь, коней и кошек, золотые украшения и роскошные сундуки с драгоценными камнями из дальних стран. Но ни один, слышите, господин Киномото, ни один чужестранец не приподносил мне такую…

Фигню. Закончил за принцессу Санджи, но Кия сама решила дать точное определение подарку наместника:

– Такую безобразную безвкусную вещицу, которой нет никакого применения!

– Как же? – узкие глаза Санджи расширились по максимуму.

Он теперь неотрывно смотрел на возлюбленную, не понимая, что ей могло не понравиться в икебане, которую он сделал из растений, произрастающих в царском саду. Наместник поставил композицию на пол и принялся объяснять обиженной женщине, что у него на родине икебана – это подношение богам, и что такой подарок возводит госпожу Кию на один уровень с ними.

– О, если боги вашей страны столь примитивны, что в качестве жертв принимают засохшие цветы, то я не хочу становиться рядом с ними.

Укоризненный взгляд выразительных серых глаз, полный ненависти и пренебрежения: Санджи начинал понимать, что сооруженная им за несколько дней икебана совершенно не впечатлила митаннийскую принцессу. Хотя наместник прекрасно осознавал – на то Кия и принцесса, чтобы показывать свой вздорный характер и заставлять ухажера выложиться по полной в демонстрации своих серьезных намерений.

– Это не жертва, – обиженно произнес наместник, поднимаясь и вновь протягивая принцессе подарок, – это знак почтения. Поэтому, о прекраснейшая из прекрасных, я хочу возвести вас в ранг богинь, и хочу каждый день радовать вас своими икебанами. Икебана – это моя душа! Цветок – это символ вечной жизни…

– Ничто не вечно, да будет Анубис свидетелем моих слов… Неужели вы не видели, что погиб мой сын?

Какой хороший повод, чтобы выложить все, что известно наместнику! Довольная ухмылка украсила лицо Санджи, и он выпалил:

– Я видел лишь тело, которое не принадлежало Небу.

– Ну да, – согласилась принцесса, – душа его спустилась тропами Дуата. Но для нас тут, в Уасете, он умер.

– С этим я соглашусь, а вот насчет Дуата – вы поспешили. Он не там, клянусь всеми фрактальными дырами!

Непонимание, гнев и ярость смешались в душе принцессы, когда она, соскочив с кровати, подбежала к двери и принялась кричать стражу. Если верить написанному в статьях у Юрии-сан, подумалось Санджи, то мать подумала, будто сердце ее сына сожрало страшилище по имени Амт. Шинигами на смех это страшилище! Киномото прекрасно понимал, что оказаться в аду не желал никто, а уж мать сыну такой участи явно не хотела. Но все попытки объяснить, что душа могла не попасть ни в рай, ни в ад, а отправиться в Москву на три тысячи лет в будущее, оказались неудачными.

– Забирай свое нелепое подношение низчайшим богам и проваливай! – приказала принцесса. – Пока не пришла стража! И чтобы ты мне больше на глаза не попадался, гость из проклятой Ниххонии, да сожрет и тебя Амт на страшном суде!

Припоминая, что устроила несколькими днями раньше Анхесенпаамон, Санджи решил не рисковать своим здоровьем и исчезнуть из комнаты принцессы до того, как к Кие ворвется с десяток вооруженных охранников.

Таким неудачником Киса себя еще не чувствовал. Впервые женщина назвала икебану нелепицей, отправила его в длительную прогулку по аду и не захотела видеть его персону рядом с собой. И даже Юрия не смогла утешить его страдающую душу.

– Проваливай, – фыркнул тот на Менпехтира, словно тень появившегося за спиной девушки, – не видишь разве, что боги не желают помогать людям.

– Хватит прикрываться чужими богами, человек из далекой страны, – хлопнул его по плечу стражник, и в его грустных карих глазах Санджи прочитал давно искомое сострадание. – И не притворяйся, что прибыл в Кемет для установления дружественных отношений между государствами. Все я вижу прекрасно! Госпожа Кия покорила ваше сердце!

Что скрывать, и сам Менпехтира когда-то неравнодушно относился к митаннийской подданной, которую ему приходилось спасать от нападок старшей дочери фараона много лет назад. Непростые отношения складывались в семье и ее окружении. По уши влюбленный в красавицу Меритатон мужчина помогал скрываться ее мачехе. И неизвестно, чем бы закончилась жизнь приближенного царского двора, если бы в Кемете не появилась жгучая брюнетка по имени Юрия. Он понял, что перед ним предстал не только идеал женской красоты, который смог затмить в его глазах жену и дочь покойного Эхнатона, но и сильная личность, способная справиться с любыми неприятностями. Красивая, умная, страстная, волевая женщина – все это объединилось в одном теле, принадлежавшем девушке из неизвестного Менпехтира государства. Перед Юрией меркла и скромная Кия, и властолюбивая Меритатон. Такой женщины просто-напросто не было в Кемете. Но она пришла. И начальник стражи понял – хватай, пока она не стала чьей-то чужой женой. Так что, митаннийская подданная уже потеряла к себе всякий интерес со снороны Менпехтира, и он с радостью согласился помочь невесть откуда взявшемуся влюбленному чужестранцу обрести свое счастье.

Эта женщина, дочь митаннийского короля, как следовало из рассказа стражника, любила только Эхнатона. Остальные приближенные, возжелавшие стать ей мужьями и опорой в жизни, становились лишь любовниками, и больше чем на одну или две ночи принцесса их к себе не пускала. Сколько всего испробовали главнокомандующий кеметской армией Хоремхеб и регент молодого фараона, чтобы хотя бы привлечь внимание этой женщины – ничто не растопило ее сердца, заледеневшего после кончины мужа.

Заморские диковинки могли стать хорошим орудием в достижении этой цели. Но если Кия не изошла от радости, когда чужестранец преподнес ей икебану, то вряд ли ей придутся по душе другие странности японца.

– А ты попробуй, Санджи! Попытка – не пытка! – крепко сжала его ладонь Юрия.

– Пытка, – вздохнул наместник, – скоро стража найдет себе увлекательное занятие, точнее игру – догони Санджи Киномото и поддай ему под зад!

– Третий раз волшебный, действуй! – не переставала пострекать его москвичка.

Да и сам наместник не против, потому что в его голове зрел очередной гениальный план.

Когда на следующее утро Кия выглянула из окна, она не узнала сада. На финиковых пальмах, растущих неподалеку, появилось что-то белое и корявое. Ох уж этот чужестранец, любитель уродливых подарков. Припоминая вчерашнюю икебану, Кия недовольно отвернулась и ушла вглубь комнаты. Но тут же в дверях нарисовался ненавистный ей наместник из далекой страны.

– Как вам оригами, прекраснейшая из прекрасных? – схватив принцессу за руки, он упал на колени, а потом расцеловал ее ладони.

– Этим гнусным словом, порождение Сета, ты называешь развешенные на пальме кусочки папируса? – сощурившись, она смотрела на назойливого чужестранца.

Санджи принял ее игру. Она всеми силами пыталась унизить его, а он – познакомить с культурой и традициями своей родины.

– Может, для вас, госпожа, это только кусочки папируса, но для меня складывание журавликов обернулось мазолями на пальцах. Какую твердую бумагу вы используете при дворе!!!

И он, закрыв лицо руками, сделал вид, что расплакался. Все сказанное им – чистая правда, но он решил усилить эмоции, демонстрируя принцессе свои страдания.