Текст книги "Отдел странных явлений: Проклятье в подарок"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Часть 6. Девичьи грёзы

Какую бы глупость вы ни придумали,

найдется человек, который

эту глупость сделает.

(Математики шутят)

Женщина. Очень красивая и недоступная. Для Санджи Киномото ничего не найти желанней. Он мог часами, запершись в лаборатории, среди датчиков и компьютеров, сидеть и любоваться нарисованным собственными руками портретом. Сын этой женщины сказал, будто Санджи угадал ее внешность. Он предвкушал встречу с принцессой Кией, прокручивал в голове не один диалог, думал, каким образом наиболее эффектно можно сделать предложение вдове из древнего мира.

Но временами кто-то невидимый будто щелкал выключателем в голове наместника, и он, ругался не самыми приличными словами, выкуривал по несколько сигарет кряду, и сворачивал портрет любимой женщины в трубочку.

– Что за наваждение? – ворчал под нос Санджи, измеряя лабораторию шагами, пока заваривался его любимый зеленый чай с лотосом. – Почему она мне нравится? Обычная женщина!

Он разворачивал ее портрет, любуясь сказочной красотой принцессы, фыркал и продолжал бубнить себе под нос:

– Она, конечно, хорошенькая, но у меня и без нее проблем хватает! Мне нужно помочь агентам из России…

И снова кто-то включает рубильник, и наместник крепко прижимает к груди портрет госпожи Кии и обещает спасти ее от всех бед и привезти в далекую для нее Ниххонию.

– О, ками[24]24
  [24] Kami – бог (яп.)


[Закрыть]! – воет Киномото, когда рассудок вновь возвращается к нему. – Кто-то помыкает мной, кому-то надо избавиться от меня, нужно сказать об этом Ивану и…

Щелк… и наместник берет еще один листок и рисует на нем в пятьдесят какой-то раз овал лица прекрасной незнакомки.

И стоит его коллегам из России появиться на пороге лаборатории, мания становится невыносимой, из глаз текут слезы, а тело сводит от непреодолимой страсти. Кроме мыслей о Кие, в голове у наместника не остается ничего.

Так получилось и ранним утром, когда уставший Иван Дураков открыл дверь и тихо вошел в лабораторию.

Небритый Санджи, жуя карандаш и тыча сигаретой в лист акварельной бумаги, заканчивал неизвестно какой по счету портрет принцессы.

– Непорядок, – покачал головой Иван. – Не думаю, что вдова Эхнатона сойдет с ума от любви к какому-то обросшему прокуренному японцу в изляпанной рубахе.

– Ты ранишь меня прямо в сердце! – взвыл Киномото, падая перед агентом на колени.

– Так побрейся, надевай свое лучшее кимоно, отыщи самую заточенную катану и выбрось сигареты! И я отправлю тебя прямиком к принцессе!

Ошалелые зеленые глаза наместника, не отрываясь, смотрели на спасителя. В глубине души Санджи думал, как бы эти два придурка из России не натворили чего непоправимого в Ниххонии, пока он в очередной раз устраивает личную жизнь в ближайшем фрактальном пространстве. Сколько у него уже народилось наследников, Санджи предпочитал не думать. Как не задумывался над тем, есть ли они у него вообще. Он давно уже обрек себя на одиночество, когда переселился в мир мечтаний. И вот он дал слабину, непонятно почему решил жениться на таинственной незнакомке из другого мира.

– Я не вру! – Иван достал из нагрудного кармана компьютер, на экранчике которого уже светилась яркая приветственная надпись: 'Добро пожаловать в Кемет'.

Третье приключение на три тысячи лет назад обещало не уступать по интересности первым двум. Когда сначала искали мертвую царевну, а затем похитили супругу фараона, на этот раз ожидался не менее запоминающийся финал – мужик с катаной против кеметской стражи. Иван не очень хотел посвящать Санджи в подробности первых двух приключений, чтобы наместник испытал на себе как можно больше прелестей божественной игры. Нет, Дураков не считал себя издевателем, он просто-напросто боялся, что программа способна вынести Киномото не совсем в ту эпоху или в иную реальность.

– Так что, приготовься, принцессы не любят оборванцев, – повторил Иван, подмигивая.

У Санджи кто-то словно моторчик завел. Наместник тут же сорвался с места и кинулся в ванную мыться, бриться и причесываться. Не прошло и десяти минут, как сверкающий принц в салатном кимоно с мечом через плечо и незаменимой сигареткой во рту стоял перед российским агентом, рапортуя:

– Я готов!

– Держи! – Иван протянул японскому коллеге карманный компьютер с машиной времени.

Эту вещь агенту передала Ира вчера вечером. И если Локи не врал и не придумал наместнику какой-нибудь подлянки, то Санджи должно было тут же перебросить в Древний Египет 14 века другой эры.

– Учти, – инструктировал программист Киномото, – войти и выйти можно только единожды. Ты не сможешь переместиться ни в один момент времени, предшествующий тому, куда тебя выбросит. Когда сделаешь все, что тебе предназначалось, вернешься домой. Если тебя убьют в том мире, ты тоже окажешься дома. Живой или мертвый – не знаю, не проверял… Все зависит от того, насколько твой портрет приглянется госпоже Баст.

– А как ей можно понравиться? – сверкнул глазами Санджи. – В профиль, в анфас, с сигаретой, или без кимоно?

Иван тяжело вздохнул. Вряд ли богине веселья доставит непомерное удовольствие работа с наглым японцем. Но иного выхода программист не видел. Если Санджи оставить дома и начать разбираться, кто зациклил наместника на его мечте, то существует ненулевая вероятность, что неугомонный Киномото разнесет Токио-Ниххонский в поисках прекрасной принцессы.

– Готов? Жми на самую большую кнопку? Чтобы вернуться – жми ее же!

Наместник кивнул, но прежде, чем запустить машину времени, покосился на томик манги, что лежал на системном блоке одного из компьютеров.

– Что это? – спросил Иван.

– У вас проблемы, мальчики, и очень серьезные… – только и успел выпалить наместник, и в следующее мгновение он бросился к портрету принцессы, сорвал его с мольберта и свернул в трубочку.

Пару секунд спустя от Санджи в Ниххонии осталось только несколько тускнеющих звездочек.

– Удачи тебе, Киномото-сан, да не прибьют тебя во дворце? – грустно промямлил Иван, беря в руки оставленную мангу.

А приятного в ней оказалось мало. Будь Дураков слабохарактерной девушкой, от увиденного грохнулся бы в обморок. Нет, все это рисовала далеко не Юлечка Минасуке.

Неб

– Так как Анико-сэнсей уволился, а директор школы не нашел нового учителя японского, – с нескрываемым удовольствием Иван сообщил ученикам новость, – то у нас вместо родного языка будут уроки алгебры.

Стоны недовольных заполонили весь класс.

– И вместо физ-ры у нас будет геометрия, – учитель решил до конца обрадовать старшеклассников.

– Нет уж, – поднял руку я, – Бака-сэнсей, а давайте вместо физкультуры у нас будет физкультура, неужели мы через эти станки для пыток прыгать не умеем.

– Ладно, – подмигнул Иван, – уговорили старика, придется обойтись без нахождения объема пирамиды Хеопса.

Облегченный вздох стал подтверждением тому, что слова учителя пришлись по душе многим ученикам. И опять интегралы, производные, пределы и прочие не самые легкие задачи… Девочки пытались строить глазки невозмутимому учителю, но нынче тот был несколько не в духе, и ставил нули за самые дурацкие ошибки: забытые константы да числа в знаменателях. Недовольству молодых людей не находилось предела. И чем яростнее был Иван Дураков и быстрее стремилось к бесконечности число неудовлетворительных оценок, тем скорее портилось настроение школьников.

– Бака-сан, я не могу решить задачку! – подняла руку Саппоро. – У квадрата с длиной стороны два найти площадь.

– И что? – чуть ли не заорал Бака-сэнсей, в конец выходя из себя. – Сложно?

– Ага, – всхлипнула девушка, – я не знаю высоту квадрата.

Гробовое молчание стало для нее ответом на поставленный вопрос. Одноклассники даже смеяться не могли, и только Конэко-тян без спросу вышла к доске и нарисовала абсолютно ровный квадрат, написав рядом с ним 'дважды два равно четыре'.

– Ты станешь номинантом на премию 'Математик школы'! – ткнул в Саппоро пальцем Иван. – Я научу тебя рассчитывать площадь криволинейной трапеции методом Монте-Карло…

Бака-сэнсей недолго подумал и добавил:

– В уме. Кидаешь камушки в плоскость и подсчитываешь…

– А много, – наклонила голову набок Саппоро.

– Нет, самую малость, – фыркнул Бака-сэнсей, – тысяч десять – как минимум.

Шутку оценила только Конэко-тян, которая билась в истерике, тогда как остальные ученики попросили на полном серьезе обучиться тайному методу расчета площадей фигур. А сероволосый паренек на первой парте объяснял заучке-соседу, что благодаря тайной методе Бака-сэнсея они смогут весь триместр заниматься решением одной задачи и не слушать сложной теории в изложении нового учителя.

– Значит так, – сверкнул глазами Иван, – слушайте и внимайте!

Он резко развернулся на каблуках и принялся выводить на доске длинные трехэтажные формулы. Изредка учитель оборачивался к классу и злобно намекал: 'Пишите все, не то придет страшный монстр ктулху и съест ваш мозг!' Испуганные девушки и юноши, строчили вслед за ним, пока звонок не прервал научное красноречие учителя алгебры.

– Вот блин, – фыркнул Иван, вздыхая, – мы только подобрались к интереснейшему разделу 'Дифференциальные уравнения'…

Программист словно не видел, как измученные его лекциями по математике школьники трясут уставшими руками и, глядя на потолок, молятся всем существующим богам, что алгебра на сегодня окончена. И только один ученик, я, с нетерпением ждал, когда учитель покинет класс, чтобы тут же броситься вслед.

Иван Дураков стоял на крыше под проливным дождем и не хотел ни с кем разговаривать, в том числе и со мной. Я очень удивился, когда лучший друг отказался утром ехать со мной на одном мотоцикле до школы, если раньше именно так они и добирались. О, да, мотоцикл Санджи Киномото – преотличнейшая вещь. Как я раньше не понял, что это намного занятнее, чем автомобили! Вернусь домой, открою себе две категории в правах. Потому что я влюбился в желтую Хонду, железного коня на двух колесах. Но о моих колесных друзьях поговорим несколько позже…

Одно было ясно – сегодня поутру Бака-сэнсей почему-то не в себе. Я списывал то на ночную операцию с Анико либо на явившуюся в гости супругу Ивана: а что, если они поссорились, и теперь разозленный программист вымещает свою злобу в неподъемных формулах. Хотя – нет, я поймал себя на мысли – вряд ли товарищ по работе мог расстроиться из-за Иры или извращенца Залесского. Отправив последнего в Москву, мы радовались очередной победе и непомерной удаче чуть ли на до утра. А потом Иван решил отправить Санджи в Кемет.

– Все дело в Киномото? – тихо спросил я, подойдя к другу со спины.

Но ответа не последовало. Иван словно заткнул уши, и ни один звук не долетал до него.

– Этот прокуренный японец сказал тебе какую-то гадость? – пытался дознаться напарник. – Или мы обречены на смерть? Проклятье накрыло нас с головой и поздно что-либо делать?

Но программист лишь качал головой и молчал. Я обошел его и посмотрел прямо в глаза другу. То ли дождь, то ли слезы ручьями текли по щекам Ивана.

– Значит, с Иркой расстался?! – тут же догадался я.

Но Дураков оттолкнул меня и снова отвернулся. Депрессия – не самое приятное состояние. А если в нее впадает профессиональный агент – это грозит срывом важного дела. Я понимал, что надо как можно скорее привести напарника в чувства. Только как – оставалось пока вопросом.

– Не в этом дело, Неб, попали мы с тобой по первое число! – сказал вдруг Иван.

Он засунул руку за пазуху и вскоре протянул ту самую мангу, что оставил перед отъездом Санджи.

– О, Боги! И ты страдаешь из-за какого-то Сетова журнальчика? – сощурился я, забирая причину депрессии товарища.

Но вскоре и мне стало не до шуточек. Героями манги, что Киномото решил подсунуть напоследок, стали не кто-то там, а сотрудники ОСЯ. Конкретнее – Бака-сэнсей и я – старшеклассник с длинным практически невыговариваемым именем. Так значилось в заголовке журнальчика, изданного, надо сказать, кустарным способом в издательстве. Переплет – на клею, странички с трудом подогнаны, краски на обложке – тусклые, словно издательство 'Йа-сама', занимающееся выпуском манги о новом учителе, печатало свои книги на офисном принтере.

Да и причем тут форма, если важнее содержание: на обложке Иван недвусмысленно обнимает меня за плечи, а взгляд у нас такой страстный, – вряд ли какая девица пройдет мимо столь симпатичных мордашек на обложке, не купив издание за… семь тысяч йен[25]25
  [25] 1000 йен – это примерно 200 рублей.


[Закрыть] (как было указано на обороте). Всего-то двадцать-тридцать листов за немалые деньги.

Я с нескрываемым любопытством рассматривал картинки. Только чем дальше я углублялся в чтение предложенной истории, тем злее становился. Не добравшись и до середины комикса, я бросил его под ноги и заорал:

– Это жалкий компромат! Мерзкая Минасуке!

– Тише ты, Юлечка такое не стала бы рисовать, – усмехнулся Иван, поднимая мангу. – Она скорее б инопланетян каких скрещивала. А это значит, что кому-то в школе мы очень не безразличны. Коли уж про нас такую гадость напридумывали и решили распродать по всей Ниххонии. Убийца подбирается к нам.

Программист тут же успокоился, когда увидел, что я нахожусь в не менее праведном гневе и готов скормить крокодилам и художника Цугуми Юкато, и автора сюжета Мегуми Киясу, и всех продавцов книжных магазинов, которые стали распространять это элитное издание, компрометирующее иностранных подданных.

– У меня тут мысль возникла! – Иван обернулся ко мне и взял меня за плечи, словно на первой картинке в дорогой манге. – А что, если этот бред рисует кто-то из москвичей, а?

– Спросим у Дельской? Напишем в штаб?

– Именно, Неб! – программист тут же достал карманный компьютер и принялся по буквам перепечатывать в письмо имена авторов манги-компромата.

– Только не пиши ей, что нас… – я несколько замялся, – как это называется… объяолили…

Злой взгляд в мою сторону стал ответом – ни за что и никогда!

Кто, а самое главное, в какой момент догадался придумать сюжет о любви агентов – оставалось тайной. Если бы Наталья Антоненко сейчас не жевала попкорн в Москве, если бы Марина Зайцева не ожидала возвращения агента Дуракова на родину, то можно было бы заподозрить этих девушек в попытке продать плоды своих фантазий за большие деньги.

Додзинси, или самодельные манги, которые рисовали фанаты того или иного аниме, не были чем-то из ряда вон выходящим как в Ниххонии, так и в Токио большого мира. Считалось, что если человек умел придумывать интересные истории и более-менее красиво рисовать, то он мог без особых проблем распространять свое творчество не только на книжных развалах или торговать напечатанной на офисном принтере мангой в метро, но и сдавать по несколько экземпляров от тиража в магазины.

Все это Иван Дураков узнал вечером. После занятий в школе мы отправились по книжным скупать весь тираж порочащей нас манги. Деньги на личном счету программиста заканчивались очень быстро, потому что таинственный автор назначил слишком высокую цену за свое творение, наверное, в надежде просто поиздеваться над Иваном или выкачать со счетов отдела странных явлений немалую сумму.

– Вообще-то, додзинси всегда не дешевы, – с улыбкой объясняла нам продавщица в одном из магазинов, невысокая японка в маленьком черном платье с белыми рюшами, – потому что на издание этих книжек уходит куда больше средств, нежели на бестселлеры типа 'Ка-руто', 'Куска бабла' или 'Химика-металлиста'.

– Только нерв эти самоизданные творения требуют куда больше, – недовольно фыркнул Иван, сгребая с прилавки стопку из десяти тоненьких манг.

Но не успели мы покинуть магазин, у кассы раздался дикий крик. Мы с напарником тут же обернулись и увидели, как на несчастную продавщицу с кулаками кидается высокий черноволосый парень в элегантном сером плаще. Он тряс стопочкой тоненьких книжек и дико орал, что за продажу подобных изданий пора позакрывать все магазины. А его черный кот с пронзительными фиолетовыми глазами оставлял пахучие пометки на стопке комиксов.

– Это пропаганда того, чего не было! Да вы понимаете, что мне каждое утро присылают стопки писем с обсуждением подобной макулатуры! Да я…

Парень отвернулся и высморкался, а потом опять глянул на дрожащую за кассовым аппаратом продавщицу и продолжил вопли о том, как некие девицы записали его и коллег в 'Главные Геи Ниххонии'.

– Еще одна жертва, – воздохнул Иван, поглядывая на пакет, в который было уже сложено с полсотни экземпляров порочащей манги.

– Слушай, Вань, – я дернул его за рукав, – а мне, кажется, стало ясно, зачем печатают эти додзинси.

Вопросительный взгляд программиста не отпускал меня:

– Дело в том, что те, кто рисует эти картинки, хотят заработать немало денег. А чтобы получить много и как можно быстрее, требуется издать что-нибудь такое пикантное, остренькое, любопытное, так?

– Ну вот и нарисовали бы, как я с Ирой вчера… ну, как мой медвед застукал Залесского. Стыдно, конечно, – покраснел Иван и отвернулся, – но правда.

– В том-то и дело, – развел руками я, – правда – это скучно!

– Тогда… – программист задумался и посмотрел на розовое вечернее небо, будто среди золотистых облаков был начертан ответ, – почему бы им не нарисовать, как мы с тобой гуляем со школьницами. Во всех подробностях! Или давай попросим Минасуке издать что-нибудь более шедевральное и скандальное. Что затмит славу этих дурацких манг! Впрочем, – вздохнул Иван, прикрепляя пакет с порочащими додзинси к багажнику мотоцикла, – может, оно и к лучшему, что про нас еще порнушку не нарисовали.

Не видели парни, что как только их мотоцикл сорвался с места и помчался в сторону лаборатории господина Киномото, из кустов у забора вылезла высокая девушка в розовой школьной форме и, довольная, похлопала фотоаппаратом по ладошке.

– Ждите продолжения, голубки, – хихикнула она, направляясь в противоположную сторону.

Весь вечер Иван Дураков провел в лаборатории Санджи. Он разложил всю накупленную мангу и принялся изучать имена авторов, стили рисования, сюжеты и даже цены. То, что миниатюрные самоизданные творения стоили дороже – было ясно как белый день. Сорокастраничная додзинси оказывалась не намного дешевле пухленького томика лицензионной манги. И, что самое интересное, издание про нас по цене превосходило все остальные желтые журнальчики и додзинси вместе взятые.

– Неб, гордись, – хихикнул программист, – мы с тобой дорого стоим.

– Единственное, чему я могу радоваться, – ехидно заметил я, просматривая кустарную ниххонскую продукцию. – Хотя, нет… Еще тому, что мы на страницах манги только целуемся да обнимаемся.

– Пока, – скептически заметил Иван, в очередной раз пролистывая романтическую историю, нарисованную некой Мегуми.

Высокая цена не могла не навести на мысль. Казалось, в этом и таилась разгадка. Как бы того не хотели авторы додзинси, а они просто обязаны были выдать себя если не стилем рисования и сюжетными решениями, так чем-то еще. Изящные рисунки в манге могли свидетельствовать только об одном – госпожа Мегуми – девушка, и ее соавтор Цугуми – тоже. Да и молодые люди редко увлекаются сказками о голубых мальчиках.

Иван воспользовался компьютером Киномото, да простит его наместник, чтобы подробнее узнать про объект исследования. Куча трудов по психологии обещали стать нам увлекательным чтивом на ближайшую ночь. Программист надеялся, что наместник Ниххонии не очень сильно разгневается, если российские коллеги изведут на распечатку нужной им информации пару сотен страниц бумаги.

– Значит так, – чесал в затылке Иван, читая одну из статей, – авторы компромата – юные создания женского полу, не удовлетворенные личной жизнью.

– Откуда ты это взял? – я вопросительно смотрел на напарника.

– Элементарно, Ватсон, – поднял вверх указательный палец программист, – если бы девочка любила мальчика и была с ним счастлива, вряд ли бы она стала рисовать других симпатичных парней – это раз.

– И не пошла бы пропагандировать идею: 'Не доставайся же ты никому!'

– Именно! – Иван раскачивался в кресле и изучал следующие статьи. – В общем, мы с тобой стали объектами фанства и только. Если не учитывать цены на мангу.

Причины столь сильного завышения ни Иван, ни я найти не могли: то ли авторы хотели получить за свое незабываемое творение как можно больше денег, то ли им мечталось таким образом разжечь интерес – дороже, значит, завлекательнее. А может, девушки просто оказались не знакомы с курсом японской валюты и не знали, каковой должна быть цена на додзинси. Я высказал эту мысль, но Иван тут же отрицательно замотал головой:

– Чтобы анимешник не знал красной цены на мангу – нонсенс! Тут скорее либо нажива, либо желание самоутвердиться! И это значит, что наши фанатки…

– Родом из российской столицы, – тут же додумал за Дуракова я.

– Именно! Значит, нам необходимо вывести их на чистую воду. И, похоже, придется отсканировать компромат, заслать его в Москву и попросить Катюшу Дельскую разобраться: кто из наших соотечественников мог такое придумать и нарисовать. Так сказать, прижмем врага по обоим флангам. Идет?

Я согласно кивнул, и программист отправился в дальний угол лаборатории, где Санджи держал манга-сканер. Это было фантастическое для современного человека оборудование. Устройства с автоматической подачей бумаги – жалкие пародии на этот агрегат. Манга помещалась в небольшой лоток, а после нажатия на кнопку запуска программы, металлическая рука переворачивала страницы книжки, прижимала ее к стеклу и сканировала по разворотам. Иван, наблюдая за тем, как быстро робот справляется со своей задачей, мечтательно говорил, что за такую машинку многие любители манги отдали бы не одну тысячу долларов, евро, рублей и йен в придачу.

Дураков понимал, что ошибиться он не мог. Вряд ли жертва мечтаний подозревала, что изобразила в своем комиксе тайных агентов. Но тем самым девочка прямиком угодила в ловушку, сама о том не зная.

А на следующее утро в школе только и было разговоров, что о новом не менее дорогом выпуске манги о Бака-сэнсее. Минасуке-сан, наряженная в черный купальник, чулки с кружевами и розовые заячьи ушки, скакала по двору, предлагая именно мангу. Именно про нас. За новый том таинственный автор требовал не семь, а восемь тысяч йен, а на обложке значилась надпись: 'Горячие новости о Бака-сэнсее'! Многие школьники покупались на яркую рекламу и не жалея карманных денег, приобретали дорогое издание, что распространяла у входа в школу госпожа Юлечка.

– О! – протянул Иван, беря из рук своей ученицы компромат. – Никогда бы не подумал, что вы, Минасуке-сан, увлекаетесь столь низким жанром.

Девушка, не чувствуя и капли смущения, улыбнулась уголками губ, и спокойно заметила:

– Я всего-навсего продавец! Деньги нужны. На расследование тайны о пришельцах. А клуб Феоны-сан обещал мне двадцать процентов от выручки.

– А если бы тебя порнуху попросили распространить? – сощурился Иван, испытующе глядя на ученицу. – Тоже бы из-за золотой йены согласилась.

Девушка виновато потупила взгляд и протянула учителю бесплатный экземпляр. Она не ожидала того, что наставник с радостью возьмет новый выпуск о себе, а потом молча проследует в школу. Торговлю яойной мангой потом пришлось ей отрабатывать на уроке перед доской, решая не самые простые задачки от Бака-сэнсея. Причем, девушка не успела переодеться и предстала перед классом в костюме зайчика. Все парни класса заворожено смотрели далеко не на решаемое Минасуке-сан дифференциальное уравнение, а на кружева ее чулок.

А пока школьники страдали над интегралами и производными (или заглядывались на чулки Юлечки, да, в таком виде ей бы не для оберток вафель позировать, а для оберток чулок Брестской фабрики), я увлеченно читал новый томик манги и узнавал одно за другим события вчерашнего дня. Словно кто-то следил за нами, а мы, профессионалы своего дела, не заметили хвоста. Конечно, в сюжете встречались и не произошедшие события – случайные падения в недвусмысленных позах, страстные поцелуи и недомолвки. Что это было – аппаратура для слежки, или просто кто-то шел за нами по пятам с коробкой для сбора картинок – надо проверить и как можно быстрее нейтрализовать врага, пока вести о нашей не совсем традиционной ориентации не достигли Москвы. На Катю и любимых девушек можно было положиться – ни одна из них не покажет порочащую мангу друзьям, но стоит яойным картинкам оказаться на компьютере какой-нибудь фанатки, так сразу весь Интернет только и будет говорить о том, что Иван и Неб – одни из лучших типажей для историй о голубых мальчиках.

Психология яойщицы: девушка, которая никогда не влюблялась по-настоящему, ревнивый ребенок, боящийся, что объект ее обожаний достанется соседке или подружке, или это обиженная женщина, стремящаяся отгородиться от мужского племени, как от вида в целом. Можно найти сколько угодно причин увлечения этим странным жанром. Но пока следует отыскать тот самый клуб во главе с Феоной, который попросил Минасуке впаривать додзинси у входа в школу. Такое впечатление, что девочки специально устроили распродажу, чтобы привлечь к себе внимание агентов.

Это пару дней назад меня не интересовала ни одна девочка из класса, теперь я в каждой фигурке в розовом пиджачке видел злейшего врага и папарацци. Минасуке выводила круглые буковки в тетрадке. А вдруг это она прыгала по закоулкам с фотоаппаратом – да запросто! Дочке Киномото не составляло особого труда взять да и подбросить в дом папаши один экземпляр эксклюзивного компромата. Юлечка – девушка открытая, непосредственная, все готова выставить напоказ. Вполне возможно, она и стала автором яойных идей. Подмазывается к нам, называется подругой, а сама ведет двойную игру… Две брюнетки на задней парте, которые вместо того, чтобы брать интеграл, перешептываются и тычут пальцами то в одного, то в другого – сплетницы. Отличные кандидатуры на роль неутомимых журналисток. Туповатая Феона, и вообще, не привлекает к себе внимание. Что-то пишет у себя в конспекте. Чем не агент паршивого клуба. На нее и указывала Юлечка. Разве что Конэко-тян да Саппоро вне подозрений. Эти девочки ни разу не оставались в клубах: одна лазила на крышу любоваться токийской телевышкой, а другая бежала домой кормить кошку и собаку. Хотя, чем Сет не шутит, думалось мне: а вдруг Конэко специально отводила от себя подозрения. Нет, это уже паранойя, сделал для себя вывод я: Конэко слишком мала и достаточно умна, чтобы увлекаться такой ерундой, как скрещивание мальчиков.

Параллельные классы, к сожалению, я знал очень плохо. Только Мари вызывала у меня неподдельный страх. Остальные – да они запросто могли числиться членами девичьей тусовки. Только предводительница, я не сомневался, училась со мной в одном классе. Такой вывод я сделал потому, что автор манги очень хорошо знала о моей дружбе с Бака-сэнсеем и нашем совместном возвращении домой на желтой Хонде.

Есть еще один вариант – учительница! Но я сразу же отмел его: неужели сорокалетняя физичка или престарелая историчка увлекутся столь странным занятием. Скрещивание – это, скорее, из области биологии. Однако преподаватель по этому предмету был мужчиной, скучным с виду и, казалось, совершенно ни в чем, кроме изучения скелета, не заинтересованным.

Поняв, что ни алгеброй, ни наблюдениями предводителя фанаток не вычислить, мы решили отыскать место дислокации клуба. Но ни доска объявлений, ни заглядывание во все аудитории школы не помогло.

– Нелегалы, – хмыкнул Иван, выходя на крышу. – Нигде не сидят, но каждые два дня выпускают по томику манги.

– А что, если это Минасуке? – ни с того, ни с сего предложил я. – Если она врет?

– Ну, – протянул программист, – вполне возможно.

– Только… – напарник вдруг встрепенулся и бросился к лестнице.

Раздался топот, потом что-то, громыхая, свалилось вниз. А когда Иван спустился с крыши, то увидел рядом с лестницей меня, сцепившегося с некой рыжей девицей. Она была головы на две выше меня, да и в плечах намного шире. Спортсменка, можно и не догадываться.

– Мико-сан! – разочарованным тоном заявил Дураков. – И как вам не стыдно вместо тренировок по баскетболу следить за другими людьми.

Девица с трудом избавилась от моей цепкой хватки и, поправив пиджак, кинулась прочь.

– За ней, чего стоишь? – вопил Иван, не спуская глаз с меня, потиравшего ушибленный затылок.

– Да, конечно, – прошипел я, но не послушался, а прислонился к стене и ухватился за левое плечо.

Ушибся. Но он не принялся утешать меня, давая повод запечатлеть очередную нежную сцену на сборщик картинок, а сам бросился за убегавшей папарацци.

Клуб 'Девичьи грезы', как оказалось, располагался в беседке парка неподалеку от школы. Шестеро старшеклассниц в розовых формах сидели в кружок и рассказывали друг-другу байки о мальчиках. Вскоре к ним присоединилась и седьмая, Мико. Она, запыхаясь, протянула сборщик картинок Феоне и выпалила:

– Засекли!

– Правильно, – ехидно заметил стоявший за спиной рыжей спортсменки Иван Дураков, – мой напарник – один из сильнейших экстрасенсов в мире и обнаружить присутствие человека в радиусе десятка метров в замкнутом помещении для него не проблема. Вот на улице…

Программист посмотрел в небо и выдержал короткую паузу, чтобы члены клуба могли осознать все сказанное им.

– Одним словом, деятельность вашей тусовки считается запрещенной на территории Нишимаши.

– А наш клуб, – возмутилась Феона, – независимый, и учителя не имеют никакого права воздействия на него! Да и додзинси официально разрешены законом – что хотим, то и рисуем. Или мы правду узнали?

Услышав последний вопрос, Иван густо покраснел, словно содержание яойных додзинси – чистейшая правда.

– А если я про вас хентай нарисую? – сощурился он, отойдя от шока.

– Не осилишь! – хихикнула маленькая брюнетка из класса Мари.

– Посмотрим! – бросил вызов программист и, развернувшись на каблуках, быстро зашагал прочь, за куст, где его поджидал я.

***

Если бы Иван оказался не столь самоуверенным или гнев не так сильно завладел им, возможно, он бы обернулся и увидел, что после его ухода в клуб заявилась еще одна особа. Кусты рядом с беседкой зашуршали, и оттуда вылезла фигуристая высокая девица с длинными красными волосами.

– Мари, и ты тоже решила вступить в наш клуб!!! – хлопала в ладоши ее одноклассница, а девочка-папарацци, прижимая к груди сборщик картинок, не спускала с новенькой благоговейного взгляда.

– Не знаю, за кого вы меня принимали, но я нормальная девушка, – улыбнулась Мари уголками губ.

Она прислонилась к белой колонне у входа в беседку и посмотрела в небо. Создавалось впечатление, что девушка явилась в клуб ненадолго, однако фанатки считали иначе. У них каждая новенькая была на счету.

– Ваш проект – Бака-сэнсей и его любимый ученик, не так ли?

Мари стреляла взглядом в каждую из членов клуба, желая найти предводительницу.