Текст книги "Воришка (СИ)"

Автор книги: Звездопад весной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Эльф задерживался, но Галахада это поначалу не удивляло. Дуется, наверное. Или приводит в порядок свои мысли. В конце концов, это ему полезно. Может, перестанет творить черт знает что… Где-то внутри зашевелилось неприятное чувство вины, но Галахад решительно подавил его. За что ему чувствовать вину? Разве это он не держит свое слово?

Когда каша наконец сварилась, Галахад заглянул к Эжени. Она уже проснулась и причесывалась.

– Как ты? – спросил Галахад, отмечая про себя, что избегает смотреть на щетку, которой Эжени усердно приглаживала непослушные волосы.

– Лучше, но это ведь только из-за того, что я перестала принимать яды… Не хочу тебя обнадеживать.

Галахад кивнул. Вероятно, так оно и было. Отрава потихоньку исчезала из ее тела, но грибная чахотка осталась на месте. Скоро боли, не приглушаемые ядом, опять станут сильнее. Убеждать Эжени в обратном было бы бессмысленно, поэтому он сказал:

– Завтрак готов.

– Хорошо, я сейчас…

Галахад снова кивнул и вышел.

Эльф так и не появился. Решив, что дал ему достаточно времени, Галахад остановился у закрытой двери и постучался. Ответа не последовало. Галахад постучался еще раз – и снова безрезультатно. Чертов упрямец! Галахад взялся за ручку и замер, не решаясь открыть дверь. Прислушался к себе. Злости не было, это хорошо. Только усталое раздражение, вполне, между прочим, объяснимое и простительное. Ладно, надо всё же разобраться с этой дурацкой ситуацией.

Галахад открыл дверь и даже не удивился, увидев, что комната пуста. Разумеется, ребенок опять всё делает по-своему. Вот до чего доводит излишняя мягкость… Интересно, куда он подевался. Одно радует: Эжени не спит, значит, фокусов с исцелением пока не было.

Галахад огляделся еще раз, тщетно надеясь обнаружить эльфа под кроватью или в шкафу. Тогда не придется…

Взгляд уткнулся в медный кругляшок на комоде.

«Я услышал».

Что он мог услышать, этот глупый недолюбленный ребенок? «И без тебя проблем хватает, уходи», вот что.

Галахад застонал от досады. Какого черта?..

Он почти выбежал из дома, сжимая в кулаке медальон и все еще надеясь, что это домыслы. Может, нитка порвалась именно сегодня. Может, эльфу просто надоела эта побрякушка. Может, он вышел на улицу, чтобы прийти в себя, и пошел… Куда? Разумеется, к озеру, это его любимое место. Сидит там, может быть, пытаясь балансировать шаром или просто глядя на воду; услышит шаги, обернется и начнет нести всякую безобидную чушь…

Не было никого у озера. И ни в саду, ни в курятнике, ни на конюшне, ни в одном самом неприметном закутке дома – вообще нигде.

Черт!..

Галахад глубоко вдохнул, игнорируя щекотные спазмы в горле. Выдохнул. Надо как-то всё исправить. И начинать, похоже, придется с признания своей вины…

Затолкав поглубже нарастающую панику, Галахад вернулся на кухню.

– Всё хорошо? – встревоженно спросила Эжени.

– Нет.

Галахад опустился на стул и стал рассказывать.

Оказалось, если всё проговаривать вслух, то картина складывается так себе. Одни упреки, требования и запреты. Кто угодно бы сбежал.

– Что теперь делать? – спросил Галахад, заставляя себя посмотреть на Эжени.

– Искать, – решительно ответила она, смахивая слёзы. – А когда найдешь, не ругать.

– Да где его искать теперь?

– Везде. Поспрашивай у соседей, может, кто-то видел.

– А ты?

– Я в порядке. Софи скоро придет, она за мной присмотрит.

Галахад неуверенно посмотрел на Эжени, но она подтолкнула его:

– Иди.

Галахад послушно встал.

– Подожди.

Эжени тоже встала и быстро поцеловала Галахада в щеку:

– Ты его найдешь, вот увидишь.

Он кивнул, совершенно не ощущая ни ее уверенности, ни даже поцелуя на своей щеке. Всё казалось каким-то ненастоящим, похожим на настоящее – но и только.

– Возьми лошадь! – крикнула Эжени с порога.

Галахад снова кивнул. Само собой, он возьмет лошадь, это разумно.

Никто из соседей ничего не видел. На рынке эльфа не было, в замке Руфуса – тоже. Обыскав всю деревню, Галахад ненадолго остановился у колодца, напоил лошадь и стал думать, куда же податься теперь.

Очень не хотелось так думать, но оставалось одно место, куда эльф мог пойти. Это было логично, в конце концов. Он же упрямый… Правда, в его состоянии такой путь преодолеть вряд ли возможно.

Галахад отчетливо представил себе, как изможденный эльф спотыкается где-нибудь в лесу и падает, чтобы никогда уже больше не подняться. Помотал головой, пытаясь прогнать видение, снова вскочил в седло и поехал в сторону Вишневой долины.

========== Часть тридцать восьмая ==========

Убийца взял эльфа за плечо и повел прочь, не оборачиваясь.

Почему-то не было страшно. Кровь Эскиля еще не высохла на одежде эльфа, но это не вызывало ни печали, ни даже отвращения.

Они шли через лес, и эльф вяло размышлял о том, уж не назад ли в деревню они возвращаются. Оказалось, что нет. Свернули куда-то.

– Зачем вы его?.. – спросил эльф, чтобы прервать молчание.

– Видишь ли… Как тебя, Жан? Я, кстати, Рубен, очень приятно, – сказал убийца. – Так вот, Эскиль был никудышным конюхом. Кроме того, он пытался тебя предупредить, а это нежелательно.

– Предупредить о чем? – продолжал допытываться эльф.

– О том, что мы собираемся сделать, разумеется. Какой-то ты непонятливый. Вот тут налево поверни.

Эльф послушно повернул налево и спросил:

– Вы хозяин поместья, да?

– Он самый.

– И жрец?

Этого Эжени не говорила… Эльф искоса взглянул на Рубена, пытаясь найти в нем сходство с Руфусом. У этого язык не раздвоен, зато шея с радужными жабрами по бокам. И глаза розоватые. В остальном внешность какая-то совсем обычная, разве что неряшливая: клочковатые белые волосы, косматые вздернутые брови, крючковатый нос, сухая кожа, небольшие перепонки между пальцами.

– Это пока секрет, – сообщил Рубен. – Понимаешь, жрецов должно быть семеро, а в последнее время стало на одного меньше. Пока что я за него, а там посмотрим.

– А куда делся седьмой? – осторожно спросил эльф.

– Ну, Руфус всегда был себе на уме… Вляпался во что-то. Он должен был тебя найти, а вместо этого сам пропал. Ты его не находил, нет?

Эльф споткнулся и упал на одно колено. Рубен схватил его за шиворот и поставил на ноги.

– Магия была нам дарована в хрупком сосуде… Надо быть осторожнее, мы не хотим расплескать ее раньше времени. Слушай, Жан, я не дурак. Руфус пошел за тобой. Ты здесь, он – нет. Ты от него избавился, и вообще-то это не имеет никакого значения. Руфус, как я уже говорил, мутный тип. Что-то мне кажется, у него были на тебя другие планы.

– А у вас?..

– Я служу моему ордену. Всё состоится в соответствии с законом.

Эльф вздохнул. Когда-нибудь это должно было произойти.

– Не боитесь, что я и вас убью? – спросил он хмуро.

– Не боюсь. Ты мальчик правильный, а я не делаю ничего плохого. Я всего лишь хочу открыть сосуд, чтобы магия разлилась по всему миру. Это естественно, тебе не на что жаловаться. Ты должен принести себя в жертву, это – твое предназначение. Мы тебе поможем всё сделать правильно.

– И в результате я умру.

– Да.

Эльф задумался ненадолго и кивнул:

– Хорошо.

– Похвальное смирение. Какой-то ты бледный…

– Наверное, уже начал умирать, – огрызнулся эльф.

– Ну, нет, с этим погоди… Мы уже пришли, входи.

Рубен гостеприимно указал на высокую каменную стену, тянувшуюся вдоль поля и исчезавшую за горизонтом. Эльф вопросительно посмотрел на него. Рубен отодвинул сваленные в кучу ветки и повторил:

– Входи.

Эльф нырнул в открывшийся лаз и оказался прямо перед замшелой мельницей. Интересно, это та самая старая мельница, которую когда-то хотел показать ему Галахад? Нет, об этом лучше не думать. Пусть всё идет своим чередом. Пусть забирают магию, тогда хоть Эжени выздоровеет.

Эльф решительно вздернул подбородок, не позволяя себе в этом сомневаться.

Их обступили фигуры в черных расшитых серебром плащах.

– Я привел его, – сказал Рубен.

– Это точно он?

– Ошибки быть не может. Он исцелил сиянием соседскую девочку.

Эльф изумленно посмотрел на Рубена: откуда это ему известно?

– Откуда информация? – спросил один из черных плащей, высокий худой старик.

– Отец девочки всем об этом рассказывал в таверне. Говорил, что сам ни на грош не верит. Я как раз собирался найти удобный момент и похитить его, а парень взял и пришел сам. Он хочет исполнить свое предназначение. Кстати, его зовут Жан.

– Очень приятно, Жан. Меня зовут Магнус, – сказал старик. – А ты, Рубен, свое предназначение только что исполнил.

Он почти нежно провел пальцем по горлу Рубена, заставляя его взорваться кровавым фонтаном.

========== Часть тридцать девятая ==========

– Да что за…

Эльф расстроенно окинул взглядом свою заляпанную кровью одежду. Он явно не поспевал за развитием событий. Его собирались приносить в жертву – ладно, допустим. Эскиля убили, потому что он вмешался. Но этого-то зачем?

Рубен так и зажимал руками горло, но глаза его покрылись белесой пленкой, как у дохлой птицы. Жабры на изуродованной шее перестали судорожно дергаться. Магнус брезгливо толкнул тело ногой и велел убрать его. Приказ тотчас был исполнен.

– Понимаю твое недоумение, – сказал Магнус эльфу. – Но Рубен действительно больше не нужен. Он никогда не был одним из нас, но и он сослужил хорошую службу… К несчастью, Рубен был слишком старомоден в своей вере. Он считал, что магия – для народа, но ты же сам видел этот народ, правда? Представь, если бы у всех была магия…

Эльф задумался. Действительно, Гнилой, Пузо, Зуб и прочие могли бы натворить дел. Они и без магии творили, конечно, но масштаб был бы совсем другой. А с другой стороны… Нет, не надо. Стоило только подумать о Галахаде и Эжени, как отчаянно захотелось домой.

– А вы так не считаете? – спросил эльф, отмахиваясь от тоскливых мыслей.

Магнус улыбнулся и положил руку ему на плечо. Эльф съежился, не желая, чтобы его касались тем самым когтем, вспоровшим горло Рубена, но Магнус явно не понял этой брезгливости.

– Я считаю, что магия должна оставаться только среди избранных.

– То есть среди жрецов?

– Именно, друг мой, именно.

– Тоже шатер будете ставить? – угрюмо спросил эльф.

– Руфус тебя уже проинформировал, да? – улыбнулся старик.

– Угу… Только вас в его планах не было.

– И посмотри, к чему это привело, – с притворным сокрушением сказал Магнус, будто это он лично расправился с Руфусом.

Эльфа затрясло от бессильного гнева. Жертва будет напрасной, Эжени не спасут. Если бы только можно было убить этого надменного старика и сбежать…

– Не бойся, – сказал Магнус, – с тобой будут обращаться хорошо. Установка шатра займет какое-то время, мы еще не получили всё необходимое. Удобнее всего будет подождать здесь, так что заходи, располагайся.

Внутри мельница была такой же ветхой, как и снаружи. На стенах висели заплесневелые мешки, расколотый замшелый жернов стоял у окна, а все углы были завалены прогнившими деревянными ящиками, заржавленными инструментами и еще чем-то непонятным, уже слишком истлевшим, чтобы быть узнаваемым. Окна были заколочены, но свет узкими полосками пробивался сквозь многочисленные щели.

– И долго ждать? – спросил эльф.

– Недели две-три.

– Можно хотя бы смыть кровь?

Магнус раздраженно посмотрел на него, но всё же крикнул:

– Юлиус, принеси воды!

Юлиус. Что-то знакомое… А, да, тот самый, который добыл Руфусу зеркальный медальон. Эльф вспомнил, как не мог спать из-за смерти Руфуса, и невесело улыбнулся. Что-то в нем самом умерло с тех пор, иначе почему он так спокоен? Он вспомнил, как бежал из замка. Вот что изменилось… Некуда стало бежать, нет больше места, где его утешат и поймут. Собственно, всё вернулось на круги своя. Некуда идти, не на что надеяться, а значит, не о чем и беспокоиться. Память услужливо подсказала, что и за Галахадом эльф когда-то последовал из безысходности, но что-то невелик шанс, что всё повторится, если остаться с Магнусом.

Юлиус должен был оказаться скучным стариком вроде Магнуса, чтобы соответствовать своему имени. Так, по крайней мере, подумалось эльфу. Но Юлиус соответствовать не желал. У него был гладко выбритый череп, контрастирующий с густыми черными бровями. В ушах гремели многочисленные кольца. Обрамленные пушистыми темными ресницами голубые глаза казались совершенно невозмутимыми. Юлиус походил на жреца даже меньше, чем Рубен, но он носил расшитый серебром плащ и был до сих пор жив, значит, он с ними заодно.

Пока эльф его разглядывал, Юлиус поставил ведро на пол. Эльф стянул с себя окровавленную рубашку и наклонился было, чтобы умыться, но голова вдруг закружилась прежде обычного.

Очнулся эльф на куче тряпья. Волосы были влажными, корка засохшей крови, стягивавшая лицо, исчезла. Он все еще был голым по пояс, но рубашка с пола пропала. Жрецов тоже не было видно, и эльф вскочил на ноги.

– Куда собрался? – донеслось откуда-то сверху.

Эльф поднял голову и увидел Юлиуса, свесившегося через перила покосившейся лестницы. Вот бы он оттуда свалился и раскроил себе свой лысый череп…

Неожиданно для себя эльф подбежал к двери.

– Заперто, – успокоил его Юлиус.

Эльф изо всей силы налег на дверь и убедился, что жрец не врет.

Юлиус неторопливо спустился, неся в одной руке масляную лампу, и эльф прикинул, не толкнуть ли его, чтобы масло выплеснулось на лицо. Но толку-то? Его это только рассердит… К тому же слабость снова подступила.

– Ты бы лучше сел, – посоветовал Юлиус.

Эльф послушался. Снова опустившись на кучу тряпья, он мрачно посмотрел на Юлиуса и спросил:

– Мы одни?

– Пока да. Планируешь убить меня и сбежать?

– Нет.

– И правильно. Дверь заперта снаружи.

– Почему?

– На тот случай, если ты меня убьешь, – всё так же невозмутимо пояснил Юлиус. – Тебя-то убивать нельзя, ты ценный.

– А зачем тогда…

– Зачем я здесь? Затем, чтобы ты не натворил глупостей. Я же говорю, ты ценный.

– А ты – нет? То есть вы…

– Можно на «ты», – разрешил Юлиус. – Я наименее ценный из жрецов, хотя меня тоже будет жалко, если я умру. Ну, хотя бы лично мне.

Эльф скептически посмотрел на него:

– А мне не будет.

Юлиус философски пожал плечами:

– У нас разные интересы.

Эльф молча улегся лицом к стене. Значит, его будут беречь, чтобы потом вскрыть у зеркальных камней и впитать в себя всю магию. Ни капли не достанется Эжени, а жрецы будут править миром. Убить себя не получится, Юлиус не позволит. Убить Юлиуса, честно говоря, тоже не получится, сил совсем нет. Да и ножа тоже. Не говоря уж о том, что больше никогда в жизни он не ударит ножом живую плоть. Может быть, как-то оглушить его, а потом попробовать выбить дверь? Ага, конечно.

В какой-то момент эльф, должно быть, уснул.

Совсем скоро Юлиус осторожно тряхнул его за плечо:

– Просыпайся.

Эльф открыл глаза, с удивлением обнаружив, что стало намного темнее. Только мерцание масляной лампы выхватывало из мрака причудливо искаженные фрагменты интерьера.

– Ужин, – объявил Юлиус, протягивая эльфу кусок хлеба и медный ковшик, наполненный отвратительно теплой водой.

– И что, отсюда совсем никак не выйти? – спросил эльф, с трудом дожевав черствый хлеб.

– Никак.

– Даже если очень надо?

– Если очень надо, под лестницей есть ведро.

– Чудесно…

Вообще-то эльф не очень рассчитывал на такую удачу, но попытка ведь не пытка… Значит, и этот путь к отступлению закрыт.

– Мы тут так и будем сидеть все две недели? – спросил он на всякий случай.

– Нет, завтра утром кто-нибудь придет. Принесут свежей воды и вообще.

– А потом опять запрут дверь.

– Да.

Юлиус достал откуда-то из хлама дорожный мешок и стал в нем рыться. Из мешка выпал тонкий длинный предмет.

– Это что, свирель? – спросил эльф.

– Флейта.

Юлиус поднес ее ко рту и легонько подул, не играя, а скорее показывая, что это действительно флейта.

– Есть еще вот такая, многоствольная.

Эльф озадаченно рассматривал инструмент, похожий на плот странной треугольной формы.

– На этом можно играть? – недоверчиво спросил он.

– Еще как.

Юлиус продемонстрировал.

– А можно попробовать?

Эльф пожалел о своей просьбе в ту же секунду. Конечно, Юлиус откажет. И вообще, разве Галахад не просил его никогда не играть, если есть риск быть услышанным? Вот только это не имеет значения, Юлиус и так знает. Кроме того… Ох, это же выход из положения! Если растратить всю магию, это может его убить. Или пусть даже не убьет, пусть просто вытечет полностью. Тогда у камней нечему будет перелиться в этих поганых жрецов, так что они останутся с носом.

Юлиус молча протянул ему обе флейты. Выбрав после небольшой заминки обычную, эльф пробормотал:

– Спасибо.

Закрыл глаза, расслабился. Нашел пальцами отверстия, подул для пробы. Заиграл впервые с той ночи у реки.

– Ничего себе, – сказал Юлиус.

Эльф не обратил на него внимания. Он играл, чувствуя, как сияние наполняет его. Почему-то оно не выливалось, кровь из носа не капала, слабости не было, и это оказалось так здорово и неожиданно, что эльф продолжал.

Юлиус резко выдернул у него флейту. Мелодия оборвалась. Эльф открыл глаза, успев заметить, как гаснет сияние. Кто-то поднимал тяжелый засов.

– Что здесь происходит? – грозно спросил Магнус, открывая дверь.

– Развлекаю узника музыкой, – невозмутимо ответил Юлиус.

Магнус нахмурился, а Юлиус поднес ко рту флейту и сыграл обрывок веселой мелодии.

– Хочешь, чтобы сюда сбежалась вся округа?

– Не подумал.

Магнус мотнул головой в сторону одного из столбов, на которых когда-то держался механизм мельницы. Юлиус встал, снял плащ и рубаху и обхватил столб руками. Магнус вынул из недр своего плаща свернувшийся змеей кнут и размахнулся. Кнут со свистом рассек воздух и впился в беззащитную спину. Юлиус стиснул зубы и покрепче ухватился за столб. Магнус ударил еще раз, весь подавшись вперед, как будто стараясь полностью обвить жалящий хвост вокруг Юлиуса. Даже в тусклом свете масляной лампы видно было, как вспухают на белой спине темные полосы.

– Не надо! – крикнул эльф, пытаясь удержать руку Магнуса, но тот только сердито стряхнул его, как надоедливое насекомое, и размахнулся еще раз.

Эльф снова попытался помешать, на этот раз заслонив Юлиуса собой, и кнут мазнул его по щеке.

– Сядь! – сквозь зубы велел Магнус.

Эльф только смотрел на него, тяжело дыша и держась за обожженную щеку. Даже Руфус не вызывал в нем такого отвращения, как этот мерзкий надутый старик, считающий себя достойным магии.

– Сядь, – попросил Юлиус, не поворачивая головы.

Эльф не шелохнулся. Магнус шагнул вперед и отшвырнул его в сторону. Что-то твердое ткнулось в лоб, из рассеченной брови потекла кровь. Эльф так и остался сидеть на полу, прислонившись лицом к расколотому жернову и слушая свистящие удары.

Наконец порка прекратилась. Юлиус медленно отпустил столб и подобрал с пола рубаху и плащ, но одеваться не стал, просто свернул их и отложил в сторону.

Еще двое в черных плащах принесли два ведра свежей воды и несколько кусков хлеба. Эльфу небрежно швырнули его рубаху, отстиранную от крови, но еще влажную.

– Чтобы больше ни звука, – велел Магнус.

Он подошел к эльфу, потянул его за волосы, приподнимая голову и заглядывая в лицо, и брезгливо поморщился.

– Умоешь его, – бросил он Юлиусу.

Снова закрылся засов.

Юлиус оторвал полосу от подола своей рубахи, окунул ее в воду. Он казался спокойным, как будто ничего особенного не произошло.

– Зря ты, – сказал он, вытирая лицо эльфа.

– Но это же я играл…

– А я тебе разрешил, – пожал плечами Юлиус. – Всё справедливо.

Эльф вдруг подумал, что Юлиус, должно быть, ненамного старше его.

– Ты говорил, что они придут утром…

– Наверное, услышали музыку.

Юлиус отвернулся, чтобы сполоснуть тряпку, и эльф поморщился, глядя на его спину. Немного поколебавшись, он протянул руку. Мягкое сияние не заставило себя ждать. Эльф осторожно коснулся одного из рубцов, и Юлиус тут же отшатнулся, чуть не перевернув ведро.

– Я же помочь хочу, – попытался было оправдаться эльф. – Я только…

– Я понял. Спасибо, но не надо.

– Почему?

– Походить пару дней с рубцами намного проще, чем объяснять их отсутствие.

Посчитав разговор оконченным, Юлиус шлепнул мокрую тряпку на ссадину, поднял руку эльфа, заставив удерживать ткань прижатой к ране, и уселся на нижнюю ступеньку лестницы, безмятежно разглядывая заплесневелую стену.

Посидев еще немного и убедившись, что кровь больше не течет, эльф переместился на свою подстилку и закрыл глаза. Выходило, что сияние от музыки даже прибавляется. Знать бы это раньше…

Чем дольше он думал, тем грустнее становилось. Ведь теперь можно было бы попробовать спасти Эжени, не быть обузой, сделать что-то, чтобы всё было по-прежнему, но вот он сидит взаперти – и уж с этим-то ничего не может поделать.

– Плачешь? – спросил Юлиус.

Эльф понял, что действительно плачет. Собирался было промолчать, но потом всё же сказал:

– Домой хочу…

Юлиус вздохнул и ничего на это не ответил.

Эльф так и не смог уснуть. Он слышал, как Юлиус устраивается на полу, как выравнивается его дыхание, но сам так и лежал, позволив мыслям течь свободно. Начала противно пульсировать бровь, и эльф попытался прижать рану пальцами. Не помогло. Вторая рука привычно метнулась к медальону, но его, разумеется, не было.

Подчиняясь какому-то импульсу, эльф представил, что медальон всё же есть, ощутил его пальцами, ухватился и дернул, как утром, обрывая нитку. Опустил руку с зажатой в ней медяшкой на пол и стал вычерчивать линии.

========== Часть сороковая ==========

Утром Магнус снова пришел со своей свитой.

– Оденься, – велел он Юлиусу. – Твоя голая плоть отвратительна.

Юлиус молча натянул рубашку.

Эльф, незаметно для себя наконец задремавший на рассвете, приподнялся и с трудом разлепил глаза. Вся левая сторона лица казалась какой-то резиновой, свежая корочка на брови противно тянула, казалось, будто кожа вот-вот лопнет. Судя по кровавым хлопьям, оставшимся на руке, стоило провести ею по щеке, из носа ночью опять текло. И прилично, о чем говорило темное пятно на подстилке.

Магнус наклонился, потянул эльфа за волосы, заставляя встать, брезгливо поморщился и перевел взгляд на Юлиуса:

– Плохо. Какой-то он совсем дохлый.

– Был бы живее, если бы вы не таскали меня за волосы и не швыряли лицом о жернова, – огрызнулся эльф.

Магнус едва заметно шевельнул стиснутой рукой, и эльф вскрикнул, тщетно пытаясь разжать его пальцы.

– Шатер будет готов через пять дней, – сказал Магнус Юлиусу, не обращая на эльфа внимания и не ослабляя хватку. – Потом мы отправимся к зеркальным камням и установим его. Эразмус будет приходить два раза в день. Он же доставит вас к камням, когда настанет время.

Юлиус слушал молча, но когда Магнус наконец отпустил эльфа и собрался уходить, спросил:

– Можно ему иногда гулять? А то совсем захиреет без солнца.

– Нельзя, – ответил Магнус, закрывая дверь.

Эльф сел на подстилку, осторожно массируя кожу головы.

– Ты поэтому бреешься? – спросил он, и Юлиус кивнул, слегка улыбнувшись.

– Если проблему можно решить, я ее решаю.

– А мою проблему решить можно?

Юлиус с сожалением покачал головой.

– Слушай, жрец – это же ремесло? Вроде кузнеца, например… Ну, только меньше железа и больше ритуальных убийств, да?

– Ритуальных убийств не так уж и много. Ты будешь первым на моей памяти, – ответил Юлиус.

– Здорово, – протянул эльф, но тут же вспомнил, что собирался спросить: – Если это ремесло, зачем ты выбрал именно его? Без обид, но ты не очень тянешь на жреца.

– В основном потому, что Магнус – мой отец, – пожал плечами Юлиус.

– Ой, – только и смог сказать эльф.

– Ага.

– Слушай, если я сбегу, он очень рассердится?

– Думаю, он меня убьет, – всё так же спокойно ответил Юлиус.

– Плохо.

– Да уж.

Помолчав какое-то время, Юлиус спросил:

– Так ты раздумал исполнять свое предназначение?

– Да я и не собирался… Ну, одно время мне было всё равно, хотя вообще я предпочел бы остаться в живых. Просто я думал, что другого выхода нет, а он, может, есть.

– Понял. Я тоже предпочел бы выжить, так что извини, тут я тебе не помощник. Лучше ты, чем я.

Эльф кивнул:

– Справедливо…

– Это работает в обе стороны, – сообщил Юлиус. – Я выбираю себя, но и ты выбираешь себя. Так?

– Наверное.

Эльф на секунду представил, как он сбегает, а Магнус потом перерезает глотку Юлиусу. Нет, пожалуй, это не вариант.

– Этот Эразмус такой же злой, как Магнус? Ой, то есть…

– Примерно.

– И сильный?

– Что ты предлагаешь?

– Ничего. Хотел попросить у тебя флейту, но это, наверное, плохая идея.

– Плохая.

После этого разговор уже не клеился. Большую часть утра Юлиус провел на верхней площадке лестницы, наблюдая, как солнечные пятна медленно скользят по стенам. Эльф попытался уснуть, но разбитое лицо слишком болело. Вставать было неприятно, сразу же кружилась голова. Поэтому он просто лежал на подстилке и думал. Ночные упражнения с медальоном, кажется, истощили запасы магии. Это даже хорошо, раз убежать всё равно не получается, а исцелять некого. Надо будет просто регулярно повторять это трюк, чтобы уровень магии не возрастал. Решив тут же это исполнить, эльф попытался воспроизвести иллюзию медальона в руке, но сияния совершенно не было. Ладно, пусть пока так.

Юлиус снова снял свою рубашку, но далеко ее не убирал, чтобы успеть одеться, если кто-то придет. Эльф заметил это и мысленно пожалел его. Паршиво, наверное, с таким отцом… А может, лучше так, чем одному. Всё равно надо бы его как-то подбодрить.

– Эй, Юлиус, нормальная у тебя плоть.

Вместо ответа Юлиус отломил от перил трухлявую декоративную шишку и бросил вниз.

– Промазал, – сообщил эльф.

Эразмус пришел в полдень и швырнул эльфу кусок заплесневелого хлеба. Хлеб со стуком упал на грязный пол, и эльф возмутился:

– Аккуратнее, Маразмус!

Эразмус раздул ноздри и молча поманил к себе Юлиуса. Тот спустился и немедленно получил крепкий подзатыльник.

– Пусть колдун следит за своим языком.

– Эй, колдун вообще-то здесь, – с достоинством напомнил эльф со своей подстилки.

Наверное, следовало бы встать, но эльфу не хотелось, чтобы Эразмус видел, как он слаб. Если надо, пусть поможет ему подняться. Но Эразмус даже не посмотрел в его сторону. Выпучив глаза и сипло дыша, он медленно повторил:

– Пусть следит за своим языком.

– Вам никто не говорил, что вы похожи на бородавчатую жабу? – спросил эльф. – Потому что вы похожи. Это не комплимент, а всего лишь правда.

Эразмус коротким и сильным движением ударил Юлиуса в живот.

– Помолчи, пожалуйста, – сказал Юлиус, с трудом разгибаясь.

– Да его-то за что? – сердито спросил эльф у Эразмуса. – Он ничего не сделал…

Эразмус снова ударил Юлиуса в живот, и на этот раз Юлиус упал.

Эльф собирался было что-то сказать, но тут же закрыл рот.

Когда Юлиус поднялся, Эразмус кивнул на ведра:

– Я не нанимался таскать тяжести.

Юлиус молча подхватил ведра и побежал на улицу. Эразмус встал между эльфом и дверью, скрестил руки на груди и застыл.

– Эй! – позвал эльф.

Эразмус и бровью не повел.

Эльф прикинул, сможет ли рывком подняться и пробежать к двери, уклонившись от Эразмуса, но вынужден был признаться себе, что не сможет. Плохи дела. Сил всё меньше, спровоцировать Эразмуса не получается…

– Почему так долго? – спросил Эразмус, когда Юлиус вернулся.

– Я споткнулся и разлил всю воду, пришлось идти к ручью еще раз, – ответил Юлиус, поспешно ставя ведра на пол.

Эразмус замахнулся было на Юлиуса, терпеливо стоявшего в ожидании удара, но вместо этого толкнул ногой одно из ведер.

– В следующий раз будешь шустрее.

Юлиус молча склонил голову.

Брезгливо переступив через лужу, Эразмус вышел и запер за собой дверь.

– Он тоже твой родственник? – мрачно спросил эльф.

– Нет. Было бы здорово, если бы ты не дразнил его.

– Извини, я же не знал, что он накинется на тебя…

– А на кого же? Я за тебя отвечаю.

Юлиус отвернулся и принялся вытирать лужу ветхим мешком.

– И если я ему скажу что-нибудь хорошее, он тебя расцелует? Нет? Ну, я так и думал, но решил уточнить.

Юлиус молчал.

– Серьезно, не обижайся, – попросил эльф. – Я хотел его разозлить, чтобы посмотреть, что из этого получится. Может, он бы меня случайно убил, например.

Юлиус обернулся, но лицо его оставалось непроницаемым.

– Тебе осталось жить дней десять, – сказал он. – Какая тебе разница, обижаюсь я или нет?

– Так ты обижаешься?

– Нет.

Эльф поднял с пола хлеб, задумчиво посмотрел на него.

– А где твой обед?

– Мне не полагается.

– Из-за вчерашнего?

– Угу.

– Даже не знаю, что хуже: совсем не есть или есть вот это, – задумчиво сказал эльф, разламывая кусок пополам. – Держи, тут плесени меньше.

После некоторого колебания Юлиус взял хлеб, порылся в кармане плаща и протянул эльфу несколько зеленовато-белых комочков:

– Ешь.

– Ты хочешь, чтобы я ел мох? А говоришь, не обиделся…

– Это не мох, а лишайник. Называется кладония.

– Большая разница.

– Ешь, а то на хлебе и воде долго не протянешь.

Эльф недоверчиво посмотрел на него:

– Тебе-то что до этого? Всё равно через десять дней мне крышка.

– Я же говорю, я за тебя отвечаю. Если не доживешь до церемонии, крышка уже мне.

– Слушай, ты же мог бы стукнуть Эразмуса по башке? Вместе бы сбежали, – робко предложил эльф.

– Нет, – твердо ответил Юлиус.

Эльф вздохнул, взял один из комочков и сунул в рот.

– Не так уж и мерзко, на грибы похоже. Нет, на мочалку со вкусом грибов.

Юлиус молча жевал хлеб.

– Странно, – продолжал эльф. – Сначала ты с риском для жизни собираешь для меня мох – то есть лишайник, прости, пожалуйста – а потом отвергаешь план побега.

– С каким там риском, – отмахнулся Юлиус.

– Но ты ведь мог просто сказать Эразмусу, чтобы принес нормальной еды… Я же ценный, он бы понял.

– Твое благополучие – целиком и полностью моя проблема. Ты должен дожить до церемонии – и всё.

– И тебе не будет меня жаль?

Юлиус встал, вложил лишайник в ладонь эльфа и поднялся на верхнюю площадку лестницы.

– Ты уже знаешь, кто будет срезать с меня кожу? – спросил эльф, задрав голову.

Юлиус молча рассматривал стену перед собой. Эльф тоже замолчал ненадолго, а потом тихо спросил:

– Это будешь ты, да?

– Нет.

Остаток дня прошел в угрюмом молчании. Эльф снова попробовал вызвать сияние, но безуспешно. Что-то коротко обожгло пальцы, так и не вырвавшись на поверхность, а потом из носа хлынула кровь. Юлиус поспешно спустился, на ходу отрывая еще одну полосу от своей рубашки, но эльф отмахнулся от него:

– Не бойся, не испорчу я твою церемонию… Сейчас пройдет.

Юлиус смочил полоску ткани водой и прижал ее к переносице эльфа, не обращая внимания на протест.

– Плохо выглядишь.

Эльф криво улыбнулся:

– Наверное, скоро умру. Помоги умыться, а то твои родственники тебя опять побьют.

Юлиус молча исполнил его просьбу, старательно отводя глаза.

Эразмус был мрачен. Он окинул пленника долгим взглядом и констатировал:

– Скоро сдохнет.

Эльф отвернулся к стене. Наверное, Эразмус был прав. То есть он в любом случае был прав. Выхода опять не было. Здесь и сейчас или чуть позже у зеркальных камней, но жизнь эльфа оборвется. Пожалуй, разумнее всего было бы не тратить тогда магию на всякую ерунду, а только притвориться больным, выжидать и в подходящий момент сбежать. Вот сейчас момент был подходящим, Юлиус опять умчался делать за Эразмуса всю работу, а мимо этой старой жабы можно было бы проскочить – если бы не головная боль, плывущие перед глазами черно-пламенные пятна и невероятная слабость, налившая свинцом всё тело. Эльф чуть не заплакал от досады, понимая, что снова сам всё испортил.