Текст книги "99-й (СИ)"

Автор книги: Zezuo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

«Братик! Выслушай меня! Я не хочу убивать свою семью…» – очередная ложь достигла моих ушей, и это растопило гнев в моем сердце. Мои руки прижали ее к себе и сильно ударили е об стенки капсулы, которые издали короткий, глухой звон. Я уже начинал повышать тон на нее, забыв про то, кем она мне приходится.

– «Но ты ведь уже это сделала! Ты уже…»

«Это н-необходимо! Не…необходимо.» – Девяносто восьмая… моя сестра-близнец… Она прекратила сопротивляться. Она расслабила ладони, дав отвертке упасть на дно капсулы, продолжая лить слезы. Теперь она была беззащитна, но я не расслаблялся. Сестра взглянула на меня, моргая единственным глазом. – «Братик… Д-дай… дай мне шанс. Первый… он лжет… н-на счет мамы. Поверь мне…» Я не верил своим ушам, но и чувству внутри меня я не мог не доверять. Я всегда знал, когда моя сестра лжет, а когда – нет. Мы знаем друг друга слишком хорошо. Я рассматривал ее единственный глаз, из которого текли слезы. Даже из нижнего края покрытия начинали вытекать слезы.

«Прошу…» – пошептала она, не отводя глаз. Что я должен делать?

Что я должен делать теперь? Как я могу ей верить?

Я отпустил ее руки и плечо, внимательно наблюдая за ней. Мы в одной капсуле, и если она постарается сделать что-то, то я это замечу и быстро отреагирую на это.

«Можешь… завести мои руки за спин-ну и прижать их. Так или иначе, я н-не… не причиню тебе вреда.» – верить ее спокойному, бездушному тону, я не мог. Я взял ее за руки, вновь прижав их вместе к стенке капсулы, после чего провел свободной рукой по ее спине и талии. Она могла прятать что-то за спиной. – «У меня была только отвертка. Клянусь. Я-я не буду двигаться.» Убедившись в правдивости ее слов, я дал ей завести руки за спину и прижал их ладонями. Держал я ее не сильно, но она не сопротивлялась, прижавшись ко мне грудью, положив голову на плечо.

«У тебя есть несколько минут.» – я дал ей шанс объясниться, но я не особо верил в то, что она убедит меня. Я ошибался.

«Я читала некоторые файлы в библиотеке, и я заметила появление незнакомого мне файла. Это было что-то отзыв на счет нашей мамы. Она не умирала. Там было расписано ее состояние и все детали, касающиеся нас с тобой, не говоря уже про всех остальных. Это может прозвучать глупо, но… мы с тобой – единственная семья.» – я не поверил ее словам с первых моментов, но ее глаза не лгали. Ее тон не лгал. Пока я пытался распознать ложь, она продолжала объясняться, нашептывая все на мое ухо. – «Все мы родились от одной мамы, но не от одного отца. Они нам не родные братья и сестры. Не по отцовской линии. А все это… Все, что вокруг нас. Все это – клетка, в которой нас держат, словно зверят. Мы – эксперимент, братик! Поверь мне!» Подобная информация была довольно «тяжелой» для меня. Я едва мог обдумать все это и понять должным образом. За одним вопросом последовали остальные, и я не мог сдержаться.

«Но ведь Первый сказал, что она больна!» – в ответ на мои слова, слегка отодвинувшись, сестра помотала головой в знак отрицания. Она снова прижалась ко мне грудью, продолжая шептать на ухо ответы.

«Он лжет, братик. Лжет! „Белые“ никогда не дадут нам взглянуть на то, что происходит снаружи, и он это знает. Он работает на них. За нами наблюдают, исследуют, а Первый держит нас вместе, напоминая нам: „Все в порядке“. Ты ведь не задумывался над тем, почему мы живем взаперти? Почему только Первый исчезает и появляется, уходя на, неизвестную нам, работу? Кто такие „Белые“ и что они делают? Подумай над этим хорошенько, братик.»

Тут она была права. Все это выглядело иначе, чем описывается в книгах. Мы называем себя «семьей», но в обычной семье есть Отец или Мать, которых мы не видим и не видели. Снаружи есть мир, но мы находимся… тут. В стенах. «Мир есть иллюзия, в которую мы верим.» – фраза имеет смысл. Нами управляют и заставляют верить в то, что это наш мир. Наша семья. Наш дом. Но даже если это так, я не знал ответа на самый главный вопрос.

«А зачем тогда убивать людей? Что это решит?» – мой вопрос прозвучал прямо и четко. Вот только Девяносто восьмая не знала, как на него ответить, отведя глаза. Я уже начинал терять терпение и подозревать ее в лжи.

«Помнишь… ты говорил мне, что готов на все, лишь бы увидеть свою маму? Даже если это будет стоить тебе жизней братьев и сестер?» – Я смотрел на нее иначе, когда она упоминала это. Я ведь и вправду… подразумевал Первого в обмане в тот день и был готов на все, лишь бы увидеть Великую мать. Неужели она всерьез решила пожертвовать всем и увидеть ее? Она лишь подтверждала это, удивляя меня еще сильнее. – «Я не просто хочу увидеть маму, братик. Я хочу показать всем истинный мир. Донести правду. Освободить всех нас.»

«Ты обезумела, сестра! Это не имеет смысла!» – я был в шоке и ярости. Моя родная сестра убивает людей ради какой-то недостижимой цели. Бессмысленной даже! – «Мама все равно не доживет! Она же…» Девяносто восьмая устремила свой взгляд на меня, освобождая руки. Я мог бы прижать их вновь, но по какой-то причине я… сомневался в правильности своих действий.

«Братик. Я… МЫ ничего не сможем с этим поделать… если не постараемся. Я сказала тебе все, что знаю. Тебе остается только… принять решение.» – Она смотрела, не отрывая взгляда. Моя любимая сестренка, которая всегда улыбалась мне… сейчас она смотрела на меня строго, жестоко, с гневом внутри. Не ко мне, но к миру. Она шептала тихо, но четко. – «Ты можешь отдать меня в руки Первому. Заставить меня страдать за все, что я сделала. Только Первый не отпустит тебя. Он будет уверен в том, что я тебе все рассказала. Но… если же ты… веришь мне…»

Я не верил ее словам. Я начинал паниковать, стараясь избежать ее взгляда. Это сон. Это просто сон! Я не могу встать между молотом и наковальней! Только не так! Я оказался в ловушке, которая готова захлопнуться в любой момент. Я могу поступить неправильно в любом случае, но… должен же быть другой выход… Я должен поступить иначе! Сестра коснулась моих щек пальцами, заставив меня обратить на нее внимание. Я не мог сопротивляться.

«Ну так что?» – спросила она меня вновь, прижимая большой палец к моим губам. Я мог ответить все, что угодно, но обилие ответов было таким-же маленьким, как и капсула, в которой я нахожусь. Ее слова не выходили из головы. Ее нежный шепот мучил меня сильнее с каждой секундой.

– «Ты веришь мне, братик?»

========== Часть 5. Цепи страха. ==========

Я… я словно в самом кошмарном сне. Я ненавижу этот сон, хочу выбраться из него, но у меня ничего не выходит. Я застрял в нем! Все, что я вижу – лицо. Злобно выглядящее лицо своей сестры. Мне было сложно смириться с правдой, не говоря уже про ее истинную сущность. Девяносто восьмая была убийцей. Моя родная сестра-близнец была человеком, убившим мою сестру и двух братьев. Одна лишь мысль об этом не давала мне спать, и я лишь наблюдал за ней, покрываясь потом. Я боялся даже… моргнуть. Мой страх влиял на это. Она не могла спать, зная, что я не доверяю ей и боюсь ее. Сестре пришлось запросить Стазисный сон, и запрос был подтвержден сию минуту. Так я и уснул… с убийцей в тесной капсуле. А сейчас, проснувшись, я лишь сильнее чувствую страх и ужас, проползающий в мое сердце. Серьезное лицо моей сестры, трущий единственный глаз кулачком, невольно постанывающей от головной боли… Я бы нашел это милым, если бы не тот факт, что она убила трех человек. В этот момент она выглядела… как настоящее зло! Кошмар во плоти! И самое ужасное не только в этом! Я окружен своими братьями и сестрами из Девятого ряда, которые не подозревают о подобном предательстве. Я кричу и зову на помощь где-то глубоко внутри себя, но снаружи… Все, что я могу делать – молчать. Молчать не ради защиты своей сестры, но себя самого.

«Братик?» – от ее голоса по моему телу прошли мурашки. Я вздрогнул, не поворачивая к ней голову, устремив свой взгляд строго на своего брата, сидящего на противоположной стороне стола. Все мое тело могло чувствовать ее. Ее улыбку… – «С тобой все в порядке? Ты… даже к еде не прикоснулся.» Я был в таком диком страхе и ужасе, что забыл про все и вся, разглядывая упаковки с едой на пластиковом подносе. Мне не довелось запомнить что-либо про сбор или даже про то, как я встал. Я даже не старался запомнить все это. Мои глаза оглядели лицо моей сестры. Девяносто восьмая вела себя так… как подобает сестре. Теплая улыбка и яркий взгляд. Маска, за которой она скрывает все свои грехи.

«После того, что произошло вчера…» – моя голова совершенно перестала думать, пока я не пришел в себя и не взял своим мысли в руки. Я уже был готов добавить несколько важных деталей и наделать бед, но быстро прикусил язык, помотав головой. – «Я потерял аппетит.»

«Ну что ты, братик! Нам всем надо кушать! Давай, не заставляй меня кормить тебя.» – Девяносто восьмая вела себя как настоящая, любящая сестра. Подбадривала меня, улыбалась, поглаживала мое плечо своими нежными руками… даже выдавила из себя кроткий смешок. Она играла свою роль великолепно, но я теперь никогда не смогу увидеть ее в ярком свете. Она лишь сильнее пугает меня своим видом. Вздохнув и успокоившись, я принялся за еду, пока все остальные смотрели на нас с теплыми улыбками. Они даже не подозревают, на что способна моя сестра-близнец. Они не видят ее… истинное лицо.

Завтрак прошел незаметно, и мне оставалось только идти следом за Девяносто восьмой, словно собака на цепи. Когда мы зашли за угол, ее улыбка пропала, а руки быстро схватили мою ладонь. Она рассматривала меня своим глазом, слегка расслабив веки и вздохнув.

«Ты так сильно ненавидишь меня, братик? Ты серьезно хочешь выдать меня?» – на ее вопрос я не ответил. Мне было страшно. Я даже не сразу понял сути ее слов, пока не вспомнил про то, что я едва не проболтался про нее за завтраком. Я не пытался рассказать кому-либо о том, что она сделала, но и сдерживаться я не хотел. По крайней мере… не тогда, когда она рядом. Вздохнув, она повела меня за собой, продолжая держать за руку. – «Я хочу с тобой поговорить. И об этом лучше поговорить там, где нас не должны услышать. Ни „Белые“, ни семья.» Она ускорила шаг и сжала мою ладонь сильнее. Это было не просто предложением. Это был приказ. Она завела меня в уборную, оглядев все места и дождавшись, когда дверь закроется и защелкнутся магнитные замки. Убедившись, что мы одни, она открыла одну из кабинок и зашла внутрь. Я лишь стоял посреди уборной и смотрел на нее, не зная, что делать.

«Я знаю. Ты не доверяешь мне, братик. После того, что я сказала и сделала… Я уже и не надеюсь, что все встанет на прежнее место.» – в ее голосе была нотка серьезности, но она все еще старалась звучать сдержанной и тихой. Она даже не смотрела на меня, когда разговаривала. – «Просто я хочу…»

«Убить еще одного человека? Этого ты хочешь?» – я не следил за своим голосом. Мой тон был настолько громким, что эхо могло спокойно пройти через стены. Любой проходящий мимо мог бы услышать меня. Девяносто восьмая вздрогнула, моментально повернувшись ко мне и прикрыв мне рот, прижавшись ко мне.

«Тише! Хватит сходить с ума!» – ее серьезный взгляд заставил меня вздрогнуть, не говоря уже про шепот. Она провела по моей щеке пальцами, словно успокаивая, после чего вновь нарисовала на своем лице улыбку. – «Я просто хочу помочь. Тебе, себе, всем остальным…»

«Как?!» – на этот раз я перешел на шепот, но выражение моего лица показывало мой шок и удивление. Ее слова не казались мне логичными. Тем не менее, она, погладив меня по голове, показала пальцем на стену, медленно отходя к кабинке.

«Поглазей на сафиритовые плиты, пока твоя сестренка справляет нужду и делиться с тобой самыми сокровенным секретами. Хоть мне и стыдно, но… это ведь… вполне нормально, верно? Мы ведь брат и сестра, как никак.» – с этим запросом, она закрыла за собой двери кабинки нажатием одной единственной кнопки. Не знаю, чего она хочет от меня, но разглядывать сафиритовые плиты в такой ситуации – вполне пристойная идея. Пристойнее, чем… смотреть на ее ноги через щель под дверями. – «Можешь задать мне какой-нибудь интересующий тебя вопрос, чтобы не слушать все подряд. И старайся поглядывать на двери в уборную, пожалуйста.» Один вопрос никак не выходил из моей головы.

– «На кой-черт ты убиваешь людей?» Это звучало грубо, но сестра не постеснялась ответить.

«Я не собиралась никого убивать, если бы не обстоятельства! Поступи я иначе, и тогда никто не узнает правды, а Первый поставит мне статус „Плохой“ сестры!» – после этих фраз произошла небольшая пауза. Мне пришлось слушать легкое журчание воды и сдерживать стыд, углубляя свой взгляд в очередную сафиритовую плиту. В каждой плите… В глубине плит я мог заметить свое отражение. Как только я убеждался в этом, я переходил к следующей плите. Журчание прекратилось, а Девяносто восьмая смущенно произнесла: «Прости.», слегка поджав ноги. – «У меня не было других вариантов. Я хотела рассказать обо всем этом тебе, но… я усомнилась. Побоялась. Потому я обратилась к Семьдесят восьмому, который занимался архивацией всех новых файлов в библиотеке. Мы встретились с ним глубокой ночью, когда мне захотелось пойти в туалет, и тогда я рассказала ему про все это. Про файл и прочие вещи. Он хотел донести это до Первого, а не оставить в секрете, и я уже не говорю про то, что он упомянет меня в своем отчете! А это не есть хорошо. К моему счастью… Мама помогла мне. Я… дождалась Семьдесят восьмого по пути к капсуле… Я перерезала его горло использованным скальпелем и закрыла его в капсуле. Это… я не хотела так поступать, но это было необходимо.»

«В каком смысле… „Мама“ помогла?» – я не поспевал за цепочкой событий и пытался запомнить все детали, продолжая вглядываться в пластины. Это занятие становилось на столько… гипнотизирующим, что я забывал о течении времени. И даже после ее рассказа, я не позволял себе верить в ее слова. Я знаю, чего она хочет и что она сделала. Тем не менее, она продолжала, быстро ответив мне на вопрос.

«Продолжай рассматривать плиты и поймешь, как она помогла мне.» – не знаю, зачем, но я продолжал делать то, что она говорит, вслушиваясь в ее рассказ. Я мог видеть сквозь щель, как она слегка болтала ногами, продолжая сидеть в кабинке. – «Мама дала мне не только скальпель, но и какую-то таблетку, которая, по ее словам, могла „слегка отравить“. Я подкинула ее в свою упаковку с десертом, а ее…»

Я стукнул по дверям кабинки, заставив Девяносто восьмую замолчать. Кто-то шел сюда, если мой слух меня не обманывал. Спустя несколько секунд, двери открылись. Шестьдесят второй вошел внутрь, слегка усмехнувшись, после чего заметил гладкие ноги моей сестры через проем. Это заставило его удивиться. Он бы мог не заметить мою сестру, если бы не ее легкий писк удивления и испуга.

«И с каких это пор тебе, сестра, разрешено ходить в мужские уборные?» – спросил он строгим тоном, устремив свой взгляд на двери кабинки. Мне пришлось привлечь его внимание и объясниться перед ним. А если быть точнее… солгать. Я должен был солгать.

«Нам сказали находиться в парах! Это я и делаю… Как видишь.» – мои слова не вызвали особой реакции у Шестьдесят второго. Он лишь усмехнулся, стуча по дверям кабинки, пока моя сестра собиралась выходить

«Ты еще в кабинке с ней посиди, умник.» – его слова звучали как оскорбление, хоть он и говорил это в шутку. Девяносто восьмая уже открыла двери в кабинку, поправляя на себе штаны, разглядывая своего брата с недовольным лицом и краской. – «Если уж на то пошло, то можно было подождать ее снаружи.»

«Я…» – ее дыхание перехватило, когда она подняла руку. Я не понял, что произошло с ней, пока не услышал отчетливый звон. Из ее штанины вывалилась отвертка. Та самая, которую она уронила в моей капсуле. Которой она пыталась меня убить. Мы боялись пошевелиться, разглядывая удивленное лицо Шестьдесят второго.

«Это…» – он не постеснялся поднять отвертку с пола и разглядеть ее. Выражение его лица поспешно менялось, после чего он устремил свой взгляд на мою сестру, стоящую за моей спиной. Он был в ужасе, и это ужас… медленно переходил в гнев. В ярость. – «Так это ты…»

«П-послушай! Все не так…» – Теперь моя сестра не могла выкрутиться из этой ситуации, но эта ситуация… Все пошло не так, как я предполагал. Шестьдесят второй возвышался надо мной с сестрой по росту, а мериться с ним силой было бесполезно. Он бросил отвертку в сторону и устремился вперед, одним ударом откинув меня в сторону. Удар был таким сильным, что я едва мог прийти в себя после него. Повернув голову, я увидел… как Шестьдесят второй душит мою сестру, прижимая ее к полу. Девяносто восьмая пыталась бороться с ним, но она была беспомощна против его огромных, мускулистых рук.

«Плевать на Первого… Ты не заслуживаешь наказания от его рук!» – пока он угрожал ей, не сдерживая тона, моя сестра пыталась сделать хоть один глоток воздуха, задыхаясь. Я мог видеть ее слезы… Она плакала, беспомощно впиваясь ногтями в его руки. – «Я сам лично… тебя придушу. Змея… Тварь! Убийца!»

Моя сестра взглянула на меня своим глазом, продолжая лить слезы. Я… я был в ужасе. В страхе. Я не знал, что делать! Все мое тело оцепенело, пока я наблюдал за тем, как лицо моей сестры бледнеет. Я мог прочитать по ее губам… Она говорила мне…

«Бра… тик…» – вышло из нее едва различимым шепотом. Она звала на помощь. И она… она показывала глазами на что-то… Я…

Отвертка лежала рядом со мной… и я не побоялся взять ее в руку, сжав рукоять так сильно, как только можно. Я взял себя в руки, смёл страх и ринулся на своего брата, прыгнув на него с дикими криками. Оказавшись у него на спине, я начал бить его отверткой в грудь так сильно, как только это возможно, вслушиваясь в его хриплые крики агонии. Даже когда он пытался ударить меня и скинуть меня со спины, схватив меня за рубашку, я продолжал колоть его грудь отверткой снова и снова, оглушая его своими яростными криками. Последний удар был самым сильным из всех. Я направил его в шею, пронзив его горло и позвоночник. Этот удар был смертельным, и, спустя секунду… брат упал на пол. Девяносто восьмая лежала под ним, закатив глаза. Кровь Шестьдесят второго лилась на ее рубашку мощными струями. Мои руки дрожали, медленно окрашиваясь в красный. В ужасе и шоке, я пытался вернуть ее к жизни, надавливая на ее грудь руками со всей возможной силой, стараясь сделать искусственное дыхание. Все мое тело дрожало, в глазах темнело… Последнее, что я помню – окровавленное, бездыханное тело Шестьдесят второго. А потом – темнота.

Мое сердце билось так сильно, что я отчетливо слышал каждый стук сквозь свой глубокий сон. Словно оно было готово вырваться наружу или разорваться на куски. И оно так билось не от того, что я потерял сознание или устал. Нет. Оно так билось… от страха. Билось быстрее и быстрее, не успокаиваясь ни на минуту. Я слышал голоса, плач, крики… Словно самый страшный кошмар, который я не могу увидеть, услышать, запомнить. Я его чувствую, и это чувство останется во мне клеймом. По спине пробегали мурашки. Я чувствовал холодный металл, касающийся моих ключиц и спины. Это заставило меня приоткрыть глаза и пошевелиться. Я вновь лежал на медицинском столе, прикованный магнитными наручами, без рубашки на теле. Меня окружили мои братья и сестры, лица которых я едва мог распознать. Первый, Вторая, Тридцатая, Тридцать Третья, Девяностый… Они все разглядывали меня с серьезными, шокированными лицами… или даже со слезами. Все вокруг меня кружилось и вертелось, и я не мог сосредоточить взгляда. Я не знал, что происходит, потому мне пришлось закрыть глаза, кривя лицо от головной боли.

«Что ты сделал с ним, Девяносто девятый?» – строгий голос Первого вернул меня на верную дорожку. Я слегка начал приходить в себя и вспоминать те моменты, когда я упал без сознания. Первое, что я вспомнил – Девяносто восьмую. Вздохнув, я выпалил наружу первую попавшуюся мысль, нагнувшись вперед.

– «Сестра ум…!»

Внезапно я почувствовал резкое движение и боль. Первый ударил меня. Ударил сильно и без сожаления.

«Что ты сделал с Шестьдесят вторым?!» – на этот раз он спросил меня громче, прижав меня к столу ладонью, сильно нажимая на грудь. Каждая деталь произошедшего начала проясняться в моей голове. Словно вспышки, я пересматривал все, что произошло со мной. Мне становилось не по себе от каждой новой детали, и я начал чувствовать головокружение и тошноту.

«Его сейчас вырвет.» – спокойный голос прозвучал за моей спиной. Голос знакомый, но я не помню… чей он. Меня потянули за правую руку, наклонив на бок, после чего меня вырвало. Я приоткрыл глаза. Семидесятый держал меня за руку и тянул на себя, держа в руках мусорный мешок серого цвета. Он закрепил мешок на клешнях и держал другой конец мешка в руке, давая мне выплеснуть из себя все в этот самый мешок. Когда я опустошил содержимое своего живота, он вновь положил меня на стол, активировав магнитный наруч, после чего ушел, взяв с собой мешок.

«Ты делаешь ему только хуже! Дай младшему брату собраться с силами.» – нежный, обеспокоенный голос Тридцать третьей заставил меня прислушаться. Я едва мог открыть глаза, переводя дыхание и кашляя, кривясь от противного, кисловатого привкуса во рту. Я лишь услышал громкий стук и легкую вибрацию стола у моих ног в качестве ответа на ее предложение.

«Он убил нашего брата! На кой-черт я должен…» – Первый выходил из себя, судя по его тону. Вот только другой, более громкий и звонкий голос, перебил его.

«Хватит быть таким тупоголовым дебилом и заткнись на пару минут! У нас тут и так черт и что творится, а ты еще хочешь все на младшего свести!» – эти гневные крики шли от Второй, которая тоже была… сама не своя. После этого… наступила неловкая пауза, но ее прервал голос Семидесятого.

– «Сестра. Помоги мне в наблюдении, пока Тридцать третья занимается своим делом.»

Наступила тишина. Я чувствовал легкое жжение и боль на своей щеке от удара Первого, и эта боль не давала мне полностью открыть глаза. Щурясь, я обратил внимание на Тридцать третью, которая, склонившись надо мной, пыталась сдерживать слезы и улыбаться. Следы слез можно было разглядеть на ее красноватых щеках.

«Ты в порядке, младший брат? Голова не кружится?» – в ответ на ее слова… Я ничего не сказал. Я молчал. Моя жизнь не была важнее жизни Девяносто восьмой. Меня буквально рвало изнутри, когда я думал о ней. Но я сдерживался.

«Девяносто…» – не успел я произнести и имени своей сестры, Тридцать третья быстро приложила руку к моему лбу, тихо шипя.

«Все хорошо. Сестренка в другом отсеке. Живая, слава богу. Не волнуйся.» – ее слова… они заставили мое сердце сбавить ход. Я чувствовал себя спокойнее. По всему телу прошлись мурашки, и я вздохнул, стараясь сдерживать слезы. Тридцать третья аккуратно вытерла единственную слезу с моей щеки, поглаживая мою грудь. Она отвела взгляд в сторону, словно взглянув на стоящего неподалеку Первого, после чего ее улыбка исчезла. – «Что случилось, братик? Что произошло?» Этот вопрос заставил меня оцепенеть. Я вспомнил, что моя сестра была причиной всех убийств и я… Я позволил себе спасти ее! Убить человека! Если я скажу правду, то меня признают убийцей Шестьдесят второго! Я встану в один ряд с ней! Закрыв глаза, я пытался надеть на себя маску лжи и хоть как-то сыграть на чувствах. Мне было стыдно и страшно, но других путей у меня не было.

«Он… он хотел убить…» – я начал плакать, даже не замечая нежных касаний Тридцать третьей. – «Он хотел убить… м-мою сестру. Я…»

«Успокойся. Все уже прошло. Просто…» – я чувствовал дрожь в ее пальцах. Она начала волноваться. Это было знаком того, что она ничего не подозревает. Тридцать третья всегда была доверчивой и ласковой. Если я заставлю ее поверить, то она встанет на мою сторону. Только… что я скажу? – «Расскажи мне все по порядку, братик. Как все произошло?» Я кивнул, глотнув воздуха, стараясь взять себя в руки.

«Я отвел ее в уборную и приглядывал за ней, пока… занимается своими делами. Потом…» – ради эффекта, я вздохнул, словно мое дыхание сбилось на этом моменте. Я должен был показывать себя… напуганным. Встревоженным. Хоть я и так боялся за себя и свою сестру, нужно было оставаться на этих чувствах и стараться придумать хоть что-либо логичное и правдоподобное. И у меня была мысль… Обдумывать ее не было времени. – «Он зашел, начал ругать меня… Потом… потом в его руках появилась от-твертка. Я… я заступился и… выбил из рук, а он ударил меня. После… он принялся душить мою сестру, а я… я…»

«Так. Достаточно.» – Первый вышел вперед, отодвинув Тридцать третью в сторону. Он приподнял мою голову, всматриваясь в мои глаза. – «Повтори это еще раз, братец. Шестьдесят второй, с отверткой в руке, пытался убить тебя и твою сестру. Это так?» В моих испуганных глазах он вряд ли мог увидеть спрятанную ложь, но в словах… Первый может заметить мою ложь. Я мог бы ответить, но за меня заступилась Тридцатая, оторвав его от меня. Это стало моим спасением.

«Это еще не все, Старший брат. Когда мы оставили его проверить ментальное состояние близнецов, то он ушел, оставив Девяносто восьмую с инъектором в руках.» – она говорила все в серьезном тоне, вглядываясь в лицо Первого. Он был заинтересован словами сестры, переведя все свое внимание на нее. – «Приказал ей воспользоваться им, если Девяносто девятый начнет буянить и кричать. Я бы все поняла и простила, если бы только он не загрузил в инъектор Амитанид на двенадцать доз.» Эта новость шокировала всех. Даже меня. Моя сестра держала в руках то, что могло убить меня! Первый задумался, после чего вновь ударил кулаком по столу, отвернувшись. Он поверил. Купился.

«Надо попросить „Белых“ проверить отвертку на отпечатки пальцев. Если этот ублюдок и вправду держал отвертку в руках…» – он не стал продолжать свою мысль, махнув на все рукой, направившись к двери. – «Делай все, что хочешь, сестра.»

Спустя несколько минут проверок и вопросов, Вторая отвела меня в другой медицинский отсек, в котором находилась Девяносто восьмая. За ней присматривали Восемьдесят третья и Двадцать пятая, наблюдая за ее состоянием и помогая ей вернуться в норму. Моя сестра была на грани гибели, но, по словам Восемьдесят третьей, если бы я не начал делать ей искусственное дыхание, то она бы погибла. Первых толчков было достаточно, чтобы заставить ее откашляться и глотнуть хоть немного воздуха, тем самым дав Восемьдесят третьей времени, чтобы донести ее до медицинского отсека. Моя сестра не пострадала, но, по словам Двадцать пятой, у нее был шок. Вторая поверила в это, хоть это и было… сомнительным. Сестра была рада видеть меня и улыбалась, пролив пару слез. Спустя пару минут проверок, нам приказали отобедать в столовой, после чего немедленно отправиться в капсулу. Нам нужно было отдохнуть и успокоиться.

Даже после того, что произошло… Я не стал менять своих взглядов. Я все еще знал, что моя сестра убила трех человек и стала причиной… всего этого. Помимо этого, я начал задаваться вопросами на счет всего, что я услышал. Как она подкинула таблетку в свой десерт, как в инъекторе оказался Амитанид… Вопросы начали появляться в моей голове. Разве не мне она хотела отдать десерт? Разве не она «рассматривала» медикаменты и прочее оборудование, пока никого не было? Разве не она была готова воспользоваться инъектором? Ответ был очевиден, и это лишь сильнее заставило меня бояться нее. Я взглянул на нее, отдыхающую на мне, крепко обнимающую меня руками, пока я читал какую-то скучную книгу. Она не спала. Лишь притворялась.

«Ты ведь… пыталась убить меня, верно? Хотела убить меня…?» – мой вопрос она не поняла сразу, взглянув на меня своим полусонным взглядом. Она начала втираться покрытием в мою грудь, тихо мурча, словно кошка, ее крепче обняв меня.

«Чего это ты, братик?» – произнесла она лениво, разглядывая меня с непониманием.

«Будь у тебя сейчас отвертка, ты бы постаралась избавиться от меня. Я ведь прав?» – Я повторил свой вопрос снова, но более детально описав его, поставив в пример. Она лишь отвела взгляд, задумавшись над этим.

«Отвертка у меня была не для того, чтобы причинять тебе вред. Но…» – ее единственный глаз начал блестеть. Она смотрела на меня с чистой тревогой и сожалением. Даже ее тело слегка вздрогнуло, а руки расслабленно обняли меня. Ее голос начал дрожать. – «Я не отрицаю этого.»

«Значит ты все-таки хотела убить меня.» – я не был удивлен. После всего, что я расположил и расставил в своем мозгу, выстроив идеальную логическую цепочку и взяв во внимание все события и детали… Я был уверен в том, что моя сестра-близнец пыталась убить меня. Мне еще повезло, ведь я мог оказаться на месте Семьдесят третьей, или даже… Шестьдесят второго. Я уже был готов закончить его работу здесь и сейчас, если бы не сестра. Она пролила одну единственную слезу и вжалась в меня всем телом, крепко обняв меня.

«Прости меня… Прошу. Прости.» – она сделала это не специально. Девяносто восьмую мучало чувство вины, и она бы не поступила так ради своих нужд, особенно в таком состоянии. Ослабленная, полусонная и беспомощная. Я не мог простить ее за то, что она сделала и пыталась сделать. Не без логичных объяснений. Дабы успокоить ее, я обнял ее. Как можно аккуратнее и нежнее. Она вздрогнула от неожиданности, почувствовал мои руки на своей спине.

«Чем я тебя обидел, сестренка? Почему ты так решила поступить?» – я сильнее давил на ее чувство вины своими словами. Сестра начинала успокаиваться, но слезы из нее литься не переставали. Мне пришлось помочь ей вытереть их с ее глаза, слушая ее рассказ.

«Я хотела признаться тебе в том, что я узнала и… что я убила брата. Хотела попросить у тебя помощи. Первый уже подозревал меня во всех деяниях, ведь я была единственной вышедшей в туалет ночью. Я хотела подмешать тебе таблетку и заставить тебя уйти в туалет. Рассказать тебе все… там. Мне не хотелось отравить тебя, потому я отломила только половинку. Если бы только она не отобрала десерт…» – она сделала паузу, взглянув на меня. Мне случайно довелось коснуться пальцами покрытия, и она это почувствовала. Это стало причиной паузы. Она прижала мои пальцы своими, аккуратно двигая их по покрытию, словно ей это… нравилось. Только тогда она продолжила, опустив взгляд. – «Раз уж на то пошло, я хотела… попросить помощи у нее, но у меня не получилось. Она назвала меня ненормальной психопаткой и хотела доложить Первому. Потому я ударила ее в горло скальпелем. Я не была аккуратной. Я не подумала. Недооценила ее. Она вынула скальпель и ударила меня им прямо в глаз. Твое появление стало для меня и благословлением… и проклятьем. Я начала подозревать тебя в том, что ты знаешь о моих деяниях. Что связал все события… как сейчас, вместе. Когда ты оказался со мной, прикованный к столу, я хотела сделать самую ужасную вещь в своей жизни, дабы оставить тайны в секрете. Я очень хотела увидеть маму, братик. Я даже… начала плакать, когда… хотела вколоть тебе… препарат, и т-ты это…» Этого было достаточно. Она говорила правду. Даже начиная плакать, она старалась сдерживаться и шмыгала носом, мотая головой. Я помнил, как она начинала плакать, когда она хотела воспользоваться инъектором. На ее месте… я бы поступил так-же. Бесспорно. Без сомнений.