Текст книги "Слепой (СИ)"
Автор книги: Yukimi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
День шестой. Чужая душа – потемки.
Мир своим неторопливым красивым голосом что-то втолковывал детям, объясняя, кажется, правила пунктуации в системе Брайля. Я не жалею его, да? Не понимаю его чувств? Такое ощущение, что я обращаюсь с тобой, как с вещью, да, Мир? Да я ни о ком прежде так не заботился, как об этом противном блондине. Никого не хотелось с таким постоянством…
Я же тоже привязался, почему он не может поверить? У Мирослава такие трудности с доверием. Безнадежно.
– Мир, – тихо позвал я, хотя слепой и так догадался о моем присутствии, да и дети повернули головы. Они уже все знают, что я неизменно привожу и увожу учителя, только не знают, почему я пропал столь внезапно.
– Привет, – суховато отозвался блондин, продолжая урок. Но предательский для него звонок заставил его вздрогнуть, а Никиту на задней парте расплыться в только мне заметной улыбке. Я усмехнулся, а паренек мигом показал мне язык. Отличный мальчик, жаль его…
И почему мне не жаль Мира? Может, потому что он хочет казаться сильным?
– Все свободны, до свидания, – улыбнулся учитель, отпуская детишек, что тут же с тихим шумом потекли из класса. А я ошибся, когда выходил из дома – на часах не было так поздно, как на осеннем небе. Хотя я удивлен, что он так сильно задержал детей сегодня.
– Мир, – повторил я, пытаясь собрать мысли в кучу.
– Чего тебе? – спросил он, впрочем, пытаясь быть холодным и отстраненным. Вздрогнул, когда я подошел, обнимая его со спины, ведь он уже встал, убирая стол. – Ч-чего тебе?
– Ничего, – я дыхнул сигаретным ароматом ему в волосы, опаляя жарким дыханием. Мирослав напрягся, не понимая, чего от него хотят. – Забей. Расслабься, – произнес я, тут же отпуская парня. Тот тихо-тихо вздохнул, снова укладывая вещи в свой небольшой рюкзак. Блять, и зачем я полез читать дневник? Тяжело рядом с ним, вдвойне тяжело, когда знаешь, о чем он думает. Что жалеет меня, что не хочет оставаться один, что ему страшно до сих пор от темноты перед глазами… Это я-то не жалею его? Я с какой-то затаенной болью посмотрел на чуть сутулую худую спину слепого, что тут же развернулся, сверля меня пустым взглядом.
– Я чувствую, что ты на меня смотришь, – недовольно сказал Мир. – Что не так?
– Ты мне нравишься, – просто улыбаясь, сказал я. Мир резко вспыхнул, стискивая зубы и меняясь в лице. Появилось какое-то его особенное недоверчивое, чуть болезненное из-за пустых глаз выражение, которое было присуще только ему. Щеки и уши неизменно пылали, а губы поджаты. Вот в таком виде он обычно дико смущается и злится. Одно из двух.
– Идиот, – все же выдавил из себя блондин, проходя мимо и нарочно задевая плечом. – Полный придурок, – кажется, именно это я думаю про него?
– Сам такой, – безмятежно отозвался я, выходя из комнаты. Мир пошел за мной, уже отлично ориентируясь в Центре, хотя неизменная белая трость всегда была подмышкой. Он же решил не лезть ко мне, потому что думает, что из-за него умер Никита? Ну что за вздор! Он-то тут причем?! Глупый слепой.
Мирослав натянул свое пальто, закинул за спину рюкзак, крепко взяв в одну руку белую трость, но я решил иначе, взяв его за вторую руку. Он дернулся, но не вырвал ее – прогресс налицо. Зато уши все еще пылали, значит Мир по крайней мере сильно смущен. Ну, или зол. Надеюсь на первое.
Странно, но за это время с ним я ни разу не вспомнил, что нетрадиционная ориентация мне противна, что педики – это на самом деле уродство, что я думал, что никогда таким не стану… Блять, а теперь гуляю за руку со СЛЕПЫМ парнем да еще и чего-то хочу от него.
– Мир, ты дурак, – вот зачем я сейчас это говорю? Хреновая была затея прочитать, что он пишет, но теперь я просто не могу держать это в себе. – Идиот. Если что-то не так – просто скажи мне. Не надо отстраняться.
Слепой вздрогнул, брови сошлись у переносицы. Недовольное, чуть испуганное от внезапной догадки лицо повернулось ко мне. Руку он тут же вырвал, намертво вцепившись в трость.
– Как похороны? – резко сменил тему блондин. Ну нет, парень, не прокатит.
– Нормально. Никого не было. Отец Никиты постарел, мне кажется. Я похоронил друга. Все, – резким, каким-то чужим голосом ответил я. Зачем он снова задевает больную струну в душе, которую я пытаюсь похоронить?
– Прости, – он понял, замолк, глядя исподлобья на чернеющее небо, которого не видел.
– За что? – не ожидал.
– За то, что пытаюсь не пускать тебя в душу. Я не хочу этого. Я не хочу быть зависимым, зная, что потом ты наиграешься и свалишь в свою компанию, а меня вышвырнешь, – надломленным голосом произнес он. – Потому не надо больше твоих… этих… ну… – щеки чуть покраснели.
– Идиот. Почему ты мне не веришь, придурок?! – взвился я, хватая парня за руку и таща за собой. До дома оставалось недолго, оставшийся путь мы проделали молча, я – в неистовой ярости, он – в тихом бессилии. Ну почему, почему?! Может, хватит тыкать меня носом в ошибки? – Мир, прошлое – прошлое. Оно прошло, – глухо сказал я, отпирая дверь одной рукой. Второй я отчего-то боялся отпустить теплую узкую ладонь блондина, словно он мог убежать. Вряд ли. Ему безнадежно некуда идти. Как дать ему надежду, что я не оставлю? Правда, не хочу его оставлять.
После смерти Никиты я явственно понял, что он со мной будет до конца. Он просто не видит уверенности. Это сквозит в его дневнике постоянно – одиночество, один, остаться одному…
– Прошлое в нашей памяти не станет прошлым. Оно будет там жить, пока наша память не прохудится, пока…
– Замолчи. И оставь прошлое своей памяти. Я живу настоящим, – я затащил блондина в квартиру, только тут отпуская ладонь Мира. Скинул ботинки, пальто, но не прошел вглубь, дожидаясь Кантемирова.
– Зато у меня слишком мало воспоминаний, чтобы и это забывать, – с болью отозвался парень, аккуратно ставя трость около обувной стойки.
– Я спрашивал тебя однажды, я такой мудак, что ты не можешь мне доверять? – обреченно, очень усталым голосом спросил я.
– Да, ты мудак, каких свет не видывал, – между тем, кончики тонких губ Мира дрогнули вверх. Издевается? Ах, ну да, он писал, что мы идиоты. Но он точно не имел зла против меня.
– Мир, – серьезно спросил я, опираясь на стенку и доставая из кармана пачку сигарет. Но лишь чиркнула зажигалка, парень нахмурился.
– Бесит, когда ты в квартире куришь, – он снова поджал губы. Ишь чего! И я что, бросить должен из-за тебя?
– Бросить? – насмешливо спросил я.
– Брось, – вызывающе ответил Мир, уставившись серыми пугающими глазами.
– А еще что сделать? – хохотнул я, все же убирая сигарету. Знал бы этот парень, какую странную власть он надо мной имеет…
– Что хочешь, – огрызнулся он, проходя мимо меня, видимо, намереваясь идти в комнату. Но я перехватил его за плечо, разворачивая и впечатывая в стенку, не ударяя, просто прижимаясь.
– Не будь злюкой. Спорим, я никуда не уйду? Мир, ты мне правда нужен. Хотя бы вот так. Я оттолкнул тебя всего раз, а сколько раз ты? – произнес я, заглядывая в слепые глаза, но он отвел их, уставившись куда-то в сторону. – Не пора ли закончить возвращение долга. Мир, правда, я говорю тебе правду, – то было дико смущающим открывать перед кем-то душу, честно. Очень ново и смущающе для меня. Может, потому что моя душа всегда была заперта для всех? Глупый слепой, в кого меня превратил? Жил бы я своей жизнью обычного богатого, циничного и взбалмошного парня. И все, та жизнь казалась мне просто сказкой, а теперь… теперь была противна. Блин, и почему я не могу достучаться до него?!
– А я. Тебе. Не верю! – я попросту заткнул наглый вредный рот поцелуем, своим напором руша всяческие его нравственные барьеры. Я хочу его уже серьезно. Блять. Я хочу парня… Да плевать, потом об этом подумаю…
– Я хочу тебя, – задыхаясь, как после долгого бега, прошептал я, напоследок лизнув податливые губы. – Понимаешь, только тебя! Парня! Впервые парня! Да я сам в ахуе от такого расклада. А ты не веришь. Может, хватит твердить одно и то же?
– Зато я тебя не хочу. Ты хоть раз спросил, чего мне хочется?! – разозлился блондин, толкая меня руками в грудную клетку. – Ну, хоть раз? Один гребанный раз! Никогда. Тебе плевать, чего хочу я!
– Нет, не плевать, идиот. Я, блять, не могу уже! Ты не понимаешь, что ли, как измотал меня?! Не понимаешь? Что я уже жить не могу без того, чтобы не быть рядом! Что я, блять, постоянно думаю о тебе! О ебанном тебе! Понимаешь? Думаешь, я в восторге, что стал педиком? Что мне нравится парень! Что я, ебанный в рот, в парня влюбился! Сука-любовь! Бля-я-ять. Все, Мир. Хватит с меня.
Я отодвинулся, как он того и хотел, закончив свою тираду. Очевидно же – уже давно не могу без него. Почему я постоянно врал себе, что это просто одержимость? Да, я больной. Больной влюбленный кретин. Влюбился безнадежно в того, кто оскорблен моим поведением до глубины души. Кто презирает меня. Хватит. Сдаюсь, да?
Пока слепой ошеломленно хлопал глазами, на слабых ногах сползая по стене, я накинул пальто, снова натянул ботинки, выходя из квартиры. Может, я надеялся, что он меня остановит? Надеялся, еще как, хотя было и противно это признавать. Гребанный мудак я. Наверное, я величайший неудачник в жизни.
Лавочка около дома как нельзя кстати оказалась пуста. Сигареты, правда, снова сверхъестественно быстро кончались. Я, наверное, слишком много курю – так и рак легких будет. Ха-ха, а впрочем, плевать. Окна моей квартиры, видные отсюда, оставались темными. Интересно, что он делает? Уже было темно, похолодало, да дул сильный северный ветер, завывая между домов, снося пепел с сигареты куда-то в сторону. А я просто сидел, ни о чем не думая. Думать не хотелось, да и мысли шли не слишком приятные. Надо было искать, где переночевать… Я бы пошел к Никите. Я всегда к нему приходил по ночам. Мы бы взяли денег и поехали бы в клуб, сняли бы девочек и потрахались, напились и обдолбались бы в хлам. Я бы не думал ни о чем, развлекался бы и радовался жизни. Но Никиты больше нет, и нет смысла веселиться как прежде. У меня больше вообще никого нет. Сегодня я, наверное, потерял и Мира. А ведь вправду, хоть раз я думал, чего хочет ОН? Да нет, я думал о себе… И потому не жалел его. Я не считал нужным поставить себя на его место.
Эгоизм прет из всех углов. Окна до сих пор горят темнотой, что же делает Мир? Я вставил в уши наушники, собираясь ночевать прямо тут, натянул воротник пальто до ушей, чуть съехав на скамейке вниз. Ни капли не согрело это меня, но в уши полилась какая-то музыка из радио. Дерьмово же на душе, будто туда снова плюнули, смачно так, от всего сердца. Шум ветра стал для меня неслышен, а я закрыл глаза, ежась от холода, но все же пытаясь заснуть. Немыслимо! Мог ли я когда-нибудь подумать, что буду ночевать на лавочке?! Разумеется, нет… Какой же ты, слепой… В кого превратил?..
День первый – день последний. Понимание.
Please take me home, too late, it's gone
I bet you're sad, this is the best time we ever had.
(c) Blink-182 – Please take me home.
Радио неожиданно прекратило играть, и телефон раздался мелодией. Кто-то усиленно звонил, но я даже не сдвинулся с места, слушая, как проигрывается моя любимая песня вслух, во всеуслышание, когда на улице так тихо… Забавно. Я даже глаз не открыл, продолжая погружаться в полудрему-полусон. Кто-то настойчиво названивал – мелодия проигралась полностью один раз, второй…
На скамейку рядом кто-то аккуратно сел, а я, не открывая глаз, услышав в наушниках снова радио, уже точно знал, кто это. Мир.
– Зачем ты пришел? – хрипловато спросил я, по-прежнему не поворачиваясь. Двигаться не хотелось, чтобы не разбазарить те остатки тепла, что остались. Но было зябко, и какое-то липкое, неприятное чувство сковывало меня, заставляло сидеть тихо-тихо… Ему, наверное, слышна даже музыка в моих наушниках.
Мир плюхнулся мне на плечо, кажется, так ничего и не сказав, да я и не расслышал бы…
Так сидеть было, конечно, очень мило, но я замерзал. Ночь уверенно отбирала те крохи осеннего тепла, что дарил день. Я пошевелился, заставив Мирослава поднять голову с моего плеча, открыл глаза, щурясь в свете фонарей, и выключил музыку.
– Что? – спросил я, не слыша ничего. Зачем он пришел? Неужели не понимает, что я сейчас не то себе подумаю. Мир поежился в своей легкой куртке, сжал в руке трость и мобильник. – Ты звонил? Я не давал тебе свой номер.
– Мне дали его в Центре, – глухо ответил он. Мы снова замолчали. Кажется, что неожиданно все темы разговора после таких откровений отпали. Мне было стеснительно и неловко рядом с ним, да и он немного робел, судя по притупленному пустому взгляду, глаза на меня так и не смотрели.
– Мир… – все же прервал я повисшее такое тяжелое молчание.
– Я запутался, Макс, – прервал меня блондин, качнув головой и занавешивая глаза челкой. – Правда. Ты постоянно твердишь мне, что не можешь без меня. Но тебе-то проще – ты уйдешь и все, забудешь обо всем, обо мне… А я? Мне куда деваться? Ты разлюбишь, разонравлюсь я тебе, и ты просто вышвырнешь меня на лестничную клетку, вычеркнешь из жизни. И что? А если… если я полюблю тебя? Как… как ты предлагаешь мне жить после? – срывающимся голосом, что, кажется, звенел в тишине, говорил слепой. – Я же не выдержу больше, Макс. Я просто пойду и сброшусь с крыши, или под машину… Ты не понимаешь?.. Мне нельзя привязываться. Потому что я слепой. Я не могу подарить кому-то счастье, а значит, я вскоре стану не нужен. Макс… – его голос становился все несчастнее, но меня это, правда, не сильно трогало. Все это я знал и так – ясно, как божий день.
– Если ты говоришь все это… То что ты здесь делаешь? Я же ушел. Я сказал, что хватит с меня. Мир, я-то переживу. Не знаю, правда, как, никогда не влюблялся, но переживу. Иди, куда хочешь – я же сказал. Это действительно конец. Понял? Зря ты пришел жаловаться на несчастность судьбы, – горько ответил я, понимая, что все мои мысли – просто иллюзия. Кажется, я снова понял, что судьбы нет, да и Бога нет. Вот сейчас – Мирослав сам задул крошечный огонек надежды. – Спасибо, что пришел, как это говорится, «посыпать соль на раны»? Да. Благодарю. Можешь валить, все сказал.
Мир всхлипнул, заставив меня изумленно приподнять брови. Чего ноет-то? Это мне впору плакать, раз уж меня отшили столь жестоко, лишь из-за одной ошибки и гребанного недоверия.
– Чего ты-то ноешь? – грубовато спросил я.
– Макс… но я же… я не хочу. Макс, не отказывайся, – тихо-тихо, так, что я не поверил своим ушам, произнес он, шумно вдыхая и успокаиваясь. – Если ты хочешь – как ты там говоришь, – пробуй. Я же…
– Ты только что меня отшил, не мог бы ты хоть дать мне привыкнуть к мысли, что я не смогу получить тебя? – еще злее и язвительнее спросил я. Блять, это заебывает! – Ты же презираешь меня!
– Нет.
– Значит, ненавидишь! Ну, не может же быть, что ты влюбился! Ты же только и ныл, какой я плохой, отвратительный, ненадежный, передумал, блять?! За-е-ба-ло! – выкрикнул я, спугивая каких-то ночных птиц. – Поплевался в душу, спасибо, до свидания!.. – у меня уже горло сжимает, так, что говорить не могу. До чего он меня довел, пиздец! Бля-ять, Макс, ты же не тряпка, только не ной.
– Я не ненавижу тебя, я говорил, – слепой робко придвинулся ближе, боязливо кладя голову на мое плечо, словно боясь, что я скину. – Я доверяю тебе. И… да, наверное, я уже давно влюбился…
– А я не верю. Может, тебе просто нравится, когда тебя на руках носят, – ядовито произнес я.
– Может…
– И когда орут на тебя. Мазохист.
– Наверное.
– И когда целуют…
– Точно.
– И… Мир, не поддакивай.
– Ага, – в его голосе ясно слышалась усмешка.
– Боже, какой ты идиот.
– Скорее, это ты. Влюбился в слепого.
– Да ты тоже хорош. Довел меня до слез и криков, придурок. С садика не плакал, – я усмехнулся, зарываясь холодными пальцами в блондинистые волосы. Мир заворочался, устраиваясь поудобнее. – Я правда люблю тебя. Правда-правда-правда.
– Ага, я понял.
– Не пародируй меня.
– И не пытаюсь, – Мир незаметно улыбнулся, прикрывая слепые глаза. Обхватил мою руку, робко, несмело, но сам. – Ты мне нравишься, я бы сказал. Ну, я точно не хочу, чтобы ты ушел. И чтобы отказывался. И чтобы перестал потакать моему гнусному характеру. Как же я не хочу, чтобы ты обманул меня…
– Я не обману, обещаю, – я переплел наши пальцы, удивляясь, что у Мира тоже замерзли руки за такое короткое время.
– Я верю тебе. Правда, все, я решил верить тебе. И говорить правду. Потому что я уже боюсь потерять тебя. И зачем тебе слепой, что беспомощен, как младенец?
– Это мило, – улыбнулся я. – Знаешь, любовь не выбирают. Я вот решил пойти поработать и оказался вот так, на скамейке на улице, обнимаясь с парнем и признаваясь ему в любви. Странно, да? А еще я точно не думал, что Никита умрет. Не думал, что отец поймет меня. Не знал, что достучусь до тебя. Я ведь достучался?
– Идио-о-от, какой же ты придурок. Прошлое – это прошлое, оно прошло, сказал ты сегодня. Я запомнил и понял, что ты прав. Нельзя постоянно винить друг друга в чем-то, я вот не умею прощать, совершенно, но я постараюсь научиться…
– Уж постарайся, потому что косячу я часто. Такое ощущение, что мы нашу семейную жизнь расписываем, – расхохотался я, перетягивая парня себе на колени. Тот, даже в темноте это было видно, покрылся густой алой краской, то ли от признаний, то ли от моих действий.
– Может… и так. Макс, ты правда же любишь меня, да? – умоляющим голосом спросил Мир, наклоняя лицо ко мне.
– А был бы я рядом с такой истеричкой, как ты, если бы не любил? Я, наверное, только сейчас это понял, что мое поведение было нелогичным, – я усмехнулся, вспоминая, как думал, что это просто привязанность, что я смогу все бросить и уйти. А теперь… Вот дурак я. – Да и ты нелогичен. Часа два назад ты орал, что не веришь мне.
– Но я же пытаюсь. Просто в груди что-то оборвалось, когда ты взял и ушел. Не думал, что ты сможешь вот так… И испугался. Испугался, что останусь снова один, что не будет тебя. Ты не меньше меня нуждаешься. Я вот недавно думал, насколько я привязался, и это так странно… Макс, я так боюсь… оставаться один… – он поджал губы, удобнее устраиваясь у меня на коленях. – Я только одного прошу – когда разлюбишь, не останавливай меня ни в чем. Правда. И не делай этого резко. Я прошу. Чтобы я выдержал.
– Я… – я не могу сказать, что будет дальше. Это не в моих силах. Я не могу пообещать ему, что никогда его не брошу. Не могу дать твердой уверенности в том, что мы всегда будем вместе, что моя любовь продлится не час, не два, не год и даже не пять, а навсегда. Ведь я не знаю, что будет даже через пять минут. Может, я сейчас наконец поцелую впервые покорные губы, чувствуя, как он подрагивает в моих руках, как громко стучит его сердце, словно мы целуемся впервые. Может, через час я наконец уложу его в свою постель и займусь с ним любовью, видя, как он безумно смущается, как ему страшно, да так, что он завтра встать не сможет и не пойдет на работу, как бы ни рвался. Наверное, через неделю я пойду и расскажу отцу, что стал геем, что действительно полюбил, а он бросит в меня в порыве злости бумаги, будет рвать и метать, а я, как идиот, стоять и улыбаться, радуясь, что дома меня теперь кто-то действительно ждет; а после отец смирится и доверит мне компанию, отвесив отеческий подзатыльник, правда, поджимая губы, а мне будет плевать. Может, через год этот упрямый маленький слепой на мой день рождения наконец нормально признается мне в любви, и мы снова проведем этот день в постели, каждый раз, как в первый. Может… Не знаю, что будет дальше. Пока я просто притянул его к себе, припадая к теплым обкусанным губам. Потому что действительно люблю этого упрямца.
От автора.
Привет. Рада, что вы все были со мной.
Изначально это вообще задумывалось как миник – легкое чтиво на один раз, а выросло... Выросло в тяжелый даже для меня ангст с такими поворотами, что я сама удивлялась.
Надеюсь, вы прочувствовали всю эту тяжесть, ведь если вам это показалось веселым и легким Чтивом – вы явно не туда попали и читали что-то другое.
Благодарю еще раз всех своих читателей. Я вас очень люблю и люблю, когда вы говорите со мной – я правда с радостью бы пообщалась со всеми вами.
Ну, и конечно, благодарю Шики, этого бессменного бету, что жутко возмущался, когда я начала писать про слепого :D
До свидания. До новых встреч. Let it be.
11.03.2013 – 4.05.2013
З.Ы. а не так уж и долго, но написано 80 страниц :3
Спешл.
Я склонился ниже, проходясь языком по шее парня – он задрожал, мучительно краснея и прикрывая пустые глаза, стараясь оттолкнуть меня.
– Мы же вроде все обсудили, – хриплым от возбуждения голосом проговорил я. Жутко его хотелось, до боли.
– Н-но! – возмутился он. – Это ты дого...а-а!.. – он выдохнул, когда я куснул его за шею, тут же зализывая укус. Боже, невероятно, когда он такой.
Прошелся языком выше, прикусывая мочку уха и начиная ее чуть посасывать – русый выгнулся дугой, стараясь уйти от приятных ощущений, крепко зажмурился, запуская пальцы в мои волосы. Так намного удобнее, ага. Я отпустил ухо, переходя чуть вбок – к губам, от чего он тут же отвернулся, надувшись. Хочет же, я вижу, что хочет, чего боится до сих пор? Ну, не видит, ну и что? Главное – чувствовать, ему же это все острее... Мир недовольно укусил меня за губу, когда я все же затянул его в глубокий поцелуй, но тут же расслабился, позволяя мне все, что угодно.
Я забрался пальцами под футболку, что он так и носил с первого раза (естественно, снимал и стирал, вернее, я отнимал), обхватил ладонями тощую задницу, ближе прижимаясь к нему. Мир тихо и протестующе вздохнул, двигаясь чуть вверх, чтобы избавиться от меня, но я крепче обнял его, убирая руки и перенося их на талию. Жутко тощий – даже немного больно лежать на нем. Мирослав прогнулся, стоило снова спуститься вниз от губ короткими поцелуями, широко распахнул пустые глаза, глядя вверх и чуть закидывая голову. Я потянул за футболку вверх, заставляя ее быстро снять и снова припадая к столь горячему сейчас телу.
По коже Мира побежали мурашки, соски давно напряжены, на трусах – заметный бугорок. Жутко чувствительный и хрупкий, словно одно неловкое движение – и он растает, сломается, исчезнет.
Я провел языком по соску, вызывая тихий смущенный стон, взял его в рот, посасывая и заставляя выгибаться, спустился ниже, целуя впалый живот, скользнув на секунду языком в пупок. Слепой хрипло дышал, мучительно постанывая и потираясь стоящим членом о мое бедро. Эдак он кончит до самого главного... Я стянул с русого трусы, обхватывая рукой стоящий член – парня словно током шибануло: он прогнулся еще больше, с шумом кончая мне в ладонь и покрываясь на лице густой краской.
– Нет, ну Мир, – цокнул я языком, поглаживая вялый член парня. Тот тут же стал подниматься, а я скользнул пальцами другой руки ниже, обводя колечко мышц.
Парень вздрогнул, сжимаясь и чуть пополз наверх, но я уже вводил один палец внутрь. Мир выдохнул, плотно обхватывая палец мышцами и стараясь соскользнуть с него, морщась от неприятных ощущений.
Но я двинул рукой по почти вставшему члену, и русый постепенно расслабился, позволяя мне ввести второй палец.
– Тише-тише, – третий палец входил уже труднее, да и парень недовольно захныкал, двигаясь вверх, – чуть-чуть еще, – я принялся растягивать колечко мышц, чтобы Мир смог принять меня. Слепой скулил, дергался, распахивая пустые глаза и глядя куда-то в потолок, царапая мои плечи. Наконец он даже стал получать удовольствие, тихонько постанывая и уже сам насаживаясь на пальцы, а не уходя от них. Я извлек их, приподнимаясь и стягивая трусы, размазал смазку по члену, размещаясь между ног русого. Он глянул на меня, словно чего-то не понимал. Я приставил член ко входу, медленно входя лишь головкой. Русый тут же заскулил, зацарапался, соскакивая с члена, но я наклонился, обнимая его и поворачивая подбородок в мою сторону. Слепые глаза неподвижно уставились в мои. Страшно, необычно. Я снова двинулся чуть вперед, прикусывая губу парня, чтобы он не прокусил их, зато он больно вцепился в мои, глухо застонав от боли.
– Еще... чуть-чуть... расслабься... – прошептал я, облизывая его губы. Мир всхлипнул, моргнул, по щекам потекли слезы, когда я двинулся снова, проникая глубже. Как жаль, что он не видит, зато счастьем видеть его наслаждаюсь только я и никто больше. Не позволю. Я, видно, задел что-то внутри него, потому что он неожиданно прогнулся, позволяя мне войти до конца и застонал в голос, снова распахивая глаза.
– Молодец... – хрипло прошептал я, целуя соленые дорожки на щеках и давая время привыкнуть. Потом сделал осторожный толчок, слушая и ловя губами стоны Мирослава.
Русый царапался, извивался, прогибался в такт толчкам, что постепенно убыстрялись, и тихо постанывал мне в губы, глядя прямо слепыми глазами, больше не позволяя себе громких криков. Челка растрепалась, взгляд, несмотря на пустоту, был слишком возбужденным – словно я разглядел там что-то, чего еще не было. Мир быстро кончил во второй раз, сжимая меня так сильно, что я последовал за ним, прижимаясь к горячему телу и изливаясь.
– Охренеть. Мир, ты классный. Правда, – пробормотал я, осторожно выходя и падая рядом, тут же сгребая его в охапку. Он не сопротивлялся, совершенно выбившись из сил, только прикрыл глаза, тяжело дыша. По его бедрам медленно текла сперма, явно причиняя парню некий дискомфорт, не говоря уже о ноющей заднице.
– Ага... – глухо отозвался он, неожиданно поворачивая голову и глядя на меня. Протянул руку, проводя по моему подбородку тонкими пальцами, выше, к носу, по скулам, по векам, потому что глаза я прикрыл, обводя лицо полностью, изучая каждую черточку, запоминая наизусть.
Я не двигался, боясь спугнуть его, боясь испортить момент, только чувствовал еле ощутимые касания мягких подушечек пальцев. Все же, это чувство было необычным, да и вообще вся ситуация была, как минимум, странной, но... Кажется, я давно уже должен был привыкнуть, что с ним все странно.
Перехватив руки парня, я прижал к себе Мира, целуя в нос, шею, плечи, куда мог дотянуться, пока он глухо смеялся и уворачивался. Забавный. Упрямый. И любимый слепой.
______________________________________________________
Вот теперь точно конец.) НЦ-а необязательна, потому она в спешле. Всем спасибо, до новых встреч!
