Текст книги "Слепой (СИ)"
Автор книги: Yukimi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Слепой.
https://ficbook.net/readfic/660866
Автор:
Yukimi (https://ficbook.net/authors/29072)
Беты (редакторы):
Shiki . (https://ficbook.net/authors/5913)
Фэндом:
Ориджиналы
Пейринг или персонажи:
м/м
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Повседневность, POV
Предупреждения:
Нецензурная лексика
Размер:
Макси, 92 страницы
Кол-во частей:
22
Статус:
закончен
Описание:
Я медленно двигался вдоль перехода, пока наконец не увидел сидящего на коленках парня, перед которым стояла жестяная кружка с поблескивающими монетками на дне. Всклокоченные, явно немытые русые волосы, серые пустые неподвижные глаза, устремленные куда-то вперед. Не по погоде тонкая куртка, распахнутая и открывающая худое тело под футболкой, джинсы и кроссовки, которые явно просят каши. Странный такой оборвыш, если бы он не пел.
Посвящение:
Шики – за эту мысль о слепых вообще С:
Примечания автора:
Пожалуй, это и правда тяжелый рассказ. Потому что я придерживалась реализма. Здесь нет романтичной истории, нет счастья и радости, здесь все до боли цинично, жестоко и знакомо абсолютно каждому. Это рассказ о доверии и о том, как его потерять и снова вернуть. Или не вернуть.
Было сложно писать его. Правда. Потому что я пыталась понять слепых такими, какие они есть. Не как их расписывают в сказках, а как в жизни. Пожалуй, я могу сказать, что у меня получилось.
Буду благодарна, если вы распишите мои ошибки, если таковые найдутся.
Спасибо огромное Лономий за прекрасный арт!
http://cs312228.vk.me/v312228047/8397/NoA3_sqtJBs.jpg – Мир
Содержание
Содержание
День первый. Спонтанные идеи.
День второй. "Уговоры".
День второй. Помощник.
День второй – День третий. I'm crazy.
День третий – День N. Неделя пьянства.
День N – День первый. Дом.
День первый. Тепло.
День второй. Души.
День второй. Уроки.
День второй. Путь домой.
День второй. Шаг вперед – шаг назад?
День второй. Хрупкость доверия.
День второй. Сопротивление.
День второй. Сочувствие.
День третий. Вина и сигареты.
День шестой. Идиот.
День шестой. Чужая душа – потемки.
День первый – день последний. Понимание.
От автора.
Спешл.
Стихи.
Спешл 2. День в нашей жизни.
День первый. Спонтанные идеи.
Let it be, let it be,
There will be an answer
Let it be.
(с) The Beatles – Let It Be.
Идея стать волонтером пришла мне в голову неожиданно. Я сидел в кафе, смотрел, как ребята в оранжевых жилетах убирают мусор, чуть скривился и подумал: надо стать волонтером. Только не уборщиком, и не утки подносить, еще не хочу старикам помогать, подтирать за ними – не переношу этого. Ну, брезглив, что поделаешь.
Помогать слепым? Почему бы и нет. Всего-то пройти курсы, и буду молодцом. А уж как девчонки будут на меня вешаться – мол, красавец, умница, да еще и волонтер. Это же, в какой-то степени, модно, полезно, обществу помогаю, как-никак. Да и времени у меня навалом, а учеба в университете – она так, побоку, отец в случае чего все проплатит, да еще и место у себя в компании обеспечит. В общем, стану полезным, пусть отец наконец увидит, что я не раздолбай, не лоботряс и даже не нахлебник, а вполне себе помощник, и мне можно доверить управление компанией. А то, что это такое: «Такому придурку ничего доверить нельзя, так что нет».
Ух, как же мне нравится моя идея! Я залпом допил свой кофе, бросил на стол мятую крупную купюру, не удосужившись даже рассмотреть ее номинал, подхватил свой дорогой модный плащ и вышел из кафешки. А на улице-то осень… Снова прогуливаю учебу, но на это все равно.
Интернет на IPhone работал быстро, выдав мне нужный адрес Сообщества слепых. Но не успел я поймать такси, как он тут же зазвонил:
– Эу, друг, ты где? Пары начались давно, али ты время попутал? – донесся явно нетрезвый голос Никиты. Нет, я понимаю, сынку ректора ничего не будет, но накуриваться или напиваться прямо в здании… это, извините, моветон.
– На работу поеду, – хохотнул я, запахиваясь в плащ поплотнее.
– К… куда-куда?! – Никита, судя по голосу, выпал в осадок, потом через несколько секунд икнул и продолжил. – Что с утра хапнул?
– Ничего, трезв, как стеклышко, – отмахнулся я, – все потом. Скажи, что я умер.
– Ага, так тебе и поверят, – противным голосом отозвался мне парень, отключаясь. А вот и такси.
– Этот адрес знаете? Ну, езжайте, быстрее только, – я уткнулся в телефон, все еще не осознавая, во что собираюсь ввязаться.
* * *
Небольшое унылое здание, занесенное листьями (я удивлен, что тут даже не убирают), почти что на окраине города – мда, не слишком приятное место. Я расплатился с таксистом, убрал телефон в карман, широкими шагами заходя во двор здания. Из приоткрытой двери вышел старичок, постукивая перед собой палкой. Я благоразумно его пропустил, хотя в моей голове даже мысли не промелькнуло помочь ему спуститься с мокрых после ночного дождя ступенек. Я просто зашел внутрь, расстегивая пуговицы.
– Вам куда? – спросила тетка на входе, когда я собирался невозмутимо пройти мимо.
– Надо, – нагло отозвался, но она тут же резво выскочила из-за стойки, подходя ко мне.
– Молодой человек, это вам не… – она запнулась, словно не зная, что сказать, как меня пристыдить, – это штаб-квартира Сообщества слепых! Я вынуждена просить вас…
– Я на работу волонтером, – ледяным тоном оборвал ее, с удовлетворением лицезрея, как ее недовольное лицо светлеет.
– А, так вы тот новичок! Ну, проходите, проходите! Вот сюда, – тетка цепко схватила меня за локоть, подталкивая в сторону коридора. Я лишь пожал плечами – ну, новичок так новичок, мне же легче воспользоваться чьим-то положением, раз я уже «принят». Женщина затащила меня в какой-то маленький кабинетик и велела ждать, пока не придет директор. Втиснувшись между столом и книжным шкафом на диванчик, я только что не разлегся на этом самом диване, снова доставая телефон. На часах уже было около двенадцати…
Директор соизволил явиться только тогда, когда я уже порядком утомился от скуки, слушая во всеуслышание музыку и рассматривая фотографии на стенах. Директором оказался пухлый мужичок в каких-то дряхлых очках с очень толстыми линзами, в потрепанном костюмчике и усталой физиономией, похожей на… мопса: маленькие глазки, отвисшие щеки. Стремный, решил я, выключая музыку и убирая ноги со спинки дивана.
– А, здравствуйте, извините-с за ожидание, – пробормотал он, вытирая маленькие руки от чего-то черного. Краска?
– Здрасьте, – отозвался я меланхолично, даже не стараясь произвести впечатление «хорошего мальчика».
– Вы бы это… чуть поуважительнее, – директор даже смутился, протягивая мне пухлую ладонь, – Александр Александрович, директор.
– Максим Иванов, – я пожал ладонь, что оказалась чуть влажной от пота – отвратительно. Только осознание того, что меня просто выгонят взашей, удержало меня от презрительной гримасы.
– А вы… записаны, как Николай Пенкин, – мужчина неподдельно удивился, беря в руки бумаги с резюме.
– У вас секретарша глуховата, таким негоже работать в Сообществе слепых, – я огорченно покачал головой.
– …и что вы уже работали несколько лет в Новгородском центре реабилитации, а сюда переехали, и… вам тридцать, – чем дальше он читал, тем больше удивлялся.
– Я хорошо сохранился. Знаете, у меня в семье все такие. Деду вон уже под сто, а все еще как и тридцать лет назад, бегает, – я умиленно смахнул невидимую слезу, – такой крепенький.
– А еще у вас жена…
– Ага, Наталья, золотко мое! – я возвел глаза к потолку. Дико хотелось расхохотаться.
– И трое детей.
– Четвертого сейчас носит, солнце мое. Представляете? На нескольких работах горбачусь, да еще слепым помогаю.
– И рак, – закончил он загробным голосом, а я подавился.
– Это опять ваша секретарша, нет у меня рака, – я покоробился, строя из себя оскорбленную жертву.
– Ладно-ладно, мы это исправим, – он миролюбиво взял ручку, зачеркивая ненужную строчку, – словом, по отзывам о вас, э-э, Максим… Пенкин?
– Иванов!
– Иванов, да. Мы готовы вас взять, будете учить детей писать в специальном классе.
– Нет-нет-нет! Стойте! – вскричал я, изображая неистовую ярость. – Но я же записывался, как волонтер для помощи слепым! Почитать там вслух, погулять, андерстенд?
– Но…
– Никаких но! Вы сейчас потеряете меня, как волонтера! – я встал с места, оправляя плащ, стал протискиваться мимо директора, что присел на краешек стола, а значит, заполнил все свободное пространство между мной и выходом. – Да пропустите вы!
– Хорошо-хорошо, вы приняты, – его очки неожиданно блеснули, а я на секунду подумал, что он, все же, не такой увалень, каким кажется, – есть у нас один подопечный, странноват немного, но для такого специалиста, как вы, это пустяк, – снова засверкали очки. Точно не дурак. Зря это я.
– Разумеется, – если играть, то до конца. Все равно он дурак, куда ему перехитрить меня.
– Вот его данные, слепой от рождения, Мирослав Кантемиров, двадцать три года. На данный момент безработный, правда… – он примолк на секунду, поправляя очки. Двадцать три года, еще и парень? Что-то как-то не вдохновляет. Вот была бы девочка, вообще отлично. Можно было бы без палева ее… ну того. Было бы славно.
– И? Это все?
– Нет. Он, как бы это сказать, милостыни на улице просит. Пытались сказать, что не надо, что мы поможем – отказывается. Ваша задача, как помощника, отучить его от этой, так сказать, пагубной привычки. И, по возможности, обустроить его – у нас есть пара свободных мест, но он не хочет. В общем, проблема наша это общая, – Александр Александрович тяжело вздохнул, – имейте в виду, вы не первый у него помощник, до вас куча была, но никто не смог – сбегают, – он сочувствующе пожал плечами, поправляя очки на переносице.
– В общем, вы меня проверяете: смогу – доверите нормальную работу, нет – я пропащий? – невозмутимо спросил я. Хотелось уже выйти из душного кабинета и покурить.
– В общем-то… конечно, нет! – опомнился тот. – У вас есть задача, приставляю вас к Мирославу. И запомните: он из детдома, потому не давите на него. Деньгами мы вас снабдим, заставьте парня понять, что не следует так поступать и вообще… Ну, вы поняли. Он почему-то считает, что слепота делает его изгоем, и сам сторонится людей. Да и помощи не примет никогда – гордый до жути. Ну, вы точно поймете, что это он – он даже спину держит всегда прямо. Короче, познакомитесь и поймете. Кстати, у него комната в приюте для инвалидов, но… в перспективе его могут забрать сюда, но он же, опять же, не хочет, – мужчина задумчиво почесал подбородок, – сложный экземпляр. Рассчитываю на вас, – он протянул мне папку с документами, – там фотография есть. Найдете его по этому адресу, можете приниматься за работу сейчас. Жду вас завтра с отчетом, сейчас я парню позвоню, – с этими словами он выставил меня из своего кабинета, для чего ему пришлось втянуть живот, выпуская меня из плена духоты.
Я сунул папку подмышку, решив заглянуть в нее позднее, вышел в коридор, кивнув тетке на входе. Вот же, кажется, я хорошо вляпался. Очевидно, что первые порывы всегда глупы, и зачем я им поддался? Волонтер? Вот отец поржет.
Посмотрел на адрес на клочке бумаги. Бог ты мой, это же… переход в метро. Твою мать, это же жесть. Чтобы я, сын директора крупной компании, да в метро спускался, в эту вонючую грязь, еще и парня какого-то вытаскивать? Кошмар. Надеюсь, Сан Саныч его предупредит.
Снова поймав такси, правда, с большим трудом, я залез в машину, пока ехал – просматривал документы. Ох ты ж бля-я-я, это же финиш. Парень-то – трудный «ребенок», совершенно наплевательски относится к своей жизни и Сообществу, не хочет вообще быть его частью. Денег не зарабатывает, живет на пособие, просит милостыню в переходах, как только ни вертится. Несколько раз подвергался насилию – избивали. В общем, кажется, они просто не знали, на кого спихнуть парня – а тут я, такой умный. Вот же гад ползучий – сразу же раскусил, и даже притворные слезы не помогли!
– Прибыли.
Я отстегнул пару купюр, выбрался из машины, морщась от мороси, что только что началась – противно. Надо было свою машину взять, так отец наказал недавно… Кретин, будто бы меня это остановит. Достал пачку сигарет, наконец затягиваясь одной – вот это кайф.
Перед спуском вниз я поморщился, подозревая, что это не самый лучший мой путь. Но все же спустился, припоминая фотографию в папке – вполне себе парень, правда мелочью выглядит – тусклые русые волосы, острые скулы, явно худой, тонкие не слишком красивые черты лица, но зато большие глаза – вот же насмешка природы: большие, обрамленные ресницами и… пустые. Жесть, аж противно стало.
Я медленно двигался вдоль перехода, пока, наконец, не увидел сидящего на коленках парня, перед которым стояла жестяная кружка с поблескивающими монетками на дне. Всклокоченные, явно немытые русые волосы, серые пустые неподвижные глаза, устремленные куда-то вперед. Не по погоде тонкая куртка, распахнутая и открывающая худое тело под футболкой, джинсы и кроссовки, которые явно просят каши. Странный такой оборвыш, если бы он не пел. Я хмыкнул, подходя ближе. Воздух вокруг явственно запах сигаретным дымом, а я показушно выдохнул на недовольные взгляды прохожих. Курить в переходе нельзя? Кто сказал?
А парень ничего так пел – старательно выводил слова каким-то тонким голосом, изредка сбивающимся на более низкие тона. Я подождал, пока он допоет какую-то старую военную песню, пока проходящие мимо люди отсыпят мелочи, докурил наконец свою сигарету, подходя вплотную.
– Максим Иванов? – тут же встрепенулся парень низким мягким голосом – не могу не признать, что красивый голос, чего не скажешь об обладателе.
– Ага, он самый. Мирослав Кантемиров? – спрашивать было глупо, но я все равно поинтересовался.
– Мир, – поправил парень, чуть поворачивая голову в мою сторону, а рукой ощупывая мелочь в кружке.
– Мир так Мир. Сказано тебя вывести отсюда, – я усмехнулся, понимая, что в принципе, ничего не должен. Могу хоть сейчас уйти, а могу доказать окружающим и отцу, что мне можно доверить даже человека.
– Сказано тебе, делать мне – не одно и то же, – отозвался русый, сгребая все монетки и пряча в карманах тонкой, большой ему куртки.
– Ты должен меня… как бы… слушаться? – я приподнял одну бровь, изображая удивление.
– Не должен. Я сказал уже им, что не нужен мне помощник, и что они могут идти лесом со своей благотворительностью, – меланхолично протянул Мир.
– Где ты живешь? – неожиданно спросил я, обрывая его на полуслове.
– В приюте.
– Хочешь жить со мной?
– Нет, с какой стати? Я тебя даже не знаю, – возмутился русый, убирая кружку в карман куртки. Бездонная она какая-то, – у меня «рабочий день» закончился, я пошел. Можешь валить, я скажу, что ты был.
– Пошел ты, знаешь, куда? – я начинал злиться, не понимая, почему он такой непослушный.
– Вот туда и направляюсь. Издеваться над инвалидами нехорошо, – хохотнул он, поднимаясь и подбирая свою палку. Или как там ее. Оперся на нее, вставая в полный рост и оказываясь всего лишь чуть ниже меня. Ох-ре-неть. Вот же каланча, еще и худющая, как спичка – ноги просто циркули. Он подобрал картонку, на которой сидел, сунул ее за решетку, что была в стене за спиной, развернулся, словно не замечая меня, направляясь к выходу, постукивая палкой по каменному полу. Я пока что шел за ним, не предпринимая никаких попыток что-то сделать.
– Долго за мной ходить будешь? – спросил он, когда мы уже поднялись по ступеням и шли в сторону парка (так мне по крайней мере показалось).
– Сколько потребуется, чтобы убедиться, что свою работу я выполнил, – ухмыльнулся я.
– Все вы такие. Уроды, – неожиданно зло ответил Мирослав, – вали уже отсюда. Я же сказал, что передам, что ты ОЧЕНЬ помог. До свидания. А лучше – прощай.
– Ты даже не знаешь, кто я, как выгляжу и вообще, что за человек, – насмешливо протянул я, не замечая, что говорю, вообще, со слепым.
Он остановился, поджимая губы. Вскинул на меня слепые глаза, будто бы молча укоряя меня. Я аж смутился, ага. У меня своя цель, парниш.
– Вали отсюда, – еще раз глухо повторил он, снова начиная идти. Его палка размеренно постукивала по камням, а я все удивлялся, как он еще ни разу не споткнулся. Вообще, это было действительно удивительно для меня – будь я слепым, точно бы растерялся и ничего бы не знал. Хотя, он же слепыш от рождения, поневоле научился. Мы молча шли рядом, пока он не свернул в какой-то дворик с небольшим зданием посередине. Четыре этажа, детская площадка, много детишек – приют. – Все, проводил – вали, – огрызнулся русый, направляясь ко входу. Я решил не досаждать парню, тем более, теперь я знал, где он живет. Я просто развернулся, собираясь домой и уже набирая номер друга, дабы рассказать о своей забавной затее.
День второй. «Уговоры».
– Что-что? Парень-слепой? Помогать? Ты?! – Никита расхохотался, развалившись пузом на столе. Ну вот и как ректор мог воспитать такого сыночка? Кошмар. По сравнению с ним, отец должен мной гордиться.
– Ну да, – я ухмыльнулся, самому смешно стало от своей затеи, – папашка тоже поржал. Будто бы я не заслуживаю, да? Аха-ха!
– Ну и правильно! Угробишь парня! Ха! – он снова покатился со смеху. У отца, в принципе, вчера почти такая же реакция была, когда я ему рассказал – забавно. Я чуть нахмурился.
– Опять накуренный? – спросил я, ударяя парня кулаком в бок.
– Ага, кое-что свежее прикупил у Сереги, – парень отдышался, доставая из кармана джинсов небольшой пакетик, – будешь? Кокаин. Безвредный, да. Почти… Ну ты же знаешь, чего я рассказываю, аха-ха.
Мы сидели после пар в столовой, как всегда свалив с половины – собственно, никто и внимания не обратил. Друг распотрошил пакетик, высыпая немного белого порошка на столик, кредитной карточкой подправил в две аккуратные дорожки. Достал долларовую купюру, что специально носил для таких случаев, свернул ее, пригибаясь к столу и втягивая свою дорожку.
Я усмехнулся, отбирая свернутую купюру и втягивая свою порцию порошка, закидывая голову и вытирая нос от него.
– Ладно, мне пора, а то опять этот Кантемиров куда-нибудь уйдет. Представляешь, в переходах песни поет? Аха-ха! – постепенно мне становилось все более весело, я махнул другу, подхватывая сумку с вещами и выходя из столовой. Настроение было на отлично, потому я тут же поймал такси, решив доехать сразу до приюта и разобраться с парнем. В таком веселом состоянии мне прямо подвиги совершать хотелось!
Такси остановилось у того самого серого здания, а я лихо выскочил из машины, чуть не поздоровавшись с асфальтом, да еще и забыв заплатить. Что-то меня… ведет…
– Без сдачи! – крикнул я водиле, всовывая в приоткрытое окошко тысячу. Тот проводил меня осоловелыми глазами, машина снова затарахтела двигателем и мягко укатила. А я веселой нетвердой походкой направился во двор. Увидел качели, забил на собственный возраст, рванув к ним наперерез какой-то девчонке, приземлил зад, весело раскачиваясь взад-вперед. Какое небо-то голубое! Пусть серое, но ничего, это поправимо! Зато глюки неслабые, вон несколько человек пляшут… или это они не пляшут. Я решил не отвлекаться, продолжая качаться и наслаждаться жизнью. Пока не свалился, чуть было не захныкав, как маленький, но вспомнив, что мне, вообще-то, двадцать пять. Собрался, оглядывая собравшихся вокруг детей:
– Ну чего вам, малышня? Кыш! – я махнул рукой, пытаясь отмахнуться от них. Наверное, со стороны я выглядел забавно – здоровый парень сидит на земле и машет руками, вот дети и засмеялись.
– Ми-и-ир! Мир, тут странный какой-то! Что делать-то? – какая-то не по годам вредная девочка побежала к дверям, из которых только что появился, ну вот не поверите, – сам Кантемиров. Он нахмурился, выслушивая болтовню девочки, начал медленно спускаться по лестнице, а девочка поддерживала его за руку. Так они и подошли – девчонка крепко держала русого за ладонь.
– Молодой человек, не могли бы вы удалиться с территории детского приюта? – тихим спокойным тоном произнес парень, смотря куда-то вперед, где, вроде бы, должен быть я.
– Я снизу, – хохотнул я, все же поднимаясь и отряхиваясь – благо, земля здесь сухая и не пришлось умазюкаться в грязи.
– Иванов? Максим? – спросил изумленно тот, широко открывая слепые глаза.
– Ага, он самый. Ребя-я-ят, – я расхохотался, пошатываясь и хватаясь за парня. Тот вздрогнул, чуть не упал, испуганно глядя пустыми глазами по сторонам.
– С-слушай, отцепись. Отстань. Ты что, п-пьян? Зачем вообще пришел? – он повертел головой, пытаясь узнать, где я нахожусь, но я же – мастер ловкости, отскочил в сторону, замирая. Он растерянно поморгал, потом, видно, решил, что я ушел, но девочка дернула его за руку, наклоняя к своему уху. Бесит она меня. Раздражает. Отличное настроение резко сменилось жгучим раздражением.
– Пошли, – прорычал я, вырывая руку парня из девочкиной. Он попытался дернуться назад, но лишь обронил свою палку, что ему тут же подали дети.
– Может, охранника? – пискнули они, испуганно глядя на меня. Ага, щас. Два раза. Я показал кулак, подпихивая парня к выходу.
– Верну я его, полчаса дайте! Потом звоните! – я расхохотался, подхватывая упирающегося всеми конечностями парня на руки, отчего он закричал, отбиваясь. – Да заткнись ты, хуже будет, – тихим грозным голосом произнес я. Он послушно затих, явно испугавшись до ужаса, а я даже не придал этому значения – да какая мне, собственно, разница, боится он или нет? Пусть хоть вешаться идет. У меня отличное кокаиновое настроение!
Мы шли недолго – я попросту устал, сгрузив его на первой скамейке в парке и садясь рядом. Кажется, у того была дезориентация – он совершенно не понимал, где находится, вжав голову в плечи и мелко моргая, чуть поворачивая шею из стороны в сторону. И молчал – словно воды в рот набрал.
– Ты не только слепой, но и глухой? – хохотнул я, радуясь собственному остроумию – сознание подсказывало, что я, если не Петросян, то кто-нибудь из «Комеди клаб» как минимум. Парень дернул головой отрицательно, уныло… хотя, какое уныло? Он же слепой. – Так вот, ты больше в переходы не пойдешь, понял? Мне нужно, чтобы ты выдрессировался по максимуму, тогда я наконец смогу свалить из универа и пойти в компанию отца. Понял? – он медленно кивнул, кинув на меня явно разъяренный взгляд (условно). – Так что будь паинькой, сходи в Сообщество свое, найди себе работу – и вуаля! – я молодец, ты все такой же дрыщ, но все хорошо. Андерстенд?
– Иди нахуй, – гордо отозвался он наконец, открывая рот и произнося первые за минуты три молчания слова, – понял? Андерстенд, как ты говоришь? – он повернулся ко мне полностью, явно желая мне все высказать, что обо мне думал. А мой мозг решил, что бить слепых – идея неплохая, потому я с размаху заехал ему по скуле.
– Ой, бля, – я только осознал, что сделал, когда парень неуклюже поднялся с земли, куда слетел от удара, вытирая кровь с ссадины. – Слушай, э, прости меня, пожалуйста. Я ж под наркотой, – действие кокаина начало постепенно проходить от такого выброса адреналина – резко стало хреново от того, что сделал.
– Да хоть под колесами! – закричал тот, забавно размахивая руками и смотря пустыми глазами мимо меня. – Кто тебе дал право меня бить? Вообще трогать? Таскать, уводить?! Я инвалид, сука! Чтоб ты сдох! – столько злости в свой адрес давно я не слышал, буквально наслаждаясь ею.
Мир же приложил руку к щеке, бодро зашагав по аллее парка, спотыкаясь обо все камни, потому что палку свою он, естественно, взять не успел. Я достаточно недолго наблюдал за ним, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом опомнился, срываясь со скамейки и несясь за слепым, успев как раз тогда, когда он уже навернулся, сидя теперь на корточках на краю дорожки и тыкая пальцем в появившиеся ссадины на ладони.
– Мазохист? – я присел рядом, но он тут же замахнулся рукой, ударяя вслепую и, впрочем, даже не задел меня.
– Да отвали ты от меня! – взвыл он, снова замахиваясь, но я перехватил его руку.
– Ну прости, мне правда надо.
– Что надо?! Отвали, я еще вчера сказал! Я скажу, что ты молодец! Все, вали домой! Отстань только от меня! – завопил Мир, дергаясь и пытаясь вырвать руки, что держал я.
– После такого я просто обязан что-то сделать! – горячо заверил я, даже не сомневаясь сам в искренности своих намерений. Мир на секунду задумался, но потом принялся вырываться с удвоенной силой. Тогда я поднялся, утягивая парня за собой, протянул ему палку и пошел вглубь парка, фактически оставляя его одного посреди вроде бы ему незнакомого места, хотя он наверняка прекрасно его знал. Я прошел немного, потом вернулся по газону, остановившись недалеко, доставая сигарету и закуривая, так, чтобы дым на него не летел.
Мир пребывал в растерянности минуты две, пытаясь понять, правда ли я ушел или опять стою рядом. Помахал палкой вокруг себя, убедился, что меня нет, и тяжело вздохнул. Отряхнул от грязи свои отвратительные джинсы и огромную куртку, выставил палку вперед, постукивая ей, и пошел куда-то. Я следовал за ним, пока он не свернул, потом еще раз, потом вообще сошел с тропы и оказался посреди парка. Снова тяжело вздохнул, бормоча что-то сквозь зубы и явно досадуя. Потом стало еще забавнее – он только что руки не заламывал, потом крикнул – негромко сначала, просто проверяя: «Есть кто-нибудь?» И зря – место я выбрал безлюдное, да и парк большой, а в будний день осенью тут мало кто гуляет. Но Мир не сдавался, выкрикивая короткие фразы и постукивая палкой по опавшим листьям, идя все больше вглубь. Фильтр обжег мне губы, а я тут же выплюнул его, осознавая неожиданно, что даже не покурил – сигарета просто сгорела дотла.
Кантемиров скрылся из поля моих глаз, исчезая где-то в листве окружающих деревьев, а потом я услышал короткий крик: «Максим? Сволочь, если ты тут… да блять…» Я передумал сейчас идти, просто перешел на другое место, откуда парня было удобнее видеть. И тут… он навернулся об корягу. Взвизгнул, поднимая в воздух ворох опавших листьев, пластом падая на землю. Я усмехнулся – все же я тот еще урод, раз так издеваюсь над парнем. Над слепым парнем. Над инвалидом. Блять. Я медленно вышел из-за дерева, подходя к пареньку, что сидел теперь на корточках и – о бог мой! – хныкал, как маленький. Я присел рядом, потому что листва покрывала холодную землю толстым пластом. Славная осень в этом году.
– Кто это? Ты, урод? – всхлипнул он, тут же вытирая выступившие слезы. И все также смотрел прямо, мимо меня.
– Урод слева, – предупредил я чуть насмешливо. – Ну что, нужна моя помощь?
– Не нужно мне от тебя ничего. Отвали. Иди, куда шел. Вали уже! – возопил он на повышенных тонах, метнув мимо меня горсть сухих листьев.
– Мимо, – хохотнул я. Какой я все-таки нехороший – смеяться над слепым.
– Иди нахуй! – выкрикнул он, закрывая лицо ладонями и всерьез уже рыдая. Вот только этого мне не хватало.
– Ага, уже иду, – я притворно зевнул, резко наклоняясь и убирая его ладони от лица – на меня уставились два серых, заплаканных глаза со слипшимися длинными ресницами – почти что красавец, только лицо неправильное какое-то…
– Отпусти! Отпусти! Отвали-и-и! Слышал? Нельзя так делать! Да пожалей меня, ну пожалуйста, я же слепой. Я же не вижу… Отстань, прошу, ради всего святого, – уныло протянул он, вырывая ладони.
– Не верю в Бога, – пожал я плечами, но потом спохватился, что он этого все равно видеть не может.
– Отвали. Мне не нужна твоя помощь. Я справлюсь сам, без всяких волонтеров! – неожиданно твердо произнес он, слизывая слезы, стекшие на губы. Вытер глаза рукой, собираясь встать и продолжить свои попытки выйти.
– Да ну? Давай пари? – хитро предложил я.
– Я не собираюсь с тобой спорить, – категорично отказался Мир, подтягивая к себе палку поближе. Приподнялся, выпутывая ногу из коряги и тут же скривился – видно, вывихнул ногу, когда упал.
– Ногу подвернул? – спросил я, наблюдая за жалкими попытками парня подняться на ноги.
– Нет.
– Я же вижу, что да, – возразил я, подхватывая парня за локоть и поднимая на ноги – лицо его скривилось еще больше. Тогда пришлось мне вздохнуть, снова беря его на руки.
– Отпусти! Я дойду, – попробовал Кантемиров, против воли обхватывая меня за шею, боясь упасть.
– Ага, там же и упадешь. Ну что? Не хочешь пожить некоторое время со мной, потом осознать, что неплохо было бы сказать моему отцу, что я молодец, по-честному, и свалить в туман. Даже денег отстегну, – я попробовал еще раз.
– Нет, – твердо отозвался он, – мне ничего не нужно, ни от тебя, ни от правительства, – он даже головой качнул для уверенности.
– Ну, как бы тогда… в качестве извинений? И за щеку, и за ногу? – собственно, я все равно направлялся в свою квартиру, потому его разрешение мне нужно было лишь символически.
– Даже имей я зрение, даже знай тебя не два дня, а больше, все равно нет, – вот же упрямый. Столько выгоды же! Не понимаю. Я бы уже на все согласился, тем более, если ты слепой.
– Пожалуйста, – последний аргумент. До моего дома оставалось еще три квартала – сравнительно недалеко, но с такой ношей…
– Ты урод, понял? Пусти меня, сейчас же! – снова взъярился он, дергаясь на руках.
– Сейчас уроню же, – пригрозил я. Наверное, у меня страшный голос, раз он тут же притих.
– Пожалуйста, – кажется, это и его последний аргумент, – это похищение. У меня есть телефон, а ты обещал меня вернуть через полчаса, – мобильник как раз запиликал. Парень изогнулся, доставая из кармана старенький мобильник с огромными кнопками, нажал на прием.
– Да? А… да, все в порядке, Руслан Владимирович. Нет-нет, правда! Гуляю… скоро…
– Ты ночуешь у меня, я даже не спрашиваю, – тихо проговорил я ему на ухо.
– Что?! А, нет, это я не вам, Руслан В… нет-нет, все отлично, честно! Я сегодня не приду в приют… – это, наверное, был полный ненависти взгляд? – потом объясню, – он сбросил.
– Ну вот и славно, – я улыбнулся как довольный кот, правда, этого никто не увидел. Мир убрал телефон, снова завозившись на руках, а потом с силой заехал мне по лицу ладонью наотмашь.
– Если ты… что-то сделаешь – имей в виду, меня будут искать все равно. В телефоне встроен датчик, чтобы отслеживать таких слепых, как я. Понял?! – тихо прошипел он. Выглядело это забавно.
– Ага, – я бы потер щеку, но держал парня на руках. Даже злиться не стал, потому что дико устал его нести. Кожа да кости, а тяжеленный! Наконец дверь подъезда показалась передо мной и я сгрузил слепого на лавочку рядом. Достал ключи, пока тот непонимающе оглядывался – элитный такой райончик у меня, хотя он все равно не видит. Ему плевать. Я открыл дверь подъезда, снова утаскивая парня на руки, от чего он недовольно нахмурился – блять, мне тоже не доставляет удовольствия его таскать! Мимо консьержки мы прошли на раз-два, да она и не заметила, уткнувшись в телевизор. Поднялся на свой этаж, с трудом вызвав лифт, и снова сгрузил парня, открывая дверь. Придержал его за локоть, чтобы не свалился, буквально затаскивая в квартиру и захлопывая дверь.
