Текст книги "Уличный целитель Якоб, или Твой выбор (СИ)"

Автор книги: Windboy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Старик запрокинул голову и посмотрел вверх. Ветви почти полностью сходились вверху, образовывая купол с кругом открытого неба посередине. Точно так он любил стоять в детстве, глядя на далёкие звёзды. Тогда он часто здесь ночевал. Родителей у него не было, они пропали, когда везли товары на ярмарку в соседний город. Всё списали на разбойников. А деду с бабкой как-то не до него было, и поэтому при каждой возможности он убегал в храм. Днём жрицы устраивали интересные игры, водили с песнями вокруг огня хороводы, учили читать, писать или рассказывали сказки, а вечером, перед тем как все разойдутся кто домой, кто в приют, можно было спрятаться среди корней у стены, а потом спать в их переплетениях, как в люльке. Или сидеть одному у живого огня и смотреть на яркие звёзды. Странно, но ему никогда не было здесь одиноко. Старик вновь вздохнул и сел, привалившись к стене.

Всё закончилось, когда ему приснился первый кошмар, и, в отличие от взрослых, он его помнил. В том сне он видел, как горит его дом, как мечутся в огне слуги, бабушка, дед, но ничего не сделал. Не потому, что не мог, а просто не хотел. Первым, что он почувствовал, когда покинул круг Гран утром, был запах гари. Словно в продолжение кошмара, он пришёл к своему дому и безучастно смотрел, как соседи заливают горящие угли, что от него остались. Никто не спасся. Так он остался один, без семьи, дома и начал свою бродячую жизнь. Он больше не ночевал в круге, боялся навлечь новые несчастья, ведь с давних времён ходили легенды, что спящий круг Гран воплощает кошмары в реальность. Жрицы звали его в приют, но он не пошёл. Ему было не по душе их казарменное положение. Ведь из мальчиков воспитывали и растили будущих воинов, защитников, а Игнату нечего было защищать в этом мире.

Игнат поднялся, обошёл круг, собирая и складывая в кучки забытые игрушки и вещи. Потом поправил столы и стулья.

Как бы он сам ни соглашался с кухаркой, но после бесконечного дня в заботах и оставленного на ночь со жрицами Якоба ноги, будто сами, принесли его в кабак. И не успел он заказать кружку эля, как к нему подсел узколицый худой мужчина с уродливым шрамом на подбородке, который не скрывала редкая бородка.

– Мне шепнули, что ты меня искал.

– Было дело.

– И как я знаю, всё ещё при тебе.

Старик вздохнул.

– А мне потом куда деваться, где зимовать?

– Ах, вон оно что. Пригрели ведьмы, значит, обласкали старика. Отведал уже их… доброты?

– Пойду-ка я, пожалуй.

– Нет, постой. Ты ж меня, Игнат, знаешь. Раз пришёл – доводи дело до конца.

– Знаю, Штырь, я поразмыслю.

– Долго только не размышляй, а то получится как со вчерашним залётным менестрелем. Взять чужое – взял, а воспользоваться так и не успел. На струнах, говорят, повесился, и как сумел?

Игнат шёл, глядя в землю, но что-то заставило его поднять взор. Из окна на него смотрела девочка. Их взгляды встретились, и она поманила его пальцем. Он подошёл. Она поманила ещё и наклонилась к стеклу, он прижался к нему щетинистой щекой и ухом.

– Я тоже слышала вчера, как он плачет, – прошептала девочка, и он расслышал её так, будто стекла и не было. – Покажи мне его, а я помогу тебе забить твой гнилой штырь.

Старик отшатнулся. Девочки в окне уже не было. Он посмотрел вверх. Над ним возвышалось здание гильдии магов с восьмиконечной звездой над входом – всевидящим оком, зрящим во все стороны света.

– Только этих демонов мне ещё не хватало, – простонал старик. – А может, руки в ноги – и бежать, пока цел, и пусть они делят этого ребёнка, будь он неладен, сами, как хотят?

========== 8. Штырь ==========

Игнат ворочался и не мог уснуть, противоречивые чувства и мысли одолевали его, но больше всего хотелось выпить, нутро горело так, что хоть вой или иди вешайся. Устав переворачиваться с боку на бок, он, кряхтя, поднялся и вышел во двор. Холодный ветер ударил в лицо, пробрал до костей. Слева темнела громада храма. Как спокойно было спать в детстве у живого огня. Сам не понимая зачем, Игнат пошёл к нему. Остановился у чёрного провала входа; изнутри веяло теплом. Встав на карачки, он полез внутрь. Вылез, выпрямился, массируя ноющие колени. В центре ярко горел жёлто-красный огонь. Он подошёл, греясь, протянул к огню руки. Под куполом храма было очень тихо и наконец-то спокойно, не только снаружи, но и внутри. Игнат сел на землю, закрыл глаза. Тишина проникала под веки, наполняя голову, пить не хотелось, но что-то всё ещё тянуло душу, сосало изнутри. Он лёг на бок.

«Как же я устал жить, – подумал он. – Столько лет бегу, бегу, а всё без толку, лучше бы я тогда сгорел вместе с бабой и дедом».

Спотыкаясь в темноте о валежник, он брёл по ночному лесу. Он что-то потерял, но не мог вспомнить, что именно. Останавливался, поднимал к лицу руки. Что-то не так было с ними – слишком пусты и легки, вместо того чтобы ощущать тяжесть. Тяжесть чего? Он не знал, не помнил и от этого начинал метаться, словно ища что-то. Но лишь сухие палки раздирали в кровь кожу, ранили пальцы и руки. С тоской в сердце он рванулся и открыл глаза.

«Якоб!» – ударила мысль. Он встал и пошёл к выходу. Близился рассвет. Войдя в приют, он завернул к спальне жриц и заглянул внутрь. Люлька с Якобом стояла у второй кровати, но все женщины и девочки ещё крепко спали. Стараясь не шуметь, он прокрался к люльке, аккуратно взял младенца и прижал к груди. Тот заворочался во сне, и старик вспомнил девочку в окне гильдии магов: «Покажи мне его…»

«Может, правда показать? – подумал Игнат. – Вдруг действительно поможет избавиться от Штыря?» Сейчас Игнат совершенно не хотел отдавать ему ребёнка и сам бежать отказывался.

«Хватит, набегался!» – решил он, чувствуя на руках приятную тяжесть младенца, его живое тепло.

«Так может, прямо сейчас?»

Он развернулся и сделал шаг к выходу. Кто-то взял его сзади за руку. От неожиданности он вздрогнул и оглянулся. Настоятельница Ольга пристально смотрела на него.

– Ты куда? – шёпотом спросила она.

– К себе, – так же шёпотом ответил он и заметил, как она принюхалась к его дыханию. Если от него и воняло, то не алкогольным перегаром.

– Дай его мне, а сам люльку возьми.

Игнат кивнул и передал ребёнка. Настоятельница вышла. Взяв люльку, он последовал за ней. Устроив Якоба, Ольга поманила старика за дверь.

– Ты как, Игнат?

– Да вроде ничего, – ответил он, глядя ей в глаза.

– Ты и впрямь как-то посвежел, – окинула она его взглядом. – Ты держись, Игнат, – сказала она и сжала его плечо. Он кивнул.

Вернувшись к себе, он вновь взял Якоба на руки и сел на тахту. Наклонился, прикоснулся морщинистыми губами к его лбу. Он давно забыл, что такое семья, а о детях даже не помышлял. Может, где-то и есть его отпрыски – по молодости он много гулял по девкам то тут, то там, – все они уже давно должны были вырасти и стать взрослыми.

«Никому я тебя не отдам, только ведьме этой покажу, и сразу назад».

Но в сердце он знал, что всё равно предаёт его, и от этого на душе было тяжко и муторно. Он закутал младенца, погасил свечу и вышел из комнатки.

Улицы ещё были полупусты, лишь рабочий люд и торговцы спешили по своим утренним делам. Он увидел знакомую молочницу, дородную женщину с румяными щеками и цветастым платком на плечах. Она наливала молоко в кувшин покупателя.

– Дарья, – позвал он. Она оглянулась, закрывая бидон, всплеснула руками.

– Игнат! Ты ли это?!

– Тише ты. Тёпленькое есть?

– Так только из-под коровы – парное.

– Отольёшь для мальца немного?

– Игнат, ты сдурел? Кто ж такого малыша коровьим молоком поит? У меня жинка Глебушки, старшенького моего, недавно родила, ты заходи, у неё такие, – она приподняла свою объёмистую грудь, – что коровы от зависти дохнут. Ты где вообще его взял, или это твой? – подмигнула она и готова была расхохотаться в голос, но вовремя спохватилась.

– Мой, – ответил Игнат почти без злобы. – Вы всё там же?

– А то где же.

– Хорошо, я скоро зайду.

– Ну, давай, – сказала она, подняла бидоны и пошла дальше. – Вот же старый бес, а всё туда же.

Пройдя ещё квартал, старик остановился у высокого здания гильдии магов. В окнах было темно. Он подошёл к двери, ручки у той не оказалось, толкнул – заперто, тогда он постучал, но дверь так и осталась закрыта. Постучал ещё, прислушался – тишина.

«Я сделал всё, что мог», – подумал Игнат и отшагнул, собираясь уйти.

Девочка стояла в окне и смотрела на него, поманила пальцем. Игнат приблизился и развернул к ней младенца. Она впилась в него взглядом. Мальчик зашевелился и недовольно открыл рот, чтобы закричать, но девочка отвела взор, и он тут же затих, причмокнул губами, погружаясь в сон. Девчонка потянулась к Якобу, руки её прошли сквозь стекло, будто того и не было. Против своей воли Игнат передал ей ребёнка. Девочка прижала младенца к груди и хищно улыбнулась.

– Хотел сбежать от меня через круг Гран, Крид? Думал, перевоплотишься, и я тебя не найду? А я нашла. – Она покачала младенца. – Дом, теперь уже мой Дом, и детки в нём по тебе заскучали. Буянят, на волю просятся, а зачем им на волю? Я им окошечко-то в тебе открою, и пусть смотрят, решают, пока совсем не обезумели. И мне не так скучно будет на вас глядючи, а то мой ветреный зверёк от меня отказался, и кого мне теперь гладить? Но ничего, я и его верну, вот потеха будет, когда вы встретитесь…

Игнат будто очнулся и бросился к девочке, но врезался в стекло и отскочил. Ударил по нему кулаком, но даже звука не раздалось. В гневе он огляделся по сторонам, увидел обломок булыжника, поднял и вновь бросился к окну. И оказался с другой стороны, пролетев его насквозь, чуть не врезавшись в девочку с Якобом на руках, замер.

– Иди за мной, – сказала она и двинулась по коридору.

Опустив руку с камнем, Игнат пошёл следом. Они вошли в комнату с большим квадратным столом, накрытым чёрной скатертью с синим всевидящим оком посередине. В точке зрачка горела зелёная свеча.

– Садись, – сказала она, указывая на стул.

Игнат сел. Она расположилась напротив него и опустила ребёнка на стол. Якоб заворочался и зашевелил ручками. Она дала ухватить себя за мизинец, и он затих.

– Оставишь его мне?

– Нет! – тут же ответил Игнат.

Девочка холодно на него посмотрела.

– Возьми свечу. – Старик потянулся и взял свечку левой рукой. Камень из правой он так и не выпустил. По стенам комнаты запрыгали чёрные тени. – Загляни под стол.

Игнат отодвинул стул и приподнял край скатерти, что почти касался пола, поднёс свечу и отпрянул, встретившись взглядом с бешеными глазами Штыря. Вытянутые руки и ноги того были привязаны к ножкам стола, изо рта торчал кляп.

– Если хочешь вернуть ребёнка, ты знаешь, что делать, – сказала она и кивнула на камень, что он сжимал в руке.

Комментарий к 8. Штырь

Всевидящее око гильдии магов – https://pp.userapi.com/c840026/v840026653/502b6/6rWyFwLph7Q.jpg

========== 9. Искушение ==========

Как же Игнату хотелось замахнуться и опустить камень на потный сморщенный лоб Штыря, чтобы покончить хоть с этим, выместить на нём злобу и бессилие перед девчонкой, что продолжала мерзко ухмыляться. Он отвёл руку и с трудом разжал пальцы, роняя камень. Тот с грохотом упал на пол. Девочка чуть склонила голову набок и приподняла брови, изображая удивление. А Игнат потянулся под стол, чтобы вытащить изо рта Штыря кляп. Бандит отчаянно замотал головой и замычал, тараща глаза.

– Утихни, – скомандовал Игнат, – пока я не передумал.

Штырь ещё раз мотнул головой и замер, поняв по интонации старика, что тот его убивать не собирается. Игнат вынул и отбросил обслюнявленный кляп. Штырь откашлялся и прохрипел:

– Игнат, друг, я тебя озолочу, только вытащи меня отсюда. Всё, что хочешь, сделаю, только скажи! Дружище…

– Что у тебя менестрель украл? – спросил старик и сам удивился своему вопросу.

Лицо Штыря застыло, глаза сузились и похолодели.

– Ты-то откуда… – начал он, потом сглотнул. – Ладно, будет тебе карта-а-а, – застонал он и расслабился, глаза остекленели.

Тонкий острый штырь торчал из его груди, уходя вверх, в центр крышки. Край скатерти с другой стороны стола приподнялся.

– Уговор дороже денег, Игнат, – пропела девочка, приседая и глядя ему в глаза. – Помоги отвязать.

Ничего не говоря, трясущимися руками Игнат стал дёргать тугие узлы и не видел, как из полой трубки штыря, заливая скатерть, потекла кровь и как засияла от соприкосновения с ней восьмиконечная звезда магов. Голенький Якоб лежал посередине чёрного квадрата, отверстие трубки было под его шеей. Ощутив прикосновение растекающейся во все стороны крови, он забарахтался, плюхая в ней ручками, разбрызгивая, а затем потянул пальцы в рот, коснулся языком, обсосал и проглотил. Тонкие линии восьмиконечного лотоса вспыхнули на его лбу. Якоб распахнул глаза и закричал, ибо множество голосов, как жадные голодные руки, ворвалось в его мозг…

Игнат вскинулся под столом, ударился затылком о столешницу и, шипя сквозь зубы от боли, выбрался наружу, поднял свечу. Крик ребёнка оборвался так же резко, как начался, только блики от огня плясали в его тёмных глазах, устремлённых на Игната. В этом пристальном взгляде Игнату чудилось осуждение. Он дёрнулся к ребёнку и замер. Огляделся – девочки нигде не было видно, он заглянул под стол – только мёртвый Штырь. Вновь выпрямился, поставил свечу на стол и взял Якоба на руки. Тот был тёплым и чистым, как, впрочем, и стол. Кровь исчезла, но Игнат об этом не знал.

Отвязывая ногу Штыря, Игнат наткнулся на что-то твёрдое в кармане его штанов и теперь, прижимая и покачивая Якоба, вспомнил об этом. Нехотя опустив его на стол, он вновь полез вниз, обшарил мертвеца и извлёк из его кармана два ключа. Один большой, видимо от двери, а второй поменьше, более искусной работы. Сунув ключи в карман, Игнат взял мальчика, захватил свечу и направился к выходу. Входная дверь оказалась незаперта. Лёгкость, с которой он покинул резиденцию магов, насторожила его, но он был слишком рад, чтобы задумываться об этом. Обнимая и целуя безмолвного Якоба, он поспешил в приют.

Проскользнув незамеченным в свою комнатку, он уложил Якоба в люльку, а сам, привалившись к тёплой стенке печи, крутил в пальцах и рассматривал ключи, думал, прикидывал, что делать дальше. Глупые мысли о карте Штыря, которая обязательно должна была оказаться картой сокровищ, не давали покоя. Он фыркал, отгонял их, как стайку уличных мальчишек, но они возвращались, неся весёлый ветер приключений и наперебой рассказывая, какие его ждут чудеса, если он отправится в путь.

«Я слишком стар для этого, – отмахивался Игнат, – и куда я дену Якоба?»

«Ты сначала посмотри, всё разузнай, а потом решай, но поспеши, пока банда Штыря не узнала о его смерти и не начала делить оставшееся имущество, ключи от которого в твоих руках».

«Вот же пакостники, а если меня поймают?»

«Выкрутишься! Ты в этом деле мастер! Иди… Скорее…»

Игнат вскочил, посмотрел на мирно спящего Якоба, улыбнулся и вышел из комнаты.

Брёл, глядя под ноги и бормоча под нос оправдания своего появления в логове Штыря. Где оно, кстати? Он поднял голову, чтобы посмотреть, куда принесли его ноги. А принесли они его к борделю. Две давешние барышни стояли через дорогу, отвернув в сторону лица и закатив глаза – видимо, увидели его первыми. Он подошёл к ним, те тяжело вздохнули, делая вид, что не замечают его.

– Эй, красавицы, – красавицы переступили с ноги на ногу, их лица выражали предельную утомлённость, – слышь, знаете, где берлога Штыря? Он меня кое-что взять послал.

– Ага, Штырь тебя? Заливай дальше, – произнесла одна из барышень, не опуская взора и помахивая облезлым веером.

– А это видели? – спросил Игнат, достав большой ключ и сунув им под нос на раскрытой ладони.

– Украл? Штырь же тебя убьёт.

– Совсем меня за дурака держите, у Штыря красть? Я вам не менестрель залётный!

Подвернулся ему под руку возле храма, я ж теперь в приюте служу, у любого спросите, вот и послал.

– Ладно, вон его дом в конце квартала, угловой.

– Если кто спросит, вы меня не видели.

– А кто спросит?

– Мало ли… Да, и никому не говорите, что Штырь на пару недель по тайным делам-делишкам уезжает, это секрет.

– Больно надо нам языками трепать.

– Моё дело предупредить, – многозначительно сказал Игнат и двинул в указанном направлении.

Дом у Штыря был небольшой, но с претензией на изящество. Он поднялся на резное крыльцо, украдкой глянул по сторонам, вставил ключ в замочную скважину и повернул. Вновь глянул по сторонам и нырнул внутрь.

Дорогие, но уже изрядно вытоптанные ковры скрадывали шаги. Игнат заглянул в покрытую пылью кухню, в кладовку с рассохшимся буфетом и единственным засохшим кусочком сыра на полке, который даже мыши не съели. Жилой выглядела только тесная спальня, увешанная выцветшими гобеленами со сценами охоты и холодным оружием. Сундук с подходящей по размеру замочной скважиной обнаружился в дальнем тёмном углу под кроватью. Он вставил ключ, надавил, но тот отказался проворачиваться. Игнат попробовал ещё раз – без толку.

Он сел на кровать и задумался, разглядывая старые гобелены. Поднялся и стал заглядывать за них. Ниша с ещё одним сундучком нашлась над изголовьем кровати. С трудом сняв сундук (тот оказался очень тяжёлым), Игнат вставил ключ и повернул – замок щёлкнул, открываясь. Сундук был полон монет всех мастей и золотых украшений. Сверху лежала записка: «Закрой и уходи, покуда жив». А внизу подпись «мёртвый менестрель» и кровавый отпечаток ладони. Штырь любил пошутить, только шутки эти заканчивались чьей-то смертью. Под запиской на куче золота лежали два кожаных мешочка. В одном россыпь драгоценных камней, а другой оказался пуст. Чтобы убедиться, Игнат запустил в него руку, но ничего не нащупал. И уже вынимая её, ощутил под пальцами какие-то неровности. Вывернув мешочек наизнанку, он увидел вырезанный рисунок маяка и цифры 13113. Средняя единица была длиннее остальных, выдаваясь вверх и вниз. Образ маяка показался ему смутно знакомым, но сходу он не смог вспомнить, где его видел – в реальности или на какой-нибудь картине. В задумчивости он поднял взгляд. Так вот же он, этот маяк, на гобелене в изголовье! Совсем памяти нет! В следующую секунду он понял, что никакой это не маяк, а заброшенная башня магов в Заповедном лесу. Место, после того как башню в незапамятные времена захватили вампиры, считалось гиблым, даже среди магов, а уж сколько леденящих детскую душу историй он про неё слышал – не счесть. А пацаны частенько бахвалились тем, что дотрагивались до её чёрных гранитных стен, но никто им не верил – даже сходить в сам Заповедный лес считалось подвигом, требующим немалой смелости. Ведь где-то в нём, по словам взрослых, стоял страшный Чёрный Дом, приманивающий и похищающий детей, не дающий им расти и держащий в своих застенках веки вечные. После этих историй ему снились кошмары, в которых он в ужасе убегал от кого-то по лабиринту бесконечных чёрных коридоров и никак не мог найти выход. В конце он всегда оглядывался назад, спотыкался и падал. Падал, будто в бездну, и с криком просыпался, так и не рассмотрев своего преследователя.

Что же делать, решал Игнат, закрыть сундук и ничего не трогать, как советовал мёртвый менестрель, или утащить столько, сколько получится, но тогда бандиты очень быстро на него выйдут – шлюхи молчать не станут. С другой стороны, он всегда может сказать, что отдал деньги Штырю, вот только кто ему поверит, когда того найдут мёртвым, если найдут, конечно? И башня, теперь она не давала ему покоя, не зря же мешочек хранился под замком, а то, что он был пустым, указывало на его ценность самого по себе. Быть может, он и есть та самая карта?

========== 10. Бездонный мешок ==========

Камни манили Игната, как сороку блестящие безделушки. Он вновь высыпал их на ладонь, любуясь игрой света на алмазных гранях.

«Если меня с ними поймают – мне конец. С другой стороны, с камешками мне никакая карта сокровищ больше не нужна, хотя мешочек с башней я всё-таки прихвачу на всякий случай и горсть золотых на карманные расходы».

Игнат закрыл и запер сундук. Поднял с покрывала пустой мешок, камни ссыпал в него, сверху добавил монеты. Сунул мешок с ключом во внутренний карман и схватился за сундук. Кряхтя и постанывая, поднял и засунул его в стенную нишу. Вернул на место гобелен и замер, чтобы отдышаться. На стене висел заморский кинжал, рукоять и ножны его тоже были украшены драгоценными камнями. Сняв ножны, он вытащил клинок и развернулся к свету, чтобы лучше его рассмотреть.

Дверь в спальню распахнулась, и на пороге возникли два здоровенных лба, что еле-еле помещались в дверном проёме. Один из них был лысым, другой с клеймом каторжника в виде решётки на лбу.

– Игнат! – гаркнул лысый. – Мы тебя заждались! Думали на выходе с золотишком принять, а ты всё не выходишь и не выходишь. Об заклад вот с Немым побились. Я говорю, что ты сундук не открыл и сидишь с горя квасишь. А Немой кричит, что мы так долго тебя ждём, что ты тут уже от старости сдох. – Немой при этих словах сложил на груди руки и закатил глаза так, что остались видны одни белки. – Видал, как умеет – нежить. А ты тут, оказывается, в ножички играешь. Ты ножичек-то на место положь и к нам спускайся. Мы тебя бить не будем. – Немой в подтверждение закрутил головой, а потом закивал. – Немой, ну ты определись уже, а то вишь, Игнат нервничает.

– Я… – выдавил Игнат, думая, что же сказать дальше, чтобы его сразу не убили.

– Ну-у, – подбодрил его лысый.

Чтобы дать себе время на размышление, старик вставил клинок в ножны, аккуратно повесил их на гвоздик и расправил гобелен, отчего в воздухе повисло облако пыли.

– Ох, Игнат, доведёшь ты нас до греха.

Немой вновь истово закивал. Лысый указал на старика, Немой тут же стащил его с кровати и, обыскав, протянул собрату два ключа и мешок. Лысый развязал мешок и перевернул.

– Пустой, – произнёс он, разочарованно поджимая губы.

– Пустой? – как эхо, откликнулся Игнат, очень удивлённое эхо.

Лысый поднял на него глаза. Их выражение не сулило Игнату ничего хорошего.

– Я здесь по делу, – сказал Игнат. – Меня Штырь послал вот за этим самым мешком, он меня ждёт.

– Да? И где же он тебя ждёт? Только не ври мне, старик…

– В гильдии магов.

– Где-где?

– В гильдии магов, – повторил Игнат с удовольствием, ибо правду говорить было легко и приятно.

– А девки сказали, что у храма.

– Буду я этим курицам безмозглым правду говорить.

Всё это время Немой тянул лысого за рукав и пучил на мешок глаза.

– Ну чего тебе? В сортир хочешь? Так иди!

Немой замотал головой, указывая пальцем на мешок. Лысый присмотрелся, и его брови поползли вверх, а на лице возникло выражение, что он что-то понял, но никому не скажет.

– Так-так, и давно ты у Штыря на посылках?

– Ну, как за мальца моего сговорились, так и бывает иногда.

– Так-так, Немой, проверь сундук, всё ли на месте.

Немой вытащил и открыл сундук, развязал оставшийся в нём мешочек и высыпал себе на ладонь камни вперемешку с золотыми монетами. При их виде глаза у Игната полезли на лоб.

– Не ожидал? – осведомился лысый.

– Ого! – сказал Игнат, якобы восхищённый сокровищами.

– Ох, Игнат, ты либо совсем дурак, что тебе так везёт, либо… сказал правду и Штырь действительно послал тебя за бездонным мешком для подзарядки его чар. Ты ведь знаешь, что такое бездонный мешок?

– Д-да, в один кладёшь, а в другом появляется. Очень полезная вещь для карманников.

– Ха! Для карманников! Слишком жирно им будет. Ладно, убирай сундук, Немой, и продолжай сторожить, а мы пойдём с Игнатом наведаемся в гости к магам. А то Штыря с ночи никто не видел, и мне это не нравится, не похоже это на него. Про ключи я вообще молчу, но чем чёрт не шутит? Да, старина?

– Да, – крякнул Игнат, и они вышли из комнаты.

Вокруг гильдии магов, как всегда, было тихо и пустынно, будто люди, проходя мимо неё, сначала исчезали, а потом проявлялись в отдалении.

Игнат подошёл к двери и неуверенно постучал. Никто не ответил. Он оглянулся, нервно улыбнулся лысому, вновь постучал. Подошёл, прижал руки к стеклу и заглянул внутрь, пытаясь хоть что-то разглядеть в тёмном нутре дома. На мгновение он уловил какое-то движение, словно заметил мелькнувший краешек белого платья.

– Эй! – крикнул он, впрочем, без особой надежды. – Это я!

В следующую секунду он подпрыгнул от грохота ударов, которыми лысый осыпал дверь.

– Штырь! Ты там?! – заорал бандит во всю глотку, так что у Игната зазвенело в ушах, и вновь громыхнул по двери. И дверь приоткрылась. Лысый её распахнул и сделал приглашающий жест, чтобы Игнат проследовал вперёд первым. Тому совсем не хотелось заходить в здание: от воспоминаний о проткнутом, как насекомое, Штыре ноги у него подкашивались, а перед глазами летали чёрные мухи. Но деваться было некуда, и он шёл, показывая дорогу. Вот и комната с квадратным столом-алтарём. Он остановился.

– Штырь, это ты? – спросил, выходя из-за его спины, лысый.

Только тут Игнат заметил, что в дальнем тёмном углу комнаты кто-то сидит. Но свет свечи, что горела посередине стола, туда не доставал, будто сторонясь.

– Штырь?.. – вновь позвал лысый, медленно приближаясь к сидящему в кресле человеку – или трупу?

– Го-ло-са-а… – проскрипело из угла, будто кто-то растянул огромные меха, всасывая воздух.

Игнат, до этого напряжённо наблюдавший за лысым, дёрнулся всем телом и ощутил, как горячая струйка мочи потекла по ноге.

«Ничего-ничего, – успокаивающе подумал он, – не обосрался, и славно. Теперь бы ноги унести».

Но ноги не двигались. Нет, они не приросли к полу, но он будто потерял над ними контроль.

– Шты-ы-ы-Ы-ААААА! – раздался очередной вопрос лысого, переходя в надсадный нечеловеческий вой.

Он не уловил, когда то, что сидело в кресле, поднялось, но он успел заметить, как содрогнулся лысый, а затем из его спины вырвалась рука и раскрылась, как бутон алой розы, протягивая ему всё ещё сокращающееся сердце.

Очнулся он почти у самого храма, лёгкие горели от бега, в голове мутилось, он еле стоял на ногах. Игнат чувствовал, что ещё немного, и потеряет сознание.

«Нет, нет, нельзя!»

Он распахнул ворот, чтобы остыть. Постепенно дыхание успокаивалось, обморочная пелена спадала с глаз, а сознание прояснялось. Он побрёл дальше, придерживаясь рукой о стены, заборы, резные ограды. Люди оглядывались на него.

«Пускай! Мне знакомы эти осуждающие взгляды, сопровождающие меня всю жизнь, родные, успокаивающие. Пусть думают, что я снова напился, обоссался и иду, чтобы забиться в какую-нибудь подворотню. Пускай, это ничего. Ещё немножко, вот и ребята наши бегут…»

========== 11. Дин ==========

Почти месяц спустя Игнат стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал, как белые хлопья снега, беззвучно кружась, возникают из серого вечернего неба. Полуразрушенная башня была немногим выше деревьев, и то лишь за счёт каменистого холма, на котором стояла. Но даже в таком плачевном состоянии она производила зловещее впечатление. Матово-чёрные стены будто высасывали из воздуха последний свет уходящего дня, а ночная тьма и ужас, притаившиеся за её стенами, в любой момент могли вырваться на волю и затопить весь мир.

Старик вышел ранним утром и искал её весь день, чтобы постараться исследовать до заката, но не успел. И что теперь делать, он не знал. После обморока он с неделю провалялся в постели. Всё это время у приюта маячили люди из банды Штыря, но внутрь не совались, ждали, когда он очухается и сам объявится. Он оттягивал до последнего, но, поняв, что ему всё равно не отвертеться, вышел.

Ответ он держал перед всей бандой, опустив руку на магический шар правды и отвечая на вопросы.

– Я отвёл лысого…

– Его звали Тадеуш, пьяная ты морда!

– Я отвёл Тадеуша к Штырю… Как звали Штыря, не подскажете?

– Ах ты ж сука, дайте я его, падлу, вскрою!

– Немой, угомони его, а ты продолжай только по делу и не финти.

– Я отвёл Тадеуша к Штырю в гильдию магов. Когда я видел их в последний раз, сердце Тадеуша билось, а Штырь с нами разговаривал.

Шар правды под его ладонью остался кристально-ясным, и все это видели.

– Потом я их оставил наедине и знать не знаю, куда они делись.

– Разнести эту гильдию магов по кирпичику, логово блядских ведьм!

– Да заткни ты его уже!

– Всё-всё, Немой, я молчу, как ты. А-а! За что?!

– Больше тебе добавить нечего?

– Нет.

– А чего тогда ныкался от нас целую неделю за бабскими юбками?

– Сердце прихватило, стар я по поручениям Штыря бегать.

– Ладно, отпустите его, пусть катится на все четыре стороны пока…

На какое-то время он затаился, занимаясь обычными приютскими делами, но, когда выпал первый снег, понял, что откладывать больше нельзя. Иначе по сугробам до башни будет не добраться. И теперь он стоял здесь, под её стенами, решая, как ему быть. Повернуть обратно и прийти в другой день, если позволит погода? Развести костёр и дождаться утра в лесу или пойти в башню, пока ещё хоть что-то видно, и попытаться исследовать развалины?

Что-то подсказывало Игнату, что надо остаться, не мог он вернуться ни с чем. Пока он собирал хворост для костра, ветер усилился, мокрый снег повалил гуще, укрывая землю сырым белым покрывалом. В любой миг он мог превратиться в ледяной дождь.

«Чёртова погода», – подумал Игнат и, подхватив охапку хвороста, зашагал к башне в надежде укрыться от пронизывающего ветра за её стенами. Пустой чернеющий дверной проём казался раззявленным ртом. Он вспомнил такой же чёрный вход в храм и поёжился, но здесь хотя бы не придётся вставать на карачки. Он переступил отсутствующий порог и оказался в неестественной тишине.

Свет в башню почти не проникал, но когда глаза привыкли, он смог рассмотреть совершенно пустой круглый зал и вмурованные в стену каменные ступени лестницы.

Шурша прошлогодней, а то и позапрошлогодней листвой, нанесённой внутрь ветром, он пересёк помещение и, разведя костёр, смотрел на вход, лестницу и дым, уползавший по ней на второй этаж. Он не ожидал, что в башне сохранились межэтажные перекрытия, представляя её как пустую обвалившуюся трубу. И уж совсем не рассчитывал увидеть в полу чёрный провал и ступени, ведущие вниз. Они беспокоили его даже сильнее ночных обитателей леса. Башня пугала Игната, но вместе с тем, находясь внутри неё, он ощущал странный покой, какой бывает только в стенах родного дома.

Пока Игнат размышлял, что делать дальше, развёрнутая к огню спина согрелась, и по телу разлилось приятное тепло. Но прежде, чем исследовать башню, надо было притащить из леса ещё несколько толстых брёвен, чтобы не ходить за дровами посреди ночи, что он и сделал.

Он, конечно, ломал голову над загадкой цифр в бездонном мешке – 13113 – и почему средняя единица была выше других, но кроме того, что это как-то связано со ступенями, ничего придумать не смог. Он надеялся, что, оказавшись в башне, найдёт какие-нибудь подсказки, но пока их не было.