Текст книги "Ген Человечности"

Автор книги: Werewolf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Алекс!

Повернулся на крик Энджи, взглянул – и кровь застыла у меня в жилах. Со стороны городского центра плотной толпой бежали одержимые, человек сто не меньше. Все это мне напомнило Ирак, демонстрации местного населения. И хотя в Ираке на демонстрации выходило на порядок больше людей – почему-то там меня никогда не пробирал такой липкий, мерзкий, ощущаемый каждой клеточкой тела страх.

Промахнуться по такой толпе было невозможно. В максимально быстром темпе я выпустил все патроны, что оставались в магазине, свалил то ли пять, то ли шесть одержимых. Самое страшное – даже пулеметной пули было недостаточно, чтобы с первого выстрела свалить одержимого, некоторых спотыкались, падали от попадания пули – но поднимались, и шли, ползли дальше, подгоняемые голодом и ненавистью.

Скорее ненавистью – судя по запаху и количеству трупов виденных мною по дороге жрать, пока было чего. Сволочи… И ведь хватило ума собраться в стаю, хватило…

Рядом в максимально быстром темпе стреляла Энджи, длинный, тяжелый ствол ее Калашникова позволял стрелять точно и с максимальной скоростью. Магазин на сорок патронов – пока она добивала свой, мне магазин пришлось сменить, что позволило живым одержимым отыграть еще несколько метров…

От РейнджРовера длинными, злыми очередями загрохотал еще один Калашников – Питер, находившийся на улице, и видевший что происходит, тоже вступил в бой, хлестая толпу одержимых свинцовыми бичами, вырывая из ее рядов то одного, то другого.

Первый магазин ушел у него буквально за несколько секунд…

– Держим линию, твою мать!!! – истерический крик донесся как будто со стороны, через секунду я с удивлением понял, что это кричу я. Тело работало на автомате, на инстинктах, вбитых в подсознание годами тренировок. Сменить магазин, приклад в плечо, зеленую точку лазерного прицела на цель. Впрочем, тут можно и без него – дальность сто метров и навскидку не промахнешься. В максимально быстром темпе выпустить магазин, левой рукой достать из разгрузки следующий, отсоединить пустой, вставить полный… Грохот Калашникова почти у самого уха способен вызвать легкую контузию, но у меня он вызывает только радость. Оружие и патроны – это жизнь в самом простом, первобытном значении этого слова. Пока есть патроны и оружие, пока рядом с тобой кто-то жив и стреляет, прикрывает тебя огнем, ты жив. Иначе – мертв. И это в лучшем случае, в худшем ты сам становишься одержимым, таким как те, кто сейчас бежит на нас, одержимые одной мыслью – вцепиться, разорвать, почувствовать солоноватый привкус крови на зубах…

Совсем рядом, по толпе одержимых ударили еще два автомата – и в этот момент первые одержимые добежали до наших машин…

Когда-нибудь плавали на корабле по неспокойной воде? Когда набегающая волна раскачивает судно и пол качается у тебя под ногами. Не все это могут выдержать – отсутствие под ногами твердой почвы. Так вот – когда первая волна одержимых, уже изрядно прореженная пулями добежала до нашей машины и вцепилась в нее – мне показалось, что машина качнулась подобно палубе корабля в бурю. С диким ревом и воем одержимые потянулись к высокому борту кузова, чтобы добраться до нас…

Винтовка на таком расстоянии уже была лишней, расстреляв до конца магазин я опустил винтовку и она повисла на ремне на груди. Одержимые уже рвались в периметр, раскачивали машину, пытались забраться в кузов. Их искаженные ненавистью и гневом, перемазанные кровью лица были от меня на расстоянии вытянутой руки не больше.

Рядом почти в упор по человеческому месиву ударил Калашников – и в этот же момент я рванул из кобуры Глок 21. Тут то я понял, почему пистолет все-таки следует носить на поясе, а не по новомодному – на тактическом жилете. От толпы одержимых меня отделял лишь стальной борт грузовика, будь я на открытом пространстве – сейчас бы меня разорвали на части. Жизнь от смерти отделяли секунды – и эти секунду-две я потерял на неестественном движении руки, достающей пистолет…

Промахнуться было невозможно – первую обойму я выпустил почти в упор, все тринадцать патронов сорок пятого калибра выпущенных почти без прицеливания, со скоростью автомата угодили в цель. На таком расстоянии пули "Глейзер", да еще в сорок пятом калибре не просто убивали – они калечили, отрывали руки и ноги, разносили вдребезги головы. У самого борта грузовика сразу стало просторнее.

Сменив обойму, я начал стрелять уже прицельно, стараясь попадать в голову.

Попадание в голову с такого расстояния успокаивало навсегда даже одержимого…

– Курт! – не проорал, а скорее прохрипел я, не прекращая стрелять из пистолета.

От стрельбы, от разнокалиберного грохота уже начало звенеть в ушах (А вот попробуйте такое вытерпеть – если стреляют с нескольких стволов с близкого расстояния, а у тебя наушников нет… – прим автора). Но первый натиск одержимых мы отбили.

– А?

– Все вытащили? Надо валить!!!

– Снизу все вытащили! Три ящика погрузить!

– Грузи!! Пару минут и сваливаем!

– Понял! – Одна из винтовок заглохла, видимо Штайнберг метнулся в магазин, за последними ящиками…

Катастрофа, день шестнадцатый

Финикс, штат Арканзас 18 июня 2010 года В первую секунду никто даже не понял, что произошло. Дернулась ручка – и словно лава выплеснулась на узкий пятачок, окруженный стальным полумесяцем автоматных и пулеметных стволов. Истошный, вурдалачий крик ударил по ушам…

Но замешательство не продлилось и секунды – стоявшие перед дверью боевики были опытны, многие прошли войну. Специальный препарат, который они принимали перед заданиями, подавлял их волю – но одновременно наделял их нечеловеческой реакцией и силой. Расплатой за это были сорок восемь часов полной разбитости организма, истощившего свои резервы до конца – но на двадцать четыре часа они становились суперсолдатами. И увидев рвущихся вверх, на вертолетную площадку одержимых, боевики не раздумывая не секунды, одновременно открыли огонь.

Свинцовый град – шестнадцать стволов – буквально разорвал маленький пятачок на куски. Град пуль рвал одержимых на куски, отбрасывал от боевиков. Грохот был такой, что Дэну, почти ничего не видевшему из-за спин боевиков показалось, будто рушится здание. Томас Дьюи спокойно стоял позади шеренги бойцов, даже не поднимая автомата. Об одержимых он знал достаточно, чтобы понимать – они опасны только для безоружных, для гражданских. Группу опытных и хорошо вооруженных людей им не одолеть…

Смолкли очереди, наступила тишина. Оглушающая. Перед дверью, ведущей вниз, в здание лежало, хлюпало, растекалось красными ручейками месиво. Именно месиво, кровавое месиво, по-другому это назвать было нельзя. Вход в здание был почти завален этим самым месивом, нарубленным пулями мясным фаршем, изрешеченная градом пуль железная дверь висела на одной петле. Остро пахло кровью, порохом и еще чем-то непонятным.

Приказов отдавать не имело смысла, свой маневр каждый знал сам. Несколько солдат начали оттаскивать, отпихивать в сторону куски тел, чтобы освободить проход, другие прикрывали своих товарищей, направив перезаряженные автоматы на черный провал двери в готовности изрыгнуть новую порцию свинца.

В этот момент Дэна буквально вывернуло наизнанку на резиновое покрытие вертолетной площадки, он упал на колени, исторгая из желудка зловонные струи съеденного утром завтрака, давясь слюной и кашляя. В желудке словно извивался комок ядовитых змей.

– Вставай, вставай… – Томас Дьюи легко, словно пушинку поднял Дэна с колен за шиворот, похлопал по спине – как видишь это совсем не то, что на экране компьютера, так ведь. Привыкай…

Один за другим, шагая по кровавому месиву, бойцы исчезали в темном проеме ведущего в здание хода. В какой то момент Дэну показалось, что они, один за другим, спускаются в ад…

Катастрофа, день шестнадцатый

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года Тяжелый ящик с шумом грохнулся под ноги, проехал куда-то к краю кузова.

– Последний! Больше нет!

– По машинам! Энджи, давай к Питеру в машину!

– Поняла!

Черт его знает, что у него с ногой после укуса одержимого. С одной стороны, благодаря вакцине мы несовместимы – а с другой такой укус сам по себе опасен и здоровья не прибавляет. Конечно, я сильно рисковал, оставаясь в Хаммере один – и водитель и стрелок в одном лице. Но другого выхода не было…

Отстреляв до конца обойму Глока, я прыгнул вниз, с кузова Форда, бросился к Хаммеру. Не знаю, бегал ли я когда-нибудь так… Наверное нет. Уже через секунду я рванул дверцу машины, плюхнулся на сидение водителя. Пока бежал – каждое мгновение ждал удара в спину, броска с крыши. Пронесло…

Взревел двигатель, запустившийся с первого поворота ключа. Через переднее стекло ничего видно не было, оно все было перемазано кровью, вдобавок прямо на капоте лежит дохлый одержимый. Но в боковое стекло видно было – глянув на мгновение я увидел, как Энджи, не выпуская из рук винтовки юркнула в РейнджРовер, захлопнув за собой дверь, как хлопают двери грузовиков – и в этот момент одержимые прорвались в периметр…

Что-то тяжелое ударилось об капот машины. Внезапно я понял, что люк в Хаммере открыт, и в любой момент в салон может ввалиться одержимый. Резко обернулся назад, шарахнул кулаком по кнопке, приводящей в действие люк – крыша поползла назад. Досматривать, как закроется люк было некогда – от сильного удара на меня чуть не вывалилось лобовое стекло, еще один удар пришелся в дверь. Глянув перед, через перемазанное окно увидел какую то черную тень на капоте…

Все, медлить дальше нельзя. Или уезжаем – или здесь и останемся…

Нажал на газ, вывернул руль вправо – и тяжелая черная машина с трудом сдвинулась с места, откуда-то из-под колес раздался жуткий вопль. Кто не спрятался – я не виноват…

Через лобовое стекло видно было предельно хреново – но я понял, что мы выехали на дорогу – и тут же резко, в пол затормозил. Сидевший на капоте одержимый не удержался и с воплем полетел под колеса, труп свалился куда-то вбок. Есть!

Теперь газ до отказа – и новый вопль, перемежаемый хрустом костей под колесами…

Нажал на кнопку, заработали стеклоочистители, размазывая по окну красную жижу, давая возможность хоть немного видеть, что происходит на дороге. Окей, так то лучше…

Так, ехать можно, хоть и не быстро. Теперь надо понять – где мы и как из этого всего дерьма выбираться…

– Пит, ты живой там? – нарушая все правила радиосвязи, поинтересовался я по рации В рации стояло шуршание и скрежет, потом все-таки прорезался голос моего дорогого братца. Честно говоря, со школьных времен не был так раз его слышать…

– Живой. Твою мать… Зараза, как больно…

– Что с ногой?

– Да укусил б… Тварь поганая… Кровь остановил, но чувствую себя паршиво…

– С Мари порядок?

– Да порядок, порядок… Трясется вся…

Еще бы не трястись… В захолустной местности, где она жила, одержимых не было вообще, а здесь… Даже я испугался, признаюсь, когда такая толпа поперла…

– Хорош рассиживаться Пит, приди в себя! – подбодрил я его, как мог – если ты не за рулем, сделай мне одно одолжение. У тебя там карты в машине – ты с ними в туалет еще не сходил, надеюсь?

– Нет… И хорош стебаться!

Кажется, приходит в себя. Хорошо…

– Все, все не стебусь. Рассказывай, где мы и как нам выбираться из этого дерьма…

Хаммер катился по широкой улице с четырехполосным движением, по обе стороны высились небольшие домики, в основном одноэтажные, белого, коричневого и песчаного цвета. В некоторых явно был пожар, около многих на лужайках валялось разбросанное имущество. Где мы находились – я и понятия не имел, знал только что это примерно центр Альбукерка.

– Короче – если я правильно понимаю эту чертову карту, мы едем по Лид Авеню.. На следующем повороте нам надо повернуть… направо! Точно, направо. Выедем на Юнивесити Бельведер и дальше через квартал направо на центральную. И – валим из города…

– Б… твои бы слова…

Размышления о том, как отсюда выбраться прервал глухой удар в переднюю часть машины. Видимо, какой-то одержимый попытался пободаться с таранным бампером, попытка оказалась неудачной. Чтоб этих всех…

Выкатившись на перекресток с Юнивесити я понял, что дело полная дрянь – в десяти метрах от перекрестка дорога к университету Нью Мехико была перегорожена баррикадой. Громадный трехосный серебристый автобус "Грейхаунд" был завален на бок, баррикада была укреплена машинами. И снова одержимые – сразу несколько. Кто-то жрал у автобуса, двое сидели наверху, на боку перевернутого исполина. Увидев, машину они с поразительной ловкостью спрыгнули на землю, что заставило меня добавить газу…

– На Юнивесити баррикады и опасность, осторожнее! Дай новый маршрут!

– Твою мать… Тогда давай дальше, до двадцать пятого шоссе!

– Нахрен! Там явно бандиты! Мы не отобьемся!

– Б… Тогда давай налево и напролом через Рузвельт-Парк и стадион! Поворачивай!

Словно обезумевший носорог, черный джип проломил кусты и попер вперед, подминая под себя мелкую растительность. Матерясь, я крутил руль, пытаясь не столкнуться с крупной… Внезапно, мне в голову пришла мысль, я резко нажал на тормоз.

Мысль была такая – что если у нас не будет по крайней мере двух стрелков – из города нам точно не выбраться. Так здесь и останемся…

Выбрался из Хаммера, с одним пистолетов рванул к остановившемуся в трех шагах позади РейнджРоверу. Рывком рванул на себя дверцу.

– Короче! Если мы не сможет отстреливаться – из города не выберемся! Либо на одержимых попадем, либо на бандитов. И то и другое хреново. Как минимум двое стрелков – кровь из носу! Мари!

Мари, в армейской куртке, которая ей была велика, по крайней мере, на два размера смотрела на меня с заднего сидения Рейнджа испуганными глазами…

– Ты машину водить умеешь?

– Ну…

– Да говори как есть, все равно дорожной полиции на ближайшие сто миль не предвидится.

– Ну… Тим учил…

Кто такой Тим я интересоваться не стал – и так было понятно. А подробности знать мне было ни к чему…

– Вот этим Рейнджем управлять сможешь? Тут ничего сложного, едешь за мной и все.

Энджи с тобой будет…

Хотелось бы мне самому верить, что тут ничего сложного. Выбора другого просто не было…

Мари беспомощно посмотрела на Энджи, та смотрела на нее не зная, что ответить…

– Ну… Наверное смогу… Постараюсь…

– Умница. Энджи, присмотри за ней. Пит, придется тебе сесть за руль. Как нога, выдержит?

– Справлюсь… – перекривился Пит.

– Тогда начинаем. На всякий случай – место встречи – на пересечении Юнивесити Бельведер и Коронадо. Запасное – поле для Гольфа Лос Альтос, если там чисто. Еще одно запасное – в районе национального парка, на пересечении шестьдесят шестого и сорокового шоссе. Вопросы? …

– Тогда пошли!

Вместе с Питом, который прихрамывал, но держался бодро пошли к Хаммеру. Слава богу, одержимых в парке видно не было – хоть небольшая передышка…

– Окно держи закрытым, но на всякий случай прицепи Кольт на пояс, пока я там наверху управляюсь…

– Давай быстрее… – Пит нервно посмотрел по сторонам – что– то мне не нравится находиться на одном месте.

Мне это тоже не нравилось, но деваться было некуда. Пока Питер размещал на поясе снаряжение, я стал готовиться к нескольким нелегким часам в роли стрелка…

Первым делом проверил пулемет. Осталось чуть больше трехсот патронов, думаю вырваться из города хватит. По хорошему – надо бы до пятисот добить, патроны есть, но времени совершенно нет. Бандиты или одержимые, а может и те, и другие могут появиться в любой момент. Пулемет я поставил на заднее сидение, так чтобы до него легко можно было добраться.

Свою Мк14, которая неплохо сегодня потрудилась, я отложил в сторону. Все-таки нужно более легкое и в то же время более скорострельное оружие, да и магазин желательно более емкий. Как раз на этот случай я и взял XCR. С длинным стволом и компактной оптикой, с режимом автоматического огня – то, что прописал доктор в этом случае. Достав коробки с патронами и магазины, половину сыпанул на переднее сидение рядом с Питером, половину оставил себе, начали набивать. Как ни странно, к этой винтовке подходили стандартные магазины от М16 – вот и еще одно преимущество этой винтовки и этого патрона. По длине он идентичен стандартному НАТОвскому патрону 5,56.

– Куда сейчас едем? – уточнил брат, щелкая патронами.

– Я так думаю. Надо по любому прорываться на крупную магистраль. Пусть там и бандиты – но крупную магистраль нормально все равно не перекрыть как следует.

Поэтому предлагаю – тут я отвлекся, глянул на карту, которая теперь была в Хаммере, не прекращая механически набивать магазины – предлагаю прорываться переулками к шестьдесят шестой. Спрюис стрит, Сикамор стрит, Марпл стрит. Какие – то все равно не перекрыты.

– Может, проедем на Пресвитерианский госпиталь и на Оук Стрит. Или там, рядом – двадцать пятое шоссе?

– Э, нет… – протянул я – вот к госпиталю точно соваться не стоит.

– Почему?

– Как думаешь, заболевших куда свозили? А если даже и не заболевших – госпиталь это суперприманка для одержимых! Куча больных, много лежачих – все равно, что шведский стол. Жри – не хочу. Так что от госпиталя надо держаться как можно дальше…

За несколько дней до катастрофы

Детройт 29 мая 2010 года – Феликс… Ты что делаешь?

– Уничтожаю все к чертовой матери! Вот что я делаю!

– С чего!

Доктор Феликс Каплан закашлялся, открыл окно, чтобы выпустить дым. А дымом тянуло и впрямь изрядно – в железном ведре дымились сожженные жесткие диски компьютеров и ДВД-диски на которых хранились материалы исследований, бумагорезка была забита мелкой белой пылью. Рядом с разоренным столом валялись два распотрошенных компьютера.

– Ты у себя дома материалы исследования держишь?

– Держу, конечно. Все перенесено на диски, хоть это и не приветствуется. Как-то раз я полгода работы потерял только из-за того, что не создал резервную копию.

Да что с тобой такое, мать твою ты можешь мне сказать?

– Сядь-ка! – Каплан показал своему другу место на продавленном диване – сядь и послушай! Как думаешь, насколько далеко продвинулись наши исследования?

– Ну, дальше всех остальных групп. У нас по плану на следующий месяц намечено экспериментальное опробование.

– А вот и не хрена! Эксперименты уже были, причем на людях!

– Что? Не говори ерунду, этого быть не может.

– Может и еще как! Послушай меня! – доктор Феликс Каплан повернул Пита Маршалла лицом к себе, вцепившись в плечи, его глаза горели каким-то нездоровым, фанатичным огнем – не одному только Денмонту лазать по чужим лабораториям! Вчера я влез в его лабораторию и накопал много чего интересного!

– Что именно?

– Ну например – что в одном из центральных штатов США некто купил заброшенную военную базу. И там строится аналогичная нашей лаборатория с высшей степенью биологической защиты, а заодно и завод. По производству лекарств. Интересно, кому и зачем строить завод по производству лекарств под землей, а?

– С чего ты это взял?

– Да с того! Я за этим ублюдком Денмонтом давно наблюдаю. То-то он зачастил в одно ничем не примечательное место, и причем все эти поездки проходят как командировки. За четыре месяца он побывал там шесть раз!

– И почему ты решил, что там завод, лаборатория и все прочее? Откуда такие выводы?

– А с того! Этот идиот свои записи оставляет в журнале на самом видном месте!

Там много чего интересного прописано – на несколько пожизненных хватит! Вот что!

Давай, решай. Сейчас! Ты со мной или…

– Или – что?

Каплан вскочил с кровати, сделал несколько шагов к стене.

– Как думаешь, чем мы занимаемся? Ты никогда над этим не задумывался? Мы разрабатываем смерть – для нас и для всего рода нашего. Для человечества. Когда-то нацисты истребили шесть миллионов человек моего народа. А сейчас я, Феликс Каплан разрабатываю средства, чтобы уничтожить сотни миллионов, миллиарды! Мы хотим Нобелевскую премию – а получим ад на Земле! Прости, Питер, но я больше так не могу. Я решение принял – принимай теперь ты!

Доктор медицины, военный врач Питер Маршалл задумался. Нобелевка нобелевкой, но сомнения терзали его уже давно. Тем более этот вирус… Питер удивлялся его поражающим свойствам. Настоящий вирус ненависти, не признающий никаких границ, никаких рас, ничего. Все попытки модифицировать его, сделать так, чтобы при сохранении тех же характеристик зараженные сохраняли возможность мыслить и подчиняться приказам – проваливались. Вирус порабощал зараженных, они становились настоящими одержимыми, одержимыми злом и ненавистью, стремлением убивать. Пока эксперименты проводили только на макаках-резусах, о том что некая группа проводит испытания на людях, под руководством этого подонка Денмонта, Питер Маршалл узнал только сейчас. Провалом закончились и попытки разработать лекарство, вирус излечению не поддавался. Вакцину же с огромным трудом удалось разработать и наладить ее синтез – на лабораторном оборудовании. Помогло только то. Что вирус был искусственно выведен и разработчики изначально знали всю его цепочку ДНК. В промышленных масштабах это сделать было невозможно. Пока… И, в конце концов, автором вируса являлся именно Каплан – значит и решение об уничтожении всей сделанной работы должен был принимать именно он.

– Я с тобой, Феликс…

– Вот и хорошо. А то я уж думал… – с этими словами доктор Феликс Каплан достал из кармана девятимиллиметровый Глок…

Катастрофа, день шестнадцатый

Финикс, штат Арканзас 18 июня 2010 года – Короче так! – я закончил набивать последний магазин, засунул его в разгрузку – УЗИ положи вон туда, в карман двери, под руку. Пусть не до конца влезает, но пусть будет.

Питер протянул руку к переднему пассажирскому сидению, взял автомат…

– А почему там не оставить?

– При резком торможении – слетит на пол. Положи лучше в дверной карман, так под рукой будет, хотя и неудобно. Прорепетируй.

– Что?

– Ну, пару раз попробуй схватить автомат одной рукой, вторую держа на руле.

Питер прорепетировал, первый раз получилось хреново, второй и третий – чуть получше.

– Хватит, все равно времени нет. На досуге потренируемся получше. Хеклер будет вот здесь, прямо в кобуре, прицепленным, понял?

ХеклерКох МР7А1 я прицепил к переднему пассажирскому сидению. К УЗИ у меня были патроны – он жрал обычные девятимиллиметровые пистолетные, а вот магазин был только один – тот что в автомате. Последними словами проклял себя за то, что не решил эту проблему в магазине Штайнберга – у него-то наверное магазины запасные были. Вот и мучайся теперь, мудак! Хоть и не до раздумий там было – а все равно соображать должен был. К МР7 были и магазины и патроны – да только вот пополнить боезапас было негде, в гражданской продаже этих патронов не было, да и на военных складах – из десяти дай бог если на одном. Такое оружие – легкое, удобное для стрельбы с одной руки, с емким магазином, с глушителем – и негде взять патроны! Хоть плачь. Пока патроны были – но это на самый крайний случай.

Когда уже совсем край подходит – так патроны надо поберечь.

– Договариваемся так. У тебя под рукой УЗИ, на поясе – крупнокалиберный пистолет.

Без нужды не стреляй и окно вообще не открывай – основным стрелком буду я.

Просто веди машину. Хеклер – на самый крайний случай, если крайняк. Так к нему патронов мало – побереги. Понял?

– Добро.

– Калаш твой будет на заднем сидении, во время вождения с него все равно стрелять не сможешь, с одной руки – но если остановят – хватай и мочи. Только надеюсь, что не остановят. Старайся рулить дворами и не приближайся ни к больнице, ни к университету. Я буду тебе говорить куда ехать, сверху – но и сам соображай – у меня проблем наверху до… будет. Если не туда поедешь – врежу с ноги прямо по затылку, понял?

– Да пошел ты…

– Щас пойду. Проверю как там дамы в Рейндже. А ты по сторонам смотри.

Вышел из уютного салона Хаммера, держа на изготовку новую винтовку. Заодно попробовал, пару раз вскинул для прицеливания – винтовка приходила в плечо просто идеально. И приклад – стиля "Галиль", как раз по мне. Перекинув предохранитель на одиночный режим огня, пошел к машине…

Идя к машине Энджи и Мари, привычно вслушивался, пытался понять, что происходит вокруг. Несмотря на то, что до городской жизни было метров двадцать лесополосы – лес приглушал звуки города. До сих пор раздавались звуки выстрелов – несмотря на то, что беда пришла уже две с лишним недели назад. Но люди – сопротивлялись. А может бандиты, но, в конце концов – тоже люди.

Мари уже выглядела по-боевому, переодетая в полувоенную форму устроилась за рулем РейнджРовера. Оружия у нее не было.

– А почему оружия нет?

За Мари ответила Энджи.

– Она не хочет. Со всем я справлюсь – и вы вдвоем. В конце концов, мы же за вами поедем. А вы у нас – профессионалы-ганфайтеры.

Никогда не мог понять женщин. Сейчас на уме одно – через пару минут совершенно противоположное. Что ее опять не устраивает?! Впрочем, и выяснять не хочу.

– Ну, смотрите… Точно не хочешь оружие?

Мари покачала головой.

– Тогда окно закрой и не открывай, если только не придется сваливать из машины.

Поняла?

Мари кивнула, смотря на меня с каким-то странным видом.

– Теперь дальше. Педали только две – газ и тормоз, руль – в общем разберешься.

Езжай строго за нами, никуда не сворачивай и из вида нас не теряй ни в коем случае. Старайся ехать равномерно, без рывков, чтобы Энджи могла нормально стрелять в случае чего.

Мари снова кивнула.

Глянул на Энджи. Та, по видимому основной взяла трофейную М16А3 с оптикой, короткий Knight Armament висел, закинутый за спину. Разгрузка набита магазинами, пистолет на поясе – в общем, богиня войны и террора. До катастрофы сфоткать бы в таком виде с медленным раздеванием – Плейбой отдыхает… Господи, что у меня опять за мысли не в тему дня…

– Осторожнее. Эти твари прыгучие. Мы с Питом постараемся проехать дворами, чтобы не нарваться – как бы с крыши не прыгнули.

– Справимся… – Энджи с мрачным видом похлопала себя по поясной кобуре – смотрите сами не облажайтесь.

– Не облажаемся – заверил я – через две минуты начало движения.

В Рейндже люк был не таким широким и удобным как в Хаммере, британская машина – но и Энджи по габаритам мне уступала, поэтому для нее оказался – в самый раз.

Усевшись наверху и взяв винтовку на изготовку, я оглянулся – Энджи, уже занявшая позицию на крыше издевательски отдала мне честь двумя пальцами. Ну-ну…

Отвернувшись, я стукнул ногой, отдавая сигнал к отправке…

Поскольку развернуться было нельзя, лес, не стоянка – брат поехал вперед все время забирая влево, проламывая кустарник и уклоняясь от деревьев чтобы выехать, в конце концов, на Спруэс или на Хэзлдайн. Оттуда – по Спруэс напрямую, по Хэзлдайн – с поворотом на Месу можно было прорываться севернее, к шестьдесят шестому шоссе. Получилось, однако, все по-другому…

Вывалились мы на Хэзлдайн, только не с той стороны. Нам надо было вырулить на восточную часть улицы, мы же вырулили – на западную. И теперь нам волей неволей дорога была одна на большое, двадцать пятое шоссе…

Когда Хаммер прорвался через кустарники и выскочил на дорогу, я аж охренел. По левую руку был стадион Джона Милна, у которого в большом беспорядке были запаркованы машины. Их было много, самых разных. Некоторые были целыми, парочка – была сожжена, на некоторых и вовсе – на стеклах и кузовах были отметины от пуль. В дальнем конце стоянки заметно было движение – одержимые! Бросаться сразу они не стали – видимо были сытые. Интересно, конечно – видимо чувство насыщения ненадолго приглушает их агрессию. Хаммер, а за ним и Рейндж осторожно, на скорости не больше двадцати миль в час катились мимо припаркованных в беспорядке машин, постоянно маневрируя. Я прицелился в одержимых – но решил не стрелять, пока они не проявят агрессию. Черт знает, сколько их еще может быть на стадионе и вообще – в окрестностях. Поэтому если можно мирно – пусть будет мирно…

Машина приближалась к одержимым, в оптический прицел винтовки их можно было разглядеть уже вполне достоверно. Восемь. В основном латиносы, но и белых трое, скорее всего семья – отец, мать и сын. Сыну на вид лет десять, не более. Трое латиносов – в странной одежде, как я догадался – в больничных пижамах. Значит, я был прав – больных сначала свозили в госпиталь, а потом они вырвались наружу.

Прелестно…

Подо мной уютно урчал мотор, а я вскинув винтовку всматривался в лица одержимых.

Он же – смотрели на меня, смотрели немигающими и равнодушными глазами. До них было уже метров десять, почему-то из всех одержимых я выбрал десятилетнего пацана. Он лежал на крыше старого Форда, видимо отдыхая, и смотрел на меня, вроде даже гипнотизируя меня взглядом. Джинсовый костюм, кроссовки, светлые, испачканные чем-то красным волосы. По спине у меня словно ползла ледышка.

Господи, как же мы дожились до такого…

Выхода не было – проехав всю Хэзлдайн, мы свернули на Оук-стрит, идущую вниз.

Дальше был скоростной съезд с двадцать пятого шоссе, забитый разбросанными в беспорядке брошенными машинами, но проехать можно было. Однако подниматься на шоссе мне не хотелось…

– Стой!

Хаммер затормозил, вслед за ними остановился и Рейндж. Прислушавшись, я удивился, что не слышно стрельбы, воя одержимых – и как накаркал! Откуда-то сверху, с шоссе ударила длинная автоматная очередь…

– Вперед! Давай вперед! На первом же перекрестке – налево!

Хаммер рванул вперед, я судорожно закрутил головой, пытаясь понять, откуда и в кого вообще стреляли. Стреляли где-то на шоссе, но где я понять не мог – оно проходило по насыпи и располагалось намного выше Оук. Блин, с одной стороны – шоссе, с другой – какие то коричневого цвета склады, мать их. А мы – в яме как в тире, сейчас сдадут с шоссе сверху вниз – и поминай, как звали. Что на шоссе происходило – я не знал, да и знать не хотел – нам просто надо было выбраться и этого чертового города.

На скорости Пит повернул руль и Хаммер нырнул влево и вниз, в путепровод, проходящий под двадцать пятым шоссе. Проскочили на скорости, если кто и был наверху – не заметили. За путепроводом дорога шла вверх, и потом снова вниз.

Можно было либо ехать прямо, либо развернуться резко направо и попытаться все-таки выскочить на двадцать пятое шоссе. Я уже решил поворачивать вправо – и тут увидел. Идущую вправо дорогу пересекал путепровод, образующий своего рода мост.

И вот на этом мосту стоял белый пикап, кажется Додж Рэм 3500, в кузове его виднелись вооруженные люди. Увидев нас, они синхронно вскинули винтовки.

– Прямо, твою мать! – заорал я, разворачиваясь к цели и вскидывая свое оружие.

Хаммер рванул вперед, сзади часто захлопали выстрелы, поймав кое-как в прицеле пикап, я нажал на спуск. Винтовка задергалась, отсекая короткие очереди, отдача была на удивление терпимой, с той же Мк14 не сравнить. Первая же очередь угодила в пикап, лопнуло боковое стекло, бандиты в кузове резко исчезли из поля зрения, но один не упал, а тяжело осел в кузове, выронив винтовку, как это бывает с ранеными. В следующую секунду здание магазина скрыло от меня стоящий на мосту пикап… Энджи проскочила уже без обстрела, только сама пальнула пару раз для острастки.