Текст книги "Бальтазар (СИ)"

Автор книги: Вьюн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Бальтазар

Пролог

Пролог. День рождения веселый праздник.

Трудно ли расти светлому магу в семье темных? Будь у меня дар к эмпатии, то я бы точно наложил на себя руки, а так… это было даже отчасти забавно. Временами. Меня растили как темного: индивидуалиста и эгоиста. Больше всего старалась старшая сестра, которая взяла надо мной шефство. Генриетта Бальтазар. Именно она мне показала, что быть «темным» может быть весело.

Открыв глаза, глядя на темный дубовый потолок с потолочной балкой, я едва сдержал радостную улыбку. Сегодня мне исполнилось шестнадцать, а это означало, что я могу пройти второе посвящение и стать официально взрослым! Вскочив с кровати, краем глаза окинув свою комнату. Ночник в форме человеческого черепа, коим он и был раньше. Шкаф забитый древними манускриптами, постамент, где гремя цепями пытался освободиться мой гримуар. А также моя огромная кровать и черная шкура варга на каменном полу. Окна в моей комнате не было, поскольку жил я в казематах. Так уж вышло, что духи рода уже не раз пытались меня сожрать. Поначалу я боялся их, но потом сестра научила меня, как от них можно защищаться.

Прикрыв рот рукой, обведя взглядом свою комнату, где все было на своем месте, убедившись, что ничего странного за ночь в комнате не появилось, я посмотрел на себя в старое серебряное зеркало, которое висело на стене. Светлые волосы, правильные черты лица и кристально синие глаза. Подмигнув своему отражению, чего оно явно не ожидало, припозднившись, я вытянул вперед руку и комнату осветила вспышка света.

Мое отражение моментально приняло вид седовласого старика с вытянутым длинным носом:

– Я убью тебя позор семьи Бальтазар! – завыл в ярости мой дедушка ничего не в силах сделать против магии света.

– Я тоже тебя люблю дедушка, – киваю призраку, изгоняя его в другой мир.

Дед Игорь обязательно вернется, он всегда возвращается, какие бы защитные и изгоняющие печати ты не наложил, но я уже давно его не боюсь. Так что весело хмыкнув, я двинулся в сторону ванной комнаты. Нужно привести себя в порядок, этот день будет трудным, дед был лишь первой ласточкой, все в этом поместье в этот день будет желать меня убить. Почему? В семье Бальтазар за всю его славную историю не рождалось Белых Магов. Стихийные, некроманты и демонопоклонники, черные, но ни разу за всю историю светлого.

Часть из моих покойных предков искренне желали мне смерти. Поначалу я расстроился, плакал и скулил, но потом Генриетта объяснила мне, что очень хорошо, когда тебя ненавидят, ведь это значит, что ты им не безразличен! А от ненависти до любви всего один шаг! Так что я больше не расстраивался, когда дед иди другие родственники приходили по мою душу. Ведь это значило, что я им не безразличен!

Ярко улыбнувшись, я вытянул вперед руку в сторону гримуара. Эта древняя штука, которая досталась нашей семье совершенно случайно, сожрала уже многих владельцев, но она ничего не могла сделать против магии света. Так что использовав на гримуаре магию подчинения, одну из запретных в Светлой Магии, за которую в иные годы убивали на месте, я сломил волю своей магической книги, заставив ее стать ласковой и послушной.

Гримуар перестал пытаться вырваться из цепей. Еще не один из его прошлых владельцев не ломал его так грубо, отчего глаз на переплете смотрел на меня влюбленными взглядом, впрочем, я надеялся, что это все же эффект заклинания подчинения, и моя Волшебная Книга не тащится от того, когда ею так нагло пользуются…

Покачав головой, я вышел в небольшую каморку, где был установлен умывальник и была дыра в полу из которой тут же полезло щупальце, но я привычно выставил перед собой гримуар, двинувшись к умывальнику. Пока щупальце сражалось с моей Волшебной книгой, я почистил зубы и в целом привел себя в порядок. Зеркала здесь не было, слишком любит их всякая нечисть.

В какой-то момент с потолка посыпалась пыль. Недовольно посмотрев на все еще сражающийся Гримуар с щупальцем, мои глаза засветились, и я ударил подчинением и по этому монстру. Оно замерло, после чего с явной неохотой исчезло в отверстие в полу. Гримуар, словно собака, пролетела над отверстием, с видом победителя. Закатив глаза, я вытянул руку в которую тут же преданно влетела книга, ластясь об мою ладонь.

– От ненависти до любви всего одно заклинание, – с улыбкой произношу.

Вернувшись в свою комнату, я открыл гримуар на странице заклинания создания вещей. Во многих книгах пишут, что создать вещи из ничего невозможно, но я нашел способ обойти это ограничение делая их из света. По факту материальные иллюзии, которые поддерживает моя сила. Если тьма хаотична, то свет любит порядок, отчего его заклинания довольно стабильны.

Очередная вспышка света и с меня исчезает пижама со звездами, принимая вид темной мантии. На миг я остался голым, но никто ведь не видел? Ну, кроме мертвых родственников, которые желают меня убить… Тихо хмыкнув, я стал листать страницы накладывая на себя защитные заклинания.

На мою комнату, которая раньше была самой защищенной камерой, где мои предки запирали своих врагов, нанесены самые надежные защитные чары, которые способен обойти лишь дед Игорь, поскольку он сам их и наносил. Вся остальная семья не способна сюда проникнуть, так что только в катакомбах под фамильным замком я могу спать в относительной безопасности.

Приведя себя в порядок и облачившись в черную мантию, сотканную из чистого света, я на мгновение замер, прислушиваясь к тишине катакомб. Она была обманчива. Тишина в поместье Бальтазар всегда несла в себе угрозу, но сегодня она была особенно зловещей. Духи рода чувствовали мой день рождения острее, чем я сам. Для них это был не праздник, а день их последней охоты.

Мой гримуар, теперь послушный и почти мурлыкающий, мягко плыл рядом по воздуху, слегка поскрипывая кожаным переплетом. Его единственный глаз на обложке бдительно следил за темными углами, готовый в любой миг превратиться в оружие или щит. Я погладил корешок, чувствуя под пальцами тепло от магии и едва уловимую дрожь сдерживаемой древней силы.

Мне всегда было немного любопытно, откуда этот гримуар взялся, но в семейных хрониках не было четкого ответа, у меня сложилось впечатление, что кто-то старательно уничтожил информацию о моей книге заклинаний. Причем этот кто-то был из родни, с учетом их отношения ко мне, едва ли они мне хоть что-то расскажут, а, если даже сделают это, то наверняка наврут. Со мной уже такое случалось… в детстве. В этот момент я инстинктивно провел ладонью по шраму на левой руке. К сожалению, моя магия ОЧЕНЬ губительно действует на мертвецов, так что у меня не получается зачаровать их.

Дверь моей комнаты, массивное сооружение из черного дуба, укрепленное железными шипами и испещренное рунами, с тихим скрипом приотворилась сама собой, едва я к ней приблизился. За порогом царил почти непроглядный мрак, который не могли развеять редкие факелы в железных держателях. Их колеблющийся свет отбрасывал на стены пугающие, пляшущие тени, и было невозможно сказать, были ли это просто игры пламени или же нечто более… опасное.

В детстве я боялся этого коридора, пока сестра не сказала, что не нужно бояться тьмы. «Пускай монстры в тенях сами тебя боятся Бальтазар». Пронесся в голове ее голос, после чего я вспыхнул светом, изгоняя тени. Если там и были монстры, то они уже сдохли.

Сделав первый шаг из своей крепости в коридор, я тут же ощутил на себе тяжелый, ненавидящий взгляд. Из стены, прямо напротив моей двери, медленно проступило бледное, полупрозрачное лицо в кружевном чепчике. Прабабушка Агата. При жизни могущественная ведьма, славившаяся тем, что вырывала сердца своих врагов, а потом поедала, чтобы увеличить свою магическую силу. Теперь же ее дух был прикован к этим камням.

– Мелкий ублюдок… отдай свое сердце… – ее голос был подобен скрипу ветвей по стеклу.

Кивнув призраку, я лишь весело улыбнулся.

– Доброе утро, прабабушка! Прекрасно выглядите для своего возраста, – решаю сделать ей комплимент, вот только ее лицо исказилось от злобы.

Она прошипела заклинание, и из ее уст хлынул поток черных, вязких теней, которые с тихим свистом устремились ко мне. Но я был готов. Не переставая улыбаться, я щелкнул пальцами. Гримуар мгновенно раскрылся на нужной странице, и передо мной вспыхнул сияющий барьер из сложных, геометрически точных световых рун. Тени, коснувшись его, с шипением рассеялись, словно капли воды на раскаленной сковороде.

– Ваша ненависть согревает мне сердце, прабабушка! – крикнул я уже удаляясь, пока она, бессильно рыча, медленно растворялась обратно в камне.

Агата творила свои темные дела в средние века, говорят, именно из-за ее проделок зародилась первая Инквизиция. Бабка, наверное, от души веселилась, заставив светлых магов пытать и выбивать показания из обычных людей. Первая Инквизиция просуществовала лет сорок, пока Светлые маги, которые ее возглавили, не стали понимать, что натворили и не стали массово кончать с собой. Так начались темные века, именно род Бальтазар, по сути не сделав ничего, проредил Светлых магов так, как никто до этого раньше. Причем их же руками…

Я двинулся дальше по коридору, насвистывая веселую мелодию, которая эхом раздавалась под сводами. Пока прабабушка Агата, шипя, окончательно растворилась в стене, а я тем временем подошел к узкой винтовой лестнице, ведущей наверх. С потолка на меня упало несколько капель ледяной воды. Я отскочил, и на том месте, где только что стояла моя нога, камень почернел и начал дымиться. Я поднял голову.

Из темноты свода проступило еще одно призрачное лицо, на этот раз украшенное пышными усами и в треуголке. Это был прадед Казимир, известный пират Черного моря и практикующий ловец душ. Он славился тем, что топил корабли, а потом заключал души утопленников в свой летучий корабль. Он жил в эпоху великих открытий, когда карты еще пестрели белыми пятнами.

– Отдай свою душу ничтожество! – проревел он, и из его рта хлынул поток соленой воды, пахнущей водорослями и смертью.

В ответ я поднял руку и разрубил поток на две части, не дав себя сбить с ног. Моя одежда из света неплохо защищала от проклятой воды. Весело улыбнувшись, я просто стал ждать, когда поток воды схлынет. Все же призраки лишь блеклые тени себя прежних.

– Прадед Казимир! Как поживаете? Все еще не можете меня простить за то, что я случайно разбил ваш кристалл душ и выпустил вашу коллекцию на волю?! – весело ему подмигнув.

На миг мне показалось, что у прадеда сейчас дым пойдет из ушей, с такой ненавистью он на меня посмотрел. Улыбнувшись в ответ, я невольно вспомнил, как он кончил. Его четвертовали, а потом останки сожгли, когда он всего на два дня стал Британским королем, захватив душу Императрицы. Впрочем, недолго он правил, лично дух Мерлина явился к нему и лишил всех магических сил.

Казимир не был особо хорошим человеком, вспомнилась история, которую как-то рассказала Генриетта. Казимир как-то раз проиграл в карты десять шиллингов, чтобы не платить, он призвал кракена и утопил остров вместе с магом, которому задолжал. Так что я мог себе представить, какой из него вышел бы правитель. Грешно так говорить, но даже хорошо, что его убили.

Дождавшись, когда вода схлынет, я двинулся дальше под проклятия своего предка. Пробежав еще один пролет, я оказался перед Галереей Предков. Длинный коридор был увешан портретами самых выдающихся (и самых одиозных) представителей нашего рода. Обычно они просто молчаливо и сурово смотрели на проходящих, но сегодня они явно ожидали меня… сговорившись.

Первым ожил портрет тети Ульяны, знаменитой отравительницы, которая пыталась стать правительницей Московии. С полотна, где она была изображена с букетом белены и болиголова, на меня потянулась тонкая струйка фиолетового дыма. Я знал, что один вдох и мои внутренности превратятся в желе.

– Здравствуйте тетя Ульяна! – радостно приветствовал я ее, не став дожидаться, пока яд достигнет меня.

Резким движением руки я сформировал из света призму. Сконцентрированный луч света ударил прямо в центр ядовитого облака, моментально испарив его.

Пока тетя Ульяна на портрете с недовольно хмурилась, я уже бежал дальше, отражая атаки слева и справа. Дядя-алхимик Людвиг с портрета швырнул в меня проклятым философским камнем, пришлось создать световой щит, камень отскочил и пробил дыру в полу. Прапрабабушка Верховная Ведьма Маргарита пыталась поразить меня лучом чистой тьмы из своих глаз, я отразил его своим зеркальным щитом прямо в лицо ее соседу по стене, графу-оборотню Вальдемару, который от неожиданности завыл.

Род Бальтазар оставил свой кровавый след в истории, отчего было исключительно непонятно, как в такой семье мог родиться я. Светлый маг, которого ненавидела своя же родня. И пускай из живых представителей нашего семейства остался лишь я и моя сестра, но даже так дражайшие родственники, скорей прервут свой род, чем позволят Светлому жить в их поместье.

Наконец, я увидел впереди массивную дубовую дверь, ведущую в главный холл замка. Последним рубежом обороны был огромный портрет самого основателя нашего рода – Генриха Бальтазара, с глазами, полными холодной ярости, и с посохом, увенчанным кристаллом, в котором клубилась тьма. Он не стал мелочиться. Он просто поднял свою нарисованную руку, и из портрета хлынула настоящая лавина чистого ужаса, сотканного из воспоминаний о всех злодеяниях, совершенных нашим родом. Она неслась на меня, беззвучная и всесокрушающая.

Эта заклинание называлось «Кара», его частенько использовали злые маги, чтобы сломить волю оппоненту. Наш основатель рода по древней легенде был рожден из союза тьмы и древней ведьмы, имя которой уже давно стерлось со страниц истории. По слухам она все еще спит где-то в катакомбах под замком, она была настолько могущественна, что ее боялись даже потомки, отчего и заперли навечно в какой-то пещере.

Сам Генрих был Викингом, он огнем и мечом грабил прибрежные города нового света, после его налетов в живых не оставалось даже мышей. Именно это кровавое богатство легло в основу славы рода Бальтазар. По слухам все еще где-то спрятаны в нашем родовом замке, вместе с летучим кораблем и множеством иных сокровищ. Правда, мне туда доступа нет, а сестра не говорит, где находится сокровищница, опасаясь, что защита сокровищницы меня убьёт.

Я глубоко вздохнул, было видно, что предок копил силы не один десяток лет, возможно и вовсе, остальные призраки поделились с ним силой, настолько они ненавидели меня.

– Дедушка Генрих, – сказал я почтительно, кивнув ему, глядя на приближающуюся ко мне магию. – Вы все ненавидите меня, но я вас люблю, и я докажу вам всем, что любовь – это не слабость!

С этими словами я вскинул обе руки, и мой гримуар распахнулся, испуская сияние. Я не стал атаковать, вместо этого я открыл свой разум, на лбу открылся третий глаз, а над головой засиял нимб. В своем разуме я воспроизвел лишь одно воспоминание, как дедушка Генрих один раз в моей жизни похвалил меня, когда я нечаянно спалил церковь…

Проявление доброты – это не слабость, а проявление силы. Я хотел это доказать мертвой родне, а потому открыл свой разум, желая показать им всем, что я в этот момент испытываю. Волна света прошла по коридору, я услышал испуганные вопли родни, которую изгнало из этого мира. Но они вернутся, всегда возвращались…

Лавина тьмы наткнулась на эту стену света и… остановилась. Она бушевала, шипела, но не могла пройти. Свет не победил тьму. Он просто занял свое пространство и отказался уступать. На лице основателя рода, который продержался под моим светом дольше всех, мелькнула мягкая улыбка. Он был будто даже доволен мной, что заставило меня замереть в недоумение.

– Самый безжалостный Бальтазар, – кивнул он мне, прежде чем исчезнуть в потоке света. – Мы гордимся тобой…

Когда волна света схлынула, я остался в темном коридоре один. Не знаю, почему предок назвал меня самым безжалостным Бальтазаром, очевидно, это было совсем не так, но мое лицо чуть не треснуло от улыбки. Если это была не галлюцинация, то основатель гордится мной! Я отряхнул мантию, поправил воротник и широко улыбнулся.

– Конечно, он мне соврал, но неплохое же начало дня, правда?» – спросил я у своего гримуара.

Книга толкнулась мне в плечо с одобрением.

Толкнув дверь ногой, я вышел в холл замка, где в витраже над головой виднелась синяя планета. После второй мировой род Бальтазар стал самопровозглашенными Владыками Луны…, но это уже совсем другая история. В животе заурчало, потерев его, я двинулся в сторону обеденной залы, там меня уже должна дожидаться сестра.

– И все же… он же не мог по-настоящему меня похвалить? – задумчиво произношу, двинувшись дальше. – Да не, это какой-то бред, я светлый маг и совсем не безжалостный…

Мои глаза вспыхнули золотом, которые больше походили на две золотые монеты сверкающие посреди темноты.

Глава 1

Глава первая. Моя любимая сестра.

Дверь в столовую с грохотом захлопнулась за моей спиной, мгновенно отсекая все лишние звуки. Воздух здесь пах не сыростью и плесенью казематов, а воском для полировки древней древесины, пылью веков и сладковатым дымком ароматических свечей, отгоняющих злых духов, чтобы не портить аппетит от их лицезрения.

У массивного буфета из черного дерева, украшенного резными изображениями пыток, стояла высохшая, почерневшая от времени фигура в ливрее. Мумифицированный дворецкий Константин медленными, выверенными движениями расставлял на подносе серебряные приборы. Он обернулся ко мне, и его глазницы, в которых тлели крошечные точки малинового света, на мгновение остановились на мне, словно оценивая.

После чего он молча кивнул, с характерным тихим шелестом пергаментной кожи, и продолжил свою работу. Кажется, в последний раз он говорил еще до того, как у него отсох язык. Служит он нашей семье, кажется, с тех пор, как первый Бальтазар воткнул свой посох в землю и заявил, что это его собственность. Точный его возраст одна из величайших семейных тайн, наравне с тем, где прадед Казимир спрятал свой летучий корабль.

Мое же внимание привлек легкий, насмешливый хлопок. Не аплодисменты, а скорее звук, которым привлекают внимание. В самом конце длинного, метров на двадцать, стола, за которым могла бы обедать вся наша многочисленная семья, если бы большая часть ее не была бы уже мертва, сидела моя сестра.

Моя старшая сестра. Генриетта Бальтазар. Она полулежала на массивном дубовом кресле, похожем на трон, закинув ногу на ногу. Ее стройная фигура была облачена в идеально сидящий готический костюм из черного бархата и кружев. Длинные, черные как смоль волосы были собраны в сложную прическу, из которой выбивались несколько искусно растрепанных прядей. В тонких пальцах с темным лаком на ногтях она держала хрустальный бокал с густым, темно-красным напитком, который уж точно не был виноградным соком.

– Мой любимый брат, – ее голос был низким, мелодичным и полным язвительного удовольствия. – Твое шествие по катакомбам было слышно аж отсюда. Заставил ли ты нашу уважаемую родню кричать от бессильной злобы? – с любопытством наклонила голову она.

Сестра многому научила меня, она была единственной во всем мире, для кого я не был ублюдком рода Бальтазар. Она была старше и еще помнила нашу мать, которая скончалась при родах, оставив нас одних. Ее дух не остался в фамильном поместье, уйдя в мир иной. В фамильном особняке, который больше походил на замок, оставались лишь те, кто не хотел уходить, кто страшился смерти.

Кивнув с улыбкой сестре, я подошел к столу и с размаху рухнул на стул напротив нее, откинувшись на спинку.

– Ты же не представляешь, как они все кричали! – самодовольно произношу, с наслаждением вспоминая, как меня проклинала родня.

Они действительно меня любили, просто не хотели из вредности это признавать. Тем временем Константин беззвучно подошел ко мне и поставил на стол передо мной тарелку. На ней лежало что-то темное, поджаренное и источающее дымок. Пахло… на удивление беконом, а не очередным монстром, которого выловила и освежевала сестра.

– Прабабушка Агата пыталась меня удушить тенями, а прадед Казимир утопить, – продолжаю хвастаться, с наслаждением отправив в рот первый кусок бекона. – Ммммм, – с наслаждением замолкаю, ощущая на языке просто восхитительный кусок мяса.

Генриетта приподняла свою изящную бровь, пригубила из бокала. На ее губах остался соблазнительный алый след…

– Казимир всегда был бестактным грубияном. Топить свою жертву? Это так безвкусно, – проведя языком по губам. – Смерть – это всегда процесс немного интимный… – пылко посмотрев на меня, отчего мое сердце быстро забилось. – Это нужно делать с чувством, с расстановкой, чтобы человек успел осознать всю глубину своего поражения. А не просто обрушить на него стену воды в узком коридоре… – пренебрежительно закончила она.

Кивнув сестре, я с энтузиазмом принялся за еду. Еда в нашем доме всегда была… своеобразной. Но на удивление вкусной, конечно, если не задумываться о происхождении ингредиентов. Так уж вышло, что перенеся наш особняк на Луну мы стали немного оторваны от социума. Чтобы вернуться на планету нужно пройти по дороге Теней, а это крайне опасное занятие даже для мага из рода Бальтазар. Теневой мир действительно опасен…

Ход моих мыслей прервал голос сестры:

– А основатель? – спросила она, с интересом изучая меня. – Генрих? Он тоже участвовал в твоем утреннем приеме? – с вопросом приподняв бровь.

– Ефе как! – с набитым ртом отвечаю. – Пфименил пофиф меня кафу…

– И как ты защитился? – в ее глазах вспыхнул любопытный огонек.

– Никак, – проглотив кусок бекона. – Я показал ему свои чувства, и он назвал меня самым беспощадным из Бальтазар… – немного смущенно посмотрев на сестру: – Но это ведь не так? – с небольшим беспокойством уточняю.

Генриетта звонко рассмеялась. Ее смех был самым светлым звуком в этом мрачном замке. После чего она поднялась со своего места, пройдя вдоль стола, кончиками пальцев касаясь стульев, она нависла надо мной, после чего крепко обняла.

– Мой любимый брат, – проведя по моим волосам, отчего несколько темных перстней на ее пальцах сверкнули в свете канделябров. – Чтобы не думали о тебе остальные, но ты истинный Бальтазар, никогда не забывай об этом, как и то, что мы ВСЕ тебя любим, каким бы образом не проявлялась наша любовь…

Ощущая тепло от сестры, по какой-то причине я покраснел.

– Ты настоящая ведьма, – произношу немного смущенно, отворачиваясь, чтобы не видеть ее огромные зеленые глаза, которые находились так близко.

– О, я знаю, – хмыкнула она, проведя пальцами по моим волосам. – Совсем скоро ты сможешь применять свои силы и за пределами фамильного поместья, ты уже готов укрепить связь со своим источником и отправиться бродить по теневым тропам. Мой маленький брат, ты так быстро повзрослел. А я еще помню ту кроху, которая в детской кроватке удушила змею, которую послал к тебе основатель… Твое первое убийство к слову ты совершил раньше, чем заговорил, – с этими словами подув мне в ухо, отчего я рассмеялся.

– Ты так говоришь, словно я какой-то монстр, – улыбаюсь в ответ, вновь посмотрев на сестру.

Та загадочно улыбнулась, отстраняясь, видимо посчитав, что уже достаточно смутила меня. Внимательным взглядом посмотрев на меня, она провела пальцем по моим губам, после чего с небольшой грустью произнесла:

– Уже совсем скоро ты заставишь трястись от страха врагов нашей семьи, сделаешь то, что не получилось у меня, – чуть тише продолжила она. – Но сперва тебе придется пройти испытание в тенях, оно не будет простым, но и сложным его не назовешь. Просто будь собой и у тебя все получится…

С этими словами она наклонилась и поцеловала меня в лоб, оставляя на коже след от помады. Не говоря больше ничего, она отправилась к своему месту во главе стола.

Испытание в тени, я многое читал об этом. Одаренные дети могут применять магию только в местах силы, но встретившись со своей темной стороной, можно забрать с собой кусочек искаженного пространства. Так называемый резерв. Вдали от дома мне придется КУДА вдумчивее использовать магию, ведь мне будет негде ее восполнить. Далеко не все пустят к своему источнику чужака, я бы даже сказал мало кто. Особенно, если путник из рода Бальтазар.

Даже Великих Волшебников можно взять измором, когда они находятся вдалеке от своего места силы, отчего многие маги крайне редко покидают город, где они родились. Это сильная наша сторона, но при том и огромная слабость. Мы не можем вести войну вдали от дома, точнее можем, но тогда нам нужен доступ к чужим источникам. Вот только это опасно, чужак может отравить его, на долгие столетия лишив твою семью места силы. И пускай того мага убьют на месте, но это уже ничего не исправит. Многие дома пали, доверившись тем, кому совсем не стоило доверять.

Обычные люди использовали эту нашу слабость, когда алхимики наделали ружей и пушек, чтобы вести войны чужими руками. Если раньше маги правили миром, то теперь… из-за нашего недоверия друг к другу, мы утратили бразды правления, вынужденные подчиняться власти простецов. Не желая мириться с этим наш отец переместил наше поместье на Луну, после чего надорвался и помер, причем помер так, что даже злобного духа не оставил.

О мире под нашими ногами я знаю лишь из книг и из рассказов сестры. Сам я там никогда не был. Из-за изоляции нам приходится использовать лишь то, что наши предки успели награбить за время основания нашего дома. Охотится на монстров, чтобы просто не умереть с голоду. Отчего, поедая с удовольствием бекон, я понимал, что сестра специально приберегла его для этого дня.

Облизнув тарелку, доедая угощения до последней крошки, под неодобрительным взглядом дворецкого, я произнес то, что остальные слены нашей семьи никогда бы не произнесли:

– Спасибо сестренка за все, – склонив перед ней голову. – Каким бы ни было испытание, я его пройду с достоинством, – даю ей обещание. – После чего принесу в наш дом еще больше бекона и кофе…

Сестра внимательно на меня посмотрела, после чего серьезно кивнула, она приняла мое обещание всерьез…

***

Вернувшись обратно в свои покои, так никем больше не потревоженный, я стал готовиться к испытанию. Сестра ничем не могла мне помочь, ведь врагом буду я сам. Она не поднимет на меня руку, даже на темную мою сторону. Темным магам в этом плане проще, им достаточно принять тьму, когда как мне придется сражаться. И хоть сестра и сказала, что испытание не настолько трудное, но я знал, что мой главный враг находится у меня в голове и имя ему страх.

Сколько я себя помню, я всегда боялся, но не монстров или злых магов, а того, что меня никто не любит. Трудно это передать словами, но светлому магу крайне ВАЖНО знать, что он важен, что есть люди, которым он не безразличен. Если учесть, что многие светлые маги эмпаты… то можно понять, что они сразу поймут, когда им врут. Мне в этом смысле было проще, меня можно было обмануть.

Темные в свою очередь ВСЕГДА были эгоистами. Это совсем не значит, что они автоматически вырастают плохими людьми, совсем нет, но у них всегда впереди СВОИ интересы, какими бы они ни были. Стихийным магам или тем же демонопоклонникам, которые черпают свои силы из призванных существ, в этом плане было КУДА проще. Источник их силы влиял на их характер, но уже не так явно. Мага огня проще разозлить, маг воды легче адаптируется, а маги земли крайне неохотно меняет свои привычки и мнение, в свою очередь маги воздуха могут показаться взбалмошными.

Источник влияет на наш характер, но с этим можно бороться. Плюс, чем слабее маг, тем меньше это влияние. Но так уж вышло, что я родился далеко не самым слабым магом, отчего мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была нужна чужая любовь и забота. Если бы не забота сестры, то я умер бы или с большой вероятностью сошел с ума. Белых магов уважают больше, поскольку они привыкли заботиться о людях, нет ничего хуже для Светлого, чем страдающий рядом человек. Чтобы ему помочь он может пешком пройти многие километры в поисках целебной травы или чтобы просто поддержать.

Но при этом было бы огромной глупостью считать всех Светлых Магов добрыми. Свет может быть безжалостным, слепым и безрассудным, и у него есть своя темная сторона, просто она не так сильно бросается в глаза. Особенно, если ты простец и имел дело с магами всего пару раз в жизни, причем в одном из этих случаях Белый тебе помог, ничего не попросив взамен. На этом фоне темные, которые скорей обманут тебя, чтобы подзаработать, выглядели исчадием зла, но это, опять же, было не совсем так.

Глубоко вздохнув, я с помощью своей силы создал на полу магическую печать. Это было не так сложно, особенно, если знать как. Печать перехода в тень выглядела как круг, в котором нарисовали треугольник. Простые линии и формы, без имен темных сущностей или защищающих от нечисти слов. Просто врата, которые проведут тебя на темную сторону. Я мог бы пройти это испытание и раньше, но сестра четко сказала мне, что мы не будем нарушать традиции, которым уже не одна тысяча лет. С ее слов я слышал, что внизу сейчас и вовсе проходят вторую инициацию лишь в свой двадцать первый день рождения. И это связано далеко не с трусостью, а с тем, что НАС слишком мало осталось.

Первая мировая война уничтожила немало магов, так в траншеях маши сражались наравне с простецам, водя свои дружины и отряды в атаку. Именно первая мировая, которая будто катком прошлась по магическими семьям, и позволила простецам захватить власть. Потери были настолько серьезными, что во время Второй Мировой по большей части, за редким исключением, сражались обычные люди меж собой. Некоторые и вовсе утверждают, что время магов прошло и миром теперь правят алхимики. Я слышал об этом от сестры, она была с этим не согласна, но вместе с тем признавала, что даже наше семейство переживает не самые лучшие времена.

– Вот только существа и аномалии из тени никуда не исчезли, они все так же порой пробиваются в реальный мир и справиться с ними могут лишь маги, – задумчиво произношу, глядя на портал в тень.

В этот момент я понял, что специально оттягиваю начало второй инициации, поскольку боюсь. Причем боюсь даже не умереть, в смерти не было ничего страшного, я боялся того, что мои предки правы, и я на самом деле позор семьи Бальтазар. Но больше всего я боялся увидеть разочарованное лицо сестры, когда вернусь в фамильное поместье в виде призрака. Уйти не попрощавшись я едва ли смогу.

Закусив губу, я стал мерить шагами свою комнату. Мна было страшно и этот страх был главным моим врагом. Именно он сковывает меня, не дает двинуться дальше, пускай и к своей скорой кончине. Как я уже говорил, умирать не страшно, страшно жить не зная любви. Это чувство резонировало с моим источником, даже свет мог испытывать страх. Я боялся, но вместе с тем где-то глубоко внутри у меня рождалось новое чувство. Я еще не мог до конца понять, что это такое, но именно оно заставило встать меня в треугольник.