Текст книги "В оковах Судьбы I (СИ)"

Автор книги: Vivian2201

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Почти сразу пришло и осознание того, насколько неэффективно используется мой резерв. Относительно реальных затрат на применение здешних техник, в пространство выплескивалось кошмарное количество энергии, в десятки раз превосходящее всё то, что необходимо для творения заклятий. И если в первое время мне приходилось прикладывать осознанное усилие, чтобы, хотя бы, уменьшить эти потери, то позднее, вместе с прогрессом в работе над своей личностью, картина изменилась в лучшую сторону. Сам по себе этот «выплеск» сократился, а быстро сформировавшаяся привычка дозировать закладываемую в заклинания и чары силу помогла научиться лучшему их контролю.

На самостоятельных тренировках, осознав какую выгоду сулит такой подход, я старался обучить этому и своих товарищей, попутно объясняя, что мало быть сильным – надо уметь правильно применять имеющиеся ресурсы, дозируя их и вкладывая в каждое действие ровно столько, сколько необходимо. И, надо сказать, пусть и медленно, но у детей процесс пошел. Во всяком случае, несмотря на то, что за прошедшее время они не догнали меня по силе, но, за счет увеличения эффективности действий, стали выдыхаться куда медленее.

Учитывая мои попытки повлиять на взгляды и мышление товарищей, неожиданное выявление «нюансов» и обучение новым методам создания заклинаний, было весьма своевременным и полезным. Оно добавило мне авторитета в глазах Дина и Симуса.

Увы, с Гермионой данный номер не прошел. Девочка лишь начала задавать очередные вопросы и требовать разъяснения. Но уважения в хоть каком-то виде не появилось в принципе. И данный факт начал вызывать косые взгляды Томаса и Финнигана.

Позднее вопросы появились и у преподавателей. Собственно, первым этот факт заметил Флитвик, что, нацепив свою маску добродушного чудака, следил за всеми учениками и их развитием.

– Мистер Поттер, – воскликнул он на очередном занятии по его предмету, – Вы не перестаёте меня приятно удивлять.

– Простите? – удивленно уставился я, опуская палочку и разворачиваясь к нему.

Взгляд смеска, и без того не отличающийся благодушием, стал похож на прицел бластера – холодный и оценивающий. Полугоблин не просто наблюдает за нами – он следит за каждым движением, словно бы оценивая степень угрозы. И, видимо, что-то во мне его зацепило.

– Кто с вами занимается? – поинтересовался преподаватель, подходя ближе, – У вас довольно неплохой контроль собственной силы, совершенно не свойственный первокурсникам… Правда, пусть и не так выражено, но подобное я заметил и у ваших товарищей – Томаса, Финнигана и Грейнджер…

Пришлось изворачиваться и отвечать полуправдой:

– Я… У меня начала расти чувствительность и удалось заметить, что очень много силы при исполнении заклинаний и чар уходит в пространство. Собственно, я начал тренироваться с упором на то, чтобы контролировать этот процесс и убрать эти выплески.

– Чудесно, – улыбнулся Флитвик, демонстративно похлопав своими небольшими ладонями, – И вы, как я понимаю, не забыли о своих друзьях… Похвально, когда не гонятся за личным превосходством, а помогают товарищам стать лучше.

Остальные мои однокурсники после этого стали бросать на меня вопросительные взгляды, но я лишь покачал головой, давая понять, что все разговоры по этой теме будут позже. Вечером того же дня, когда первый курс собрался в гостиной, пришлось выдать более развернутую версию, по которой мы четверо активно тренировались и смогли не только стать сильнее, но и развить в себе более высокую, чем у наших однокурсников, чувствительность.

Во многом, это было правдой.

Всё дело в том, что отрабатывая разнонаправленные заклинания, в том числе и требующие весомого вложения сил, у нас всех действительно начала расти чувствительность. Лично у меня этот процесс ускорился благодаря изменениям в сознании, возникшим благодаря активному процессу восстановления.

Первокурсники, да и не только они, но и остальные ученики, что присутствовали в гостиной, выслушав меня, грустно вздохнули, стоило озвучить им тот объём работы, что пришлось выполнить нашей четверке для достижения всех этих результатов. Больше никто вопросов не задавал, предпочтя учиться спокойно и без особого усердия.

Одновременно с этим восприятие людей и мира вокруг стало значительно шире и ярче. Даже вкус еды и запахи вокруг меня изменились, став более глубокими, многогранными и насыщенными.

Не менее интересными и удивительно полезными стали изменения и на занятиях по трансфигурации и зельям. Если в первые месяцы после встречи с троллем вычисления и формулы, что давала МакГоннагалл давались мне с большим трудом и казались каким-то иностранным языком, который никак не получалось освоить, то уже после четвертого сеанса работы с сознанием нечто во мне изменилось.

Теперь всё, что давала наша декан на своих лекциях и требовала выполнить на практикумах, выглядело простейшими детскими задачками для разума, привыкшего решать совершенно иные, куда более сложные и трудные вопросы. Благодаря данному обстоятельству, как таковая успеваемость улучшилась, время, которое затрачивалось на освоение материалов по трансфигурации, сократилось.

С предметом Снейпа вышла не менее интересная история.

Изначально Я-Поттер едва мог заработать положительный результат, поскольку для него наука изготовления зелий выглядела натуральными танцами с бубном в глазах этнолога, пытающегося понять смысл действий шамана в недавно найденном племени. Зато Я-Реван, имея за спиной довольно широкие познания в ситхской алхимии, всё то, что зельевар давал на своих уроках, воспринимал не то чтобы легко, но понимал о чем вообще идет речь и насколько важными и полезными будут такие знания в будущем.

Когда же процесс структурирования личности зашел достаточно далеко, во мне будто бы дернули какой-то рубильник и пространные тексты с непонятными формулами и графиками на доске превратились во вполне логичные и понятные инструкции с достаточно детальным описанием процессов, происходящих в котле. Естественно, что после этого успеваемость по данному предмету рванула куда-то к местным небесам, а интерес предмету стал уже не вынужденным, а вполне осознанным, хоть и весьма специфическим.

– Гарри, – в очередной раз насела на меня Гермиона, когда Снейп, совершенно не выказывая удивления, поставил оценку Превосходно и даже рекомендовал мне литературу для самостоятельного изучения, – Как это понимать?

– О чём ты? – удивился я, глядя на девочку, что с недовольным видом смотрела на меня, – Я ничего не натворил. Получил нормальный результат и…

– Вот именно! – перебила меня Грейнджер, подойдя ближе и ткнув пальцем в грудь, – Раньше ты в зельях не то что плавал – тонул, захлёбываясь и пуская пузыри. Теперь – смотришь на доску так, словно бы мгновенно понимаешь о чем речь и делаешь всё так, словно бы всю жизнь профессионально изготавливал зелья. Причем, куда более сложные…

– Что в этом плохого? – спросил я, удивленный её реакцией.

– То, что это странно и невозможно! Так не бывает!

– Количество имеет привычку переходить в качество, – покачал я головой, – Если ты не заметила, мне пришлось перечитать несколько десятков книг по этому предмету, чтобы начать что-то понимать.

– Вот именно! Что-то! А не вести себя на лабораторном месте так, словно бы ты профессиональный зельевар! – фыркула Гермиона.

– Удивительная особенность людей, мистер Поттер, – вдруг раздался голос Снейпа, как раз выходящего из аудитории, – Стоит вашему труду начать приносить плоды, как окружающие начинают искать в этом жульничество, обман и подлог, – усмехнулся зельевар, – Самое печальное, что причиной тому всегда служит одно единственное чувство – зависть… Не так ли, мисс Грейнджер? – спросил мужчина, подойдя к нам.

– Нет, сэр, – поклонилась ему девочка, после чего развернулась и, бросив на меня обиженный взгляд, быстро удалилась.

– Если вы не хотите обнаружить в своей спине нож, мистер Поттер, – покачал головой Снейп, – То подбирайте своё окружение более тщательно. Особенно, это касается женской его части. Логика женщин нам, мужчинам, порой совершенно не понятна, а их поступки могут быть продиктованы даже сущими, на наш взгляд, мелочами.

– Благодарю вас за совет, профессор, – кивнул я преподавателю, – Похоже, что он весьма своевременный.

– Позвольте откланяться, мистер Поттер, – усмехнулся тот, – Профессорам и деканам, что удивительно, тоже требуется отдых.

Я же, оставшись один, поскольку Дин и Томас покинули аудиторию первыми и оккупировали ближайший туалет, выведенные из состояния душевного покоя не самыми аппетитными запахами и видом ингредиентов, тяжело вздохнул, понимая, что с Гермионой надо будет серьёзно поговорить. Получить пресловутый нож в спину, как правильно заметил Снейп, не хотелось совершенно. И лучше решить ситуацию сейчас, чем в самый ответственный момент произойдет предательство.

В-третьих, началось переосмысление. После каждой субботней медитации мои мозги едва ли не закипали от того, что обе мои жизни начинали мелькать в голове, подвергаясь анализу, оценке и построению выводов. Надо сказать, что чаще всего, выводы эти были далеко не самыми радужными и приятными для меня. Осознание собственной наивности и глупости в очень многих моментах и ситуациях заставляло скрежетать зубами, а в иных моментах краснеть от стыда. Хорошо ещё, что сей процесс шел ночью, словно бы насмехаясь и не давая уснуть.

На фоне этих процессов пришло ещё одно осознание.

Тактика и стратегия.

Да, мы с невероятной скоростью осваивали на натренировывали до автоматизма очень многие заклятия и чары, но одно дело их просто знать и владеть ими, а другое – своевременно и правильно применять в условиях реального боя. Тут стандартные учебные манекены, расположенные в выделенной нам аудитории, оказывались бесполезны. Требовались полноценные спарринги. Жесткие, бескомпромиссные, с травмами, болью и кровью, что своей жестокостью научат действовать быстро, не рассуждая или перебирая в уме наилучший вариант, пока противник попросту нанесёт смертельный удар. Нам было необходимо научиться создавать «заклинательную вязь» – последовательности заклинаний, что дополняют друг друга и оказывают на врага и его защиты наибольший эффект.

Устраивать подобные тренировки, способные и взрослого человека отправить в могилу, не говоря уже о детях, риск. Невероятный и запредельный риск, ценой которого, в самом лучшем случае, будут наша репутация и все имеющиеся разрешения допуски. В худшем же случае – трупы и срок в колонии для несовершеннолетних волшебников.

Рисковать подобным образом я не хотел, а иного выхода, во всяком случае, без обращения к преподавателям, попросту не видел. Они же, судя по всему, на такие тренировки разрешения не дадут и будут правы. Хогвартс – общеобразовательная школа, а не Академия Аврората. Здесь не изучают боевые направления магии и волшебства, не учатся изготавливать алхимические гранаты и военные стимуляторы. Хогвартс выпускает людей с базовым образованием, на основании которого молодые одаренные в дальнейшем продолжают своё развитие.

В конечном итоге, пришлось отложить этот вопрос, ограничиваясь дуэлями с использованием наименее опасных заклинаний – отбрасывающих, обезоруживающих, жалящих и парализующих. Ни как иначе выработать в своём нынешнем теле и у моих товарищей нужные рефлексы и привычки мы пока не могли.

В-четвертых, изменения коснулись и моей темной составляющей.

Тьма внутри меня, всегда злая и агрессивная, чем больше я менялся и работал со структурами собственной психики, тем она становилась мягче, понятнее и приятнее. Она уже не спешила вырываться наружу, стоило мне ослабить её оковы. Не стремилась меня подавить и раздавить, заменяя собой. Нет.

Она становилась частью меня, словно бы растворяясь во мне.

На фоне всех этих процессов стало заметно, что после шестого сеанса «самокопания» мой резерв уже не был пуст, а мышцы не болели, словно после продолжительной схватки.

Во второй половине апреля я рискнул заняться внедренными в меня структурами. И сказал себе «Спасибо!» за предусмотрительность с осторожностью. Эти структуры оказались хорошо защищены и весьма агрессивны. Стоило мне попытаться отделить их от собственных элементов психики, как меня вышвырнуло из медитации с острейшей головной болью. Из носа шла кровь, а сосуды в глазах полопались, делая меня, учитывая бледноту, похожим на местную нежить.

Пришлось сцепить зубы и, действуя на упертости и силе воли, постоянно обращаясь к своей темной составляющей, выжигать чужие творения, что когда-то заставляли меня действовать в угоду чужих интересов. Эти внедрения, как оказалось, искажали логику, мышление, восприятие и направляли их… на благо Ордена Джедаев. Впрочем, другие, подобные им, оказались аналогичными, но действовали уже на благо ситхов Империи Вишейта.

Собственно, наличие обоих групп воздействий и привело к тому, что меня носило из стороны в сторону, то приводя к Падению и саморазрушению, то заставляя собрать себя заново и начать выкорчевывать из себя всё темное с невероятным фанатизмом. Учитывая же пройденный в прошлой жизни путь, от безумия меня отделяла лишь собственная сила воли и немногочисленные якоря, за которые цеплялись остатки разума.

Увы, но одним из них оказалась Бастила. Мой палач, тюремщик, любовница, жена и человек, что стал виновен в уничтожении первоначальной личности, а потом и формировании новой, послушной джедаям и, что удивительно, лично ей. Именно её воздействия, созданные, судя по всему, тайно от Совета, привели меня в темницу, а потом и стазис в застенках Вишейта.

Я ей надоел.

Воспоминания о том, как она на меня смотрела, больше не покрытые туманом воздействий и мороками джедаев, отчетливо говорили о неприязни Бастилы Шан ко мне. Девушка, что выносила моих детей, более не желала меня видеть. И именно её воля, усиленная внедренными Советом установками, заставили меня искать собственную смерть.

Как говорят в этом мире? Мавр сделал своё дело – мавр должен уйти?

Так и есть.

Джедаи, полагаю, подозревали худшее развитие событий и решили подстраховаться, заложив в меня набор установок, что после убийства Малака и уничтожения Звездной Кузни гарантированно удаляли меня из Республики. Причем, весьма радикально. В самом идеальном для них варианте, я должен был покончить с собой, разрываемый внутренними противоречиями, сформированными всем тем дерьмом, что было в меня засунуто как во время обучения в Ордене, так и уже после него на разных этапах моего жизненного пути.

Самым же сложным во всем этом процессе было не просто собрать по кусочкам прежние личности. Нет. Требовалось сделать это так, чтобы моё сознание не откатилось до состояния Я-Поттер, превращаясь в одиннадцатилетнего мальчика.

Собственно, первоначально ситуация заключалась в том, что личность Поттера формировалась на основе разрозненных, искореженных, поврежденных, частично разрушенных и нежизнеспособных Ревана и Старса, используя их взгляды, привычки и логику как питательную среду для собственного развития. Встреча с троллем привела к состоянию клинической смерти, которое перемешало все эти элементы и составляющие, оголив и «оживив» нечто среднее между Лордом Реваном, Старсом и Поттером.

Действуя в лоб, то есть, попросту собирая разрушенное в первоначальный вид, я бы пришел к откату личностного роста и, фактически, деградации. Чтобы этого избежать, приходилось постоянно проводить восстановительные медитации, укорачивая время сна, и каждую ночь выводить схемы, по которым должна быть выстроена новая личность, образованная из трех прошлых. Этот процесс оказался невероятно сложным, требующим не только осторожности, но и кропотливости, частичной или полной перестройки взаимосвязей между отдельными элементами сознания, подсознания, логики и мышления, восприятия, перераспределения массивов памяти…

Утешало то, что выделенный для отдыха день, воскресенье, не пропадал даром. Его я посвящал расширению своего, да и не только своего, круга общения, постепенно охватывая не только Гриффиндор, но и Пуффендуй с Когтевраном. Правда, ученики с факультета воронов шли на контакт не слишком охотно, постоянно погруженные в книги и тренировки. Пуффендуйцы, хоть и весьма дружелюбные внешне, казались ещё теми личностями… Это внешне они со всеми поддерживают хорошие отношения и постоянно улыбчивы. Попытки сблизиться хоть с кем-то из них показали, что данный факультет является довольно закрытым социумом, влиться в который ещё та проблема.

– Гарри, я так понимаю, что тебе уже легче? – поинтересовалась Гермиона, заметив, что утром воскресенья я уже не похож на жертву ситха-палача.

– Не скажу, что я в идеале, но ситуация и впрямь лучше, – осторожно ответил я.

– Теперь я могу взглянуть на те книги? – улыбаясь, спросила девочка, демонстративно хлопая ресницами.

– Давай вернёмся к этому вопросу в сентябре, – осторожно ответил я, – Сейчас я постоянно с ними работаю и не уверен, что мне можно останавливать этот процесс.

Демонстративно расстроенно вздохнув, Грейнджер кивнула:

– Хорошо, но в сентябре я буду ждать положительного ответа.

«Малолетняя манипуляторша, – покачал я головой, – А, ведь, такого за ней изначально не было замечено. В сентябре Гермиона являлась самой обычной, хоть и помешенной на знаниях, девочкой. Что же произошло?»

* * *

Наблюдая за Поттером и его тремя однокурсниками, что весьма целеустремленно осваивают магическое искусство, демонстрируя совершенно не свойственное детям людей упорство и трудолюбие, Филиус Флитвик обдумывал свои возможные действия по данному поводу.

Смесок был поставлен в Хогвартс Банком Гринготтс с конкретными целями и задачами – контролировать настроения среди человеческих колдунов, своевременно сообщая о них родному клану, правильно преподавать один конкретный предмет, направляя развития юных одаренных так, чтобы им в голову не пришло заниматься собственными разработками, а, заодно, выявлять среди каждого поколения тех, кто может нести угрозу его народу.

Со своими обязанностями полугоблин, появившийся на свет только из-за желания подземного народа обойти позорный договор с людьми, все эти годы справлялся идеальнейшим образом. Благодаря своему опыту, он уже в первые несколько месяцев вычислял тех, кто позднее может создать проблемы либо своими разработками, либо иными действиями, а затем, после завершения обучения в Хогвартсе, этот человек исчезал. Не всегда у гоблинов получалось гладко. Бывало и так, что угрозу несли выходцы из чистокровных семей, с которыми, в отличии от магглорожденных, просто так не справишься. Впрочем, и здесь многое зависело от конкретной ситуации и текущей обстановки.

Например, одним гениям, вдруг сваливалось «неожиданное наследство от очень дальнего родственника», другим юным дарованиям – «неожиданно везло в лотерею», а третьи и вовсе находили ларец со звонкими монетами. Большинству людских колдунов этого хватало, чтобы пуститься во все тяжкие и забыть о своих исследованиях. С меньшинством работают иначе.

Как правило, в их жизни появляется человек, который очень быстро втирается в доверие, активно помогает, и, исподволь, подталкивает на очень скользкую дорожку. Первые разы, когда всё организовано стараниями гоблинов, «удача сопутствует смелым», затем всё становится сложнее, ситуации рискованнее, но и куш, мелькающий на горизонте, весомее. Но, в какой-то момент, Госпожа Фортуна поворачивается спиной к очередному неудачнику и одним заключенным в стенах Азкабана становится больше.

В таких делах, обычно, задействуют людей, что по каким-то причинам служат кланам гоблинов. Кто-то из них находится в зависимости из-за долгов, кто-то выращен в подземных городах и воспитан в нужном ключе, а некоторые – за всё те же деньги.

И гоблины не скупятся, щедро осыпая таких людишек богатством, тратя громадные средства на взятки и подлоги, используя нотариальные конторы, которые существуют веками… Зачем считать монеты, которые сам изготавливаешь в любом количестве?

Теперь же проблемным человеческим детёнышем был Поттер. Впрочем, не с ним одним. Ещё трое людских ублюдков, хоть и с ощутимым отставанием, следовали за своим мелким вожаком. В том, что именно первокурсник с раскрученной в прессе фамилией является ядром и лидером небольшой человеческой стаи Флитвик не сомневался ни секунды. Мальчик со своих первых дней в замке вызвал вопросы довольно странным поведением, а после убийства тролля, а ни чем иным полугоблин не мог назвать произошедшее, поскольку считал, что люди не имеют права убивать вообще никого и должны являться исключительно пищей, изменился кардинально. За считанные дни он разогнал ту пародию, что можно было назвать кругом общения и сколотил новый, подтянув туда девочку-магглорожденную, информация о которой уже ушла в клан, и двух мальчиков, один из которых, по меркам людей, являлся полукровкой, а происхождение второго вызывало вопросы. После этого, свежеобразованный квартет, попросту поселился в библиотеке и выделенным для этих ублюдков под индивидуальные занятия классе. С тех пор четверка первокурсников развивалась с запредельной для их возраста скоростью, изучая заклинания и чары, штудируя своды законов, теоретическую литературу, справочники и учебные пособия по зельям, алхимии и трансфигурации и, что было особенно неприятным и опасным, историческую литературу.

И если до февраля развитие этих детёнышей ещё поддавалось логике, то уже в марте Поттер стал меняться совершенно невероятным образом, а вслед за ним, буквально с интервалом в несколько недель, подобные процессы пошли у Финнигана, Томаса и Грейнджер. Первокурсники самостоятельно пришли к вопросу контроля собственной силы и её дозирования, что является первым шагом к освоению магии и колдовства без вербальной составляющей и самого важного достижения гоблинов – палочки-концентратора.

Внедрение этого типа артефактов далось подземному народу очень тяжело и стоило громадных усилий и средств. К тому же, во многих человеческих государствах так и не удалось добиться полного или, хотя бы, частичного перевода магии на эти рельсы. Увы, но только благодаря воинственной Римской Империи, что нуждалась в постоянном притоке боевиков, обученных некоему минимуму приемов, но способных участвовать в постоянной завоевательных и карательных походах, проект ограничения развития человеческих одаренных оказался условно удачен. Во всяком случае, в Европе.

В двадцатом веке угроза отказа от палочек вынудила подземный народ искать способ исправить эту ситуацию и не дать людям восстановить свои прежние позиции и возможности, благодаря которым, когда-то, гоблинов и загнали в подземелья. Итогом тогдашнего поиска стало появление на свет Филиуса Флитвика, что не попадал под договор о запрете владения любыми проводниками-концентраторами. Его, благодаря подкупу, удалось обучить в Хогвартсе, затем, точно таким же образом, сделать многократным чемпионом в спортивных дуэлах, а затем и продвинуть на должность преподавателя чар в школе человеческих детёнышей.

Теперь же, увидев перед собой действительно большую угрозу, полугоблин пытался понять как поступить. Клан ответа на этот вопрос не давал, несмотря на то, что сам Филиус ежедневно отправлял туда письма с просьбой выдать внятные инструкции. И с каждым днём он понимал, что время, отведенное Судьбой на решение проблемы, утекает. Поттер становился действительно опасным.

Помимо активного развития личной силы и кардинальных перемен в поведении, имелись и другие моменты, заставившие Флитвика занервничать. Походка и движения, жесты и взгляд… Мальчик становился воином. Не просто палочокомахателем, как та пародия на боевых магов, что теперь называется Авроратом, а именно воином. Движения ребенка стали плавными и тягучими, а взгляд уже не выглядел удивительно затравленным, как было после тесного общения с троллем. Нет. В глазах этого детёныша появились уверенность и спокойствие, совершенно не свойственные другим людским ублюдкам в этом возрасте. Что странно, он подтягивал и свою троицу приближенных, наставляя их и помогая осваивать новое, тренируясь и оттачивая уже изученное до автоматизма.

И можно было бы посчитать, что он готовится противостоять человеческому Темному Лорду, если бы не два опаснейших факта, говорящих о его взглядах.

Во-первых, взгляды, которыми окатывал ныне покойного Хагрида мальчик. Смесь презрения, брезгливости и отвращения. Это был очень плохой признак. Если Поттер вырастет и сможет полностью реализовать свои задатки, то станет идеалом для подражания, как принято у людей. В этом случае, его взгляды могут стать модными, что уже произошло менее полувека назад во время становления Волдеморта в качестве лидера чистокровных. Подобного развития событий требовалось избежать и вариантов тут было множество, но любой из них требовал активных действий или, как минимум, более-менее тесного общения с этим детёнышем. А он, мелкий ублюдок, смотрел на Флитвика с явным подозрением. Одна только реакции на приближение к нему во время очередного занятия по чарам чего стоила? Первокурсник был готов к схватке и смотрел на полугоблина именно как на врага.

Во-вторых, имея ещё троицу себе подобных, этот ублюдок сможет потом собрать вокруг себя далеко не маленький коллектив. Если уж нищий безродный Том Риддл смог создать организацию, фактически, поставившую страну на колени, то Поттер, имея на старте наследство по линии отца и раскрученное в прессе и книгах имя, добьётся куда большего. И хорошо, если ему хватит власти над людскими колдунами. А если его взгляд коснётся ещё и гоблинов, которые лишь недавно начали оправляться от последствий своего поражения?

В-третьих, наблюдая за тем, как именно и в каком направлении копает и развивается эта четвёрка первокурсников, факт отказа с их стороны от палочек – лишь вопрос времени. Причем, не такого уж далекого. Вслед за ними подтянутся те люди, что сейчас учатся с ними, а затем, имея перед глазами живой пример, остальные жители страны могут отказаться от когда-то всученных им ограничителей развития, что обеспечили постепенную, но неотвратимую деградацию.

После памятного занятия, когда Флитвик не выдержал и стал задавать вопросы Поттеру, полугоблин решился проверить ту аудиторию, что МакГоннагалл выделила им для занятий. Полугоблина интересовало и само место, поскольку он хотел изучить следы тренировок, а также тот артефакт, что позволил мелким ублюдкам спастись от дракона.

Дождавшись очередного воскресенья, когда Поттер и его компания ошиваются с другими детёнышами, явно формируя полезные связи, чего ещё несколько месяцев назад за этой четверкой не наблюдалось, Филиус, используя заклинания и артефакты для маскировки своего присутствия, добрался до нужной двери близ гостиной Гриффиндора и принялся её изучать.

«На первый взгляд, ничего, – отметился для себя полугоблин, – Однако, интуиция говорит, что не стоит спешить…»

Своему чутью, как, впрочем, и чистокровные гоблины, Флитвик доверял. Оно ещё ни разу его не обмануло. Особенно, в тех случаях, когда речь шла о возможной угрозе его шкуре.

Осторожно коснувшись двери кончиком кинжала, Филиус едва успел отскочить от ударившей даже не по клинку, а по нему самому ветвистой молнии. И то, её часть таки полоснула по щиту, созданному артефактом, от чего его заряд просел на три четверти.

– Однако… – прошептал Флитвик, покачав головой, – Что же ты здесь прячешь, ублюдок?

Подумав, полугоблин смазал лезвие кинжала специальным алхимическим составом, имитирующим человеческую ауру, и… Замер. По спине смеска пробежал холодок, сопровождаясь появлением чужого взгляда, направленного на него. Мгновение и это чувство исчезло, оставив сердце Филиуса бешено стучать в узкой груди.

Оглядевшись, Флитвик попытался понять произошедшее.

«Сигнальные чары и наблюдательный артефакт? – задумался смесок, – Возможно. Значит, подождем.»

В своей маскировке ставленник гоблинов был уверен. Если не двигаться, что вызовет эффект колебаний воздуха, то и Дамблдор своим цепким взглядом не заметит. Это Филиус уже проверял, периодически присутствуя на невполне легальных сборищах в кабинете Альбуса, а потом сообщая обо всех его действиях клану. Впрочем, порой директор впадал в паранойю и блокировал кабинет так, что и Флитвик туда не мог попасть.

Посмотрев на циферблат часов, полугоблин огляделся. Прошло пятнадцать минут. Никто не появился. Либо сигнальные чары, если они есть, реагируют на проникновение в кабинет, либо их нет. Тем более, если не Дамблдор или старый калека Моуди занимались безопасностью аудитории.

Подождав для верности ещё пять минут, полугоблин примерился и метнул в неожиданно опасную дверь кинжал. Никакой реакции.

– Одноразовая ловушка? – удивился Флитвик, – Или как это понять?

Подождав ещё немного, Филиус рискнул вскрыть дверь с помощью артефакта «мастер-ключ», что хранился у него всё это время и был изготовлен в подземных городах гоблинов. Это детище сумрачной мысли магического народа было создано на основе доклада самого полугоблина о своём обучении в Хогвартсе и позволяло открыть большинство здешних замков. Увы, но не всех.

Убедившись, что дверной косяк и всё пространство вокруг него не создадут проблем, Флитвик таки вошел в интересующую его аудиторию, не забыв прикрыть за собой дверь. Взгляд смеска прилип к одной из парт, на которой стоял светящийся алым металлический шар, покрытый рунами людей и совершенно неизвестными ему письменами. Артефакт мягко светился, излучая в пространство силу, словно бы внутри него имелся некий источник.

Дернувшись, Филиус заставил себя не делать глупостей и принялся изучать само помещение. Не факт, что ловушка на двери являлась главной или основной. Вполне возможно, что она должна была сработать иначе или послужить средством отвлечения внимания, например.

Сконцентрировавшись на проверке пола, потолка и стен на предмет «сюрпризов», полугоблин вновь замер. На мгновение он ощутил чужой взгляд, словно бы прошедшийся по нему и исчезнувший. В этот момент Флитвик понял, что находится в помещении не один. Некто, способный маскироваться не хуже самого Филиуса, внимательнейшим образом следил за смеском, лишь дважды выдав себя прямым взглядом.

Мгновенно напрягшись, Филиус оценил обстановку в помещении, прикидывая где может быть неожиданный наблюдатель и метнул в эти места кинжалы, плавно уходя от возможного ответного удара. В этот же момент произошло неожиданное – активировался другой артефакт, что был каким-то образом спрятан в дверном косяке. Он полностью изолировал помещение от остального Хогвартса и лишил домовиков доступа в аудиторию.