Текст книги "В оковах Судьбы I (СИ)"

Автор книги: Vivian2201

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Вполне возможно, что он, будучи достаточно умным и опытным следователем, сопоставил имеющиеся у него факты и понял, что перед ним далеко не обычный ребенок. А это уже опасно. Можно сказать, что теперь у меня имеется сразу несколько врагов – Волдеморт, Дамблдор и этот Уильямс. И не известно кто из них опаснее. Исчезнувший Темный Лорд, политик или следователь?

Учитывая бездействие в мой адрес Дамблдора, тот явно уже давно в курсе моей природы и решил использовать меня в каких-то своих целях, давая вырасти и набрать силу. Никак иначе объяснить всё происходящее со мной и вокруг меня не получается.

Волдеморт, предположительно, успел озаботиться методом своего возвращение в число живых и либо уже ходит по этой земле своими новыми ногами, постепенно готовясь к новой войне, либо только в процессе возвращения, но тоже не сидит сложа руки. Собственно, ни один темный не в состоянии быть бездеятельным или превратиться в пассивного наблюдателя. Тьма внутри будет противиться этому, толкая вперед и заставляя шевелиться.

А вот Уильямс – другое дело. Его сила – серая, нейтральная. Отдающая затхлостью и застоявшимся воздухом. И что ему от меня нужно – большой вопрос. Возможно, он понял кто я и желает избавить мир от очередного темного. Впрочем, вероятен и совершенно иной вариант – шантаж. Ему, как сотруднику отдела по несовершеннолетним, куда как легче держать на крючке малолетку с разумом взрослого человека, нежели кому-то совершенно несведущему в следственных делах и последующих судебных процессах.

«Надо искать способ расправы, – мысленно фыркнул я, – Иначе, дело может закончиться очень плохо. Если Уильямс сможет устроить слежку, которую я не замечу, у него появятся доказательства моей специфичной природы. А это будет уже серьёзной проблемой.»

– И чего он на нас взъелся? – вздохнул Оливер, когда мы вошли в гостиную факультетского общежития, – Или ему так хотелось, чтобы нас сожрал дракон? Урод!

– И никак его не приструнишь, – произнёс я, закидывая удочку для разговора.

– Надо писать жалобу в центральное управление ДМП, – покачал головой Вуд, – Устроить такой допрос… И из-за чего? Из-за того, что мы остались живы!

– Тоже верно… Может, его Боунс успокоит? – покачала головой Лаванда, – Кстати, а на Пуффендуе учится Сьюзан Боунс! Это племянница Амелии Боунс, которая и есть глава ДМП! Надо с ней поговорить!

«Интересные новости, – подумал я, слушая девочку, – Нет, надо увеличивать список контактов. Это не дело, что мы четверо, фактически, в изоляции. Когда я только пришел в себя требовалось максимально дистанцироваться от всех и понять, что к чему. Теперь необходимо формировать личный авторитет и обзаводиться союзниками. И плевать, что сейчас это дети. Через шесть-семь лет они выйдут из стен Хогвартса и начнут строить свою жизнь. Кто сам, а кто с помощью семейных ресурсов. А сформированные в юном возрасте связи – самые крепкие.»

– А вы знакомы? – поинтересовался я у Браун.

– Конечно, знакомы, – отмахнулась девочка, – Гарри, это ты и твои книжные товарищи почти ни с кем не общаетесь, а я даже с некоторыми девочками со Слизерина умудряюсь общаться…

– Вот и будешь нашим общим делегатом, – усмехнулся я, – Заодно, узнай – можно ли передать заявления на этого Уильямса напрямую её тёте? А то, секреториаты и бюрократия – опасные места. Там могут исчезнуть любые документы.

Кивнув, Лаванда встала с дивана и произнесла:

– Всем спокойной ночи!

С этими словами девочка упорхнула в сторону женской части общежития, а я покачал головой. Увы, но объём тренировок и количество времени, уделяемое библиотеке, придется сокращать. Иначе, риск оказаться одиночкой становится запредельным. Мне же такой расклад не выгоден в принципе.

Вечно сидящая в глубине моего сердца Тьма удовлетворенно зашевелилась, словно бы демонстрируя согласие. Перед глазами мгновенно появились образы того, как сложно мне приходилось в первые годы после становления в качестве рыцаря-джедая находиться в общества неодаренных, разговаривать с чиновниками и вести переговоры во время выполнения заданий Совета. Там это было неизбежно. Иначе в Ордене не росли. Здесь я не хочу проходить тот же путь. Куда выгоднее начинать всё с более удобных условий.

«Сегодня же займусь упражнениями по окклюменции, – мысленно вздохнул я, – Искать ловушки в этих книгах можно до бесконечности. Если они есть, то я смогу отследить деструктивные процессы в разуме и откатить внедренные изменения. Всё равно других источников информации по этой теме нет!»

Книги, что выдал мне Дамблдор, я вдумчиво изучал больше недели, пытаясь найти возможные ловушки или опасности для себя. И не находил. То ли старик не стал что-то предпринимать в мой адрес подобным образом, предпочтя контролировать и управлять другими способами, то ли моих куцых познаний в области разума и менталистики попросту не хватает для серьёзного анализа.

«На одних артефактах далеко не уедешь, – дал я себе мысленного пинка, – Вперед. Иначе, рано или поздно, ты поплатишься за эту беспечность.»

Решившись, я тоже покинул гостиную.

– Всем спокойной ночи!

– И тебе, Гарри, – обняла меня Гермиона, специально вставшая для этого, после чего вернулась на своё место.

«Грейнджер, – сделал я очередную мысленную пометку, – Изменение стиля одежды и поведения. Учитывая, что лезет обниматься она только ко мне, выводы можно делать однозначные. Вот, только, почему я не ощущаю от неё сильных эмоций?»

От размышлений о странностях в поведении девочки меня отвлек один человек, за которого зацепился взгляд.

Лонгботтом.

Мальчик сидел в кресле возле камина и внимательно слушал всё, о чем разговаривали сидящие на диване дети и подростки. В этот момент он не видел, что я смотрю, благодаря чему мне удалось увидеть всю ту злость, что плескались внутри Невилла.

«А, ведь, я его не чувствую, – пришло осознание, – Ни эмоций, ни силы, ни даже жизненный энергий… Он постоянно ходит с артефактами и всегда один… Тень, что слушает, слышит и запоминает…»

* * *

– Вы не правы, – произнёс Билл, когда Молли закончила свой рассказ, – Я не за Дамблдора, но вы действительно не правы.

– Это ещё почему? – мгновенно вызверилась женщина, – Или ты считаешь, что…

– Что вы оба не правы, – перебил её сын, доставая пачку сигарет, – Во-первых, какого Мордреда ты прицепилась к Поттеру? Уже десять лет я слышу в этом доме одну и ту же фамилию. Поттер. Тебе не кажется, мама, что это уже не нормально? Больше похоже на помешательство…

В отличии от большинства британских волшебников, курящих трубку, Билл, как и его брат Чарли, пристрастились к маггловским сигаретам. Не удивительно, учитывая, что оба они работали далеко не в тепличных условиях и, порой, глоток табачного дыма был единственным, что отделяло от нервного срыва. В таких условиях раскурить трубку – то ещё испытание, что ещё больше расшатает нервы. Зато сигареты уже иное дело – пачка открывается легко, а раскуривать их не надо. Припалил кончик и вдыхай ароматный дым.

– Ты смеешь указывать матери? – возмутилась Молли, – Ты не забыл…

– Хватит, – поднял руку Чарли, сидящий рядом с братом, – Мы уже не подростки, чтобы ты разговаривала с нами в таком тоне. К тому же, если ты не забыла, то львиная доли денег в этом доме заработана нами. Потому, умерь свой темперамент и соизволь послушать.

– И что же я должна от вас выслушать? – не скрывая своего отношения к словам сына, спросила Молли.

Из-за письма Артура, описавшего ситуацию в семье, братья были вынуждены договориться об отпусках и вернуться в Британию. Увиденное ими в родном доме категорически не понравилось ни драконологу, ни разрушителю проклятий. Однако, заметив практически конфликт между отцом и матерью, мужчины решили дождаться пока Артур отправится на работу и поговоритьт с Молли.

Увы, но беседа не задалась с самого начала.

– Вы с отцом не смогли воспитать ни Перси, ни Джорджа с Фредом, ни Рона. Вы распустили их, – покачал головой Чарли, – В результате, они докатились до тюрьмы. И это всё – результат вашего воспитания. Точнее, его полного отсутствия.

– Я хорошо воспитала всех своих детей… Нет! Не всех. Вы двое – явно воспитаны отвратно! – возмутилась Молли, ткнув пальцев в грудь Билла.

Чарли, видя это, лишь фыркнул, потянувшись за очередной сигаретой. Его всё больше беспокоило состояние матери. Откровенная одержимость наследством Поттера напоминала психическое расстройство.

– Ты так считаешь просто потому, что мы с тобой не согласны? – хмыкнул Билл, наблюдая за матерью и её реакцией.

Его брат, между тем, продолжил:

– Я и Билл – единственные из всех нас, кто не пошел по наклонной. Остальные вытворяли отвратительные вещи, а вы были вынуждены влезать в долги, чтобы их прикрыть. Результат мы видим…

– В этом виноваты Поттер и Дамблдор, – возмутилась Молли.

– Послушай себя, мама! – покачал головой Бил, – Как эти двое виноваты в том, что устроили четверо наших братьев? Или ты хочешь сказать, что это трое первокурсников с артефактом напали на близнецов и Рона, пока староста-Перси их покрывал? А Поттер сам себя отравил? Ты издеваешься?

– Альбус должен был обеспечить брачный контракт с Поттером, – произнесла в ответ женщина, мрачно уставившись на своих сыновей.

– С чего ты взяла, что он был должен? – поинтересовался Чарли, – Он и так нам всем дал возможность получить нормальное образование. И не в изоляции, а среди других волшебников. И не только нам – папе тоже, если ты не помнишь.

– Мы годами ему помогали и…

– Чем? – поинтересовался Бил, – Папа, насколько я помню, в гражданской войне не участвовал. Да и ты в этом замечена не была. Даже твои любимые зелья для Ордена не изготавливала. Тут Лили Поттер всё устроила.

– Ты не понимаешь. Это…

Махнув рукой, Бил поднялся из-за стола и вышел с кухни, оставляя Чарли наедине с матерью.

– Я не хочу понимать то, во что вы с отцом когда-то влезли, – покачал головой мужчина, глядя на Молли, – И мне противно слушать тот бред, который ты несешь. Тебе нужно задуматься о собственном здоровье. Посмотри на себя… Ты же волшебница, а не спитая магла! Так запустить себя…

– Поттер…

– Забудь про Поттера, – вздохнул Чарли, принявшись тушить очередной окурок в банке из под магловского пива, которую использовал в качестве пепельницы, – Он не твой сын, чтобы ты принимала участие в его судьбе.

– У меня есть дочь, чью судьбу я хочу обустроить, – ответила женщина, мрачным взглядом обводя помещение кухни, где и происходила беседа, – У тебя нет своих детей, чтобы понять это.

Посмотрев в глаза матери, Чарли взял новую сигарету и, закурив, произнёс:

– Не таким же образом. Не на чужом горе.

Молли несколько минут молчала. По щекам женщины потекли слёзы, которые она принялась вытирать платком. Затем, она взяла сигарету из пачки сына и, закашлявшись от неожиданно крепкого табака, покачала головой.

– Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, что самое важное – семья. Своя семья. И свои дети. И плевать что там у чужих. Даже если для благополучия своих детей придется совершать чудовищные вещи, ты пойдешь на это. А тебе придется, – горько вздохнула женщина, – Чертово клеймо Предателей Крови никогда и никуда не денется. Потому, чтобы наши дети жили, а не сдохли от голода, надо перешагивать через гордость, душить собственную совесть и переступать через любые принципы. Так живут все вокруг нас. Только у них нет клейма. И потому им открыты все дороги. Благодаря этому, те же Поттеры могли позволить себе обладать принципами и гордостью… Правда, за это им пришлось заплатить своими жизнями. А мы выжили.

Выслушав мать, Чарли встал из-за стола, подошел к окну и, задумчиво глядя на уже почти растаявший снег, что обнажил мокрую землю, спросил:

– Что ты хочешь сделать?

Глава 15
Игры разума

Окклюменция, что удивительно, требовала хороших навыков в медитации и действиях в состоянии транса. Благодаря моему опыту это проблемой не стало. Следуя инструкциям из книг, выданных Дамблдором, я смог заглянуть внутрь себя и… Ужаснуться, задумавшись о том, почему до сих пор не превратился в безумный овощ, пускающий слюни.

Картина была похожа на кошмар менталиста.

Личность любого разумного состоит из множества связанных между собой элементов, формирующих внутренний стержень – убеждения, внутренние установки, взгляды, отношение к себе и проводящий волю разумного в физический мир, структуры критического мышления, логики, чувств, эмоций, восприятие, потребностей, желаний и взглядов. Это центральная, фоновая, часть психики. Внутри неё находятся подсознание и фундамент личности. Первое, как и фоновая психика, является динамическим элементом, изменяющимся под влиянием приобретаемого опыта, а второе – неизменно и окончательно формируется в период до двенадцати-тринадцати лет. Внешним слоем всего этого нагромождения является осознанная составляющая личности – явно, заметное самому разумному, мышление, мысли, чувства и желания, что воспринимаются отчетливо.

Вокруг центральной часьт психики находятся структуры ассоциативных цепочек, тесно переплетенные с памятью, самые ранние, детские, сегменты которой находятся на максимальном расстоянии от «ядра», то есть, как таковых структур психики, а самые поздние, формируемые ежесекундно, практически соприкасаются с элементами личности как таковой. При этом, чем глубже к центру всего этого, тем выше приоритет в работе и взаимодействии разных «блоков», а вся эта система постоянно находится в движении, анализируя получаемую органами чувств информацию, сопоставляя с уже имеющимися образованиями и, при необходимости, их обновляя.

Касаемо моей личности, можно сказать, что хаос победил. В прямом смысле.

Текущее состояние моей психики можно описать примерно так. Была некая объёмная структура, которую, подобно картине-мозаике, разобрали, затем перемешали и собрали в высокую кучу, не забыв выкинуть часть элементов. Это Я-Реван, что прошел путь от детского приюта во Внешнем Кольце, до создания собственной Империи и, фактически, гибели на мостике «Воспрещающего».

Часть структур, сегментов памяти и даже элементов мышления сохранились, продолжая действовать и поддерживая взаимосвязь с внутренним стержнем и волевым ядром, на удивление целыми, а так же с фундаментом личности, который, помимо социального влияния, образуется ещё и за счет генетики и расовой принадлежности. Собственно, благодаря данному факту мне удалось в прошлой жизни осознать свою суть и даже частично восстановиться, когда мы искали Звездную Кузницу, следуя по моим же следам.

Затем кто-то, и я даже знаю кто, взял ещё одну картину-мозаику, представляющую уже меня-Старса, личность, созданную джедаями, да попросту бросил поверх первой, не удосужившись скрепить между собой её структуры. В этом слое часть элементов тоже сохранилась целой и даже образовала более-менее прочные взаимосвязи, которые остались функциональны, а затем соединились со многими сегментами первоначальной личности, проступившими наружу в виду разрушения меня-Старка как отдельного образования.

Довершал картину Я-Поттер. Самая маленькая в виду минимального жизненного опыта. Личность, что сохранилась лучше предыдущих двух. Структуры меня-Поттера попросту рухнули поверх первых двух личностей, оставаясь цельными, но весьма хаотично срослись с сегментами меня-Ревана и меня-Старса, сохраняя при этом взаимосвязь с самым глубоким фундаментом личности, образованным ещё в глубоком детстве, до того, как меня взяли на обучение джедаи, через тот самый, продолжающий функционировать и пробившийся через весь этот хаос, внутренний стержень.

Важным штрихом во всем этом безобразии были совершенно чуждые блоки и элементы, образованные явно искусственным путем и несущие в себе чужую волю. Они имелись во всех трех личностях и, фактически, вызывали у меня нечто вроде биполярного расстройства личности, поскольку формировали разнонаправленные суждения, желания и мысли, структуры восприятия и логики, постоянно конфликтующие между собой.

Что странно, но та самая Мантия Невидимка, всегда оказывающаяся на мне во время сна, как выяснилось, воздействовала и на мою же психику, попросту остановив процесс разрушения структур. Древний артефакт не просто защищал меня – он помогал выжить.

Более чем неожиданное открытие. Оставалось надеяться, что Дар Смерти не обладает некими побочными эффектами, способными создать проблемы если не сразу, то в отдаленной перспективе.

Собственно, осознав всю глубины той выгребной ямы, что на текущий момент заменяет мне нормальный разум, я вывалился из медитации и принялся перечитывать выданные книги по окклюменции, вспоминая о психологии, психиатрии и менталистике всё, что успел узнать за обе свои жизни – нынешнюю и прошлую.

Выходило, что весь этот бардак придется разбирать вручную, используя в качестве отправной точки самую целую составляющую – внутренний стержень и фундамент личности, прошедшие со мной все те перипетии, что мне довелось пережить в любых моих ипостасях. Учитывая «масштаб бедствия» процесс работы над собственным разумом займет очень много времени.

Издав грустный вздох, я покосился на циферблат наручных часов, благо они были механическими, и вновь погрузился в медитацию, готовясь к первому этапувосстановлеиния своей личности. Стоило же оказаться во внутреннем пространстве собственной психики, как пришлось думать с какого элемента вообще стоит начать и как лучше подойти к делу.

Для начала, пришлось разделить между собой перемешанные структуры памяти как таковой и функционала личности. И тут возникла проблема.

Настроившись на ближайший блок из связанных между собой, но автономно висящих в пространстве сегментов, я попытался понять что это, надеясь сразу же соединить с внутренним стержнем. Стоило прикоснуться к выбранным структурам волей, как я провалился… в воспоминания.

– Я отказываюсь! – раздался голос, что был крайне знаком, но вспомнить имя его обладателя не удавалось.

– Это очень важно! Вы даже не представляете до какой степени это важно! – произнёс не менее знакомый голос, что, в отличии от первого, принадлежал явно молодой женщине, – Вполне возможно, что вся эта война зависит от успеха нашей миссии! Поймите, Онаси, иначе мы не справимся с Малаком и его армией. У ситха преимущество не только в живой силе, но и в технике – как численное, так и качественное. И никто не в состоянии понять, как ему удается производить такое её количество, не разорив подчиняющиеся ему системы…

Голоса слышали приглушенными, словно бы доносились до меня сквозь порванную звукоизолирующую обшивку старого фрахточщика из внешнего кольца…

«Фрахтовщика? Внешнего кольца? – удивился я, поняв, что не могу осознать смысл столь привычных слов, – Стоп! С этим надо разобраться позже! Сейчас важно понять что со мной и почему разговор идет о войне… Я в госпитале? Если да, то в каком качестве? И как я тут оказался?»

– Это работа разведки, а не моя. Тем более, что я не желаю иметь ничего общего с проклятым чудовищем… Вот пристрелить его – это я с большим удовольствием…

Тело почти не ощущалось, словно бы я попал под действие станера или бластера в оглушающем режиме. С глазами тоже всё было не гладко – плотная повязка на лице не давала их открыть. Дышать удавалось только благодаря трубкам, что были вставлены в мой рот. Через них подавалась, судя по всему, дыхательная смесь. Причем, как оказалось, я не мог заставить своё даже дышать без посторонней помощи – легкие наполнялись живительным воздухом принудительно.

«Пристрелить? – дошло до меня, сказанное, – Онаси… Знакомая фамилия. Где-то я её уже слышал… Точно! Это один из офицеров Саула Карата, что отказались вместе с адмиралом служить мне… Истеричный ублюдок и лицемерный червь… Помню этого падальщика. Что он тут делает? И где я? Помнится, на „Левиафане“ Онаси не был членом экипажа. А если бы он там появился, то Саул с большим энтузиазмом порезал бы выродка на части своими собственными руками, даже не прибегая к помощи дроидов…»

Постепенно сознание начало проясняться, освобождаясь от действия препаратов, коими меня накачали. Сила, быстро наполняя моё тело, очищала его. Однако, вместе с этим процессом, проступала боль. Обжигающая каждую клеточку моего тела и заставляющая задействовать всю силу воли, дабы не раздавить зубами трубки, подающие кислород в легкие.

Именно боль помогла мне вспомнить что произошло. Крейсер типа «Воспрещающий», носящий гордое имя «Левиафан». Мой флагман. Моя гордость.

Память услужливо подкинула образы громадного мостика с «ямами» пунктов управления боевыми частями корабля, где находились офицеры дежурной смены. А в конце этого великолепия – обзорные иллюминаторы с поднятыми бронестворками, через которые я мог видеть носовую часть «Левиафана». Вокруг крейсера носились звенья патрульных истребительных групп, охраняющие неповоротливого гиганта от возможного нападения москитного флота.

Однако, я никак не мог вспомнить одну важнейшую вещь. Имя. Я не помнил, как меня зовут. Словно бы на этой части моей памяти образовалась невероятная, обжигающая холодом, пустота космоса.

Ясно было одно – я не среди друзей, а те, кто сейчас разговаривают неподалеку – мои враги. Их нужно убить, а самому мне – выбраться из этого местае…

«Нет, – вдруг дошло до меня, – Как и кого я буду убивать в таком состоянии? У меня не даже пошевелиться не получается! Сейчас нельзя ничего сделать. Надо исцелить собственное тело, а уже после этого выбираться. Только, придется действовать осторожно. Стоит использовать Темное Исцеление, как джедаи сразу об этом узнают.»

Очередное знакомое слово, вызвавшее в памяти образ группы мужчин со странным оружием, кажущимся таким родным и знакомым – световыми мечами. Их сияющие голубые и зеленые лезвия были направлены на меня, а лица полны решимости. Впрочем, в этом воспоминании я сам был таким же обладателем подобного клинка – алого. Интересно, почему такая разница?

Однако, долго размышлять над этим вопросом не получилось.

Мерный писк приборов сменился суматошным, а незримые для меня собеседники замолчали. Приближающийся стук каблуков и ощущения именно молодой девушки, показали, что со слухом у меня всё хорошо, а мои враги находились где-то в стороне. Возможно, в другом помещении или в коридоре неподалеку.

«Может, стоит использовать Обман Разума? – подумал я, начав действовать, – Что? Какого…»

Техника не сработала, столкнувшись с мощной плотной аурой, от которой ко мне шел набор каналов и связей. Именно они… Мне не удавалось понять что они делали, но ничего хорошего точно.

– Мастер! Он пришел в себя! – тревожно произнесла девушка, – И начал применять силу! Сюда!

– Что? Препараты должны были… Я увеличу дозировку!

«Ну нет, джедаи! Не выйдет!» – подумал я, концентрируясь на собственной боли и давая ей охватить меня полностью, а затем, подпитывая ею Темное Исцеление.

Сдаваться на их милость в мои планы не входило.

«Справедливый суд джедаев» таковым не был.

Отчего-то понимал я это и делал всё, для того, чтобы если и не уничтожить тех, кто готов меня убить, то, хотя бы, погибнуть как подобает войну – в бою, унося за собой жизни врагов, а не валяясь овощем!

В этот момент раздалось шипение и сквозь уходящую боль, что продолжала поддерживать Темное Исцеление, я ощутил укол в шею.

«Вот оно как, – подумал я, вынырнув из воспоминаний и едва сдерживая ярость, – Карт всё знал! Он был в курсе того, кем я являюсь ещё до того, как об этом стало известно мне самому, а моя первоначальная личность начала восстанавливаться! Он участвовал во всем этом! Тварь! Лицемерная тварь! А, ведь, какая у него была истерика на борту „Эбенового Ястреба“… Как натурально он кричал о своём недоверии…»

Продолжая обдумывать столь лицемерного и двуличного «боевого товарища», которому доверился и которого оставил важнейшее дело – восстановление разрушенных систем Республики и подготовку страны к новой войне, я смог найти элементы внутреннего стрежня, к которым должен быть подсоединён столь большой и комплексный сегмент. А, ведь, эта структура не так проста. В ней есть рефлекторные элементы, привычки, блоки логики и восприятия… И, что важно, Техники Силы, часть которых в моем текущем состоянии, оказалась совершенно незнакома.

Стоило мне подсоединить выбранный комплекс элементов, как он наполнился силой и энергией, а затем притянул к себе несколько более мелких блоков, что собрались вместе с ним в цельную структуру. Пространство моей личности пошло рябью, а затем, словно бы запустилась цепная реакция. Подключенный сегмент, начал активно работать. По внутреннему стрежню от восстановленной части моего «Я» пошел поток импульсов, передавшихся волевому ядру. Мгновение, и несколько десятков каналов разлетелись во все стороны, словно бы что-то ища. Большинство из них не добились успеха, так и оставшись висеть в пространстве, но некоторые таки нашли свои цели. Они подключились к висящим вокруг сегментам памяти, рефлексов и блоков восприятия, а затем, притянув их к внутреннему стержню, замерли, словно бы оставляя место для других структур.

Почти сразу я стал погружаться в воспоминания, беспорядочные, не имеющие связи между собой, но дающие понимание Техник Силы – темных и светлых. При этом, чувство неполноценности и пустоты, что присутствовало всё это время с момента осознания себя в новом мире, которое я не замечал до сего момента, стало значительно слабее.

Стоило процессу остановиться, как было решено взять передышку. Вываливщись из медитации, я открыл глаза на своей кровати в общежитии факультета Гриффиндор.

– Это будет долго, – вырвалось у меня, – И очень трудно.

За один сеанс работы я смог восстановить едва ли одну тысячную часть собственной личности. На это, судя по часам на руке, ушло больше трёх часов, а мой далеко не маленький резерв вдруг показал своё дно. Мышцы гудели, словно бы мне пришлось несколько часов заниматься тяжелыми силовыми тренировками.

– Мне же не хватало серьезных нагрузок для развития дара, – попытался я найти положительную сторону в грядущих мучениях, – Вот она… Интересно, Дамблдор смог развиться до его нынешнего уровня благодаря подобным нагрузкам? Или это у меня – эксклюзивный вариант?

Как бы там ни было, процесс сдвинулся с мертвой мёртвой точки, хоть и шёл с громадным трудом и скрежетом. Медитации по работе со своей личностью и памятью пришлось проводить только субботними вечерами, дабы мой резерв смог восстановиться к утру понедельника.

Именно магическая слабость, возникающая после очередного этапа работы над собой, помноженная на необходимость врасти в магическое общество в качестве равного, вынудила меня полностью отказаться от воскресных занятий в выделенной нам аудитории, посвящая освободившееся время налаживанию контактов с учениками Хогвартса. Дин и Симус оказались этому рады и не спрашивали причин. Зато Гермиона, заметив моё состояние по воскресным утрам, начала задавать вопросы.

– Гарри, в чем дело? – смогла она выловить меня одного на очередных выходных, – Что с тобой происходит?

– Решаю личные проблемы, – подал я плечами, – Оказалось, что работать со своими мозгами не так уж просто.

– Чем ты занимаешься? – спросила девочка, явно решившая получить ответы на свои вопросы.

– Хорошо, – кивнул я, решив озвучить часть информации, – Дамблдор, выдал мне книги по работе со своим разумом и его защите. Только, чтобы эту самую защиту сделать самому, необходимо, чтобы мозги были здоровы. А у меня с этим проблемы. Приходится, пользуясь этими же книжками, их лечить.

– Так, – тяжело вздохнула Грейнджер, – Тебе надо к мадам Помфри. Она…

– Не поможет, – прервал я девочку, – И я не позволю кому-то постороннему копаться в своих мозгах. А вам троим, судя по книжкам, пока рано этим заниматься.

– А тебе, значит, не рано? – нахмурилась Гермиона.

– А у меня нет выбора. Либо я себя соберу по частям, либо сойду с ума и отправлюсь в клинику для душевнобольных – в палату с мягкими стенами.

– То есть… – задумалась девочка, явно занервничав, – Нет, надо что-то делать… Может… Я не знаю… В библиотеке ты уже искал книги про свою проблему?

– Я уже делаю и мне важно одно – чтобы никто не мешал и не пытался влезть в процесс, – для убедительности я взял девочку за плечи и посмотрел ей в глаза, – До этого момента, как ты помнишь, я ещё ни разу не допускал ошибок. И не ошибусь сейчас. Главное – не сбивать меня с процесса.

Грейнджер некоторое время смотрела мне в глаза, а затем грустно вздохнула:

– Хорошо, Гарри. Но если ты сойдешь с ума, то я буду тебя бить книгами до тех пор, пока не станешь нормальным, а потом просто из чувства мести продолжу.

– Договорились, – усмехнулся я.

По мере того, как шло восстановление моей психики, обнаружились весьма интересные вещи. Порой, весьма неожиданные и странные.

Во-первых, исчез страх, который я и сам не замечал. Этакий фоновый ужас, во многом, парализующий разум и волю. Как оказалось, почти постоянно я испытывал страх нападения со стороны Дамблдора и его сотрудников. Стоило мне начать работать со своей личностью, как это чувство оказалось осознанным, затем, по мере продвижения моей работы, притупилось, а уже после четвертого сеанса медитаций, исчезло. Его место заняли спокойствие и постоянная готовность к нападению, которая, в принципе, свойственная всем темным. И это не разновидность психоза, при котором дергаешься от каждого шороха или движения окружающих, а постоянное ощущение пространства вокруг себя. Не нервная скованность перенапряженных мышц, а плавность движений, позволяющая мгновенно занять любую стойку, уйти в перекат, ища укрытие или же нанести удар тому, кого сознание воспримет врагом, приготовившимся атаковать.

Благодаря этому мой разум раскрепостился и медитации, в том числе и учебные, стали даваться значительно легче, а информация усваиваться куда быстрее, что привело к росту и качества её анализа. Мыслить стало неожиданно легко и свободно, а странная пелена, что вечно заполняла разум, начала рассеиваться.

Во-вторых, во мне раскрылась ещё одна, невероятно важная для одаренных, способность. Чувствительность. Прежде приходилось серьёзно концентрироваться, чтобы ощутить энергии вокруг себя. Только окружающие люди ещё воспринимались без усилий, но весьма смутно и, чтобы вычленить в многообразии поступающей в разум информации что-то отдельное, требовалось изрядно так напрягаться. Вместе с тем, уже после второго сеанса восстановления личности и её приведения в удобоваримый вид, я стал чувствовать отдельные потоки энергии, что во время творения заклинаний и чар, текут по моей руке в палочку-концентратор, а затем формируют на её конце конструкт, коему воля и вербальная формула задают программу и параметры действия.